CC BY
85
Д.Ф. Каюмова
КЛЮЧЕВОЙ КОНЦЕПТ «МИР ЧЕЛОВЕКА» ...
Ибраhимов. - Казан: ТаРИХ, 2002. - 543 б. сб.ст./Сост. Е.М.Верещагин, В.Г.Костомаров. - М., 1987.
3. Рамазанова Д.Б. Термины родства и свойства в та- - С.69 -76.
тарском языке/Д.Б.Рамазанова. - Казань: Татар.кн. изд- 8. Философский словарь под редакцией
во, 1991. - 190 с. М.М.Розенталя и П.Ф.Юдина. - М, 1999. - 544 с.
4. Butler S. The Way of All Flesh/S.Butler. - England: 9. Gardner E.S. The Case of the Moth-Eaten Monk/
Wordsworth Classics, 2001 ch. III. - P.45. E.S.Gardner. - England: Penguin Classics,1994, ch.I. - P.16.
5. Snow C.P. In Their Wisdom/C.P.Snow. - London: 10. Hedef M. Tabiyatimiz/M.Hedef.- istanbul: Osman
Pan Books, 1999, ch.4. - P.96. yayinevi, 2004. - S.293.
6. Добровольский Д.О. Национально культурная 11. Swift J. Swift’s Polite Conversation/J.Swift. -
специфика во фразеоло-гии//Вопросы языкознания, № England: Wordsworth Classics, 2000, Dialogue III. - P.65.
6. - 1997. - С.37 - 48. 12. Shakespeare W. The Merry Wives of Windsor/W.
7. Райхштейн А.Д. Национально-культурная значи- Shakespeare. - England: Wordsworth Classics, 1996, act II,
мость слов и словесных комплексов в художественном sc.2. - P.87.
тексте/А.Д.Райхштейн//Лингвострановедение и текст: 13. Times Parliamentary Debates/Times Sept., 1976. - P.5.
KEY CONCEPT “HUMAN WORLD” (IN THE ENGLISH, TATAR AND TURKISH LINVO-CULTURES)
© 2013 D.F. Kajumova, doctor of philological sciences, professor of the chair «Foreign Languages and Translating»
Institute of Economics, Management and Law, Kazan (Russia)
Annotation: World in the studied language worldview is closely connected with the life of man in the world. World for the speaker is primarily a human life-world, bulleted socially (as the co-existence of people and everyday sphere deployment of the human in man, where great importance is the work). The family for everybody is a very important thing. Such terms as morthertongue, children, are very important. There are a lot of phraseological units concerning children, parents, the behavior of children and parents and their attitude towards them, because children are the sweetest things of all to own.
Keywords: phraseological units, phraseology, concept, linguoculture, conceptology, mentalese; indirect evidentiality, indirect retelling, the source of information, publicistic style, the genre of information note, the typical verbs of retelling, the English and Tatar languages.
УДК 930.2
ИСТОРИЧЕСКИЕ КОНЦЕПЦИИ РЕЛИГИОЗНОЙ ПОЛИТИКИ В РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИИ В ИССЛЕДОВАНИЯХ АМЕРИКАНСКИХ ИСТОРИКОВ РОБЕРТА КРУЗА И ПОЛА ВЕРТА
© 2013 А.В. Крестьянинов, аспирант, ассистент кафедры социально-политических дисциплин
Институт экономики, управления и права, Казань (Россия)
Аннотация: В статье анализируются концепции современных американских историков Роберта Круза (Robert D. Crews) и Пола Верта (Paul W. Werth), касающиеся религиозной политики Российской империи в XVIII - XlX вв. Особенное внимание уделяется концепциям «конфессиональное государство» и институционализация конфессиональных различий. Исследования американских историков показывают сложный процесс социального регулирования различных конфессиональных групп Российской империи посредством религиозных институтов.
Ключевые слова: конфессиональное государство, институционализация конфессиональных различий, Роберт Д. Круз (Robert D. Crews), Пола Верта (Paul W. Werth), религиозная политика, Российская империя.
Религиозная политика по отношению к различным конфессиональным группам периода Российской империи является актуальной проблемой не только для российской историографии, но и для зарубежной. Особенно актуальными темами остаются проблемы административных стратегий и практик управления православным населением и различными конфессиональными группами Российского государства: мусульманами, протестантами, католиками и т.д., а также соотношение национальной и религиозной идентичности.
Конфессиональная политика российских властей в Новое Время в контексте развития историографии рассматривалась в различных аспектах: в зависимости, как от политической конъюнктуры, так и развития методологического аппарата, которым оперировали историки. Дореволюционными исследователями, светскими и церковными [1], религиозная политика рассматривалась как «цивилизационный» фактор просвещения неправославного населения в духе приобщения к православному христианскому вероучению, а затем и к русской культуре. В советской историографии с ее негативным акцентированием религии, конфессиональная политика государства виделась в качестве рупора классовой идеологии, эксплуатации, насилия[2]. В современной историографии, отказавшейся от марксистко-ленинской парадигмы, наблюдается сложная картина. С одной стороны, в национальных историографиях произошла определенная «национализация» религии: политика центра
по отношению к различному неправославному населению рассматривается как национальное угнетение, насильственная русификация и т.д.
С другой стороны, намечается определенная тенденция изучать Российскую империю с точки зрения множественности вариантов и направлений «диалога» между властью, локальной администрацией и населением. Особенно это проявилось в рамках так называемой «новой имперской истории», которая объединяет как российских (Миллер, Долбилов, Могильнер и др.), так и зарубежных исследователей. Для них характерна попытка отхода от какой-либо моноцентричной парадигмы (национальной, религиозной, экономической) и стремление рассматривать религиозную политику как действие различных факторов, политических, экономических и религиозных.
В рамках данного направления стоит отметить работы Роберта Круза (Robert D. Crews) и Пола Верта (Paul W. Werth). Роберт Круз является специалистом в области изучения ислама и мусульманских институтов в мире, в том числе и в России. Пол Верт занимается проблемами конфессиональной политики в Российской империи в XVIII - XIX вв., а именно конфессиональными стратегиями и практиками управления различными религиозными группами, этническим разнообразием православия, миссионерской политикой и т.д. Определенный краткий историографический обзор этих проблем был сделан в работе М. Долбилова «Русский край: чужая вера»[3].
Сегодня многие работы Пола Верта постепенно переводятся на русский язык, ярким примером является книга «Православие, инославие, иноверие»[4], которая представляет собой сборник статей, объединенных одной проблематикой - конфессиональная политика в Российской империи.
Выбор авторов для изучения во многом объясняется теми концепциями, которые были сформулированы ими для описания религиозной ситуации в Российской империи в XVIII - XIX вв. Это концепции «конфессиональное государство» Р. Круза и «институционализация конфессиональных различий» П. Верта. Данные концепции актуальны для отечественной историографии и позволяют рассмотреть взаимодействие государства и различных религиозных групп с точки зрения конфесси-онализации Российской империи, использовании религиозных институтов как инструментов регулирования и дисциплинирования Российских подданных.
Прежде всего, при анализе работ исследователей необходимо определиться с основными понятиями, которыми оперируют историки, а именно «конфессиона-лизация» и «социальное дисциплинирование». Понятие «конфессионализация» в историографии связано с эпохой Реформации и Контрреформации. Как отмечает, историк О.В. Безносова «конфессионализация» представляет собой взаимосвязь церковной и государственной политики, направленной на укрепление религиозного сообщества. Процесс «конфессионализации», по мнению историка, связан со следующими этапами: оживление религиозной веры, построение конфессий (этот процесс представляет собой формирование унифицированных церковно-конфессиональных структур, размежевание церквей и религиозных сообществ) и социальная дисциплиниризация (подчинение граждан религиозным нормам)[5].
Концепция «социального дисциплинирования» населения посредством православной церкви в период Петровских реформ нашла отражение в монографии А. С. Лаврова. Историк отмечает, что «церковь «доставала» до гораздо большего числа подданных, нежели само государство»[6, С. 346] и на нее выпала обязанность формирования у населения представления об «общем благе» регулярного государства.
Если А. С. Лавров обратил внимание на регламентацию религиозных практик в синодальной церковной реформе Петра I, то Роберт Круз и Пол Верт рассмотрели процесс конфессионализации в более широком историческом контексте, в который были вовлечены практически все «иностранные исповедания».
Впервые концепция «конфессионального государства» Роберта Круза была сформулирована в статье[7], а затем и в отдельной монографии[8]. Американский исследователь в своих трудах, на примере исламских институтов, показывает сложный процесс того, как государство являлось посредником в регулировании религиозных практик и управлении мусульманским сообществом Российской империи в Новое Время. Историк пытается преодолеть односторонность в рассмотрении «мусульманского вопроса» в российской историографии, который часто описывался с позиции силы и конфликта между государственными институтами власти, Синодом и мусульманским сообществом.
Автор, на основе анализа судебных актов, доносов, ходатайств, извлеченных из местных и центральных архивов, показывает, что стратегия власти и интересы мусульманского духовенства часто совпадали, нуждались друг в друге, в частности в борьбе против еретических учений, суеверий и защите «ортодоксии»[7, P. 52]. В этом контексте государство выступало не столько, как эксплуататор с «шовинистическими» наклонностями, а как защитник и «патрон» религии мусульманских под-данных[7, Ibid].
Политика конфессионализации государства, по мнению Роберта Круза, началась с эпохи Екатерины II, то
есть со времени, которое описывается в отечественной и национальных историографиях как начало эпохи «веротерпимости». Однако, американский историк пытается отойти от этого размытого понятия и перейти непосредственно к политической экономии власти над подданными и рассматривает мероприятия императрицы Екатерины II как продолжение политики «Полицейского государства»[7, р. 57]. Как отмечает М. Долбилов, «государство переходило с позиции сравнительно пассивного «надсмоторщика» над подданными к интервенционист-кой, креативной регламентации социальных отношений и культурной среды, к устроению общего блага»[3, С. 42].
Роберт Круз, основываясь на изучении современных антропологов и историков в изучении заморских империй показывает, что модерная европейская элита и чиновники рассматривали религию как универсальный религиозный опыт, накладывающий моральные ограничения на приверженцев данной религии[7, Р. 54]. Религия и религиозные институты выступают в данном случае как продолжение государственной власти, по средством которых власть дисциплинирует собственных подданных для прививания нравственного поведения, социальной дисциплины и подчинения законам.
Американский историк также показал роль государственных институтов и чиновников в регулировании внутриконфессиональных споров. Исследователю удалось показать, что мусульманское сообщество не было изолированным, а активно взаимодействовало с государственной властью. Также очень часто представители одной религиозной группы использовали государственную власть против своих единоверцев в определении религиозного сообщества или каких-либо религиозных норм. Историк на примере изучения мусульман Поволжья показал, что царские чиновники в XIX в. защищали «ортодоксальную» интерпретацию шариата более последовательно, чем их британские или французские коллеги[7, Р. 74].
Проблема конфессиональности Российской империи активно разрабатывается другим американским исследователем Полом Вертом. На основании многочисленных источников, как опубликованных, так и неопубликованных, (законодательных, метрических книг, петиций, доносов, эпистолярных источников и др.), автор в своих многочисленных исследованиях показывает сложный процесс регулирования населения Российской империи посредством различных конфессиональных институтов, в том числе через институты православной церкви.
Пол Верт отмечает, что проблема управления и дис-циплинирования разнообразного населения империи решалась по конфессиональному признаку, посредством институционализации конфессиональных различий между религиозными группами - православными, мусульманами, католиками, буддистами[9]. Как отмечает, американский историк Российская империя в XIX в. обладала аналогом «национальной политики» в виде религиозной политики.
Полу Верту удалось показать, что на протяжении XVШ - XIX вв. власть институционализировала конфессиональные различия. При описании процесса формирования институтов «иностранных исповеданий», историк не рассматривает их изолированно друг от друга, а анализирует их в одном общем историческом контексте.
Институционализация представляет собой процесс формирования религиозных административных органов, непосредственно подчиняющихся центральной власти. Сфера деятельности этих органов управление над определенным религиозным сообществом: контроль над соблюдением религиозных обрядов и канонов, гражданские функции ведения метрических книг, регулирование семейно-брачных отношений и т.д. Если для православной церкви этот процесс официально оформляется с 1721 г. с учреждением Синода и утверждением
Духовного Регламента и продолжился в период правления Екатерины II до Николая I. Однако, с Екатерины II в этот процесс оказались вовлечены остальные религиозные сообщества Российской империи - мусульмане, католики, буддисты, протестанты и др.[9]
Историк разделяет этот период на два хронологических отрезка. Первый период, затрагивает правление Екатерины II и Александра I, когда появились основные религиозно-административные органы, контролирующую деятельность конфессий, непосредственно подчиняющихся первоначально Главному управлению духовными делами иностранных исповеданий при Александре I, а затем Министерству внутренних дел при Николае I. Второй период связан с законодательным оформлением (появление уставов, регулирующих деятельность конфессий: устав духовных консисторий, мусульман Крыма, протестанстких церквей и.т.д.). Историку удалось также показать, что инициатива по законодательному регулированию часто исходила не только от центральной и местной власти, но и от различных духовных лиц.[9]
Американский историк также выявил сложность взаимоотношений в треугольнике центральная власть, официальные религиозные институты и секты. Пол Верт на основе изучения материалов, касающихся управления протестантской церкви и секты Гернгутеров в первой половине XIX в., показал, что власть часто не рассматривала их как секту, в то время как официальная протестантская консистория настаивала на ужесточение законодательных мер против этого религиозного направления. Это был вызвано, с одной стороны, симпатией со стороны правительства Александра I, а затем вследствие перехода крестьян Гернгутеров в православие. Как отмечает историк, отношение власти к сектам зависело как от политической конъюнктуры, так и конкретных исторических обстоятельств[10] .
Проблема дисциплинирования населения посредством конфессиональных институтов также актуальна для работ Пола Верта. Особенно, это характерно в статье о «Бирском деле», когда в 1846 г. местные светские органы власти крестили более 800 язычников. Местные чиновники рассматривали православие как основу гражданского поведения, и через крещение «инородцев» предполагалось усиление влияние на саму крестьянскую жизнь. Православие для чиновников являлось главной действующей силой в проекте нравственной трансформации и модернизации, катализатором гражданского и нравственного развития нерусских, а тем самым усиления власти на местах [4, С. 41]. Хотя историк отмечает, что центральная власть ориентировалась на добровольность принятия христианства.
Таким образом, в работах американских исследователей основной акцент делается на связке государственных и различных конфессиональных институтов в дисциплинировании подданых, т.е. «техники, обеспечивающей упорядочение человеческих множеств» [10, С. 319]. Исследователям удалось показать, что Российская империя в Новое время основывалась на конфессиональных основах, власти ориентировались не столько на насильственном навязывании православного вероучения, сколько на установление и поддержании границ конфессиональных групп, выступая в роли протектора, защитника и законодательного регулятора. Работы исследователей также актуальны в контексте развития проблематики в историографии применимости понятия «конфессионализация», которое описывает религиозные процессы в Европе в эпоху Реформации и Контрреформации, в изучении Российской истории, и роли религиозного фактора в управлении имперскими подданными.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
Ешевский С.В. Миссионерство в России // Сочинения С. В. Ешевского. М., 1870. С. 667 - 710; Историческое и современное значение христианского миссионерства среди мусульман // Миссионерский противомусульман-ский сборник. Вып. XX. Казань, 1894; Малов Е. А. О новокрещенской конторе. Казань, 1878; Можаровский А.Ф. Покорение Казани русской державе и христианству. Казань, 1871; Он же. Изложение хода миссионерского дела по просвещению казанских инородцев с 1552 по 1867 гг. М., 1880; Фирсов Н.А. Инородческое население прежнего Казанского царства в новой России до 1762 г. и колонизация Закамских земель. Казань, 1869; Он же. Положение инородцев Северо-Восточной России в Московском государстве. Казань, 1866; Харлампович К. В. Казанские новокрещенские школы (к истории христианизации инородцев Казанской епархии в XVIII в.). Казань, 1905 и др.
2. Григорьев А.Н. Христианизация нерусских народностей, как один из методов национально-колониальной политики царизма в Татарии // Материалы по истории Татарии. Казань, 1948. С. 226 - 285; Церковь в истории России (IX в. - 1917 г.): критические очерки. М., 1967; Грекулов Е.Ф. Православная инквизиция в России. М., 1964; Грекулов Е.Ф. Православная церковь - враг просвещения. М., 1962; Религия и церковь. Советские историки и церковь в истории России. М., 1975; Макаров Д.М. Самодержавие и христианизация народов Поволжья во второй половине XVI - XVII вв.: учебное пособие. Чебоксары, 1981; История христианизации народов Среднего Поволжья: критические суждения и оценки. Чебоксары, 1988; Корзун М.С. Русская православная церковь на службе эксплуататорских классов: X - 1917 г. Минск, 1984 и др.
3. Долбилов М. Д. Русский край, чужая вера: эт-ноконфессиональная политика империи в Литве и Белоруссии при Александре II / М. Д. Долбилов. М.: Новое Литературное напрвление, 2010. 1000 с.
4. Верт П. Православие, инославие, иноверие: очерки по истории религиозного разнообразия Российской империи / П. Верт; пер. с англ. Н. Мишакой, М. Долбилова, Е. Зуевой; науч. ред. пер. М. Долбилов. М.: Новое литературное обозрение, 2010. 280 с.
5. Безносова О.В. Конфессионализация в Западной и Восточной Европе в XVI—XIX вв. [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://reset.ivanovo.ac.ru/courses/6-lectures/26-confess, свободный. - Проверено 11.11.2012.
6. Лавров А. С. Колдовство и религия в России: 1700- 1740 гг. / А. С. Лавров. М.: Древлехранилище. 2000. 572, [2] c.
7. Crews R. Empire and the Confessional State: Islam and Religious Politics in Nineteenth-Century Russia / R. Crews // The American Historical Review. Vol. 108. No. 1 (February 2003). PP. 50-83.
8. Crews R. For prophet and tsar: Islam and empire in Russia and Central Asia Cambridge; London: Harvard University, 2006. - X, 463 p.
9. Werth P. The institutionalization of confessional difference ‘Foreign Confessions’ in Imperial Russia, 1810-1857. Доклад был представлен на конференции «Research and Identity: non-Russian Peoples in the Russian Empire, 1800 - 1855» (Kymenlaakso Summer University, 14 - 17 June 2006). Werth Р. The Institutionalization of Confessional Difference: “Foreign Confessions” in Imperial Russia, 1810-1857 // Defining Self: Essays on Emergent Identities in Russia, Seventeenth to Nineteenth Centuries / Ed. Michael Branch. Helsinki: Finnish Literature Society, 2009. P. 152 - 172.
10. Werth P. “Schism Once Removed: Sects, State Authority, and the meanings of Religious Toleration in Imperial Russia // Imperial Rule. Budapest: CEU (Central European University) Press, 2004.P. 85-108.
11. Фуко М. Надзирать и наказывать. Рождение тюрьмы / Фуко Мишель. М.:Ad Marginem, 1999. 420 с.
1. Воронец Е. Основные черты распространения христианства на Руси 900 лет назад и ныне. Харьков, 1890;
HISTORICAL CONCEPTIONS OF RELIGIOUS POLICY IN THE RUSSIAN EMPIRE IN THE RESEARCHES OF ROBERT D. CREWS AND PAUL W. WERTH
© 2013
A.V. Krestyaninov, postgraduate student, assistant of the chair “Social political disciplines”
Institute of Economics, Management and Law, Kazan (Russia)
Annotation: In the article are analyzed the conceptions of contemporary American historians Robert D. Crews and Paul W. Werth, described the religious policy in the Russian empire in XVIII - XIXth centuries. The special attention is paid to the conceptions of “Confessional State” and “The institutionalization of confessional difference”. The research works of American historians show the difficult process of social regulation of diverse confessional groups in Russian Empire by religious institutions.
Key words: Confessional state, institutionalization confessional difference, Robert D. Crews, Paul W. Werth, religious policy, Russian empire.
УДК 504
СОВРЕМЕННЫЕ АСПЕКТЫ ЭКОЛОГИЗАЦИИ ИННОВАЦИОННОГО РАЗВИТИЯ
© 2013
Г.М. Латыпова, кандидат биологических наук, доцент кафедры «Философия»
Институт экономики, управления и права, Казань (Россия)
Аннотация: В настоящее время, бурно развивающееся общество стремится разрабатывать новые перспективные технологии, современные услуги и внедрять инновационные системы, которые не наносили бы значительного ущерба окружающей среде и человечеству в целом. Внедрение нано- и биотехнологий в нашу жизнь наряду с формированием экологического мышления может стать одним из путей решения данной проблемы.
Ключевые слова: окружающая среда, охрана окружающей среды, гражданское самосознание, нанотехнологии, биотехнологии.
Современное общество живет в век грандиозных перемен. Мощные технологии окружают людей, пронизывают все уровни человеческого бытия, окружают обыденную жизнь всевозможными удобствами. Однако именно взлет и достижения человеческого разума сегодня восхищают и страшат одновременно. На современном этапе своего развития человечество все больше внимания стало уделять осмыслению технологического прогресса. Только тогда возможен прогресс, когда растет уровень гражданского сознания, совершенствуется личность, четко формулируются цели, критически оцениваются достижения.
Ученые все больше задумываются о том, что результаты их труда могут повлиять на образ жизни общества, нарушить равновесие в природе. На сегодняшний день проблема взаимоотношения мира, искусственно созданного человеком, и естественного мира ощущается особенно остро. Быстрый темп развития науки и техники с одной стороны создал условия для удовлетворения потребностей человечества, но с другой стороны - усугубил условия его существования.
Загрязнение окружающей природы в процессе хозяйственной деятельности человека становиться одной из главных проблем человечества. Основными источниками загрязнения являются транспорт, металлургические предприятия, предприятия энергетики, предприятия химической, нефтяной и газовой промышленности. В последнее время свой вклад в загрязнение среды вносит сельское хозяйство с его интенсивно развивающимся животноводством, масштабным внесением удобрений и использованием средств защиты растений.
По статистике на каждого жителя Земли приходится свыше 20 т отходов в год. Каждый день в атмосферу выбрасывается более тысячи тонн угарного газа, окислов серы, азота и других вредных веществ. И лишь 10 % от этого количества поглощается растениями.
С целью, создания различных разработок, совершения открытий, человек, все больше вмешивается в хозяйство биосферы, в которой существует наша жизнь. Порой начинало казаться, что именно мы диктуем свои законы природе, а не наоборот. Однако интенсивное развитие науки показало, что навязывание природе своей воли приведет прогресс в тупик, так как человек всегда будет оставаться частью природы, подчиняясь законам биосферы. Подвергая данную часть планеты загрязнениям, мы рискуем собственной жизнью и будущим на-
ших потомков, поскольку есть большая вероятность, что если не мы, так они застанут последствия загрязнения окружающей среды: кислотные дожди, парниковый эффект, рост опустынивания земель, разрушение озонового слоя, загрязнение Мирового океана и т.д.
Для снижения ухудшения экологической обстановки, сохранения экологического равновесия в природе, круговороте веществ и энергии активно внедряются в производство нано и биотехнологии. Уникальность данных технологий заключается в их способности дать заметное превосходство в методах производства энергии, ее эффективного применения, водопользования и восстановления окружающей среды. Использование данных технологий позволяет снизить образование побочных продуктов и отходов.
Проблема сохранения водных ресурсов и нехватка чистой пресной воды является общемировой проблемой. Биотехнология для очистки воды предлагает использовать бактерии рода Pseudomonas, способные утилизировать камфару, толуол, нафталин, алканы, гербициды, инсектициды и другие ксенобиотики. Так же применяется активный ил, который содержит 70% живых организмов и а 30% - твёрдые частицы неорганической природы.
В области нанотехнологий, из отходов лесной промышленности и измельченных раковин мелких ракообразных, создали сверхпоглощающий пеноматериал, способный адсорбировать различные виды загрязнителей: соли, тяжелые металлы, а так же радиоактивные частицы.
Исследователи из центра CBEN Университета Райс (США) создали реактивную мембрану из ферроксана (ferroxane), то есть керамики на основе оксида железа. Благодаря уникальным химическим свойствам железа керамические мембраны позволяют очищать воду, удаляя из нее загрязняющие вещества, бактерии, вирусы [1] и органические отходы. Кроме этого, ферроксановые материалы могут разлагать загрязнения с бензойной кислотой.
Более быструю, эффективную и дешевую очистку грунтовых вод от пестицидов возможно осуществить с помощью нанокатализаторов. Для этого используются белковых структуры для проектирования и сборки наночастиц на основе оксидов металлов.
Замена химических пестицидов на пестициды микробного происхождения, с использованием вирусов,
