CC BY
4
EDN: SBODWU
А.И. Леонов - д.э.н., профессор кафедры менеджмента и предпринимательства, Российская академия народного хозяйства и государственной службы при Президенте РФ, Москва, Россия, [email protected],
AI. Leonow - Doctor of Economics, Professor of the Department of Management and Entrepreneurship, Russian Presidential Academy of National Economy and Public Administration, Moscow, Russia.
ИССЛЕДОВАНИЕ МОТИВОВ УХОДА ЗАРУБЕЖНЫХ КОМПАНИЙ С РОССИЙСКОГО РЫНКА В КОНТЕКСТЕ САНКЦИОННОГО ДАВЛЕНИЯ
A RESEARCH OF MOTIVES OF FOREIGN COMPANIES' DIVESTMENT FROM RUSSIA IN THE CONTEXT OF SANCTIONS
Аннотация. В работе представлены результаты исследования деятельности зарубежных компаний, принявших решение покинуть российский рынок после февраля 2022 г., проведенного на основе вторичных и первичных данных и с позиций этаблированной теории ухода с зарубежных рынков. Это позволило сделать вывод лишь об ограниченной применимости данной теории для объяснения рассмотренной феноменологической базы. Систематизирован спектр мотивов ухода зарубежных компаний из России после февраля 2022 г. Зарубежные фирмы рассмотрены как один из объектов санкционного воздействия, что снижает самостоятельность и рациональность их решений. Описан инструментарий принуждения зарубежных компаний к целевому поведению со стороны западных институций. Выявлена второстепенная роль экономических мотивов решения об уходе с санкционируемого рынка, а сами особенности противоречат трактовке ухода в данной теории. Выявленное несоответствие определяет целесообразность дальнейших исследований поведения зарубежных компаний на санкционируемом рынке на самостоятельной концептуальной базе, а не внутри экономической теории ухода с зарубежных рынков. Результаты применимы в области формирования государственной анти-санкционной политики и в качестве методологической базы исследований поведения зарубежных компаний в России.
Abstract. The paper presents results of a research of foreign companies that divested the Russian market after February of 2022. The research has been conducted by means of secondary and primary data and on the conceptual platform of the existing divestment theory. This has allowed to conclude that this theory could only partly explain some phenomena considered. A scope of motives of divestment from Russia after February 2022 has been systematized. Foreign companies have been analyzed as one of the objects of sanctions, which may decrease the rationality and independence of their decisions. Some tools of enforcement applied to foreign companies from Western institutions have been discussed. It has been concluded that economic motives of the divestment from a market under sanctions play but a secondary role. Obviously, these features contradict with the notion of divestment as it is understood within the divestment theory. All this makes evident that further research of foreign companies' behavior on a market under sanctions should be conducted on an authentic theoretical platform and not within the existing economic theory of divestment from a foreign market. The results of the study can be of use within the State anti-sanction policy and for further research of foreign companies' behavior in Russia.
Ключевые слова: уход с зарубежных рынков, теория ухода с рынков, стратегии в условиях санкций, зарубежные компании в России.
Keywords: a foreign market divestment, divestment theory, strategies in the context of sanctions, foreign companies in Russia.
Прошедшие два года с момента массированного введения санкций сформировали новый и сложный по своей комплексности экономический ландшафт в России. В этом контексте в современной экономической науке исследуется, среди прочего, поведение задействованных субъектов - потребителей, компаний, государства и т.д. Одним из аспектов научных исследований является поведение зарубежных компаний на российском рынке, которые так же - в той или иной степени, тем или иным образом - испытывают влияние санкций. Разнонаправленные решения со стороны этих компаний и их прямое и опосредованное влияние на новый рыночный ландшафт, а также появление и использование ими новых бизнес-инструментов определяют актуальность и интерес со стороны исследователей к этой области деятельности в условиях санкций. Одним из таких аспектов является уход зарубежных компаний с санкционируемого рынка.
Последствия этого ухода для российской экономики описываются рядом показателей и носят прямой и опосредованный характер. В частности, известно, что, применительно к ушедшим в самом начале конфликта компаниям из ЕС и G7 и имевшим доли участия в акционерном капитале в России, их прибыль составляла 6,5 % общей прибыли до налогообложения среди всех фирм ЕС и G7, работавших в России, на них приходилось 8,6 % материальных основных средств и 10,4 % операционного дохода и 15,3 % сотрудников [1], хотя существуют разные и не всегда достоверные оценки значимости и влияния на экономику России факта ухода зарубежных компаний, а само влияние оценить еще сложно, и долгосрочные последствия этого все еще не совсем очевидны [2].
При попытке определить склонность к уходу чаще всего называется критерий дружественности страны. Однако этот критерий, главным образом (как заявляется многими), влияющий на решение об уходе, хотя и видится вполне логичным, не является единственным и даже основным, структура мотивов в каждом случае более сложная, а исследование всего комплекса мотивов принятых решений об уходе требует более детального изучения. Исследование мотивов ухода зарубежных компаний с российского рынка под влиянием санкций, в свою очередь, призвано способствовать более глубокому пониманию и предвосхищению поведения зарубежных компаний на российском рынке.
Предпринятое исследование состояло из двух этапов. На первом этапе были изучены научные работы, посвященные мотивам ухода компаний с зарубежных рынков и объединяемые единой методологией исследования в теорию ухода с рынков (в том числе и без эксплицитной связи с санкциями). На втором этапе были обобщены и исследованы эмпирические данные, отражающие уход зарубежных компаний с российского рынка после февраля 2022 г. Российские компании, присутствовавшие на зарубежных рынках и прекратившие или сократившие свою деятельность в России, в данной работе не рассматриваются. Результаты этой части исследования позволили переосмыслить ряд существующих положений теории ухода с зарубежных рынков в контексте формирующегося внутри этой теории отдельного направления, фокусирующегося на уходе с зарубежных рынков под влиянием санкций.
Эмпирические данные, с одной стороны, заимствованы из ежедневно обновляемой базы данных [3], отражающей отдельные аспекты деятельности 1.589 зарубежных компаний, работавших на российском рынке на
конец февраля 2022 г., с другой стороны, использованы данные из созданной под руководством автора фактологической базы из более 100 зарубежных компаний, работавших в России к этому времени, которая, в свою очередь, отражает ряд существенных маркетинговых аспектов их деятельности. Кроме этого, наряду с мониторингом деловой российской и зарубежной прессы в период с конца февраля 2022 г. по конец 2023 г., были проведены семь глубинных интервью с экспертами, в т.ч. с представителями компаний, покинувших Россию.
Санкции, трактуемые как комплексные институциональные изменения формальных и неформальных правил взаимодействия, которые затрагивают организации [4], являются, среди прочего, сигналом для компаний и потому попыткой повлиять на их поведение. Одной из целей этого воздействия является стимулирование к уходу зарубежных компаний с российского рынка.
Изначально, в теории ухода мотивы ухода с рынков (сначала с местных, затем зарубежных) связывались исключительно с привлекательностью рынков для компании, с позициями компании на них или с изменениями в стратегии компании [5]. Уже с этого времени ведется речь о двух типах рынков: местных и зарубежных (причем, компании склонны скорее покидать зарубежные рынки в поисках операционной эффективности, чем местные [6]; в современной теории ухода проводится разграничение между развивающимися рынками (emerging markets) и зрелыми рынками.
Теоретическая платформа исследования о мотивах ухода с зарубежных рынков включает в себя положения теории результативности, институциональной теории, теории поведения фирм и ресурсной теории.
В самых первых работах основной мотив ухода связывался с результативностью бизнеса на покидаемых рынках или с их низкой привлекательностью относительно других рынков. Фокус в первых работах, далее сформировавших концептуальную основу для теории ухода, был поставлен именно на исследовании барьеров и причин ухода с рынков. М. Портер в работе [7] сделал попытку описать некоторые механизмы ухода и переносит акцент на необходимость исследования всего спектра мотивов и барьеров ухода. Вероятно, [8] является первой работой, в которой предпринята попытка создать эклектичную теорию международного производства. Работа [9] была нацелена на формирование «теории ухода» с рынков, в т.ч. с зарубежных, и именно данная работа рассматривается авторами как основная в этой связи. Уже в это время, начиная с [7], авторы указывали на необходимость отдельного изучения многообразия мотивов и способов ухода с рынков. Это многообразие на сегодня отражено в использовании, наряду с наиболее часто применяемом английском эквивалентом «ухода» термином - divestment - целого ряда синонимов, лишь частично представленных в русском языке, как-то: dives-ture, exit, closure, dissolution, divestiture, disposal, disposition, and disengagement [10], de-internationalization [11].
В соответствии с ресурсной теорией, лицо, принимающее решение (ЛПР) об уходе, учитывает такие факторы, как выручка, доля рынка, клиентский капитал и другие ресурсы: чем они больше, тем сложнее принять решение об уходе. В рамках этой теории важен аспект политического капитала и позиции относительно правительства зарубежной страны (например, зависимость от его решений) и стейкхолдеров, что и определяет возможности (или сложности) ухода с рынка.
В свою очередь, институциональная теория считает, что поведение компаний, покидающих зарубежный рынок, обусловлено институциональными рамочными условиями на уровне санкционирующей, санкционируемой стран и над-страновых институций. Эти рамочные условия несовершенны и не способны учесть все возможные варианты поведения компаний [12], потому используемые институциональные инструменты могут быть неэффективными.
Теория поведения фирм исходит из того, что реакция и решения компании обусловлены взглядами, опытом, восприятием рисков и ситуации в целом, прогнозами ЛПР об уходе, которые не полностью рациональны и даже обладая всей полнотой информации, ЛПР находится под влиянием этих взглядов, опыта, а также личных установок [13]. Эта теория важна в т.ч. и с точки зрения определения ЛПР форм (полный или частичный уход) и сроков ухода с рынка [14]. В более поздних работах подчеркивается, что на решения ЛПР влияют источники и способы получения информации [15], а также политические взгляды [11].
На этих же основах строится формирующаяся теория ухода зарубежных компаний с санкционируемых рынков, которая, очевидно, представляет собой отдельное направление внутри теории ухода с зарубежных компаний. В научных базах цитирования имеется более 1.000 публикаций на тему ухода с зарубежных рынков и в связи с санкциями. Существенная часть зарубежных публикаций исследует уход с зарубежных рынков под воздействием санкций, а впечатляющая часть среди этих работ связана с антироссийскими санкциями. Теория поведения зарубежных фирм в санкционном контексте, несмотря на длительную историю исследований (более 50 лет), по всей видимости, все еще находится в процессе своего формирования, на сегодня эклектична и может претерпевать существенные изменения под воздействием новой фактологической базы.
В большей части научных публикаций мотивы рассматриваются, прежде всего, с точки зрения теории результативности, и причины ухода связываются, в первую очередь, с неудовлетворительными результатами деятельности на зарубежном рынке. Этот мотив кажется очевидным, именно он представлен как основной в самых первых релевантных работах [16; 17], и его исследование до сих пор в той или иной мере отражено практически во всех современных публикациях. Выявлено, что склонность к уходу тем ниже, чем выше результативность бизнеса, и наоборот: ушедшие с российского рынка компании имеют скорее более низкую прибыльность, больший штат и меньшую производительность труда, чем оставшиеся фирмы [18]. Однако связь между решением об уходе с рынка и неудовлетворительными результатами деятельности далеко не всегда подтверждается результатами эмпирических исследований. Тем не менее, подавляющее большинство авторов по-прежнему рассматривают этот
аспект. Создается впечатление, что согласие с утверждением об (обязательном) влиянии низкой результативности на уход с рынка является своего рода данью моде. Так, [19], соглашаясь в целом с важностью этого мотива, одновременно выявила, что в исследованной ею выборке из 2.827 ушедших компаний лишь 1/3 имели неудовлетворительные результаты. То же подтверждает в [20], применительно к зарубежным компаниям, ушедшим из России после февраля 2022 г.: различия значений метрик результативности в исследованных 280 зарубежных компаниях оказались статистически не значимыми. Это подтверждается и данными в исследованной автором базе зарубежных компаний, работавших в России к началу 2022 г. [3]: целый ряд крупных компаний, результативность которых служила ориентиром на рынке, тем не менее, ушли из России. Таким образом, внутренние факторы результативности, которые принято рассматривать как наиболее значимые в данном контексте, очевидно, не явились таковыми, и среди компаний, покинувших российский рынок, целый ряд имел лучшие показатели операционной и финансовой результативности среди конкурентов. Таким образом, фактор экономической результативности не способен объяснить мотивы ухода с российского рынка.
Другая причина ухода с позиций теории результативности связанна с инновационностью компании. Так, утверждается, что инновационные компании менее склонны к уходу с (развивающихся) рынков из -за их длительного конкурентного преимущества и способности осваивать новые рынки и получать более высокую маржу [21; 22]. Данный фактор так же не нашел своего подтверждения среди зарубежных компаний в [3]: целый ряд инновационных компаний покинули российский рынок после февраля 2022 г.
Факторы в рамках теории результативности рассматриваются в связи со спецификой рыночного контекста. Обращает на себя внимание тот факт, что при оценке привлекательности рынков фокус смещен на текущее состояние и, как видится, в недостаточной мере учитывает потенциалы рынка. С точки зрения теории результативности [19], выявлены некоторые статистически значимые факторы в этой связи, которые, однако, характеризуют преимущественно текущее состояние политико-экономической системы и не рассматривают потенциалы рынка, хотя именно с учетом этого аспекта возможно разрешить кажущееся противоречие в деятельности ряда зарубежных компаний, оставивших за собой возможность (быстро) вернуться на российский рынок, чему могут способствовать особенности соответствующих договоров, предполагающих разные способы возвращения на рынок (например, обратный выкуп) и разные формы скрытого присутствия на российском рынке.
Несмотря на многоукладность и наиболее продолжительную историю исследований, очевидно, что теория результативности неспособна объяснить мотивы ухода зарубежных компаний из России.
С точки зрения ресурсной теории, среди факторов, влияющих на решение об уходе с российского рынка, учитываются административные и технологические барьеры, договорные обязательства, ресурсные ограничения (в т.ч. для импорта материалов, необходимых для производства в России), специфика производства и сложность выхода с рынка, введенные правительством меры, препятствующие уходу, те или иные способы контроля капитала западных компаний российским правительством, длительный поиск или отсутствие квалифицированного покупателя активов зарубежной компании, а также стоимостной фактор. Последний, в свою очередь, включает в себя потери от ухода и издержки (а также риски) присутствия (речь идет о рисках, возникающих на зарубежных рынках по причине (продолжающегося) присутствия на российском рынке). Важны данные по доле рынка, по степени сложности ухода в целом и технологической сложности - в частности; это особенно значимо для компаний, связанных договорными (в т.ч. гарантийными) отношениями с целым рядом контрагентов, наличие производства, оборудования складских запасов и т.п. Кроме этого, в рамках ресурсной теории, объединяющей все эти аспекты, также важна сила влияния со стороны российских институций и зарубежных компаний и их правительств, возможность торговаться об уходе с местным правительством и т.п. Для объяснения мотивов ухода в рамках данного исследования эта теория видится более полезной, чем теория результативности, а рассматриваемый инструментарий - более эффективным. Ресурсные ограничения, в т.ч. соответствующие ограничительные меры со стороны России, явились барьерами в процессе ухода, оказались способными замедлить его и сделать его более плавным и менее болезненным.
С точки зрения институциональной теории, авторы [20] предполагают, что в большей степени, чем экономические показатели, на решение об уходе влияет политическое давление со стороны институций стран происхождения и отношение компании к принципам социальной ответственности бизнеса в рамках Глобального договора ООН. Так, из исследованных 280 компаний 72 %, заявивших об уходе из России после февраля 2022 г., являлись членами Глобального договора ООН, а из оставшихся 28 % лишь 40 % были его членами.
Санкции со стороны правительства страны происхождения способны наносить вред их зарубежным компаниям [23], в том числе с точки зрения стоимости ухода и упущенной выгоды, рисков потери доли рынка заменяющим их компаниям, более высоких барьеров в случае нового входа на рынок. Несмотря на высокую стоимость ухода, потерю привлекательного и перспективного рынка или позиций на нем и упущенный доход, поддаются идентификации мотивирование и стимулирование со стороны западных институций к уходу зарубежных компаний из России. Одним из них является репутационное давление - инструмент, который стоит рассматривать на стыке институциональной и поведенческой теорий, а практика его использования одновременно способна дополнить инструментарий, рассматриваемый в институциональной теории (с точки зрения, как указано выше, несовершенства способов опосредованного управления поведением компаний санкционирующих стран через институциональные инструменты). По своей сути, речь идет об использовании репутации в качестве инструмента принуждения. Кроме ценностных факторов, так значимых в поведенческой теории, репутация становится особым инструментом мотивирования (или все же давления?) и приобретает в некоторых публика-
циях вполне четкое экономическое измерение. Принуждение к уходу может достигаться бойкотом (или риском бойкота) со стороны потребителей, отказом статусных поставщиков (как в случае с компанией «Экко», потерявшей статус поставщика датского королевского двора), а также влиянием решения об уходе на стоимость акций [24]. Утверждается, в частности, что потери от ухода из России и недополученный доход с лихвой компенсируется ростом акций и репутационным капиталом [24]. На основе исследования около 1.000 ушедших глобальных корпораций, в которых доля продаж в России составляла 1-2 %, заявляется, что ранее осуществленные расходы уже списаны, акции ушедших компаний выросли в результате репутационного влияния, что компенсировало потери и упущенный доход, а акции оставшихся - упали, независимо от региона, отрасли и размера компании [24]. Очевидно, существует некая точка равновесия, в которой материальные потери равны или соизмеримы с репутационными приобретениями, которые могут измеряться экономическими категориями. На обратной стороне этой взаимозависимости находится стратегия завуалированного присутствия, когда фактически компания или ее продукция на рынке присутствует, а репутационный риск нивелируется через завуалированный способ присутствия на российском рынке.
Обращает на себя внимание еще один мотив: в рамках поведенческой теории исследована и подтверждена зависимость между склонностью к уходу, с одной стороны, и политическими взглядами, а также политической принадлежностью ЛПР, - с другой. Утверждается [11], что демократы и республиканцы среди руководителей компаний из США, работавших в России на конец февраля 2022 г., (были) склонны принимать разные решения об уходе с российского рынка.
С точки зрения поведенческой теории, в [20] статистически обоснован еще один (необычный) мотив: склонность к уходу существенно снижается, если на церемонии открытия российского филиала присутствовали руководители (прежде всего, управляющие собственники (головной) компании). Ими на церемонии открытия российского подразделения были даны обещания «оставаться навсегда» в России. Не исключено, однако, что выявленная связь является ложной. К этой же группе мотивов стоит отнести «само-санкционирование» [25], когда компания принимает решение об уходе и реализует его в полной мере на основе преимущественно ценностных соображений. Структурно-семантический анализ публикаций о таких компаниях позволяет предположить, что именно этот мотив и связанное с ним поведение являются своего рода эталоном для других компаний.
Еще один мотив, ранее упомянутый, заслуживает отдельного внимания, т.к. не отнесен ни к одной из компонент внутри теории ухода: влияние на склонность к уходу степени «дружественности» страны [26], который в теоретических публикациях едва ли освещен. Кажется, лишь с натяжкой и опосредованно его можно было бы его отнести к какой-либо из выделенных теоретических компонент. В то же время, с точки зрения взаимодействия зарубежных компаний с институциями внутри санкционируемой стороны (а именно эта составляющая является одной из трех структур внутри институциональной теории [10]), видится обоснованным рассматривать его в рамках институциональной теории. В выборке [3], в частности, из 534 компаний, полностью ушедших из России (т.н. группа-«Полный разрыв») 533 относятся к «недружественным» странам. Из группы «Практически остановивших деятельность» 95 % относятся к «недружественным» странам. - В то же время те, кто ведет бизнес по-прежнему (т.е. без каких-либо изменений), лишь 185 из 218 относятся к дружественным странам. С конца февраля 2022 г. большинство полностью ушедших компаний были из США (около 18 %), Японии (15 %) и ЕС (8,3 %) [26]. Из оставшихся компаний из ЕС и G7 19,5 были из ФРГ, 12,4 % - из США и 7 % - из Японии. Из числа дружественных стран ушло 4,9 % среди покинувших 1.028 зарубежных компаний (вкл. СНГ и Союзное государство) на 07.2023 г. [3].
Попытка сгруппировать выше представленные мотивы в экономические и неэкономические оказалась едва ли реализуемой, т.к. неэкономические мотивы также поддаются измерению - через ряд промежуточных показателей - экономическими метриками; в некоторых случаях границы между этими группами невозможно провести.
Теоретические положения, на которых строится формирующаяся теория ухода с рынков санкционируемых стран, не способны каждый по отдельности объяснить мотивы ухода с российского рынка после февраля 2022 г. Теория результативности и теория рынков, к которым так часто апеллируют исследователи в области ухода на протяжении более пяти десятилетий, оказываются недостаточно полезными для интерпретации мотивов ухода в контексте санкций. Более того, кажется, что экономические факторы в связи с санкциями становятся второстепенными, и они - среди мотивов ухода - уступают место неэкономическим факторам. Значимость неэкономических факторов достигается в большей мере институциональным давлением, комплексность и масштабы которого призваны компенсировать несовершенство институциональных инструментов. В этой связи, вероятно, понимание термина ухода в трактовке одного из основоположников теории ухода с рынка как решения самостоятельного [27, с. 21] требует пересмотра и должно иначе трактоваться в связи с уходом под влиянием санкционного давления, что воспринимается некоторыми авторами в контексте и терминологии военных действий, а не экономического взаимодействия [28].
Источники:
1. War in Ukraine: Many firms continué to operate in Russia. URL: https://www.unisg.ch/en/newsdetail/news/war-in-ukraine-many-firms-continue-to-operate-in-russia/ (дата обращения: 10.02.2023).
2. Бобровский Р.О. Роль уходящих иностранных компаний в экономике регионов России // Федерализм. 2023. Т. 28. No 2 (110). С. 197-219.
3. Over 1,000 Companies Have Curtailed Operations in Russia—But Some Remain // Yale School of Management. URL: https://www.Over 1,000 Companies Have Curtailed Operations in Russia—But Some Remain | Yale School of Management (дата обращения: 04.01.2023).
4. Peng, M.W. (2003). Institutional transitions and strategic choices // Academy of Management Review. 28 (2). P. 275-296.
5. Hennart, J. F., Kim, D. J., & Zeng, M. (1998). The impact of joint venture status on the longevity of Japanese stakes in U.S. Manufacturing affiliates // Organization Science. 9 (3). P. 382-395.
6. Iurkov, V. & Benito, G. R. G. (2020). Change in domestic network centrality, uncertainty, and the foreign divestment decisions of firms // Journal of International Business Studies. 51(5). P. 788-812.
7. Porter, Michael E. (1976). Please Note Location of Nearest Exit: Exit Barriers and Planning // California Management Review. Vol. 19. No. 2. P. 21--33.
8. Dunning, John H. (1979). Explaining Changing Patterns of International Production: In Defense of the Eclectic Theory // Oxford Bulletin of Economies and Statistics. Vol. 41. P. 269--295.
9. Boddewyn, J. J. (1983). Foreign direct divestment theory: Is it the reverse of FDI theory? // Weltwirtschaftliches Archiv. 119 (2). P. 345-355.
10. Ameyaw, Abdul-Kadir, Andrei Panibratov, Ahmed Sadat Ameyaw (2023). Foreign divestment from emerging markets: A systematic literature review, inte-grative framework, and research agenda // European Management Journal. Vol. 41. Issue 6. P. 1134-1152.
11. Thams, Yannick and Luis Alfonso Dau (2023). Do liberal and conservative-leaning CEOs approach de-internationalization differently? Zooming in on the onset of the 2022 Russia/Ukraine crisis // Journal of World Business. Nr. 58. P. 1-12.
12. Andrews, D., Fainshmidt, S., Schotter, A., & Gaur, A. S. (2022). Formal institutional context in global strategy research: A layer cake perspective // Global Strategy Journal. Vol. 14. Issue 1. P. 3-24.
13. Cyert, R.M. & March J.G. (1963). A behaviorial theory of the firm. Englewood Cliffs, N.J.: Prentice-Hall.
14. Dai L., Eden L., Beamish P. W. (2023). The timing and mode of foreign exit from conflict zones: A behavioral perspective // Journal of International Business Studies, Т. 54. №. 6. P. 1090-1104.
15. Bouquet, C., & Birkinshaw, J. (2008). Managing power in the multinational corporation: How low-power actors gain influence // Journal of Management. 34(3). P. 477-508.
16. Montgomery, C., and A. Thomas (1988). Divestment: motives and gains // Strategic Management Journal. Vol. 9. P. 93-97.
17. Duhaime, I. and J .Grant (1984). Factors influencing the divestment decision // Strategic Management Journal. October-Dec ember. P. 301-318.
18. Evenett, Simon and Pisani, Niccolo (2022). Less than Nine Percent of Western Firms Have Divested from Russia (December 20). URL: https://www.ssrn.com/abstract=4322502 (дата обращения: 02.10.2023).
19. Berry, H. (2013). When Do Firms Divest Foreign Operations? // Organization Science. 24 (1). P. 246-261.
20. Gurkov, Igor, Nikolay Filinov, and Zokirzhon Saidov (2023). The Reaction of Foreign Manufacturing Corporations Operating in Russia to the New Sanctions that Followed the Outbreak of the Russia-Ukraine Military Conflict // Problems of Post-Communism, DOI: 10.1080/10758216.2023.2245547.
21. Sandberg, S., Sui, S., & Baum, M. (2019). Effects of prior market experiences and firm specific resources on developed economy SMEs' export exit from emerging markets: Complementary or compensatory? // Journal of Business Research. Vol. 98. P. 489-502.
22. Tan, Q., Sousa, C.M.P. (2019). Why Poor Performance is Not Enough for a Foreign Exit: The Importance of Innovation Capability and International Experience. Management International Review. Vol. 59. P. 465^98.
23. European companies suffer €100bn hit from Russia operations. URL: https://www.fl.com/content/c4ea72b4-4b02-4ee9-b34c-0fac4a4033f5 (дата обращения: 08.01.2024).
24. Sonnenfeld, Jeffrey and Tian, Steven and Zaslavsky, Steven and Bhansali, Yash and Vakil, Ryan (2022). It Pays For Companies To Leave Russia. URL: https://www.ssrn.com/abstract=4112885 (дата обращения: 03.01.2024).
25. Sonnenfeld, J., S. Tian, F. Sokolowski, M. Wyrebkowski, and M. Kasprowicz (2022). Business Retreats and Sanctions Are Crippling the Russian Economy. Yale University.
26. Majority of Western companies doing business as usual in Russia, study finds. URL: https://www.politico.eu/article/majority-of-western-companies-continue-business-in-russia-study-finds/ (дата обращения: 27.12.2023).
27. Boddewyn, J. (1979). Foreign divestment: Magnitude and factors // Journal of International Business Studies. Vol. 10. P. 21-26.
28. Lopez, George A. & Cortright, David (1995). The Sanction Era: An Alternative to Military Intervention // The Fletcher Forum of World Affairs Vol. 1. P.65-85.
EDN: RTHKLG
И.А. Мартынов - к.т.н., доцент кафедры «Базовая кафедра менеджмента в сфере систем вооружений», МИРЭА -Российский технологический университет, Москва, Россия, [email protected],
I.A. Martynov - ph.d. in technical science, associate professor of the Base department of the management in the field of weapons systems, MIREA - Russian Technological University, Moscow, Russia;
С.С. Милосердов - к.т.н., доцент кафедры «Базовая кафедра менеджмента в сфере систем вооружений» МИРЭА -Российский технологический университет, Москва, Россия, [email protected],
S.S. Miloserdov - ph.d. in technical science, associate professor of the Base department of the management in the field of weapons systems, MIREA - Russian Technological University, Moscow, Russia;
У.А. Пестун - к.э.н., доцент кафедры «Базовая кафедра менеджмента в сфере систем вооружений», МИРЭА - Российский технологический университет, Москва, Россия, [email protected],
U.A. Pestun - ph.d. in economic science, associate professor of the Base department of the management in the field of weapons systems, MIREA - Russian Technological University, Moscow, Russia.
ПРИНЦИПЫ И МЕТОДЫ ГОСУДАРСТВЕННОГО УПРАВЛЕНИЯ ПРОЦЕССОМ РАЗВИТИЯ ЭЛЕКТРОННОЙ КОМПОНЕНТНОЙ БАЗЫ PRINCIPLES AND METHODS OF STATE MANAGEMENT OF THE ELECTRONIC COMPONENT BASE DEVELOPMENT PROCESS
Аннотация. В статье показана актуальность совершенствования системы управления развития электронной компонентной базы, так как в существующих документах стратегического планирования не раскрыт механизм взаимодействия федеральных органов исполнительной власти, научно-исследовательских организаций, предприятий промышленности и руководителей приоритетных технологических направлений, отсутствует координация мероприятий, проводимых в области развития технологического базиса радиоэлектронной промышленности с мероприятиями по развитию электронной компонентной базы. Отмечено, что система развития электронной компонентной базы должна основываться на знании и понимании принципов управления, которые необходимо соблюдать при ее разработке и оценке эффективности, в том числе ее совершенствование должно осуществляться при помощи разнообразных методов, процедур и правил, что в совокупности составляет её технологию. Предложено при совершенствовании системы электронной компонентной базы руководствоваться принципами системности, объективности, правовой упорядоченности, законности, оптимальности, информационной достаточности, научности в сочетании с элементами искусства, а в качестве методов использовать информационные технологии.
Abstract. The article shows the relevance of improving the management system for the development of the electronic component base, since the existing strategic planning documents do not reveal the mechanism of interaction between federal executive authorities, research organizations, industrial enterprises and managers of priority technological areas, there is no coordination of activities carried out in the field of technological development the basis of the radio-electronic industry with measures to develop the electronic component base. It is noted that the development system of the electronic component base should be based on knowledge and understanding of management principles that must be observed in its development and performance assessment, including its improvement should be carried out using a variety of methods, procedures and rules, which together constitute its technology. It is proposed that when improving the electronic component base system, one should be guided by the principles of consistency, objectivity, legal orderliness, legality, optimality, information sufficiency, scientific character in combination with elements of art, and use information technology as methods.
Ключевые слова: государственное управление, информационные методы, принципы управления, система, электронная компонентная база.
Keywords: public administration, information methods, management principles, system, electronic component base.
