CC BY
128
УДК 81'38;801.6;808
А. Г. Файзуллина
ИНВЕКТИВЫ-КОМПОЗИТЫ КАК ВИД АГРЕССИВНОГО ДИСКУРСА В РАЗНОСТРУКТУРНЫХ ЯЗЫКАХ
В данной статье рассматриваются проблемы инвективной лексики в системе языка и культуры. Обощено понимание понятий «дискурс» и «инвектива», данные различными учеными-лингвистами; рассмотрены различные виды и признаки дискурса, случаи и способы реализации языковой агрессии. Даны примеры из произведений современной литературы и СМИ.
Речь является продуктом социальной жизни человека. Речь, как социальное явление, детерминирована социальными правилами, следование которым приводит к достижению того результата, к которому стремится адресат при выборе речевых ходов. Таким образом, успешность достижения коммуникативного результата зависит от соблюдения порядка следования социальным конвенциям. Кроме того, любой индивид, вступающий в коммуникативный акт, ожидает от собеседника адекватного по отношению к себе коммуникативного поведения, которое является частью единой социальной системы, включающий права и обязанности ее членов [1, с. 8].
Всякое коммуникативное общение подразумевает соблюдение определенных речевых правил. Отказ от соблюдения социальных правил в речевых конвенциях свидетельствует о том, что адресант имеет не столько коммуникативные цели для передачи информации адресату, сколько использует ситуацию коммуникативного контакта в особых прагматических целях.
Следовательно, инвектива представляет собой речевой дискурс. Термин discourse analysis (анализ дискурса) появился более полувека назад и повлек за собой целое направление в науке. Пространство дискурса многомерно. Оно захватывает почти все фундаментальные гуманитарные дисциплины - философию, историю, психологию и, конечно, языкознание. В последнее десятилетие к ним прибавились компьютерная лингвистика и теория искусственного интеллекта, логика, социология, антропология и этнология, литературоведение и семиотика, теология, юриспруденция, педагогика, теория и практика перевода, коммуникационные исследования, политология.
Интерес лингвистов к такому продукту языковой деятельности, как дискурс, позволяющему исследовать природу речевого высказывания с разных точек зрения, не случаен. Он обусловлен возросшим в парадигме гуманитарных исследований вниманием к человеку, его внутренним возможностям. Человек познает мир через осознание себя, своей деятельности в нем. Современная наука в целом и различные лингвистические науки (психолингвистика, социолингвистика, этнолингвистика, лингвокультурология) определяют новые подходы к исследованию языка. Язык и языковое общение рассматриваются через призму психических и социальных процессов. Мно-голикость и разноаспектность естественного языка находят свое отражение в актуальном сегодня дискурсивном анализе.
Понятие дискурс одним из первых использовал философ Ю. Хабермас в 70-х гг. XX века. Он исходил из того, что через речь может быть обсуждено все, что значимо для человека. Сегодня в понятие дискурса вкладывается содержательное единство текста и социального контекста. Это значит, что объ-
ектом дискурс-анализа является не только текст, но и сопутствующие факторы - знания о мире, установки, цели, социальный опыт личности коммуникантов.
Основы подхода к анализу таких языковых явлений, как дискурс, были заложены в трудах известных лингвистов и психологов задолго до появления самого термина «дискурс». Так, например, Л. В. Щерба указывает, что речевая деятельность, являясь в то же время и языковым материалом, может влиять на изменение языковой системы, например, в условиях существования определенной социальной группы меняется окружение и т.д. [2, с. 29]. Для воплощения основной функции языка - коммуникативной - служат речевые сообщения. В их анализе Р. О. Якобсон практически приблизился к описанию природы и способов исследования дискурса. Его характеристики дают широкое представление о понимании речевого процесса и вполне подходят для современного дискурс-анализа. В частности, Р. О. Якобсон выступает за анализ речевых сообщений с учетом всех факторов, таких как свойства сообщения самого по себе, его адресанта и адресата. Он предлагает изучать характер контакта между участниками речевого акта, выявлять код, общий для адресанта и адресата, общие черты и различия между операциями кодирования, пытаться определить место, занимаемое данным сообщением в контексте окружающих сообщений. Поскольку в процесс понимания речевого сообщения включаются такие факторы, как фоновые знания, убеждения, эстетические требования, полнота осмысления услышанного, личностные и социальные характеристики, характер отношений говорящего и слушающего и многое другое, огромное значение для исследования дискурса имеют исследования психологов и психолингвистов. С. Л. Рубинштейн пишет о влиянии контекста индивидуального сознания на фиксированные значения в языке. Обобщенные значения приобретают иной смысл, отражая личные знания и переживания говорящего в таком единстве, в котором они даны в сознании индивида. «В речи мы формулируем мысль, но, формулируя ее, мы сплошь и рядом ее формируем. Речь здесь нечто большее, чем внешнее орудие мысли; она включается в сам процесс мышления как форма, связанная с его содержанием» [3, с. 458].
Дискурс - это процесс живого вербального общения, характеризующийся множеством отклонений от канонической письменной речи, отсюда внимание исследователей не только к системным характеристикам языка, но и к степени спонтанности, завершенности, тематической связности, понятности разговора для других людей. И в то же время дискурс, - это общение людей, рассматриваемое с позиций их принадлежности к той или иной социальной группе или к той или иной типичной речеповеденческой ситуации, например институционального общения. Лингвисты не случайно выделяют следующие виды дискурса:
- политический: «Алексей Кудрин, временами выступающий в роли говорящей головы правительства, уже заявил, что кадровые изменения в экономическом блоке будут» [4, с. 37]; «Только за последний год звание заслуженного работника культуры (в народе - «засрак») присвоено нескольким сотням человек. Засраки - особая каста» [4, с. 52]; «С легкой руки «кремле-ведов» или «кремлесидельцев» был введен новый термин - управляемая демократия» [4, с. 71]; «Леонид Яковлевич Гозман, психолог, выслушав наши вопросы, сразу перевел понятие имиджмейкерства на доступный русский -
«мордодел» и уверил, что ничего подобного у Егора Тимуровича нет...» [4, с. 79]; «В ночь перед отставкой силовики играли в прятки. Так, во всяком случае, утверждает главный слухмейкер сегодняшнего выпуска господин Чубайс» [4, с. 130];
- военный: «молод. шутл.-пренебр., арм. диск-жокей - посудомойщик в армейской столовой» [5, с. 158]; «ирон.-шутл., арм. крабошлеп - моряк, матрос» [5, с. 317]; «шутл. арм. микромайор - младший лейтенант» [5, с. 158]; «ирон.-презр., арм. крупоед - прапорщик» [5, с. 324];
- педагогический: «Mensch, der Arschpauker hat uns schon wieder so viel Schularbeit aufgebrummt!» - «Слушай, этот препод нам снова много задал» [6, с. 74];
- религиозный: «Mein Junge geht nicht zum Religionsunterricht, ich lasse ihn von den Schwarzrockern beschwatzen» - «Мой сын не ходит на уроки религии, я не позволю этим чернецам запудрить ему мозги» [6, с. 634];
- деловой: «In der Verwaltung saBen damals Aktenmenschen, die nur an ih-ren Paragraphen klebten und uberhaupt kein Mitgefuhl mit den Antragstellern zeig-ten» - «В управлении тогда сидели такие буквоеды, которые были так сильно «приклеены» к своим параграфам, что не оторвать, и не было в них никакого сострадания к посетителям» [6, с. 54];
- спортивный: «пренебр. Футбольная команда «Локомотив». «В нынешнем сезоне «Бронепоезд» способен разогнаться и переезжать всех соперников» [5, с. 66];
- сценический: «шутл. мордомаз - гример, стилист» [5, с. 394] и др.
В современной науке нет единства в толковании значения термина «дискурс». Многозначный термин «дискурс», являясь предметом таких гуманитарных наук как лингвистика, литературоведение, семиотика, социология, философия, этнология и антропология, прямо или опосредованно предполагает изучение функционирование языка. В то же время в отечественной и зарубежной лингвистике сложилось мнение, в рамках которого под словом «дискурс» понимается целостное речевое произведение в многообразии его когнитивно-коммуникативных функций. В «Лингвистическом энциклопедическом словаре» Н. Д. Арутюновой дается следующее определение: «Дискурс (от франц. discours - речь) - связной текст в совокупности с экстралин-гвистическими - прагматическими, социокультурными, психологическими и другими факторами; текст, взятый в событийном аспекте; речь, рассматриваемая как целенаправленное, социальное действие, как компонент, участвующий во взаимодействии людей и механизмах их сознания (когнитивных процессах). Дискурс - это речь, «погруженная в жизнь» [7, с. 136-137]. Именно такое понимание термина «дискурс» соответствует описанию инвективной лексики в данном исследовании. Одной своей стороной дискурс обращен к прагматической ситуации, которая привлекается для определения связности дискурса, его коммуникативной адекватности, выяснения его импликаций и интерпретации. Другой своей стороной дискурс обращен к ментальным процессам участников коммуникации: психологическим, социальным, культурным, этническим, правилам и стратегиям порождения и понимания речи, выбору средств для достижения нужной цели [7, с. 136-137].
Эмоционально-экспрессивная окрашенность исследуемых инвективных композитов-наименований концепта «человек» свидетельствует о том, что их возникновение связано со стремлением субъекта речи к достижению опреде-
ленного прагматического эффекта, т.е. такого отображения объектов реальной действительности, которое содержало бы в номинативных единицах желаемую экспрессивно-оценочную характеристику. Это, в свою очередь, обусловливает актуализацию в исследуемых нами инвективных композитах различного рода эмоционально-оценочных сем в ущерб денотативным семам. Коннотация, содержащаяся в инвективной лексической единице для наименования языковой личности, как бы «наслаивается» на высказывание, придавая ему эмотивно-экспрессивную окраску, при этом само высказывание становится двуплановым: оно и сообщает о чем-то, и выражает эмотивное отношение субъекта речи к обозначаемому объекту, т.е. к человеку, его речевое поведение. Как показал исследованный материал, речевое поведение чаще всего выражает интенцию отрицательного воздействия субъекта на поведение, эмоциональное состояние и ценностную парадигму адресата.
Именно поэтому важной составной частью предпринятого исследования являлось выявление особенностей оформления речи человеком, производящим негативную характеристику другого лица. Обращаясь к этой теме, мы пытались рассмотреть ее с тех позиций: что сказано, как сказано и с какой целью. И это позволило нам выделить инвективную лексику в качестве особого вида дискурса - инвективного дискурса, в основе которого лежит ин-тенциональный подход.
Классифицируя дискурс в рамках интенционального подхода, Т. А. Трипольская выделяет эмотивно-оценочный дискурс [8, с. 5-7]. Рассматриваемый нами инвективный дискурс также обладает основными признаками эмо-тивно-оценочного дискурса, но в то же время характеризуется специфичностью их проявления. Вот некоторые из них:
1. Инвективному дискурсу присуща негативная окраска эмоциональнооценочной инвективной лексики. Напр.: «Ты не ходи вокруг да около! — велел Лапшин. — Ты прямо говори. Не человек, а каша-размазня» (Ю. Герман. Один год); «Главный теоретик! Только такой единицы в нашем институте не существует! Ты просто дойная корова, и все, кому не лень, тебя доят!» (П. Проскурин. Полуденные сны).
2. Инвективный дискурс характеризуется высокой степенью отрицательной экспрессивности: «Ты, лоботряс, только рассуждать умеешь. <...> Ходишь по деревне, пустозвонишь... Пустозвон» (В. Шукшин. Непротивленец Макар Жеребцов); «Всю Пасху пропьянствовал! Кровосос! Я целыми днями на помойках тряпки собирай да тебя корми?!» (К. Федин. Первые радости); «Blei lieber still, du Blodmann!» — «Помолчи, идиот!» [6, с. 128]; «Ich haue dir eine in die Fresse, du Affenarsch!» — «Я врежу тебе в морду, засранец!» [6, с. 52]; «Исхак та Саниялар арбасына елышырга уйлаган иде дэ, кемдер: Дегет чилэге булып йврмэ эле, — дип куып твшерде» — «Исхак хотел сесть в телегу рядом с Санией, но кто-то буркнул: “Не будь лишним, как телеге пятое колесо, отойди!”» [9, с. 65].
Таким образом, инвективный дискурс является особым видом дискурса, выраженным средствами инвективной лексики. Он представляет собой связанный текст в совокупности его экстралингвистических параметров, который выражает намерение субъекта (инвектора) отрицательно воздействовать на поведение, эмоциональное состояние, поведение и ценностную парадигму объекта-адресата (инвектума) посредством отрицательной эмоциональной оценки данного объекта-адресата [10, с. 138].
Данное высказывание позволяет нам рассматривать отрицательное намерение инвектора как вид агрессии. Следовательно, инвективный дискурс представляет собой агрессивное речевое поведение.
Понятие «агрессия» предполагает любую форму поведения, нацеленного на оскорбление или причинение вреда другому живому существу, не желающему подобного обращения.
О. В. Саржина в своем исследовании применительно к вербальной агрессии сужает границы объекта инвективного дискурса несколькими очень емкими тезисами:
- в отличие от других видов агрессии инвектива затрагивает только человека;
- под инвективой понимаются лишь те вербальные действия, которые направлены против реципиента, не желающего подобного обращения;
- инвектива, как вербальная агрессия, представляет собой намеренное вербальное оскорбление.
Рассмотрев точки зрения различных ученых, О. В. Саржина дает определение инвективы как агрессивного действия: «Инвектива является намеренным, активным, прямым (так называемым «в глаза») или непрямым («за глаза») вербальным оскорблением или вербальным причинением вреда другому человеку, не желающему подобного поведения» [10, с. 138-142].
По мнению Л. П. Крысина, «чрезвычайно высокий уровень агрессивности в речевом поведении людей связан с активизацией жанров речевой инвективы, просторечной и обсценной лексики. Все эти особенности современной устной и книжно-письменной речи являются, по мнению автора, следствием негативных процессов, происходящих во внеязыковой действительности. Они тесно связаны с общими деструктивными явлениями в области культуры и нравственности» [11, с. 385].
К. Ф. Седов, исследуя вербальную агрессию как форму речевого поведения, выявляет виды речевой агрессии. В связи с этим разрабатывается классификация коммуникативных типов языковых личностей.
«Установка на конфликт, конфронтацию характеризует выбор поведения с активным воздействием на партнера по коммуникации, с доминированием роли говорящего, с использованием «негативных средств речевого обращения, с нарушением коммуникативных норм» [12].
Речевое поведение при коммуникации такого рода обнаруживает стратегии подчинения, являющиеся языковыми инструментами власти.
Агрессивный речевой акт «служит для манифестации или установления социальной асимметрии... Это значит, что агрессивный речевой акт есть прежде всего инструмент создания и поддержания социальной иерархии».
«...исследуются современные ситуации общения (дискурсы), в особенности прагматические дискурсы, наиболее подверженные агрессивности. Так, повышенный интерес вызывает политический дискурс, в котором знаки вербальной агрессии, в частности маркеры «чуждости», приобретают особую значимость. Проблеме речевой агрессии в публицистическом дискурсе и в средствах массовой информации уделяет пристальное внимание Е. В. Какорина.
Учитывая составляющие коммуникативного акта, выделяют несколько случаев агрессии в СМИ:
1. Автор своим материалом прямо вызывает адресата к агрессивным действиям против предмета речи.
2. Автор своим представлением предмета речи вызывает или поддерживает в адресате агрессивное состояние.
3. Автор агрессивно вводит предмет речи в сферу адресата и побуждает его совершить неагрессивно, но прямо или косвенно выгодное адресату действие.
К способам реализации языковой агрессии в СМИ относят: немотивированное использование новых иноязычных слов; лингво-суггестивное воздействие рекламных текстов; экспансию лексики малых социумов; языковую демагогию; метафоризацию, создание специфической картины мира.
4. В агрессивном дискурсе выявляются и описываются языковые средства, являющиеся маркерами агрессивного речевого поведения. К ним относится нарочитое употребление грубых, вульгарных, стилистически сниженных слов и выражений с целью дискредитации личности, формирования восприятия объекта как подозрительного и нежелательного, вызывающего неприязнь, отвращение или ненависть. Обращение к просторечным и жаргонно-просторечным единицам в речи носителей среднелитературного типа речевой культуры рассматривается учеными как отторжение стандарта нарушение норм - языковых, стилевых, коммуникативных».
5. Вербальная агрессивность осмысляется в аспекте экологии языка как выражение антинормы.
Современное состояние общества характеризуется процессом размывания норм, в том числе и норм речевого общения. И поскольку агрессия представляет собой «инстинкт борьбы, направленный против собратьев по виду -у животных и у человека», что является одной из наиболее простых реакций на любые раздражители, следовательно, и речевая агрессия достаточно легко возникает при напряженности в общении.
При этом напряженность в общении может создаваться как преднамеренно, так и «вследствие незнания этикетных, конвенциональных норм и принципов общения, культурных стереотипов».
По нашему мнению, лингвистика позволяет нам рассматривать все явления в комплексе, не разделяя дискурсивное мышление и языковое общение. С учетом объективных требований к анализу дискурса мы можем изучать этот пласт естественной устной речи и в системе социальных коммуникаций, ведь язык - это знаковая система, обслуживающая социум. Отсюда и понимание дискурса современными лингвистами как центральной интегративной единицы межличностного общения.
Список литературы
1. Кусов, Г. В. Оскорбление как иллокутивный лингвокультурный концепт : ав-тореф. дис. ... канд. филол. наук: 10.02.19 / Г. В. Кусов. - Волгоград, 2004. - 27 с.
2. Щерба, Л. В. Языковая система и речевая деятельность / Л. В. Щерба. - Л., 1974. - С. 25-140.
3. Рубинштейн, С. Л. Основы общей психологии / С. Л. Рубинштейн. - СПб. : Питер, 2000. - 712 с.
4. Моченов, А. В. Словарь современного жаргона российских политиков и журналистов / А. В. Моченов, С. С. Никулин, А. Г. Ниясов [и др.]. - М. : ОЛМА-
ПРЕСС, 2003. - 256 с.
5. Никитина, Т. Г. Молодежный сленг: толковый словарь / Т. Г. Никитина. - М. : Астрель ; АСТ, 2007. - 910 с.
6. Девкин, В. Д. Немецко-русский словарь разговорной лексики / В. Д. Девкин. -М. : Русский язык, 1993. - 768 с.
7. Лингвистический энциклопедический словарь / под ред. В. Н. Ярцева. - М. : Советская энциклопедия, 1990. - 685 с.
8. Трипольская, Т. А. Эмотивно-оценочный дискурс: когнитивный и прагматический аспекты. - Новосибирск : Изд-во НГПУ, 199. - 166 с.
9. Хосни, Ф. Гыйльмениса Ьэм анын куршелэре. Повесть Ьэм хикэялэр / Ф. Хосни. -Казан : Татар. Китап нэшрияты, 1971. - 312 б.
10. Саржина, О. В. Русские инвективные имена лица: комплексный анализ : дисс. . канд. филол. наук. - Томск, 2005. - 209 с.
11. Крысин, Л. П. Толковый словарь иноязычных слов. - М. : Изд-во Эксмо, 2005. -944 с.
12. Седов, К. Ф. Дискурс и личность: Эволюция коммуникативной компетенции / К. Ф. Седов. - М. : Лабиринт, 2004. - 320 с.
