CC BY
140
6. ПОЛИТИЧЕСКИЕ ИНСТИТУТЫ, ПРОЦЕССЫ И ТЕХНОЛОГИИ
6.1. ИНСТРУМЕНТЫ ФОРМИРОВАНИЯ СИМВОЛИЧЕСКОЙ ПОЛИТИКИ
Герасимов Сергей Викторович, кандидат педагогических наук, доцент
Место работы: Санкт Петербургского Государственного экономического Университета
votje82@mail.ru
Аннотация
Задача. Провести анализ способов формирования общественного мнения, в том числе, в сжатые сроки и в экстремальных условиях. Рассмотреть исторический пример подобного процесса с точки зрения современного формирования манипуляционных технологий.
Модель. Для решения поставленной задачи была сформирована гипотеза, что в условиях формирования новых политических режимов необходимо использовать все возможные инструменты влияния на общественное мнение. Эта гипотеза рассмотрена в историческом примере с использованием исторических документов. Было сделано предположение, что в условиях создания новых политических режимов комплекс манипуляционных технологий должен создавать полноценную реальность в общественном мнении.
Выводы. Данная статья предлагает новый взгляд на проблему формирования общественного мнения в условиях создания нового типа политического режима, о роли символической политики государства в формировании общественного мнения населения, о методах и инструментах в символической политике; способствует пониманию современных политических, маркетинговых и иных манипуляционных технологий.
Рамки исследования. Анализ событий в революционной России образца 1918 года можно будет в дальнейшем сравнить с другими критическими событиями в мировой истории с целью поиска общих инструментов и закономерностей в развитии символической политики.
Практическое значение. Представленная статья направлена в первую очередь на выработку оснований для политического и экономического диалога между населением, бизнесом и властью. Подобный диалог способствует формированию социального партнерства и гражданского общества.
Влияние на общество и политику. Тема, рассматриваемая в статье, направлена на изучение механизмов формирования общественного мнения и политических инструментов по его созданию и изменению.
Оригинальность и ценность. Оригинальность данного исследования в рассмотрении таких инструментов как специальные события не только для манипулирующего воздействия на создание новых политических реальностей, а как непрерывную форму общественного бытия как со-бытия.
Ключевые слова: символическая политика, специальные события, манипуляция, памятники, политические системы, общественное мнение.
THE FORMATION OF SYMBOLIC POLICY TOOLS
Gerasimov Sergey V., candidate of pedagogical Sciences, associate professor Place of employment: St. Petersburg State economic University
votje82@mail.ru
Abstract: Task of this article is to carry out the analysis of methods of forming of public opinion including to a short time and in extreme conditions. To review a historical example of similar process from the point of view of modern forming of handling technologies.
There was created the hypothesis that in the conditions of forming of new political regimes it is necessary to use all possible tools of an impact on public opinion. This hypothesis is considered in a historical example with use of historical documents. The assumption has been made that in the conditions of creation of new political regimes the complex of handling technologies shall create full-fledged reality in public opinion.
Conclusions. This article offers a new view on a problem of public opinion forming in the conditions of creation of new type of a political regime, about a role of symbolical policy of the state in forming of public opinion of the population, about methods and tools in symbolical policy; promotes understanding of modern political, marketing and other handling technologies.
Keywords: symbolic politics, special events, manipulation, monuments, political systems, public opinion.
Рассматривая человеческую историю, можно выде- ственным сознанием. Здесь и далее под символиче-лить разнообразные инструменты, использующиеся в ской политикой будет пониматься деятельность, свя-символической политике и манипулировании обще- занная с формированием, удержанием, передачи вла-
сти, обеспечивающая целостность социума, внутренние и внешние условия его существования и развития [9, С.5-16]. Существенно, что при этом речь идет как о БутЬоНе ро!ШсБ, так и о БутЬоНе роНсу.
Помимо прочего, символическая политика направлена на выстраивание в сознании членов общества определенной картины мира, мотивации и сценариев их поведения. В качестве инструментов символической политики могут выступать идеи, факты, образы, нарративы, изображения, дискурсивные практики, тексты, личности, традиционные и новые СМИ, знаки, бренды (стран, регионов, лидеров, программ, проектов), специальные события (праздники, церемонии, конкурсы, фестивали, выставки, соревнования и т.п.), практически любые феномены социальной реальности, вплоть до природных катаклизмов. Все они, как подчеркивает Г.Л. Тульчиснкий, могут выступать инструментами символической политики при двух условиях: (А) если они становятся предметом интерпретации в публичном коммуникативном пространстве, и (Б) если в этих интерпретациях они связываются с современным контекстом (проблемами, целями). [10]
В современном глобальном информационном обществе технологии управления сознанием достигли своего апогея. В этой связи представляется важным проследить историческую динамику становления и развития этих практик.
Инструменты символической политики, как артефакты культуры, как некие события и предметы, появились, когда человек обрел новые качества, отличающие его от животного, в частности, способность передавать свой опыт символическим путем. До этого человек, как и все животные, передавал опыт исключительно «аналоговым» способом, т.е. примером. Перейдя в символический формат, человечество, не обладая высокой адаптивностью к внешними условиями, сделало колоссальный рывок в развитии [3, с.20], перейдя к формированию внешней среды «под себя» -за счет изменения среды обитания искусственным путем, а не развития новых био-физических свойств. В это время памятники обрели свой утилитарный смысл: они составляли примитивное хранилище информации, опредмеченное в символах.
Символы соответствовали тому набору технологий, которыми пользовались люди. В случае земледельческого уклада могли построить мегалитическое сооружение в напоминание о том солнечном дне, когда пора сеять или собирать урожай. При доминировании охоты на стене жилища наносились схемы охоты и расположение охотников «по номерам», приводились тактические позиции эффективного поражения крупного зверя. Если наблюдать за охотниками XXI века, то мало что изменилось: так же перед охотой на карте местности наносится расположение охотников или загонщиков. При развитии примитивных ремесел мы наблюдаем чертежи для эффективного производства оружия, утвари.
Все, что создавалось с целью сохранить опыт, напомнить - это и есть первые памятники. Существует мнение, что в наскальной живописи человек реализо-вывал свое творческое начало. Однако человек выживал за счет передачи информации только о том, что несло шанс на сокращение потерь и продление жизни. Ведь если бы он желал «самовыразиться», то нарисовал бы хоть что-то отвлеченное: натюрморт или пейзаж. Но даже изображения и скульптуры женщин древнего мира были «функциональны», без голов -
зато крупным планом репродуктивные органы. Таким образом, можно утверждать, что памятники древности носили сугубо утилитарный характер, определяемый главной целью - выживанием.
Следующим шагом в развитии символов и памятников, очевидно, стала речь: письменная и устная. Если аналоговая система воспитания опиралась на апостериорный опыт, который зависел от количества и вариативности эксперимента, то в символической системе апостериорный опыт родителей становился априорным для детей. Раньше цепочка, формирующая опыт, выглядела как: событие - анализ - синтез - вывод -совет «как поступить». После: событие - совет. Анализ и синтез ушли из обучения, что, в сочетании с изменчивостью условий, приводило к ошибкам. Но эргоно-мичность, или лень, заложенная в рефлексах человека, не позволяла (за редким исключением) вернуться в аналоговую систему. Возросшая ошибка, изменяющиеся условия внешнего мира, создали возможность для возникновения языческих верований. Старые опыты не могли помочь на 100% выживать в меняющемся мире. Всегда возникали новые условия, которые требовали нового анализа. Но вместо этого появились системы толкования старых «инструкций» в новой реальности. При ограниченном наборе возможностей и суровом внешнем мире возникла своеобразная практика обменов, символического «торга». Человек, с помощью молитв, подношений, обетов, обрядов и т.д., завоевывал расположение божества. Веруя в то, что высшие силы не могут отказать в просьбе, он «покупает» у некого идола расположение, удачу, урожай, здоровье. Тем самым, как ему кажется, он управляет своим бытием.
Этот период присутствует у всех народов. По археологическим находкам - символическим артефактам и памятникам - можно предполагать, что именно просили или «покупали» у божеств жители древнего и античного миров.
Получив в процессе эволюции возможности удовлетворять базовые «биологические» потребности (сон, еда, безопасность, семья, дом), человек стал молиться о благах социальных: о статусе, деньгах, положении среди сородичей. Человеку для облегчения диалога с высшей силой, пришлось трансформировать их в удобную форму: божества постепенно приобретали все более антропоморфный вид. Сказывался опыт торговых коммуникаций. Всегда проще договориться с человеком (по сравнению с абстрактной идеей), даже если этот человек выглядит немного не как ты. Однако, с возникновением монотеизма, появился запрет на визуализацию. «Не делай себе кумира и никакого изображения того, что на небе вверху, и что на земле внизу, и что в воде ниже земли» Исход: 20,4. Запрет связан с тем, что вера должна быть «полной», так чтобы не было искушения применить земной опыт к решению божественных задач. Невизуализированный Творец позволил сформировать новый памятник, который каждый верующий носил в себе, как систему понятий и ценностей.
Символическая система описывала реальный опыт в схематическом виде. В процессе описания опыта терялись детали, оставалось только наиболее важное. Создавалась модель события, которая в силу своей универсальности должна была терять часть свойств, и поэтому она была неполноценным отражением реальности. Например, слово «яблоко», довольно точно определяет фрукт, но опускает его дополнительные
характеристики: «кислое», «зеленое», «сушеное». Символьной системе теперь требуется дополнительные символы для более детального приближения к реальности, но всю полноту ощущений передать невозможно не только в силу индивидуальности восприятия, сколько в силу ограниченности символьной системы. У жителей севера есть около 80 слов для описания снега, а у зулусов 38 слов для описания зеленого листа. Так символьная система стремиться к воспроизведению или оцифровыванию реальности, бесконечно приближается к оригиналу и всегда отличается от оригинала по качеству резолюции или разрешения органов чувств.
Символ, как эквивалент бытия человека явился основой различия мира человека от животного мира и тем самым стал ортонормированным базисом коммуникации. Все дальнейшее существование (бытие, Dasein) лежит в поле символов, измеряется символами и определяет символический вектор развития. Человек не существует вне этого символического поля.
Корни символизма уходят в зоопсихологию. Так, например, животные метят свою территорию, что является для других животных памятником или символом, при расшифровке которого возникает мотиваци-онная составляющая. Но такая практика не выходит за рамки меток, следов пребывания, индексных знаков в терминологии Ч.С.Пирса, тогда как человек имеет дело уже не с индексом или аналогом, а именно символом, за которым стоит социально-культурный опыт конкретного социума.
В общем поле символизма мы можем рассмотреть определенные свойства информационного поля. Символизм попадает в сознание человека с первым опытом осознания окружающего и внутреннего мира - это процесс воспитания и образования, в котором ребенка учат оперировать символами (смыслами и их связью). Поэтому важно рассмотреть подсознательное влияние символов на формирование мотиваторов у человека и групп людей.
В процессе обучения человек проходит три этапа: знания, умения, навыки. По окончанию обучения вырабатывается рефлекторная реакция на изучаемое событие или предмет. В силу врожденной эргономики, человек старается максимальное количество повторяющихся действий переложить на работу подсознания, чтобы освободить систему анализа от рутинной работы. Так формируется комплект условных реакций, который вместе с врожденными свойствами (рефлексами) образуем уникальный комплекс значений и смыслов, лежащий в основе феномена «личности» как социализированного индивида.
И инструментами этой социализации являются именно символы и памятники. В психологии как личной, так и коллективной, невостребованные навыки постепенно утрачиваются. Для их поддержания в рабочем состоянии и требуются символы. Все эти символы и памятники - элемент социальной дрессировки человека. Как кнут для лошади, которым не надо каждый раз бить животное, достаточно показать.
Символическая политика такого «напоминания» осуществляется разными средствами. При этом традиционно речь идет преимущественно о практиках дискурсивного (включая образование, литературу), медийного воздействия, например: изобразительные искусства, массовые мероприятия [15]. Именно в этом направлении ведут исследования А.И. Куляпин, О. Ю.
Малинова, В. Б. Пастухов, Г. Г. Почепцов, Г. Л. Туль-чинский, D. J. Boorstin, A. Hewitt, А. Miklosi и многие другие.
А. Эткинд различает подобные «мягкие» (software) формы презентации, в отличие от «жестких» (hardware) форм такой презентации, к которым он относит музеефикацию, монументы, мемориалы, памятные знаки, архитектурные памятники, места исторических событий, связанные с жизнью замечательных людей. [11, с.225-228]. «Жесткие» формы играют особую роль, задавая ориентиры в пространстве страны, регионов и поселений - маркеры привязки презентаций и нарративов к реальному чувственному опыту [8, С. 285-302]. Именно памятники ют выходы сакрального и социально значимого мифического в мир с помощью специальных практик презентации, реализующих сопричастность им: ритуалы, празднования, церемонии, реконструкции, инсталляции, перформансы, хэппенинги, игры. Поэтому представляется важным дополнить типологию А. Эткинда третьей формой - хронотопом, событиями (special events), происходящими в специальное время в специальных местах и обеспечивающими возможность практической сопричастности - вплоть до интерактивных телесных практик [3].
Символы памятники можно разделить согласно органам чувств на пять основных групп: визуальные, слуховые, обонятельные, осязательные, вкусовые. Чем большее количество органов восприятия участвует в формировании рефлекторного сигнала, тем легче его воспроизводить и тиражировать. Так, например, ATL-коммуникации (above-the-line, дословно - «над чертой»), используют зрение и слух. «Линия» - это разделение информации на то, что можно передать дистанционно, и то, что можно передать только непосредственно в контакте с человеком с помощью радио, телевидения и интернета. Поскольку используется только 2 из 5 органов чувств, то ATL - коммуникация является неполной. Очевидно, именно с этим связано растущее в случае любого кризиса недоверие к радио и телевидению. Интернет - особенная часть ATL, тоже вызывает большое количество недоверия, но компенсирует его интеракцией и относительной дивергенцией, что связанно с простотой доступа.
Похожая реакция и на BTL-коммуникацию (below-the-line, дословно «под чертой») - непосредственное действие через обоняние, осязание и вкус. В связи с той же ограниченностью восприятия, BTL так же неполноценна, но уже в области обратной связи. В подобной коммуникации мало представлена реакция соседа, стаи, общества, которая, согласно Дж. Ризолатии [16] - основа поведенческой мотивации.
Самая эффективная коммуникация - TTL (through-the-line, «сквозь черту»), потому что сочетает в себе все 5 органов чувств, формируя создание реальности, схожей с естественным восприятием человека. Получая информацию в пяти органах чувств, где каждый орган подтверждает и проверяет общую картину реальности, человек автоматически создает понятия «правда» или «ложь», со времен первобытного человека, и до сих пор. Главным образом TTL - коммуникацию представляют различные события (включая обряды, ритуалы), которые сочетают в себе инструментальную рациональность (труд) и коммуникационные свойства [4, с.18] .
Впервые дуальность человеческой мотивации отме-
тил в своих работах Ю.Хабермас. Существование информационного поля, созданного по принципу взаимного включения целерационально действия, основанного на критическом восприятии реальности в пяти органах чувств, с одной стороны, и нерациональной рефлексии на влияние окружения с другой стороны, делает возможным существование, в том числе и публичного дискурса и публичной сферы, в которой и происходит диалог власти и общества. [13, р.25-26] . Согласно Хабермасу, эффективная коммуникация происходит при балансе рационального постижения «истины» и коллективного опыта «нравственной правоты», когда участники дискурса подчинены только «странной ненасильственной силе лучшего аргумента» [14, р 226]. Для принятия решения «истина» или «ложь», недостаточно рациональной объективности. Во многих случаях человек, находится в рамках общественного опыта, им руководствуется, вопреки «здравому смыслу» и в угоду общественным установкам.
В XX веке были произведены психологические эксперименты по исследованию влияния окружения на человека. Наиболее подробно эта система представлена в 1971 году, в научно-популярном фильме с участием психолога Валерии Мухиной «Я и другие». Там сняты эксперименты, демонстрирующие доминирование общественных мотиваторов над индивидуальными. Поэтому формирование общественных установок равноценная задача при формировании того или иного решения. Наиболее эффективно подобное формирование идет в режиме реально времени при проведении специальных событий, на которых реализуется и рациональный и коммуникативный потенциал формирования общественного мнения.
Специальные события, - самый эффективный способ формирования общественного мнения и через него -мнения индивидуального. Это объясняет то, как в не очень грамотном европейском средневековье процветали разные события: публичные казни и порки, приемы, парады, карнавалы. Они служили инструментами символической политики, воспитывали, формировали и подогревали (охлаждали) общественное мнение, настроение подданных. Это была бесконечная лента совместного общественного бытия как со-бытия.
Для восприятия человеком определенных установок и формирования общественного мнения как коллективного бессознательного, необходима специальная технология. В наше время наиболее полно и структурированно она представлена в технологии РР: информирование, разъяснение, манипуляция и социальное партнерство.
Наиболее рельефно и показательно выглядит опыт кризисного формирования общественного мнения. В определенные исторические моменты, особенно связанные со сменой политического строя, власти, процессы формирования общественного мнения протекают стремительно, и именно поэтому вызываю интерес для исследования.
В этой связи рассмотрим Россию в 1918 году, как кейс символической политики, формирования общественного мнения в сжатые сроки под давлением внешних факторов.
Специфика послереволюционной России заключалась, помимо прочего, в том, что для решения проблем новой власти «под рукой» в 1918 году были только агитация и пропаганда, то есть манипуляция первого рода [2, с.36]. Вот несколько фактов из протоколов Петербургского комитета РКП(Б), доказывающих
важность и жизненную необходимость формирования новой символической информационной среды в революционном Петрограде образца 1918 года. Дальше рассмотрены наиболее характерные решения в рамках рассматриваемой темы, которые сохранились в архивах [1, с. 347-354].
Комиссариат по делам пропаганды и печати с 22 октября 1918 года вводит монополию на любые информационные сообщения. Государство монополизирует внешние коммуникации в СМИ. Вводится революционная цензура и трибунал печати. В этот период само существование революционной власти каждый день под угрозой: шла гражданская война, внутреннюю политическую обстановку лихорадило от постоянных покушений и бунтов, войска интервентов вели полномасштабные военные действия, была эпидемия тифа и «испанки». Все эти факторы деморализовали население бывшей Российской Империи. Поэтому представляется интересным то внимание, которое было уделено технологиям формирования новой информационной реальности.
- 2 января. В связи с забастовкой театров уволены все сотрудники Дирекции государственных театров. Луначарский упразднил должности управляющих труппами. Театрами теперь руководят органы самоуправления. Закрывается Литейный театр за пьесу «Коммивояжер свободы», как направленную против Совнаркома.
- 16 января ликвидирован институт духовенства в армии.
- 20 января Церковь лишена всего движимого и недвижимого имущества, и права им владеть. Церковь отделена от школ.
- 23 января. Первый «народный» спектакль в Мариинском театре, предварен речью А.В. Луначарского.
- 12 апреля. Декрет о «О памятниках Республики». Снятие, демонтаж памятников «в честь царей и их слуг» не позднее 1 мая. Издается приказ о подготовке проектов памятников в честь деятелей российской социалистической революции. Замена гербов, эмблем, названий улиц «новыми, отражающими идеи и чувства революционной трудовой России».
- 16 и 17 апреля на повестке дня обсуждение специального события 1 мая как грандиозной вооруженной демонстрации РККА.
- 19 апреля введение в РККА эмблемы звезды «с плугом и молотом».
- 26 апреля - написание Володарским «первомайского листка».
- 30 апреля создан Петроградский кинокомитет, 14 мая областной кинематографический комитет.
- 1 Мая массовые народные гуляния, митинги, демонстрации.
- 2 июля. Передача цирка «Модерн» в целях использования его, в том числе, под проведение лекций и собраний, исключительно стоящих на платформе советской власти.
- 18 июля. Комиссариат по делам печати и пропаганды закрывает все буржуазные печатные издания.
- 30 июля В.И.Лениным лично отредактирован список из 69 деятелей революции, которым должны быть установлены памятники.
- 3 августа ВЦИК учредил боевую награду для воинских частей «Почетное революционное Красное знамя».
- 21 августа опубликован первый список (21 человек) расстрелянных Петроградской ЧК. 2 сентября «Петроградская правда» публикует список из 512 расстрелянных.
- 4 сентября публичная казнь 80 человек.
- 15-20 сентября 1 Всероссийская конференция Пролеткульта, предложение национализировать «буржуазный театр», равномерно распределить артистов по стране, «взять под строгий контроль репертуар».
- 17-21 сентября 7 Петроградская конференция РКП(б), Г.Е.Зиновьев: «Мы должны увлечь за собой 90 миллионов из ста, населяющих Советскую Россию. С остальными нельзя говорить - их надо уничтожить».
- 7 октября Пролеткульт создал «Арену пролетарского те-
атрального творчества», ставятся пьесы и инсценировки революционно-агитационного характера.
- 8 октября запрещено распространение любых периодических изданий, напечатанных вне РСФСР.
- 10 октября введение новых правил орфографии.
- 7 ноября по всей РСФСР массовые митинги, концерты, открытия памятников.
- 13-14 ноября создан Союз советских журналистов.
- 22 ноября Петроградский кинокомитет национализирует 64 действующих кинотеатра.
- 24 ноября военный парад «День красного офицера».
- 12 декабря открыта Школа театрального мастерства (Академия театрального искусства).
В первый год советской власти использовались различные инструменты агитации и пропаганды: агитплакаты, почтовые открытки, стенгазеты, публикации о терроре; и специальные события: демонстрации, заседания, конференции, лекции, уроки, казни, установка и открытие памятников и мемориальных досок, торжественные похороны, народные гуляния, парады [11, с.413-557]. В условиях крайне суровых для власти, были использованы фактически все доступные инструменты формирования общественного мнения известные на тот период: от убеждения и разъяснения, до изоляции и репрессий.
В условиях дефицита времени молодому государству пришлось заимствовать и подгонять исторически сложившиеся символы и ритуалы. Серп и молот - инструменты двух классов, ничего особенного с точки зрения геральдики. Подобные символы присутствовали и раньше на гербах европейских домов. К этому же и относится пятиконечная звезда - древний символ, вероятно индусского происхождения. Флаг красного цвета, так же не изобретение советских идеологов. Флаги и цвета подробно описаны в истории и геральдике. Остается слоган: - «Пролетарии всех стран, объединяйтесь!». Идея единства не нова, оригинальна только марксистская концепция разделения общества на классы по отношению к орудиям производства. В качестве аудиального фактора выступил «Интернационал» (похожий на Марсельезу), и гимн СССР. По совокупности факторов, из СССР создавался бренд со всеми деталями. Как и у любого бренда, у СССР была задача - сформировать у населения рефлекс на предпочтение брендируемого товара, услуги, персонажа или идеи, перед другим аналогом. Подобно «Мерседесу», который у поклонников этого бренда вызывает восторг и однозначное преимущество перед другими брендами, СССР у жителей должен был вызывать рефлекторную любовь. Если спросить у поклонников «Мерседеса»: почему, не будучи инженером автомобилестроителем или авто-экспертом, вы так уверены в преимуществе этого семейства авто? Они не ответят, потому что они верят. Вера в брендинге ставится выше любого рационального знания. Следовательно, вера в данном контексте - необходимый элемент бренда. В этом, между брендом и религией нет существенной разницы [11, с.14]. Логика довольно прямолинейная. «Самого божества не видел, но верю, что был или есть, что он лучший». Как и в религии, бренд должен иметь и символ, и памятник. В брендинге логотип играет роль ключа, который открывает в сознании человека большие объемы информации связанные с брендом. Возникает устойчивая связь, рефлексия на знак и символ.
В начале XX века выдающиеся проекты по управлению мотивацией в политике и бизнесе реализовывал полковник Ян Христиан Смэтс, военный министр, ми-
нистр внутренних дел и, с 1919 года, премьер-министр Южно-Африканского Союза (ЮАС, ныне ЮАР), выдающийся философ - холист [17]. Смэтс - автор многих политических и бизнес идей, на заре развития фотографии придумал печатать фото выдающихся чернокожих рабов и прикреплять их к особой доске. От того, что работник видел свое фото, приводил семью показать этот факт, его производительность вырастала до 4 раз. Так же в ЮАС были проведены эксперименты по соревнованию разных бригад, что тоже давало повышение производительности труда. Победитель получал право носить переходящую награду - сапоги, или иную обувь, которые для африканцев имели особый сакральный смысл. Так что «доска почета», переходящее знамя, как и социалистическое соревнование, возможно, не есть изобретённые в СССР инструменты символической политики.
На самой заре формирования бренда СССР была использована сфера культуры. Культура пробивала предыдущее мировоззрение, ломало старое общественное мнение и формировало новое [6, с. 37]. Большое внимание уделялось специальным театрализованным событиям. Например, агитационный театр «Синяя блуза» активно насаждали символы и атрибуты нового государства: рабочий, разбивающий цепи; буржуй как враг рабочего и колхозника. Сформировался агитационный театральный жанр, который позже превратится в соцреализм. Этот жанр использовал идею воспитания граждан в системе определенных ценностей через реакцию окружающих «делай как я» и даже через новозаветное христианское «кто не с нами - тот против нас» (Евангелие от Матфея, гл. 12, стих 30 и Евангелие от Луки, гл. 11, стих 23). При этом и парадоксально и закономерно возник конфликт христианской системы ценностей и символов и новой советской системой.
Сфера культуры активно использовалась на всем протяжении существования СССР как эффективный инструмент воспитания советского сознания у населения. Возможно, что и конец СССР в 1991 году связан с тем, отчасти, что в 80-х годах прекратили использовать культуру как инструмент формирования общественных ценностей, отреклись от нее и обрекли на самоокупаемость.
Как и любая империя, СССР претендовал на личную жизнь своих граждан, на ритуалы и обряды, традиции, застольные песни, народные гуляния, массовые праздники, парады и демонстрации. Государству требовалась 100% лояльность. Во многих случаях лояльности было мало - был нужен патриотизм на уровне фанатизма и через знания и через веру проникавший в рефлексы человека. Формируется ветка актива: партийцы - комсомольцы - пионеры - октябрята. С созданием октябрят была сформирована система «перинатального» брендинга. Люди, рожденные в условиях сформированного бренда государства, даже не предполагали наличие каких либо иных его форм. Человек был изолирован от работы по сравнительному анализу систем, проблемы выбора. Создается «железный занавес» как инструмент фильтрации символической политики. Государство берет на себя роль контролера международных связей. Эта роль внешнего коммуникатора, которую взяла на себя власть, определяла, сколько и какую информацию будут получать его граждане. Одним из признаков совершенства системы становится формирование внутри человека
устойчивой систему автоманипуляции, состояния в котором человек способен сам оперировать со смыслами и понятиями определенным образом не выходя из рамок определенных властью. Так формируется автогенерация системы, её устойчивое развитие под натиском внутренних и внешних проблем.
С точки зрения брендинга как технологии манипуляции сознанием, необходимо вводить человека в поле решения задач. То есть он должен быть осведомлен о преимуществах бренда. В этой связи развивается система ликвидации безграмотности, в которой содержится идеологическая составляющая.
Фактически заново создавалась советская система образования и воспитания (основание РГПУ им. А.И. Герцена в 1918 году), в которой, кроме образования, так же содержатся идеи социализма и коммунизма. На педагогику возложена задача формирования пролетариата из беспризорников и ГОПников (от ГОП «Государственное общество призора», которое находилось в здании современной гостиницы «Октябрьская» на Лиговском проспекте Санкт-Петербурга, позже переименованное в «Городское общежитие пролетариата»). «Пока народ безграмотен, из всех искусств важнейшими для нас являются кино и цирк». [7, с. 579 ]
В 1918 году началось формирование новой империи, которое было невозможно без создания всего нового, имперского. Перечень задействует все элементы человеческого бытия. Так создавались все известные империи в истории. Формирование социалистической культуры привело к созданию социалистического мышления, социалистической идеологии, воспитания и образования. Все это сформировало новое коммуникационное поле, способное репродуцировать самое себя при удачных условиях. И единственный способ разрушить самовоспроиводящююся машину - сделать её среду нецелесообразной. Чем выше уровень образования человека - тем дороже им манипулировать. При тотально высоком уровне образования манипуляция будет нерентабельной. «Несовершеннолетие есть неспособность пользоваться своим рассудком без руководства со стороны кого - то другого» [6, с. 29].
Прошло 100 лет, уровень образования в современном обществе поднялся, но инструменты и принципы манипуляции все те же. Очевидно, что инструментарий манипулятора представляет в тоталитарном обществе интересы меньшинства. И если в 1918 году концепцию манипуляции можно было описать как «Тот, кто выступает против власти - тот враг», то позже она трансформировалась в концепцию: «Тот, кто молчит, не прославляет власть, тот под подозрением».
Выводы:
Во всех исторических периодах наблюдаются похожие по своей структуре обращения властей к населению с целью формирования тех или иных представлений о реальности, которые были бы выгодны таковой власти с точки зрения её стабильности и самогенерации. Причем тип власти некритичен. Установки демократической системы и авторитарной поляризованы в практической области, но концептуально идентичны. То, что для демократической системы составляет основы существования, жестко табуировано в тоталитарной и наоборот, что не меняет смыслов манипуляции.
При смене политической реальности власть использует для достижения своих целей комплексное воздействие на все население, как на целевую аудиторию. В разработке этого комплекса учитываются все
возможные варианты бытия граждан: их желания, надежды, страхи, рациональные выводы. Человеческое общество управляется согласно законам коммуникации, несоблюдение которых приведет к срыву всего проекта. В формировании индивидуального мнения гражданина участвует рациональная составляющая и подсознательная (общественное мнение). Идеальная модель - создание автогенерации, образа мышления, системы принятия решений, способной на тиражирование и распространения самой себя.
В условиях сжатого времени, враждебного внутреннего, внешнего окружения, власть не только формирует общественное мнение с помощью комплекса воздействия на мотивацию, она также всячески изолирует общественное мнение от возможных альтернатив в области идеологии, образа жизни, аксиологии. На страже свободы выбора стоят новые традиции, памятники, ритуалы, предания, фольклор, культурные и иные события.
Всю цепочку воздействия можно представить как непрерывный поток событий, который находится под контролем власти, интерактивен к внешним и внутренним факторам, создает и способствует самовоспроизводству необходимых рамок, ценностей, образа жизни.
Список литературы:
1. Абросимова Т.А., Черняев В.Ю., Рабинович А. Петербургский комитет РКП(б): Протоколы и материалы заседаний.- СПб.:СПбГУ 2013.
2. Герасимов С.В. Замыкая круг манипуляций // Философские науки. 2015. № 5. C 34-41.
3. Герасимов С.В. Массовые праздники и социальное партнерство. СПб: Алетейя, 2016.
4. Герасимов С.В. Роль праздничных событий в брен-динге. // Брендинг как коммуникативная технология XXI века. СПб.: СПбГЭУ, 2016.
5. Герасимов С.В., Тульчинский Г.Л., Гусев С.С. Логика и теория аргументации. / Под общ. ред.: Г.Л. Тульчинский. М. : Юрайт, 2016.
6. Кант И. Ответ на вопрос: Что такое Просвеще-ние?//Кант. И Собрание сочинений: в 8т. Т4. М.: Чаро, 1994.
7. Ленин В. И. . Полное собрание сочинений, изд. 5-е. Т.44. М.: Издательство политической литературы, 1970.
8. Лопатина С., Тульчинский Г. Публичные пространства в обществе массового потребления: гражданский и политический потенциал. // Топография популярной культуры / Ред.-сост. А. Розенхольм, И. Савкина. — М.: Новое литературное обозрение, 2015. - С. 285-302
9. Малинова О.Ю. Символическая политика: контуры проблемного поля. //Символическая политика. Вып.1: Конструирование представлений о прошлом как властный ресурс. М.: ИНИОН РАН, 2012, с. 5-16;
10. Тульчинский Г.Л. Историческая память в символической политике и информационные войны. // Философски е науки. 2015, № 5, сс. 24-33.
11. Тульчинский Г.Л. Total Branding: мифодизайн постинформационного общества. - СПб.: СПбГУ, 2013.
12. Эткинд А. Кривое горе. Повесть о непогребенных. -М.: НЛО, 2016. - 225-228 с.
13. Habermas J. The Structural Transformation of the Public Sphere and Polity, transl. T.Burger, Cambridge, MA: MIT Press, 1998.
14. Habermas J, «Wahrheitstheorien», in Wirclichkeit und Reflexion: Walter Schulz zum 60. Geburtstag (Neske, Pfullingen, 1973).
15. The Invention of Tradition. / Ed by E.Hobsbaum and T.Ranger. - Cambridge: Cambridge Univ. Press, 1983 etc. -320.
16. Rizzolatti G, Mirrors in the brain - how our minds share actions and emotions / Giacomo Rizzolatti, Corrado Si-
nigaglia. translated by Frances Anderson. Oxford University Press, 2008.
17. Smuts J.C. Holism and Evolution. London: Macmillan, 1926.
РЕЦЕНЗИЯ
на работу С.В. Герасимова «Инструменты формирования символической политики» Данная работа посвящена широко обсуждаемой ныне теме символической политики. В этом плане работа актуальна и заслуживает поддержку.
Автор начинает разве что не от Адама (или еще раньше) и доводит рассмотрение до символических практик ХХ века и современности. Это задает горизонт рассмотрения несколько превышающий возможности журнальной статьи. Поэтому работа представляет интерес как постановка очень масштабной и актуальной проблемы. Действительно, отношение к монументам и праздникам в наши дни выросло в острую политическую проблему, иногда задающую повестку дня.
Автору можно было бы рекомендовать два вектора дальнейших исследований. Во-первых, это связь памятников с практиками специальных событий (ритуалов, праздников). И, во-вторых, возможности политической герменевтики, практики истолкований, погружающих памятники и события в различные политические концепции и смысловые конфликты.
Полагаю, что статья достойна публикации, возможно, с некоторым кратким предисловием, то ли автора, то ли редакции - именно о постановочном характере публикации, открывающей возможность дальнейшего обсуждения и развития темы.
Д-р филос. н., профессор НИУ ВШЭ - Санкт-Петербург
Г.Л. Тульчинский
