CC BY
35
С.В. Погорельская
Германия: Социально-политические аспекты процессов «внутреннего единения»
Начало расширения структур ЕС на восток Европы и процесс объединения двух немецких государств -«Восточной Германии» - ГДР и «Западной Германии» - ФРГ - в единую Федеративную Республику Германия практически совпали во времени. В известном смысле «воссоединение» явилось первым шагом на пути расширения ЕС. Тем не менее «немецкий случай» стоит особняком и не может рассматриваться исключительно в рамках стратегий ЕС и НАТО. В отличие от остальных членов бывшей системы СЭВ и Варшавского договора, Германская Демократическая Республика не осталась самостоятельным субъектом мировой политики, выбравшим, как это сделали иные восточноевропейские государства, путь демократии, рыночных реформ и сближения с Западом при сохранении суверенитета - она «слилась» с ФРГ. Воссоединение Германии являлось долгосрочной целью западногерманской политики на протяжении послевоенных десятилетий. Цель эта, утратившая по мере разрядки брежневских лет и «восточной политики» социал-демократического канцлера Вилли Брандта свой реальный политический накал и превратившаяся к началу 1980-х годов в политическую декларацию западногерманских консерваторов, обрела реальные контуры благодаря «новому политическому мышлению» советского президента Михаила Горбачева и политическому чутью федерального канцлера Гельмута Коля.
83
О том, как следует «воссоединяться» немецким государствам, спорили немало, однако на практике первым шагом на пути «воссоединения» явилось экономическое, политическое и социальное «поглощение» восточных земель западными. По крайней мере так интерпретировали жители бывшей ГДР многогранные процессы экономической, социальной и политической трансформации, имевшие место в начале 1990-х годов. Поэтому в последующие десять лет важнейшей заботой воссоединившейся Германии было достижение так назыываемого «внутреннего единства» (innere Einheit), преодоление невидимой границы между новыми и старыми федеральными землями.
Исследователи уделяли немало внимания воссоединению как таковому, закулисным спорам, партийно-политическим разногласиям. О том, что быыло потом, говорят меньше и, как правило, в связи с экономическими и политическими аферами, касающимися приватизации собственности в Восточной Германии. В вопросах формирования «внутреннего единства» и оценки результатов этого процесса политикам и исследователям из старыых и новыых федеральных земель не хватало именно единства. Так, западногерманские политологи и партийные деятели поначалу считали, что это единство будет достигнуто по мере «подтягивания» экономического уровня бывшей ГДР до западных стандартов, демократизации общественного сознания в новых федеральных землях, политического и ментального преодоления тоталитарного прошлого.
Немало восточногерманских исследователей, напротив, полагали, что могучий демократический потенциал населения ГДР, на своих плечах выгнесшего «мирную революцию» 1989 г., оказался недооцененным, что «весси» (так назыывали жителей старых федеральных земель) ведут себя как «победители», а соединение двух государств на добровольной основе предполагает иные внутриполитические отношения, нежели те, что сложились между «востоком» и «западом» страны в начале 1990-х годов.
Процесс «срастания» новыых и старых федеральных земель долгосрочен, многогранен и до сих пор не завершен.
Формальное политическое воссоединение положило начало процессам внутреннего единения нации. Однако реальное воссоединение предшествовало формальному. Располагая такими действенными инструментами, как политические фонды, западногер-84
манские партии начали работу «на» грядущее объединение, когда ГДР еще была суверенным государством. Когда же воссоединение обрело реальную политическую перспективу, на повестку дня встали возможные общегерманские выборы. Поэтому наряду с политико-образовательной работой важнейшим направлением деятельности политических фондов в ГДР был сбор информации для своих партий. Фондам был поручен мобильный политический зондаж восточногерманских партий, исследование их политической дееспособности.
Благодаря «своим» политическим фондам западногерманские партии, пусть и неформально, «объединились» с политическими союзниками на востоке раньше, чем произошло формальное объединение двух германских государств.
После первых общегерманских выборов Бундестаг пополнился новой партией, «восточногерманской» Партией демократического социализма (ПДС). Отношение к этой партии в последующие годы в известной мере символизирует этапы развития процесса внутреннего единства на политическом уровне. В первый год после воссоединения эту партию демонизировали как «наследницу СЕПГ» и предполагали, что на политическом горизонте она продержится от силы пару лет. В последующие годы ее пытались представить локальным феноменом, ностальгическим «пережитком». В некоторых старых федеральных землях эта партия даже стояла под наблюдением Службы конституционной защиты якобы за свою «антиконституционность». Политический фонд ПДС, образованный в ноябре 1990 г., почти девять лет не получал глобальных субсидий, положенных политическим фондам представленных в Бундестаге партий. Политическим прорывом для ПДС был ее приход к власти на локальном уровне - в Берлине, в коалиции с социал-демократами. Последовавшее в преддверии парламентских выборов 2005 г. объединение с покинувшими СДПГ левыми социал-демократами во главе с Оскаром Лафонтеном возвысило ее до уровня общегерманской партии. Ныне «Левые /ПДС» являются неотъемлемой частью политического ландшафта ФРГ.
«Политическая» граница между старыми и новыми федеральными землями все более размывается - не только вследствие миграционных процессов, но и по мере формирования общих политических интересов. Наиболее проблематичными моментами в
85
процессе «внутреннего единения» в 1990-х годах оказались ментальные, психологические аспекты, обусловленные различной социализацией населения. Они преодолеваются лишь по мере смены поколений.
Формальное экономическое воссоединение прошло необычайно быстро - история приватизации (и последующего «санирования») собственности в бывшей ГДР - в первую очередь нефтеперерабатывающей индустрии и машиностроения - западногерманским и иностранным капиталом затрагивается пока что лишь в ходе расследования финансовых и политических афер, а также дискуссий о так называемой «саранче» - зарубежных фирмах, скупающих, эксплуатирующих и разоряющих немецкие предприятия, -и ожидает своих будущих исследователей. Валютный и экономический союзы, заключенные 1 июля 1990 г. на волне «пионерских» настроений и эмоционального подъема, противоречили, как указывали позже исследователи, всем нормам экономической теории. Рискованный шаг, грозивший нанести серьезный ущерб устоявшимся социально-государственным структурам благополучной ФРГ, был подчинен стремлению использовать открывшийся внешнеполитический шанс - присоединения ГДР. Это автоматически означало внутриполитический успех и очередной легислатурный период для консервативно-либерального правительства, в этот раз уже в новой, воссоединившейся Германии. Ускорение подобного воссоединения, обусловленное якобы volonté generale обеих немецких наций, было мотивировано соображениями внешнеполитической стратегии и внутриполитической борьбы и подавалось с солидной порцией идеологии: «Федеральное правительство не могло открыть путь к процветанию всем государствам, страдавшим под советским гнетом, однако по отношению к Восточной Германии оно было обязано это сделать» 1.
Был принят так называемый «Пакт солидарности», в новые федеральные земли были направлены немалые средства для подъема экономики, создания транспортной инфраструктуры, санирования муниципальных объектов, развития науки и образования. До конца 2019 г. в рамках этого пакта новые федеральные земли
1 Grosser D. Das Wagnis der Währungs-, Wirtschafts- und Sozialunion: Polit. Zwänge im Konflikt mit ökonomischen Regeln. - Stuttgart, 1998. - S. 584. 86
получат 51,6 млрд. евро. Западные предприятия, открывавшие свои филиалы в бывшей ГДР и создававшие новые рабочие места, получали солидную государственную поддержку. Доходило до абсурда - в начале 1990-х годов жители бедной Тюрингии стремились в богатую соседнюю Баварию. А в 2006 г. телерепортажи показывают запустевшие деревни на баварской стороне - предприятия «убежали» через бывшую границу, в Тюрингию, в погоне за государственными субсидиями.
В то же время санирование неконкурентноспособных предприятий бывшей ГДР сделало безработными огромное количество квалифицированных рабочих и служащих. В то время как молодежь имела шанс попытать свое счастье на Западе, старшее поколение осталось невостребованным. Целые регионы или даже федеральные земли, как, например, Мекленбург-Верхняя Померания, без своей промышленности и сельских кооперативов на какое-то время просто утеряли смысл существования, а ныне пытаются жить от туризма.
Еще в середине 1990-х годов в германских политических кругах было принято «считаться» с тем, кто из политических партий и политических лидеров выступал «за» воссоединение, а кто - «против». Политический успех федерального канцлера Г. Коля, удержавшегося у власти 16 лет и позволивший обозревателям говорить об «эре Гельмута Коля», в немалой мере был обусловлен его активной позицией в вопросах быстрого воссоединения.
На сегодняшний день подобные счеты интересны разве что для историков - для текущей политики они неактуальны. Надежды западных стратегов на «расширившуюся на восток ФРГ» не сбылись. Нынешнее германское государство не имеет, разумеется, ничего общего с бывшей ГДР, но это уже и не Западная Германия с ее «рейнским капитализмом». Старая «Боннская республика» с ее экономической мощью, сдержанной и предсказуемой внешней политикой и разветвленными структурами социального обеспечения безвозвратно ушла в прошлое.
С момента воссоединения Германии прошло 17 лет. Теперь, когда бесповоротность этого шага не подлежит сомнению, когда ушли в прошлое стереотипы и клише времен идеологической борьбы и противостояния «Восток - Запад», когда эйфория начальных лет воссоединения уступила место здравому смыслу, немецкие исследователи уже на ином, спокойном, теоретическом
87
уровне возвращаются к былым дискуссиям о воссоединении, анализируют сделанные ошибки, указывают на их последствия.
Тема «внутреннего единства» настолько обширна, что для ее всестороннего исследования необходима даже не монография, а целая серия научных трудов. В данной же статье хотелось бы остановиться лишь на некоторых, особенно интенсивно обсуждаемых ныне аспектах этого процесса, связанных с социальной политикой.
Западная Германия долгие годы по праву считалась не только одной из самых богатых, но и самых успешных в социальном плане стран Запада. ГДР в свою очередь являлась одной из наиболее передовых в социальном плане стран системы социализма. Однако после воссоединения все достижения ее социальной политики (низкая квартплата, квартиры для молодых семей, ясли, пионерлагеря при предприятиях, группы продленного дня в школах и т.п.) были демонтированы2, в то же время на «восток» были распространены структуры западногерманского здравоохранения, пенсионного и социального обеспечения. Жители бывшей ГДР смогли оценить все преимущества западногерманского социального государства - с его социальными денежными пособиями, социальными квартирами, бесплатными продуктами в социальных магазинах и прочими удобствами для малоимущих.
Немцы гордились своим социальным государством. Не во всякой стране возможен «дикий» капитализм. Там, где народ традиционно привык уповать на руководящую силу государства, безграничный капитализм чреват политическими катаклизмами, в демократиях - сменой власти. Не случайно глубокие старики в ФРГ в личных беседах до сих пор вспоминают иной раз с ностальгией времена национал-социализма согласно такой логике: «Да, нацизм - это, кон-чечно, ужасно... но разве мог бы я, ребенок из бедной рабочей семьи, закончить школу и поступить в университет, если бы не Гитлер?»
В Западной Германии «социальный мир» между работодателями и наемным трудом был возможен лишь благодаря вмешательству государства, защищавшего слабых и неимущих от оконча-
2 Позже некоторые из них были введены заново, под видом «инновации». Так, «школа полного дня», разрекламированная социал-демократическими и «зелеными» политиками в период правления «красно-зеленой» коалиции, по сути - та же «продленка», разгромленная в начале 1990-х годов под видом борьбы с тоталитарным наследием. - Прим. авт. 88
тельного падения в пропасть безысходной нищеты. Сильная социальная политика была жизненно важна для функционирования германской демократии.
Многие годы после объединения с ГДР консервативно-либеральное правительство - из последних сил, по чисто политическим причинам - старалось сохранить высокие социальные стандарты. Любая попытка санировать сложившиеся структуры пенсионного и социального обеспечения немедленно вызывала бурю критики со стороны (тогда еще) левых сил - социал-демократов и Зеленых. Социал-демократические политики, тосковавшие без участия в местных органах власти, использовали социально-политический козырь из соображений политической тактики. Что же касается партии Союз 90/Зеленые, то ее политику в те годы определяли «фундаменталисты» - левые и пацифисты, полагавшие, что лучше быть «немым укором» всем меняющимся правительствам, чем поступиться принципами.
Однако поддерживать ставшие привычными стандарты становилось все сложнее. Исчез враг, которому нужно было демонстрировать преимущества «свободного мира». Изменились внешнеполитические условия, ухудшилась мировая экономическая конь-юнктура. Консервативно-либеральное правительство было отправлено в оппозицию не в последнюю очередь именно за свою «социальную холодность». В 1998 г. социал-демократы образовали коалиционное правительство с Союзом 90/Зелеными, поступившимися наконец-то своими принципами во имя власти. «Красно-зеленая коалиция» решила регулярно публиковать сообщения о социальной ситуации в стране - так называемые «Сообщения о нищете и богатстве», для того чтобы «улучшить политику социальной справедливости и общественного участия».
Еще в 2001 г. Германия считалась одной из самых социально благополучных стран Евросоюза. «Квота бедности» по Евросоюзу была в среднем около 15%; в Германии она составляла лишь 11%3. Разумеется, речь идет не об «экзистенциальной» бедности развивающихся стран, а об «относительной бедности». Согласно критериям Евросоюза, «относительная бедность» означает «отсутствие у ин-
3 Данные EUROSTAT 2001 //2. Armuts- u. Reichtumsbericht der Bundesregierung. -
B., 2005.
89
дивидуума, семьи или социальной группы средств, позволяющих жить на уровне принятого в их государствах прожиточного минимума». В Германии этот позволяющий балансировать на грани минимум составляет ныне около 938 евро на человека4, для семьи с двумя детьми - 1900 евро5. В 2003 г. ниже прожиточного минимума жили в Германии 13,5%, т.е. 11 млн человек6, в 2004 г. - 16%, в 2006 г., по подсчетам статистиков, эта цифра равняется примерно 17%7.
«Относительный» бедняк, в отличие от бедняка «экзистенциального», не заботится о хлебе насущном и о крыше над головой -он получает социальное пособие, закупает на него плохие, но дешевые продукты в супермаркетах «экономического класса», живет в социальной квартире, проводит время у телевизора, созерцая бесконечные телешоу типа «Кто будет миллионером?» И так изо дня в день. «Относительная» бедность не менее опасна, чем бедность «экзистенциальная». Опасна как для государства, так и для человека. Она не приведет к восстаниям и революциям - но к полному политическому равнодушию, что для демократической системы смертельно. Эта бедность не убивает человека физически -она деморализует его, ведет к постепенному душевному параличу. Дети из благополучных семей среднего достатка воспитываются, учатся в гимназиях или реальных школах, открывающих путь к высшему образованию. Родители следят, чтобы дети соблюдали распорядок дня, занимались спортом, выучились играть по крайней мере на одном музыкальном инструменте, регулярно питались. Ребенок «относительного бедняка», придя из «хауптшуле» -школы самого низшего уровня, где он с каждым годом безнадежно отстает от социально более благополучных сверстников, тут же бежит к компьютеру, заряжает очередную «крутую» игру и сидит над ней до вечера. В этом доме не готовят - в лучшем случае разогревают замороженные полуфабрикаты, а чаще всего обходятся фаст-фудом. Ожирение - ранее болезнь богатых классов, стала ныне
4 Цитата и данные: немецкое телевидение АРД. - Mode of access: http://www.tagesschau.de/Stand: 2.3.2005,. Он не изменился и поныне.
5 Koenig J. Es gibt hier keinen Armen // Tageszeitung. - B., 2006. - 20.6. - S. 2.
6 Der 2. Armut und Reichtumsbericht der Bundesregierung. - B., 2005.
7 Koenig J. Eine Arme Debatte// Tageszeitung. - B., 2006. - 18.10. -S. 3.
90
«визитной карточкой» бедных слоев. Толстые дети, - как правило, из «относительно» бедных семей.
«Социальная помощь», изначально имевшая виц лишь временного пособия для «критических переходных моментов», считавшаяся средством для уравнивания шансов «социальной самореализации», постепенно превращалась в стиль жизни. На протяжении десятилетий создавался слой населения, живущего за счет государства на грани бедности и привыкшего к этому.
В последние годы становилось все более очевидно, что нынешнее немецкое общество утеряло ту социальную гомогенность, которая - хоть и в различных экономических и политических контекстах - была до воссоединения присуща как западно- так и восточногерманскому обществу.
В Западной Германии считалось, что по мере развития процессов модернизации общество утеряло свой старый, классовый характер, обрело социальную однородность. Понятие «нивелированного», или, проще говоря, бесклассового социума, появилось в немецкой социологии с легкой руки Гельмута Шельски8, а затем перешло в политический лексикон, стало опорой теорий современной демократии. В таком обществе нет очень богатых и безысходно бедных, в нем есть только среднее сословие, в котором кому-то лучше, а кому-то (временно) хуже. Но поскольку общество солидарно, оно тех, кому временно хуже, поддерживает. Бедность в таком обществе не носит структурного характера, она просто - случайное недоразумение.
В последние годы в эмпирических научных исследованиях все чаще указывается, что нынешнее немецкое общество давно уже перестало быть «благостным заповедником» среднего сословия. Бедность - уже не временное недоразумение, она начинает приобретать структурный характер. Социологические исследования показывают, что дети стойких «социальщиков» (как называют получателей социальной помощи), как правило, идут по стопам роди-
8 Гельмут Шельски (1928 - 1984) - известнейший западногерманский социолог. Понятие «нивелированного общества среднего сословия» впервые использовано им в 1953 г.
91
телей9. Унаследованная нищета, «социальные карьеры» становятся обычной практикой.
Перечень достижений, которыми гордилось немецкое социальное государство, становился с годами все короче. Многие из этих достижений начали изображаться в СМИ в виде порока, безответственности, социального иждивенчества. Уже в первый легис-латурный период «красно-зеленой» коалиции пошли усиленные разговоры о «возвращении к обществу ответственности», об «инновациях», о «социальном государстве XXI века». И наконец, стало реальностью то, на что замахивалась, но так и не решилась в свое время консервативно-либеральная коалиция: целый пакет реформ, первой из которых (уже в 2004 г.) вступила в силу реформа здравоохранения.
В старой Западной Германии медицинское страхование гарантировало не только качественное лечение, но иной раз даже и роскошь типа золотых зубов. Именно зубное протезирование и стало первой жертвой новых реформ. Страховые кассы отказались оплачивать вставные зубы. Не оплачиваются и детские «пластинки» для исправления прикуса. Для этого нужна дополнительная, дорогая «частная» страховка. Ив то время как государственные страховые кассы радовались, выйдя наконец из глубокого бюджетного кризиса, критики реформ рисовали ужасные картины будущего, в котором имущественный статус немца можно будет распознать «по его зубам». Реформа здравоохранения ударила как по кошельку пациента, обязанного теперь раз в квартал, приходя к врачам, платить 10 евро налога за «врачебную практику», так и по его здоровью, ибо отныне страховые кассы оплачивают по рецептам только самые дешевые медикаменты. Споры о продолжении реформы системы здравоохранения не завершены до сих пор -именно эта тема являлась основным камнем преткновения в новой, правящей с осени 2005 г. коалиции СДПГ и ХДС/ХСС. В 2004 же году политики беззастенчиво соревновались в «идеях экономии» -вплоть до того, что молодой христианский демократ предложил не оплачивать старикам ортопедические протезы. До смерти, полагал он, можно «доскакать» и на костылях. Идея эта не была осуществ-
9 Социолог Герд Нольманн в интервью немецкому телевидению. См.: mode of access: http.//www.tagesschau.de/aktuell/meldungen/Stand: 2.3.2005.
92
лена, однако «атака на старость», являющаяся неотъемлемой частью еще одной реформы - пенсионной, не прекращалась. Основой государственной пенсионной системы в ФРГ являлся так называемый «договор поколений» - пенсии старикам выплачивались не из их собственных накоплений, а из пенсионных взносов работающего населения. Это хорошая система, но лишь при здоровой демографической структуре. Она не подходит для стареющего общества нынешней ФРГ, где долгие «западногерманские» годы процветал культ успешных молодых одиночек-эгоистов, дети считались дорогим удовольствием, а материнство - концом карьеры. Следствием подобной политики является ситуация, в которой все меньшее количество работающих содержат своими взносами все увеличивающееся количество стариков. Необходимо либо снижение пенсий, либо увеличение пенсионных взносов людей, занятых на производстве, либо полная пенсионная реформа, отказ от социально-государственного «принципа солидарности» и возвращение к капиталистическому «индивидуализму» - переходу на обязательное частное пенсионное страхование. Растущую социальную поляризацию власти попытались перевести в «конфликт поколений». «Атака на старость» подготовлялась исподволь - умелыми подборками данных, эмоциональными телерепортажами о необходимости восстановления «справедливости». На телеэкране - две старушки. Они заказывают официанту обед. Непонятно, почему так напряжен голос комментатора за кадром: «В доме престарелых обедают по меню». Следующий кадр: бедные дети едят из пластиковых мисок макароны, политые дешевым даже на вид томатным соусом. Тот же голос, тот же тон: «Эти дети получают только малое количество макарон в день». Оба кадра показываются рядом. Напряженный голос комментирует: «Старики в Германии позволяют себе хорошую жизнь.., - следует выдержанная пауза и затем, как выстрел: ... за счет молодых!»
Ныне никто уже не ставит под вопрос необходимость заключения дополнительной частной пенсионной страховки. Для этого существуют различные возможности - от субсидируемой государством частной страховки, названной по имени ее автора, министра Ристера «ристерная пенсия», до заключения страховых соглашений с немецкими и зарубежными фирмами. Ведутся дискусии о повы-
93
шении и возрастной границы - пенсию будут назначать не с 65, как раньше, а с 67 лет.
Стариков много, их будет еще больше; чтобы спасти «договор поколений», необходимо улучшить демографическую ситуацию. Началась «забота о семье», о «работающей женщине», забота достаточно лицемерная, ибо все, что преподносилось как «инновация» (например, «продленка» или ясли), отлично функционировало в ГДР и было раскритиковано «западными» политиками сразу после воссоединения - по экономическим причинам и под «идеологическим соусом».
Однако ныне «социальное государство» не может позволить себе три года (ибо именно с этого года ребенок может претендовать на место в детском саду) содержать на пособии неработающих матерей-одиночек. Да и не каждая женщина готова смириться с навязываемой ей ролью «социальной неудачницы», вегетировать на нищенском пособии (около 385 евро в месяц), полностью зависеть от «собеса» и знать, что с каждым пропущенным годом уменьшаются ее шансы найти работу. Ясли, которые в начале 1990-х годов изображались чуть ли не как доказательство кризиса ГДР, экономически не способной-де в течение трех лет содержать неработающих матерей, ныне выступают в качестве панацеи - публикуются даже результаты новых исследований, доказывающих, что «ясельные» дети умнее, контактнее и здоровее «домашних». Матери-одиночки снова смогут работать, рождение нового ребенка уже не связывается с ужасами социального падения. Проблема только в том, чтобы эту работу найти.
Количество безработных в период 2004-2006 гг. колебалось между четырьмя и пятью миллионами - тяжелый балласт для беднеющего социального государства. Рабочих мест вообще-то хватало, но это - не те рабочие места, где хотели - или могли - быть занятыми безработные. До 2005 г. нельзя было - по существующему праву - заставлять безработного занимать рабочее место, на дорогу к которому он тратит более трех часов. Нельзя было требовать от инженера работать мусорщиком. Поэтому квалифицированные безработные ожидали от биржи труда соответствующих предложений или курсов переквалификации, получая при этом пособия по безработице, которые были выше, чем социальная помощь.
94
Такой роскоши нынешнее социальное государство себе позволить уже не может, и поэтому важнейшей частью его «обновления» явились четыре реформы политики занятости и рынка труда, названные по имени руководителя комиссии по их разработке, работодателя Петера Хартца, «Хартц-реформами»10. Реформы эти для рабочего человека не сулили ничего хорошего; самой проблематичной и особенно нелюбимой из них считается «Хартц-4». Основным пунктом этой реформы было слияние пособия по безработице для «хронических» безработных («пособия по безработице-2») с социальной помощью, постепенная интеграция работоспособных «социальщиков» в трудовую жизнь и ликвидация возможностей злоупотребления социальной помощью. По оценкам экспертов, к 2006 г. этой реформой было затронуто около 4,3 млн. человек.
Всем, кого касалась эта реформа, были заранее разосланы для заполнения сложнейшие, многостраничные формуляры о размере доходов не только самого «социальщика», но и всей его семьи. Учитываться должны были даже приработки детей-школьников, зарабатывавших себе карманные деньги, разнося, например, по утрам газеты или рекламу. Если родители завели на ребенка сберегательную книжку, сумма в которой соответствует размеру пособия, уплачиваемого за ребенка государством, то такое пособие отменяется.
Уже на стадии проекта реформы вызвали протесты - главным образом в бывшей ГДР. Не только потому, что основная часть «социальщиков» живет именно там, но и потому, что восточногерманские «жертвы реформ» не утеряли еще былой общественной активности и стремления самостоятельно определять свою судьбу. В 2004 г. - преимущественно в новых федеральных землях - начались еженедельные массовые демонстрации против «Хартц-реформ». Проводились они под лозунгом «Мы - народ» и были задуманы по аналогии с былыми масштабными демонстрациями против СЕПГ в ГДР, которые усиливали кризис тогдашней власти. Однако массовость быстро сошла на нет: в отличие от былых социалистических властей ГДР, потрясенных протестом своего народа, правительство воссоедившейся Германии «народ» (социальщи-
10 Это имя стало в народе нарицательным. Конец карьеры самого Хартца был бесславен - после финансовой аферы, ставшей достоянием гласности, концерн «Фольксваген» спешно отправил его на пенсию, а прокуратура начала расследование. - Прим. авт.
95
ков) проигнорировало. «Мы были народом», - печально признали свое поражение восточногерманские активисты движения «Анти-Хартц» в январе 2005 г.11
Что же принесли реформы немецкому «относительному» бедняку? «Пособие по безработице-2» выплачивалось шести миллионам человек, в старых федеральных землях оно составляет 345, в новых - 331 евро12. Это примерно на 200 евро меньше, чем раньше, ибо в «дореформенные» времена пособие по безработице рассчитывалось в процентном отношении к бывшей зарплате. Как и раньше, государство помогает платить за квартиру, однако лишь в том случае, если жилье по площади «соответствует» представлениям о «квартире бедняка». Установлены новые нормативы, многим пришлось съехать с привычных квартир в более тесные. Одним из первых непосредственных последствий этого процесса явилось переселение собак и иных домашних любимцев в приюты для брошенных зверей - в маленьких квартирах не только звери, но и зверушки - недопустимая роскошь13. Да кроме того, в иных социальных жилых домах держать собак и кошек просто запрещено.
«Хронических» безработных - получателей «пособия-2» начали привлекать к общественно-полезным работам за символическую плату один евро в час, предоставляя им тем самым возможность повысить свои совокупные «доходы» до 800 евро в месяц. Предполагалось, что речь пойдет о работах по сортировке мусора, в городском хозяйстве и т.д. Однако в течение последнего 2006 г. так называемая «работа за один евро» являлась предметом ожесточенных дискуссий. Главным образом потому, что работодатели, уяснив открывшиеся перед ними восхитительные перспективы, начали под разными предлогами увольнять нормальных рабочих, принимая на их место некоторое время спустя высококвалифици-
11 См.: Wie sich Hartz-VI Gegner in Leipzig ihre Niederlage schönreden // Spiegel. -Hamburg, 2005. - 10.1.- S. 79.
12 Данные см. на интернет-портале федерального правительства ФРГ. - Mode of access: http://www.bundesregierung.de/Politikthemen/.
13 Об этом писала газета «Бильд» со ссылкой на данные по приютам для брошенных животных на август 2004 г. Федеральное правительство на своем официальном сайте разразилось в ответ критической статьей, утверждающей, что массовое увеличение числа таких животных не имеет никакой «прямой» связи с реформами.
96
рованных «хронических» безработных за один евро14. Уже в середине марта 2005 г., т.е. спустя лишь три месяца после начала реформ, число рабочих мест за один евро перешагнуло 114 тыс.15 В начале апреля 2005 г. Центральный профсоюз немецких ремесленников потребовал немедленной отмены «работы за один евро», ибо под угрозой оказались постоянные рабочие места в кустарной промышленности.
Особенно много «хронических» безработных среди людей с высшим образованием. Зачем же посылать их с метлами на уборку улиц, когда существуют значительно более подходящие для них сферы деятельности? Такой идеей руководствовался один из работодателей, владелец издательства, попытавшийся получить заказ на восстановление Веймарской библиотеки и разбор ее редких книг. Практически все эти сложные и дорогостоящие, но, разумеется, в высшей степени полезные для общества работы должны были осуществляться безработными интеллектуалами за один евро. Громко запротестовали частные фирмы, специализировавшиеся на этом виде работ, конкурировать с такой дешевизной они, конечно, не смогут. Разорение же их выбросит на рынок «работы за один евро» еще больше интеллигенции.
Была отменена социальная помощь для детей, сохранились лишь месячные пособия в размере 154 евро, а мало зарабатывающие родители (т.е. такие, которые на двоих получают не больше 990 евро) могут дополнительно в течение трех лет получать на ребенка пособия максимум до 140 евро. В конце 2006 г. в рамках изменений непопулярной реформы было принято решение о повышении пособия до 300 евро, однако лишь для детей, которые родятся после 2008 г.
Между тем именно по детям растущая нищета ударила больнее всего. Согласно последним данным, каждый десятый ребенок в Германии живет в «относительной» бедности. В старых феде-
14 Увольнять нормальных рабочих для того, чтобы сразу заменить их «работниками за один евро», не разрешается. Кроме того, от работодателя требуется доказать «общественную полезность» его предприятия.
15 См.: Neue Hartz-VI-Regeln steigern Arbeitsanreiz nur wenig // Handelsblatt. -Düsseldorf, 2005 - 10.4. - Mode of access: http://www.handelsblatt.com/news/Default.aspx7_ p=200050&_t=ft&_b=887668 /.
97
ральных землях число бедных детей возросло от 4,5% в 1998 г. до 9,8% в 2001 г.16 Особенно страдают матери-одиночки - более 40% таких неполных семей живут ниже прожиточного минимума. Ребенок необязательно будет голодать, хотя случается и такое, но его не сводят в детский театр или в зоопарк, не купят детских книг, не отдадут в спортивную секцию, его одежда - дешевле и хуже, чем у сверстников.
Растущая бедность повлияла и на еще одну сложившуюся преимущественно в послевоенное время традицию - структуру семей. В Германии не приняты большие семьи - взрослые дети ищут себе отдельные квартиры, за маленькими детьми присматривают приходящие няньки или живущие в семье гувернантки, старики живут отдельно или уходят в дома для престарелых. Еще в 1970-е годы многодетные семьи в ФРГ считались пережитком, присущим разве что турецким иммигрантам. Ныне характер освещения темы «семья» в СМИ меняется: в репортажах о сохранившихся еще немецких больших - и, разумеется, бедных - семьях, где старики живут вместе с детьми и внуками, подчеркиваются все выгоды такой жизни - если бы старики не присматривали за внуками, родители не нашли бы работы. Бедных призывают проявлять больше инициативы. «Денег у маргиналов достаточно, просто им не хватает ума их правильно истратить», - заявлял преуспевающий журналист из «Штерн»17.
Постепенный переход от бедности «относительной» к бедности «экзистенциальной» стимулирует изобретательность, еще раз подтверждая поговорку о том, какой именно социальный слой особенно «хитер на выдумки». Распространение получает, например, «обмен услугами», сначала спонтанный, затем оформляющийся в официальные «объединения» типа мюнхенского «Кольца обмена». Тот, например, кто не может отремонтировать свою квартиру, но зато умеет чинить велосипеды, починит велосипед тому, кто посидит с детьми людей, умеющих ремонтировать квартиру, - цепочки услуг могут быть самыми причудливыми. Ущерб несут фирмы,
16 См. интернет-портал «Новостей». - Mode of access: www.tagesschau.de/aktuell /meldungen / Stand: 1.03.2005/.
17 Дисскуссию см.: Интернет-портал телепередачи. - Mode of access:http://www. hartaberfair.de/. Stand: Sendung von 9.März 2005.
98
ремонтирующие квартиры, чинящие велосипеды и т.д. «Относительные» бедняки начинают экономить на платных услугах - да и не только на них. Крошечные наделы бросовых земель - государственных, церковных и прочих, - которые увлеченные садоводством горожане брали раньше в аренду за чисто символическую годовую плату, чтобы отдыхать на природе, любоваться цветочками и жарить сосиски на гриле, меняют облик: ухоженные зеленые лужайки раскопаны под грядки, а растут на этих грядках капуста, фасоль, кабачки... Убытки несет розничная торговля - покупатель стал разборчивее, экономнее.
Все это происходит в стране, где людей десятилетиями приучали к тому, что у них нет и не может быть иных целей, кроме как «консумировать» - покупать и потреблять. От работодателей требовали создания рабочих мест, чтобы повысить покупательную способность населения. Однако надежды на то, что процветающий немецкий капиталист из одного лишь чувства гражданской ответственности станет создавать новые, абсолютно ненужные ему места, чтобы занять делом дорогостоящего немецкого рабочего, не сбылись. Прибыли многих немецких концернов в последнее время увеличились, однако рабочие места они по-прежнему сокращали. «Телеком», например, в 2005 г. при прибыли 466 млрд. евро сократил 42 тыс. рабочих мест. Если предприятию хорошо, констатировали телекомментаторы, то оно хочет, чтобы ему было еще лучше, и продолжает увольнения.
Параллельно с сокращениями рабочих мест неизмеримо возросли зарплаты топ-менеджеров - вплоть до того, что тема эта была вынесена на суд общественности. Еще 40 лет назад заработки менеджеров были примерно в 30 раз выше средней зарплаты граждан, в 2005 г. они превышали ее в 240 раз18. Разумеется, доходы немецких топ-менеджеров значительно ниже, чем американских, однако в Германии иные исторические традиции, иное понимание социальной справедливости: когда от сознательных бедняков требуют во имя блага социального государства «подтянуть пояса», го-
18 По словам спикера Бундестага Вольфганга Тирзе: Neue Osnabrücker Ztg. -Osnabrücker, 2005. - 4.01.
99
довые менеджерские зарплаты по 7 млн. в год19 становятся скандальной темой. Равно как и заработки многих профессиональных политиков, получающих подчас две - и очень немалые - зарплаты, ибо, придя в политику, они не отказываются и от своих былых рабочих мест в промышленном или финансовом секторе. В октябре 2006 г. оппозиционные силы в Бундестаге попытались под лозунгом «стеклянный депутат»20 продвинуть законопроект, по которому политики обязаны отчитыватся перед избирателями о своих заработках помимо основной зарплаты. Однако эта инициатива поддержки не получила.
Пропасть между богатыми и бедными растет, настроение в стране ухудшается. Относительные успехи праворадикальных партий, особенно в новых федеральных землях, - одно из свидетельств «испорченного настроения» немецкого «относительного» бедняка. Он ищет врага, по вине которого он все больше и больше страдает. Готовность работать за более низкую заработную плату, «социальное нахлебничество», рост преступности - все это связывается с понятием «иностранцы». Интернационализм левых сил, их справедливые, но слишком уж абстрактные рассуждения о глобальном неолиберализме не доходят до страдающих от вынужденной мульти-культурности «социальщиков». С осени 2006 г. праворадикальная Национал-демократическая партия Германии (НДПГ), запретить которую в свое время не удалось лишь по формальным причинам, представлена уже в двух ландтагах - в Саксонии и Мекленбурге-Верхней Померании.
Испорченное настроение граждан отражается и на статистике эмиграции. Число немцев, по чисто экономическим причинам покидающих родину, все более растет: в 2003 г. Германию покинули 127 тыс. граждан, что на 20% больше, чем пять лет назад21. Как правило, это - молодые люди, нередко - молодые ученые. Утечка мозгов становится актуальной темой. Статистика показывает, что
19 Тема заработков менеджеров; см. репортаж германских «Новостей» . - Mode of access: http://www.tagesschau.de/. Stand: 27.07.2004.
20 См. некоторые личные сайты депутатов Бундестага, например. - Mode of access: http://www.florian-pronold.de/haupt.php?nav=glas /.
21 См.: Kollektives Gefühl der Ausweglosigkeit treibt Deutsche ins Ausland// WAMS. -B, 2005. - 9.01. - Mode of access: http://www.wams.de/data/2005/01/09/385748.html /.
100
более 60% покидающих ныне Германию немцев в качестве причины называют «отсутствие трудовых перспектив»22. Из молодых немецких ученых с кандидатской степенью на временную работу в США выезжает каждый седьмой, 30% из них остаются там навсе-гда23. Страну покидают и молодые специалисты, в том числе тех профессий, в которых нуждается немецкая экономика. Плата за учебу в высшей школе, отмененная в 1970 г., вновь вводится в немецких университетах. Получая стипендию 430 евро в месяц, студент помимо социального взноса в 137 евро платит еще около 500 евро в семестр за учебу24, причем нет никаких гарантий, что деньги эти пойдут на улучшение работы университетов, а не на «латание дыр» в региональных бюджетах субъектов федерации.
В 2004 г. в немецких СМИ неоднократно выражались опасения, что разъяренные бедняки, осознав после начала реформы в январе 2005 г. весь ужас своего положения, станут громить биржи труда и социальные службы. Были приняты меры безопасности, усилена полицейская охрана. Кроме того, был организован специальный комитет, которому было поручено заниматься жалобами граждан. Однако погромов не произошло, а жалоб в январе 2005 г. было всего около 6 тыс., причем 70% из них были поданы в новых федеральных землях25. Смирившись с неизбежным, «социальщи-ки» перед началом реформ торопились получить хотя бы крохи из оставшихся им - и не ценившихся ими ранее - благ. Просили денег на ремонт, на покупку телевизора, на новый шкаф - социальные контролеры сбивались с ног, социальные службы были завалены необработанными заявками.
Демонтаж старого социального государства был неизбежен, однако по иронии судьбы в неолиберальной ловушке оказались именно социал-демократы и Зеленые, т.е. традиционно левые партии. Именно поэтому в них и поныне не прекращаются внутри-
22 Mode of access: http://www.stellenboersen.de/aktuelles/handelsblatt/junge-karriere/030723junge-karriere-auswanderung.html /.
23 Mode of access: http://www.faz.net/s/RubEC1ACFE1EE274C81BCD3621EF555C83C/ Doc~EF1A7D2A103AA493183911240B41FF921~ATpl~Ecommon~Scontent.html /.
24 Размеры могут варьироваться по федеральным землям.
25 См.: Nur 5400 Beschwerden gegen Hartz-IV // Welt. - B, 2005. - 12.01. - Mode of access: http://www.welt.de/data/2005/01/12/386919.html /.
101
партийные споры, а заступники социальной государственности появляются иной раз даже в рядах ХДС. Как известно, СДПГ покинул ряд сильных левых политиков во главе с Оскаром Лафонтеном. Именно Левая партия, образованная на основе Инициативы избирателей за социальную справедливость и ПДС, являлась в 2006 г. сильной оппозицией правительству СДПГ и ХДС/ХСС.
Осенью 2006 г. правительство обсуждало возможности поправок к «Хартц-4». Одним из важнейших событий этой политической осени стала дискуссия о «бедности». По последним статистическим данным, расслоение общества на «бедных» и «богатых» продолжает расти, среднее сословие - опора немецкой демократии - чувствует себя неуютно. Событием стало исследование Фонда Эберта «Общество в процессе реформ»26, давшее начало ожесточенным дебатам, ибо его авторы не просто констатировали расслоение общества на большие социальные группы - они эти группы еще и назвали. Политический резонанс превзошел все ожидания.
Дело в том, что до сего дня социальная гомогенность немецкого общества официально, на политическом уровне, тем более с высоких трибун под вопрос не ставилась. О том, что немецкое общество после воссоединения эту гомогенность теряет, что подвижные «социальные слои» все больше закрепляются, напоминая если не классы, то некие сословия нового типа, о том, что складывается стабильный слой бедняков, говорили все больше на уровне эмпирической социологии без далеко идущих политических выводов. В социологическом жаргоне бытовал специфический термин «А-население» (от немецкого Ausländer, Arbeitslose, Alleinerziehende), ибо в пусть «относительную», но все равно безысходную бедность в первую очередь затягиваются именно иностранцы, безработные и матери-одиночки. Однако не только они.
Социал-демократические исследователи решили пойти новыми путями. На основании проведенных весной 2006 г. опросов они выделили девять «политических типов», определяли эти «типы», соотнося политические симпатии опрашиваемых с их социальным положением. Спектр простирается от успешных индивидуалистов-либералов (11%), уважающих себя консерваторов (15%),
26 Gesellschaft im Reformprozess / Inst. TNS Infratest Sozialforschung, im Auftrag der FES. - B., 2006. 102
«критических образованных элит» (9%) и «активных граждан» красно-зеленой ориентации (10%) до довольных миром и собой карьеристов-служащих (13%), наемных рабочих, опасающихся за свое будущее (самая большая группа, 16%), а также «традиционалистов» (11%) и «авторитарно ориентированных низкоквалифицированных» (9%). Особенно отрицательно социологи отнеслись к категории населения, прочно завязшей в «относительной» бедности: к «прекариату» (от латинского precarius). Причем 8% этих находящихся в интересном социальном положении лиц - даже не простой «прекариат», а «отвисший» от общества. Термин этот (в оригинале: «abgehängtes») ненаучен, он заимствован из повседневного жаргона и обозначает отброшенных, оказавшихся за бортом - короче, то состояние, которое социологи называют просто и ясно: «исключенность из общества». Особенно много их в новых федеральных землях - там в «отвисшем» состоянии живет каждый четвертый27. Вся жизнь этих «отверженных», начиная с начальной школы, - сплошная социальная изоляция. Профессии они не получают, а если и получат - то не находят рабочего места. Временная работа, на которую посылает их биржа труда, не приносит пользы ни душе, ни кошельку. Они живут на социальное пособие, властью недовольны, но на выборы не ходят, а если вдруг пойдут, то проголосуют, что называется, сердцем - да и выберут кандидата от праворадикальной НДПГ.
Какое название красивее - марксистское «люмпен-пролетарий» или нынешнее социал-демократическое, - вопрос второстепенный. Главное, что социал-демократы, назвав их, ничего общего с ними иметь не хотят. Неосторожное слово «низшее сословие», брошенное социал-демократическим политиком Беком в пылу дискуссии, растиражированное прессой и с восторгом подхваченное ведущими телевизионных шоу, дало начало скандалу в СМИ. СДПГ защищалась: «Мы - не партия сословия, мы - народная партия», сословий в Германии нет, «а есть только люди, которым труднее, которые слабее» (Франц Мюнтеферинг). Им вторили христианские демократы: нет низшего сословия, а есть «люди с проблемами со-
27 Gesellschaft im Reformprozess: Inst. TNS Infratest Sozialforschung, im Auftrag der FES. Цит. rn: Sturm D. Jeder Vierte im Osten lebt im «abgehängten Prekariat» // Welt. - B., 2006. - 17.10. - S. 1.
103
циальной интеграции» (Фолькер Каудер)28. Традиционным демократическим партиям, прошедшим как социал-демократы горнила классовых боев, создавшим европейские социальные государства и в них успокоившимся, трудно признать, что по мере развития глобализации, миграционных процессов, изменения характера занятости вновь усиливаются процессы имущественного расслоения и складываются большие, объединяемые едиными признаками общественные группы, которые хотя еще и не «классы», но уже и не «социальные слои».
Пролетариат - порождение индустриализации, убившей сословные общества. В нынешних постиндустриальных обществах происходит пока лишь «прекаризация» широких слоев населения. Прекариат - это не просто 8% «отверженных» люмпенов, это все, живущие в нестабильных трудовых отношениях, перебивающиеся с договора на договор, с гонорара на гонорар, не платящие социальной и пенсионной страховки. Это - «временно занятые», постоянно меняющие работу и учебные курсы. Это - выпускники университетов, которые в надежде на постоянное рабочее место вертятся в «чертовом колесе» бесконечных «практик» - и становящиеся к 40 годам безработными. Многие из них искусственно задерживаются работодателями в фазе «разбега» - поколение «вечных практикантов», поколение молодых людей, на долгие годы оказавшихся между миром учебы и миром труда. В то время как малоквалифицированная молодежь прямо из школы шагает в ряды безработных, регистрируясь на бирже труда, честолюбивые и полные надежд выпускники вузов не представляют себе такого пессимистического начала долгожданной трудовой карьеры. Лишь немногие из них регистрируются как «безработные» и в силу этого охватываются статистикой, меняя это состояние на регулярный практикантский договор, при наличии которого социальную страховку несет работодатель либо «перенимает» биржа труда (в 1999 г. -чуть более 3 тыс. человек, в 2004 г. - уже около 9 тыс.29). Основная же часть находит свои практикантские места самостоятельно - бла-
28 Цит. по: Nutt H. Drinnen oder drausen //Frankfurter Rundschau. - Frankfurt, 2006. -17.10. - S.2.
29 Данные на интернет-портале молодежного диалога газеты «das Parlament». -Mode of access: http://www.das-parlament.de/2005/43/JugendimDialog/001.html
104
го предложений для молодых специалистов более чем достаточно. Одних только практикантских интернет-бирж автор статьи насчитала более десятка, а сколько мест предлагается в специальных разделах агентств по трудоустройству, на интернет-порталах крупных фирм, организаций, на страницах газет.
Солидные фирмы, предлагающие выпускникам вузов оплачиваемые практикантские места, устанавливают свой «практикантский тариф» сами, иные предприятия предупреждают на своих интернет-порталах, что вопрос об оплате практики решается путем личных переговоров. Минимальной границей оплаты считается 300 евро, максимальной - 800, но все это - ниже границы «относительной бедности». Однако и эти практиканты могут считать себя счастливцами. Реальная практика большинства их сверстников выглядит иначе. «Я три раза перекрещусь, когда смогу наконец отсюда уйти! - делится своим опытом молодая специалист-медик на страницах практикантского интернет-форума. - Новые годовые практиканты работают по 40 часов в неделю плюс дежурство в выходные - и все это примерно за 100 евро в месяц, за обед и - если они живут далеко от клиники - за проездной билет!»30. Практика -необходимый элемент подготовки молодого специалиста. Однако выпускники вузов уже образованы, за их плечами многочисленные «практики», пройденные в студенческие годы. Поэтому в большинстве фирм их задействуют как самостоятельную, высококвалифицированную рабочую силу. Молодым специалистам, важнейшей составной части пресловутого «среднего сословия», от стабильного положения которого зависит функционирование демократии, навязываются трудовые отношения, ведущие к их постепенной «пролетаризации». Особенно это касается молодых специалистов «гуманитарных» профессий - архитекторов, юристов, историков, специалистов в сфере рекламы и маркетинга, журналистов. В интересах сиюминутной прибыли работодатели в полной мере используют честолюбие молодых специалистов, их уверенность в своих силах, их надежды на будущее и не в последнюю очередь - их индивидуализм. В сфере высококвалифицированных специалистов долгие годы культивировался образ «успешного
30 Мойв о/ассвББ: ЫЪр\//шшю^тгтогк^егап.с1е/ргит.ркр/.
105
одиночки», а профсоюзы, коллективная борьба за свои права считались уделом «рабочих».
Судьбой практикантов до сих пор интересовались мало. Молодые люди, попавшие в эту «непрозрачную» зону рынка труда, боролись в одиночку, отводя душу разве что на «практикантских форумах» в Интернете, где делились опытом, предостерегали сверстников от особенно «жестких» фирм. Лишь в последние несколько лет исследователи обратили внимание, что уже целое поколение молодых специалистов, закончивших вузы в первые годы после воссоединения Германии, выросло на практиках, тренингах по повышению квалификации и временных трудовых договорах, т.е. в ситуации нестабильной и к обзаведению семьей не располагающей. Результаты первого в этой сфере социологического исследования, начатого по инициативе молодежной организации Германской федерации профсоюзов, ожидаются лишь в 2007 г., однако осенью 2005 г. были оглашены первые промежуточные итоги -число выпускников, получающих после окончания вуза не рабочее место, а практикантское, непрерывно растет, причем 39% опрошенных работают полный день задаром, половина опрошенных жалуется на «угнетение» и воспринимает ситуацию как «унижение достоинства»31.
Высшее образование в нынешней Германии - уже не гарантия стабильного социального положения. Доктора наук, работающие от семестра к семестру, учителя, трудовые договоры которых прерываются каждые каникулы, молодые ученые, кочующие по университетам страны от одного временного договора к другому, имеют такое же ненадежное положение, как необразованная, не закончившая школ молодежь, как многодетные иностранцы, как пожилые безработные.
Однако новое расслоение общества - отнюдь не конец демократии, напротив - это шанс ее омоложения. В нынешних, тяготеющих к политическому центру системах, где больше нет сословных и классовых партий, а есть большие «народные» партии и маленькие партии «социальных слоев», где в погоне за голосами «всех» все более сближаются партийные программы, рядовой из-
31 Молодежная организация Германской федерации профсоюзов. - Mode of access: http://www.studentsatwork.org/UNIQ113303240005739/doc129458A.html /. 106
биратель уже не в состоянии разобраться, чем же социал-демократы отличаются от консерваторов.
Усилить связь партий с их традиционным базисом, подчеркнуть специфику той или иной партии, создать новые партии, отражающие интересы формирующихся социальных слоев - на этих путях демократии «старой Европы» могут вернуть себе утерянную динамику. Нынешие политики не случайно озабочены не всеми «слабыши», а именно их люмпенским слоем. «Сознательно слабые» при всей остроте своего социального положения не теряют связи с политикой и в состоянии организоваться в рамках демократии, люмпен же, если ему придется очень уж плохо, способен только к погромам. Осенью 2005 г. в предместьях французских городов бесцельно бушевала иммигрантская молодежь, французские же студенты шли на демонстрации, протестуя против законов, закрепляющих их «шаткое» положение. За права «зависшего поколения» практикантов там борется движение «Génération précaire», в Германии в 2004 г. быпл основан первыпй союз молодых вытускников вузов -«Fair work»32. Его задача - препятствовать преобразованию полноценных рабочих мест в практикантские и максимально усложнить работодателям угнетение практикантов. Образование хоть и не улучшает шансы молодежи на рынке труда, но способствует переходу возможно большего числа молодых людей от люмпенов к «сознательно слабыпм», отстаивающим свои интересы в рамках демократических систем. «Отвисший» же люмпенский слой - неизбежный балласт социальных государств. Он не опасен демократии до тех пор, пока общество не утеряет характер «лестницы», по которой даже дети самых бедных слоев могут подняться на более высокие ступени.
Успех социальной политики государства определяется, таким образом, не величиной средств, выделяемых на социальные нужды, не показателями бедности, не числом безработных, а равновесием между уровнем социальной безопасности и динамикой рыынка труда в условиях глобализации. В качестве примера приводят «северную модель» (Дания, Швеция, Финляндия), сочетающую
32 См. интернет-портал организации. - Mode of access: http://www.fairwork-verein.de/content.php?content.1 /.
107
высокий уровень социальной защиты населения с либерализацией экономики.
Резюмируя вышесказанное, можно сделать следующие выводы.
За формальным политическим воссоединением двух германских государств последовал длительный процесс реального воссоединения «двух немецких наций». Процесс этот не закончен и по сей день, например, ментальные различия, обусловленные неодинаковой социализацией, уйдут в прошлое лишь по мере смены поколений. Тем не менее в целом «внутреннюю границу» удалось преодолеть. Немецкое общество не стало «гомогенным», наоборот, в нем растет социальная поляризация, однако этот процесс обусловлен преимущественно структурными причинами и присущ обеим частям Германии. Именно структурная слабость новых федеральных земель стала причиной того, что на грани нищеты там живут 17% населения, а в старых - лишь 12%. В рамках Пакта солидарности в новые федеральные земли направляются - и будут направляться - немалые средства.
Сохранение социального правового государства, сильная социальная политика жизненно важны для успешного формирования единой нации. Именно поэтому важнейшим компонентом «внутреннего единения» были социально-политические изменения. Воссоединение дало возможность покончить с той огромной социальной государственностью, которая в годы противостояния блоков поддерживалась в обеих Германиях. ГДР с ее сильнейшей социальной политикой, темпами жилищного строительства, разветвленной системой здравоохранения, детских садов, продленок, внешкольного досуга из идеологических и политических соображений не могла сокращать социальные расходы. Аналогичная ситуация была в «форпосте Запада» - ФРГ, где уже в 1970-е годы эксперты указывали на необходимость изменения социальной политики, велись общественно-политические дебаты, однако радикальных реформ предпринято не было.
Идеологически мотивированная «социальность» оказалась экономической ловушкой для обеих Германий. Однако к реформам социальной государственности, к созданию так называемого «социального государства XXI в.» воссоединившаяся Германия -опять же из политических и идеологических соображений - смогла приступить лишь в конце 1990-х годов. 108
Реформы эти означают, по сути, масштабный демонтаж структур социальной государственности, сложившейся в старых федеральных землях и распространенной после воссоединения и на бывшую ГДР, усиление неолиберальных тенденций, постепенный переход от государственного перераспределения к индивидуальной ответственности.
Их ядром явились пенсионная реформа, реформа здравоохранения и четыре реформы рынка труда и порядка получения социальных пособий. На момент написания статьи реформы вступили в силу, однако их характер является предметом споров в правящей ныне «большой коалиции», так что поправки к ним не исключены.
Разумеется, корни проблем, которые решает ныне немецкое общество, лежат не только в воссоединении двух немецких государств, но - в значительно большей степени - в реалиях мировой экономической конъюнктуры, в тех политических изменениях, которые принесла победа в холодной войне. Немецкому обществу предстоит трудная переходная фаза, ибо социальное государство сформировало не только соответствующую политическую культуру, но и психологию, образ жизни. Справится ли объединившаяся Германия с новыми вызовами, какое воздействие окажут они на ее внутреннюю и внешнюю политику, покажет время.
