CC BY
46
С.В. Погорельская
Левая партия в ФРГ: Амбиции и реальность
Аннотация. В статье кратко излагается история Левой партии ФРГ и исследуются ее новые программные установки (Эрфуртская программа 2011 г.) и политическая тактика.
Abstract. The article briefly describes the history of the Left Party of Germany, and analyzed its new programmatic (Erfurt Programme, 2011) and political tactics.
Ключевые слова: политические партии ФРГ, Левая партия, Эрфуртская программа 2011 г., коммунистические и левые партии Европы.
Keywords: political parties of Germany, the Left: Party, the Erfurt Programme of 2011, the communist and left parties in Europe.
Глобальный экономический кризис, начавшийся несколько лет назад, вызвал на Западе всплеск интереса к социалистической идее. Идеологи глобализации и всемирного капиталистического порядка, всего лишь двадцать лет назад праздновавшие победу в «холодной войне», с удивлением заговорили о возвращении «призрака коммунизма». Однако коммунистическая идея никогда не была «призраком», она всегда была актуальной и деятельной силой. Призраки не воодушевляют, а марксизму на рубеже XIX-XX вв. удалось воодушевить миллионы трудящихся. И сделать это удалось потому, что марксизм обращался к живым, насущным проблемам того периода.
С развалом СССР была сокрушена лишь одна из моделей социализма. Говорить же о закате коммунистической идеи как таковой, а потом удивляться возвращению «призраков» могут лишь приверженцы концепции «конца истории», отождествляющие социалистическую идею с партийно-бюрократическим социализмом советских времен и на этом основании отказывающие ей в демократичности и гуманизме.
Успех левых партий в нынешней Западной Европе - это не «возвращение призраков», это продолжение жизни социалистической идеи в функционирующих демократиях. Новые партии появляются и крепнут тогда, когда традиционные политические силы не артикулируют интересы каких-либо социальных слоев, игнорируют их проблемы, отказывают им в политической значимости. Провозгласив устами американских идеологов «конец истории» и шагнув в эпоху глобализации, капитализм, не опасаясь конкуренции со стороны социализма, начал возвращаться к своему естественному состоянию, стал вырождаться в паразитический финансовый капитализм. Однако закрепить достигнутые позиции неолиберализм может лишь с помощью диктатуры олигархии. Возможно, когда-нибудь это и случится, но в наше время глобальному неолиберализму противостоят национальные демократии. В функционирующих демократиях неолиберализм встречает нарастающее сопротивление со стороны левых партий. Капиталистический беспредел в 90-е годы имел место не только на постсоветском пространстве. И в благополучных европейских странах, гордившихся своим «социальным миром» и праздновавших «победу» в «холодной войне», начался сначала постепенный, а потом все более беззастенчивый демонтаж систем социального обеспечения, сингуляризация наемного труда, дестабилизация трудовых отношений. Как следствие, активизировались левые. В то же время нынешние «салонные» европейские социалисты - это не революционеры, а, скорее, социал-консерваторы, стремящиеся сохранить или восстановить социальные достижения, дарованные капиталом обществу во времена противостояния блоков. А поскольку капиталу сохранять эти достижения уже невыгодно, многие европейские левые заявляют о необходимости структурных изменений социальной системы, но только на парламентарных путях, в ходе реформ. В этих партиях - не только трудящиеся, бедняки и безра-86
ботные, но и сторонники социальной доктрины католицизма, интеллектуалы, мелкие предприниматели. В их рядах есть молодежь, но это не бунтарские молодежные движения, а силы, выражающие насущные социальные интересы стареющих европейских обществ в эпоху глобализирующегося неолиберализма. Партии, стоящие «левее» социал-демократов, - нормальное явление в политическом ландшафте Европы.
Воссоединившаяся Германия в 90-е годы много говорила о своей «восстановившейся нормальности», связывая ее с активизацией внешней политики и с участием бундесвера в военных акциях наравне с европейскими союзниками. Однако такую общеевропейскую «нормальность», как новую Левую партию, буржуазные идеологи «немецкой нормальности» восприняли с трудом.
Левая партия вошла в немецкий политический процесс в 2007 г. К этому времени левый край политического спектра ФРГ был ослаблен относительно долгим правлением так называемой «красно-зеленой коалиции» (СДПГ и Союз 90-Зеленые). Сразу две партии, в былые годы в большей или меньшей степени относившиеся к левому лагерю, в годы своего правления проводили политику, достойную правых национал-консерваторов. Особенно тяжело ударило по левому флангу политических сил ФРГ изменение политических и идейных установок партии Зеленых, долгие годы занимавшей стабильную позицию левее СДПГ и считавшейся антибуржуазной и пацифистской. Превращение былых «бунтарей против системы» в мелкобуржуазную экопартию создало политический вакуум на левом фланге. Этот вакуум заняла новая партия -Левая, которая видела свою задачу не в том, чтобы «поправить» социал-демократическую политику. Она объявила, что выступает за фундаментальные политические изменения в сторону большей социальной справедливости, демократии, индивидуальной свободы, солидарности и мира, против неолиберального рыночного радикализма.
Цель предлагаемой статьи - ознакомить с историей и программными установками Левой партии, проанализировать ее политические перспективы.
Левая и правая. История партии и ее состав
На партийном съезде 21-23 октября 2011 г. в Эрфурте Левая партия ФРГ приняла первую партийную программу. Эту программу Левая вынашивала четыре года. Программа была принята почти единогласно (96,9%). Причина: в нее включили практически все, о чем мечтается входящим в Левую партию силам. А силы эти достаточно разнообразны. Причина этого многообразия - в истории партии и ее корнях.
Немецких левых не миновала беда, постигшая в последние десять лет все некогда «программные» партии Германии: стремясь принять под свое крыло как можно больше сторонников и завоевать голоса «всех», кто пусть и отдаленно симпатизирует основной партийной идее, они до бесконечности растягивают свои программные границы. С приходом такой партии к власти наступает, как правило, и час расплаты за порочную политическую тактику. Чуть ли не каждый пункт программы, который она хочет реализовать на практике, становится камнем преткновения для тех многообразных групп, которые она вобрала в себя, стремясь к власти. Начинается кризис правительства.
Однако печальный опыт испытанных властью партий - от ХДС/ХСС до Зеленых - Левую партию не убедил: она хочет объять всех немецких левых, даже если они правые. Правых левых в этой партии, кстати, немало, потому что в ней по-прежнему доминируют элиты Партии демократического социализма (ПДС). В свои лучшие времена ПДС называлась Социалистической единой партией Германии, она была партией власти в ГДР, но по-настоящему левой она не была.
В ГДР были христианские демократы, были либералы, а вот левой партией ее судьба обделила, так же как и остальные страны «системы социализма», включая СССР. «Идеалы коммунизма», «интернационализм» и прочие идеологические жупелы не придавали этим партиям политической «левизны»: их здоровая часть (прочая для этой статьи неинтересна) объединяла политических реалистов-государственников. Кроме того, эти обюрократившиеся, разложившиеся псевдолевые партии содержали мощный номенклатурный аппарат. Где-то, как, например, в некоторых постсоветских странах, этот аппарат пригодился и перешел на службу но-
вым, дикокапиталистическим, а иной раз и полукриминальным режимам, в угоду Западу назвавшим себя «демократиями» и тем самым надолго дискредитировавшим это слово в глазах своих избирателей. В Германии же в силу воссоединения двух немецких государств, произошедшего в результате присоединения новых федеральных земель к ФРГ, старый гэдэровский аппарат оказался невостребованным: на государственном уровне все новые руководящие посты были отданы западногерманским кадрам. Возникшая на обломках Социалистической единой партии Германии (СЕПГ) новая партия объединила гэдэровских внешнеполитических стратегов и экономистов, партийных аппаратчиков, идеологов научного коммунизма и историков партии, государственных служащих, вытесненных новыми, пришедшими с запада страны элитами. А голосовали за нее, по вполне понятным причинам, бывшие гэдэ-ровцы. После воссоединения двух немецких государств жители новых федеральных земель оказались вытесненными на обочину жизни. Трудовой и жизненный путь многих из них был обесценен, а богатый опыт ГДР в таких вопросах, как система ясель и детских садов, групп продленного дня, районных домов культуры, поликлиник, в первые годы после воссоединения страны был огульно отвергнут, причем по чисто экономическим причинам, но под идеологическим соусом. Из чувства протеста «восточные» избиратели цеплялись за последний кусочек своей политической идентичности.
Популярности ПДС в бывшей ГДР помогли и гонения на нее на западе страны, где ее, как якобы «силу, враждебную Конституции», поставили под наблюдение спецслужб. Критикуемая ненавистными «весси», ущемляемая государством в своих правах (ее политическому фонду, носившему имя Розы Люксембург, лет десять не давали денег) «партия-страдалица» приобрела устойчивые позиции в новых федеральных землях, однако об общегерманском размахе она и не смела мечтать. И жить бы ей и дальше на «востоке», если бы маститая СДПГ не начала активно избавляться от своего левого крыла: Герхард Шрёдер, правый социал-демократ, прозванный в собственной партии «товарищем боссов», стремился создать СДПГ имидж «политической середины» и заодно ослабить своего могучего конкурента - Оскара Лафонтена.
Статус «политической середины» был выгоден в старые времена, когда Западная Германия считалась государством среднего сословия, социально гомогенным обществом. После же воссоединения страны в 1990 г. процесс имущественной и социальной поляризации пошел небывалыми темпами. «Среднее сословие» -опора демократии - в период 1996-2006 гг. сократилось на 5,5 млн., причем «наверх» удалось подняться лишь немногим из них: 4,1 млн. сползли «вниз» [и^еггетег]. Традиционные же партии продолжали упорно цепляться за старую западногерманскую политическую культуру «гомогенного общества». Обе партии, правившие на рубеже тысячелетия - СДПГ и Зеленые, - повернули ради этого вправо. Былые зеленые пацифисты одобрили натовские бомбежки Югославии и послали туда немецких солдат, а былые социал-демократические борцы за дело трудящихся приняли реформы, направленные на демонтаж социального государства и либерализацию рынка труда (так называемые «реформы Хартца», по имени их автора, топ-менеджера Петера Хартца). После этого от них стал уходить электорат, а партии надолго впали в кризис идентичности. Партия Зеленых, возникшая из студенческого движения 1968 г. в виде «антипартийной партии» с целью «маршировать сквозь институты» буржуазного государства и быстро обустроившаяся в этих институтах сначала «левее» социал-демократов, а потом и рядом с ними, подалась еще правее, превратившись в мелкобуржуазную экопартию, способную сотрудничать хоть с консерваторами. СДПГ же, начав жить исключительно ценностями правой социал-демократии, едва не утеряла связи с профсоюзами.
В 2004 г. левые социал-демократы и профсоюзные функционеры, не согласные с политикой правительства Герхарда Шрёдера, покинули СДПГ и объединились в «Альтернативу избирателей за труд и социальную справедливость» во главе с бывшим лидером левого крыла СДПГ Оскаром Лафонтеном. На досрочных выборах в Бундестаг в 2005 г. это объединение, ставшее партией, договорилось не конкурировать с ПДС. Совместно они получили 8,5% голосов и образовали в Бундестаге четвертую по величине фракцию. А в июне 2007 г. в Берлине состоялся учредительный съезд новой Левой партии. И тем и другим это объединение пошло на пользу: ПДС приобрела наконец-то политическую салонность на западе страны и зацепку в профсоюзах, а западные профсоюзники, воз-90
главляемые Оскаром Лафонтеном, смогли опереться на сильные, дисциплинированные партийные структуры в новых федеральных землях.
В последние годы СДПГ, мучимая кризисом политического жанра и текучестью руководящих кадров, попыталась заново вырастить себе левое крыло, но было уже поздно. Пока она соперничала с ХДС за статус «политической середины», Левая партия прочно вписалась в политическую систему страны.
Партия заявляла, что назвала себя «Левой» не потому, что решила монополизировать всю левую идею в Германии, а в силу своего намерения последовательно проводить «левую» политику. Если, например, остатки левых социал-демократов в СДПГ предлагают «ослабить» непопулярную реформу Хартц-4, то Левая партия требует ее немедленной отмены. Левые социал-демократы предлагают критичнее относиться к участию бундесвера в военных операциях за рубежом, Левая партия вообще против того, чтобы посылать немецких солдат за рубеж - разве что для помощи в преодолении природных катастроф. И кроме того, Левая партия с самого своего основания выдвинула ряд классических левых требований - увеличить налоги с высоких доходов, вновь национализировать жизненно важные для страны отрасли экономики - в первую очередь энергетику, а также телекоммуникации, железные дороги и почту, сделать бесплатными ясли и детские сады, школы и высшее образование и, кроме того, реформировать школьную систему, отменив разделение школ на «главные», «реальные» и «гимназии» и введя единую общеобразовательную школу. А в свете финансового кризиса - усилить контроль над рынком финансов. Сразу после своего возникновения партия объявила, что объединяет различные течения и сама является частью широкого спектра левых сил ФРГ. К этому спектру относятся профсоюзы, протестные социальные, экологические и антиглобалистские движения, союзы и организации.
Однако при всей заявленной пестроте и многообразии можно выделить доминирующие группы. Так, правое крыло Левой партии образуют западные профсоюзники и левые социал-демократы во главе с Оскаром Лафонтеном, левое крыло - «коммунистическая платформа», образовавшаяся при бесспорном лидерстве молодой восточногерманской социалистки Сары Вагенкнехт.
А в центре партии - по-прежнему мощный слой гэдэровских государственников-реалистов. По своей политической натуре они правые, так как мыслят категориями немецких национальных интересов, но для них нет иного пути во власть, кроме как с «левого» фланга.
За годы, прошедшие с возникновения Левой партии, отношение к ней в прессе изменилось, стало более терпимым. В первое время ее непрестанно критиковали. Поскольку среди ее избирателей хватало безработных, ее обзывали «партией лузеров». За то, что ее часть раньше называлась СЕПГ, ее упрекали в мрачном авторитарном прошлом и в нежелании покаяться. За то, что среди «восточных» членов было много пенсионеров, ее окрестили «старческой», но при этом - из-за Сары Вагенкнехт и ее «платформы» -обвиняли в радикализме и экстремизме. Партию обвиняли и в коммунизме, потому что где-то по ее избирательным спискам прошел однажды кандидат из Германской коммунистической партии. Обвиняли партию и в политическом авантюризме - из-за Оскара Лафонтена. А все ее программные установки перечеркивали обвинением в «популизме». В чем-то этот упрек был справедлив - в первые годы на волне локальных политических успехов партия особо не уточняла свой программный профиль, чтобы привлечь к себе побольше новых сторонников: это была тактика Оскара Лафонте-на, так называемый «метод пылесоса».
Новая программа Левой партии - «антинеолиберальная, антикапиталистическая, антимилитаристская»
Программа, принятая 23 октября на съезде в Эрфурте, сформулирована так, что охватывает практически все левое многообразие Германии, исключая разве совсем уж запредельные автономные группировки [Programm...]. Более того, партия замахивается на исконно социал-демократическое наследие: не случайно она приняла свою программу именно в Эрфурте, где ровно 120 лет назад под руководством Августа Бебеля была принята знаменитая Эр-фуртская программа СДПГ. Шутка Грегора Гизи: «Вилли Бранд принадлежит теперь нам!» - тоже не случайна: партия показывает, что она - в отличие от обуржуазившейся СДПГ - не поступается принципами. Она как бы намекает, что настоящие (не отягченные
милитаризмом, неолиберализмом и прочим злом) социал-демократы собрались именно на ее правом фланге, а вовсе не в СДПГ.
Свою родословную Левая партия старается вывести из истории немецкого рабочего движения: в числе своих родоначальников она называет как ту часть германской социал-демократии, которая не попала под влияние социал-шовинизма в период Первой мировой войны, так и КПГ и другие «левосоциалистические» движения [Programm.., S. 7].
Поскольку программа старается объять все, что именует себя «левым», - от выходцев из СДПГ до направленного против глобальных банков движения Occupy, - накладок не удалось избежать. При более подробном анализе программы просматривается диссонанс мировоззрений.
Так, Левая партия называет себя антинеолиберальной. Она продолжает свою борьбу против так называемой «Реформы Харц-4», принятой в годы правления СДПГ и Зеленых в пакете с другими реформами, ухудшившими права трудящихся и сократившими социальную защиту населения. Партия выступает против либерализации рынка труда, требует 30-часовой рабочей недели при сохранении тарифной оплаты, выступает против увеличения пенсионного возраста до 67 лет, а также за твердо фиксированную границу для минимального размера пенсий и зарплат, причем не ниже 60% средней заработной платы.
Это - вполне реализуемые на демократических путях умеренно левые требования. Они исходят от социал-демократического и профсоюзного крыла. Близки к ним и требования социальной справедливости, перераспределения богатств путем изменения системы налогообложения. Эти требования не предполагают смены системы, они вполне могут быть осуществлены в рамках просвещенного капитализма, тем более в ФРГ, имеющей сильные традиции социального мира и социального рыночного хозяйства.
Однако антинеолиберализм Левой партии оборачивается излишеством, потому что она объявляет себя еще и «антикапиталистической». Эти пассажи выношены кадрами бывшей ПДС. Германию они называют «классовым обществом» [Programm.., S. 14]. Капитализм для них - тупиковая система, не способная к инновациям. Его следует заменить «демократическим социализмом». Это понятие используется и СДПГ, но в ином контексте. СДПГ связыва-
ет его с существующей политической системой и социальным рыночным хозяйством, она не хочет менять отношения собственности. Левые не имеют ничего против социального рыночного хозяйства - они только убеждены в том, что этот «компромисс между трудом и капиталом» был обусловлен особенностями «холодной войны» и противостояния блоков, так что капитализм к нему уже никогда не вернется. Поэтому они предлагают преодолеть капитализм. «Мы боремся за смену системы», - говорят они [Programm.., S. 4].
Отношение к тому «социализму», который имел место в государствах Варшавского договора, у них критическое. И если государства Западной Европы периода противостояния блоков они называют «гражданскими демократиями с капиталистическим экономическим порядком», то страны Восточной Европы - «государствами с претензией на социализм» [Programm.., S. 8].
В их понимании «демократический социализм» - это в первую очередь изменение существующих отношений собственности. Частную собственность на средства производства Левая партия целиком не исключает, но важнейшие средства производства, от функционирования которых зависит жизнь государства и его составляющих, должны быть, по ее представлениям, в коллективной (коммунальной, кооперативной) или в государственной собственности. Национализировать предлагается в первую очередь финансовый сектор, предприятия структурного значения, а также энергетику, водоснабжение, транспорт, социальную инфраструктуру, жилье, образование, здравоохранение и культуру. Предполагается защитить граждан от поползновений Евросоюза вмешиваться в экономические системы своих членов. Кстати, экология для Левой партии, в отличие от Зеленых, тоже «системный» вопрос: решение экологических проблем возможно лишь при изменении существующих отношений собственности. Точно так же предполагается урегулировать и вопросы равноправия женщин. «Патриархальное угнетение» проистекает, по мнению авторов программы, из природы нынешнего капитализма, преодолеть его можно только изменив систему: «Левая понимает себя как социалистическая и феминистская партия, стремящаяся преодолеть патриархальные и капиталистические отношения» [Programm.., S. 13].
Переход к «демократическому социализму» должен совершиться путем «многих малых и больших реформ, переломов и переворотов революционной глубины» (но не революций!). Кроме того, «демократический социализм - это всегда демократическое движение, направленное на освобождение людей от любого угнетения».
Левая партия постоянно старается подчеркнуть, что у нее за спиной - традиции левой германской социал-демократии, в том числе и той части социал-демократических сил Германии, которая еще в Первой мировой войне не поддалась социал-шовинизму. Поэтому она объявляет о своем последовательном пацифизме. Современные войны, ведущиеся за пределами ЕС, она называет империалистическими [Programm.., S. 19]. Партия выступает против участия немецких солдат в военных акциях за пределами Германии, а для оказания помощи в ликвидации последствий стихийных бедствий предлагает создать «гражданский корпус имени Вилли Брандта». Левая - это единственная в Германии партия, требующая роспуска НАТО, а если не удастся добиться этого - по крайней мере, выхода бундесвера из всех военных структур этого блока. Зеленые в свои оппозиционные годы тоже требовали распустить НАТО, а придя к власти, дали добро на бомбежки Югославии и отправили немецких солдат в Афганистан. Левой партии такая подобная метаморфоза пока не грозит, потому что к власти на общефедеральном уровне она, скорее всего, еще долго не придет. Поэтому она еще долгие годы сможет быть «воплощением укора» поступившимся своим былым миролюбием Зеленым и СДПГ.
Интересно, что самым цитируемым пассажем новой программы Левой партии в немецкой прессе оказалось малозначительное требование разработки «новой политики по отношению к наркотикам». Страницы газет пестрели заголовками: «Левые решили легализовать все наркотики!» Лишь при внимательном прочтении становится ясно, что речь идет отнюдь не о легализации наркомании, а о более гуманном обращении с наркоманами, находящимися в процессе лечения.
Стратегия и тактика
В основе идеологических концепций Левой партии лежит марксизм, но этот марксизм творчески развит. И поскольку Левая партия плюралистична, творчески развитый марксизм у нее тоже плюралистичен. Правда, большинство идеологов партии считают это не бедой, а обогащением: «Разделение левых на социал-демократов, коммунистов, левых социалистов, марксистов, ленинистов, троцкистов, маоистов и так далее должно отойти в прошлое. Чтобы шагать в ногу со временем, левым нужны новые основы для совместного действия», - сказал в беседе с автором данной статьи Бернд Име, один из авторов новой программы партии [Име].
Демократический социализм Левая партия понимает как проект трансформации, который, с одной стороны, обретает свои контуры уже в буржуазном обществе, а с другой - выходит за его границы. В новой партийной программе говорится, правда, о неких «переворотах революционной глубины», однако партия отказывается от положений марксизма-ленинизма, согласно которым социализм может быть построен лишь после политического переворота в форме социалистической революции. Реальная стратегия партии нацелена не на подготовку такого рода «переворотов», а именно на осуществление постепенного трансформационного процесса, а тактика - на возможно более полную интеграцию в систему существующих политических взаимосвязей. Посмотрим, как реализует Левая партия свои новые программные положения в своей повседневной политике.
Важнейшей темой немецкой политики в 2010-2011 гг. было преодоление кризиса еврозоны. С точки зрения Левой партии, европейские элиты пытаются решить этот кризис за счет трудящихся масс и социально слабых слоев населения. Партия солидарна с антибанковским движением OCCUPY. Под лозунгом «Кто нажился -тот и платит!» партия требует «всеобъемлющей программы действий», перекладывающей основную тяжесть решения проблемы на плечи банков и финансовых спекулянтов, защищающей трудящихся граждан и освобождающей государства от пут международных финансовых рынков. Фракция Левой партии была единственной в Бундестаге, отклонившей в конце сентября 2011 г. проект, наделяющий созданный для стабилизации евро Стабфонд новыми
полномочиями. Правда, этот отказ не повлиял на принятие проекта Бундестагом.
Не менее важной внешнеполитической темой для Германии в 2011 г. оставался Афганистан. В декабре 2001 г., отправляя подразделения бундесвера в Афганистан в рамках военной акции западных держав, Бундестаг сформулировал сугубо мирные цели: «поддержка правительства Афганистана в обеспечении безопасности, в особенности защита мирного населения». Как известно, стабилизировать положение в Афганистане так, как хотелось бы этого Западу, за десять лет не удалось, не говоря уж о построении там демократии. Немецкие солдаты все чаще оказывались вовлеченными в боевые действия. Опросы показывали, что афганская миссия бундесвера не пользуется поддержкой населения - 70% выступали за вывод немецких войск из этой страны. Однако из всех политических сил в Германии лишь Левая партия последовательно выступала за прекращение боевых действий, указывая в числе прочих аргументов на то, что пребывание частей бундесвера в Афганистане обошлось немецким налогоплательщикам не в 3,6 млрд. евро, как утверждает правительство, а минимум втрое дороже. В начале декабря 2011 г. партия организовала демонстрации и протесты против десятой международной конференции по Афганистану, проходившей в Бонне.
В ноябре-декабре 2011 г. Германия была потрясена раскрытием так называемого «национал-социалистического подполья» -небольшой праворадикальной организации, принадлежавшей к лагерю праворадикальных «свободных товариществ». Расследования показали, что члены данной организации на протяжении многих лет убивали сограждан иностранного происхождения. Разразился политический скандал, и тема борьбы с правым радикализмом в очередной раз была включена в повестку дня правительства. По ходу расследования Левая партия, подчеркивающая свой последовательный антинеонацизм, организовывала гражданские акции протеста против правого радикализма, а фракция Левой партии в Бундестаге проявила настойчивость в выяснении взаимосвязей между праворадикальными организациями и немецкими спецслужбами.
Важной внутриполитической темой для всех партий в 2011 г. было введение так называемой «границы минимальной заработной
платы». Отсутствие таких границ в условиях свободного передвижения рабочей силы в рамках ЕС несет опасность бесконтрольного понижения зарплат, особенно там, где нет тарифных соглашений. У СДПГ эта тема уже многие годы - одна из самых любимых, более того, левое крыло партии требует зафиксировать минимальную границу на законодательном уровне. Консерваторы, напротив, считают, что размеры минимально допустимых зарплат должны согласовываться в переговорах между работодателями и профсоюзами с учетом региональных, отраслевых и даже сезонных особенностей. Левая партия, как и левое крыло СДПГ, требует зафиксировать границу минимальной заработной платы в общегерманском законе, установив минимальную плату 10 евро в час как для новых, так и для старых федеральных земель (до сих пор зарплаты в восточных землях в некоторых отраслях ниже, чем на западе). На своем интернет-портале Левая партия публикует информацию об особо кричащих прецедентах демпинга заработной платы в ФРГ. С этой темой у партии тесно связана и тема непопулярных реформ Харт-ца. Важнейшее требование партии - отмена реформы Хартц-4. Целью этой, принятой во времена канцлерства Шрёдера реформы была постепенная интеграция «хронических» безработных и лиц, живущих на социальные пособия, в трудовую жизнь и ликвидация злоупотреблений социальной помощью. Однако на деле она ознаменовала конец старого «социального государства» и привела к обнищанию широких масс населения, к финансовому давлению на безработных с целью вынудить их к любой, даже малоквалифицированной и плохо оплачиваемой работе. Предметом ожесточенных дискуссий стала так называемая «работа за 1 евро». Адресатов социальных пособий, независимо от квалификации, начали в рамках этой платформы привлекать к общественно-полезным работам за символическую плату один евро в час, предоставляя им тем самым возможность повысить свои совокупные «доходы» до 800 евро в месяц. Ужесточение минимальных социальных стандартов привело к постепенной маргинализации общественных слоев, зависимых от социальной поддержки государства.
Протесты против этой реформы партия начинала еще в ранге ПДС и не прекращает их и по сей день. Партия требует повышения минимального пособия (Хартц-4) до 500 евро в месяц и его ежегодной адаптации к росту цен, увеличения размеров пособий 98
на детей, государственного финансирования учебников и школьных завтраков для детей из семей, получающих пособия Хартц-4, замены системы «работа за 1 евро» более приемлемыми и спонсируемыми государством формами занятости в пределах установленных границ минимальной заработной платы.
Партия возражает против предпочитаемого как правящей коалицией, так и социал-демократами повышения границ пенсионного возраста до 67 лет. Она критикует пенсионную реформу, принятую в годы канцлерства Г. Шрёдера. В основе пенсионной реформы лежало убеждение, что «договор поколений» не срабатывает в условиях, когда все меньшее количество работающих людей содержит своими взносами все большее количество пожилых людей. Были введены различные формы обязательной дополнительной частной пенсионной страховки.
Левая партия видит в этой реформе отказ от социально-государственного принципа солидарности и возвращение к капиталистическому «социальному индивидуализму» и подчеркивает, что в сочетании с реформами Хартца, дерегуляцией и либерализацией рынка наемного труда эта реформа понижает социальный статус и имущественный уровень пожилых людей. «На Германию надвигается волна бедности!» - предупреждает партия, призывая вернуться к солидарной пенсионной системе [Solidarische Rentenversicherung]. В вопросах образовательной политики партия последовательно выступает против приватизации системы образования.
Можно сказать, что тематически партия последовательно преследует левый политический курс, многие из ее установок представляются реальным политикам по меньшей мере утопичными. Однако опытные политические эксперты предлагают традиционным партиям не бояться коалиций с Левой партией. Сила «партий протеста», считают они, заключается в их оппозиционности. Придя к власти, такие партии, как правило, теряют свое прежнее лицо. Впрочем, Левая партия заранее определила так называемые «красные линии», которые она не собирается переходить даже ради политической власти. Она заявляет, что не будет работать в тех федеральных правительствах, которые проводят политику социального демонтажа и приватизации и которые «дают добро» на участие бундесвера в военных акциях за рубежом. Возможно, это звучит парадоксально, но левые правы, определив границы своего
политического участия. Их самоограничение приносит пользу их имиджу, не исключая их в то же время полностью из участия во власти: в локальных правительствах (ландтагах, коммунах), в которых работает Левая партия, вопросами общегосударственного и внешнеполитического значения не занимаются. Поэтому они освобождены от необходимости соблюдения своих «красных линий».
Политические перспективы
Левая партия, скорее всего, очень долго не придет к политической власти на федеральном уровне, даже в роли младшего партнера политических коалиций. «Красные линии», которые она для себя определила, делают невозможными коалицию с другими партиями: СДПГ является автором реформ Хартц-4 и к тому же отправила подразделения бундесвера в Афганистан; Зеленые, после того как побывали во власти, страдают милитаристскими замашками. Для того чтобы создать коалицию с Левой партией, этим партиям придется менять политический профиль. Однако надежд на это мало, по крайней мере до тех пор, пока изменение в соотношении сил уже не позволит им вступать в коалиционные соглашения друг с другом. Таким образом, на федеральном уровне Левой партии - если она не отступит от своих «красных линий» - на годы, а то и на десятилетия обеспечено место в оппозиции. Пока что она повторяет политический путь, проделанный партией Зеленых в прежние, «западногерманские времена»: практическая работа в ландтагах и коммунальных органах власти в сочетании с гордостью за свои теоретические принципы и оппозиционный пафос на федеральном уровне.
Маленькие партии сами по себе не делают большой политики. Однако благодаря своей последовательной позиции в рамках коалиций, даже если речь идет о земельных правительствах и коммунальных органах власти, они воздействуют на политику больших партий и на содержание политического процесса. Возникновение партии Зеленых побудило в свое время обе большие партии -ХДС/ХСС и СДПГ - обратить внимание на экологические проблемы и включить эту тематику в свои партийные программы. Так же обстоит дело и с Левой партией. Ее популярность у избирателей напомнила ударившимся в неолиберализм христианским демокра-
там об их левом, социально-христианском крыле, обуржуазившейся СДПГ - о ее трудовых, профсоюзных корнях, а идеологам неолиберальной глобализации - о том, что конец «реальных социа-лизмов» в Восточной Европе вовсе не означал исчезновения европейской социалистической идеи.
Литература
Име Б. Новое время - новые левые // Литературная газета. - М., 2008. -12.11. - С. 5. - Режим доступа: http://www.lgz.ru/article/6537/
Programm der Partei die Linke. - Erfurt, 2011. - 58 S.
Solidarische Rentenversicherung. Beschluss des Parteivorstandes vom 15. und 16. Oktober 2011. - Mode of access: http://www.die-linke.de/partei/ organe/parteivorstand/parteivorstand20102012/beschluesse/ solidarischerenten versicherung/
Unterreiner V. Kinder sind kein Armutsrisiko // Die Welt. - Berlin, 2008. - 20. Juni. - S. 4.
