CC BY
25НОВЫЕ ИССЛЕДОВАНИЯ
Е.А. КОРОБУЛИНА
Эволюция взглядов Георгия Федотова на возрождение национальной культуры
Русская религиозная философия XX в. представляет обширную и насыщенную многообразием философских концепций часть истории русской философии. Понятен научный и общественный интерес к этому феномену, весьма близкому к современности. В своих трудах видный ее представитель Г.П. Федотов раскрывает историческое и национальное своеобразие русской духовности, ее кризис в XX столетии, размышляет о перспективах его преодоления. Мыслитель утверждает, что интеллигенция оказалась повинной в подрыве основ национальной духовности, к чему привели ее нигилизм и наивно-оптимистические представления о прогрессе. Он напоминает о том, что в России были серьезные предостережения против такого однобокого видения культуры, высказанные в трудах Ф.М. Достоевского, □ тревоги, вызванные разрывом между наукой и нравственностью, культурой и цивилизацией, духовностью и сытостью, но не они, к сожалению, оказали решающее влияние на ход истории.
Выход национальной культуры из тупика Г.П. Федотов связывает с формированием патриотических интеллектуальных сил («культурной элиты»), воспитанных на высоких духовных ценностях и традициях отечественной и мировой культуры. Он считает, что уже не интеллигенция должна возвратить «долг народу» (как утверждали народники), а напротив, народ должен вернуть свой долг интеллигенции, защитить ее нравственное достоинство и творческую свободу. Взамен народ может получить от нее тот «воздух культуры», которым дышит всякая уважающая себя нация. Восстановление культуры и установка на высшие ценности важнее, по Федотову, чем проявление интеллигенцией традиционной жалостливости по отношению к своему народу.
В XX в., после Октября 1917 г., произошло трагическое «раздвоение» русской философии, ее разделение на два различных, почти не соприкасавшихся между собой потока мысли □ зарубежную, главным образом
религиозную, философию, а также философию, развивавшуюся в СССР на основе марксизма. Оторванность философов зарубежья от России, как показало время, оказалась отнюдь не препятствием для осмысления и популяризации наследия русской духовности за рубежом. Многие труды философов послеоктябрьского зарубежья имеют актуальное значение и в настоящее время.
Г.П. Федотов считал своим основным методологическим подходом синтез философии истории и исторической компаративистики. Достойное применение метода индивидуализации культурно-исторических феноменов Г.П. Федотов продемонстрировал уже в своей первой научной работе - «Исповедь» Бл. Августина как источник для его биографии и для истории культуры эпохи». За это исследование он был удостоен золотой медали Ученого Совета Санкт-Петербургского университета и высокой похвалы своего учителя - профессора И.М. Гревса. Мэтр российской медиевистики отмечал новизну поставленных Г.П. Федотовым задач - «представить не только индивидуального человека, но и человека вообще: сам опыт обобщенного изображения человека в его природе и в его идеале является ценною характеристикой типичной культуры в лице одного из лучших ее гениев» [7. С. 651].
Принцип индивидуации культурноисторических типов нашел отражение и в последующих трудах Г.П. Федотова по медиевистике: «Боги подземелья» (1923), «Абеляр» (1924), «Чудо освобождения» (1925). Раскрытие психологических сторон культурноисторических явлений, продемонстрированное Федотовым в исследованиях средневековой религиозности, было оценено его учителем как перспективная методологическая и жанровая новация, позволяющая сочетать остроту «суровой и мелочно точной критики» источников с «мягкой и тонкой поэтической интуицией».
Органичное сочетание логики, поэтики, аксиологии и психологии в исследовательском арсенале Г.П. Федотова демонстрировало высокий уровень отечественной медиевистики, предвосхитившей многие методологические открытия западноевропейской историографии XX века. Не случайно ранние работы Г.П. Федотова были опубликованы на
страницах издающегося в Москве и Петербурге журнала «Анналы», опередившего своего французского собрата почти на четверть века как в провозглашении базовых принципов философии и методологии истории, так и в формировании новой проблематики конкретно-исторических исследований.
Опыт изучения средневековой религиозности повлиял и на мировоззренческие позиции Г.П. Федотова, предопределив его «возвращение к христианству». Обращением Г.П. Федотова в христианство в 1919 г. был сформирован новый вектор его творческих исканий: от истории средневековья к философским размышлениям о смысле и направленности всемирно-исторического процесса, от агиографии Западной Европы к осмыслению феномена древнерусской святости, от изучения русской религиозности к пониманию национального и вселенского призвания России и вечно больному вопросу ее исторической судьбы.
Подобно Н. Бердяеву, Г.П. Федотов считал творчество высшим проявлением свободы в человеческой истории и культуре. Он усматривал две области приложения свободы, которые назвал «свободой духа» и «свободой тела» [3. С. 583] Наибольшую ценность для мыслителя представляла свобода убеждения -религиозного, морального, научного, политического, а также возможность его публичного выражения: в слове, в печати, в организованной общественной деятельности. Исторически эта группа свобод вырастала из свободы веры. Исследователь подчеркивал ограниченность понимания свободы веры христианским средневековым сознанием, которое было склонно считать ее корпоративным, а не индивидуальным достоянием. Со временем корпоративное понимание свободы вышло за пределы церковной организации и было воспринято всем средневековым обществом, что сдерживало мировоззренческую диктатуру католицизма: «... папы должны были делиться ею с университетами, как бароны с купцами. Важно было то, что в результате их борьбы за свободу призрак тоталитарного государства на Западе рассеялся на много веков» [3. С. 587].
На Востоке, в Византийской империи, православная церковь оказалась в чрезвычайно неблагоприятных условиях для того, чтобы отстаивать социальный идеал христианства. Во-первых, она существовала рядом с централизованным бюрократическим государством,
наследовавшим худшие традиции автократии римских цезарей. Во-вторых, социальное воздействие восточного христианства было ограничено проповедью идеала святости как единственно приемлемой формы благочестия, делая неприемлемым и недостижимым образцы монашеского аскетизма. Г.П. Федотов так писал о степени социального влияния восточного христианства: «. менее всего это удалось в Византии. Отрекшись от языческой религии, государство оставалось языческим по всем формам быта. Византия была одной из самых жестоких цивилизаций в истории. Отказавшись от задачи пересоздания жестокого строя общества, церковь напоминала о милосердии. В своей священной ограде она продолжала нести благотворительную работу, завещанную христианской древностью» [4. С. 612].
На рубеже Ренессанса и Реформации христианская антропология претерпевает существенные изменения, утрачивая свою полноту. Ориентация на индивидуальный поиск Царства Божьего сопровождается религиозным оправданием социального расслоения -преуспевание одних и немощь других воспринимаются как следствие недостаточной активности в поисках индивидуального спасения. Г.П. Федотов утверждал: «Средневековая культура разлагается в XV веке и уступает место культуре Возрождения и Реформации, которая характеризуется торжеством индивидуализма в светской и духовной сфере. Самое влияние религии в сфере культуры ослабеет. Религия вынуждена уступить мирским силам одну область за другой: государство, хозяйство, науку, - чтобы оставить за собой только недоступную для общества, интимную и глубокую жизнь сердца» [3. С. 592].
Философским камертоном социологического творчества Федотова явилось понятие "молчание". Молчание творческое, молчание как прислушивание, чувствительность к тону российской истории, позволившие Федотову дешифровать общественно-политические события революций 1917 и гражданской войны как трагичные полифонические мелодии эволюции православной культуры. Для Федотова человек выступает как судьбоносец культуры: облик человека в культуре - предельная формула социолого-философского мировоззрения Федотова. Но во всех социальных моделях Федотова присутствует универсальная точка отсчета - Россия в качестве непреходящего
предмета научного творчества, оцененная Федотовым как стремящаяся достичь «западных целей» - «восточными средствами».
С точки зрения Федотова, вся история России представляет собой процесс принципиального преодоления ее лучшими умами "апокалипсического соблазна" в видении перспектив развития. Постулируя в начале 30-х цель построения в Европе и России "Нового Града", способного отказаться от трагичного в неизбывности своем стремления континента к военной катастрофе, Федотов обращал особое внимание на решение "социальных вопросов". Трудовой социализм, свобода личности вопреки догматам фашизма и коммунизма, христианство, русский патриотизм - вот те идеалы, которые Федотов считал главными в любых проектах общественных трансформаций. Именно через парадигму этих ценностей культуры призывает Федотов создавать целостный облик истории российского государства, целостную социальную модель его общественной эволюции.
Осуществляя анализ истории русской интеллигенции, Федотов утверждал, что, пройдя целый век с царем против народа, она некоторое время противостояла и народу и царю (1825-1881) и, наконец, поддержала народ против царя (1905-1917). Антигосударственность интеллигенции сопряжена с ее антинациональными ориентациями. Патриотические круги дворянства и армии в принципе не могли, по Федотову, разделить такие идеи, а поэтому интеллигенция искала и нашла на собственную погибель себе сообщников в среде рабочих, крестьян и (что самое печальное) в слоях люмпен-пролетариата России.
Главное условие духовного и национального возрождения России, находившейся под игом «сталинократии», Федотов видел в создании политической свободы и в освоении духовного, культурного наследия России при одновременном сохранении европейского измерения ее духовности. В философии культуры он стремился преодолеть крайности как антропоцентристского, так и теоцентристско-го ее (культуры) истолкования.
В трех статьях, опубликованных под общим названием “Письма о русской культуре” (1938-1939), Федотов анализирует состояние и перспективы отечественной культуры после революции, смывшей с нее верхний европеизированный слой, обнажив ее “московские” основания. Однако тип этот оказался
неустойчивым перед тоталитарной цивилизацией Запада, которая смыла с него национальные культурные различия.
Для Г.П.Федотова бытие народов и государств оправдывается только творимой ими культурой. «Русская культура оправдывала Империю Российскую» [5. С. 231]. Основным фактом современной ему культуры Федотов считает ее экстенсификацию. Основную вину за это он возлагает на русскую интеллигенцию. Федотов снова и снова возвращается в своей философской публицистике к этой концептуальной связке «российская история -русская интеллигенция». Он изображает социальный лик русской интеллигенции как собирательный образ России. Однако создание портрета российского интеллигента не есть самоцель для Г.П. Федотова. Его задача восстановить надорванные связи поколений путем отречения от мертвого в прошлой культуре.
Г.П. Федотов в своих "Письмах о русской культуре" (1938) специально задается вопросом, «какими словами, в каких понятиях охарактеризовать русскость» [2. С. 187]. Иными словами, он пытается составить портрет носителя российского менталитета. Философ так и назвал первое письмо - "Русский человек". Задача оказалась очень сложной, решить ее однозначно не удавалось. Поэтому, отказавшись от "ложного монизма", автор "Писем... " видит единственный выход: изобразить коллективную душу как единство противоположностей. Чтобы не утонуть в многообразии, Г.П. Федотов свел русский менталитет к полярности двух не сводимых далее типов. "Схемой личности будет тогда не круг, а эллипсис. Его двоецентрие образует то напряжение, которое только и делает возможным жизнь и движение непрерывно изменяющегося соборного организма".
Далее Г.П. Федотов рисует два типа исторических формаций "русской души" в виде прямо противоположных портретов, один из которых он называет левым: «Это вечный искатель, энтузиаст, отдающийся всему с жертвенным порывом, но часто меняющий своих богов и кумиров. Беззаветно преданный народу, искусству, идеям, положительно ищущий, за что бы пострадать, за что бы отдать свою жизнь...» Максималист в служении идее, святой беспочвенник. «Для него творчество важнее творения, искание важнее истины, героическая смерть важнее трудовой жизни. Не-
трудно видеть, что этот портрет есть автопортрет русской интеллигенции"» [2. С. 188].
Утрата русской идеи □ вот что тревожит философа в первую очередь. В статье с характерным названием "Будет ли существовать Россия?" Федотов поднимает вопрос о том, что же служит силой единения народов России. Он считает, что объединение народов России не может твориться силой только религиозной идеи. "Здесь верования не соединяют, а разъединяют нас". Но духовным притяжением для народов была и останется, по Федотову, русская культура. Через нее они приобщаются к мировой цивилизации.
В середине XX в. вопрос ставится уже не о возврате от народничества к просвещению, а о дальнейшем шаге от просвещения к творчеству. За просвещение можно быть спокойными. И государство, и народ (все его слои) одинаково в нем заинтересованы. В связи с этим Федотов призывает вернуться к древним и вечным основам искусства-ремесла ^есЬпе' аге) и не гнушаться высоким званием работника. Для него "работник науки" звучит честнее, чем "ученый", в котором много самомнения. «Творческим должен быть всякий труд, труд столяра не менее труда живописца», - утверждает Г.П. Федотов.
В письме с характерным названием "Создание элиты" он еще в 1939 году писал, что новая русская интеллигенция должна научиться бороться за свое собственное достоинство и право, "умея отличать достоинство от интересов и право от привилегий". У кого же нам этому учиться еще, как не у наших предшественников, которых автор "Писем..." называет "старой русской интеллигенцией". Она действительно старая, ведь черты ее менталитета складывались и закреплялись веками. Г.П. Федотова постоянно тревожит проблема " преемства традиций, без которого культура вообще невозможна".
Поэтому, считает Федотов, интеллигенция не должна возражать против включения ее в систему общенациональных трудовых корпораций. Но в то же время она должна бороться за первое место среди них. Первое место интеллигенции предполагается иерархией ценностей в системе национального производства. Мысль, слово, форма и звук важнее, выше практических материальных вещей, ибо имеют более близкое отношение к цели культуры, к самому смыслу существования наций.
Многие мысли Г.П.Федотова звучат сегодня удивительно современно, а идея "создания элиты" на основе глубоких знаний и высокой интеллигентности может стать основой современной реформы образования в России.
Библиографический список
1. Г.П.Федотов. Эсхатология и культура. М., 1938.
2. Г.П.Федотов. Русский человек. М., 1938.
3. Г.П.Федотов. Рождение свободы. М., 2003.
4. Г.П.Федотов. Россия и свобода. М.,2003.
5. Федотов Г.П. Судьба и грехи России. Избранные статьи по философии русской истории и культуры. Т. I. СПб., 1991.
6. И.Л. Сиротина. Г.П.Федотов о культуре и образовании в России. М., 1998.
7. Г.П.Федотов. О Св. Духе в природе и культуре. М.,2003.
И.В. МЕДВЕДЕВА
Взгляды Н.О. Лосского в контексте истории интуитивного познания
Проблема интуиции имеет богатейшее философское наследие. Без учета историкофилософских традиций невозможно было бы осмыслить сложнейшую эволюцию взглядов на природу интуиции и создать научное представление о ней. Проследим развитие этих взглядов на ранних этапах возникновения проблемности в данном вопросе.
Под интуицией древние мыслители понимали непосредственное усмотрение (в буквальном смысле слов) реально существующего положения вещей. Такого рода знание получило впоследствии наименование чувственной интуиции.
Впервые черты философской проблематики в вопросе об интуиции наметились в учениях Платона и Аристотеля. Но именно в их теориях была отвергнута чувственная природа интуитивного познания. Интуиция была перенесена в сферу абстрактного мышления.
Однако первостепенную значимость в качестве высшей способности к познавательной деятельности интуиция приобретает в философии нового времени. Френсис Бэкон -родоначальник английского материализма 17 века - занимает в истории философии особое место. С его произведениями и пришли проблемы познания и метода. Чему отдаст предпочтение наука будущего: ощущениям или разуму, методу интуитивного постижения или
