CC BY
0
УДК: 343.14
ГРНТИ 10.77 ■
EDN: NSUWYO
Эволюция доказательств и доказывания в отечественном уголовном процессе
©Зайцев Никита Иванович
Российский новый университет, Москва, Россия
leikozit@rambler. ги
Аннотация: В статье автор рассматривает развитие отечественного уголовного судопроизводства от его зачаточного состояния в X веке до более кодифицированного, но все еще средневекового, мозаичного и громоздкого Уложения царя Алексея Михайловича XVII века. Автором также рассмотрена эволюция доказательств от первоначальных устных форм до закрепления обстоятельств совершенных преступлений на бумаге, то есть указан момент перехода на бумажные протоколы следственных действий. В работе уделено внимание трансформации процесса доказывания с состязательного на инквизиционный. Отмечен перечень следственных действий, которыми располагали древнерусские «дознаватели и следователи» в рамках расследования уголовных дел: «гонение следа», «свод», «ордалии», «поле» и др. Автором изучена законотворческая деятельность правителей Руси: Ярослава Мудрого, Ивана III, Ивана IV, Алексея Михайловича, а также прослежена линия наименования должностей лиц, осуществлявших расследование преступлений. Сделан акцент на одновременном сосуществовании как архаичных видов доказывания, так и вполне рациональных в «уголовно-процессуальном праве»Древней и Средневековой Руси.
Ключевые слова: эволюция, доказательства, доказывание, уголовный процесс, Древняя Русь, периодизация доказывания, источники доказательственногоправа, РусскаяПравда, УложениеАлексеяМихайловича.
Г Для цитирования: Зайцев Н.И. Эволюция доказательств и доказывания в отечественном уголовном процессе//Пробелы в российском законодательстве. 2023. Т. 16. №8. С. 235-240. EDN: NSUWYO
The Evolution ofEvidence and Evidence in the Domestic Criminal Process
©Zaitsev Nikita Ivanovich
Russian New University, Moscow, Russia
leikozit@rambler. ru
Abstract: The article examines the development of domestic criminaljustice from its rudimentary state in the X century to a more codified, but still medieval, mosaic and cumbersome Code of Tsar Alexei Mikhailovich of the XVII century. The author also considers the evolution of evidence from the initial oral forms to fixing the circumstances of the crimes committed on paper, that is, the moment oftransition to paper protocols ofinvestigative actions is indicated. The paper focuses on the transformation of the evidentiary process from adversarial to inquisitorial. The list of investigative actions available to the ancient Russian "interrogators and investigators" in the framework of the investigation of criminal cases is noted: "persecution of the trace", "vault", "ordalia", "field", etc. The author studied the legislative activity of the rulers of Russia: Yaroslav the Wise, Ivan III, Ivan IV, Alexei Mikhailovich, and traced the line of naming the positions of persons who carried out the investigation of crimes. The emphasis is placed on the simultaneous coexistence of both archaic types ofevidence and quite rational ones in the "criminal procedure law" ofAncient and Medieval Russia.
Keywords: evolution, evidence, proof, criminal procedure, Ancient Russia, periodization ofevidence, sources of evidentiary law, Russian Truth, the Code ofAlexei Mikhailovich.
fFor citation: Zaitsev N.I. The Evolution of Evidence and Evidence in the Domestic Criminal Process // Gaps in Russian Legislation. 2023. Vol. 16. №8. Pp. 235-240. (in Russ.). EDN: NSUWYO
ВВЕДЕНИЕ
дил культурный, мировоззренческий и философский обмен, составной частью которого выступали анализ, Российская государственность имеет многовеко- изучение и переосмысление иностранных правовых вую историю своего становления и развития, которые систем, возможность их апробации, кооптации в оте-происходили при постоянном взаимодействии с пра- чественную правовую систему. Уголовный процесс и вовыми системами Азии, Западной и Восточной Евро- его эволюция будут рассмотрены в контексте общеи-пы. Между Российским государством и его соседями, сторического процесса, начавшегося с момента обра-торговыми и военными партнёрами, союзниками, зования Древнерусского государства и не прекратив-геополитическими конкурентами постоянно происхо-
шегося до настоящего времени.
Мы начнем отсчет образования Древнерусского государства от устоявшейся в современной историографии даты — 862 год — летописной даты призвания трех варяжских князей Рюрика, Трувора и Синеуса на княжение. Следовательно, и развитие права нами будет рассматриваться от этой даты. Автору известно о наличии острой полемики в научной среде относительно того, что и до призвания варягов на европейской части той территории, которую сейчас занимает Российская Федерация, существовали протогосудар-ственные образования и союзы племен, в связи с чем время образования государственности переносится на более ранние даты. К примеру, знаменитый поход русов на Константинополь в 860 году не мог быть осуществлен без организационной силы в виде государственного образования, давшей импульс всему этому сложному военному предприятию.
Также автор не будет касаться давнего спора «нор-манистов» и «антинорманистов», где одни («нормани-сты») утверждают, что государственность славянским и финно-угорским племенам дали приглашённые викинги, а другие («антинорманисты») указывают на то, что приглашённые норманны лишь стали олицетворением, персонификацией имеющего место быть института княжеской власти. Перечисленные проблемы не имеют прямого отношения к изучаемой автором теме, поэтому затрагиваться не будут.
ПЕРВЫЕ ИСТОЧНИКИ ПРАВА, ЗАДОКУМЕНТИРОВАВШИЕ ДОКАЗАТЕЛЬСТВА И ПРОЦЕСС ДОКАЗЫВАНИЯ
Итак, первыми документально зафиксированными источниками права, открывающими завесу тайны над общественными отношениями, существовавшими на территории Древней Руси, являются договоры Руси с Византийской империей 911 и 944 годов. Несмотря на то, что в них нет прямых упоминаний об уголовном процессе, не лишним было бы обратить внимание на отсылки к «закону русскому», то есть к разветвлённой и устоявшейся правовой системе, действовавшей на территории Руси, в том числе и в части уголовного права. Об этом говорит наличие большого количества пунктов, касающихся быстрого и чётко регулируемого разрешения уголовных деяний, совершённых русскими и в отношении русских на территории Византийской империи (ст. 4 договора 911 года об убийствах, ст. 5 — о побоях, ст. 6 — о кражах и т.д.).
Однако косвенное отношение к регулированию и нормативному закреплению в «законе русском» процесса доказывания и доказательств мы можем усмотреть в ст. 3 договора 911 года, носившей название: «А о главах ...». Ряд историков права: Д.М. Мейчиков [1] и С.В. Юшков [11], обосновывали предположение, что в данной статье представлено первое в истории Руси деление доказательств на две группы. К первой группе относились «явленные показания», то есть вещественные доказательства, отражающие событие преступления, и показания очевидцев или свидетелей. Такого рода доказательства имели примат верховенства над второй группой, к которой относилась присяга. К ней прибегали лишь в отсутствие доказательств первой группы, сам же процесс доказывания в таком случае сводился к снятию щитов и клятвам Перуном. Далее и вплоть до начала XI века летописи молчат и ничего о процессе доказывания и доказательствах не упоминают.
ДОКАЗАТЕЛЬСТВА И ДОКАЗЫВАНИЕ В «РУССКОЙ ПРАВДЕ»
Следующей вехой в развитии отечественного уголовного судопроизводства выступает первый письменный источник права - «Русская Правда»1. Данный памятник права включает ряд перемешанных и не систематизированных уголовных и гражданских норм, задокументированных князем Ярославом Мудрым, его сыновьями («Правда Ярославичей») и потомками в период с середины XI века до начала XIII века. Следует учитывать и тот факт, что рассматриваемый исторический памятник, по своей сути, является Судебником, изобилующим судебными прецедентами2, как и его исторические аналоги (к примеру, германская Салическая Правда).
Несмотря на это, еще в первых редакциях «Русской Правды» в качестве доказательств признавались «знамения» (следы побоев, ран), а при их отсутствии — показания свидетелей.
Сам процесс доказывания строился на основе принципа состязательности, характерном для всей эпохи зарождающегося феодализма. Этот принцип выражался в форме, получившей название «свод» или «гонение следа». При применении «Свода» истец должен был найти ответчика с помощью «заклича», то есть, говоря современным языком, путем устного заявления о преступлении. «Заклич» заявлялся на торгу, чтобы о нем стало известно как можно большему кругу лиц, при этом указывались характерные особенности похищенного имущества. Если по истечении 3 дней после «заклича» украденная вещь находилась, то ответчик помимо необходимости ее возврата должен был уплатить штраф в размере 3 гривен (ст. 34 Пространной Правды). Однако лицу, обнаруженному с украденной вещью, предоставлялась возможность доказать правомерность ее приобретения, указав на человека, у которого она была приобретена. И так цепочка добропорядочных покупателей могла продолжаться, пока не будет обнаружено лицо, не сумевшее доказать законность приобретения имущества. Именно оно и признавалось вором с обязанностью возместить причинённый ущерб и уплатить штраф.
«Гонение следа» применялось, когда найти лицо, совершившее преступление, незамедлительно не удавалось. В этом случае юридическая мысль раннефеодального государства исходила из того, что преступник скрывается там, куда ведут его следы. Если они приводили в степь или на крупный торговый тракт, то поиски признавались безрезультатными и прекращались. Однако в случае, если следы приводили к поселению, то уже жители данной общины были вынуждены отыскать злоумышленника и передать его в руки властей. В противном случае вся община признавалась виновной и на неё налагалось наказание в виде «дикой виры», как элемента круговой поруки и коллективной ответственности (ст. 77 Пространной Правды).
Однако наряду с вполне рациональными для своего времени способами доказывания существовали и еще вплоть до XVI века имели хождение пережитки архаичного права родоплеменного строя, такие как поединок, более известный на Руси, как «поле» и ордалии. О наличии такого элемента доказывания, как поединок, однозначно говорится в работах арабских
'Правда Русская / под ред. Б. Д. Греков. Том. 2. Комментарии / Подготовка Б. В. Александрова и др. Москва; Ленинград, 1947. 862, [1] с.
2 Правда Русская / под ред. Б. Д. Греков. Том. 2. Комментарии / Подготовка Б. В. Александрова и др. Москва; Ленинград, 1947. 862, [1] с.
путешественников [4; с. 269] и обосновывается C.B. Юшковым [10; с. 141], а о применении ордалий убедительно описано М.Ф. Владимирским-Будановым [1; с. 626]. При этом, если обратиться к такому способу доказывания, как поединки, то доказательством вины ответчика выступала его смерть, а, соответственно, его победа, говоря современным юридическим языком, знаменовала собой оправдательный приговор по делу. Относительно ордалий, как доказательств, применяемых в уголовном судопроизводстве Древней Руси, можно сказать, что они были двух видов — испытание железом и водой. При испытании железом в руку ответчика клался кусок раскалённого железа и в случае отсутствия неблагоприятных последствий от применения данного вида испытания ответчик признавался полностью оправданным. Если же ответчик «... ожьжеться», то данный результат для участников уголовного судопроизводства Средних Веков признавался вполне допустимым доказательством его вины (ст. 87 Пространной Правды). Испытание водой применялось при необходимости установления вины по делам о преступлениях небольшой тяжести, но не по делам об убийстве3 или при поимке с поличным. Суть данного способа доказывания заключалась в том, что связанного человека — ответчика, опускали в ёмкость с освящённой водой и если он тонул, то значит «вода крещения» принимала его, следовательно, такой результат признавался доказательством его невиновности, противоположный исход испытания означал полное доказательство вины ответчика, что приводило к необходимости уплаты штрафа истцу (ст. 22 Пространной Правды) [1; с. 626].
Ещё одним видом доказательства является «рота», ближайшим значением которого выступает клятва или присяга [1; с. 622] «Рота» занимает довольно низкое место в системе доказательств «Русской Правды», которой присущи черты состязательного (обвинительного) уголовного судопроизводства. Даже поединки и ордалии были более «весомыми» доказательствами по сравнению с «ротой». Данный способ доказывания применялся при отсутствии других доказательств и по крайне ограниченному количеству составов преступлений: по делам о взыскании долга не свыше трех гривен, по искам о поклаже, по обвинению в предоставлении крова сбежавшему холопу, при обвинении в нанесении побоев, но при отсутствии следов побоев4. В этих случаях жребий решает, будет ли сторона обвинения или сторона защиты давать клятву. Данная норма даже в глубоко архаичном сознании современников «Русской Правды» не нашла широкого применения, так как было вполне понятно, что от судьи, распоряжающегося жребием, зависит, на чью сторону он падёт. Человеческий фактор, решающий в итоге, кто виновен в совершении преступления, был слишком явен и нивелировал доказательственное значение «роты» [9; с. 641].
Известны «Русской Правде» и обращение к показаниям «послухов» и «видоков». C.B. Юшков считал, что «видок - очевидец совершившегося факта, послух — человек, свидетельствующий по слуху» [12; с. 141]. Однако никаких доводов в подтверждение своей позиции он не привел.
3 Правда Русская / под ред. Б. Д. Греков. Том. 2. Комментарии / Подготовка Б. В. Александрова и др. Москва; Ленинград, 1947. 862, [1] с.
4ст. 22 Троицкого IV списка, «Правда Русская», т. I, издательство Академии наук СССР, стр. 412, ст. 115; Толстовский IV список, «Правда Русская», стр. 455.
Иного мнения придерживаются исследователи Дювернуа Н.Л. [5] и М.Ф. Владимирский-Буданов [1; с. 620], считавшие, что «видок — свидетель, а послух — пособник, на которого «послался» истец или ответчик». Роль такого участника уголовного судопроизводства, как послуха более ответственна, чем видока, так как первый может быть вызван на поединок. Также допустимыми в контексте «Русской Правды» могли быть признаны показания, данные не менее, чем определенным количеством послухов: при расследовании дел об убийстве — показания должны дать не менее семи послухов (ст. 18 Пространной Правды), дел о личном оскорблении — не менее двух (ст. 31 Пространной Правды). Неявка послуха в суд сразу же приводила к принятию решения в пользу стороны-оппонента. Также показания «послухов» должны полностью подтверждать слова той стороны, чьи интересы они представляют. Если послух «не договорит» или «переговорит», его показания теряют всякую легитимность и юридическую силу [9; с. 642]. В случае, если показания послухов с обеих сторон даны, то их вели на «роту», где устанавливалась истина по делу, разумеется, в понимании Древнерусских «юристов».
Уголовное судопроизводство по Русской Правде эволюционировало от более ранних редакций к их более поздним формам, точно повторяя социальные и экономические изменения в обществе. Если в первой редакции преобладали общинные правоотношения, характерные для общества, едва столкнувшегося с феодализмом, и поэтому предоставляющие возможность активных действий любому ее члену, то впоследствии с каждой следующей редакцией отчётливо прослеживается классовая неравнозначность людей, населявших Киевскую Русь. Право предъявления иска и активного участия в уголовном судопроизводстве становится прерогативой представителей наиболее состоятельных и влиятельных слоёв общества, превращая зависимое население в «бессловесную массу» [9; с. 644].
Таким образом, можно с полной уверенностью считать, что «Русская Правда» - это источник права, пронизанный формальными доказательствами и религиозной идеологией. Также при изучении системы доказательств и процесса доказывания в раннефеодальной Руси необходимо помнить, что в исследуемый период времени не существовало разделения на уголовный и гражданский процессы: все изначально строилось на предъявлении иска. Постепенно с усилением феодального гнёта, продолжающимся закрепощением крестьян в уголовном судопроизводстве намечается переход от состязательности к розыску [9; с. 655].
ТРАНСФОРМАЦИЯ ДОКАЗАТЕЛЬСТВ И ДОКАЗЫВАНИЯ ОТ СУДЕБНИКА ИВАНА III ДО СУДЕБНИКА ИВАНА IV
Дальнейшее усложнение общественных отношений привело к изданию Судебника 1497 года, называемого: «Законы великого князя Иоанна Васильевича». Судебник 1497 года — первый кодифицированный сборник норм Московского княжества и зависимых от него территорий [9; с. 656].
Большая часть Судебника 1497 года посвящена организации управления в центре и на местном уровне. Однако нашлось в нём место и перечислению доказательств. Они мало чем изменились от доказательств, изложенных в «Русской Правде», но ряд нюансов имеется. Остались послухи, жребий, поединок, свод.
Послухи полностью «вытеснили» видоков и получили статус свидетелей. Поединок получил массовое применение. Прочное закрепление христианства на территории Руси привело к появлению нового доказательства
— крестного целования. Также в Судебнике 1497 года имеются ссылки хоть и на зачаточное, но применение освидетельствования5.
Для разрешения коллизий права, возникающих в процессе доказывания и не раскрытых в Судебнике 1497 года, издавались уставные грамоты, современной аналогией которых можно считать постановления Пленумов Верховного Суда. К примеру, в ст. 11 уставной Белозерской грамоты 1488 года разъяснялось понятие «поличного», то есть выявленного украденного имущества [3; с. 77].
Один из великих реформаторов XVI века — царь Иван IV Васильевич, проводя политику дальнейшего закрепощения крестьянства, борьбы с сепаратизмом удельных князей, укрепления вертикали власти, реформирования системы управления и расширения владений Русского царства, принимал активное участие в написании и издании в 1550 году Судебника. Данный документ большое внимание уделял изменениям, вводимым в административную и управленческую структуры государства. Приращение огромными территориями и населением, сильно отличавшимися друг от друга по уровню развития, требовало внесения изменений в Судебник 1497 года, остававшийся, по сути, документом Московского княжества и не «справлявшимся» с увеличивающейся территориальной и демографической «нагрузкой».
Однако царь-реформатор уделил внимание и уголовному судопроизводству, которое, сохраняя состязательный (обвинительный) характер, ещё сильнее расширило его розыскные начала. Изменения претерпела система доказательств. Поединок вышел из употребления, однако не потому что Судебник 1550 года его отменил, просто землевладельцы отказывались «лезть на поле» с тяжущимися из более низких социальных слоёв. «Послух» официально стал равносилен по статусу свидетелю. Наибольшее доказательственное значение приобрели письменные доказательства
— наказы, указы и акты [9; с. 668].
Времена правления Ивана IV были периодом быстрых изменений во всех сферах человеческой жизни, ничуть не меньших, чем при последующих правителях. Изменения касались, в том числе, и системы доказательств, для чего регулярно приходилось издавать различного рода указы и наказы — официальные пояснения, как бы мы выразились сегодняшним языком. К примеру, царский указ 1556 года вывел термин «поле» (поединок) из системы доказательств, заменив его крестным целованием. Вот так происходила замена «мёртвых» норм сначала их фактическим вытеснением из «юридического оборота» параллельно с заменой актуальным, всё более соответствующим современности обычаем, а затем и юридическим закреплением указанного вытеснения.
Юридическая сила некоторых доказательств разъяснена в Царском наказе Белозерским губным старостам и целовальникам от 1571 года6. Указанный документ описывает алгоритм процессуальных действий
5 «Акты феодального землевладения и хозяйства Х1У-ХУ1 вв»., М., 1951, ч. 1, стр. 14-15.
6«Акты, собранные в библиотеках и архивах Российской империи археографическою экспедициею императорской Академии наук»,
Спб., 1841 год, т. I, № 281
и закрепления доказательств в случае обвинения разбойником под пыткой иного лица. В этом случае проводился «повальный обыск», то есть опрос людей, составляющих ближний круг оговоренного под пыткой, о его поведении. Если в ходе опроса данные о поведении названного под пыткой лица были нелицеприятные, то оно подвергалось смертной казни. Если человека истец обвинял в разбое, предъявляя «поличное», то есть вещественное доказательство, но против этого человека не было оговора на пытке, то применить к нему пожизненное заключение и штраф в виде половины суммы иска можно было только если «повальный обыск» закончится его «облихованием».
Если человек, оговоренный на пытке, в результате «повального обыска» одобрялся соседями, то в отношении его никаких санкций не применялось, он освобождался от наказания. Однако если мнения соседей при опросе делились на половину, то человек заключался на пожизненный срок, до того момента, пока его участие в преступлении не будет подтверждено дополнительными доказательствами. В этом случае его ждала смертная казнь. Те же опрошенные, кто дал «положительную» характеристику при «повальном обыске», платили штраф.
Период от Судебника 1550 года ознаменовался накоплением нормотворческого материала в различных Приказах, который ждал систематизации и опубликования, в результате чего и появилось Соборное уложение 1649 года. Также за почти вековой промежуток уголовный процесс практически полностью перешёл на сыскные «рельсы», оставив суду старое название обвинительного процесса, ряд составов преступлений, не посягающих напрямую или косвенно на государственную власть, к примеру: бой, грабеж. В остальных случаях судебные органы прибегают ко всем имеющимся средствам с целью установления обстоятельств дела. Из судоговорения начинают зарождаться новые виды доказательств: «допрос» и «очная ставка». При этом, документы, которыми они оформлялись, стали прообразами протоколов современных следственных действий, те же, кто их составлял — будущими следователями и дознавателями. Однако остаются и «традиционные» доказательства: поличное, повальный обыск, признание вины и нераздельно следующая с ним пытка [9; с. 670].
УЛОЖЕНИЕ ЦАРЯ АЛЕКСЕЯ МИХАЙЛОВИЧА - ПЕРВЫЙ КОДИФИЦИРОВАННЫЙ СБОРНИК ОТЕЧЕСТВЕННОГО ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВА
Накопленные результаты законотворчества, анализ ряда зарубежных источников (Литовский статут, Саксонское зерцало и т.д.), понимание необходимости дальнейшего закрепощения тяглового населения в интересах правящего класса землевладельцев, а также реформирования всех сфер человеческих отношений привели к тому, что в 1649 году было издано «Уложение, по которому суд и расправа во всяких делах в Российском государстве производится, сочинённое и напечатанное при владении его величества государя царя и великого князя Алексея Михайловича всея России самодержца в лето от сотворения мира 7156»7.
ДанноеУложение стало первым сборником кодифицированного законодательства Российского государства, в котором уголовному праву и судопроизводству
7«Второе тиснение», выпущенное при императорской Академии Наук в 1737 год.
отведены главы с X по XV, а также XXI и XXII главы. Более того, благодаря заложенному законодательному потенциалу, Уложение 1649 года действовало в качестве основного свода законов Российского государства ещё в первой половине XIX века — до издания Свода Законов Российской Империи [9; с. 676].
В данном Уложении разделение двух форм процесса на розыскной и обвинительный произошло ещё явственнее. «Суд» - старый обвинительный процесс, начинает больше уступать «сыску» - всё более укрепляющемуся розыскному процессу. По всем делам, имеющим отношение к разбою, душегубству, татьбе, совершённым лихими людьми, судьям предписывается «сыскивати всякими сыски накрепко» злоумышленников. Вместе с тем активная роль в процессе доказывания отводилась истцам и ответчикам в делах о грабежах, бое и татьбе, совершаемых первый раз лицом, не являющимся «лихим». Также в Уложении 1649 года нередки и случаи перетекания обвинительного процесса в розыскной, чему немало способствовали такие средства доказывания, как опрос и пытка.
Рассмотрим дальнейшую трансформацию доказательств, закреплённую в Уложении 1649 года. В их числе остаются ранее известные из Судебников 1497 и 1550 годов присяга в виде крестного целования, поличное, повальный обыск, сознание обвиняемого и показания послухов. Интерес вызывает факт отражения всё более усложняющихся и дифференцирующихся общественных отношений в уголовном процессе, примером чему служит законодательное документирование случаев «отвода» свидетелей. К примеру, жена и дети не вправе давать показания против супруга и родителя, холоп не может свидетельствовать против господина. Наличествовал сословный приоритет показаний - «послушество» дворянина имело больший вес, чем сказанное крестьянином [2; с. 657]. В суде показания сторон записывались подьячим, после чего и истец, и ответчик прикладывали к запискам руку. Далее изготовленное набело по записке судное дело подписывалось дьяком. Таким образом, нам явлено более подробное описание протокола допроса и очной ставки, как доказательств по делу. Однако наивысшую ценность приобретают такие доказательства, как письменные акты. Поединки больше не упоминаются.
Стоит отметить, что на сегодняшний день с учетом бурного развития цифровых технологий способы фиксации хода расследования последовательно изменяются. На смену прорывной для XVI века технологии - письменному бумажному протоколу, пришли такие как: цифровые доказательства [8]., технологии искусственного интеллекта. Так, Х.Х. Рамалданов вполне своевременно предлагает частично заменить традиционный, бумажный протокол на видеопротоколирование [7].
Однако, вернемся в XVI век. Из процессуальных но-
ЛИТЕРАТУРА
1. Владимирский-Буданов, М. Ф. Обзор истории русского права
2. Владимирский-Буданов М. Ф. Обзор истории русского права, издание 4, Киев, 1905 г.
3. Владимирский-Буданов М. Ф. Хрестоматия по истории русского права. - Киев, 1889.
4. Гаркави А.Я., Сказания мусульманских писателей о славянах и руссах, Спб., 1870, стр. 269.
5. Дювернуа Н.Л., Источники права и суд в древней России, М., 1869.
вовведений можно выделить «язычную молоку» - обвинение лица или группы лиц, данное под пыткой, в первые шесть месяцев после задержания и помещения в тюремное учреждение [9; с. 680]. После установленного срока «язычная молока» теряла своё доказательственное значение. Если же она заявлялась в установленные процессуальные сроки, то между обвиняемым и лицом, на которое оно указало, производилась очная ставка.
ВЫВОДЫ
Таким образом Уложение 1649 года — документ на стыке двух эпох: ещё не отжившего полностью Московского боярского феодализма и зарождающегося абсолютизма. Отсюда и его компромиссность, попытки связать уходящее в прошлое состязательное уголовное судопроизводство с окрепшим розыскным. Отличительными характеристиками доказательств в Уложении 1649 года являются:
1. Наличие доказательств с полной юридической силой: сознание обвиняемого (чаще всего получаемое под пыткой) и поличное.
2. Примат доказательств, полученных от представителей высшего сословия, перед доказательствами, представленными лицами, находящимися на более низкой социальной позиции.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Ниже описаны те периоды, которые, по нашему мнению, повлияли на развитие отечественного уголовного судопроизводства и предлагается его следующая периодизация:
1. Догосударственный период накопления противоречий в общественных отношениях, складывание княжеской власти и феодальных отношений.
2. Периоддействия Русской Правды.
3. Период накопления противоречий в общественных отношениях Древнерусского государства в связи с его централизацией.
4. Судебник Ивана III 1497 года, как первая редакция акта, обозначившего тенденцию к самодержавному правлению и закреплению феодальных отношений.
5. Реакция на действия Ивана III и последующих правителей со стороны аристократии, стремившейся к независимости, и усиление феодального гнёта.
6. Судебник Ивана IV 1550 года, как вторая редакция акта, закрепившего тенденцию к самодержавному правлению и закреплению феодальных отношений.
7. Ликвидация независимости княжеско-боярской верхушки на местах, переход к практически абсолютной монархии и закрепощению зависимого населения.
8. Соборное Уложение Алексея Михайловича 1649 года, как третья редакция акта, закрепившего самодержавный строй и закрепощение крестьян.
REFERENCES
1. Vladimirsky-Budanov, М. F. Review of the history of Russian law.
2. Vladimirsky-Budanov M. F., Review of the history of Russian law, edition 4, Kiev, 1905, pp. 657 and si.
3. Vladimirsky-Budanov M. F. A textbook on the history of Russian law. - Kiev, 1889.
4. Garkavi A.Ya., Tales of Muslim writers about Slavs and Russians, St. Petersburg, 1870, p. 269.
5. Duvernois N.L., Sources of law and court in ancient Russia, M., 1869.
6. Мейчик Д.М. Русская правда XI .века, «Юридический вестник», 1915 г., кн. XII (IV).
7. Рамалданов, X. X. Видеопротоколирование как основа цифровизации уголовного судопроизводства / X. X. Рамалданов // Юристъ-Правоведъ. - 2022. - № 4(103). - С. 86-92. - EDN WNEIOM.
8. Рамалданов, X. X. Понятие и сущность цифровизации доказательств и доказывания в уголовном судопроизводстве / X. X. Рамалданов // Вестник Волгоградской академии МВД России. - 2022. - № 1(60). - С. 121-128. - DOI 10.25724/VAMVD.ZDEF. -EDN MSSLAU.
9. Чельцов-Бебутов М.А.: Курс советского уголовно-процессуального права: Очерки по истории суда и уголовного процесса в рабовладельческих, феодальных и буржуазных государствах 1957 г. Москва, стр. 839, Издательство: Госюриздат.
10. Юшков С. В. История государства и права СССР. Часть 1 / С. В. Юшков. - Москва : юридическое издательство НКЮ СССР, 1940.
11. Юшков C.B., История государства и права СССР, ч. I, 1947, стр. 1.
12. Юшков C.B. Общественно-политический строй и право Киевского государства. 1949 «Правда Русская», Издательство Академии наук СССР, 1947.
6. Meychik D.M. Russian truth Xl.century, "Legal Bulletin", 1915, bookXIl (IV).
7. Ramaldanov, H. H. Video logging as the basis for digitalization of criminal proceedings / H. H. Ramaldanov // Jurist-Pravoved. - 2022. - № 4(103). -Pp. 86-92. - EDN WNEIOM.
8. Ramaldanov, H. H. The concept and essence of digitalization of evidence and evidence in criminal proceedings / H. H. Ramaldanov // Bulletin of the Volgograd Academy of the Ministry of Internal Affairs of Russia. - 2022. - № 1(60). - Pp. 121-128. - DOI 10.25724/VAMVD.ZDEF. - EDN MSSLAU.
9. Cheltsov-Bebutov M.A.: The course of Soviet criminal procedure law: Essays on the history of the court and criminal procedure in slave-owning, feudal and bourgeois states 1957, Moscow, p. 839, Publishing House: The State Department.
10. YushkovS. V. History of the state and law of the USSR. Part 1 / S. V. Yushkov. - Moscow : Legal publishing House ofthe NKYU ofthe USSR, 1940.
11. Yushkov S.V., History of State and Law of the USSR, part 1,1947, p. 1.
12. YushkovS.V. Socio-political system and law ofthe Kiev state. 1949 Russian Truth, Publishing House of the USSRAcademy ofSciences, 1947.
РЕЦЕНЗИЯ
на научную статью «Эволюция доказательств и доказывания в отечественном уголовном процессе» (автор: Н.И. Зайцев)
Научная статья «Эволюция доказательств и доказывания в отечественном уголовном процессе» подготовленная старшим преподавателем Н.И. Зайцевым, рецензентом прочитана и изучена.
Тема актуальна и имеет большое научно-практическое значение для отечественного уголовного судопроизводства с учетом сегодняшних реалий.
В статье рассматриваются некоторые аспекты, связанные с эволюцией доказательств и доказывания в отечественного уголовного судопроизводства. Автор сделал актуальные выводы и предложил свою периодизацию развития уголовного процесса.
Некоторые предложения автора носят дискуссионный характер, отмечаются новизной, обоснованностью, опираются и на изучение научныхтрудов по рассматриваемой проблеме.
Положения статьи представляют интерес, как для юридической науки (уголовно-процессуальное право, криминалистика), так и правоохранительных органов, осуществляющих предварительное расследование.
В статье имеется необходимый для научной публикации библиографическо-справочный аппарат.
Язык и стиль характерен для научного издания.
Высказанные рецензентом отдельные замечания автор устранил ранее в рабочем порядке.
С учетом изложенного рецензируемая статья «Эволюция доказательств и доказывания в отечественном уголовном процессе» рекомендуется для опубликования в открытой печати.
Рецензент: Л.И. Гадельшина, кандидат юридических наук, доцент, заведующий кафедрой публичного и уголовного права, Российский новый университет
Статья прошла проверку системой «Антиплагиат»; оригинальность текста - 88,62%
Статья поступила в редакцию22.11.2023, принята к публикации 13.12.2023
The article was received on 22.11.2023, accepted for publication 13.12.2023
СВЕДЕНИЯ ОБ АВТОРЕ
Зайцев Никита Иванович, старший преподаватель кафедры таможенного дела, Институт экономики, управления и финансов; Российский новый университет; г.Москва, Россия. E-mail: [email protected]
ABOUTTHE AUTHOR
Zaitsev Nikita Ivanovich, Senior Lecturer of the Department of Customs Affairs, Institute of Economics, Management and Finance; Russian New University; Moscow, Russia. E-mail: [email protected]
