CC BY
662
УДК 316. 34: [130.2:2]
ББК 60.524.56 Ш 22
Шаов А.А.
Этническая и религиозная идентичность: специфика взаимодействия
(Рецензирована)
Аннотация:
В статье рассматривается специфика взаимодействия этнической и религиозной идентичности, в результате которого формируется их относительная бесконфликтност ь.
Ключевые слова:
Идентичность, этническая идентичность, религиозная идентичность, мировоззрение, религиозные и этнические ценности, взаимодействие.
Современный мир в условиях глобальной трансформации переживает кризис идентичности. В эпоху крупномасштабных социальных изменений общественное сознание не успевает адаптироваться к возникающим социальным практикам. Изменения, происходящие изменения в самой основе социокультурных укладов, способах жизнедеятельности, а также разнообразие конфликтов приводят к потере восприятия индивидом традиционно устойчивой целостности человеческого мира. В этих условиях актуализируется процесс идентификации.
Каждый этнос несет в себе черты неповторимой и уникальной индивидуальности. Этнос, как и личность, представляет собой рефлексивную систему и обладает соответственно идентичностью. В моменты исторических вызовов перед народами встают вопросы: кто мы, кем мы хотим стать или остаться. Страх перед неверным выбором грозит безвозвратной потерей самих себя. Идентичность сконцентрирована в истории народа как результат его самосохранения. Представитель того или иного народа имеет фиксированный набор образов, который является механизмом формирования его социальной идентичности. Идентичность структурирована как на индивидуальном уровне, так и на социальном. На индивидуальном уровне это помогает осознать степень своего сходства с другими индивидами при одновременном видении своей уникальности.
Однако в условиях активизирующейся глобализации, разнообразия социальных связей и создания новых форм социализации национальной и этнической дивергенции идентичность все больше проявляет себя как неустойчивая, воображаемая (виртуальная), имитирующая скорее внешние признаки различия (одежда, стиль поведения). Она не обусловлена контекстом дискурсивной традиции.
Основополагающей потребностью индивида и общества в целом для своего выживания, полноценной жизнедеятельности становится самоидентификация, благодаря которой определяется историческая индивидуальность. И здесь, прежде всего, идентичность связана с процессами смыслообразования, поиском внутренних связей и глубинного понимания своего «я» посредством собственной культуры.
В результате распада СССР и вызванных этим социальных потрясений бывшие советские республики оказались в положении перманентной нестабильности с неопределенными перспективами дальнейшего исторического развития. В данных обстоятельствах ситуация осложняется еще и тем, что к экономическому, социальнополитическому и национально-государственному кризису добавляется кризис духовноидеологический. Длительный период монополизма коммунистической идеологии, которая, надо признать, на протяжении десятилетий формировала и воспроизводила идентичность народов СССР, сменился периодом духовного безвременья как следствие кризиса национальной идентификации.
Переход современной российской политической культуры от тоталитарного к демократическому типу повлек за собой и глубинные изменения в идентификационном состоянии российского общества. На протяжении ХХ века российская история имела разные этапы развития по своей социально-экономической, политической, идеологической направленности. Отсюда различное толкование фундаментальных проблем человеческого бытия. Идентичность «советскости», просуществовавшая многие десятилетия в общественном сознании, сменилась множественной идентичностью -локальной, региональной, этнической, религиозной и т.д., что привело к поиску приобретения политического смысла. А это, в свою очередь, привело к острым конфликтам. В переломную эпоху постсоветского периода возникли крайние формы этнонационализма, этнического и религиозного радикализма. Многие ученые отмечают, что в современной отечественной науке достаточно остро стоят вопросы национальной идентификации россиян, проблемы национального самосознания, национальной аутентичности. В этой связи российский народ испытывает потребность в оформлении своих представлений о самом себе и своем месте в современном мире.
Особую актуальность в этом отношении приобретает изучение идентичности в северокавказском регионе. Являясь поликультурным регионом, Северный Кавказ в силу целого ряда геополитических, социокультурных и прочих причин, к сожалению, на сегодня характеризуется высоким уровнем напряженности. Конфликтогенность региона отчасти объясняется проблемностью соотношения этнического и религиозного, традиции и инновации. Критически воспринятый модернизационный проект развития региона рассматривается как путь вестернизции, порождая у народов Северного Кавказа оправданный страх перед утратой этнической идентичности. В ситуации поликонфессиональности и полиэтничности российского общества и в отсутствии интегрирующей общероссийской идентичности ускоряются дезинтеграционные процессы, усиливающие степень социальных рисков. Это приводит к сложным межкультурным взаимодействиям, зачастую порождая в социуме иррациональный страх перед «чужим». Отсюда активный научный интерес к осмыслению обозначенной проблематики, требующей серьезного анализа феномена «идентичность» на разных ее уровнях.
В определенной степени решение проблемы идентичности, на наш взгляд, связано с конкретными видами социализации людей и их спецификой, зависящей от этнических, социокультурных и субкультурных традиций.
Некоторые аспекты идентичности активно изучаются и в отечественной и зарубежной науке. В зарубежной науке особый интерес к проблеме идентичности наметился в середине ХХ столетия, когда появились работы, в которых делалась попытка определить содержание понятия «идентичность». Так, в изучении феномена идентичности исходят из необходимости применять междисциплинарный и полипарадигмальный подходы, т.к. данный феномен является объектом пристального внимания целого ряда наук и концепций - философии, социальной философии, социологии, психологии, этнологии и др.
Разнообразие субъектности предполагает ответ на вопрос: «Кто я?» «Кто мы такие?». Поэтому в структуре идентичности принято выделять два уровня: личностный и социальный. Типы социальной идентичности обусловлены ее многоуровневостью, а именно: этнической, региональной, национальной и т.д.
Известно, что идентичность формируется в определенной культурной среде. Так, американский исследователь С.Хантингтон отмечает, что в современном мире... культурные (этнические, национальные, религиозные, цивилизационные) идентичности занимают центральное место, а союзы, антагонизмы и государственная политика складываются с учетом культурной близости и культурных различий [1]. Американский ученый предложил свою классификацию источников идентичности - аскриптивные, культурные, территориальные, политические, экономические и социальные.
Определяя идентичность, С.Хантингтон отражает распространенный в научной литературе подход о наличии в сознании людей устойчивого стереотипа « мы-они » как наиболее универсальной формы самосознания людей, констатирующегося с помощью осознанного противопоставления «себя » другим.
По мнению Э.Хобсбаума, « люди ищут группы, к которым они могли бы принадлежать устойчиво и долго, в мире, где все движется и перемещается и ничто не является надежным » [2]. Подобным образом характеризуется и современное состояние российского общества. «Российское общество переживает кризис идентичности. Критерий принадлежности и включения в традиционные социально-профессиональные группы перестали действовать или индивиды переходят в новое идентификационное состояние, что связано с переоценкой профессиональных навыков и знаний, переопределением стиля жизни, неэффективностью устоявшихся ценностных предпочтений» [3]. В последние годы в отечественной науке активизировался процесс изучения феномена идентичности в связи с формирующейся российской идентичностью, с одной стороны, и глобальными изменениями в мире - с другой.
Наибольшую концептуальность и всесторонность идентичность получает в работах американского социального психолога Э.Эриксона. В отличие от представлений классического психоанализа, где идентичность понимается как противоречие личности и общества, Э.Эриксон подчеркивает ее связь с социальными явлениями. Идентичность способствует процессу адаптации индивида, формируя в нем чувство принадлежности к его исторической эпохе.
Нами используется понятие «идентичность», как ее описывал Э.Эриксон, принятием индивидом социального бытия как своего с присущим ему гармонией идей, образов, ценностей и поступков с доминирующим в данный исторический период социально-психологическим образом человека.
Идентичность определенным образом структурирована, и в качестве подструктур (по разным признакам) в ней выделяют - религиозную, этническую, региональную, гражданскую, территориальную, профессиональную идентичности. Этот набор стратифицированной идентичности наделяет социальных субъектов возможностью создавать и ранжировать многочисленные параллельные смыслы и значения. Идентичность выступает как источник социального движения, возникая и существуя только в процессе взаимодействия, причем та или иная лояльность обусловлена контекстом дискурсивной традиции. Базовые механизмы, формирующие социальную идентичность, описываются преимущественно в психологических и экзистенциальных терминах: «национальный дух», сущность, миссия, душа народа и т.д.
Демаркационная линия, пролегающая между разными слоями лояльностей, выражает степень схожести или различий базовых ценностей. Считается, что идентичность проявляется в процессе взаимодействия с инаковостью - иной идентичностью, формируется конфликтностью (образуя противоречия) в рамках данного взаимодействия. Следует сказать, что формирование идентичности посредством конфликта остается дискуссионным.
Цель данной статьи показать относительную бесконфликтность взаимодействия разных типов лояльности, мы утверждаем, что с одной стороны, « соседство » религиозного и этнического не всегда сопровождается конфликтом и противоречиями, с другой стороны, сводя и укореняя их в первичной онтологии, снимаются и отчасти нивелируются ценностные различия. Расширяется пространство сравнения ценностей, возникает вполне бесконфликтный обмен.
В границах этнической общности идентичность коррелирует с культурными механизмами регуляции сознания, всегда отвечая на вопрос « кто ты?». Формируя чувство непрерывной самотождественности, (идентичности), проявляют себя превращением базовых ценностей в деятельную форму (идеологию) в результате усвоения на каждом этапе социального (группового, личностного) развития определенной культурной
традиции. Так, у Э.Эриксона в качестве опосредующего инструмента идентификации выступает « идеология », социальный кризис возникает в момент нарушения « идеологической цельности » общества, ослабления ее прежней системы ценностей. Прошлое столетие характеризовалось процессом деидеологизации. Поэтому «к началу XXI века кризис идентичности стали ощущать повсеместно. Каждая страна по-своему переживает его» [4].
Естественно в масштабах этноса изменения в ценностях влекут за собой трансформацию внутреннего и окружающего мира социальной реальности. Иногда происходящие изменения воспринимаются этносом как угроза своей «самости».
История этноса - это постоянный путь самоутверждения и манифестации своей идентичности. Согласно определению А.Турена, «идентичность - осознанное самоопределение социального субъекта» [5]. Идентичность проявляет себя посредством связи идентификации с сигнификацией, понимаемой как процесс трансляции и реализации идентичности в социальной практике человека или группы. Следовательно, идентификация, с одной стороны, есть самопричисление индивида к какой- либо группе или к социальной общности в целом, с другой - вкупе с сигнификацией выступает в качестве механизма адаптации в процессе социализации личности.
Естественно, что в сознании подобные схемы отсутствуют, идентичность не расположить подобно книгам по книжным полкам. Между уровнями идентичностей не существует жестко очерченных границ. Структура идентичности подвержена временным трансформациям, в границах этноса это выражается в различных модификациях его исторической индивидуализации. В силу внешних или внутренних «раздражителей» форсируется процесс ранжирования идентичностей как необходимость удовлетворить возникающие потребности и, следовательно, как-то согласовать их между собой.
Так, в исторически переломные моменты, например в условиях внешней военной экспансии, этнос, поставленный на грань исчезновения, оказывается перед выбором. Сила инстинкта идентичности многократно возрастает, когда этническая общность оказывается в пограничной ситуации. Прежнее пространство этничности сокращается, сужаются ее каналы трансляции. То, что в прошлом воспринималось как базовая идентичность в ситуации «накладки идентичностей», носит переменный характер. Подобный кризис идентичности указывает на то, что он достиг критической стадии своего развития и что неизбежна его тотальная трансформация. Во избежание полного коллапса этничность требует иного вектора развития. Разомкнув границы, этничность теперь ориентируется на принцип высшего порядка.
Это выводит нас на вопрос о соотношении этнокультурных и этнорелигиозных ценностей традиционной культуры. Когда и при каких условиях религиозная идентичность доминирует над этнической идентичностью? Может ли общность обладать одновременно сознанием религиозной и этнической идентичности? Но, прежде всего, надо определиться в понимании самой этнической и религиозной идентичности.
Подробно не останавливаясь на многочисленных подходах, наработанных в изучении этнической идентичности, следует отметить, что за полувековое изучение научным мировым сообществом феномена этнической общности так и не выработано ее общепринятой дефиниции. По мнению российского ученого В.А. Тишкова, определены лишь некоторые характеристики, свойственные для общностей, по которым их можно считать этническими. К данным характеристикам он относит следующие:
«разделяемые членами группы представления об общем территориальном и историческом происхождении, единый язык, общие черты материальной и духовной культуры;
политически оформленные представления о родине и особых институтах, как, например государственность, которые могут считаться частью того, что составляет «народ»;
чувство отличительности, т.е. осознание членами группы своей принадлежности к ней и основанные на этом формы солидарности и совместные действия» [6]. Исходя из этого, дается следующее определение этнической общности - «группа людей, члены которой имеют общие название и элементы культуры, обладают мифом (версией) об общем происхождении и общей исторической памятью, ассоциируют себя с особой территорией и обладают чувством солидарности» [7].
Разделяя в целом вышеназванные характеристики этнической идентичности, следует отметить, что принципиальным является, «во-первых, осознание своего этноса через представление других этнических образований, содержащее дескриптивный компонент («мы»-«они»), во-вторых, социально-нормативное (аксиологическое) отношение к этничности этих образований» [8]. Это носит взаимообусловленный характер, т.к. осознание своей этничности включает в себя критерий нравственной оценки.
Религиозная идентичность представлена соответствующим религиозным сознанием. Каждый народ в своем архетипе сознания имеет фундаментальные понятия о добре и зле. Изначально присутствуя в каждой культуре, их происхождение глубоко укоренено в религии, а уже впоследствии они наполнялись этническими значениями и смыслами. Результаты этнометодологического исследования показали, что индивид в процессе социальной коммуникации осознанно или неосознанно соотносит свое поведение с принципами и правилами нормативной системы. К основополагающим элементам данной системы, прежде всего, относят традиционные обряды и религиозные ритуалы. Приняв базисные положения нормативной модели, индивид начинает следовать и подчиняться ей в различных сферах жизнедеятельности.
Феномен религиозной идентичности можно определить посредством специфики религиозного отношения к действительности. Специфика данного отношения к действительности обусловлена религиозным мировоззрением. Под мировоззрением понимается изначально введенный в философию немецким мыслителем Ф.Д.Э. Шлейрмахером неологизм как « самобытная область» духовного опыта индивида, окрашенного переживанием неразрывного единства человека, Бога и мира. Добавим к этому, что в качестве мировоззренческой потребности выступает не только отдельный индивид, но и социальная группа, этнос, нация или все человечество в целом. В основе конструирования индивидуального (коллективного) мировоззрения в качестве некоторого смыслообразующего ядра духовного мира лежит определенная морально-нравственная система.
Существенной особенностью религиозной морали является ее ориентированность на имманентную и трансцендентную реальность. С религиозной точки зрения, фундаментальным требованием истинно нравственного поведения является его принципиальное соответствие религиозным императивам и положениям доктрины.
В схожих понятиях и категориях описывается ядро этнического мировоззрения как система «.ведущих мотивов, определяющих внутреннюю позицию субъекта, его отношение к этносоциальному взаимодействию с позиции этнических ценностей.» [9]. Мировоззрение как феномен духовной жизни включает в себя также систему убеждений, идеалов, норм нравственности в зависимости от конкретных исторических условий развития общности. Нравственная система формировала способы нормативной регуляции поведения индивида, регламентируя процессы социализации, семейно-брачные отношения, воспитание детей и т.п. Если анализировать соотношение уровней религиозной и этнической идентичности с позиции мировоззренческих функций, выполняемых в обществе, то во многом они будут одинаковы. Взаимодействие систем ценностей этнических и религиозных воззрений приводит к модификации системы мироощущения и миропонимания народа.
Так, при взаимодействии систем со схожими базовыми ценностными понятиями происходит процесс «накладки», что приводит к их бесконфликтному «соседству».
Религиозное как ценностно-универсальное лишь задает трансцендентное измерение этническим ценностям, возрождая в этничности первичную онтологию и придавая ей при этом направленность на предельную реальность. Впоследствии создается ситуация, когда в границах социальной идентичности ее субуровни с одинаковыми ценностями при взаимодействии нивелируют идентичность. Тогда как взаимодействие носителей различных систем ценностей порождает пространство их сравнения, что может породить конфликт.
Как происходит процесс слияния или взаимоприсутствие ценностей религиозных и этнических в самоидентификации этнической общности? Чем в этническом самосознании задается и поддерживается идентичность конкретного ее уровня?
Религиозное и этническое в ситуации полной тождественности превращает идентичность в упорядоченную систему значений. Так «...в рамках культуры, ориентированной на определенные стандарты в постижении мира и организации социальной жизни, неизбежна постановка вопроса о соответствии этим стандартам всех видов духовной, интеллектуальной и практической деятельности» [10].
Дополнительным и мощным толчком к согласованию уровней идентичности может служить острый социальный кризис. Известно, что это приводит к кризису идентичности и замене, но не вытеснению той или иной лояльности как окончательный выбор народом мировоззрения с определенным набором приоритетов и ценностей, на базе которых восстанавливается этнокультурная целостность. Кризис общественного развития требует универсальной формулы ответа на вопрос о смысле существования и социального действия.
Этническая самоидентификация имеет субъективно психологическую природу как механизм самоопределения этничности, но при этом она обусловливается и поддерживается факторами, существующими для каждого отдельного индивида объективно. Это региональный ландшафт, язык, религия, социальная организация, эстетические и этические регламентации и т.д. Этничность выступает как выражение локальности, ограничивая всеобщую природу человека, а в условиях насильственных изменений, ситуации социальных рисков и острой потребности в защищенности это приводит к основам универсальности культуры, подлинности и сущности бытия человека. Народ, фактически лишенный жизненного пространства, теряет «идеологическую цельность», расшатывается прежняя система ценностей. В условиях полной обреченности происходит поиск и мобилизация идентификационных ресурсов.
Религиозное мировоззрение в отличие от этнического не ограничено пределами земных реалий. На первый план выходит значение трансцендентного измерения в религии. Религия дает «понять и интерпретировать то измерение жизни, которое в некоторых отношениях значительно больше того, что мы видим» [11]. Более того, универсальность культуры обусловлена универсальной природой человека, а первая историческая форма, в которой актуализирует индивид свое истинное содержание, опыт и знания первоначально проявляется в религиозном мировоззрении. Французский философ-интуитивист Анри Бергсон писал: «Мы находим в прошлом и могли бы найти даже и сегодня человеческие общества, у которых нет ни науки, ни искусства, ни философии. Но никогда не существовало общества без религии» [12]. В основе таких мировоззренческих систем находятся определенные морально-нравственные принципы. При помощи традиционной соционормативной культуры эти принципы регулируют социальные отношения.
Идентичность современного субъекта, как и в прошлом, формируется в рамках социальных ценностей, определенного мировоззрения, норм поведения, общих идеалов, ментальности и др. Различные существенные исторические события и моменты влияли на проявление и сохранение идентичности, с одной стороны, направляя самоосуществление персональности социального субъекта, с другой - помогая в приобретении смысла существования.
Примечания:
1. Хантингтон С. Столкновение цивилизаций и изменение мирового порядка
(отрывки из книги) //Pro et Contra. М., 1997. Т. 2, № 2. С. 142-143.
2. Цит. по: Бауман З. Индивидуализированное общество / пер. с англ. под ред.
В.Л. Иноземцева. М., 2002. С. 190.
3. Волков Ю.Г. Идеология гуманизма в становлении российской
идентичности. Социально-гуманитарные знания. М., 2006. № 2. С. 3.
4. Шадже А.Ю. Этнические ценности как философская проблема. Майкоп,
2005. С. 76.
5. Touraine A. Production de la societe. Paris, 1973. Р. 360.
6. Тишков В.А. Этнология и политика. М., 2001. С. 229.
7. Тишков В.А. Реквием по этносу. М., 2003. С. 60.
8. Хотинец В.Ю. Этническое самосознание. СПб., 2000. С. 109.
9. Там же. С. 93.
10. Кимилев Ю.А. Современная западная философия религии. М., 1989. С. 72.
11. Форвард М. Религия /пер. с англ. Н. Григорьевой. М., 2003. С. 23.
12. Бергсон А. Два источника морали и религии. М., 1994. С. 12.
