CC BY
29
в отношении кого были начаты следственные действия и собраны хоть какие-то компрометирующие данные, должны были подвергнуться аресту, а прочих (включая членов их семей) следовало выслать. «За компанию» подобным же мерам предполагалось подвергнуть и оставшуюся часть «подозрительного» контингента — польских беженцев, членов «антисоветских еврейских организаций», бывших белогвардейцев и т.п. О дальнейшем известно.
Каковы же были результаты этой варварской акции? Помогла ли она обезвредить подполье? Из материалов, вошедших в сборник, возникает ощущение, что репрессии затронули ЛАФ лишь по касательной. Самым жутким, однако, представляется то, что численность боевиков, участвовавших в «июньском восстании», оказалась сопоставимой с числом высланных. Так, например, в док. № 105 фигурируют цифры 3600 «юных активистов», 4000 погибших боевиков и т.п. (С. 446-447). Между тем, только одних евреев
участники «июньского восстания» уже в первый его день убили около 2,5 тысяч (С. 452), а ведь это было только начало!
1 декабря 1941 года штандартенфюрер СС К. Егер удовлетворенно констатировал: «В Литве нет больше евреев, за исключением евреев-рабочих, включая их семьи». Конечно, эти «показатели» были, прежде всего, «заслугой» немцев, но «коллега» благодарил и «литовских партизан» (док. № 114. С. 466). Что же касается числа других жертв боевиков ЛАФ, то таких данных сборник не содержит. Ясно, однако, что их было тысячи, если не десятки тысяч. В общем, несмотря на массовые репрессии предотвратить организованное восстание или хотя бы уменьшить его масштаб не удалось.
В своей вступительной статье к сборнику его составитель А.Р. Дюков констатирует: «События 1940-1941 гг. в Литве очень сложны. Они не вписываются в примитивные пропагандистские шаблоны борьбы "хороших парней" с "плохими"» (С. 25). Что ж, лучше, по-видимому, не скажешь...
УДК 94(474 .3)(049 .3) ББК 63 .3(4Лит)я1 0 65
Мария Орешина
Eidintas A. , Bumblauskas A., Kulakauskas A. , Tamosaitis M . Lietuvos istorija . Vilnius: Vilniaus universitetas, 2012. 280 p .
Предлагаемая читателям книга «История Литвы» еще до выхода в свет была подана официальным Вильнюсом как издание государственной важности. Так, на состоявшейся 18 июля 2012 года ежегодной встрече глав дипломатических представительств Литвы за рубежом Аудронюс Ажубалис, занимавший тогда пост министра иностранных дел этой страны, прямо указал на инструментальное значение выпускаемой книги в осуществлении государственной исторической политики: «Мы активизировали деятельность в направлении создания проектов, выдвинув инициативы по охране культурного наследия Литвы. Вскоре появится книга по истории Литвы. В преддверии председательства Литвы в Евросоюзе1 книга в привлекательном стиле продемонстрирует миру, что Литва появилась неслучайно и не на пустом месте, это было следствием стремления предшествующих поколений са-
мостоятельно создать будущее своей собственной страны. Это был сознательный, зрелый и последовательный шаг.
Очевидно, что для успешной реализации исторической политики необходимо обрести поддержку наших инициатив в широких слоях общества, выработать единую гражданскую позицию и единый подход в этом вопросе всех заинтересованных государственных структур. Поэтому мы должны продолжить вести диалог с нашими партнерами и союзниками...».2
Не удивительно, что сама презентация этой «настольной» книги, предпосланной «широким слоям общества» и международной аудитории (разумеется, после запланированного перевода на иностранные языки), состоялась 30 августа 2012 года в стенах литовского внешнеполитического ведомства и привлекла особое внимание местных и неко- ^ торых зарубежных СМИ. £
Подготовленная усилиями четырех известных в своей стране историков (Альфонсас Эйдинтас, Альфредас Бумблаускас, Антанас Кулакаускас, Миндаугас Тамошайтис) и приуроченная к периоду председательства в Совете ЕС, «История Литвы» призвана выполнить в значительной мере противоречащие друг другу задачи: научно-просветительские и «воспитательные» политико-идеологические. Подчинение последних нуждам апологетического пиара официальной версии истории Литвы,3 как представляется, привело к тотальному индоктринированию текста, купированию любых намеков на вариативность исторического процесса, а также неоднозначность исторических событий и их трактовок.
Следует отметить распределение обязанностей при подготовке издания: период зарождения и развития литовской государственности до 1795 года дан на откуп профессору Вильнюсского университета А. Бумбла-ускасу, непременному участнику заседаний российско-литовской комиссии историков, начавшей действовать с февраля 2006 года; этап с 1795 по 1915 год, когда Литва находилась в составе Российской империи, достался профессору Университета им. Витольда Великого А. Кулакаускасу; период с 1918 по 1940 год описан А. Эйдинтасом; самый «противоречивый» и «чувствительный» в двусторонней повестке дня — с 1940 по 2004 годы — «охвачен» лектором М.Тамошайтисом.
Как и ожидалось, литовские историки в традиционной для прибалтийской историографии трактовке особо заострили внимание на Договоре о ненападении между Германией и Советским Союзом от 23 августа 1939 года («Политика нейтралитета и Пакт Молотова-Риббентропа», с. 183-186), а также на сюжете, связанном с ультимативной политикой Москвы 1940 года и «советской оккупацией» («Ультиматум СССР 1940 г. и советская оккупация», с. 186-188).
Уравнительно-пропагандистский штамп бросается в глаза при прочтении пятого раздела книги — «Литва: советская и нацистская оккупации», в котором речь идет о том, что Литва оказалась «в тисках между Сталиным и Гитлером». Причем в этой понятийной метафоре «первенство в равенстве», опять же по понятным соображениям (не только хронологическим, но и политическим), отдано «советской оккупации». ^ На страницах новой книги фактическая £ податливость «каунасской Литвы» привычно
увязывается с «коварством» Кремля, применившего в «Вильнюсском вопросе» ни что иное, как «принцип матрешки»: «Пакт Моло-това-Риббентропа изменил международное положение Литвы. Литва лишилась возможности проводить политику нейтралитета и потеряла часть своего суверенитета. Только возвращение Вильнюса как исторической столицы было лучиком света в удушающей атмосфере, Литва стала зависимой от СССР и среди народа распространилась меткая фраза: "Вильнюс принадлежит нам, а мы — русским"»4.
В рассуждениях об ультиматумах Москвы в 1940 году и «советской оккупации» авторы книги говорят о том, что «возможность оказаться "подрусскими" и таким способом пережить военные невзгоды была воспринята как временное возвращение в Россию времен Николая II, однако не была осознана суть тоталитарного большевистского режима, который изолировал и физически истреблял оппонентов, идеологически враждебно настроенные политические и социальные группы. Советский Союз, воспользовавшись международной ситуацией и тем, что внимание мировой общественности было приковано к вторжению немцев в Париж, летом 1940 г. не только оккупировал Литву, Латвию и Эстонию, силой введя так называемое демократическое правление (официально "народную демократию"), но и за несколько недель включил эти государства в свой состав. Наступили тяжелые времена двух следовавших один за другим тоталитарных оккупационных режимов, которые истребляли всех инакомыслящих»5. Если описываемые субъективные ощущения некоторых групп литовского общества еще могут представлять интерес для зарубежного читателя, задающегося вопросом: «они обманулись или их обманули?», то упрощенческий подход к описанию международной военно-политической обстановки просто удручает.
Авторы проекта «История Литвы» упомянули одну из самых мрачных страниц литовского прошлого — «зоологический антисемитизм», продемонстрированный боевиками Фронта литовских активистов и прочими «лесными братьями» с приходом германских оккупантов в июне 1941 года. При этом расставленные в книге акценты оказались вовсе не новыми — вся вина возлагается на немецких нацистов, без должной оценки деяний местной коллаборационистской администрации, а также самих пособников-добровольцев. Ведь
без их активного соучастия немцы столкнулись бы с очевидными препятствиями в темпах и масштабах осуществления нацистской истребительной политики в отношении коммунистов, евреев, цыган и других неугодных III рейху категорий людей. Кроме того, в тексте подчеркивается «вынужденный» характер службы литовского населения в коллаборационистских полицейских формированиях, что в целом не соответствует действительности6. Извинения, принесенные еврейской общине Литвы в последнем абзаце раздела «Уничтожение литовских евреев — Холокост»,7 в этой связи оставляют ощущение недосказанности и двойственности, а степень соучастия литовских добровольцев в нацистских преступлениях за пределами Литвы (на оккупированной территории Белоруссии, Польши, России, Украины) вообще не получила должной оценки.
Познакомим читателей лишь с некоторыми выдержками из книги, переведенными мною с литовского на русский язык. На мой взгляд, они дают представление о логике и тональности рассуждений литовских официальных историков, отображающих некоторые наиболее чувствительные темы — в частности, межэтнические отношения в Литве в контексте смены политических режимов и отдельные трагические сюжеты Второй мировой войны.
«Участие евреев, особенно молодежи, охотно начинавших говорить по-русски, поощрялось в создании на территории Литвы органов советской власти (предприятий, учреждений, профсоюзов). Советский режим, не получив поддержки со стороны литовцев, способствовал участию еврейского населения в органах государственной власти, в результате чего евреи оказались в органах НКВД, милиции. Это в свою очередь усиливало антисемитские настроения. Многим литовцам казалось, что все евреи предали независимость Литвы и ее идеалы. Внезапный всплеск антиеврейских настроений вызвал обеспокоенность у советских ставленников. Занимавший должность премьер-министра созданного Москвой 27 июня 1940 г. народного правительства В.Креве-Миц-кявичус пожаловался заместителю Л.Берии В.Меркулову на то, что местные жители возмущены поведением евреев, игнорирующих государственность Литвы. Хотя евреи напрямую не оказывали влияния на процесс оккупации и советизации Литвы, их причисляли к сочувствующим советской власти. Лозунг, запущенный нацистской пропаган-
дистской машиной — "борьба с "иудо-боль-шевизмом" ("жидобольшевиками" "коуоз $и ¡и4оЬоШеу1гти"), переплелся с антисоветскими настроениями литовцев.
В течение первой недели нацистской оккупации много жителей, среди которых оказались евреи, преследуемые как советские активисты и коммунисты, было уничтожено в ходе так называемых зачисток ("уа1уто орегасуаъ'), осуществлявшихся прибывшими опергруппами специального назначения СД ("Айнзацгрупп")»8.
«Террор Айнзацгрупп был организован таким образом, чтобы сложилось впечатление, что еврейские погромы и "зачистки" проводились руками самих местных жителей, среди которых были и пострадавшие от советского террора, и недовольные установившимися порядками, и жаждавшие мести. Именно такие люди участвовали в инспирированных СД жестоких погромах 26 июня в Вилиямполе, 27 июня — в Каунасе (в гараже "Лиетукис" "ПеЛикк"9). В рапортах командиров СД, принимавших участие в еврейском погроме в "Лиетукисе", говорилось, что устроить бойню было нелегко. Вооруженные партизаны не вызывали доверия у немцев, поэтому 28 июня отряды партизан были распущены, а из добровольцев был сформирован вспомогательный полицейский "Батальон охраны национального труда" ("Таийне$ йатЪо ар$а^о$"), действовавший при каунасской военной комендатуре. Одна из его рот была реорганизована в зондеркоманду, 4 и 6 июля приняла участие в массовом истреблении евреев, в результате чего погибло 3 тыс. человек. Все они полегли в VII Каунасском форте [...] В 1939-1941 гг. в литовском обществе, оказавшемся в сложном морально-психологическом кризисе, сформировалось представление о евреях как о непримиримых врагах Литвы и ложное понимание патриотизма. По словам одного палача, "стрелять было страшно, но я думал, что это необходимо для независимости Литвы", тем более что оккупанты приказывали и побуждали делать это»10.
Для сравнения обратим внимание на те акценты в истории с расправой над евреями в «Лиетукисе», которые отметил журналист из Литвы Борис Берг. Приведенные им выдержки из воспоминаний очевидцев, присутствовавших при этом жесточайшем злодеянии, дают несколько иное представление о практиковавшихся формах «подъема национального духа»:
«...Молодой мужчина в возрасте пример- ^ но 16 лет, с засученными рукавами, был воо- £
ружен железным ломом. К нему подводили человека из стоящей рядом группы людей, и он одним или несколькими ударами по затылку убивал его. Таким образом, он менее чем за час убил всех 45-50 человек. После того все были убиты, молодой мужчина положил в сторону лом, пошел за аккордеоном и взобрался на лежавшие рядом тела убитых. Став на гору, он заиграл литовский национальный гимн. Поведение стоявших вокруг гражданских лиц, среди которых были женщины и дети, было невероятным — после каждого удара ломом они аплодировали, а когда убийца заиграл литовский гимн, толпа подхватила его» 11.
По нашему мнению, полезная ниша рецензируемого издания, перенасыщенного пропагандистскими штампами официального Вильнюса, может являть собой лишь резервуар исходных материалов для исследователей литовской государственной исторической политики, в том числе актуальных предписаний литовских властей в отношении прошлого Литвы и ее народа.
1 Литва председательствовала в Совете ЕС с 1 июля по 31 декабря 2013 года.
2 Подробнее см.: Uzsienio reikal^ ministro Audroni-aus Azubalio metinis pranesimas Lietuvos Respublikos diplomatini^ atstovybi^ vadov^ metiniame suvaziavime.
Vilnius, 2012 m. liepos 18 d. // www.urm.lt/index. php?2021555892. Ежегодный доклад министра иностранных дел А.Ажубалиса на ежегодной встрече глав дипломатических представительств Литвы. 18 июля 2012 г. — Здесь и далее пер. с лит. — М.О.
3 См., например: Орешина М.А., Раку М.В. Куда ведет «шлифовка» истории через политпиар? // История без купюр. Спец. проект журнала «Международная жизнь». М., 2011. С. 105-133; Орешина М.А. Рецепт исторической рефлексии по-прибалтийски // Международная жизнь. 2011. № 3. С. 144-158; Она же. Сага о золоте, пароходах и «балтийских дипломатических фантомах» // Там же. 2012. № 5. С. 181-194; Она же. Прибалтийские «мозговые центры» в рядах фальсификаторов российской истории // Военно-исторический журнал. 2012. № 7. С. 39-42; Она же. «Исторические претензии» прибалтийских стран к России // Там же. 2012. № 9. С. 39-41; Она же. Прибалтийский узел: между историей и политикой // История без купюр. Спец. проект журнала «Международная жизнь». М., 2012. C. 171-194.
4 Lietuvos istorija. Vilnius, 2012. P. 185-186.
5 Ibid. P. 189.
6 См., например: Трагедия Литвы: 1941-1944 годы. М.: «Европа», 2006.
7 Lietuvos istorija. P. 201.
8 Ibid. P. 198.
9 От "Lietuvos ukis" — «литовское хозяйство».
10 Lietuvos istorija. P. 199-200.
11 Берг Б. Черная гвардия // Литовский курьер. № 21 (900). 2012 г. 24-30 мая. С. 13.
УДК 94(4) «1938» (049.3) ББК 63 .3(4) «1938» я1 А 46
Михаил Алехсанл1роВ
Faber D . "Munich: The 1938 Appeasement Crisis" . London: Pocket Books, 2009. 518 p .
Книга Дэвида Фабера «Мюнхен: кризис умиротворения 1938 года» написана в 2008 году по очевидному поводу — 70-летию известного Мюнхенского соглашения, открывшего путь Гитлеру к расчленению Чехословакии. Главной темой книги является внутренняя борьба в правительстве и госаппарате Великобритании по вопросу отношений с Германией в конце 30-х годов. Автор показывает, кто какую позицию занимал внутри кабинета министров, в министерстве иностранных дел, разведслужбе и среди влиятельных членов парламента. Описываются
методы работы, внутренние интриги, дипломатические приемы, переговоры с немцами, французами, итальянцами, чехами и многое другое.
Книга не является научным исследованием, открывающим что-то новое в проблематике Мюнхенского сговора. Она, скорее, является попыткой обобщить и представить в сжатом изложении историю данного вопроса. Другой особенностью книги является преподнесение этого материала читателю в интересной, легко усваиваемой форме. Как таковая, книга направлена не столько на про-
