CC BY
91
УГОЛОВНОЕ ПРАВО, УГОЛОВНЫЙ ПРОЦЕСС
Вестник Омского университета. Серия «Право». 2018. № 4 (57). С. 131-137.
УДК 343
DOI 10.25513/1990-5173.2018.4.131-137
ДВА ПОДХОДА К ОРГАНИЗОВАННОЙ ПРЕСТУПНОСТИ
TWO APPROACHES TO ORGANIZED CRIME
М. П. КЛЕЙМЕНОВ, И. М. КЛЕЙМЕНОВ (M. P. KLEYMENOV, I. M. KLEYMENOV)
Рассмотрены два подхода к организованной преступности: популистский и псевдонаучный. Освещены позитивные и негативные аспекты первого подхода и отрицательное значение второго. Ключевые слова: организованная преступность; мафия; популизм; профанация; экстремизм.
The article considers two approaches to organized crime: populist and pseudoscientific. The positive and negative aspects of the first approach and the negative significance of the second approach are highlighted. Key words: organized crime; mafia; populism; profanity; extremism.
Борьба с организованной преступностью начинается с её понимания и его выражения в понятийном аппарате. Можно выделить четыре основных подхода к такому пониманию: популистский, псевдонаучный, научный и нормативный. Рассмотрим первые два из них.
Популистский подход до произошедшей информационной революции выражался в обсуждении обывателями проявлений мафии - явления, которое в рассуждениях простых граждан обозначало организованную силу, враждебную личным и общественным интересам. Термин «мафия» в этом смысле имеет нарицательное значение. Тон здесь задавали журналисты, публиковавшие сенсационные статьи о мафии в различных государствах. Автор «Энциклопедии международной организованной преступности» Карло де Вито пишет: «Для многих людей сегодня, особенно в Соединённых Штатах, мафия является синонимом организованной пре-
© Клейменов М. П., Клейменов И. М., 2018
ступности. Мафия прославлена, возвеличена и мифологизирована с помощью множества книг, фильмов, документальных фильмов и телесериалов. Для многих читателей популярных криминальных романов, газетных и журнальных статей других типов преступников, кроме гангстеров, конечно, не существует» [1].
В настоящее время основной информационный массив обсуждений проблемы организованной преступности с позиций популистского подхода находится в интернет-пространстве (в частности, в блогосфере). Участники интернет-дискурса в основном приходят к единому мнению о высокой общественной опасности организованной преступности и негативной динамике её развития.
Термин «популистский» с подачи современных политиков приобрёл отрицательную коннотацию. Между тем этот термин означает не что иное, как апеллирование к широким массам [2], которое найдёт у них
понимание и одобрение. Заметим, что именно популистский подход положил начало осознанию остроты проблемы организованной преступности в США - после сенсационных признаний в 1964 г. гангстера Джозефа Валачи, который, по словам тогдашнего Генерального прокурора США Роберта Ф. Кеннеди, обеспечил «невиданный информационный прорыв по организованной преступности и рэкету в США». Валачи по настоятельной просьбе Министерства юстиции затем приступил к работе над историей своей преступной карьеры, впоследствии опубликованной в виде книги [3]. Подобное произошло и в СССР в 1988 г., когда в «Литературной газете» была опубликована статья журналиста Ю. Щекочихина «Лев готовится к прыжку». Из этой публикации общество неожиданно для себя узнало, что Советском Союзе есть самая настоящая мафия, которая уже подмяла под себя многое и готовится к новому рывку [4]. Таким образом, популистский подход оказывается полезным -именно в осознании чрезвычайно высокой общественной опасности организованной преступности. Характерно в этой связи то, что мафия старается уничтожить лидеров такого популизма: в 2003 г. был убит Юрий Щекочихин, в 2004 г. - Пол Хлебников, американский журналист с русскими корнями, автор книги «Крёстный отец Кремля Борис Березовский, или История разграбления России» [5].
Поэтому следует высказать решительное несогласие с опошлением популизма в современной российской жизни - именно он зачастую позволяет узнать правду о реальных событиях.
Это означает, что популизм как подход к пониманию и познания организованной преступности далеко себя не исчерпал.
Правда, в нём просматривается два аспекта: позитивный и негативный. Позитивный аспект выражается в появлении в интернет-пространстве множества сообщений и документов, обличающих и доказывающих злоупотребления высших должностных лиц определённого государства. Публикация таких материалов вызывает протестную активность гражданского и общества, законно требующего правового реагирования. Так, экс-президент Южной Кореи Пак Кын Хе приго-
ворена к 24 годам тюрьмы за превышение полномочий, получение взяток и другие преступления. С одной стороны, этому активно способствовали независимые и неподконтрольные государству СМИ. Именно они первыми стали сообщать о злоупотреблениях Пак и отслеживали скандал до самого конца. С другой стороны, активно выступило гражданское общество. Скандал вызвал массовые протесты, которые в том числе защитили следствие от давления сверху, вынудили Пак публично просить прощения и помогли оппозиции получить большинство в парламенте [6].
Негативный аспект рассматриваемого подхода заключается в том, что преступные организации уже давно используют информационный ресурс не только для формирования нужного им имиджа, но и для дискредитации своих противников (памятуя о том, что лучшая защита - это нападение). Так, интересно рассмотреть содержание сайта «Прайм Крайм», в котором сообщается следующее: «Прайм Крайм - плод 20-летнего труда по сбору и обобщению информации по истории Воровского мира. С 2006 г. Прайм Крайм является зарегистрированным средством массовой информации, все материалы которого защищены авторским правом. Прайм Крайм никем не ангажирован и не обслуживает ничьи интересы. Мы преследуем целью восстановить истинную картину прошлого, а происходящие ныне процессы отражать объективно и непредвзято» [7]. Обратим внимание, что «воровской» в приведённом сообщении пишется с заглавной буквы.
В материале «Воры: кто они?» титул Вора вообще приравнивается к званию Человека (с большой буквы), с одной только оговоркой: «В действительности, что есть плохого у Воров, так это пиар. Из всех слов "великого и могучего" для определения себя Воры выбрали одно из самых негативно окрашенных, хоть и во многом отражающих их суть. Впрочем, отождествлять Воров и воров - расхожее заблуждение, свойственное лишь самой далёкой из законопослушных категорий граждан. Для них и поясним, ибо "не здоровому нужен врач, но больному". В преступном мире, если о человеке говорится, что он Вор, то, как правило, подразу-
мевается не профессия, а титул. Имя, которое даётся избранным единицам». Для пиара воровского движения и создано информационное агентство «Прайм Крайм», которое заявляет о своей миссии буквально следующее: «Миссия Прайм Крайм - поимённо вспомнить всех, кто был удостоен высокого имени Человека и увековечить личный подвиг каждого из них» [8]. Поразительно, что пропаганда идей криминального мира происходит совершенно открыто и безнаказанно. Между тем, по нашему мнению, материалы сайта имеют экстремистскую направленность (по признаку «пропаганда исключительности, превосходства либо неполноценности человека по признаку его социальной, расовой, национальной, религиозной или языковой принадлежности или отношения к религии») и его работа должна быть запрещена в соответствии с Федеральным законом «О противодействии экстремистской деятельности» [9].
Псевдонаучный подход выражается в разработке проблемы организованной преступности не криминологами, а непрофильными специалистами: историками, социологами, экономистами и др. Главный их недостаток - в отсутствии юридических знаний и криминологического мышления.
Юридическое мышление имеет свою специфику, отличается от мышления, например, врача или инженера, математика, экономиста, социолога или психолога. По мнению А. И. Овчинникова, оно представляет собой процесс освоения и понимания окружающей индивида социально-правовой действительности, результатом которого является желаемое и позитивное право, а также комплекс правовых знаний, идей, взглядов, представлений, институционализирующийся в правовом сознании и юридическом мировоззрении человека. Все интеллектуально-волевые процессы, связанные с выбором юридически значимого поведения, реализацией правовых норм, правотворчеством, протекают в правовом мышлении. Правовое мышление имеет герменевтическую природу [10]. На наш взгляд, важно отметить, что юридическое мышление является гуманитарным, где ценность человека и его прав звучит наиболее громко. Оно акцентуировано на вопросах вины и ответственности, что делает
его более прогностичным и взвешенным. Правовое мышление является менее приземлённым (материалистичным), поскольку имеет духовное измерение, хотя бы в виде «духа законов». Обязательное для юриста усвоение конституционных положений предполагает бесспорное признание приоритета системы правовых ценностей, знание их иерархии и последовательное применение в утверждении конституционализма. В этом смысле юридическое мышление всегда более консервативно, чем мышление представителей других научных специальностей, и в этом его центростремительная сила. Юридическое мышление в принципе должно быть ориентировано на поиск истины. Полагаем, что, юридическое мышление должна пронизывать идея социальной справедливости.
Сказанное, конечно, не означает, что юридическое мышление является совершенным. Кроме того, его специфика не исчерпывается сформулированными замечаниями. Здесь важно подчеркнуть, что мышление криминологов является (в принципе должно быть) юридическим, а не психологическим, социологическим, медицинским, техническим и т. д.
Правовой характер российской криминологии определяет её преимущества перед теми научными направлениями, а также зарубежными криминологиями, которые основаны на другом подходе: социологическом, политологическом, экономическом, психоаналитическом и др. Такие преимущества выражаются в юридическом определении преступного поведения и недопустимости его отождествления с иными социальными девиациями; правовом ограничении средств воздействия на правонарушителя, основанном на предвидении негативных последствий нелегитимных социальных практик; согласовании права и нравственности, что исключает дискурс «по ту сторону добра и зла» и формирование обезличенных социальных технологий; понимании сложности юридического механизма и необходимости соблюдения многих условий при его регулировании; утверждении приоритета средств над целями и недопустимости внегуманитарного, технократического решения социальных проблем; внимательном изучении достижений других наук, исключающем пренебрежительное
к ним отношение. В целом можно с уверенностью констатировать, что движение криминологов навстречу другим наукам более продуктивно, чем движение встречное [11].
Красноречивым примером псевдонаучного подхода к исследуемой проблематике является диссертация В. С. Яременко на тему «Российская организованная преступность: история и современность» по специальности 07.00.02 - отечественная история. Криминологическая некомпетентность автора видна, в частности, из предложенной им классификации уровней организованной преступности: примитивного (неорганизованная преступность), среднего (преступность на уровне национальных и транснациональных корпораций с признаками высокой организации), высокого (преступность в государственном масштабе [12]. Как видим, диссертант считает возможным ввести в научный оборот оксюморон «организованная - неорганизованная преступность». Кроме того, очевидно, что транснациональная организованная преступность по уровню выше, чем преступность в государственном масштабе. Не выдерживают критики и другие научные выводы историка В. С. Яременко, предлагающего типологию признаков организованной преступности в России. Первый признак -это общественная опасность организованной преступности; второй - смыкание уголовной преступности с теневой экономической преступностью; третий - коррупция; четвёртый - наличие преступных сообществ (объединений), объединившихся для систематического совершения преступлений; пятый - экономический, деятельность организованной преступности направлена на получение крупных денежных сумм (прибыли) и материальных ценностей; шестой - наличие контроля организованной преступности как за источником получения неправомерных доходов, так и за источниками получения правомерных доходов [13]. Здесь автор показывает полное незнание уголовного права (понятия преступления, учения о соучастии) и непонимание сущности научной типологии в исследовании организованной преступности.
Между тем российская организованная преступность, несомненно, имеет свой исторический аспект [14], который не получил должного освещения в диссертации. В част-
ности, недостаточно исследовано происхождение российского феномена «воров законе» (здесь существует множество гипотез), не рассмотрена роль лидеров криминальной среды («Иванов») в возникновении, существовании и развитии организованной преступности, о которых красочно повествовал исследователь сахалинской каторги Влас Дорошевич («Иваны» держались особой компанией, стояли друг за друга и были неограниченными властелинами каторги; распоряжались жизнью и смертью; были законодателями, судьями и палачами; изрекали и приводили в исполнение приговоры - иногда смертные, всегда непреложные») [15], не показаны положение и функции административных органов в борьбе с этим явлением в России на протяжении ХУ11-Х1Х вв. В диссертации не использовано ни одного архивного источника информации. Вместо этого автор реферирует криминологическую литературу и предлагает этот реферат в качестве диссертации, рассчитывая, очевидно, на криминологическое невежество своих коллег.
Другой аналогичный пример - диссертация Д. В. Бондаря на тему «Социальный контроль организованной преступности: социологический анализ» по специальности 22.00.04 - социальная структура; социальные институты и процессы. В этой работе в качестве научного положения, выдвигаемого на защиту, сформулировано предложение о необходимости разработать единую форму региональной, отраслевой социологической отчётности, включающую следующие данные: названия и характеристики организованных преступных сообществ, лидеры и социальная структура общностей, основные ценностные ориентации, культурологические и антропологические особенности, сферы деятельности организованных преступных группировок, уровень криминализации общественных отношений (степень вовлечённости госаппарата и общественных объединений в цепочку преступной деятельности) и другую информацию. Такая рекомендация свидетельствует о полном незнании автором параметров реальной криминологической обстановки и практике деятельности правоохранительных органов. Столь же некомпетентно защищаемое диссертантом положение о том, что главными направлениями эффек-
тивного социального контроля организованной преступности являются: 1) нейтрализация легального спроса на нелегальные товары и услуги (введение уголовного наказания за потребление наркотиков); 2) нейтрализация криминального предложения нелегальных товаров и услуг путём легализации нелегальных товаров и услуг (например, легализация проституции); 3) нейтрализация криминального спроса и предложения легальных товаров и услуг (в частности, ужесточение уголовных наказаний за угон автотранспорта, кражи, мошенничества и др.) [16]. Видно, что автор не обладает тем минимумом криминологических знаний, которые необходимы для исследования феномена организованной преступности.
В то же время автор не раскрывает социологического содержания феномена организованной преступности в современных условиях, которое с методологической точки зрения может быть раскрыто на основе интерпретации философии постмодернизма, а с эмпирических позиций - в результате использования опросов различных категорий респондентов, контент-анализа СМИ и др. Ничего этого диссертантом не сделано. Не случайно эмпирическая база диссертации очень скудная и включает в себя нормативные документы органов государственной власти, официальные статистические данные, а также вторичный анализ результатов ряда социологических исследований [17].
Впрочем, некоторые исследователи, не обладающие юридическим мышлением, идут ещё дальше, доказывая даже полезность организованной преступности как «социального института». Так, Н. Б. Бараева в своей диссертации на тему «Организованная преступность как социальный институт» на соискание учёной степени кандидата социологических наук по специальности 22.00.04 -социальная структура; социальные институты и процессы выносит следующие положения на защиту:
1. Организованная преступность обладает всеми признаками социального института. Она выполняет ряд социально значимых функций.
2. В деятельности организованной преступной группы (далее - ОПГ) можно увидеть все признаки предпринимательства как
формы активного инновационного экономического поведения. Организованная преступность представляет собой форму венчурного (рискового) предпринимательства, своеобразный (нелегальный) «авангард» предпринимательства.
3. Организованная преступность как экономический институт представляет собой форму адаптации к бюрократическим, инерционным, ригидным социальным рамкам. Она может быть охарактеризована как замещающий социальный институт.
4. Коррупционные взаимодействия ОПГ и представителей власти являются разновидностью социетального обмена ресурсами; формой социальной коммуникации. Такие взаимодействия не всегда оказывают разрушающее воздействие на систему управления, а могут быть одной из форм интеграции, солидарности различных социальных сил.
5. Трансформация откровенно криминальных форм бизнеса в легальные - закономерный переход от рискового предпринимательства к стабильному. Собственно ОПГ не заинтересованы в получении официальных властных позиций, их цель - обеспечить собственную деятельность, а не принимать на себя обязанности по управлению государством.
6. Организованная преступность в основном не требует специальных форм и методов контроля. В данной сфере наиболее эффективными представляются меры социально-экономической, а не уголовной политики. Любое движение в сторону усиления регламентации экономики влечёт укрепление позиций ОПГ. Создание приемлемых условий для развития бизнеса и других форм реализации творческого потенциала личности делает менее рентабельным обращение к криминальной деятельности [18].
Как видим, эти положения есть не что иное, как апология организованной преступности. Её псевдонаучный (ложный) характер становится очевидным, если сравнить реальные процессы развития исследуемого «социального института» с теоретическими тезисами диссертанта. В особенности удивляет положение о том, что организованная преступность не стремится инфильтроваться в официальные властные структуры. Резонансные уголовные дела последних лет пол-
ностью да и сам генеральный вектор развития криминального капитализма в России полностью опровергают это положение.
Не менее поразительным является вывод Н. Б. Бараевой, что организованная преступность в основном не требует специальных форм и методов контроля. Здесь автор вообще пытается опровергнуть (или замолчать) весь международный опыт борьбы с организованной преступностью.
Ряд этих примеров можно продолжать, обращаясь к работам по экономике. Банальность их научных результатов, которая находится в явном противоречии с тем большим массивом изученных данных, может быть объяснена только высокомерным отношением к науке криминологии.
Только невниманием к результатам криминологических исследований можно объяснить такие выводы и рекомендации в докторской диссертации на соискание учёной степени доктора экономических наук, как «ядром криминальной экономики является организованная, экономическая и профессиональная преступность», «необходимо усилить юридическую ответственность за экономические преступления»; «при формировании государственной политики по борьбе с экономическими преступлениями и правонарушениями следует учитывать характер причиняемого вреда. При возможности возмещения ущерба юридическая ответственность должна быть направлена на возмещение причинённого вреда. При невозможности возмещения ущерба необходимо применять карательные санкции, адекватные характеру совершённого деяния»; «следует обратить особое внимание на недостаточную эффективность действий правоохранительной системы страны по предупреждению коррупции и борьбе с ней»; «видится необходимым усовершенствовать нормы законодательства, закрепляющие правовой статус правоохранительных органов» [19]. Между тем в криминологии разработано понятие экономической организованной преступности, феномен которой исследован в монографических исследованиях [20]. Рекомендации по легализации возможности откупиться от ответственности, к чему призывает диссертант, противоречат целям и задачам борьбы с коррупцией, и т. д.
Справедливости ради следует сказать, что профанация криминологии имеет объективные основания. Оперативное преобразование общественно-социального строя в России по криминальному сценарию привело к тотальной криминализации общественных отношений. В этой связи проблема организованной преступности выходит на первый план и привлекает внимание представителей различных отраслей научного знания. Другое дело, что при этом они считают возможным игнорировать криминологию, что закономерно придаёт результатам их научных исследований псевдонаучный характер.
1. De Vito C. The Encyclopedia of International Organized Crime. - N. Y., 2005. - P. Xl.
2. Толковый словарь Ожегова. - Электрон. текстовые дан. - URL: http://www.slovariki.org.
3. Маас П. Исповедь Джо Валачи. - М., 1993. -С. 3.
4. «Лев готовится к прыжку» - пророчество Юрия Щекочихина. - Электрон. текстовые дан. - URL: http://www.madamam.ru/blog/lev-gotovitsya-k-pryzhku-prorochestvo-yuriya-shchekochikhina.
5. Хлебников П. Крёстный отец Кремля Борис Березовский, или История разграбления России. - М., 2000. - 381 с.
6. Козловский О. Их нравы: Южная Корея и борьба с коррупцией. - Электрон. текстовые дан. - URL: http://svobodnye-novosti.ru/new/ih_ nravy_yuzhnaya_koreya_i_borba_s_korrupciej.
7. Прайм Крайм. Главный по ворам : [сайт]. -URL: http://www.primecrime.ru.
8. Там же.
9. О противодействии экстремистской деятельности : Федеральный закон от 25 июля 2002 г. № 114-ФЗ (ред. от 23 ноября 2015 г.) // Российская газета. - 2002. - 30 июля.
10. См.: Овчинников А. И. Правовое мышление: аксиологический и герменевтический аспекты : автореф. дис. ... канд. юрид. наук. - Ростов н/Д., 2000. - С. 7-8.
11. См.: Клеймёнов М. П., Клеймёнов И. М. Профанация криминологии // Криминологический журнал Байкальского государственного университета экономики и права. - 2010. -№ 2 (12). - С. 13-20.
12. Яременко В. С. Российская организованная преступность: история и современность : ав-тореф. дис.... канд. ист. наук. - М., 2006. -С. 10.
13. См.: Там же.
14. Коновалов И. А. Общая полиция в системе местного самоуправления в Сибири (XVIII -начало XX вв.) : дис. ... д-ра ист. наук. -Омск, 2018. - 412 с.
15. Дорошевич В. М. Каторга. - Электрон. текстовые дан. - URL: http://az.lib.ru/d /doroshewich_w_m/text_0030.shtml.
16. Бондарь Д. В. Социальный контроль организованной преступности: социологический анализ : автореф. дис. ... канд. социол. наук. -М., 2011. - С. 9.
17. Там же.
18. Бараева Н. Б. Организованная преступность как социальный институт : автореф. дис. ... канд. социол. наук. - СПб., 2002. - С. 6-9.
19. См.: Купрещенко Н. П. Противодействие теневой экономике в системе экономической безопасности России (теоретико-методологический подход) : автореф. дис. ... д-ра экон. наук. - М., 2008.
20. См.: ОвчинскийА. С. Информационные воздействия и организованная преступность. -М., 2007. - 174 с.; Репецкая А. Л. Организованная преступность в сфере экономики и финансов и проблемы борьбы с ней. - Иркутск, 2000. - 127 с.
