CC BY
49
ДЕСУБСТАНТИВАЦИЯ СУЩЕСТВИТЕЛЬНЫХ АДЪЕКТИВНОГО СКЛОНЕНИя
I Н.Е. Петрова
Аннотация. В статье описывается явление десубстантивации существительных адъективного склонения. Показано, что лингвистической базой десубстантивации служит внутренняя форма указанных существительных. Автор рассматривает окказиональную и узуальную десубстантивацию, анализирует структурно-семантические разновидности исходных существительных и образующихся на их основе прилагательных.
Ключевые слова: субстантивация, десубстантивация, окказиональный, существительное, прилагательное, внутренняя форма, редеривация, флексия.
Summary. The article deals with the phenomenon of de-substantivation of the adjective declension. It shows the inner form of the nouns under analysis serves as the linguistic ground of de-substanivation. The author analyses occasional and usual types of de-substantivation and examines the structural and semantic types of the initial nouns and the adjectives which are formed on their basis.
Keywords: substantivation, de-substantivation, occasional, noun, adjective, inner form, rederivation, flexion.
Десубстантивация имен существительных адъективного склонения относится к разновидности обратного словообразования [9, 40]. Редеривация имеет ту особенность, что в качестве начального этапа акта словообразования предполагает определенное осмысление говорящим внутренней формы (далее ВФ) базового слова — ведь, как известно, производная единица в этом случае и по структуре, и по семантике является более простой, нежели производящая, т.е. образуется как мотивационное основание последней. Десубстантивация не является в этом смысле исключением и, в сущности, манифестирует рефлексию носителя языка в отношении внутреннего строения той номинации, которая выражается существительным
адъективного склонения. Специфика формально-семантического механизма десубстантивации определяется спецификой ВФ указанных существи- 33/ тельных. Именно в этом плане данное явление и будет рассматриваться.
Большинство употребляющихся в современном русском языке существительных адъективного склонения представляет собой результат субстантивации имен прилагательных, причастий или местоимений-прилагательных (далее термин «прилагательное» будем употреблять в широком смысле). Активность субстантивации на базе прилагательного обусловлена тем, что любое слово этой части речи называет признак предмета, «и потому в нем заключено и смутное указание на самый предмет, в котором за-
1 / 2009
Преподаватель XXJ_
1ЕК
338
ложен данный признак» [5, 134]. При субстантивации происходит преобразование как лексических, так и грамматических свойств прилагательного. Так, субстантиват слепой служит средством наименования человека, в то время как денотатом прилагательного слепой является любой предмет, способный иметь орган зрения. Поскольку лексическое значение слова описывает его денотат, то изменение денотативной отнесенности приводит и к изменению лексического содержания слова. Существительное слепой называет человека «целиком» и содержит в своем лексическом значении все существенные признаки понятия «человек», при этом частный признак слепой является мотивировочным основанием номинации, его ВФ. Изменение грамматических свойств прилагательного при субстантивации связано с преобразованием значимости изначально чисто структурных, согласовательных категорий рода, числа, падежа. Необходимым условием, обеспечивающим указанное лексико-грамма-тическое преобразование, является помещение прилагательного в синтаксическую позицию, типичную для имени существительного.
Субстантивация, с одной стороны, является разновидностью диахронно-го словообразования. Это так называемый «переход» прилагательного в существительное. Конечный результат этого достаточно длительного процесса определяется употребительностью мотивирующего слова в своем исконном значении и функции прилагательного, степенью узуализации субстантивной семантики, большей или меньшей ощутимостью эллипсиса существительного [1, 142—147]. С другой стороны, существительные адъек-
Преподаватель XXI
тивного склонения могут «мгновенно» образовываться по модели уже имеющихся в языке субстантиватов, как, например, слова бутербродная [см. ссылку на статью Л.В. Перльмуттера в 2, 208], шашлычная, блинная, насекомое [10, 265].
Как справедливо отмечает В.М. Ни-китевич, производные субстантивации и аффиксации функционально совпадают, «разными средствами достигается одна и та же цель — выражение классификационно идентичных производных значений» [3, 86], ср.: хитрый (-ая, -ое, -ые) ^ хитрый, хитрый ^ хитрец. В то же время при сравнении синонимов типа хитрый — хитрец становится очевидным различие способов представления тождественного мыслительного содержания в том и другом случае. В случае аффиксального образования существительного интерпретация мотивировочного основания номинации как «признака лица» выражается суффиксальным формантом, и производное слово обладает ВФ деривационного типа: семантика ВФ определяется семантикой морфем, участвующих в деривационном процессе. При этом суффиксальный формант трансформирует не только первоначальное лексическое (и категориальное) значение, но и первоначальную формальную структуру. При субстантивации происходит метонимический перенос наименования признака на предмет-носитель этого признака, при этом формальное преобразование структуры производящего слова сводится к редукции его частных парадигм. Таким образом, в плане содержания ВФ производного составляет не только лексическое значение прилагательного, но и грамматическое содержание одной из его ро-
- 1 / 2009
довых парадигм. Носителем же семантики ВФ является структура, идентичная с точки зрения морфемного состава структуре мотивирующего прилагательного. Иначе говоря, «грамматический образ» имени прилагательного оказывается инкорпорированным в деривационную структуру имени существительного. Эта особенность ВФ существительных-субстантиватов и лежит в основе «обратной транспозиции» в имя прилагательное — десуб-стантивации.
Десубстантивация существительного адъективного склонения происходит, если это существительное употребляется в синтаксической позиции согласованного определения: ... только вот хлеба маловато, потому что у нее не рабочая, а служащая карточка (А. Афанасьев) [9, 48]. Формально десуб-стантивация выражается в расширении родо-числовой парадигмы суб-стантивата (род и число вновь становятся словоизменительными категориями с чисто структурной, согласовательной, значимостью). Говоря о десубстантивации, следует подчеркнуть, что понятия «субстантиват» и «существительное адъективного склонения» не являются синонимами. В синхронии языка различаются собственно субстантиваты — существительные адъективного склонения, мотивированные соответствующими прилагательными, и «ложные» суб-стантиваты, или «квазисубстантива-ты», — существительные адъективного склонения, мотивированные другими частями речи или по тем или иным причинам утратившие производность [2, 205—212]. Десубстантивации подвергаются как те, так и другие. Различие состоит в том, что обратный «переход» в первом случае актуализирует
ту ВФ субстантивата, которой он обладает на основании реальных мотива-ционных отношений в современном русском языке. Во втором случае де-субстантивация происходит потому, что носители языка приписывают ква-зисубстантивату ту ВФ, которой они объективно не имеют, но которую «подсказывает» их структура. Фактический материал позволяет выделить две разновидности десубстантивации.
1. Десубстантивация приводит к образованию такого прилагательного, семантика которого мотивирует исходное имя существительное. Де-субстантивация этого типа обычно выражается в окказиональном восстановлении эллипсиса существительного. Образующееся при этом словосочетание выступает синонимом узуального слова-субстантивата или устойчивого оборота с ним:
Но имущие власть политики сказали, что силой не допустят такой погибели (А. Харчиков. Слепые вожди человечества // ЛГ, 2006, № 13); И все они бросали на подсудимого трясущегося мальчика уничтожающие взоры (А. Солженицын. В кру- 339^ ге первом); С подсудимым Митей он, однако же, увиделся тоже в первый день своего прибытия... (Ф. Достоевский. Братья Карамазовы); У меня здесь была горничная девушка, ее звали Ата, моя дальняя родственница (С. Моэм. Луна и грош,— пер. с англ. Н. Ман).
По данным МАС, выражение власть имущие обозначает 'лиц, облеченных властью' [7, 664]. Слово имущие является субстантиватом, мотивированным парадигмой множ. числа устаревшего причастия, поскольку прилагательное имущие употребляется сейчас в другом значении — 'богатый, состоятельный' [7, 663]. Существительные горничная 'работница, убирающая комнаты и
340
прислуживающая в них' [7, 335] и подсудимый 'тот, кто обвиняется в каком-либо преступлении и находится под судом' [7, 222] относятся к квазисуб-стантиватам: первое утратило в современном русском языке признаки про-зводности, а второе мотивируется не прилагательным. Во всех примерах позиция согласованного определения обеспечивает то необходимое условие, при котором происходит обратный метонимический перенос наименования (имя предмета переносится на отдельно выделяемый признак этого предмета) и трансформация морфологических признаков существительного адъективного склонения. Поскольку денотат исходного существительного совпадает с денотатом субстантивно-адъективного словосочетания, форма рода и числа окказионального прилагательного совпадает с родом и числом этого существительного, ср.: власть имущие — имущие власть политики, горничная — горничная девушка, подсудимый — подсудимый мальчик.
Явление подобного рода было отмечено В.В. Лопатиным [2, 214-215]. В.В. Лопатин указывает на то, что в сфере технической терминологии сформировалась модель образования существительных с суффиксом -ов- и ударной флексией прилагательного, обозначающих лицо, занятое определенной деятельностью на производстве: печевой, мотковой, станковой и под. Целый ряд таких существительных мотивируется основой существительного же. От прилагательных эти «субстанти-ваты» отличаются ударением и иногда суффиксом, ср. люковой — люковый, мотковой — моточный, дверовой/дверевой — дверной. Однако, как замечает В.В. Лопатин, эти существительные адъективного склонения могут употребляться и
Преподаватель XXI
как определения к словам типа мастер, рабочий и т.п., например люковой грузчик, печевой плавильщик, ламповой рабочий. «В этих словосочетаниях слова на -овой употребляются как прилагательные; появление подобных сочетаний свидетельствует об обратном влиянии типа существительных на -овой на систему отыменных прилагательных, способствующем расширению круга прилагательных с суфф. -ов- и ударением на флексии» [2, 215]. Полагаем, что прилагательные, о которых идет речь, можно отнести к таким результатам десубстантивации существительных адъективного склонения, которые закрепились в специальной речи.
2. Существительное адъективного склонения используется в качестве прилагательного со значением 'относящийся к тому/принадлежащий тому, что названо субстантиватом или ква-зисубстантиватом'. Денотативная отнесенность таких прилагательных расширяется, что отличает их от «де-субстантиватов» первой группы. Как следствие, расширяется и родо-число-вая парадигма бывшего существительного. Здесь, в зависимости от системных структурно-семантических связей существительных адъективного склонения с другими словами, мы выделяем подгруппы.
А) В эту подгруппу объединяются случаи десубстантивации существительных, синонимичных словосочетаниям с мотивирующим прилагательным в роли определяющего слова. Преимущественно это образования на базе терминологических словосочетаний: существительное (имя существительное), прилагательное (имя прилагательное), числительное (имя числительное):
Вижу, старый да малый, пастухи костерок разжигают,/ существительный хво-
- 1 / 2009
рост с одного возжигают глагола,,/ и томит мое серце и взгляд разжижает,/ оползая с холмов, горбуновая тень Горчакова (Л.Лосев. Чудесный десант — прим. из кн.: Зубова Л.В. Современная русская поэзия в контексте истории языка); И этот суффикс — несмотря на свою «прилагательную» форму — не имеет иной семантики, нежели собирательная... (Н.М. Шанский, Т.А. Боброва. Жизнь русского слова. Книга для старшеклассников); Пока вся страна в предновогодней лихорадке обсуждала, стоило или не стоило снимать продолжение легендарной «Иронии судьбы», на экраны довольно тихо вышел новый «числительный» фильм «1814» режиссера Андреса Пуусту-маа (С. Попов. А младшему-то тринадцать // ЛГ, 2008, № 1).
В МАС выделены словарные статьи прилагательных существительный, -ая, -ое [7, 313]; прилагательный, -ая, -ое [7, 418], числительный, -ая, -ое [7, 679]. Однако, поскольку сфера функционирования этих прилагательных ограничена вышеуказанными терминологическими выражениями, реально употребляющимися являются только формы среднего рода ед. числа и формы множественного числа. Выделенные в примерах слова, безусловно, нельзя отождествить с этими фразеологически связанными прилагательными. Их необычность, новизна хорошо ощутимы и в ряде случаев даже маркируются кавычками. Семантически и формально данные окказиональные образования мотивируются субстантиватами, ср.: прилагательная форма — 'форма прилагательного', числительный фильм— 'фильм, название которого представляет собой числительное'; существительный хворост — 'хворост из существительного'. Десубстантивация мотивирующих существительных сопровождается свободным расширением родовой па-
радигмы в зависимости от требований определяемого существительного.
С некоторыми оговорками в данную подгруппу можно включить следующий пример: Девочка родилась красавицей — с первой минуты ничего новорожденного, никакой слизки, красноты, шершавости (Л. Улицкая. Сквозная линия).
Слово новорожденный преимущественно используется в значении существительного — 'только что, недавно родившийся' — новорожденный или новорожденная. В то же время возможно и употребление его как прилагательного: новорожденная девочка, новорожденное дитя и под. Узуальное прилагательное новорожденный имеет то же значение, что и существительное, так что все возможные субстантивно-адъективные словосочетания будут синонимичны субстантиватам [7, 505]. В приведенном примере прилагательное новорожденное просто совпадает с узуальным по форме, но выражает совсем иное значение, типичное для относительного прилагательного — 'свойственный новорожденному' (новорожденная слизка, краснота, шерша- 34 вость). Семантика свидетельствует о его образовании путем десубстантива-ции существительного.
Б) Употребление в качестве прилагательных таких существительных адъективного склонения, которые не мотивируются прилагательными или утратили в современном русском языке значение производности. В этом случае сам факт десубстантивации наиболее очевиден, т.к. совершенно исключена возможность употребления узуального прилагательного, например:
— Папа! — слышит Зайкин за дверью. — Показать тебе мою насекомую коллекцию? (А.П. Чехов. Лишние люди); В су-
342
де подсудимая скамъя длинная (В. Летов — прим. [9, 40]).
Особенно распространено употребление в качестве прилагательных фамилий на -ий, чему в немалой степени способствует и элемент -ск-/-к- в их структуре, вызывающий ассоциацию с омонимичным суффиксом относительно-притяжательных прилагательных:
И хотя он их всех любил, ему немного жалко было своего левинского мира и порядка, который был заглушаем этим наплывом «щербацкого элемента», как он говорил себе (Л.Н. Толстой. Анна Каренина).
Приведенный пример хорошо иллюстрирует номинативную рациональность десубстантивации. Совершенно очевидна структурно-семантическая аналогия относительно-притяжательных прилагательных левинский и щер-бацкий, но если первое образовано от фамилии Левин суффиксальным способом, то второе в готовом виде «увидено» автором в существительном Щер-бацкий. Форма прилагательного составляет своего рода «глубинный план» узуального существительного — субъективно приписываемую ему ВФ. Приведем еще аналогичные примеры: Нечто маяковское всегда витало над ним (В. Катаев. Алмазный мой венец); ... женская одежда, подаренная волшебным варьете, издевательски — и с каким-то вполне маяковским презрением к мещанским канарейкам — растворяется в воздухе (В. Курицын. Русский литературный постмодернизм); Квасьневский патриотизм (заставка в т/п «Время», 1 канал, 8.04.2007); По-моему, вы подсели на радио «Свобода» и лупите здесь всякий вздор от этого брехуна. А именно бжезинское — одномерное и примитивное, что ВОСР — это заговор, захват власти кучкой большевистских лидеров (Интернет — ИнтерДа // ЛГ, 2007, № 38-39); Вот Сережа Юрс-
Преподаватель XXI
кий затеял вывести в «Ревизоре» Осипа в том же сюртуке, который он надевал как Чацкий. Не берусь судить, испытывал ли смущение носитель, но «чацкому» сюртуку, особенно в первое время, было очень даже неловко (В. Рецептер. Ностальгия по Японии); В конце песни она решительно пошла в зал и пала на колени перед Аллой Борисовной (вдовой поэта), как будто извиняясь за ту разницу (которую нельзя не почувствовать) качества нынешних стихов и исполнителей в сравнении с «рождественскими» [имеются в виду песни на стихи Р. Рождественского — Н.П.] (В. Токарева. Почувствовали разницу // ЛГ, 2007, № 26); Мы приняли богуславскую трактовку синонимических структур (уустн. докл. Е.В. Рахилиной «Чего не хватает глаголу хватать?», 28.05.2007).
Особенно регулярно десубстанти-вации подвергается фамилия великого писателя «Достоевский», так что, на наш взгляд, прослеживается тенденция к формированию узуального прилагательного:
Достоевский и бесноватый, город твой уходил в туман (Б. Патернак); Это ключевая фраза романа и типично достоевский вопрос (В. Набоков — прим. [9, 40] ); И он сунул ей кулек в руки и бежал прочь, старый человек, не оборачиваясь, — от этого досто-евского стыда и ужаса,, от того, что не мог сунуть ей кулек... (Т. Толстая. Частная годовщина //Т. Толстая. Изюм); Интеллигент (хорее «кавелинской», нежели «досто-евской школы», В.М. Владиславлев далек от формулы, предложенной некогда его выдающимся предком (И. Волгин. «Не истреблю ради десяти» // ЛГ, 2007, № 51); Планируется к выходу новая 8-серийная версия «Преступления и наказания». И вот — достоевская опера (И. Кабыш. Поют Достоевского // ЛГ, 2007. № 46); Запутанные интриги затмили духовную драму Шатова и трагедию самоубийства Кириллова, и
- 1 / 2009
только в одной сцене их существование наполнено высоким «достоевским» смыслом (Л. Сараскина. «Закружили бесыразны...» // ЛГ, 2008, №1).
В) Узуальная десубстантивация. В современном русском языке есть такие существительные адъективного склонения, которые соотносятся с прилагательными, имеющими омонимичную парадигму родовых форм, и вступают с ними в отношения однонаправленной мотивации. Так, столовая — '1. Особая комната с обеденным столом, в которой едят и пьют. 2. Обстановка, мебель такой комнаты. 3. Предприятие общественного питания' [7, 273]; шампанское — 'игристое виноградное вино, насыщенное углекислым газом' [7, 700]; животное 'всякое живое существо, исключая растения' [7, 483] — соотносятся с прилагательными столовый, шампанский, животный. По данным словарей, указанные прилагательные семантически мотивируются существительными адъективного склонения, ср.: столовый — '1. Предназначенный для столовой в (1 знач.) Столовый гарнитур. Столовые часы. Столовая лампа. 2. Относящийся к работе столовой (в 3 знач.). Столовая комиссия [7, 273]; шампанский — 'связанный с приготовлением шампанского. Шампанские сорта винограда // Устар. Предназначенный для шампанского. Среди шампанских бутылок и пробок, огарков и женских шпилек . стоял стакан с недопитым портером (И. Бунин) [7, 700]; животный — 'относящийся к живым существам, к органическому миру; присущий животному, такой, как у животного' [7, 483]. Семантическая и формальная мотивированность рассматриваемых прилагательных позволяет отнести их к словам, производным в синхронии русского языка. Производящими
(мотивирующими) словами являются соответствующие существительные адъективного склонения: именно поэтому в МАС прилагательное столовый в значении 'предназначенный для столовой, относящийся к работе столовой' квалифицируется как омоним прилагательного столовый, мотивированного разными значениями слова стол. Каков способ такого словообразования? Как было показано В.В. Лопатиным, при субстантивации типа знакомый (человек) (мой) знакомый «формальным показателем мотивированности существительного прилагательным, носителем словообразовательного значения в этих словах и является сохранение в имени существительном части парадигмы, свойственной мотивирующему — прилагательному, а именно, закрепление за существительным функционально преобразующейся парадигмы одного из трех родов прилагательного...» [2, 207]. В нашем случае отношения производности столовая ^ столовый (гарнитур); шампанское ^ шампанский (виноград); животное ^ животная (семантика) формально выражаются в том, что, при сохранении у прилагательного адъективной парадигмы мотивирующего слова, происходит «обратное» функциональное преобразование последней и расширение ее родовых разновидностей. Таким образом, есть все основания рассматривать отношения столовая ^ столовый, шампанское ^ шампанский как факты узуальной десубстантивации. См. текстовые примеры:
— Ипполит, — повторила теща, — помните вы наш гостиный гарнитур... чучело медвежье с блюдом — одно, спальный гарнитур — двенадцать мест, столовый гарнитур — шестнадцать мест, гостиный гарнитур — четырнадцать мест, орехо-
343
344
вый, мастера Гамбса работы (И. Ильф, Е. Петров. Двенадцать стульев); . несла мельхиоровое ведерко, из которого в разные стороны смотрели два шампанских горлышка: одно — золотое, другое — серебряное (А. Чудаков. Ложится мгла на старые ступени // Знамя, 2000, № 11); Названия животных, мотивируя существительные, сохраняют свою предметную, «животную» семантику и в названиях лиц, и в названиях предметов (О.П. Ермакова — прим. [9, 40] ).
Интересно, что прилагательное гостиный в значении 'предназначенный для гостиной' не выделяется толковыми словарями современного русского языка [7, 5, 8, 4], что дает определенное основание рассматривать его в вышеприведенных примерах как окказиональное образование. Для сравнения — аналогичное по семантике прилагательное столовый фиксирует только МАС. В то же время сочетание гостиный гарнитур так же, как и столовый гарнитур, представляется вполне обычным, нормальным, знакомым, т.е. узуальным — именно поэтому мы сочли возможным рассматривать его как пример узуальной десубстантивации.
Заканчивая анализ фактического материала, отметим: чем живее и шире структурно-семантические связи существительного адъективного склонения в современном языке, тем сложнее отграничить факт десубстантива-ции от других явлений, в том числе от употребления узуальных прилагательных. Вот характерные примеры:
— Не всем ученым быть. Надо кому-то и работать. Где у вас поганое ведро ? — и, задрав подол, начала мыть пол . крича при этом на весь «ученый» дом: «Я! Ты! Он! Она! Вместе будет вся страна! (В. Астафьев. Печальный детектив); У нее свой собственный стабильный доход, состоя-
Преподаватель XXI
щий из профессорского жалованья в Юни-версити Пинкертон и солидных потиражных за ее книгу «Гигиена древних», где расписание ванных процедур Клеопатры повергает в трепет наш просвещенный народ (В. Аксенов. Новый сладостный стиль); ... лоб стал бел и чист, а парикмахерская завивка волос развилась (М. Булгаков. Мастер и Маргарита).
Выделенные в данных примерах прилагательные можно было бы отнести к фактам десубстантивации существительных ученый ( «ученый» дом — 'дом, принадлежащий ученому'), ванная (ванные процедуры — 'процедуры, осуществляемые в ванной'), парикмахерская (парикмахерская завивка — 'завивка, сделанная в парикмахерской'). Однако во всех случаях вполне допустимо и другое объяснение. Так, в языке есть прилагательное ученый, которое имеет значения 'занимающийся наукой; относящийся к науке' [7, 543], например ученый человек, ученый совет, ученые записки, ученое звание. Говорящий мог использовать в несколько ином смысле готовое слово, тем более что до этого в тексте уже фигурирует форма учеными, которая может выражать как значение существительного, так и значение прилагательного — 'занимающийся наукой'. Прилагательное ванные может быть окказиональным образованием на базе существительного ванна по модели золото ^ золотой, а в словосочетании парикмахерская завивка правомерно усмотреть употребление узуального относительного прилагательного парикмахерский, мотивированного словом парикмахер [7, 23].
Подведем итоги. Субстантивации как разновидности прямого словообразования соответствует обратное явление — десубстантивация. Этот вывод можно сделать независимо от того,
- 1 / 2009
рассматривать ли субстантивацию в рамках понятия «переходность» («транспозиция») или в рамках синхронного словообразования. Инициирует десубстантивацию потребность в обозначении признака, а лингвистической базой ее служит особая (грамматикализованная) ВФ существительных, отражающая принцип наименования денотата. ВФ субстантиватов составляет определенная грамматическая парадигма мотивирующего их прилагательного, которое, таким образом, оказывается инкорпорированным в производное существительное. Квазисубстантиваты не мотивируются прилагательными, но образованы по модели субстантиватов и вызывают аналогические ассоциации с ними, так что говорящие могут «увидеть» в них прилагательную форму.
В результате десубстантивации возникают прилагательные двух типов. Во-первых, это прилагательные, мотивирующие исходное существительное адъективного склонения, например: горничная ^ горничная девушка. Такая десубстантивация актуализирует ВФ субстантивной номинации и представляет собой явление, обратное субстантивации и в формальном и в семантическом отношении. Во-вторых, это относительно-притяжательные прилагательные, более сложные по семантике, нежели исходное существительное адъективного склонения, например: прилагательное ^ прилагательная форма, Чацкий ^ чацкий сюртук, столовая ^ столовый гарнитур. В этом случае десубстантивацию можно отнести к разновидности обратного словообразования только на основании формального механизма образования прилагательного (флексия существительного возвращает себе
свойства адъективной флексии). С точки зрения семантических отношений между первичным и вторичным словом это такое же «прямое» словообразование, как, например глагол глагольный, Пушкин ^ пушкинский.
ЛИТЕРАТУРА
1. Высоцкая И.В. Синкретизм в системе частей речи современного русского языка. Монография. — М.: МПГУ, 2006.
2. Лопатин В.В. Субстантивация как способ словообразования в современном русском языке // Русский язык. Грамматические исследования. — М.: Наука, 1967.
3. Никитевич В.М. Основы номинативной деривации. — Минск: Вышэйшая школа, 1985.
4. Ожегов С.И., Шведова Н.Ю. Толковый словарь русского языка. 80 000 слов и фразеологических выражений / РАН. Ин-т рус. яз. им. В.В. Виноградова. — 4-е изд., доп. — М.: ООО «ИТИ Технологии», 2006. (СО)
5. Пешковский А.М. Русский синтаксис в научном освещении. Изд. 7-е. — М.: Гос. уч.-пед. изд.-во Мин. прос. РСФСР, 1956.
6. Словарь современного русского лите- 345 ратурного языка: В 17 т. — М.—Л.: Изд-
во АН СССР, 1950-1956. (БАС)
7. Словарь русского языка: В 4 т. / АН СССР, Ин-т рус. яз.; Под ред. А.П. Евге-ньевой — 3-е изд., стереотип. — М.: Русский язык, 1985 — 1988. (МАС)
8. Толковый словарь русского языка: В 4 т. / Под ред. Д.Н. Ушакова. — М.: Гос. ин-т «Советская энциклопедия», Гос. изд. иностр. и национ. Словарей, 1935 — 1940. (СУ)
9. Улуханов И.С. Единицы словообразовательной системы русского языка и их лексическая реализация. — М.: Ин-т рус. яз. им. В.В. Виноградова РАН, 1996.
10. Шанский Н.М. Очерки по русскому словообразованию. Изд. 2-е, доп. — М.: КомКнига, 2005. |
