CC BY
46
ВЕСТН. МОСК. УН-ТА. СЕР. 12. ПОЛИТИЧЕСКИЕ НАУКИ. 2010. № 4
Г.А. Дробот
ЧЕЛОВЕК КАК СУБЪЕКТ УГРОЗ МЕЖДУНАРОДНОЙ БЕЗОПАСНОСТИ (АНТРОПОЛОГИЯ БЕЗОПАСНОСТИ)
Малоразработанным аспектом теории международных отношений является тема антропологии международных отношений, в центре которой стоит человек как субъект и объект действия. Тема антропологии международных отношений имеет непосредственное отношение к проблеме международной безопасности. Конкретные аспекты антропологического подхода к проблеме безопасности заключаются в следующем: этнические сообщества и военные угрозы, гендерный фактор и военные угрозы, психологические аспекты международного насилия.
Ключевые слова: антропология международных отношений, человек и война, гендерные основания международных отношений, психологические основания войны, человек и невоенные угрозы безопасности.
Как известно, основным актором международных отношений является государство. Это признано всеми направлениями в теории международных отношений (МО). Следствием этого является то, что госу-дарственно-центричное направление в анализе МО превалирует по всем проблемам. Что заставляет сегодня российское научное сообщество международников ставить вопрос о роли человека в МО? На этот вопрос существует, как минимум, два ответа. Во-первых, уже прошло более двадцати лет после завершения "холодной войны", политико-идеологический характер которой выдвинул на первый план межгосударственные противоречия. Сегодня это наследие в своем крайне конфликтном проявлении ушло в прошлое, а на международной арене все возрастающую роль играют негосударственные акторы, в том числе индивиды. Во-вторых, российская наука МО значительно отстала от зарубежной (в частности, американской) в вопросе анализа роли субъективного фактора в сфере международных отношений.
В этой связи обратимся к зарубежной науке по вопросу антропологии МО. Антропология — это учение о человеке. Становление этой отрасли знания прошло много исторических этапов. Можно назвать имена таких ученых, внесших свой вклад в развитие наук о человеке в обществе, как Н. Макиавелли, Дж. Локк, Т. Гоббс, Ж.-Ж. Руссо, И. Кант, А. Гелен, Ж. Баландье и др.
В международных исследованиях антропологическая традиция присуща как классическому политическому реализму, так и либерально-идеалистической парадигме. В разделе "Шесть принципов политического реализма" книги "Политические отношения наций" Г. Морген-
тау — классик политического реализма — писал о том, что свойства МО есть продолжение качеств человека, прежде всего его эгоизма. Этого принципа его сторонники придерживаются до сих пор. И. Кант в работе "К вечному миру", напротив, утверждал, что категорический императив человеческого сознания побуждает человека к отказу от эгоистических мотивов поведения и подталкивает к альтруизму. В превращенной форме эта идея до сих пор актуальна в либеральной традиции МО.
Новейшие теории МО тоже отдают должное антропологической традиции. В частности, это касается неореализма. Еще в 1959 г. К. Уолц — основоположник данного подхода — написал книгу "Человек, государство и война", в которой — что явствует уже из названия — отдельное внимание уделил роли человеческого фактора. Правда, для Уолца и неореалистов главную роль в объяснении МО играли системные факторы. Несмотря на это, "субъективная" традиция в зарубежных международных исследованиях (прежде всего американских) живет и процветает. Достаточно обратиться к американским учебникам по МО, чтобы убедиться: психология ведущих американских политических деятелей подвергается самому тщательному анализу, в том числе с использованием новейших методик.
Одним из важнейших направлений в антропологии МО является тема "человек и война", в рамках которой ставится вопрос о роли субъективного фактора в возникновении войн. При этом внимание уделяется как лидерам, т.е. "лицам, принимающим решения" (ЛПР), так и "массовому" человеку. Разброс мнений и подходов довольно велик.
В вопросе о роли ЛПР в возникновении военных угроз можно выделить две традиции. В известной переписке А. Эйнштейна с З. Фрейдом в 1930-е гг. речь шла о роли психологического фактора в международном насилии. Фрейд утверждал, что эмоции всегда присутствуют в случае применения международной силы и это придает насилию неограниченный и нерациональный характер в противоположность взвешенному поведению. Фрейд рассматривал войну в основном как бессознательное проявление работы человеческого разума и предполагал, что в людях в равной степени присутствуют инстинкты жизни и смерти. Последние ведут к деструктивным действиям, осложняют рациональное использование силы, например в форме торга, в то время как первые позволяют надеяться на то, что эти импульсы могут быть нейтрализованы. Позиция Эйнштейна схожа с точкой зрения Фрейда. Великий ученый писал: "Поиски международной безопасности предполагают безусловный отказ каждой нации от свободы действия в той или иной сте-пени...Неудачи...всех усилий...по достижению этой цели не оставляют никакого сомнения в том, что действуют сильные психологические факторы, которые парализуют эти усилия"1.
1 ^t. no: International Relations. The Global Condition in the Twenty-First Century / Ed. by F.S. Pearson, J.M. Rochester. N.Y., 1998. P. 295.
Сторонники другой традиции в анализе военных угроз исходят из того, что война — это просто "продолжение политики другими средствами" (Карл фон Клаузевиц). Иными словами, война — это преднамеренное, продуманное, рационально осмысленное действие.
По-видимому, эти два подхода к роли психологии ЛПР в возникновении войны не исключают, а дополняют друг друга. Факты истории свидетельствуют, что определенные типы личности особенно склонны к насилию и когда они оказываются руководителями государства, возможность вовлечения этих стран в войну возрастает. Примеры такого типа личности являют собой Наполеон, Гитлер, из новейшей истории — президент Грузии Михаил Саакашвили, приведший страну к войне с Россией в августе 2008 г. Вместе с тем, хотя "авторитарные личности" имеют склонность к силовым действиям, а во внешней политике — к агрессивным внешнеполитическим акциям, их роль в возникновении военных угроз зависит, в частности от того влияния, которое они способны и могут оказать на политику государства. Это влияние связано, во-первых, с характером политического режима (демократический или диктаторский), во-вторых, с ролью, выполняемой индивидом в государстве (президент, министр, депутат и пр.).
Другим направлением темы "человек и война" является весьма чувствительный вопрос о врожденной воинственности и агрессивности некоторых народов. В определенном круге источников к таким народам причисляют немцев, сербов, кавказские народы, персов. Представляется, что это достаточно уязвимая позиция, которая может быть опровергнута тем, что практически все народы в разные периоды своей истории воевали, а те из них, которых считают наиболее агрессивными, имели в своей истории продолжительные мирные периоды. Если же рассуждать об общественных настроениях как о причине войны, то более убедительным будет положение о том, что война может стать результатом преходящих эмоций и настроений в обществе, таких, как разочарование, обида и прочих, имеющих основания в реальности. Яркое подтверждение — Вторая мировая война, развязанная Германией и вначале находившая поддержку в немецком народе, униженном после Первой мировой войны.
Еще одним вопросом темы "человек и война" является гендерная проблема. Здесь существуют два полярных мнения. С одной стороны, широко распространена точка зрения, что женщины-политики менее склонны к военным действиям. Ее сторонники (вернее сторонницы) полагают, что современный мир явно нуждается в усилении женского влияния на происходящие процессы. Особенно остро это ощущается в вопросах безопасности. Еще Аристофан в своей "Лисистрате" отразил присущее женщинам стремление избежать вооруженного решения конфликтных ситуаций. Но ситуация с тех пор изменилась незначительно. Бывший вице-спикер Государственной думы Любовь Слиска
весьма точно подметила в одном из своих интервью: "Недавно я была на рабочей встрече Комитета по Межпарламентской ассамблее НАТО и с сожалением могу констатировать, что наши мужчины до сих пор еще любят играть в войну, они все хвалятся тем, кто сколько накопил оружия, но никто не видит, что человечеству грозят куда более серьезные угрозы, такие, как, например, СПИД, наркомания, детская проституция"2. С другой стороны, история дает немало примеров воинственности женщин-политиков. Примеры тому — войны, которые вели премьер Израиля Г. Меир, премьер Великобритании М. Тэтчер, премьер Индии И. Ганди. Эти примеры дают основание утверждать: действия женщин во власти аналогичны действиям мужчин в схожих обстоятельствах.
По сравнению с темой "человек и война" значительно менее разработанным направлением в антропологии МО является тема "человек и невоенные угрозы безопасности". Причина понятна: невоенные угрозы приобрели заметное звучание сравнительно недавно в связи с окончанием "холодной войны", и исследовательская мысль еще не накопила достаточно материала для обобщений. В этой связи имеет смысл сформулировать несколько тезисов, от которых можно было бы отталкиваться при анализе этой темы. Во-первых, характер современных невоенных угроз — экологической, энергетической, информационной и др. — связывает их в большей степени с внутренней, нежели с внешней политикой государства. Во-вторых, из этого вытекает то, что в генерировании и нейтрализации этих угроз возрастающую роль начинают играть общество и социальные группы, а не индивиды. Во внешней политике субъективный фактор играет большую роль, чем во внутренней, потому что ЛПР имеют здесь большую свободу действия. В-третьих, нивелировать личность в контексте современных невоенных угроз тоже было бы неверно. В рамках общемировой тенденции включения личности в глобальный социальный процесс усиливается и негативная активность отдельных индивидов, например, хакеров или террористов.
Тема "человек и современные невоенные угрозы безопасности" требует дальнейшего глубокого анализа, а мы попытались лишь наметить некоторые подходы к ней.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Зонова Т. Гендерный фактор в политике и дипломатии // Международные процессы. 2009. Т. 7. № 2.
2. International Relations. The Global Condition in the Twenty-First Century / Ed. by F.S. Pearson, J.M. Rochester. N.Y., 1998.
2 Цит. по: Зонова Т. Гендерный фактор в политике и дипломатии // Международные процессы. 2009. Т. 7. № 2.
