CC BY
45
ВЕСТН. МОСК. УН-ТА. СЕР. 12. ПОЛИТИЧЕСКИЕ НАУКИ. 2010. № 4
И.А. Чихарев
ИНДИВИДУАЛЬНЫЙ УРОВЕНЬ АНАЛИЗА МЕЖДУНАРОДНОЙ БЕЗОПАСНОСТИ: НОВЫЕ ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ПОДХОДЫ
В статье рассматриваются подходы к исследованию индивидуального уровня угроз международной безопасности. Выявлены причины повышения исследовательского интереса к факторам индивидуального уровня в международно-политической науке конца XX — начала XXIв., проанализированы некоторые проблемы изучения восприятия и оценки угроз международной безопасности.
Ключевые слова: международная безопасность, уровни анализа, угрозы, индивидуальный уровень анализа, восприятие, искаженное восприятие, когнитивные уклоны.
Выделение уровней анализа в международно-политических исследованиях начинается с конца 50-х гг. с целью систематизации исследований международных конфликтов и безопасности (работа К. Уолца "Человек, государство и война", 1959 г.) Несмотря на наличие множества подходов к различению уровней международного исследования, в целом конвенциональным является представление о трех уровнях (индивидуальном, государственном и международном), на которых располагаются основные группы переменных, объясняющих внешнеполитическое поведение государств, генезис конфликтов и угроз безопасности, международную политику в целом. В первом случае — это действия индивидов или стоящие за ними "независимые" переменные: когнитивные схемы, операциональные коды, мотивы и аффекты, перцептуальные факторы. Второй уровень включает переменные, связанные с характеристиками государств, — их экономическим укладом, политическим режимом, институциональной структурой, системой принятия решений. Уровень международной системы определяет структурные ограничения для действий отдельных акторов (например, влияние поляризации мировой политики в реализме или системы разделения труда и глобальной социальной стратификации в марксизме).
За прошедшие полвека международно-политические процессы наиболее интенсивно изучались на системно-структурном уровне. Это было обусловлено парадигмальным характером структурного реализма К. Уолца, реалиями "блоковой дисциплины" в условиях биполярности, тенденциями превращения международной политики в целостное явление под влиянием военных и информационных технологий. Свою роль сыграло и распространение модернистских подходов, призывав-
ших к отказу от субъектно-ориентированных интерпретаций международных отношений, характерных для традиционных историко-описа-тельных подходов.
Однако и в этот период появлялись значимые работы, уделявшие внимание индивидуальным факторам в мировой политике, например книга Р. Джервиса "Восприятие и искаженное восприятие (misperception) в международной политике" (1976). Проводилось исследование операциональных кодов — мировоззренческих представлений лидеров о природе политики и конфликта, их устойчивой уверенности в эффективности определенных стратегий для достижения собственных интересов, образов врага (особо значимый компонент операционального кода).
В постбиполярный период, с конца 1980-х гг., фокус исследовательского интереса постепенно смещается на индивидуальный уровень анализа, что также обусловлено рядом исторических и научных причин. В общественных науках в целом возрастает влияние постструктуралистских и постмодернистских подходов. Под влиянием конструктивизма баланс в классической дилемме "структура — агент" изменяется в пользу второго. В целом, по выражению Р. Кохэна, возникает "реф-лективистская" альтернатива теориям международных отношений "основного течения". Рефлективизм, в отличие от рационализма, лежащего в основе и неореалистского, и неолиберального подходов, не позволяет исключить субъективное и индивидуальное в восприятии и деятельности международных акторов, подменить эти начала универсальной схемой рационального выбора. Изучение сложных процессов (турбулентности в мировой политике) и влияния на них микрофакторов, включая индивидуальные (Дж. Розенау), стало перспективным направлением исследований международных отношений переходного периода.
Росту интереса к индивидуальным факторам способствовали и новые направления эволюции международных отношений. Интенсивная информатизация взаимодействий на мировой арене ставила проблему обработки увеличивающегося информационного массива лицами, принимающими решения. Эрозия государственности и либерализация социальных процессов ослабляли этатистские рамки и "выносили на поверхность" транснациональных деятелей различного рода (лидеров террористических организаций, крупных финансистов и т.п.), малопредсказуемых и зачастую игнорирующих какие-либо ограничения — государственные и международные. Ослабление системных ограничений в условиях однополярности способствовало становлению "капризной внешней политики" (термин Уолца) США и девиантных по отношению "к новому мировому порядку" действий авторитарных лидеров. Оба феномена не могли рассматриваться вне индивидуальных характеристик политиков. Интерес к персональным качествам лидеров актуализировался и в серии кризисов 2000-х гг. — от террористических атак и техногенных катастроф до текущего финансово-экономического спада.
2 ВМУ, политические науки, № 4
Все названные факторы имеют отношение к новой проблематике безопасности — появлению транснациональных вызовов международной стабильности, росту терроризма, обострению проблем несостоявшейся, непризнанной и "преступной" (rogue) государственности, нарастанию угроз информационной безопасности, а также угроз, коренящихся в неуравновешенной гегемонистской политике. Таким образом, индивидуальный уровень анализа становится онтологически и эпистемологически нередуцируемым в изучении мировой политики и вопросов международной безопасности.
Описанную картину возвращения индивида в мировую политику можно объяснить более обобщенно с точки зрения хронополитиче-ского подхода, предусматривающего возможность различного соотношения структурных, государственных и индивидуальных факторов в различные периоды развертывания мирового политического процесса. С моей точки зрения, период с 1989 по 2010 г. не вполне корректно маркировать как время существования однополярной системы, но скорее стоит понимать как транзитный период, для которого как раз характерно усиление роли субъективных факторов, претензий на лидерство, плюрализма представлений о миропорядке. Для таких периодов характерна также неоднозначность и противоречивость в определении угроз международной безопасности в сочетании с их восприятием в качестве критических угроз, мотивирующих конфликт.
В обозначенных условиях начинается бурное развитие новых теоретических подходов к международной проблематике, включая проблемы безопасности. Нередуцируемость индивидуального уровня определяет исследовательскую программу такого важного направления современной теории международных отношений, как неоклассический реализм. Теоретический дизайн этого подхода заключается в сочетании индивидуального, государственного и системного уровней в определении поведения государства, а также в интеграции рефлекти-вистского подхода в реалистскую объяснительную модель, главным образом за счет анализа восприятия государственными лидерами международной обстановки (баланса сил). С точки зрения неоклассического реализма угрозы международной безопасности проистекают от искаженного восприятия государственными деятелями объективного распределения реальных возможностей государств. В описании системного уровня современной мировой политики для неоклассиков характерен акцент на ослаблении структурных ограничений вплоть до представления об энтропии в международной системе (Р. Швеллер), что помимо искажения восприятия предполагает также принципиальную невозможность калькуляции угроз безопасности.
Методологически неоклассические исследования на данном уровне опираются на подходы политической психологии, в рамках которых исследуется, в частности специфика восприятия угроз. На вос-
приятие угроз влияют все уровни. В частности, источником неверного восприятия (misperception) могут стать системная неопределенность, особенности организационной структуры или микрогруппы, в рамках которых действует перципиент, и, наконец, индивидуальное сознание и аффекты. Учитывая низкое влияние структурных и организационных параметров в современной миросистеме, исследователи сосредоточиваются на психологических переменных индивидуального уровня. Можно выделить следующую предпосылку "когнитивной исследовательской программы" в мировой политике: мир необычайно сложен, противоречив, подвержен изменениям, тогда как люди не способны в полной мере перерабатывать информацию и соответствовать стандартам идеальной рациональности, пытаясь максимально защитить свои интересы.
Люди используют ряд когнитивных маневров и эвристик, позволяющих внести некоторую долю упрощения и упорядоченности в сложные процессы. Эти эвристики в ряде случаев полезны, но при паллиативном применении приводят к множеству ошибок и искажений. Для объяснения подобных явлений используется модель "когнитивной экономии", в соответствии с которой лидеры стараются действовать рационально, но опираются при этом на упрощенные представления о реальности. Самым распространенным источником искажением восприятия является инерционность мышления — лидеры имеют ощутимую склонность видеть в мировой политике то, что они привыкли видеть, воспринимать реальность в соответствии с ранее сформированными схемами.
В мировой политике и международной безопасности 1990-х — начала 2000-х гг. достаточно значительная роль принадлежит инерционному восприятию угроз. Это явление можно анализировать на двух уровнях — государственном и структурном. На первом уровне сохраняется инерция в восприятии ролевых идентичностей конкретных государств — например, наследия "холодной войны" в мышлении современных лидеров России и США. Это способствует завышению оценок уровня угрозы. При смещении временной рамки анализа мы видим наоборот снижение чувствительности к потенциальной угрозе, исходящей, к примеру, от России в результате утраты нашей страной ряда позиций в 1990-е гг. Эти разноречивые оценки также могут вступать в своеобразный резонанс, формируя двойное искажение восприятия. Так, М. Саакашвили в начале августа 2008 г., несмотря на соотношение сил явно не в пользу Грузии, решился начать военные действия в Южной Осетии, опираясь, вероятно, на завышенную оценку потенциала и возможного уровня вовлечения США в конфликт на стороне Грузии и заниженную оценку силовых возможностей России. Напротив, когда Россия достаточно уверенно продемонстрировала свои силовые возможности в данном конфликте, возобладали алармистские оценки некоторых восточноевропейских лидеров угрозы со стороны России.
На структурном уровне инерционность сохраняется в попытках реконструировать образ современного мира в биполярной логике. В 1990-е — 2000-е гг. предлагалось несколько моделей "фантомной биполярности", которые сегодня сохраняют влияние на умы мировых лидеров: "ось зла", модель международного терроризма и модель "священного союза авторитарных держав". Сочетание этих моделей формирует в современной мировой политике разделительные линии, конструируя угрозы развертывания американской системы противоракетной обороны и, наоборот, асимметричного ответа России или приобретения государствами-изгоями оружия массового уничтожения и средств его доставки в логике дилеммы безопасности. Некоторые внешнеполитические инициативы российских лидеров (например, Концепция европейской безопасности) также показывают, что сохраняется вера в исключительные возможности России в тандеме с США в плане стабилизации миропорядка.
Вес индивидуальных факторов в продуцировании и оценке угроз международной безопасности не должен абсолютизироваться — в каждом случае он определяется в соотношении с другими уровнями анализа. Однако в исследовании современной мировой политики переменные индивидуального уровня оказываются наиболее значимыми и фактически представляют собой "точку сборки" всех уровней анализа. Индивидуальное лидерство в современной мировой политике является фактором формирования новой архитектуры международной безопасности и современной государственности как ее основы.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Бузан Б. Уровни анализа в международных отношениях // Международные отношения: социол. подходы / Под ред. П.А. Цыганкова. М., 1998
2. Jervis R. Perception and misperception in international politics. N.Y., 1976
3. Neoclassical Realism, the State, and Foreign Policy / Ed. by S. Lobell, N. Rips-man, J. Taliaferro J. Cambridge, 2009.
