CC BY
124
АРХЕТИП НОЧИ В МИРОВОЙ КУЛЬТУРЕ
18 июня 2010 года в Ленинградском государственном университете имени А.С. Пушкина состоялась научнопрактическая конференция «Архетип ночи в мировой культуре». Конференция, проведение которой стало результатом научной деятельности Северо-Западного регионального центра культурологических и религиоведческих исследований, открыла цикл ежегодных мероприятий под общим названием «Метафизика белых ночей».
Тема ночи была всесторонне раскрыта в целом ряде докладов: В.П. Щербакова «Архетип современности: “сумерки
99 _ íí __ U 99
просвещения или конец долгой ночи », Ф. Фуртай «“Ночь” и “День” как стилеобразующие факторы в Большом художественном стиле»,
И.Н. Мочаловой «Философ в пространстве ночи: Платон “Законы”,
967d-969d», В.В. Савчука «El sueño de la razon produce monsraos», А.А. Гря-калова «Ночное при свете дня: к герменевтике событий», М.С. Уварова «Ночь в истории мировой музыкальной культуры», Н.Х. Орловой «РоковАя ночь в рОковой культуре», И.И. Евлампиева «Петербург белых ночей в творчестве Достоевского», Р.Н. Дёмина «Образ ночи в поэме Джеймса Томсона (Биши Ванолиса) “Город ужасной ночи” и в “Русских ночах” князя В.Ф. Одоевского: опыт сопоставления».
Работа конференции была организована не только в традиционных академических формах, но и включала музыкально-поэтическую композицию «Великая Ночь» (авторы Б.Ю. Анушин и Ф. В. Фуртай); выставку живописных, графических произведений и фоторабот на тему ночи (авторы
Б.Ю. Анушин, И.В. Клюшкин, Л.В. Эглит); модный показ дизайнерских работ «Белая ночь опустилась над городом» (руководитель М.В. Асалханова).
Редакция журнала начинает публикацию материалов научнопрактической конференции «Архетип ночи в мировой культуре».
УДК 111.12
В.П. Щербаков
Архетип современности:
«сумерки просвещения» или «конец долгой ночи»
В статье рассматриваются изменения архетипа ночи, произошедшие в европейской культуре в ХХ веке. Анализируются антропогенетические аспекты восприятия ночи и этапы культурного ее освоения. Предлагается оригинальная интерпретация эпохи Просвещения как времени развития технологий освещения.
The article shows the changes in archetype of night that took place in the European culture in the twentieth century. It analyses the anthropogenetic aspects of the perception of night and the stages of its cultural development. It offers an original interpretation of the Enlightenment as a time of development of the elucidate technologies.
Ключевые слова: современная и первобытная культура, антропогенез, архетип ночи, технологии просвещения.
Key words: Modern and primeval culture, anthropogenesis, night archetype, elucidate technologies.
В названии этого текста полностью или частично использованы заголовки двух довольно симптоматичных для своего времени произведений: статьи В.В. Розанова «Сумерки просвещения» [3], написанной в начале ХХ века, и романа А. Дёблина «Г амлет или долгая ночь подходит к концу» [1], созданного в его середине. Эти совершенно различные по содержанию произведения очерчивают, тем не менее, важный этап истории европейской культуры, совершившей в указанный временной промежуток радикальный поворот от модернистского проекта Просвещения к постмодернистской деконструкции предельных оснований новоевропейских инноваций, до неузнаваемости преобразивших культурный ландшафт не только Европы, но и мира в целом. «Время картины мира», обещавшее человечеству возвращение в Эдем с помощью познания, которое, как известно, и стало причиной изгнания из него, завершилось с совершенно иным результатом.
«Естественный свет разума», призванный положить конец ночным кошмарам прошлого, привел человечество к череде гибельных катаклизмов мировых войн, к массовому помешательству социальных экспериментов или к смертельной апатии общества потребления. Диагностика умопомрачения, психопатологии и «забвения бытия» стала общим местом философских исследований прошлого века. Другими словами, средь бела дня происходит метафорическое возвращение ночи с ее традиционными коннотациями незнания, заблуждения, сна и, наконец, не-
бытия и смерти. Архетип современности, в платоновском понимании архетипа, парадоксальным образом совмещает в себе символизм дня и ночи, возвращаясь к синкретизму мифа. В расколдованный мир современности триумфально возвращаются мистические откровения, магия и колдовство. Перечисленного выше уже достаточно, чтобы задать себе вопрос, как это стало возможным? И попытаться найти ответ на этот непростой вопрос. Но искать его не при свете дня, а во мраке ночи.
Ночь пугает человека. Это говорит в нем наследие древних предков, которые были дневными пасущимися, преимущественно растительноядными животными с хорошо развитым цветовым зрением. Это адаптивное приобретение позволяло им эффективно использовать пищевую нишу леса и подлеска. Ночь для этих существ означала конец активного периода и предполагала выключение важнейших жизненных функций. Парализующий страх ночи автоматически прекращал естественное течение жизни. Вечер для них - это поиски безопасного убежища, а ночь - полная остановка жизни и утрата мира как источника зрительных ощущений, пищи и зримо присутствующего другого, который в темноте ночи превращается в совокупность смутных ощущений близкого тепла и нечленораздельных звуков. И поныне человек теряется в сумерках и пропадает ночью, инстинктивно пытаясь найти источник света, убежище и спасение. Подчиняясь естественному циклу смены дня и ночи, предок человека полностью находился во власти природы, подвергая забвению опыт прошлого дня, уподобляясь в этом младенцу, начинающему каждый день заново. Долгая ночь не позволяла собрать разрозненные фрагменты жизни в единое целое. Другими словами, обрести мир как континуум пространства и времени. Получается, что для подобного существа ночи просто не существует. Оно засыпает и просыпается при свете дня.
Освоение ночи было первой, успешно решенной задачей культуры, возникшей и существующей благодаря непрерывной работе по отделению от природы и разделению мира, различению своего и чужого. Вторжение на территорию ночи стало конститутивным событием возникновения культуры - устойчивого и непрерывного континуума событий. Событие это стало возможным благодаря использованию огня, тепло и свет которого стали успешными заместителями дня.
Приручение, по сути дела, культивирование огня сделало возможным заселение пещер, которые прежде отпугивали проточеловека ночным мраком. Пещера стала первым убежищем и пристанищем человека, его собственным пространством жизни, отвоеванным у ночи, в котором произошло дозревание еще природного человека, имевшего только физические признаки будущего homo sapiens. Пасущееся и беспорядочно кочующее животное обрело возможность отделиться от естественной стихии дня и уединиться в собственном мире, где власть принадлежала уже не столько глазу, подчиненному естественному порядку вещей, сколько уху, воспринимающему искусственно упорядоченные звуки, ис-
ходящие от своего другого. Локальное завоевание ночи позволило человеку обрести слово и установить новый порядок жизни.
Первобытные магические заклинания, звучащие вокруг очага, своими ритмичными повторениями успокаивали человека, занимали его и объединяли с другими. Вместе с ритуальными коллективными танцами вокруг огня они стали первыми кирпичиками человеческого мира культуры. Как для младенца первым шагом становления человеком становится освоение своеобразного младенческого языка, состоящего из бессмысленного набора ритмично и соразмерно окружающему фону упорядоченных звуков, а также навязчиво повторяющиеся действия, бессмысленные для взрослых, но доставляющие необыкновенное удовольствие самому ребенку. Диалектика различия и повторения, блистательно описанная Ж. Делёзом [2, с. 99] как основа конституирования рациональности, очевидным образом берет свое начало в опыте пещерной жизни, продолжаясь в нашей привязанности к привычному и регулярному, и в таком странном, на первый взгляд, способе обретения идентичности, как противопоставление иному. Крайности конформизма и нонконформизма гораздо древнее по своему происхождению, чем это представляется современным психологам.
Пещера, таким образом, является своего рода утробой культурного существования человечества, в которой вызревал зародыш новой формы жизни. Пещера стала не только вместилищем людей, огня и пищи, но и знания, облеченного в вербальную форму. Знания, основной характеристикой которого является совершенное отличие от опыта дневного созерцания мира, который постепенно обращался внутрь пещеры, будучи поименован. День оставил вещи себе, отдав первобытному человеку их бледные тени - слова, которые замещали теперь подлинный мир. Произошло это, вероятнее всего, именно потому, что неустойчивый свет очага искажал облик вещей и людей. Поэтому людям потребовались иные способы удостоверения - называния присутствующих своими именами. В этом свете становится понятным, что Платоновская притча о пещере является, по сути, перевернутым вариантом подлинной истории обретения истины мира. Ведь только пещерному человеку мог открыться мир незримых сущностей - понятий, облеченных в материю звука. Но именно эти слова, не способные ясно и отчетливо репрезентировать окружающую действительность, предпочли пещерные люди. Оформление их мира происходило не оптически, а вербально. Разум человека создавался ухом и звуком, а не глазом и светом. Именно это позволило позже философам говорить о «естественном свете разума», который, как мы теперь «видим», является искусственной конструкцией культуры. Но вслед за Гераклитом они продолжают мыслить с широко закрытыми глазами, предпочитая мыслимое бытие сущностей зримому миру вещей. Эта своеобразная пещерная «оптика» предопределила дальнейшее развитие культуры как заботы о сохранении и поддержании искусственного света
рационального порядка и сокрытия и утаивания действительного положения дел.
А борьба за свет становится насущной задачей человека, стремящегося к обустройству своего мира в соответствии с установленным им же самим порядком. Свет разума, который разгорается в Новое время, своим возникновением во многом обязан усовершенствованным способам освещения - свечам, которые позволяли рассредоточить источники света по всему пространству жилища. При свечах можно было ужинать допоздна, танцевать и, наконец, читать, т. е. окончательно подчиниться власти слова. Ученье - это действительно свет, так как требует специальных осветительных устройств. По воспоминаниям З. Фрейда, его семья, видя способности и стремление к учебе своего первенца, пожертвовала единственной керосиновой лампой, чтобы дать ему возможность заниматься не только днем. Интересен и такой факт. Вплоть до середины XIX в. животный жир в качестве сырья для изготовления свечей был основным продуктом животноводства. Нам, скрупулезно считающим потребленные калории, трудно в это поверить, но жир стоил в несколько раз дороже постного мяса, подчиняясь извечной конъюнктуре рынка человеческих ценностей.
Поэтому эпоху Просвещения вполне можно прочитать в буквальном смысле слова. Чтение и салонные беседы (вечера) становятся возможными благодаря дешевеющим свечам и появляющимся керосиновым лампам, газовым светильникам и, наконец, электрическому освещению. Города становятся все более освещенными пространствами, упраздняющими границу дня и ночи. Хорошо освещенные города являются центрами возникновения новой рациональной технической цивилизации. Ее главными отличительными признаками являются упорядоченность, расчетливость и регулярность, воплощенные в машинном производстве и механической организации жизни. Условием реализации этого порядка является тотальный контроль всех сторон человеческой жизни, невозможный без не менее тотальной ее освещенности. Далеко не случайно современные методики подсчета уровня экономического развития учитывают степень освещенности территории исследуемой страны, которая легко вычисляется благодаря спутниковой фотосъемке. Интересен генезис этой системы ценностей. Сначала появляется возможность наблюдать за поведением граждан промышленных республик через прозрачные окна их освещенных жилищ. А сегодня мир постепенно опутывается сетью видеонаблюдения, невозможного без хорошего освещения. Мощные фары автомобилей освещают дороги, освещенные поезда и самолеты сопровождают человека круглосуточно, создавая иллюзию вечного дня.
В мире искусственного освещения ночь превращается в стершуюся метафору заблуждения, иллюзии и фантазии в своего рода интеллектуальную игрушку и предмет эстетизирования. В этом отношении показательна трансформация изобразительного искусства, произошедшая на рубеже Х1Х-ХХ веков. Художники постепенно уходят от реалистическо-
го изображения действительности, построенного на игре света и тени. Просвещенная публика в поисках пищи для ума с восторгом принимает начавшееся движение в сторону ночи. И находит его в новом искусстве. Так, импрессионизм копирует, по сути дела, сумеречное восприятие действительности, совпадающее со смутностью впечатления и воображения. Кубизм и абстракционизм разрывают и с впечатлением, конструируя действительность изнутри пещеры сознания. «Черный квадрат» К. Малевича является в этом ряду финальным аккордом разрыва со зримой действительностью и воссоединения с истоком возникновения мысли -непроницаемой ночью. В музыке математическая стройность классических симфоний постепенно заменяется экспериментами с атональностью и джазовыми импровизациями, как будто разум ищет пути возвращения в первобытную стихию таинственных звуков ночи. Возможно, именно с подобными тенденциями этого времени связано распространение в европейской артистической и интеллектуальной среде моды на употребление кокаина и опиума как стимуляторов чувственности и воображения.
В философии происходит движение параллельным курсом. Интуитивизм, феноменология и психоанализ обращаются к глубинным основаниям человеческой мысли, истоки которой выходят за пределы сознания и скрываются в сумраке спонтанной витальности, психике бессознательного или анонимной повседневности. Во всех этих случаях происходит дезавуирование позиции здравого смысла, ориентированной на доверие зримому естественному порядку вещей. Кризис рационализма означает вовсе не разоблачение разума, а протест против отождествления его со светом дня. Это движение в сторону ночи далеко не случайно, поскольку именно замещение дневной жизни мыслимой реальностью было первой задачей разума. В некотором смысле настоящий день вовсе не нужен разуму, являясь источником сомнений и недоразумений, разоблачителем иллюзий ночных бдений разума. Подлинная «природная» стихия разума - это ночь. Когда ничто не мешает предаваться мечтаниям, не рискуя быть разоблаченным указанием на действительное положение дел.
В итоге мир вечного дня, выросший из преодоления ночи, оказывается двусмысленной конструкцией, основанной на механизме представления. Действительно, познать можно только то, что создал сам. Но тогда знание оказывается заместителем мира, данного в ощущениях и созданного тяжелым трудом. Ясность и отчетливость представления традиционно противопоставляется смутности ощущения. Мир при свете так представленного дня - статичный, упорядоченный, гармоничный, в который ночь вносит беспорядок, хаос и неуверенность. Но парадоксальным образом современность погружается в беспокойство и неуверенность ночи при свете дня. Казавшийся окончательно познанным мир постоянно приносит новые сюрпризы, заставляющие сомневаться во всесилии разума, вооруженного научным познанием. Ночь преодолена физически и интеллектуально. Мир просвещен, рационализирован и рассчитан. Но победа над ночью представляется пирровой.
Ведь в завершение эпохи Просвещения современный человек оказывается в искусственном сумраке кинозала или за компьютером перед экраном, источающем свет, замещающий теперь настоящий день. Ночь берет реванш, ибо разум человеческий воспитан энергией преодоления ночи. Поэтому искусственный день представления на поверку оказывается экраном неизжитых страхов и вожделений, с которыми теперь не справляется жизнь, исключенная из этой игры. И что самое удивительное, источником жестокости, агрессивности и извращенности современного человека все чаще объявляется «животная природа» в лице плохой наследственности, гормональных нарушений или звериных инстинктов. Однако стоит заметить, что подверженным этим болезням оказывается подверженной именно современная, рационально организованная цивилизация «вечного дня». И это вполне закономерно, поскольку в этой технически развитой цивилизации становится совершенно неразличимыми воображение и действительность. Поэтому напрасными представляются также и поиски виноватых среди кино- и телережиссеров, а также авторов компьютерных игр, изобилующих сценами кровавой жестокости и насилия. Сегодня происходит не копирование жизни с экрана и не наоборот. По сути, жизнь и ее «изображение» неразличимы. Между ними невозможно установление причинно-следственной связи, поскольку и то, и другое является продуктом мысли. Шторки сознания надежно закрывают действительность «чужой души», другой культуры и самой жизни, замещенной множеством суррогатов. Человек сам по себе или в составе социальной группы обречен на существование непроницаемой для внешних воздействий монады, питающейся энергий заблуждения.
Не в этом ли причина моды на черные очки, защищающие не столько от солнца, сколько от взгляда другого. Или столь популярной у нас тонировки стекол автомобилей, с которой не могут справиться ни запретами, ни штрафами. На более высоком уровне просматриваются политкорректные формулировки о неприкосновенности личности и резолюции о «многообразии и равноценности культур». В итоге весь политический мир и каждое отдельное общество оказываются разделенными на резервации, выхода из которых практически не существует. По иронии судьбы интеллектуалам отведена наиболее закрытая ночная резервация. Все по-настоящему интеллектуальные программы и фильмы демонстрируются по ТВ глубокой ночью. Ночная жизнь предназначается в основном для социальной или политической «элиты», тщательно отгораживающейся от массы множеством преград и защитных кодов, среди которых особое место занимает язык, который сразу выдает представителя другой группы. Таким образом, идеалы эпохи Просвещения о тотальной образованности и обществе равных возможностей предаются забвению, сохраняясь лишь на уровне политических деклараций, которым не находится места в жизни. Да и само понятие места претерпевает значительные трансформации, превращаясь во временное пристанище, короткую остановку на долгом пути в никуда. Пространственные очертания лишаются устойчи-
вости и постоянства. Не потому ли судьба «небесной линии Санкт-Петербурга», на которую покушаются строители небоскребов, мало кого тревожит в ситуации потери укорененности человеческого бытия в определенном месте. Модернизация и инновации вполне закономерно соединяются с загадочными нанотехнологиями - производящими невидимые устройства и соединения, практически не занимающие места и работающие на будущее современной цивилизации, открывающей новые перспективы существования.
Основой существования постсовременного мира становится время -чистая длительность вне всякой пространственной привязки. Сознание обнаруживает время как своего двойника и форму бытия. Пространственные границы устраняются и упраздняются как несвоевременные помехи достижения единства во всем во имя общего будущего, которому уже нет места на Земле, освещенной конечным Солнцем. Человечество ищет спасения за пределами солнечной системы, во мраке бесконечного космического пространства, предназначенного лишь для продолжения человеческой истории - вечной жизни, лишенной места. Невидимое, смутно переживаемое время побеждает освещенное и обустроенное пространство. Долгожданный день уже никогда не наступит, потому что само ожидание предписано ночи и рождено ею. Ожидание-время освобождается от призрачной цели и становится самостоятельной формой существования человека, бесконечным процессом движения, утратившим пространственные и количественные коннотации. Неуловимое качество становится новым идолом просвещенного человечества. К нему стремятся и им даже пытаются управлять, незаметно заменяя своевременность современностью.
Все тайное становится явным. Искусственный свет современности оказывается предпочтительнее света дня, омраченного движением солнца, появлением облаков и других случайных или закономерных помех. В этом свете день и ночь становятся неразличимыми, так же как сон и реальность, заблуждение и истина, рабство и свобода. Но не исключено, что в этой полной неразличенности у нас возникнет шанс начать все заново.
Звонок по телефону в Америку: у вас ночь? А у нас день!
Список литературы
1. Дёблин А. Г амлет, или долгая ночь подходит к концу. - М.: Худ. литра, 1983.
2. Делёз Ж. Различие и повторение. - СПб.: Петрополис, 1989.
3. Розанов В.В. Сумерки просвещения. - М.: Педагогика, 1990.
