Аминотиоловые антигипоксанты при травматическом отеке головного мозга Текст научной статьи по специальности «Фундаментальная медицина»

АМИНОТИОЛОВЫЕ АНТИГИПОКСАНТЫ ПРИ ТРАВМАТИЧЕСКОМ ОТЕКЕ ГОЛОВНОГО МОЗГА

УДК 615.035

© В. Е. Новиков, Н. С. Понамарева, П. Д. Шабанов

Смоленская государственная медицинская академия;

Военно-медицинская академия им. С. М. Кирова, Санкт-Петербург

Ключевые слова:

черепно-мозговая травма; отек мозга; фармакологическая коррекция; аминотиолы; амтизол; бемитил; тримин; этомерзол

В обзоре рассматриваются патофизиологические и фармакологические аспекты формирования травматического отека-набухания головного мозга.

На основании экспериментальных данных по изменению процессов гидратации ткани головного мозга в динамике черепно-мозговой травмы, установленых по результатам изучения фракций воды и импедан-сометрии, представлена динамика формирования и течение травматического отека головного мозга. Изучена возможность коррекции производными ами-нотиола (амтизол, бемитил, тримин, этомерзол) травматического отека головного мозга и других метаболических нарушений, индуцированных черепномозговой травмой.

СОДЕРЖАНИЕ

список сокращений.......................4

ВВЕДЕНИЕ ...............................4

1. основные пути фармакологической

КОРРЕКЦИИ ТРАВМАТИЧЕСКОГО ОТЕКА-НАБУХАНИЯ ГОЛОВНОГО МОЗГА.....5

2. ФАРМАКОДИНАМИКА АНТИГИПОКСАНТОВ ........9

3. МЕТОДОЛОГИЯ ЭКСПЕРИМЕНТАЛЬНЫХ

ИССЛЕДОВАНИЙ...........................25

3.1. Экспериментальные животные........25

3.2. Исследованные лекарственные вещества .25

3.3. Экспериментальная модель

черепно-мозговой травмы................26

3.4. Определение содержания фракций

воды в гомогенате мозга................26

3.5. Определение активности процессов СРО в сыворотке крови и гомогенате

ткани головного мозга .................27

3.6. Определение импеданса ткани

головного мозга .......................27

3.7. Определение потребления

кислорода животными .....................28

3.8. Статистическая обработка результатов ...28

4. ВЛИЯНИЕ ПРОИЗВОДНЫХ АМИНОТИОЛА НА СОСТОЯНИЕ ВОДНОГО БАЛАНСА МОЗГОВОЙ ТКАНИ

В ДИНАМИКЕ ЧЕРЕПНО-МОЗГОВОй ТРАВМЫ ..28

4.1. Состояние водного баланса ткани

головного мозга в динамике ЧМТ...........28

4.2. Влияние производных аминотиола на водный баланс ткани головного мозга

через 1 сутки после ЧМТ..................29

4.3. Влияние производных аминотиола на водный баланс ткани головного мозга

через 4 суток после ЧМТ..................30

4.4. Влияние производных аминотиола на водный баланс ткани головного мозга

через 7 суток после ЧМТ..................30

4.5. Изменение величины импеданса

ткани головного мозга в динамике ЧМТ ....30

4.6. Влияние производных аминотиола на величину импеданса ткани головного

мозга в динамике ЧМТ ....................31

5. Влияние АНТИГИПОКСАНТОВ НА АКТИВНОСТЬ

процессов свободнорадикального ОКИСЛЕНИЯ В КРОВИ и мозговой ткани В ДИНАМИКЕ ЧМТ...........................33

5.1. Активность процессов СРО в ткани головного мозга и сыворотке крови

в динамике ЧМТ...........................33

5.2. Влияние производных аминотиола на активность СРО в мозговой ткани

в динамике ЧМТ ..........................34

5.3. Влияние производных аминотиола на активность СРО в сыворотке крови

в динамике ЧМТ ..........................36

6. ВЛИЯНИЕ ПРОИЗВОДНЫХ АМИНОТИОЛА НА ПОТРЕБЛЕНИЕ КИСЛОРОДА КРЫСАМИ

В ДИНАМИКЕ ЧМТ ..........................37

6.1. Влияние производных аминотиола на динамику потребления кислорода интактными животными ....................37

6.2. Потребление кислорода животными

в динамике ЧМТ .........................38

6.3. Потребление кислорода животными

в динамике ЧМТ на фоне фармакологической

коррекции производными аминотиола.......40

7. ФАРМАКОЛОГИЧЕСКАЯ КОРРЕКЦИЯ ПОСЛЕДСТВИЙ ЧЕРЕПНО-МОЗГОВОЙ

ТРАВМЫ АНТИГИПОКСАНТАМИ ................42

ЛИТЕРАТУРА .............................48

список сокращений

АД — артериальное давление

АДФ — аденозиндифосфорная кислота

АМФ — аденозинмонофосфорная кислота

АОС — антиокислительная система

АТФ — аденозинтрифосфорная кислота

БИМ — биоимпедансометрия

ВЧГ — внутричерепная гипертензия

ВЧД — внутричерепное давление

ГАМК — гамма-аминомасляная кислота

ГОМК — гаммаоксимасляная кислота

ГТФ — гуанинтрифосфорная кислота

ГЭБ — гематоэнцефалический барьер

ЖКТ — желудочно-кишечный тракт

НАД — никотинамидадениндинуклеотид

ОНГМ — отек-набухание головного мозга

ОЦК — объем циркулирующей крови

ПОЛ — перекисное окисление липидов

РНК — рибонуклеиновая кислота

СРО — свободнорадикальное окисление

СРР — cerebral perfusion pressure

ЧМТ — черепно-мозговая травма

ЦНС — центральная нервная система

цАМФ — циклический аденозинмонофосфат

цГМФ — циклический гуанинмонофосфат

ВВЕДЕНИЕ

Травматизм, прежде всего черепно-мозговой, в XXI веке стал актуальной проблемой не только здравоохранения, но и социально-экономической сферы любого общества. Повреждения мозга — одна из главных причин смертности и инвалидизации населения, а у лиц молодого возраста им принадлежит трагическое первое место. Ежегодно в мире от черепно-мозговой травмы (чМТ) погибает 1,5 млн. человек, а 2,4 млн. становятся инвалидами. Частота встречаемости ЧМТ в среднем составляет 3-4 на 1000 населения (Лихтерман Л. Б., 2000).

Причины черепно-мозгового травматизма значительно разнятся в зависимости от социальных, географических, погодных, демографических и иных

факторов. Так, например, в США первое место занимает автомобильная травма, на Тайване — моторол-лерная, в Шотландии — падения, в России — бытовые и криминальные случаи травматизма и т. д. Ежегодно в нашей стране ЧМТ получает около 600 тыс. человек, 50 тыс. из них погибают, а еще 50 тыс. становятся официальными инвалидами. Погибшие вследствие преждевременной смерти из-за ЧМТ и других травм обуславливают почти половину потерь трудового потенциала России, превышая таковые от болезней сердечно-сосудистой системы в 4,5 раза. В то же время в последние годы все более ощутимой становится социальная цена увеличивающегося числа случаев легкой ЧМТ, на долю которой в структуре нейротравмы приходится от 60 до 80 %. Число инвалидов вследствие повреждений мозга к концу XX века достигло в России 2 млн., в США — 3 млн., а во всем мире — около 150 млн. человек. Эти цифры — яркое свидетельство масштабности этого грозного явления (Карахан В. Б., 1998; Лихтерман Л. Б., 2000; Воскресенская О. Н. и др., 2005).

Нарушение кровообращения, газообмена и отек головного мозга, являясь звеньями одной патологической цепи, при тяжелой ЧМТ, находятся в сложных причинно-следственных взаимоотношениях. Огромная роль как пускового механизма в этой патологической цепи принадлежит нарушению мозгового кровообращения и гипоксии. Они способствуют возникновению и нарастанию отека головного мозга. Отсюда вытекает важное положение о том, что лечебные мероприятия по борьбе с отеком мозга должны быть направлены и на улучшение мозгового кровотока, и на ликвидацию гипоксии мозговой ткани (Мчедлишвили Г. И., 1986; Квитницкий-Рыжов Ю. Н., Степанова Л. В., 1989; Михалович Н., Хак Дж., 2004).

Патогенетические закономерности травматического повреждения головного мозга предопределяют тактику терапевтического воздействия. Благодаря применению адекватной комплексной фармакотерапии стали возможными профилактика и лечение патологических синдромов, возникающих на фоне ЧМТ, являющихся порой смертельно опасными.

Учитывая гипоксическую компоненту ЧМТ и пос-ттравматической церебрастении, использование особого класса лекарственных средств — антигипок-сантов — является важнейшим элементом комплексной терапии ЧМТ Среди них наиболее эффективны препараты метаболического типа действия, обладающие энергостабилизирующими, антиоксидантными и психотропными свойствами. Данными эффектами в полной мере обладают производные аминотиола, действие которых опосредовано через активацию ферментов энергетического обмена, антиоксидантных систем, протеинсинтеза. Этим обусловлено их применение в качестве лечебных восстановительно-реа-

билитационных средств для коррекции метаболических процессов (Зарубина И. В., Нурманбетова Ф. Н., Шабанов П. Д., 2006).

Очевидно предполагать, что включение в комплексную фармакотерапию ЧМТ и травматического отека-набухания головного мозга (ОНГМ) соединений антигипоксического действия позволит уменьшить общую дозу препаратов традиционной терапии, снизить риск возникновения побочных эффектов в динамике посттравматического периода и сократить сроки лечения пострадавших.

Все вышеизложенное послужило основанием для поиска и изучения эффективных средств фармакологической коррекции метаболических нарушений и отека-набухания головного мозга в динамике ЧМТ среди производных аминотиола.

В настоящей работе на экспериментальной модели ЧМТ проведено сравнительное изучение влияния антигипоксантов аминотиолового ряда (амтизола, бемитила, этомерзола, тримина) на состояние процессов гидратации и величину импеданса ткани головного мозга в динамике ЧМТ Для оценки степени выраженности травматического ОНГМ исследованы процессы гидратации биоколлоидов ткани головного мозга в разные сроки посттравматического периода (через 1 сут. на 4 и 7 сут.), для чего был применен новый термогравиметрический метод. Исследована также активность процессов свободнорадикального окисления в ткани головного мозга и сыворотке крови экспериментальных животных в динамике ЧМТ и влияние на эти процессы аминотиоловых производных. Изучено влияние веществ на потребление кислорода интактными животными, а также опытными животными на фоне фармакологической коррекции ЧМТ

В результате проведенных экспериментальных исследований выявлена способность изученных соединений положительно влиять на состояние водного баланса ткани головного мозга в посттравмати-ческом периоде путем воздействия на фракционный состав воды (перераспределение фракций воды в сторону уменьшения содержания свободной воды и увеличения количества связанной воды). С помощью метода биоимпедансометрии (БИМ) показана способность аминотиоловых антигипоксантов корригировать величину импеданса мозговой ткани (полное электрическое сопротивление), положительно влияя на процессы гидратации биоколлоидов мозга. Эти результаты свидетельствуют о том, что изученные антигипоксанты тормозят развитие травматического отека-набухания головного мозга.

Антигипоксанты аминотиолового ряда подавляют избыточную активацию свободнорадикального окисления в сыворотке крови и ткани головного мозга в динамике посттравматического периода. Установлена анти-гипоксическая активность данных соединений при ЧМТ

что проявлялось снижением потребления кислорода опытными животными на фоне их применения.

Выявленная положительная динамика процессов гидратации в ткани головного мозга, состояния свободнорадикального окисления в мозговой ткани и сыворотке крови, а также стандартного энергетического обмена животных в динамике ЧМТ на фоне применения изученных соединений делает их включение в состав комплексной фармакотерапии пост-травматических метаболических изменений у больных с ЧМТ, включая такое осложнение, как ОНГМ, вполне целесообразным и обоснованным.

Полученные данные о динамике процессов гидратации мозговой ткани, изменении показателей импеданса ткани головного мозга, процессов липидной пероксидации на фоне ЧМТ, а также под воздействием аминотиоловых производных позволяют использовать эти показатели в качестве критериев для оценки тяжести травматического повреждения и эффективности проводимой фармакотерапии в динамике посттравматического периода.

1. основные пути фармакологической коррекции травматического отека-набухания головного мозга

Отек и набухание головного мозга, являясь одной из основных проблем современной нейрохирургии, представляет собой неспецифическую реакцию, характеризующуюся увеличением объема мозговой ткани вследствие возрастания содержания в ней воды (Мчедлишвили Г. И., 1986; Квитницкий-Рыжов Ю. Н., Степанова Л. В.,1989; Яснецов В. С., Новиков В. Е., 1994).

Необходимо отметить, что ряд авторов определяют данный процесс как увеличение объема мозговой ткани вследствие содержания в ней воды, независимо от того, накапливается ли жидкость внутри клетки или во внеклеточной жидкости. С другой стороны, существует и четкое подразделение процесса на собственно отек (интерструктурную гипергидратацию) и набухание мозга, которое обуславливается интраструктурной фиксацией избыточной жидкости. Однако отек и набухание представляются родственными процессами, чаще проявляющимися сочетано, в связи с чем допустимо ориентироваться на понятие «отек мозга» в смысле «отек-набухание» (Квитницкий-Рыжов Ю. Н., Степанова Л. В., 1989).

На начальных стадиях своего развития отек-набухание мозга является защитной реакцией в ответ на повреждение, так как гипергидратация уменьшает концентрацию токсинов. Однако прогрессирование процесса приводит к резкому повышению внутричерепного давления и развитию дислокационных

явлений, которые, воздействуя на центры мозга, могут вести к нарушению жизненно важных функций и даже смерти больного. Этим объясняется необходимость своевременной интенсивной терапии отека мозга (Чепкий Л. П., 1998).

Несмотря на обилие разработок, терапевтический аспект данного вопроса еще далек от завершения. Придавая большое значение патогенезу процессов отека головного мозга, специалисты, помимо хирургического устранения их первопричины, отводят важнейшее место их медикаментозному лечению. В частности, из физикальных методов отмечают гипербарическую оксигеницию (Квитницкий-Рыжов Ю. Н., Степанова Л. В.,1989).

Некоторые авторы предлагают разделять специфические и неспецифические компоненты терапии ОНГМ. К последним относятся нормализация дыхания, сердечной деятельности, венозного давления, почечной функции (Чепкий Л. П., 1998; Raslan A., Bhardway A., 2007). Важнейшее место в специфической фармакотерапии ОНГМ занимает симптоматическое лечение дегидратирующими препаратами (осмотерапия и салуретики).

Задача осмотерапии при травматическом отеке мозга заключается в поддержании нормоволемическо-го или слегка гиперволемического состояния. С другой стороны, в качестве фундаментального принципа — необходимость п редотвращения гипоосмолярного состояния у больных с ЧМТ (Paczynsky R. P, 1997; Harukuni I., Kirsch J., Bhardway A., 2002; Raslan A., Bhardway A., 2007). Под осмотическими диуретиками понимается группа препаратов, обладающих выраженным осмотическим эффектом, которые свободно фильтруются клубочковым аппаратом почек, мало или практически не подвергаются реабсорбции и при этом инертны с фармакологической точки зрения. Все препараты данной группы повышают осмолярьность плазмы крови на 7-10 мосм/кг (Cottrell J. E., Robustell A., Post K. et al., 1977; Albright A. L., Latchaw R. F, Robinson A. G., 1984). Как известно, клеточные мембраны полностью проницаемы для молекул воды, но практически непроницаемы для гидрофильных частиц и молекул. Поэтому изменение градиента осмотического давления через клеточную мембрану приводит к транспорту молекул воды по данному градиенту. С практической точки зрения этот эффект может использоваться для мобилизации воды при отеке мозга и для уменьшения уровня внутричерепного давления (ВчД). При этом идеальный осмодиуретический препарат должен обладать следующими свойствами: 1) вещество должно свободно распределяться в организме, но не должно проникать через гематоэнцефалический барьер; 2) должно быть биологически инертным; 3) должно относительно быстро выводиться из организма через почки; 4) данный агент должен улучшать реологические свойства крови и

увеличивать ОЦК. Близко к идеальному осмодиуретику стоит маннитол (молекулярная масса — 180 дальтон), который обладает всеми этими качествами (Archer D. P, Freymond D., Ravussin P, 1995).

Маннитол — спиртовое производное манно-зы, в медицинскую практику был внедрен в 60-х годах прошлого века, до сих пор остается наиболее широко распространенным осмодиуретиком благодаря таким свойствам, как наиболее значительное, быстрое и продолжительное действие и относительная стабильность в растворе (Raslan A., Bhardway A., 2007). Препарат в норме не проникает через гематоэнцефалический барьер, биологически инертен, экскретируется с мочой и уменьшает вязкость крови. Маннитол обладает выраженной антиоксидантной активностью. Осмолярность 20 % раствора маннитола равна 1039 мосм/кг. Внутривенная инфузия маннитола в дозе 1 г/кг веса тела приводит к быстрому уменьшению содержания воды во внутриклеточном пространстве в среднем на 0,9 л на фоне глобального повышения осмолярности на 10 мосм/кг (Cottrell J. E., Robustell A., Post K. et al., 1977; Archer D. P., Freymond D., Ravussin P, 1995). Содержание же воды в головном мозге при этом снижается в среднем на 4-6 % (Nath F, Galbraith S., 1986; Paczynski R., He Y Y., Diringer M. et al. 1997). Характерно, что в основном содержание воды уменьшается в белом веществе головного мозга, и прежде всего в интактном полушарии (Takagi H., Saitoh T, Kitahara T et al., 1983). Известно, что после введения манни-тола у больных с внутричерепной гипертензией и церебральным перфузионным давлением (cerebral perfusion pressure, CPP) > 70 мм. рт. ст. наблюдалось не только снижение ВЧД на 15-25 %, но и повышение CPP на 10 %, увеличение мозгового кровотока на 10-15 % и повышение скорости мозгового кровотока на 13 % (Kirkpatrick P. J., Smielewski P., Piechnik S. et al., 1996). При длительном применении высоких доз маннитола (1-2 г/кг) возможна реверсия осмотического градиента, повышение содержания воды и усугубление отека мозга — так называемый феномен «отдачи» (Kaufmann A. M., Cardoso E. R., 1992). Однако некоторыми авторами не было выявлено повышение содержания воды на стороне поражения при значительных дефектах ГЭБ и длительной терапии маннитолом (Berenberg P., Unterberg A., Schneider G., 1994). Несмотря на это, большинство исследователей рекомендуют болюсное (дискретное) введение маннитола на фоне адекватной гидратации больного (Cottrell J. E., Robustell A., Post K. et al., 1977; Kaufmann A. M., Cardoso E. R., 1992).

Другие препараты этой группы, такие как мочевина, глицерин, сорбитол, изосорбид, в настоящее время применяются значительно реже, в основном из-за большего числа побочных эффектов и осложнений

(Buijs E. J., Van Zuylen H. J., 1997). С другой стороны, глицерин оказывает хороший гипотензивный эффект, его противоотечное действие не зависит от диуреза.

Во всех случаях применения осмодиуретиков необходим регулярный контроль гематокрита, так как, вызывая сгущение крови, они могут ухудшить микроциркуляцию (Чепкий Л. П., 1998).

Вопрос о применении салуретиков в лечении отека мозга, особенно в качестве монотерапии, является спорным. Среди салуретиков при ОНГМ чаще других используют фуросемид (лазикс). Его дегидратаци-онный эффект обусловлен не только ингибированием реабсорбции натрия в почках, но и способностью снижать секрецию ликвора. Препарат понижает внутричерепное давление пропорционально снижаемому объему воды в организме. Так, при мочеотделении в 500 мл внутричерепной объем жидкости снижается на 15 мл. Фуросемид назначают внутривенно или внутримышечно в дозах 20-120 мг в сутки. Салурети-ки используют, если противопоказаны осмодиуретики, а также для усиления их действия. В последнем случае салуретики назначают через 3-4 ч от момента введения осмодиуретиков (Чепкий Л. П., 1998). Комбинация фуросемида с маннитолом вызывает значительное повышение диуреза (маннитол и фуросемид оказывают взаимно потенцирующее действие, что уменьшает интервал времени, в течение которого происходит снижение ВЧД), однако эффективность и оптимальная продолжительность данного лечения до сих пор в точности не установлены (Raslan A., Bhardway A., 2007).

Гипертонические солевые растворы оказывают благоприятное действие на пациентов с ЧМТ, так как они снижают ВЧД и могут улучшить регионарный мозговой кровоток. Эти растворы эстрагируют жидкость из мозговой ткани подобно тому, как это делают другие гиперосмолярные растворы (например, маннитол). Гипертонические солевые растворы увеличивают концентрацию натрия в плазме, поэтому вопрос о целесообразности их использования все еще остается открытым (Berger S., Schurer L., Hartl R. et al. 1995; Worthley L., Cooper D., Jones N., 1988).

Особое место в лечении отека мозга занимают кортикостероиды. Эти вещества, будучи стабилизаторами мембран, уменьшают проницаемость клеток мозга для воды и снижают секрецию спинномозговой жидкости. Таким образом, нормализуется функция гематоэнцефалического барьера (Чепкий Л. П.,

1998). Кроме того, кортикостероиды могут подавлять избыточную активацию воспалительного цито-кинового каскада, развивающегося вследствие некроза ткани мозга. Однако в лечении большинства больных с тяжелой травмой черепа и головного мозга глюкокортикоиды нельзя отнести к препаратам, имеющим решающее значение. Сильнодействую-

щие препараты (преднизолон, дексаметазон), вызывающие выраженное угнетение коры надпочечников, применяются только в исключительных случаях. Прямые показания к назначению глюкокортикоидов имеют место при следующих состояниях: тяжелый шок при сочетанных травмах; терминальные состояния; неуправляемая гипотония, не поддающаяся действию прессорных аминов; недостаточность коры надпочечников, подтвержденная лабораторными данными; острая недостаточность гипотала-мо-гипофизарной системы. Негативное влияние глюкокортикоидов связано с увеличением частоты септических осложнений из-за угнетения иммунитета, с нарастанием числа желудочно-кишечных кровотечений вследствие увеличения частоты стрессовых эрозий желудка и двенадцатиперстной кишки, а также с развитием гипергликемии (Guderman S. K., Miller G. D., Becker D. P., 1979; Brown T N., Davidson P., Larson G. M., 1989; Ildan F., Polat S., Oner A. et al., 1995; Segatore M., 1999; Hortobagyi T, Hortobagyi S., Gorlach C., 2002).

Применение гипотермии выглядит очень перспективным с точки зрения снижения энергетических потребностей мозга. Поскольку многочисленные данные экспериментальных и клинических исследований подтверждают тот факт, что состояние гипертермии является опасным при ЧМТ, то становится очевидным стремление к нормотермии при данном состоянии (Согомонян С. А., Салалыкин В. И., Луб-нин А. Ю., 1996; Raslan A., Bhardway A., 2007). Работы Polderman K. H. и Girbes A. (2002) демонстрируют, что положительные эффекты гипотермии могут быть нейтрализованы ее отрицательными влияниями на гемодинамику и электролитный баланс. К побочным эффектам гипотермии можно отнести тромбоцитопе-нию, брадикардию, пневмонию и другие. Она должна проводиться только в условиях анестезиологической защиты пациента методами современной общей анестезии с обязательной дополнительной блокадой термопродукции большими дозами антидеполяризующих мышечных релаксантов (тубокурарин-хлорид, павулон, ардуан) (Коттрел Д. Е., 1996).

Барбитураты получили широкое распространение с 60-х гг. XX века и сразу же стали применяться в качестве препаратов для лечения отека головного мозга, особенно в случаях, связанных с неподдающимся лечению повышенным ВЧД. Механизм снижения внутричерепного давления барбитуратами до конца не установлен. Возможно, что их действие заключается не только в снижении потребностей мозга в кислороде и субстратах, но и в одновременном развитии вазо-констрикции, сопровождающейся снижением ВЧД. Также барбитураты снижают ВЧД посредством снижения метаболической активности головного мозга, приводящей к замедлению регионарного мозгового

кровотока. Они ингибируют образование свободных радикалов, ограничивают поступление глюкозы через гематоэнцефалический барьер, блокируют натриевые каналы и, таким образом, защищают мозг от гипергидратации и гипоксии. Как правило, используют тиопен-тал натрия, который вводится внутривенно капельно из расчета 1-2 мг кг/ч. Более высокие дозы, вызывающие глубокий наркоз, не улучшают исход у пациентов с повреждением мозга и угрожают опасностью выраженной артериальной гипотензии, снижения мозгового кровотока, бронхолегочных осложнений (Чепкий Л. П., 1998; Raslan A., Bhardway A., 2007).

Боль и возбуждение могут ухудшить состояние больных с отеком мозга, повысить ВЧД, поэтому часто возникает необходимость их коррекции (Raslan A., Bhardway A., 2007). Широкое применение получили транквилизаторы (элениум, триоксазин, седуксен и др.) Экспериментально установлено наличие выраженной противоотечной активности у феназепа-ма и диазепама (Яснецов В. С., Новиков В. Е., 1994; Янов Ю. К., Гречко А. Т., Глазников Л. А., 1999).

Общие анестетики по-разному влияют на мозговой кровоток, показатели потребления мозгом кислорода и ВЧД. Выбор анестетика зависит от состояния больного. При ЧМТ допускается назначение таких препаратов, как мидазолам, этомидат и пропофол, так как они вызывают дозозависимое снижение мозгового кровотока, уменьшение потребления мозгом кислорода, что приводит к снижению ВЧД. Существует мнение, что пациентам с ЧМТ не следует назначать ингаляционные анестетики, так как они повышают мозговой кровоток и ВЧД, снижают потребление кислорода головным мозгом и нарушают механизмы ауторегуляции сосудистого тонуса. Так, закись азота оказывает неоднозначное влияние на мозг, которое зависит от того, с каким основным анестетиком она используется. Ингаляция одной лишь закиси азота повышает мозговой кровоток и ВЧД. Режим гипервентиляции и предварительное введение тиопентала или мидазолама может уменьшить выраженность этих эффектов (Храпов К. Н., Щеголев А. В., Свистов Д. В. и др., 1998; Stover J. F, Pleines U. E., 1999; Statler K. D., Kochanek P. M., Dixon C. E. et al., 2002).

Вопрос о влиянии опиоидов на мозговой кровоток и ВЧД вызывает много споров. Назначая опиоиды пациентам с ЧМТ, особое внимание следует уделять поддержанию артериального давления (Raslan A., Bhardway A., 2007). Вместе с тем, в литературе имеются данные об изменении активности стресслимитурующей опиоидергической системы при ЧМТ и способности некоторых опи-оидов корригировать развитие травматического ОНГМ (Яснецов В. В., Новиков В. Е., 1994).

В последние годы в лечении ЧМТ, осложненной отеком головного мозга, применяют ноотропные пре-

параты (нооглютил и др.), отмечая их положительное действие при данной патологии. Ноотропный препарат нооглютил оказывает выраженное церебропротектор-ное действие, улучшает локальный мозговой кровоток, ограничивает скорость развития и выраженность отека головного мозга. Ноотропные препараты также являются непосредственными активаторами антиокси-дантной системы (Ковалева Л. А., 1997; Воронина Т А., 1998; Чепкий Л. П., 1998; Гарибова Т. Л., Воронина Т А., Крайнева В. А. и др., 2001; Кулагин К. Н., 2005).

Установлено, что при повреждении мозга резко повышается уровень ионов Са2+ в цитоплазме нейронов, что способствует активации кальциево-зависимой фосфолипазы А2. Под ее влиянием из мембранных фосфолипидов освобождается арахидоновая кислота, окисление которой приводит к накоплению простагландинов, тромбоксана и лейкотриенов. Они увеличивают проницаемость гематоэнцефалическо-го барьера для макромолекул и воды, что способствует развитию ОНГМ. Это делает обоснованным назначение при повреждениях мозга, особенно вызванных субарахноидальным кровоизлиянием, нарушением мозгового кровообращения и ЧМТ антагонистов кальция с церебральным эффектом. Представитель этой группы препаратов нимодипин (нимотоп) расширяет мозговые сосуды и улучшает кровообращение в поврежденных участках мозга больше, чем в сохраненных. Его вводят внутривенно капельно очень медленно (1 мг/ч) дважды в день по 10 мг в течение 710 дней (Амчеславский В. Г., 1998; Чепкий Л. П., 1998; Langham J., Goldfrad С., Teasdale G. et а1., 2002).

Происходящая при повреждении мозга активация арахидонового каскада тесно связана с калликреин-кининовой системой. Повышение ее плазменных компонентов в ликворе расширяет эти зоны повреждения. Поэтому при тяжелой ЧМТ в максимально ранние сроки рекомендуют использовать естественный калликреин-протеаз-ный ингибитор апротинин (контрикал). Его вводят внутривенно по 60 тыс. ЕД/сут. (Шток В. Н., 1984; Бердичевский М. Я., Онопченко Н. В. и др., 1987; Чепкий Л. П., 1998).

Обоснованно также применение магния сульфата (по 5-10 мл 25 % раствора внутривенно 2-4 раза в сутки), который способен блокировать кальциевые каналы (^Шп М. Е., Duman А., Одип С. О. et а1., 2001). Для блокады натриевых каналов и уменьшения, таким образом, отека мозга можно использовать ли-докаин. В невысоких концентрациях (0,5-1,0 мг/кг) он не нарушает электрическую активность мозга и защищает его от гипоксии (Чепкий Л. П., 1998).

Широкое применение при отеке мозга получили ан-тигистаминные вещества (хлоропирамин, прометазин, дифенгидрамин), применяемыедля снижения проницаемости капилляров (Лихтерман Л. Б., Корниенко В. Н.,

Кузьменко В. А. и др., 1993; Назаров И. П., 2001; Чурляев Ю. А., Никифорова Н. В., Щукевич Д. Л. и др., 2002).

Одним из недостатков дегидратационной терапии является гемоконцентрация, ухудшающая реологические свойства крови и способствующая развитию тромбоэмболических осложнений. В связи с этим при нарушениях мозгового кровотока показано применение прямых антикоагулянтов, особенно низкомолекулярных гепаринов (фраксипарин, клексан и др. ). Применение гемодилюции, аутозабора крови с восполнением ОЦК кристаллоидными кровезаменителями также улучшает микроциркуляцию, но обладает одним существенным недостатком — снижает онкотическое давление, что может способствовать развитию или прогрессированию отека головного мозга. Поэтому более целесообразно использовать эритроцитоферез, при котором производится одно-или двукратная эксфузия 400-800 мл крови, а после ее центрифугирования плазма возвращается. Сочетание гепарина с фибринолизином и стрептокиназой повышает эффективность антикоагулянтной терапии (Чепкий Л. П., 1998; Raslan А., Bhardway А., 2007).

ЧМТ и в частности отек головного мозга, возникающий как тяжелое осложнение ЧМТ является основной причиной гипоксии головного мозга и летальности больных (Михалович Н., Хак Дж., 2004). При ЧМТ мозг испытывает энергодефицит. Несмотря на увеличение активности гликолиза, энергетический статус мозга снижен. В результате интенсификации гликолиза при ЧМТ накапливается молочная кислота, которая не потребляется головным мозгом в биохимических реакциях (Яснецов В. В., Новиков В. Е., 1994). Увеличение ее содержания в мозге становится одним из патогенетических факторов прогрессирующего отека мозга с последующим разрушением нейрональных мембран. Возникает вторичная тканевая или биоэнергетическая гипоксия, которая сопутствует кислородной недостаточности различного генеза и характеризуется постепенно и последовательно развивающимися изменениями активности митохондриальных ферментных комплексов (Лукьянова Л. Д., 2004).

Поэтому одним из эффективных и перспективных путей профилактики и терапии ЧМТ является применение антигипоксантов (Зарубина И. В., Нурманбетова Ф. Н., Шабанов П. Д., 2006).

Необходимо отметить, что все виды гипоксии сопровождаются активацией свободнорадикальных процессов в качестве вторичного неотъемлемого звена гипоксических расстройств. Как известно, активные формы кислорода, а также продукты перекис-ного окисления липидов (ПОЛ) способны изменять мембранную проницаемость, тем самым вызывать метаболические сдвиги на клеточном и тканевом уровнях, способствовать формированию ОНГМ.

В связи с вышеизложенным перспективность применения антиоксидантов и антигипоксантов при данной патологии становится очевидной. В последние годы проводится активное экспериментальное и клиническое изучение антигипоксантов/антиокси-дантов различного химического строения, вскрыты молекулярные механизмы их протекторного действия при различных патологических состояниях (Зарубина И. В., Шабанов П. Д., 2004; Зарубина И. В., Нурманбетова Ф. Н., Шабанов П. Д., 2006; Новиков В. Е., Левченкова О. С., 2007; Евсеев А. В. и др., 2008).

фармакодинамика антигипоксантов

Гипоксия как повреждающий фактор может возникать в процессе развития организма и трудовой деятельности человека и сопутствовать практически любому патологическому состоянию, определяя во многих случаях его тяжесть и исход. В последнее время интерес врачей разных специальностей к данной проблеме усилился. Решение проблем стрессовых нагрузок, повышения работоспособности, общей резистентности организма в определенной степени связано с устранением гипоксических состояний и их последствий (Смирнов А. В., Аксенов И. В., Зайцева К. К., 1992).

Головной мозг при ЧМТ особенно чувствителен к воздействию гипоксии. Высокая чувствительность мозга к недостатку кислорода обусловлена особенностями его кровоснабжения, предельно низкими собственными резервами, главным образом запасов высокоэнергетических фосфорных соединений и углеводов, постоянно высоким кислородным запросом нейронов (Виноградов В. М., Криворучко Б. И., 2001; Михалович Н., Хак Дж., 2004). В связи с этим одним из важнейших факторов является адекватное кислородное обеспечение головного мозга при ЧМТ. Без постоянного контроля степени гипоксии головного мозга лечение ЧМТ не сопровождается положительными результатами.

В наиболее общем виде гипоксию можно определить как несоответствие энергопотребности клетки энергопродукции в системе митохондриального окислительного фосфорилирования. Упрощенно энергетическое состояние клеток (тканей) может быть охарактеризовано как отношение действующих масс аденилатной системы: (АТФ)/(АДФ)*(Ф). По существу это отношение отражает текущий баланс между расходом энергии на поддержание жизнеспособности и функциональной активности клетки, продукцию АТФ в ходе субстратного и окислительного фосфорилирования.

В основе характерных для всех форм гипоксии нарушений лежит недостаточность ведущей клеточной энергопродуцирующей системы — митохон-

дриального окислительного фосфорилирования. Непосредственной же причиной этой недостаточности в подавляющем большинстве критических состояний является снижение поступления кислорода в митохондрии. В результате происходит угнетение митохондриального окисления (Окови-тый С. В., Шуленин С. Н., Смирнов А. В., 2005).

Нарушение митохондриального окисления приводит к угнетению сопряженного с ним фосфорилирования и, следовательно, вызывает прогрессирующий дефицит АТФ — универсального источника энергии в клетке. Уменьшение концентрации АТФ в клетке приводит к ослаблению ее ингибирующего влияния на один из ключевых ферментов гликолиза — фосфофруктокиназу. Активирующийся при гипоксии гликолиз частично компенсирует недостаток АТФ, однако быстро вызывает накопление лактата и развитие ацидоза с результирующим аутоингибированием гликолиза (Лукьянова Л. Д., 2004; Оковитый С. В., Шуленин С. Н., Смирнов А. В., 2005).

Гипоксия приводит к комплексной модификации функций биологических мембран, затрагивающей как липидный бислой, так и мембранные ферменты. Повреждаются или модифицируются основные функции мембран: барьерная, рецепторная, каталитическая. Основными причинами этого явления служат энергодефицит и активация на его фоне фосфолипо-лиза и перекисного окисления липидов. Распад фосфолипидов и ингибирование их синтеза ведут к повышению концентрации ненасыщенных жирных кислот, усилению их перекисного окисления. Последнее стимулируется в связи с подавлением активности анти-оксидантных систем (АОС), распадом и торможением синтеза белковых компонентов антиоксидантных систем, и в первую очередь супероксиддисмутазы, каталазы, глутатионпероксидазы, глутатионредук-тазы и др. В результате замыкается порочный круг: недостаток кислорода нарушает энергетический обмен и стимулирует свободнорадикальное окисление, а активация свободнорадикальных процессов, повреждая мембраны митохондрий и лизосом, усугубляет энергодефицит, что, в конечном счете, может вызвать необратимые изменения и гибель клетки (Дюмаев К. М., Воронина Т. А., Смирнов Л. Д., 1995; Зарубина И. В., Шабанов П. Д., 2004; Оковитый С. В., Шуленин С. Н., Смирнов А. В., 2005).

Улучшить энергетический статус клетки можно разными способами (Оковитый С. В., Шуленин С. Н., Смирнов А. В., 2005):

1) путем повышения эффективности использования митохондриями дефицитного кислорода вследствие предупреждения разобщения окисления и фосфорилирования, стабилизации мембран митохондрий;

2) ослаблением ингибирования реакций цикла Кребса, особенно поддержанием его сукцина-токсидазного звена;

3) возмещением утраченных компонентов дыхательной цепи;

4) формированием искусственных редокс-систем, шунтирующих перегруженную электронами дыхательную цепь;

5) экономным использованием кислорода, снижением кислородного запроса тканей за счет ослабления дыхательного контроля в митохондриях, или вследствие ингибирования путей его потребления, не являющихся необходимыми в критических состояниях (нефосфорилирующее ферментативное окисление, микросомальное окисление, неферментативное окисление липидов);

6) посредством увеличения образования АТФ в ходе гликолиза без увеличения продукции лактата;

7) снижением трат АТФ на процессы, не связанные с экстренным поддержанием жизнедеятельности (синтетические восстановительные реакции, функционирование энергозависимых транспортных систем и т. д. );

8) введением извне высокоэнергетических соединений.

Особенно важным способом регуляции процессов, происходящих при гипоксии, является использование особого класса лекарственных средств — антигипоксантов.

К антигипоксантам обычно относят вещества различного химического строения с общеклеточным действием, которые способны корригировать нарушения энергетического обмена и их последствия и повышать таким путем устойчивость клеток, отдельных органов и организма в целом к недостатку кислорода и другим воздействиям, нарушающим энергопродукцию (Виноградов В. М, Криворучко Б. И., 2001).

На сегодняшний день не существует единой устоявшейся классификации антигипоксантов. Это связано с тем, что антигипоксические препараты представлены соединениями из различных химических классов с различным механизмом действия.

Действие антигипоксантов (специфических) направлено на коррекцию функции дыхательной цепи в условиях кислородной недостаточности. При этом в нормоксических условиях они не изменяют функционально-метаболической активности органов и организма в целом. Кроме того, выделяют антигипоксанты неспецифического действия, основная фармакологическая активность которых направлена в большей степени на стабилизацию функционально-метаболических систем, что вторично приводит к устранению энергетических нарушений (мембраноактивные вещества, антиоксиданты, вещества, влияющие на рецепторную функцию, на внутриклеточный обмен, ва-

зоактивные соединения эндогенного происхождения и др.) (Зарубина И. В., Шабанов П. Д., 2004).

В свою очередь, Л. Д. Лукьянова (1991), рассматривая гипоксию с биохимических позиций, подразделяет антигипоксанты на препараты прямого энер-гезирующего действия, корригирующие функции дыхательной цепи, и непрямого энергезирующего действия, мишенями которых служат метаболические процессы, лишь опосредованно связанные с энергетическим обменом.

А. В. Смирновым предложена следующая классификация препаратов, для которых антигипоксичес-кое действие является основным (Оковитый С. В., Шуленин С. Н., Смирнов А. В., 2005).

1. Препараты с поливалентным действием.

2. Ингибиторы окисления жирных кислот.

3. Сукцинатсодержащие и сукцинатобразующие

средства.

4. Естественные компоненты дыхательной цепи.

5. Искусственные редокс-системы.

6. Макроэргические соединения.

Препараты с поливалентным действием

Гутимин (гуанилтиомочевина) — первый антиги-поксант, созданный под руководством профессора

В. М. Виноградова в 1965 г. Механизм антигипокси-ческого действия гутимина сложен и реализуется преимущественно на клеточном уровне. Препарат оптимизирует функции митохондрий. При гипоксии он стабилизирует митохондриальные мембраны, уменьшает угнетение дегидрогеназ цикла Кребса, предотвращает разобщение окисления и фосфори-лирования и поддерживает высокую степень сопряжения между окислением и фосфорилированием, увеличивая тем самым продукцию АТФ на единицу потребляемого дефицитного кислорода. Способность гутимина снижать кислородный запрос тканей также вносит вклад в антигипоксическое действие препарата. Данное свойство антигипоксанта обусловлено ингибированием нефосфорилирующих видов окисления — микросомального и свободнорадикального, а также дыхательного контроля в клетках, в результате чего кислород экономится для потребления в энергопродуцирующих окислительных реакциях. Усиление потребления кислорода митохондриями на фоне гутимина происходит при большем накоплении АДФ. Происходит экономизация потребления кислорода за счет органов с менее активным метаболизмом, которая позволяет сохранить кислород для интенсивно работающих органов. Необходимо отметить, что данный феномен наблюдается лишь в условиях гипоксии.

Кроме этого, для гутимина присущи выраженные мембранотропные эффекты. Анализ мембранных механизмов действия гутимина на изолированных нейронах моллюска показал, что его эффекты зависят от рН

наружных растворов. Так, при рН 7,5 в концентрации

1-10 мМ он оказывал слабое действие на нейроны, но оно усиливалось при рН в наружном растворе 6,0 и 9,0. В кислой среде при действии на нейрон в концентрации 10 мМ гутимин значительно подавлял натриевые токи (на 65-80 % от нормы) и на 3-5 мВ сдвигал максимум вольт-амперной характеристики мембраны вправо по оси потенциалов, что видно на вольт-амперной (рис. 1А) и инактивационной (рис. 1Б) характеристиках.

В щелочной среде гутимин не подавлял натриевые токи, но сильно (на 20-25 мВ) сдвигал инакти-вационные характеристики этого тока влево по оси потенциалов (рис. 1Д и 1Е), что может указывать на увеличение отрицательного потенциала фиксированных на мембране зарядов под влиянием гутимина (возможно, из-за наличия нескомпенсированных зарядов в молекуле гутимина). Подобные изменения наблюдаются при снижении ионов кальция в наружной среде. Поскольку рКа гутимина равен 6,0, то при рН 6,0 50 % молекул гутимина находится в катионной форме и 50 % в нейтральной, а при рН 9,0 они полностью в нейтральной. Катионная форма гутимина, вероятно, и блокирует натриевые каналы, а нейтральная — только изменяет распределение фиксированных на мембране зарядов. В реальных условиях организма могут иметь значение и буферные свойства гутимина, препятствующие закисле-нию среды при гипоксии. Ввиду влияния гутимина на потенциал поверхностного заряда и смещения потенциалозависимых характеристик мембраны влево по оси потенциалов его влияние на клетку эквивалентно гиперполяризации.

Амтизол — производное гутимина, антигипоксант второго поколения, химически представляет собой 3,5-диамино-1,2,4-тиадиазол, обладающий более высокими противогипоксическими свойствами, чем гутимин.

/N112

Амтизол

Следует отметить, что одним из установленных механизмов антигипоксического действия вышеупомянутых препаратов является активация гликолиза и анаэробных путей образования АТФ. Амтизол и гутимин уменьшают образование лактата в клетке, облегчая вхождение пирувата в цикл Кребса, что способствует переключению цикла Кребса на преимущественное окисление углеводов — наиболее выгодных источников образования энергии при гипоксии. Все это находит подтверждение в повышении дыхательного коэффициента на фоне действия амтизола и гутимина. Помимо уменьшения образования лактата вещества также усилива-

А

Б

В

1,нА 1,нА

-80

-40

У,мВ

Д

1,нА

1,нА

■ Рисунок 1. Влияние гутимина на ионные токи нейронов моллюска при рН 6,0 (А — В) и 9,0 (Г — Е).

А и Г — вольт-амперные характеристики, Б и Д — зависимости натриевого тока от поддерживаемого потенциала, В и Е -инактивационные характеристики. 1 — контроль, 2 — при действии гутимина 10 мМ, 3 — после 10 мин отмывания

Г

Е

■ Рисунок 2. Механизмы действия амтизола (Зарубина И. В., Шабанов П. Д., 2004)

ют и его утилизацию в реакциях глюконеогенеза, обеспечивая тем самым ресинтез углеводов, запасы которых в организме невелики (рис. 2).

Таким образом, активируя энергопродукцию за счет гликолиза, гутимин и амтизол ослабляют проявления метаболического ацидоза и обеспечивают восстановление углеводных источников энергии (Лукъянчук В. Д., Савченкова Л. В., 1998; Новиков В. Е., Катунина Н. П., 2002; Оковитый С. В., Шуленин С. Н., Смирнов А. В., 2005; Марышева В. В., 2007).

Необходимо отметить, что амтизол относят к так называемым «универсальным» антигипоксантам, действие которых проявляется с одинаковой силой на всех моделях гипоксии. Препарат был принят Фармакологическим комитетом МЗ РФ в качестве эталонного антигипоксанта (Оковитый С. В., Шуленин С. Н., Смирнов А. В., 2005; Марышева В. В., 2007).

В огромном числе экспериментальных и клинических исследований подтверждена высокая эффективность амтизола при шоке различного генеза, инфаркте миокарда, гипоксии и ишемии сердца, почек и печени при операциях на этих органах, инсультах, кровопотере, механической травме и др. Включение его в комплексную терапию при этих патологических состояниях приводило к улучшению гемодинамичес-ких показателей и функций центральной нервной системы, увеличению содержания кислорода в тканях и улучшению микроциркуляции. Отмечено ослабление метаболического ацидоза, уменьшение выраженности структурных повреждений тканей. Препарат способствовал более гладкому и быстрому течению периода реабилитации. При использовании препарата наблюдалось сокращение числа гнойничковых осложнений, что может объясняться свойственным препарату защитным влиянием на иммунную систему при повреждающих воздействиях на организм (Смирнов А. В., Аксенов И. В., Зайцева К. К., 1992).

Исследования влияния амтизола на биоэлектрическую активность отдельной нервной клетки показали, что в основе механизма его защитного действия лежат процессы активной перестройки мембранных и внутриклеточных процессов (Марышева В. В., 2007). Амтизол является активным мембранотропным веществом, способным менять проводимость нервных клеток. В результате анализа исследованной мембра-нотропной активности амтизола исследователи сделали вывод, что защитные реакции соединения на системном уровне могут быть связаны с тем, что в малых концентрациях он способен гиперполяризовать мембрану клеток и активировать работу ионных каналов, стабилизировать генерацию потенциалов действия в гипоксических условиях. В более высоких концентрациях препарат способен блокировать ионные токи, в частности так называемый выходящий потенциалозависимый протонный ток, устранять инактивацию калиевых медленных каналов, снижать возбудимость

клеток и оказывать при этом защитное от перегрузок действие. Полагают, что, в отличие от амтизола, для которого характерна активная перестройка мембранных и внутриклеточных процессов, способствующих поддержанию и энергообеспечению электрической активности нейронов, гутимин обладает пассивной защитой нейронов от энергетического дефицита за счет снижения энерготрат на электрогенез (Шабанов П. Д., Вислобоков А. И., Марышева В. В., 2005).

Результаты влияния амтизола и его производных 2-аминобензтиазола (соединение 1), гидробромидов 2-амино-4-ацетил-8б-гидрокси-3а,8б-дигидротиазоло(5,4-Ь)индола (соединение 2) и

2-амино-4-ацетил-7-бром-8б-гидрокси-3а, 8б-ди-гидротиазоло(5,4-Ь)индола (соединение 3) на медленные калиевые токи изолированных нейронов прудовика представлены на рисунке 3. Видно, что существенных различий в характере действия всех четырех веществ не наблюдается (рис. 3А). Все вещества в концентрациях 1-1000 мкМ незначительно и примерно в одинаковой степени увеличивают ток. При повышении же концентрации до 10 мМ проявляется подавляющее действие на каналы (рис. 3Б). При этом по силе подавления токов их можно расположить в ряд: 2 > 1 > 3 > амтизол. Эффекты увеличения и подавления токов развивались быстро (за десятки с) и снимались при отмывании также быстро (за 1-2 мин), что указывает, с одной стороны, на высокую их способность подводиться к структурам ионных каналов и, с другой стороны, на невысокую степень связывания. После действия антигипок-сантов наблюдалось увеличение калиевого тока до 110-120 % от исходных значений. Следует отметить, что, в отличие от соединений 1-3, после действия амтизола такого увеличения токов практически не наблюдалось.

Под влиянием всех препаратов в концентрациях 1-100 мкМ кинетика развития ионного тока не изменялась, что указывает на отсутствие взаимодействия их молекул с воротными структурами каналов. Характер изменения кинетики медленного калиевого тока при более высоких концентрациях показан на рис. 3Вб — для амтизола и 3Г — для других соединений. Обращает на себя внимание, что амтизол в концентрациях

1-10 мМ практически полностью и труднообратимо устранял инактивацию калиевого медленного тока.

Нарушение инактивации наблюдали и при внутриклеточном приложении амтизола. Оно не зависело от ионов кальция в наружном растворе и сохранялось при удалении ионов кальция из наружного раствора, при добавлении в наружный раствор кальциевых антагонистов — раствора Д-600, ионов кадмия или внутрь клетки — этилендиаминтетраацетата (ЭДТА).

Еще одной интересной особенностью в действии на калиевый медленный ток обладает соединение 1. В противоположность амтизолу, только под его вли-

научные обзоры

А

□ — с 1 □ — с 2 □ — с 3 □ — амтизол

140 п 120 -100 -B0 б0 40 20 0

■

-б -4 C, 1*10n, M

Б

□ 1 П10

120 100 B0

g 60 -|— o'

5а 40 -к

20 0

с 1 с 2 с З амтизол Вещества

В

С 1 и амтизол 10 мМ

1GG -| BG -6G -4G -£ 2G -G -2G -4G

■ Рисунок 3. Влияние антигипоксантов на калиевый медленный ионный ток нейронов прудовика (Шабанов П. Д. и др., 2005)

А — зависимости «концентрация—эффект»; по оси абсцисс — концентрация, по оси ординат — калиевый ионный ток

(отношение I — контроля к I0 — при действии, в %), поддерживаемый потенциал-100 mV, тестирующий — 30 mV.

Доверительные интервалы прир = 95 %;

Б — влияние антигипоксантов в концентрациях 1 и 10 мМ;

В — влияние амтизола на инактивацию калиевых медленных токов нейронов прудовика, поддерживаемый потенциал — —60 мВ, сдвиги деполяризации — цифры справа возле кривых токов. Контроль (а — кривые токов и б — вольтамперные характеристики для пиковых значений токов — 1 и достигаемых в конце 6-с смещения потенциала — 2), влияние амтизола в концентрации 3 мМ (соответственно, в и г);

Г — сравнение влияния антигипоксантов на кинетику инактивации калиевого медленного тока: 1 — амтизол, 2 — контроль, 3 — отмывание, 4 — соединение 1

янием наблюдалось обратимое ускорение процесса инактивации тока (рис. 3Г, кривая 4).

Неспецифические токи утечки мембраны под влиянием всех веществ незначительно возрастали, что указывает на стабилизацию мембраны. Под влиянием амтизола в концентрации 1-10 мкМ неспецифические токи утечки в большинстве случаев незначительно повышались, что указывает на увеличение дестабилизации мембраны, но при более высоких концентрациях антигипоксанта также происходило снижение токов утечки.

Влияние антигипоксантов на быстрые калиевые токи представлено на рис. 4. Характер их действия на амплитуду быстрого калиевого тока, кроме соединения 1, внешне напоминал влияние на медленный калиевый (рис. 4А, кривая 2). Отмывание нейронов также быстро приводило к полному восстановлению токов. Кинетика развития быстрого калиевого тока при действии антигипоксантов практически не изменялась. Специфическое, более избирательное, подавляющее действие соединения 1, сходное с избирательным действием 4-аминопиридина на эти токи,

б

З

Г

научные обзоры

Б С 1-Ю плМ

t = 200 ms

В нпп амтизол, 10 тМ

U ■ - -

2

t = 200 ms

■ Рисунок 4. Влияние антигипоксантов на калиевый быстрый ионный ток нейронов прудовика (Шабанов П. Д. и др., 2005)

А — зависимости «концентрация—эффект»; по оси абсцисс — концентрация, по оси ординат — ионный ток (отношение I — контроля к I0 — при действии, в %);

Б — влияние соединения 1 в концентрации 10 мМ: 1 — контроль, 2 — соединение 1, З — отмывание. Поддерживаемый потенциал-----80 mV, тестирующий — З0 mV;

В — влияние амтизола в концентрации 10 мМ; отсутствие влияния амтизола (2) на кинетику тока (1 — контроль, З — отмывание)

видно на рис. 4А на кривой зависимости «концентрация—эффект» (кривая 2) и рис. 4Б, кривая 2, где часть быстрого тока была обратимо подавлена. Амтизол и другие исследованные соединения подобным действием не обладали (рис. 4В).

При обсуждении свойств аминотиоловых антигипоксантов необходимо упомянуть их мембраностабилизирующие свойства, а также их способность предотвращать гиперферментемию трансаминаз, лактатдегидрогеназы, транспортных аденозинтри-

50

-50

F

< 50

0

£

— -50

_1ПП

р

фосфатаз (Томчин А. Б., Вележева В. С., Шустов Е. Б., 1998; Смирнов А. В., Криворучко Б. И., Зарубина И. В. и др., 1999; Зарубина И. В., Шабанов П. Д, 2004).

В качестве примера приведем результаты экспериментов, доказывающие возможность применения амтизола в составе комплексной традиционной терапии инсультов как средство, улучшающее течение и исход заболевания. У пациентов, получавших амтизол, улучшались некоторые показатели динамики электроэнцефалограммы: к 11-14 сут после инсульта восстанавливалась фоновая активность неповрежденного полушария, уменьшались локальные изменения фоновой активности в пораженном полушарии. В первые 3 дня у этих пациентов понижались частота сердечных сокращений, артериальное давление и частота дыхания. Вместе с этим быстрее восстанавливалась речь, навыки письма и чтения, уменьшались двигательные расстройства. Также отмечались позитивные сдвиги биохимических показателей крови: нормализация активности трансаминаз, стабилизация кислотно-основного состояния крови как при ацидотическом сдвиге крови, так и при респираторном алкалозе (Смирнов А. В., Аксенов И. В., Зайцева К. К., 1992; Лукъянчук В. Д., Савченкова Л. В., 1998; Смирнов А. В., Криворучко Б. И., 1998).

Комбинация аминотиолов с субстратами цикла трикарбоновых кислот является эффективной, так как обратимо связывающиеся с их амидиновой группой ди- и трикарбоновые кислоты могут с достаточной легкостью проникать через клеточные мембраны (Зарубина И. В., Шабанов П. Д, 2004). Бесспорным является тот факт, что при профилактическом применении эффективность аминотиоловых антигипоксантов наиболее выражена.

Таким образом, данные экспериментальных и клинических исследований свидетельствуют о терапевтической широте и высокой фармакологической активности гутимина и амтизола при различных патологических состояниях, связанных с гипоксией. Однако необходимо отметить, что широкое клиническое применение соединений требует более основательного изучения механизмов их действия, что позволит расширить показания к их применению (Зарубина И. В., Шабанов П. Д, 2004; Зарубина И. В., Нурманбетова Ф. Н., Шабанов П. Д., 2006; Шабанов П. Д., 2008).

Дальнейшая разработка антигипоксантов, а также данные об антигипоксических свойствах дибазола (Кваченкова Т Т, 1982; Марышева В. В., 2007), послужили основой для поиска активных соединений в ряду бензимидазола и созданию веществ с той же функциональной группой, что и в аминотиолах, но в составе имидазольного ядра 2-тиомеркаптобенз-имидазола. Так, были синтезированы бемитил (этил-

nrV r^TVs-Et

-HC1

H

Дибазол

w

H

Бемитил

HBr

fVVs-MQNQ;Vs-Et

-HC1 -HC1

H н

Алмид Этомерзол

■ Рисунок 5. Структурные формулы производных бензими-дазола

тиоимидазол), алмид (аллилтиобензимидазол) и этомерзол (этилтиобензимидазола гидрохлорид). Эти препараты оказывают сходные с аминотиолами по характеру и выраженности эффекты при гипоксии (рис. 5) (Зарубина И. В., Шабанов П. Д., 2004).

Следует отметить одно важное обстоятельство: на первых этапах экспериментального изучения этих соединений внимание было сосредоточено не на антиги-поксантной активности веществ, а на их способности сохранять физическую выносливость в осложненных ситуациях (дефицит кислорода, высокая температура среды, интоксикации и т. п.), а также существенно ускорять восстановление дееспособности после предельных нагрузок, в стрессовых ситуациях, после отравления ФОС и т. д. (Виноградов В. М., Криворучко Б. И., 2001; Спасов А. А, Смирнова Л. А. и др., 2001; Оковитый С. В., Иванова О. В., 2002). Эти особенности действия соединений позволили В. М. Виноградову выделить их в отдельный, самостоятельный фармакологический класс актопротекторов (от латинского «actus» — движение). Однако дальнейшие обстоятельные исследования актопротекторов показали, что их название не вполне характеризует широкий спектр фармакологической активности класса. Изучение спектра психотропного действия бемитила показало, что он обладает «мягким» психостимулирующим действием, повышает умственную и физическую работоспособность, особенно при наличии астенических нарушений, связанных с органической патологией мозга, утомлением, истощением, инфекцией или интоксикацией (Оковитый С. В, Иванова О. В., 2002; Вислобоков А. И., Марышева В. В. и др., 2003; Зарубина И. В., Шабанов П. Д., 2004). В то же время бемитил оказывает противоукачивающее действие, подавляет судороги различного генеза и потенцирует действие других противосудорожных препаратов (Сава-теева Т. Н., Гузеева В. И. и др., 2002; Вислобоков А. И., Марышева В. В. и др., 2003). Вероятно, вследствие близости бемитила по строению к пуриновым основаниям нуклеиновых кислот — аденину и пурину — препарат способен взаимодействовать с клеточным геномом, активировать синтез РНК и, таким образом, оказывать позитивное модулирующее действие на естественно протекающие процессы протеинсинтеза. В результате действия бемитила происходит ускорение процессов репаративной и физиологической регенерации, адаптации к новым условиям существования (Виноградов В. М., 1984; Зарубина И. В., Нурманбетова Ф. Н.,

Шабанов П. Д., 2005; Марышева В. В., 2007). Препарат способствует оптимизации гормональной регуляции обменных процессов, активирует пластический обмен, экономизирует расходование кислорода и макроэргов.

Опубликованы сведения о высокой активности этомерзола при экспериментальном геморрагическом шоке (Удовиченко В. И. и др., 1991). Применение препарата в сочетании с изотоническим раствором натрия хлорида приводило к повышению сердечного выброса, улучшению периферического кровообращения, сохранению функциональной активности клеток, а также к мембраностабилизирующему эффекту. Т. М. Плотниковой и соавторами (1991) установлено, что этомерзол является эффективным корректором ишемических и реперфузионных нарушений мозгового кровообращения. В результате повышения кровоснабжения мозга, а также снижения аффинитета гемоглобина к кислороду препарат уменьшал гипоксию мозга в условиях ишемии и рециркуляции.

Наличие у бемитила и этомерзола цитопротек-торных свойств явилось предпосылкой для экспериментального изучения актопротекторов в качестве защитных средств при острой гипобарической гипоксии. Проявлением их цитопротекторных свойств является благоприятное действие на митохондриальное окисление в условиях гипоксии. Влияние препаратов на митохондрии заключается в ослаблении угнетения НАД-зависимого дыхания и активности сукцинатдегидрогеназы, уменьшении разобщения окисления с фосфорилированием, предотвращении глубокого низкоэнергетического сдвига (Плотников М. Б., Стариков А. С., Плотникова Т. М. и др., 1989). В энергообеспечении организма при гипоксии на фоне действия препаратов особая роль принадлежит углеводному обмену. При этом увеличивается энергопродукция в процессе гликолиза и усиливается утилизация лактата в глюконеогенных реакциях с результирующим ослаблением ацидоза и ресинтезом углеводов — наиболее выгодных при гипоксии, но дефицитных источников энергии.

Окисление глюкозы до пирувата происходит в цитозоле, далее пируват окисляется в митохондриях до углекислого газа и воды (цикл Кребса). Процесс образования АТФ в цикле Кребса является более кислородосберегающим в сравнении с р-окислением жирных кислот (на 12 %). Жирные кислоты проникают через митохондриальные мембраны с помощью носителя, которым выступает карнитин, и в митохондриях подвергаются р-окислению (рис. 6).

В нормальных условиях поступление кислорода соответствует поступлению жирных кислот в клетку. Вследствие этого жирные кислоты окисляются в митохондриях с образованием необходимого количества АТФ. При ишемии и гипоксии поступление кислорода в клетки ограничено и недостаточно для

■ Рисунок 6. Схема аэробного и анаэробного гликолиза

окисления жирных кислот. В результате этого в митохондриях накапливаются недоокисленные активированные формы жирных кислот (ацилкарнитин и ацил-КоА). Эти метаболиты блокируют транспорт произведенного АТФ от места его производства в митохондриях к месту его потребления в цитозоль (блокируется фермент адениннуклеотидтрансло-каза). Кроме того, повышение внутримитохондри-альной концентрации ацил-КоА и ацилкарнитина, являющихся сильными детергентами, оказывает разрушающее действие на мембраны. В результате может наступить гибель клеток от недостатка энергии и физико-химического повреждения мембран (Калвиньш И. Я., 2002).

Таким образом, жирные кислоты являются энергетическим субстратом клетки (например, миокарда). Однако избыточное накопление жирных кислот может блокировать окисление глюкозы в случае реперфузии ишемизированного миокарда. Если удается восстановить процесс окисления глюкозы, то работоспособность ткани и органа в целом восстанавливается не полностью. Кроме того, в постишемический период интенсивное окисление жирных кислот снижает функциональные возможности миокарда. Поэтому в случае ишемии миокарда чрезвычайно важно поддержать равновесие процесса производства АТФ через систему окисления жирных кислот (р-окисле-ние) и окисления глюкозы (аэробного гликолиза), тем самым предотвратив накопление активированных форм жирных кислот в митохондриальном матриксе. В этом смысле карнитин играет ключевую роль, поскольку осуществляет активный транспорт жирных кислот через митохондриальные мембраны к месту их р-окисления на кристах митохондрий (рис. 7).

Кроме того, к важным свойствам бемитила, это-мерзола и амтизола относится наличие антиокси-

■ Рисунок 7. Синтез АТФ в кардиомиоцитах

дантной активности. Установлено, что в патогенезе развития гипоксического синдрома ведущая роль отводится активации ПОЛ и мембраноповреждающему действию свободных радикалов, образуемых в условиях гипоксии. Установлено, что одним из ведущих механизмов защиты организма должна быть стабилизация клеточных мембран. Этот тезис нашел экспериментальное подтверждение в работах многих исследователей, которые показали эффективность применения антиоксидантов в терапии различных патологических состояний, сопровождающихся развитием гипоксического синдрома (Дюмаев К. М., Воронина Т. А., Смирнов Л. Д., 1995; Лукьянчук В. Д., Савченкова Л. В., 1998; Новиков В. Е., Катунина Н. П., 2002; Миронова О. Н., Зарубина И. В., Шабанов П. Д., 2003; Александрова А. Е., 2005).

Многие исследователи антигипоксическое действие бемитила и этомерзола связывают именно с их антиокислительными свойствами. Важно, что их антиоксидантные свойства не являются производными энергостабилизирующего действия, а вполне самостоятельны в своем проявлении. При различных состояниях, характеризующихся усилением ПОЛ, актопротекторы уменьшают образование гидроперекисей липидов, диеновых конъюгатов, малонового диальдегида, шиффовых оснований. При этом бемитил преимущественно регулирует ферментативное звено ПОЛ через активацию синтеза РНК, а затем белков, включая ферменты энергетического обмена и антиоксидантных систем (Лукьянчук В. Д., Савченкова Л. В., 1998; Зарубина И. В., Шабанов П. Д., 2004). Например, антиоксидантное действие бемитила в печени связано с его способностью усиливать синтез ферментов глутатионо-вой системы и предупреждать угнетение антиок-сидантной глутатионовой системы, участвующей в формировании неспецифической резистентности организма, что может ускорить адаптацию организма к острой гипоксии (Зарубина И. В., Миронова О. П., 2002).

Ингибиторы окисления жирных кислот

В данную группу препаратов включают прямые ингибиторы карнитинпальмитоилтрансферазы-1 (пергекселин, этомоксир), парциальные ингибиторы окисления жирных кислот (ранолазин, тримета-зидин, милдронат) и непрямые ингибиторы окисления жирных кислот (карнитин).

Пергекселин и этомоксир способны угнетать активность карнитинпальмитоилтрансферазы-1, нарушая, таким образом, перенос длинноцепочечных ацетильных групп на карнитин, что приводит к блокаде образования ацилкарнитина. Вследствие этого падает внутримитохондриальный уровень ацил-КоА и уменьшается соотношение НАДН2/НАД. Это сопровождается повышением активности пируватдегидрогеназы и фосфофруктокиназы и, следовательно, стимуляцией окисления глюкозы, что является более энергетически выгодным по сравнению с окислением жирных кислот.

Триметазидин, ранолазин и милдронат относят к парциальным ингибиторам окисления жирных кислот. Триметазидин блокирует 3-кетоацилтиолазу, один из ключевых ферментов окисления жирных кислот. В результате тормозится окисление как длинноцепочечных, так и короткоцепочечных жирных кислот, однако не изменяется накопление активированных жирных кислот в митохондриях. Под воздействием триметазидина увеличивается окисление пирува-та и гликолитическая продукция АТФ, уменьшается концентрация АМФ и АДФ, тормозится накопление лактата и развитие ацидоза, подавляется свободнорадикальное окисление. Таким образом, препарат обладает прямыми энергезирующими и вторичными антиоксидантными свойствами, проявляющимися за счет энергостабилизирующих эффектов. Сочетание этих эффектов сохраняет при гипоксии функциональную активность биологических мембран и ультраструктур клеток (Смирнов А. В., Миронова О. П. и др., 1999; Зарубина И. В., Шабанов П. Д., 2004).

Триметазидин уменьшает скорость проникновения нейтрофильных гранулоцитов в миокард после реперфузии, вследствие чего уменьшается вторичное повреждение клеточных мембран продуктами ПОЛ. Триметазидин обладает анти-тромбоцитарным действием. По экспериментальным данным, применение препарата у больных со стабильной стенокардией напряжения способствует уменьшению частоты и продолжительности эпизодов ишемии миокарда на 25 %. Применяемый в опережающем режиме, триметазидин сохраняет энергетический потенциал сердечной мышцы, корригирует нарушения ионного равновесия, препятствуя внутриклеточному ацидозу и накоплению ионов кальция и натрия. Эти данные позволили использовать триметазидин при

баллонной ангиопластике и хирургии коронарных артерий (Смирнов А. В., Криворучко Б. И., Зарубина И. В. и др., 1999; Моргунова Т. В., Лазарева Д. Н., 2000; Лилица Г В., Заславская Р. М., Калинина Е. В., 2005). По сути, триметазидин является типичным антигипоксантом, дальнейшее изучение и применение которого при различных критических состояниях является перспективным.

Биохимическая мишень ранолазина как ингибитора окисления жирных кислот пока не установлена. Препарат оказывает противоишемический эффект в результате ограничения использования в качестве энергетического субстрата свободных жирных кислот и повышения использования глюкозы, что приводит к образованию большего количества АТФ на каждый моль потребленного кислорода. Ранолазин улучшает эффективность метаболизма, являясь обратимым ингибитором дегидрогеназы НАДН в митохондриях. Однако необходимо отметить, что он не оказывает достаточный эффект при монотерапии, поэтому применяется вместе с бета-ад-реноблокаторами и блокаторами кальциевых каналов (Оковитый С. В., Смирнов А. В., 2001).

Милдронат обратимо ограничивает скорость биосинтеза карнитина из его предшественника — гамма-бутиробетаина. В результате нарушается карнитино-посредованныйтранспорт длинноцепочечных жирных кислот через мембраны митохондрий. Частичная блокада окисления жирных кислот включает альтернативную систему производства энергии — окисление глюкозы. Препарат оказывает положительный эффект на течение послеоперационного периода при операциях на сердце и головном мозге (Суслина З. А. и др., 2000). Карнитин, являясь эндогенным соединением, играет важную роль в переносе длинноцепочечных жирных кислот через внутреннюю мембрану митохондрий. Антигипоксическое действие карни-тина связано с блокадой транспорта жирных кислот в митохондрии, однако является дозозависимым и проявляется только при назначении высоких доз препарата, тогда как низкие дозы обладают лишь витаминным действием. Положительный эффект препарата отмечен при тяжелых ЧМТ, гипоксии плода и др. (Костюченко А. Л., Семиголовский Н. Ю., 2002; Оковитый С. В., Шуленин С. Н., Смирнов А. В., 2005).

Считается, что при избыточном накоплении жирных кислот следует затормозить р-окисление. Это достигается либо ингибированием ферментов р-окисления в митохондриях триметазидином, либо ингибированием ферментов транспорта жирных кислот в митохондрии этомоксиром, либо даже торможением биосинтеза карнитина (р-бутиробетаингидроксила-зы) милдронатом. Последний механизм кажется не совсем уместным, если представить транспортерную функцию карнитина в отношении жирных кислот (рис. 8). Напомним, что карнитин транспортирует

мезМ'^тГ0' ______________>

' о

у-бутиробетаин (ГББ)

_ . _ Ацил-КоА

Биосинтез 0Асу1

карнитина^ I [Г Ме3М | п

------► ОН О он О

Карнитин Ацилкарнитин

Транспорт

жирных

кислот

1 '

(3-окисление жирных кислот в митохондриях

■ Рисунок 8. Схема участия карнитина в р-окислении жирных кислот

длинноцепочечные жирные кислоты (с числом атомов углерода 8 и выше) в митохондрии. При угнетении биосинтеза карнитина снижается и скорость транспорта жирных кислот в митохондрии. Это способствует восстановлению транспорта уже произведенного АТФ в цитозоль. Далее, при ингибировании окисления жирных кислот запускается механизм инициации окисления глюкозы клеткой, то есть на фоне угнетения р-окисления жирных кислот компенсаторно активируется окисление глюкозы (Кал-виньш И. Я., 2002).

Это допущение приводят при описании механизма действия милдроната, который является аналогом у-бутиробетаина и обратимо угнетает фермент у-бутиробетаингидроксилазу, блокируя биосинтез карнитина. Однако очевиден и прямой механизм действия карнитина: то есть введение извне самого карнитина будет активировать р-окисление жирных кислот. Этот факт почему-то стараются замалчивать, хотя механизм активации транспорта жирных кислот через мембрану митохондрий посредством восполнения его запасов является основой для объяснения витаминной сущности карнитина, рассматриваемого как витамин ВТ. Именно этот механизм, по-видимому, обеспечивает повышение физической работоспособности организма, восстановление сниженной функции миокарда и мозга после патологических воздействий (ишемия, гипоксия, инфаркт, травма). Любопытно, что, объясняя лечебный механизм действия милдроната, угнетающего биосинтез кар-нитина, И. Я. Калвиньш (2002) приводит данные о сочетанном применении милдроната и карнитина при сердечной недостаточности, что дает более выраженный эффект, чем применение одного милдро-ната. Тем не менее, чтобы выделить лечебный эффект милдроната, И. Я. Калвиньш (2002) указывает на возможность развития зависимости от карнити-на, хотя не приводит никаких данных в пользу этого предположения.

Изучение фармакологических эффектов карнитина привело исследователей к обнаружению выраженного центрального эффекта карнитина. Оказалось, что карнитин способен активировать рост нервной ткани. Вводимый в период раннего постнатального развития карнитин увеличивал общий размер структурных элементов неокортекса, гиппокампа, мозжечка, рост отростков нейронов (Шабанов П. Д. и др., 2003). Обладая метаболическим типом действия, карнитин регулирует обмен пирувата, взаимодействует со стероидными гормонами, переносит длинноцепочечные жирные ис-лоты в митохондрии, где происходит их р-окисление до ацетил-КоА. Скорость транспорта жирных кислот в митохондрии, судьба жирнокислотного ацетил-КоА и степень его влияния на метаболизм пирувата определяется количеством свободного карнитина. Жирные кислоты также активно усваиваются нервной тканью и как пластический материал, соответственно, включаются в комплекс «миелиновых липидов» — церебро-зидов, сфингомиелинов, в фосфолипиды клеточных мембран. Это позволяет мембранам поддерживать функционально активное состояние для обеспечения транспорта нейромедиаторов. Таким образом, карнитин является мощным нейротрофическим фактором, обеспечивающим как функциональную и структурную полноценность отдельной клетки, так и нервной системы в целом.

Как уже отмечалось выше, основным фактором развития «патологического метаболического каскада» является дефицит энергии, восполнить который в острый период ишемии удается с большим трудом. В соответствии с гипотезой эволюционного становления обмена веществ, предполагается, что на каждом этапе формирования тканей ведущим является определенный, наиболее «выгодный» для данного периода развития организма тип энергетического метаболизма — от анаэробного до аэробного гликолиза с рядом промежуточных этапов и использованием наиболее «выгодного» энергетического субстрата (глюкоза, жирные кислоты, аминокислоты и др.). При воздействии патологических факторов (гипоксия, травма, стресс) в первую очередь страдают эволю-ционно наиболее молодые звенья энергетического метаболизма, в частности аэробный гликолиз.

В норме основным источником образования мак-роэргических соединений является аэробное окисление глюкозы до пирувата с последующим окислительным декарбоксилированием его до ацетил-КоА (гликолитический пул ацетил-КоА). В процессе окисления в цикле трикарбоновых кислот (цикл Кребса) он обеспечивает ткани необходимым количеством энергии. При неблагоприятных условиях (голодание, охлаждение и др.) происходит активация других пулов ацетил-КоА — жирнокислотного и аминокислотного. Жирнокислотный пул ацетил-КоА является

Ме3Ы*' ^~^соо"

е-Ы-триметиллизин

вторым по функциональной значимости после гли-колитического. Установлено, что при ишемии энергетическая значимость глюкозы резко снижается, но при этом имеет место выброс большого количества жирных кислот, обладающих высоким энергетическим потенциалом и способных окисляться при низком парциальном напряжении кислорода в крови. Для окисления жирных кислот в митохондриях и активации жирнокислотного пула ацетил-КоА необходим карнитин, с помощью которого осуществляется их транспорт в митохондрии.

При острой ишемии ткани потребление карнитина прогрессивно возрастает, и уже через 15 мин его содержание в нервной ткани падает на 50 % (Шабанов П. Д. и др., 2003). Прогрессирующий дефицит карнитина отрицательно сказывается на метаболизме жирных кислот, содержание которых в ткани резко возрастает, что является эндогенным фактором разобщения окислительного фосфорилирования и дыхания. Введение карнитина позволяет в определенной мере нормализовать метаболизм жирных кислот. Механизм действия карнитина при гипоксии можно представить в виде следующей схемы (рис. 9).

Повышение уровня свободного карнитина в ткани активирует транспорт ацетилов жирных кислот (ацетил-КоА) в митохондрии, где их р-окисление до ацетил-КоА, в отличие от пирувата, не лимитировано кислородом, вероятно, и в условиях гипоксии. Жирнокислотный ацетил-КоА, являясь более предпочтительным субстратом для митохондрий, чем пируват, используется в цикле Кребса. В то же время присутствие жирнокислотного ацетил-КоА изменяет метаболизм пирувата, который, преобразуясь в малат, покидает митохондрии и включается в процесс глю-конеогенеза. Поскольку пируват постоянно потребляется, то для поддержания его уровня в цитоплазме начинает использоваться и лактат. Следовательно,

уже на первых этапах действия карняина в очаге гипоксии происходит наиболее существенные изменения метаболизма в ткани: восполнение энергии и устранение главных разобщающих факторов, таких как лактоацидоз и избыток жирных кислот, поскольку образование ацилкарнитинов предохраняет клетки от прямого жирнокислотного митохондриального повреждения. Не менее важным для нормализации обменных процессов является и увеличение продукции углекислоты, так как в зоне гипоксии имеет место метаболическая гиперкапния. Эндогенная углекислота является биологически нейтральной и свободно проходит клеточные мембраны. Биологической актив ностью обладают ионы НСО3- и Н+, которые могут преодолеть мембранный барьер только по принципу ионообмена. Образующаяся в цикле Кребса углекислота поступает в кровь, где регуляцию ее транспорта и интенсивность обмена ионов осуществляет карбоангидраза эритроцитов. При гипокапнии в капиллярном русле резко активируется фермент на наружной поверхности мембран эритроцитов (КА2) и образуются ионы Н+ и НСО3-, для которых мембрана эритроцитов непроницаема, идут на поддержание основного гомеостатического показателя — рН крови. При этом в эритроциты углекислота проникает мало, активность фермента на внутренней поверхности мембраны (КА1) низкая, ионов Н+ образуется мало и процесс диссоциации ок-сигемоглобина угнетен. С активацией цикла Кребса напряжение углекислоты в капиллярном русле возрастает, в результате чего активность КА2 снижается. Все больше СО2 проникает в эритроциты, в ответ на что активность КА1 и количество ионов Н+ возрастает, параллельно улучшается диссоциация оксиге-моглобина и увеличивается потребление кислорода тканями (Шабанов П. Д. и др., 2003). Углекислота начинает накапливаться и в клетках ишемического

■ Рисунок 9. Активация жирнокислотного шунта карнитином и изменение метаболизма (пояснения в тексте)

очага, где она участвует в активации обмена ионов и воды (ионы Н+ вытесняют ионы натрия, ионы НСО3- — ионы хлора, а вместе с ними уходит и вода). По мере увеличения потребления карнитина его влияние на пируват ослабевает, и метаболизм последнего на фоне улучшения оксигенации постепенно восстанавливается, о чем свидетельствует рост продукции углекислоты и потребление кислорода.

Сукцинатсодержащие и сукцинатобразующие средства

Чтобы предупредить ранние нарушения функции дыхательной цепи, возможно также использование средств, усиливающих независимые от НАДН -окси-дазного пути компенсаторные метаболические потоки, например сукцинатоксидазный путь. Преимущества экзогенного сукцината в скорости окисления перед другими субстратами тканевого дыхания особенно выражены в условиях гипоксии, когда НАД-зависимый транспорт электронов в дыхательной цепи тормозится, а активность сукцинатдегидрогеназы возрастает. Кроме того, противоишемический эффект экзогенной янтарной кислоты связан не только с активацией сукцинатдегидрогеназного окисления, но и с восстановлением активности ключевого фермента окислительно-восстановительной активности митохондрий — цитохромоксидазы. Вводимый извне сукцинат (сукцинат натрия, янт арный эликсир) при курсовом применении оказывает умеренное антигипоксичес-кое действие. Биодоступность сукцината можно увеличить при комбинированном его введении с некоторыми метаболитами, способствующими лучшему его проникновению в клетку, например с изолимонной, лимонной, яблочной кислотами.

Препарат реамберин, созданный на основе янтарной кислоты, помимо антигипоксантной активности обладает дезинтоксикационным и антиоксидантным (за счет активации ферментативного звена антиокси-дантной системы) действием.

Комбинированным антигипоксическим действием обладает цитофлавин (Ливанов Г А., Батоцырено-ва Х. В., Глушков С. И. и др., 2005). Основной антигипок-сический эффект янтарной кислоты в составе препарата дополняется рибофлавином, способным за счет своих коферментных свойств увеличивать активность сукци-натдегидрогеназы и обладающим непрямым антиок-сидантным действием (восстановление окисленного глутатиона). За счет инозина достигается увеличение содержания общего пула пуриновых нуклеотидов, необходимых не только для ресинтеза макроэргов (АТФ и ГТФ), но и вторичных мессенджиров (цАМФ и цГМФ), а также нуклеиновых кислот Основное применение цитофлавин нашел при гипоксических и ишемических повреждениях ЦНС. Препарат активирует метаболические процессы в ЦНС, устраняет нарушения чувстви-

тельности и интеллектуально-мнестических функций мозга (Костюченко А. Л., Семиголовский Н. Ю., 2002; Оковитый С. В., Шуленин С. Н., Смирнов А. В., 2005).

Применение органических производных сукцината способствует более полному проникновению его через биологические мембраны. При этом после поступления сукцинатсодержащего комплекса в клетку происходит его диссоциация или отщепление молекулы сукцината. Основная часть молекулы может встраиваться в фосфолипидную мембрану, влияя на ее физико-химические свойства, а сукцинат используется непосредственно дыхательной цепью в качестве энергетического субстрата. Так, мексидол (сукцинат-2-этил-3-метил-

3-оксипиридин) сочетает антиоксидантные свойства основания (производное 3-оксипиридина) с антигипок-сической активностью сукцината. Препарат повышает устойчивость организма к кислородзависимым критическим состояниям (шоку, нарушениям мозгового кровообращения), улучшает функции памяти, снижает токсическое действие алкоголя. Применение препарата в клинической практике связано с такими показаниями, как острые нарушения мозгового кровообращения, дисциркуляторные энцефалопатии, вегетососудистая дистония, атеросклероз мозговых сосудов (Андреева Н. Е., Мухина И. В., 2005; Воронина Т. А., 2001; Новиков В. Е., Катунина Н. П., 2002).

Мексидол, как и аминотиоловые антигипоксанты, обладает выраженным мембранотропным эффектом. Основные данные об изменениях кальциевого тока изолированных нейронов прудовика под влиянием антигипоксантов (алмид, бемитил, мексидол) в различных концентрациях представлены на рис. 10А в виде зависимостей «концентрация—эффект». Исходные средние величины кальциевого тока нейронов были около 15 нА.

Видно, что алмид, бемитил и мексидол дозозависимо, но примерно в одинаковой степени подавляли ток в области концентраций 100 и 1000 мкМ. При этом по силе подавления токов в концентрации 1000 мкМ их можно расположить в ряд: алмид (40 %) > бемитил = мексидол (30 %). При этом эффект развивался быстро (за десятки с) и снимался при отмывании также быстро (за 1-2 мин), что указывает, с одной стороны, на высокую способность подводиться к структурам ионных каналов и, с другой стороны, — на невысокую степень связывания. Обратимость эффектов подавления кальциевого тока после 2-3 мин отмывания — до 100-110 % от исходных значений, а увеличение тока в последействии не наблюдалось только для алмида. Сразу же можно сказать, что такой же характер последействия относится к натриевому и калиевому ионным токам.

Под влиянием всех препаратов кинетика развития кальциевого ионного тока не менялась (рис. 10Б), что указывает на отсутствие взаимодействия их

Концентрация, мкМ

■ Рисунок 10. Влияние антигипоксантов на кальциевый ионный ток нейронов прудовика (Шабанов П. Д. и др., 2005) А — зависимости «концентрация-эффект»; по оси абсцисс — концентрация, по оси ординат — ионный ток.

Б — изменения ионного тока под влиянием мексидола: 1 — контроль; 2 — мексидол — 1000 мкМ; 3 — отмывание. Поддерживаемый потенциал-----80 тУ (Т0,Т3,Т4), тестирующий----10 тУ (Т1,Т2). Т1 — 5 мс, Т2 — 20 мс,

Т3 — 10 мс, Т4 — 100 мс

А

Концентрация, мкМ

■ Рисунок 11. Влияние антигипоксантов на натриевый ионный ток нейронов прудовика (Шабанов П. Д. и др., 2005) А — зависимости «концентрация-эффект»; по оси абсцисс — концентрация, по оси ординат — ионный ток.

Б — влияние мексидола; 1 — контроль, 2 — мексидол — 100 мкМ, 3 — отмывание. Поддерживаемый потенциал — -80 тУ, Т=20 ms.

молекул с воротными структурами каналов. Регистрация вольт-амперных характеристик кальциевого тока при действии антигипоксантов позволила установить, что его максимум не смещался по оси потенциалов, что указывает на отсутствие изменений потенциала фиксированных зарядов мембраны. Неспецифические токи утечки мембраны под влиянием алмида и бемитила при регистрации кальциевого и медленного калиевого токов практически не менялись и незначительно возрастали при регистрации натриевого тока (что указывает на дестабилизацию мембраны), когда в растворе отсутствовали ионы кальция. Под влиянием мексидола неспеци-

фические токи утечки в большинстве случаев незначительно понижались, что указывает на увеличение стабильности мембраны.

Результаты о влиянии антигипоксантов на натриевый ток нейронов представлены на рис. 11. Исходные величины натриевого тока нейронов были 10-15 нА. Из зависимости «концентрация-эффект» (рис. 11А) можно сделать вывод о том, что алмид, бемитил и мексидол примерно в одинаковой степени подавляют натриевый ток. В концентрации 1000 мкМ алмид подавлял натриевый ток до 50 %, бемитил — 65 % и мексидол — до 70 % от исходных амплитуд. Восстановление тока после действия антигипоксантов

Б

Концентрация , мкМ

■ Рисунок 12. Влияние антигипоксантов на калиевый медленный ионный ток нейронов прудовика (Шабанов П. Д. и др., 2OOB)

А — зависимости «концентрация-эффект»; по оси абсцисс — концентрация, по оси ординат — ионный ток.

Б — влияние мексидола; 1 — контроль, 2 — мексидол B00 мкМ, 3 — мексидол 1000 мкМ, 4 — отмывание.

Поддерживаемый потенциал------80 mV (TO, T3, T4), тестирующий — 20 mV (T1, T2). Т1 — B0 мс, Т2 — 3 с, ТЗ —

100 мс, Т4 — 1

происходило до 100-105 % от их исходных величин. Характер изменения натриевого тока под влиянием мексидола показан на рис. 11Б, где видно снижение амплитуды и неизменность кинетики, свойственные также действию алмида и бемитила.

Вольт-амперные характеристики мембраны для натриевого тока при действии антигипоксантов не смещались по оси потенциалов.

Результаты о влиянии алмида, бемитила и мексидола на выходящий медленный калиевый ток представлены на рис. 12. Исходные значения величины тока были около 40 нА. Из зависимостей «концентрация—эффект» (рис. 12А) видно, что различия в характере действия незначительны. При этом по силе подавления калиевого тока исследованные антиги-поксанты можно расположить в ряд: алмид > беми-тил > мексидол (сходно с влиянием на кальциевый и натриевый токи).

На основании представленных данных можно заключить, что влияние антигипоксантов на медленный калиевый ток сходно с их действием на кальциевый и натриевый токи. Восстановление калиевого тока в процессе отмывания нейронов происходило так же, как в случаях для кальциевого и натриевого токов, — до 100-108 %. Характер изменения медленного калиевого тока показан на рис. 12Б. Видно снижение амплитуды тока и неизменность кинетики.

Влияние антигипоксантов на быстрые калиевые токи подробно не изучалось, но несколько наблюдений на 2-3 нейронах получено. Характер их действия на быстрый калиевый ток внешне напоминал влияние на медленный калиевый. Отмывание нейронов также быстро приводило к полному

восстановлению токов. Кинетика развития быстрого калиевого тока при действии антигипоксантов практически не изменялась.

Увеличение эффективности сукцинатоксидаз-ного окисления в условиях ограничения НАД-зави-симого окисления может быть достигнуто и другим путем — за счет усиления образования эндогенного сукцината. Так, например, образование эндогенной янтарной кислоты в гипоксических условиях может активироваться за счет последовательного превращения глутамата в гамма-аминомасляную кислоту (ГАМК), янтарный полуальдегид и янтарную кислоту. Антигипоксический эффект ГАМК также связывается с активацией этого цикла. Однако низкая проницаемость ГАМК через гематоэнцефалический барьер является причиной ее невысокой эффективности самой по себе. Производное ГАМК гам-ма-оксимасляная кислота (ГОМК и ее производное натрия оксибат) обладает способностью проникать через гистогематические барьеры. Через янтарный полуальдегид ГОМК также активирует сукцинаток-сидазный путь окисления, конкурентно подавляя при этом окисление пирувата. Кроме того, ГОМК в результате аэробно-анаэробных превращений снижает количество восстанавливаемого при гипоксии НАДН, уменьшая тем самым дефицит окисленной формы НАД. Противогипоксический эффект ГОМК отчетливо проявляется при инфаркте миокарда. Так, однократное введение ГОМК в первые 6 ч острого периода инфаркта предупреждает расширение очага некроза, повышает устойчивость миокарда к гипоксии (Костюченко А. Л., Семиголовский Н. Ю., 2002; Александрова А. Е., 2005).

С обменом сукцината частично связан также противогипоксический эффект препарата мафу-сол. Мафусол содержит один из компонентов цикла Кребса — фумарат, хорошо проникающий через мембраны. При наиболее жесткой гипоксии происходит обращение терминальных реакций цикла Кребса, и фумарат превращается в сукцинат с накоплением последнего. При этом обеспечивается возможность энергопродукции в НАД-зависимом звене митохондриального окисления. В ходе различных клинических испытаний подтверждено антигипоксическое действие мафусола в критических ситуациях. Другим фумаратсодержащим антигипоксантом является полиоксифумарин, введение которого приводит не только к постинфузионной гемодилюции, в результате которой уменьшается вязкость крови и улучшаются ее реологические свойства, но и к повышению диуреза, проявлению дезинтоксикационных свойств (Костюченко А. Л., Семиголовский Н. Ю., 2002; Око-витый С. В., Шуленин С. Н., Смирнов А. В., 2005).

Естественные компоненты дыхательной цепи

По мере увеличения длительности и тяжести токсического либо ишемического воздействия дезорганизация энергетического обмена сопровождается распространением нарушений электротранспортной функции дыхательной цепи на цитохромный ее участок, а именно на область цитохромов. В основе данного явления лежит нарушение проницаемости внешней и внутренней митохондриальной мембран и обусловленные этим процессом увеличение ионной и протонной проводимости и утечки двух компонентов дыхательной цепи — коэнзима Q (убихинона) и цитохрома С.

Убихинон в митохондриях, кроме специфической окислительно-восстановительной функции, выполняет роль антиоксиданта. При введении в течение 5 дней ко-энзима Q наблюдается снижение содержания липопе-рекисей в митохондриях сердца. В условиях миокардита убихинон улучшает энергетический обмен и снижает интенсивность перекисного окисления липидов в ткани сердца (Оковитый С. В., Смирнов А. В., 2001). Коэнзим Q предохраняет также митохондрии от действия фос-фолипаз А2 и С, образующихся при воспалении.

Другим веществом с донорно-акцепторными свойствами является витамин КЗ (менадион, 2-метил-1,4,9-нафтохинон), который благодаря шунтированию потока электронов на участке НАДН-КоQ может восстанавливать электронтранспортную и сопрягающую функцию цитохромного участка дыхательной цепи (Лукьянчук В. Д., Савченкова Л. В., 1998).

Цитохром С — антигипоксант группы переносчиков электронов, локализуется в митохондриях клеток в виде комплекса с фосфолипидами. Экзогенный цитохром способен реконструировать поврежденную дыхательную цепь и, вследствие этого, усиливать процесс фосфорилирования. В усло-

виях гипоксии при общем изменении свойств мембран и увеличении их лабильности биодоступность цитохрома С, вероятно, увеличивается, тогда как в неповрежденной клетке цитохром С плохо проникает через мембраны (Бояринов Г А., Военнов О. В., 1994; Бояринов Г А., Яковлев А. Ю., Тезяева С. А.,

1999). В клинической практике цитохром С применяется для улучшения тканевого дыхания при асфиксии новорожденных, астматических состояниях, хронической пневмонии, сердечной недостаточности, ишемической болезни сердца, инфекционном гепатите, старческой дегенерации сетчатки глаза, интоксикациях. В состав комбинированного препарата, помимо цитохрома С, входят никотин-амиддинуклеотид (НАД) и инозин. В данной комбинации эффекты НАД и инозина дополняют антигипоксическое действие цитохрома С. При этом экзогенно вводимый НАД несколько уменьшает дефицит цитозольного НАД и восстанавливает активность НАД-зависимых дегидрогеназ, участвующих в синтезе АТФ, способствует интенсификации работы дыхательной цепи. В основном препарат применяют при инфаркте миокарда, а также при состояниях, сопровождающихся развитием гипоксии (Костюченко А. Л., Семиголовский Н. Ю., 2002).

Искусственные редокс-системы

В настоящее время широко известен и внедрен в медицинскую практику препарат гипоксен (оли-фен), формирующий искусственную редокс-систему и являющийся синтетическим полихиноном. В многочисленных экспериментальных исследованиях установлена высокая антигипоксическая активность гипоксена (Новиков В. Е., Катунина Н. П., 2002; Александрова А. Е., 2005). Механизм антигипоксического действия препарата связан с наличием в его структуре полифенольного хинонового компонента, который участвует в переносе электронов по дыхательной цепи митохондрий. В постгипоксическом периоде гипоксен приводит к быстрому окислению накопленных восстановленных эквивалентов (НАДФН2, ФАДН). Например, на фоне применения гипоксена у больных хронической сердечной недостаточностью снижаются проявления тканевой гипоксии (Костюченко А. Л., Семиголовский Н. Ю., 2002; Оковитый С. В., Шуленин С. Н., Смирнов А. В., 2005).

Гипоксен также проявляет антиоксидантную активность, обусловленную химической природой препарата. Препарат относится к продуктам фенольного типа, антирадикальные свойства которых связаны с наличием в их структуре слабых фенольных групп, легко отдающих свой атом водорода при взаимодействии со свободными радикалами. Антиоксидантная активность гипоксена показана в опытах in vitro (Александрова А. Е., 2005).

В наших клинических наблюдениях, выполненных совместно с В. В. Востриковым (Ленинградский областной наркологический диспансер), у 40 больных с алкогольной зависимостью после купирования синдрома отмены алкоголя проводили двойное слепое плацебо-контролируемое рандомизированное сравнительное клиническое исследование эффективности гипоксена (0,5 г/сутки, 14 дней) для коррекции эмоционально-мотивационных нарушений. Проведенное исследование показало в целом положительное и эффективное действие гипоксена на динамику изменения психологических показателей у пациентов с синдромом зависимости от алкоголя в постабстинентном периоде. При этом отмечены значимое снижение уровня ситуативной и личностной тревожности, выраженное (в 2-4 раза) повышение уровней самочувствия и настроения, значительное (до 41 %) снижение влечения к алкоголю, значимость оценки уровней активности и настроения по тесту САН при исследовании действия фармакологических препаратов.

Снижение выраженности таких расстройств, как астения, депрессивный эпизод, тревожность и влечение к алкоголю, значительное улучшение самочувствия и повышение активности позволяют предполагать в дальнейшем положительную динамику этих показателей, что может способствовать формированию у пациентов стойких положительных эмоций. Учитывая полученные результаты, высокую степень переносимости и безопасности препарата, готовность и заинтересованность пациентов принимать его в качестве компонента комбинированной терапии данного заболевания и достаточно быстрое наступление тимолеп-тического и анксиолитического эффектов, препарат гипоксен может иметь высокую перспективу применения в наркологии как компонент комплексной терапевтической программы постабстинентного состояния при синдроме зависимости от алкоголя.

Макроэргические соединения

Попытки широкого применения препаратов экзогенной АТФ оказались несостоятельными, хотя в некоторых ситуациях, например при тяжелых приступах суправентрикулярных тахикардий, внутривенное введение препаратов АТФ (фосфобион) в больших дозах показывает выраженный эффект. Определенный успех в лечении органных гипоксических поражений был достигнут после внедрения в клиническую практику препаратов экзогенного фосфокре-атина. Препарат неотон является антигипоксантом, созданным на основе естественного для организма макроэргического соединения — креатинфосфата. Действие как эндогенного, так и экзогенно вводимого креатинфосфата состоит в непосредственном фосфорилировании АДФ и увеличении тем самым количества АТФ в клетке. Основные показания к при-

менению креатинфосфата — острый инфаркт миокарда, интраоперационная ишемия миокарда или конечностей, хроническая сердечная недостаточность (Костюченко А. Л., Семиголовский Н. Ю., 2002; Оковитый С. В., Шуленин С. Н., Смирнов А. В., 2005). Также показана способность неотона уменьшать метаболические нарушения при ЧМТ (Долгих В. Т и др., 1999).

Приведенные выше результаты экспериментальных исследований и клинических наблюдений убеждают в том, что патогенетический подход в поиске и разработке фармакотерапевтических средств для профилактики и терапии патологических состояний, возникающих в условиях гипоксии, является эффективным и результативным. Арсенал веществ с анти-гипоксической активностью расширяется с каждым годом. В этой связи поиск и изучение эффективных антигипоксантов для коррекции последствий ЧМТ и травматического ОНГМ является актуальным и имеет большую научно-практическую значимость.

3. МЕТОДОЛОГИЯ

экспериментальных исследований

3.1. Экспериментальные животные

Опыты выполнены на 380 белых крысах обоего пола линии Wistar массой 150-220 г. Животные находились на обычной лабораторной диете при естественном световом режиме. Все животные были разделены на контрольную и опытные группы. Контрольную группу составляли интактные крысы. Опытным группам животных моделировали черепно-мозговую травму (чМТ). В зависимости от длительности эксперимента и вводимого лекарственного вещества опытные группы животных были подразделены на следующие серии: 1) ЧМТ 1 сутки; 2) ЧМТ 1 сутки + исследуемое вещество; 3) ЧМТ 4 суток; 4) ЧМТ 4 суток + исследуемое вещество; 5) ЧМТ 7 суток; 6) ЧМТ 7 суток + исследуемое вещество. Каждая серия экспериментов (контрольная и опытная) включала от 7 до 10 животных приблизительно равной массы и равным соотношением самцов и самок.

3.2. Исследованные лекарственные вещества

В работе были исследованы вещества, относящиеся к аминотиоловым производным: амтизол (3,5-ди-амино-1,2,4-тиадиазол), бемитил (2-этилтиобензими-дазол), этомерзол (5-этокси-2-этилтиобензимидазола гидрохлорид), тримин (1,2,4-триазино-5,6-индола гидрохлорид), синтезированные в Военно-медицинской академии им. С. М. Кирова МО РФ (Санкт-Петербург). Все соединения были представлены в виде порошков и вводились крысам внутрибрюшинно после растворения ex tempore в физиологическом растворе натрия

хлорида. При плохой растворимости веществ к растворам добавляли твин-80 из расчета 1-2 капли твина на 5 мл раствора.

Изучаемые вещества вводили в дозе 25 мг/кг за 30 мин до нанесения травмы, а затем ежедневно однократно в течение всего опыта. Последняя инъекция растворов веществ проводилась за 30 мин до умерщвления животных. Дозы лекарственных веществ приведены в соответствии с данными литературы и собственными данными (Зарубина И. В., Шабанов П. Д. , 2004). Объем раствора каждого лекарственного вещества на одну инъекцию не превышал 0,5 мл. Интактным животным вводили аналогичный объем физиологического раствора.

3.3. Экспериментальная модель черепно-мозговой травмы

Черепно-мозговую травму моделировали следующим образом. Крысу усыпляли эфиром, голову животного прочно фиксировали в специальном станке, не сдавливая сосудов и не нарушая дыхательную функцию. Стерильным инструментом рассекали мягкие ткани головы, освобождая доступ к левой теменной кости черепа. С помощью зубоврачебной бормашины типа БЕРП-10 производили трепанацию этой кости в области, расположенной на 2 мм кзади от лобной кости и на 1,5 мм латеральнее сагиттального шва, выпиливая костную пластинку размером 4x4 мм, освобождая, таким образом, отверстие для нанесения дозированной травмы мозговой ткани. Через отверстие в черепе последовательно наносили 20 уколов в мозговую ткань на глубину 3-4 мм с помощью специальной градуированной иглы (Новиков В. Е., 1993). Дефект костной ткани закрывали мягкими тканями и зашивали. В качестве антисептика для обработки операционного поля и операционной раны использовали спиртовой раствор йода.

Данная модель острой ЧМТ легко воспроизводима, технически стандартизирована для мелких лабораторных животных и широко используется в аналогичных экспериментальных исследованиях (Яснецов В. В., Новиков В. Е., 1994; Ковалева Л. А., 1997; Кулагин К. Н., 2005).

После операции по выходе животных из наркоза их помещали в обычные условия содержания. Наблюдение за животными проводили в течение 7 суток, декапитируя через 1, 4 или 7 суток после травмы (в зависимости от проводимой серии экспериментов). Умерщвление животных осуществлялся под легким эфирным наркозом.

3.4. Определение содержания фракций воды в гомогенате мозговой ткани

После декапитации крыс черепную коробку животных освобождали от мягких тканей, затем вскры-

вали через большое затылочное отверстие. После этого мозжечок отсекали от полушарий. Из теменной доли левого (травмированного) полушария из пери-фокальной к месту травмы области вырезали небольшой кусочек мозговой ткани массой 50-75 мг так, чтобы в нем содержалось серое и белое вещество. Затем готовили гомогенат головного мозга с помощью лабораторного гомогенизатора.

Определение содержания фракций воды (свободной и связанной) в гомогенатах мозговой ткани экспериментальных животных проводили с использованием термогравиметрического метода, разработанного

Н. Ф. Фаращуком (патент РФ № 2195651 от 27.12. 02). Метод позволяет изучать состояние процессов гидратации в различных биологических субстратах, в том числе и плотных тканях (Цыганкова Г М., 2003; Фара-щук Н. Ф., Рахманин Ю. А., 2004; Кулагин К. Н., 2005).

Биологический материал наносили на предметное стекло тонким слоем в виде мазка, что обеспечивало быстрое и равномерное испарение со всей поверхности образца вначале свободной, а затем связанной воды. Далее фиксировали на аналитических весах его первоначальную массу. Затем высушивали образец при комнатной температуре с постоянной регистрацией массы через каждые 30 с до его постоянного веса, то есть до того момента, при котором изменение массы образца не регистрировалось в течение нескольких минут (2-3 мин). Весь процесс длился от 15 до 18 минут. Постоянная регистрация изменения массы образца требовалась для определения точки окончания испарения свободной воды и начала испарения связанной (точки перехода). Далее производили досушивание образца в термостате при 60 оС в течение суток до полного удаления воды и получения сухого остатка. Досушивание образца в термостате необходимо для полного испарения воды, так как при высокой температуре происходит денатурация белка и он теряет способность связывать воду. По данным начальной и конечной массы образца рассчитывали содержание общей воды, а затем и количество структурных фракций.

Соотношение структурных фракций позволяет судить о процессах гидратации тканей организма, которые имеют место при ЧМТ Для построения математической модели изучаемого процесса и последующего расчета точки перехода испарения свободной воды — связанной воды использовали статистический пакет StatGraphics Plus v. 5. 1. С помощью этого статистического пакета по данным высушивания образца ткани мозга при комнатной температуре выстраивали график зависимости изменения массы от времени. График отображает два последовательных процесса: высыхание свободной воды, а затем испарение связанной воды. Оба эти процесса выражаются линейной зависимостью, и точка пересечения полученных прямых является точкой оконча-

Импул. в сек

25000

20000

15000

10000

На02 8 цикл

Параметры эксперимента:

Время измерения одной точки: 0,01с

Пауза между циклами измерения: 0,00 мин

Общее число кювет: 1

Тип дозаторов: римр

Температура термостата: 37 °С

9 цикл

50 цикл

Циклы

■ Рисунок 13. Хемилюминесцентный метод определения интенсивности реакций СРО

ния высыхания свободной воды и начала испарения связанной воды.

Расчеты производились по следующим формулам:

Общая вода (%) = М0 — М1 / М0,

где М0 — начальная масса пробы;

М1 — конечная масса (после высушивания).

Связанная вода (%) = М2 — М1 / М0,

где М2 — масса в точке перехода (масса образца со стеклом в момент окончания высыхания свободной воды и начала высыхания связанной воды).

Содержание свободной воды находили по разности между содержанием общей и связанной воды. Все показатели фракций воды выражали в процентах.

3.5. Определение активности процессов СРО в сыворотке крови и гомогенате ткани головного мозга

Оценку показателей свободнорадикального окисления в сыворотке крови и супернатанте гомогената ткани головного мозга проводили методом хемилю-минесценции на отечественном люминометре фирмы «Диалог» с помощью программы <^3603>.

Ход определения. Сыворотку крови получали путем центрифугирования цельной крови в течение 10 мин при 3000 об/мин. Супернатант мозговой ткани готовили путем гомогенизации в стеклянном гомогенизаторе с тефлоновым пестиком в течение 3-4 мин в среде гомогенизации в соотношении 5 мл среды (фосфатный буфер) на 500 мг ткани при дальнейшем центрифугировании в течение 10 мин при 3000 об/мин.

Для инициации ПОЛ в исследуемый материал (0,1 мл плазмы, 0,2 мл фосфатного буфера (pH 7,4), 0,1 мл 12,5 мМ двухвалентного железа; 0,2 мл супернатанта мозговой ткани, 0,2 мл фосфатного буфера, 0,1 мл 12,5 мМ двухвалентного железа), помещенный в темную камеру люминометра, на 8 цикле вводили 0,1 мл 3 % раствора перекиси водорода (Кулагин К. Н., 2005) с последующей регистрацией хемилюминесценции в течение 50 циклов (рис. 13). Необходимо указать, что измерения проводились при температуре термостата 37 °С, учитывалась фоновая хемилюминесценция. Величина светосуммы, измеренная в течение 41 цикла (с 9 по 50) использовалась в качестве оценочного показателя, так как данная величина отражает интенсивность образования свободных радикалов и участие в процессе свободнорадикального окисления антиоксидантных систем.

3.6. Определение импеданса ткани головного мозга

Импедансометрию головного мозга проводили, используя экспериментальную установку (Федоров Г. Н., Гумиров Р. З. и др., 2005), состоящую из генератора переменного тока «Электроника» (частотный диапазон от 20 до 200 кГц), вольтметра универсального цифрового В7-27 ^1) и цифрового мультиметра М890F ^2). Установка работает по следующему принципу: при прохождении высокочастотного переменного электрического тока через резистор R создается падение напряжения, фиксируемое вольтметром V1. В дальнейшем, при прохождении электрического тока через биологический объект, также создается падение напряжения, которое фиксируется вольтметром V2. Таким образом, полное электрическое сопротивление ^) можно вычислить по следующей формуле:

Z = RxЦ/U1,

где и2 — напряжение, фиксируемое вольтметром V2;

и1 — напряжение, фиксируемое вольтметром V1;

R — сопротивление резистора, 10 Ом.

Импедансометрию головного мозга проводили под эфирным наркозом. Через трепанационное отверстие электроды погружали в ткань головного мозга на глубину 2 мм в перифокальной к месту травмы области теменной доли левого полушария. Расстояние между электродами составляло

2-3 мм. С генератора на электроды подавался высокочастотный ток синусоидальной формы (10 кГц, выходное напряжение 1,020 V), после чего снимались показания с вольтметра V2 и вольтметра V1. Величина импеданса Z рассчитывалась по вышеуказанной формуле.

10

20

30

40

50

■ Рисунок 14. Аппарат закрытого типа для определения потребления кислорода животными Цифрами обозначены: 1 — респирационная камера с натронной известью на дне; 2 — бюретка для учета объема воды; 3 — резервуар с водой; 4 — кислородная подушка

3.7. Определение потребления кислорода животными

Одним из наиболее распространенных приборов для определения потребления кислорода является прибор конструкции Миропольского (Левченко-ва О. С., 2005). Аналогичный прибор был создан нами для данного исследования (рис. 14). Учет данных проводили по объему воды (мл), вытеснявшей при дыхании кислород из бюретки, один конец которой был соединен с камерой, куда помещали животных, другой — с баллоном, наполненным водой. Камерой для животных служил небольшой герметично закрытый сосуд. Для поглощения углекислоты на дно камеры помещали натронную известь. Животное помещали в камеру за 3-5 мин до начала эксперимента (с целью адаптации животного). Затем крышку камеры закрывали, открывали кран, обеспечивающий доступ кислорода. Кислород поступал в камеру и поглощался животным при дыхании. Отмечали первоначальный уровень воды в бюретке, а затем в течение 6 мин каж-

дую минуту. Количество кислорода рассчитывали на одну минуту в пересчете на 100 г массы животного.

Данные по потреблению кислорода также использовали для оценки уровня окислительных процессов и энергетических затрат в организме крыс в динамике ЧМТ и под влиянием исследуемых соединений с помощью метода непрямой калориметрии (метод Крога).

3.8. Статистическая обработка результатов

Статистическая обработка результатов экспериментальных исследований проводилась на ПЭВМ типа IBM PC/AT Pentium-IV с использованием пакета прикладных программ STATISTICA 6. 0. Первоначально осуществлялась проверка гипотезы о нормальности распределения вариационных рядов полученных данных. Данная проверка проводилась при помощи критерия Колмогорова-Смирнова на уровне значимости а = 0,05. Статистическая достоверность изменений оценивалась с использованием t-теста Стью-дента для непарных выборок. Все статистические тесты проводились для двусторонней гипотезы при уровне статистической значимости р < 0,05.

4. влияние производных аминотиола

НА СОСТОЯНИЕ ВОДНОГО БАЛАНСА мозговой ткани в динамике черепно-мозговой травмы

4.1. Состояние водного баланса ткани головного мозга опытных животных в динамике НМТ

Состояние процессов гидратации оценивали по содержанию общей воды, а также ее структурных фракций: связанной и свободной воды.

Исследование содержания вышеуказанных показателей в гомогенате ткани головного мозга проводилось через 1, 4 и 7 сут после нанесения травмы. Также изучалось соотношение фракционного состава воды и содержание общей воды в мозговой ткани контрольной группы. В таблице 1 отображены количественные показатели гидратации ткани головного мозга контрольной и опытных групп животных.

Содержание общей воды в гомогенате ткани головного мозга контрольной группы животных составило 77,47 %, содержание свободной и связанной фракций — 60,94 % и 16,53 % соответственно.

Через 1 сут после нанесения ЧМТ наблюдались следующие количественные изменения показателей гидратации гомогената мозговой ткани животных, а также изменения в соотношении структурных фракций воды изучавшегося биосубстрата. Содержание общей воды достоверно увеличилось на 1,28 % и составило 78,75 % (р < 0,05). Количество свободной воды изменялось сходным образом, то есть увеличи-

■ Таблица 1. Содержание воды в гомогенате мозговой ткани крыс в динамике ЧМТ (М ± т)

Группа животных Общая вода (%) Свободная вода(%) Связанная вода(%)

Контрольная (п = 14) 77,47 ± 0,10 60,94 ± 0,19 16,53 ± 0,15

ЧМТ 1 сут (п = 10) 78,75 ± 0,13 р < 0,05 62,63 ± 0,22 р < 0,05 16,08 ± 0,26 р > 0,05

ЧМТ 4 сут (п = 10) 79,71 ± 0,18 р < 0,05 р1 < 0,05 64,96 ± 0,24 р < 0,05 р1 < 0,05 14,75 ± 0,26 р < 0,05 р1 < 0,05

ЧМТ 7 сут (п = 10) 79,19 ± 0,15 р < 0,05 р1 > 0,05 р2 < 0,05 63,69 ± 0,26 р < 0,05 р1 < 0,05 р2 < 0,05 15,50 ± 0,46 р < 0,05 р1 < 0,05 р2 < 0,05

лось на 1,69 % и составило 62,63 % (р < 0,05). В то же время содержание связанной воды уменьшилось на

0,68 % и составило 16,08 % (р > 0,05).

Спустя 4 сут после нанесения ЧМТ содержание общей воды в гомогенате ткани головного мозга составило 79,71 % (р < 0,05), что превышало данный показатель через 1 сут после ЧМТ на 0,96 %. Остальные показатели водного баланса гомогената мозговой ткани изменялись аналогичным образом, причем необходимо отметить, что данные изменения носили более выраженный характер. Так, содержание свободной воды через 4 сут после ЧМТ составило 64,96 % (р < 0,05), что является на 2,33 % выше этого показателя 1 сут после ЧМТ В то же время содержание связанной воды достоверно снижалось до 14,75 % (р < 0,05).

Через 7 сут после ЧМТ наблюдалась тенденция к нормализации показателей процессов гидратации в гомогенате мозговой ткани животных. Так, содержание общей воды составило 79,19 %, достоверно отличаясь от аналогичного показателя группы животных 4 сут после ЧМТ (р < 0,05) и достоверно не отличаясь от подобного показателя группы животных 1 сут после ЧМТ (р1 > 0,05). Сходным образом изменялись и остальные показатели процессов гидратации. Содержание свободной воды группы животных 7 сут после ЧМТ составило 63,69 %, что является на 1,27 % меньше, чем показатель группы животных 4 сут после ЧМТ. Содержание связанной воды возрастало на 0,75 % по сравнению с аналогичным показателем группы животных 4 сут (р < 0,05).

Анализируя динамику процессов гидратации, необходимо отметить, что изменения показателей в 1 и 4 сут после ЧМТ носили практически схожий характер, однако на 4 сут отмечались более значительные изменения показателей гидратации. С другой стороны, оценивая динамику показателей на 7 сут после ЧМТ, необходимо отметить тенденцию восстановления показателей водного баланса мозговой ткани до уровня контрольныхзначений. Данная тенденция, по-видимому, связана с временной компенсацией пато-

■ Таблица 2. Показатели гидратации ткани головного мозга через 1 сут после ЧМТ на фоне ее фармакологической коррекции производными аминотиола (М ± т)

Группа животных Общая вода (%) Свободная вода(%) Связанная вода (%)

Контрольная (п = 14) 77,47 ± 0,10 60,94 ± 0,19 16,53 ± 0,15

ЧМТ 1 сут (п = 10) 78,75 ± 0,13 р < 0,05 62,63 ± 0,22 р < 0,05 16,08 ± 0,26 р > 0,05

Бемитил 25 мг/кг + ЧМТ 1 сут (п = 12) 78,33 ± 0,25 р < 0,05 р1 < 0,05 62,14 ± 0,36 р < 0,05 р1 < 0,05 16,19 ± 0,53 р > 0,05 р1 > 0,05

Амтизол 25 мг/кг + ЧМТ 1 сут (п = 13) 78,15 ± 0,26 р < 0,05 р1 > 0,05 61,82 ± 0,25 р < 0,05 р1 < 0,05 16,34 ± 0,28 р > 0,05 р1 > 0,05

Тримин 25 мг/кг + ЧМТ 1 сут (п = 12) 77,76 ± 0,34 р > 0,05 р1 < 0,05 61,63 ± 0,56 р < 0,05 р1 < 0,05 16,18 ± 0,39 р > 0,05 р1 > 0,05

Этомерзол 25 мг/кг + ЧМТ 1 сут (п = 11) 77,55 ± 0,21 р > 0,05 р1 < 0,05 61,32 ± 0,40 р > 0,05 р1 < 0,05 16,23 ± 0,28 р > 0,05 р1 > 0,05

Примечание. р — достоверность различий по отношению к показателям контрольной группы животных; р1 — достоверность различий по отношению к группе животных с ЧМТ 1 сут

химических, патоморфологических и других нарушений, возникших на фоне ЧМТ Выявленные изменения показателей в динамике экспериментальной ЧМТ полностью совпадают с данными, полученными ранее другими исследователями (Новиков В. Е., 1993; Ковалева Л. А., 1997; Кулагин К. Н., 2005).

4.2. Влияние производных аминотиола на водный баланс ткани головного мозга через 1 сутки после чМТ

Показатели содержания общей воды и ее структурных фракций через 1 сут после ЧМТ на фоне фармакологической коррекции аминотиоловыми производными претерпевали следующие изменения (табл. 2). Введение бемитила вызывало уменьшение содержания общей воды на 0,42 % по сравнению с опытной группой животных без лечения, и данный показатель становился равным 78,33 % (р < 0,05). На содержание фракций воды данный препарат также оказывал некоторое влияние. Так, бемитил снижал количество свободной воды на 0,49 %, и показатель составил 62,14 % (р < 0,05). При этом количество связанной воды изменялось недостоверно.

Амтизол вызывал схожие изменения в количественном составе и соотношении фракций воды, однако в сравнении с бемитилом они явились более выраженными. Так, амтизол снижал содержание общей воды на 0,6 % в сравнении с травмой без лечения, таким образом, этот показатель равнялся 78,15 % (р1 > 0,05), а содержание свободной и связанной воды составило соответственно 61,82 % (р1 < 0,05) и 16,34 % (р1 > 0,05).

Как видно из таблицы 2, соединения тримин и это-мерзол приводят к еще более значительным положительным изменениям показателей водного баланса в 1-е сут после ЧМТ Под воздействием тримина содержание общей воды уменьшалось на 0,99 % и составило 77,76 % (р1 < 0,05), содержание свободной воды на 1,0 % и составило 61,63 % (р1 < 0,05) в сравнении с группой без применения соответствующих препаратов. Количество связанной воды под влиянием тримина равнялось 16,18 % (р1 > 0,05).

Этомерзол, являясь соединением, способным наиболее эффективно корригировать нарушения адаптационных механизмов, выражающихся в дисбалансе показателей процессов гидратации мозговой ткани в 1 -е сут после ЧМТ, оказал следующее влияние на показатели водного баланса в течение данного периода после травмы. Так, препарат снижал содержание общей и свободной воды (в сравнении с опытной группой животных) соответственно на 1,2 % (р1 < 0,05) и

1,31 % (р1 < 0,05), содержание связанной воды при этом оставалось на уровне контрольных значений.

Из данной таблицы видно, что все исследованные соединения уже через 1 сут после травмы обладают способностью корригировать нарушения процессов гидратации в головном мозге, возникающих в данный период после ЧМТ

4.3. Влияние производных аминотиола на водный баланс ткани головного мозга через 4 суток после чМТ

Через 4 сут после ЧМТ были отмечены наиболее выраженные изменения в количественном составе воды и в соотношениях фракций воды, что ранее было также продемонстрировано другими исследователями (Ковалева Л. А., 1997; Кулагин К. Н., 2005).

В таблице 3 представлены результаты действия препаратов на исследуемые процессы. Бемитил и амтизол вызывают снижение содержания общей воды на 1,3 % и 1,65 % соответственно (в сравнении с опытной группой животных, не получавших терапии), и, таким образом, величина данного показателя составила 78,4 % (р1 < 0,05) и 78,06 % (р1 < 0,05) соответственно. Изменения в соотношении фракций воды под влиянием этих соединений носили выраженный характер. Так, бемитил снижал содержание свободной воды на 2,98 % (р1 < 0,05), в то время как амтизол — на 3,18 % (р1 < 0,05). Содержание связанной воды соответственно увеличивалось под воздействием обоих препаратов. Бемитил повышал количество данной фракции воды на 1,68 % (р1 < 0,05), а амтизол на 1,42 % (р1 < 0,05). Таким образом, содержание связанной воды на фоне фармакологической коррекции бемитилом и амтизолом составило соответственно 16,43 % и 16,17 %, приближаясь к показателям контрольной группы животных.

Группа животных Общая вода (%) Свободная вода(%) Связанная вода(%)

Контрольная (п = 14) 77,47 ± 0,10 60,94 ± 0,19 16,53 ± 0,15

ЧМТ 1 сут (п = 10) 79,71 ± 0,18 р < 0,05 64,96 ± 0,24 р < 0,05 14,75 ± 0,26 р < 0,05

Бемитил 25 мг/кг + ЧМТ 4 сут (п = 13) 78,41 ± 0,18 р < 0,05 р1 < 0,05 61,98 ± 0,21 р < 0,05 р1 < 0,05 16,43 ± 0,29 р > 0,05 р1 < 0,05

Амтизол 25 мг/кг + ЧМТ 4 сут (п = 14) 78,06 ± 0,28 р < 0,05 р1 < 0,05 61,78 ± 0,31 р < 0,05 р1 < 0,05 16,17 ± 0,45 р > 0,05 р1 < 0,05

Тримин 25 мг/кг + ЧМТ 4 сут (п = 11) 77,62 ± 0,22 р > 0,05 р1 < 0,05 62,26 ± 0,32 р < 0,05 р1 < 0,05 15,36 ± 0,41 р < 0,05 р1 < 0,05

Этомерзол 25 мг/кг + ЧМТ 4 сут (п = 12) 77,94 ± 0,31 р < 0,05 р1 < 0,05 61,35 ± 0,54 р < 0,05 р1 < 0,05 16,55 ± 0,54 р > 0,05 р1 < 0,05

Примечание. р — достоверность различий по отношению к показателям контрольной группы животных; р1 — достоверность различий по отношению к группе животных с ЧМТ 4 сут

Как видно из таблицы 3, через 4 сут после ЧМТ наиболее выраженная положительная динамика в процессах гидратации биоколлоидов мозговой ткани наблюдалась в результате применения производного тиобензимидазола этомерзола. Вещество наиболее эффективно воздействовало на все показатели гидратации. Содержание общей воды под влиянием соединения составило 77,94 % (ее снижение составило 1,77 %; р1 < 0,05), содержание свободной воды уменьшалось на 3,61 % (р1 < 0,05). Показатель связанной воды восстанавливался до уровня контрольной группы и составил 16,55 % (р > 0,05). Таким образом, полученные результаты позволяют говорить о выраженном протекторном влиянии этомерзола на процессы гидратации, что проявилось, прежде всего, в усилении связывания воды макромолекулами биоколлоидов, включением ее в собственную биохимическую структуру.

На фоне применения тримина также отмечались положительные изменения со стороны водного баланса ткани головного мозга, однако в сравнении с остальными исследованными соединениями тримин в меньшей степени усиливал связывающую способность биополимеров (15,36 %) и снижал содержание свободной воды (62,26 %).

4.4. Влияние производных аминотиола на водный баланс ткани головного мозга через 7 суток после чМТ

В таблице 4 отображены результаты, полученные в ходе изучения влияния исследуемых веществ на

Группа животных Общая вода(%) Свободная вода(%) Связанная вода(%)

Контрольная (п = 14) 77,47 ± 0,10 60,94 ± 0,19 16,53 ± 0,15

ЧМТ 7 сут (п = 10) 79,19 ± 0,15 р < 0,05 63,69 ± 0,26 р < 0,05 15,50 ± 0,46 р < 0,05

Бемитил 25 мг/кг + ЧМТ 7 сут (п = 12) 78,36 ± 0,28 р < 0,05 р1 < 0,05 61,94 ± 0,20 р < 0,05 р1 < 0,05 16,38 ± 0,34 р > 0,05 р1 < 0,05

Амтизол 25 мг/кг + ЧМТ 7 сут (п = 11) 78,51 ± 0,18 р < 0,05 р1 < 0,05 61,95 ± 0,27 р < 0,05 р1 < 0,05 16,56 ± 0,21 р > 0,05 р1 < 0,05

Тримин 25 мг/кг + ЧМТ 7 сут (п = 11) 77,45 ± 0,18 р > 0,05 р1 < 0,05 61,16 ± 0,36 р > 0,05 р1 < 0,05 16,29 ± 0,30 р > 0,05 р1 < 0,05

Этомерзол 25 мг/кг + ЧМТ 7 сут (п = 10) 77,57 ± 0,35 р > 0,05 р1 < 0,05 61,31 ± 0,31 р < 0,05 р1 < 0,05 16,26 ± 0,23 р > 0,05 р1 < 0,05

Примечание. р — достоверность различий по отношению к показателям контрольной группы животных; р1 — достоверность различий по отношению к группе животных с ЧМТ 7 сут

состояние процессов гидратации мозговой ткани через 7 сут после ЧМТ

В данный посттравматический период также наблюдалось положительное влияние веществ на процессы гидратации. Бемитил и амтизол показали примерно одинаковую активность в отношении восстановления показателей гидратации мозга. На фоне их введения наблюдались изменения в соотношениях фракций воды, то есть под влиянием обоих препаратов достоверно уменьшалось содержание свободной воды (в сравнении с опытной группой животных без лечения) и увеличивалось количество связанной воды (р1 < 0,05). Содержание общей воды составило 78,36 % (бемитил) и 78,51 % (амтизол).

Этомерзол и тримин показали более выраженную и также примерно одинаковую активность в плане восстановления водного баланса мозговой ткани. Оба соединения обнаруживали тенденцию к нормализации показателей и приближение их к уровню контрольной группы животных. Так, в сравнении с опытной группой животных тримин снижал содержание свободной воды на 2,53 % (р1 < 0,05), а этомерзол — на 2,38 % (р1 < 0,05); содержание связанной воды увеличивалось соответственно на 0,79 % (р1 < 0,05) и 0,76 % (р1 < 0,05). Тримин оказывал более выраженное снижение содержания общей воды (1,73 % против 1,62 %).

Анализируя полученные результаты экспериментов, можно говорить о возможности коррекции нарушенных процессов гидратации в мозге в динамике ЧМТ производными аминотиола. Изученные соединения снижают содержание общей воды в мозге (за

счет снижения свободной фракции воды), тем самым тормозят формирование отека-набухания головного мозга в посттравматическом периоде.

Известно, что оптимальный уровень связанной воды обеспечивает адекватное функционирование биополимеров, а гидратная оболочка макромолекул выполняет защитную роль в условиях воздействия неблагоприятных факторов. В то же время количественное содержание и соотношение фракций воды оказывает влияние на трансмембранный перенос, сосудисто-тканевую и клеточную проницаемость (Фаращук Н. Ф., 1994; Грушевский В. Е., 1995; Цыганкова Г. М., 2003).

Таким образом, исследованные соединения, обладая свойством усиливать связывание воды макромолекулами биоколлоидов мозговой ткани, являются перспективной группой препаратов в качестве повышающих общую неспецифическую сопротивляемость и адаптационную способность организма при неблагоприятных воздействиях на молекулярно-клеточном уровне.

4.5. Изменение величины импеданса ткани головного мозга экспериментальных животных в динамике чМТ

Одним из перспективных методов изучения патологии ЦНС в эксперименте является биоимпедан-сометрия (БИМ), которая позволяет многократно прижизненно получать объективную информацию о течении патологического процесса и влиянии на него различных лечебных воздействий. Достоинство данного метода заключается в том, что используемые напряжения не вносят существенных изменений в физико-химические процессы, протекающие в биологических объектах, и не повреждают их (Жанайда-ров С. А., Турапин С. С., Тогандыкш Т. К., 1980).

Импеданс (полное электрическое сопротивление) — величина, определяющая соотношение между напряжением и силой переменного тока. Динамика импеданса ткани головного мозга может определяться изменением кровенаполнения органа, сопротивлением мембран клеток (нейрональных, глиальных, сосудистых, аксональных), а также качеством и количеством внеклеточной жидкости. Например, при повышении содержания внеклеточной жидкости какого-либо органа или ткани происходит уменьшение величины импеданса этой ткани (Егоров Ю. В., Кузнецова Г. Д., 1976). Таким образом, по измеренной величине импеданса ткани, в нашем случае ткани головного мозга крыс, можно судить о нарастании количества внеклеточной жидкости, то есть о динамике отека головного мозга или, наоборот, при применении адекватной коррекции патологического процесса — о купировании возникших нарушений водного баланса мозговой ткани.

■ Таблица 5. Показатели импеданса ткани головного мозга экспериментальных животных в динамике ЧМТ

С помощью описанной выше экспериментальной установки нами была измерена величина импеданса ткани головного мозга крыс в динамике ЧМТ, то есть через 1, 4 и 7 сут после ЧМТ Результаты, полученные в ходе изучения данной величины в мозговой ткани, представлены в таблице 5.

Результаты, отображенные в таблице 5, дают ясное представление об изменении (уменьшении) величины импеданса ткани головного мозга, что может быть свидетельством развивающегося отека головного мозга уже в 1 сут посттравматического периода. Величина импеданса мозговой ткани до операции (контрольная группа животных) составила 147,38 Ом, а уже через 1 сут после ЧМТ данная величина составляла 107,9 Ом (р < 0,05), что на 39,48 Ом (26,79 %) меньше значения контрольной группы. На 4 сут после ЧМТ снижение величины импеданса становилось еще более выраженным и составило 70,10 Ом. Значение импеданса в этот период уменьшилось на 35,08 % (р1 < 0,05) в сравнении с опытной группой животных 1 сут после ЧМТ и на 52,43 % (р < 0,05) в сравнении с контрольной группой животных до операции. Показатель импеданса ткани через 7 суток после ЧМТ оставался сниженным (72,26 Ом), однако наблюдалась положительная тенденция в динамике нормализации показателя, хотя различия в значениях опытных групп 4 и 7 сут после ЧМТ являлись недостоверными (р2 > 0,05).

Необходимо отметить хорошую согласованность результатов величины импеданса мозговой ткани с описанными выше показателями гидратации этой ткани в динамике ЧМТ Величина импеданса уменьшается наиболее выраженно через 4 сут после ЧМТ показатели гидратации мозга являются наиболее значимо нарушенными в этот же посттравматичес-кий период.

4.6. Влияние производных аминотиола на величину импеданса ткани головного мозга в динамике чМТ

Как видно из таблицы 6, исследованные соединения оказывали на показатели импеданса мозговой

Группа живот- ных Импеданс (Ом)

до опе- рации 1 сут ЧМТ 4 сут ЧМТ 7 сут ЧМТ

ЧМТ 147,38 ± 14,16 107,9 ± 9,11 р < 0,05 70,10 ± 8,26 р < 0,05 72,26 ± 14,85 р < 0,05

ЧМТ + Бемитил - 98,63 ± 5,98 р < 0,05 р1 > 0,05 96,14 ± 7,86 р < 0,05 р1 < 0,05 105,88 ± 3,17 р < 0,05 р1 < 0,05

ЧМТ + Амти- зол - 90,91 ± 8,9 р < 0,05 р1 > 0,05 64,10 ± 8,91 р < 0,05 р1 > 0,05 113,6 ± 13,56 р < 0,05 р1 < 0,05

ЧМТ + Тримин - 96,16 ± 4,85 р < 0,05 р1 > 0,05 102,27 ± 14,47 р < 0,05 р1 < 0,05 104,15 ± 8,32 р < 0,05 р1 < 0,05

ЧМТ + Это-мерзол - 112,15 ± 6,52 р < 0,05 р1 > 0,05 102,18 ± 8,47 р < 0,05 р1 < 0,05 108,64 ± 5,25 р < 0,05 р1 < 0,05

Примечание. р — достоверность различий по отношению к группе животных до операции; р1 — достоверность различий по отношению к группе животных с ЧМТ 1 сут; р2 — достоверность различий по отношению к группе животных с ЧМТ 4 сут

ткани значительное влияние. Однако необходимо отдельно рассмотреть воздействие амтизола на величину импеданса, так как оно несколько отличается характером влияния на данный показатель от остальных исследованных соединений. Так, препарат на 1 и 4 сут после ЧМТ не восстанавливал показатель импеданса. Если в группе животных без лечения через 4 сут после ЧМТ импеданс составил 70,10 Ом, то на фоне коррекции амтизолом показатель даже несколько уменьшился до 64,10 Ом (р1 > 0,05). Однако на 7 сут после ЧМТ наблюдалась положительная динамика на фоне применения амтизола, то есть препарат достоверно увеличивал величину импеданса, и она составила 113,6 Ом (для сравнения — в опытной группе без лечения показатель составил 72,26 Ом (р1 < 0,05).

Препараты бемитил, тримин и этомерзол с различной степенью выраженности оказывали протек-тивное воздействие, что выражалось в тенденции восстановления исходных показателей импеданса мозговой ткани.

В 1 сут после ЧМТ различия между значениями импеданса в опытных группах без лечения и группах с применением бемитила, тримина и этомерзола не были достоверными. Однако на 4 сут после ЧМТ различия были достоверны в сторону увеличения показателей импеданса, что, несомненно, свидетельствует о протекторных свойствах соединений,

о возможном противоотечном эффекте в спектре их фармакологической активности. Так, под воздейс-

Группа живот- ных Импеданс(Ом)

до операции 1 сут ЧМТ 4 сут ЧМТ 7 сут ЧМТ

ЧМТ 147,38 ± 14,16 107,9 ± 9,11 р < 0,05 70,10 ± 8,26 р < 0,05 р1 < 0,05 72,26 ± 14,85 р < 0,05 р1 < 0,05 р2 > 0,05

Примечание. р — достоверность различий по отношению к группе животных до операции; р1 — достоверность различий по отношению к группе животных с ЧМТ 1 сут; р2 — достоверность различий по отношению к группе животных с ЧМТ 4 сут

твием бемитила величина импеданса на 4 сут после ЧМТ составила 96,14 Ом, что на 37,15 % превышает значения соответствующей группы без лечения (70,10 Ом). Под влиянием тримина показатель равнялся 102,27 Ом (р1 < 0,05), а на фоне коррекции этомерзолом — 102,18 Ом (р1 < 0,05).

На 7 сут после ЧМТ сохранялась положительная динамика воздействия препаратов на величину импеданса мозговой ткани. Показатель в опытной группе без лечения составил 72,26 Ом. В опытной группе с терапией бемитилом через 7 сут после ЧМТ величина импеданса повышалась на 46,53 % (р1 < 0,05) и составила 105,88 Ом. Соединения тримин и это-мерзол показали примерно одинаковую активность в нормализации показателей и на 7 сут после ЧМТ Так, тримин восстановливал (достоверно увеличивал) показатель на 44,13 % (104,15 Ом), а этомерзол, также достоверно повышая показатель импеданса на 50,34 %, приводил величину к значению 108,64 Ом.

Анализируя результаты экспериментальных исследований, касающихся величины импеданса мозговой ткани в динамике ЧМТ, мы пришли к следующему заключению. Показатели импеданса адекватно отражают состояние процессов гидратации в головном мозге в динамике ЧМТ Снижение импеданса в посттравматический период свидетельствует о развитии отека головного мозга и согласуется с показателями содержания общей воды и ее фракций в мозговой ткани. Исследованные вещества оказывают положительное влияние на процессы гидратации биоколлоидов и водный баланс мозговой ткани в динамике ЧМТ, особенно в период 4-7 сут после ЧМТ Показатели биоимпедансометрии мозга подтверждают эффективное действие препаратов на процессы гидратации и их тормозящее влияние в отношении развития отека-набухания головного мозга в динамике посттравматического периода.

5. ВЛИЯНИЕ АНТИГИПОКСАНТОВ

на активность процессов свободнорадикального окисления В КРОВИ и мозговой ткани В ДИНАМИКЕ чМТ

5.1. Активность процессов свободнорадикального окисления в ткани головного мозга и сыворотке крови крыс в динамике чМТ

Метод хемилюминесценции, используемый нами для определения активности процессов свободнорадикального окисления (СРО) позволяет по интенсивности свечения различных биологических субстратов установить уровень СРО и его изменения при различ-

■ Таблица 7. Состояние процессов свободнорадикального окисления в мозговой ткани в динамике ЧМТ (М ± т)

Группа животных Величина светосуммы (относительные единицы) В % отношении к контролю

Контрольная(п = 7) 11230,00 ± 594,20 100

ЧМТ 1 сут (п = 7) 26672,86 ± 1372,12 р < 0,001 237,5

ЧМТ 4 сут (п = 7) 38110,00 ± 1356,97 р < 0,001 р1 < 0,05 339,4

ЧМТ 7 сут (п = 7) 24254,29 ± 1313,58 р < 0,05 р1 < 0,05 р2 < 0,05 215,6

Примечание. Достоверность различий: р — с контрольной группой; р1 — с группой Ч МТ 1 сут.; р2 — с группой ЧМТ 4 сут

ных патологических состояниях. В эксперименте с помощью этого метода можно исследовать процессы переокисления в любых органах и тканях, а также определять антиокислительные свойства различных веществ (Жданов Г Г, Нечаев В. Н., Нодель М. Л., 1989).

Для оценки состояния процессов свободнорадикального окисления в сыворотке крови и ткани головного мозга мы использовали величину светосуммы хемилюминесцентного свечения. Данный показатель рассчитывали по величине площади под кривой свечения графика, описывающего процесс определения интенсивности реакций СРО с помощью метода хемилюминесценции (см. главу 3) в относительных единицах. С помощью показателя величины светосуммы мы имели возможность судить как об интенсивности образования свободных радикалов в процессе протекания реакций свободнорадикального окисления, так и об активности антиоксидантной системы в исследуемых модельных системах. Составляющими используемых нами моделей явились биологические материалы — сыворотка крови или гомогенат ткани головного мозга, а также водорода пероксид и двухвалентное железо, играющие индуцирующую роль в реакциях свободнорадикального окисления.

Полученные результаты состояния активности процессов свободнорадикального окисления в гомогенате ткани головного мозга, выраженные в относительных единицах величины светосуммы свечения, представлены в таблице 7.

Как видно из таблицы, уже через 1 сут после нанесения животным ЧМТ наблюдалась интенсификация реакций свободнорадикального окисления. Так, в контрольной группе животных установленная величина светосуммы хемилюминесцентного свечения гомогената ткани головного мозга составила 11230,00 относительных единиц, а через 1 сут после нанесения животным ЧМТ мы наблюдали увеличение показателя на 137,5 %

■ Таблица 8. Состояние процессов свободнорадикального окисления в сыворотке крови в динамике ЧМТ (М ± т)

Группа животных Величина светосуммы (относительные единицы) В % отношении к контролю

Контрольная(п = 7) 66905,71 ± 1932,99 100

ЧМТ 1 сут (п = 7) 37192,86 ± 1012,26 р < 0,001 55,6

ЧМТ 4 сут (п = 7) 34121,43 ± 1249,81 р < 0,001 р1 < 0,05 50,9

ЧМТ 7 сут (п = 7) 50568,57 ± 969,15 р < 0,05 р1 < 0,05 р2 < 0,05 75,6

Примечание. Достоверность различий: р — с контрольной группой; р1 — с группой ЧМТ 1 сут; р2 — с группой ЧМТ 4 сут

(р < 0,05). На 4 сут после нанесения травмирующего воздействия регистрировалось еще более значительное увеличение данного показателя, и величина светосуммы составила 38110,00 относительных единиц, что на 239,4 % больше показателя контрольной группы животных (р < 0,05). Через 7 сут после ЧМТ показатель величины светосуммы достоверно снижался по сравнению с группой животных 4 сут и составил 24254,29 относительных единиц (р2 < 0,05).

Полученные результаты хорошо укладываются в описанную многими авторами «типичную картину» системного окислительного стресса, развивающуюся в ответ на травматическое воздействие и выражающуюся интенсификацией процессов липидной пероксидации как одним из многочисленных проявлений нарушенных метаболических реакций. В системе «перекисное окисление липидов — антиоксидантная система» при развитии комплекса патофизиологических реакций, запускаемых травматическим повреждением, установлено, что происходит преобладание активности первого компонента (Завалишин И. А., Захарова М. Н., 1996; Кармен Н. Б., 2001; Воскресенская О. Н и др., 2003).

Результаты исследования состояния активности ПОЛ в сыворотке крови животных в норме и после нанесения травмирующего воздействия представлены в таблице 8.

Как видно из таблицы, уже через 1 сут после нанесения травмы наблюдается угнетение хемилюминес-центного свечения, что выразилось в снижении величины светосуммы с 66905,71 относительных единиц в группе животных без травматического воздействия до 37192,86 единиц в группе животных с ЧМТ через

1 сут (р < 0,05). На 4 сут посттравматического периода угнетение свечения продолжалось до 34121,43 относительных единиц, что составило 50,9 % от груп-

Группа животных а кг га Дм Величина светосум-мы (относительные единицы) В % отношении к контролю

Контрольная (п = 7) - 11230,00 ± 594,20 100

ЧМТ 1 сут (п = 7) - 26672,86 ± 1372,12 р < 0,05 237,5

Бемитил (п = 7) 25 21695,71 ± 1085,75 р < 0,05 р1 < 0,05 193,19

Амтизол (п = 7) 25 17962,86 ± 1017,29 р < 0,05 р1 < 0,05 159,95

Этомерзол (п = 8) 25 20242,50 ± 877,37 р < 0,05 р1 < 0,05 180,25

н) ми 7) * с 25 20314,29 ± 408,11 р < 0,05 р1 < 0,05 180,89

Примечание. Достоверность различий: р — с контрольной группой; р1 — с группой ЧМТ 1 сут

пы контроля. Через 7 сут после ЧМТ установлено изменение показателя в сторону восстановления до 50568,57 относительных единиц (75,6 % от контрольной группы животных).

Полученные данные по изменению интенсивности хемилюминесцентного свечения в системах с различными биосубстратами (сыворотка крови и гомогенат ткани головного мозга), по нашему мнению, являются результатом развивающегося на фоне ЧМТ системного окислительного стресса.

5.2. Влияние производных аминотиола на активность свободнорадикального окисления в мозговой ткани крыс в динамике чМТ

Числовые значения изменений показателя величины светосуммы гомогената ткани головного мозга через 1 сут после нанесения травмы на фоне фармакологической коррекции производными аминотиола представлены в таблице 9.

Описанная выше интенсификация процессов ПОЛ, проявившаяся усилением хемилюминесцент-ного свечения, наблюдалась уже на 1 сут после ЧМТ На фоне фармакологической коррекции травматического воздействия аминотиоловыми производными получены следующие результаты.

Наиболее выраженное подавление хемилюми-несцентного свечения наблюдалось при введении амтизола в дозе 25 мг/кг. Так, препарат вызывал снижение показателя на 32,65 % (р1 < 0,05) по сравнению с группой животных, не получавших фармакотерапию аминотиоловыми производными. Препараты

Группа животных Доза мг/кг Величина светосуммы (относительные единицы) В % отношении к контролю

Контрольная (п = 7) - 11230,00 ± 594,20 100

ЧМТ 4 сут (п = 7) - 38110,00 ± 1356,97 р < 0,05 339,36

Бемитил (п = 7) 25 20278,57 ± 773,69 р < 0,05 р1 < 0,05 180,57

Амтизол (п = 7) 25 12318,57 ± 985,55 р > 0,05 р1 < 0,05 109,69

Этомерзол (п = 9) 25 13657,78 ± 658,33 р < 0,05 р1 < 0,05 121,62

Тримин (п = 7) 25 14998,43 ± 636,85 р < 0,05 р1 < 0,05 133,56

Примечание. Достоверность различий: р — с контрольной группой; р1 — с группой ЧМТ 4 сут

бемитил, этомерзол и тримин вызывали угнетение свечения гомогената мозговой ткани на 18,66 % (р1 < 0,05), 24,10 % (р1 < 0,05) и 23,84 % (р1 < 0,05) соответственно по сравнению с опытной группой животных без лечения.

В таблице 10 представлена динамика изменений активности процессов свободнорадикального окисления в гомогенате ткани головного мозга крыс на фоне применения аминотиоловых соединений на 4 сут посттравматического периода.

Наиболее высокую антиоксидантную активность в гомогенате мозговой ткани через 4 сут после ЧМТ показал, также как и на первые сутки посттравматического периода, препарат амтизол. Под воздействием этого аминотиолового соединения наблюдалось подавление свечения гомогената мозговой ткани на 67,68 % (р1 < 0,05) по сравнению с группой животных, не подвергавшихся воздействию фармакотерапии.

Этомерзол и тримин вызывали угнетение свечения гомогената ткани головного мозга и снижали значение величины светосуммы до 13913,33 и 14427,50 относительных единиц соответственно. В процентном отношении эти показатели являются сниженными по значению величины светосуммы на 64,16 % (р1 < 0,05) и 60,64 % (р1 < 0,05) по сравнению с группой без лечения. Бемитил в этот момент посттравматического периода проявлял наиболее слабую антиокислительную активность в сравнительном аспекте с остальными исследуемыми соединениями.

■ Таблица 11. Влияние аминотиоловых производных на процессы свободнорадикального окисления в ткани головного мозга крыс через 7 сут после ЧМТ (М ± т)

Группа животных Доза мг/кг Величина светосум-мы (относительные единицы) В % отношении к контролю

Контрольная (п = 7) - 11230,00 ± 594,20 100

ЧМТ 7 сут (п = 7) - 24254,29 ± 1313,58 р < 0,05 215,6

Бемитил (п = 8) 25 19825,00 ± 843,47 р < 0,05 р1 < 0,05 176,54

Амтизол (п = 8) 25 14484,29 ± 1254,23 р > 0,05 р1 < 0,05 128,98

Этомерзол (п = 9) 25 13913,33 ± 1307,25 р < 0,05 р1 < 0,05 123,89

н ) и 8) * £ 25 14427,50 ± 772,61 р < 0,05 р1 < 0,05 128,47

Примечание. Достоверность различий: р — с контрольной группой; р1 — с группой ЧМТ 7 сут

Как уже было отмечено выше, на 7 сут после ЧМТ наблюдалась тенденция к восстановлению интенсифицированных процессов свободнорадикального окисления ПОЛ и, соответственно, к снижению значения показателя величины светосуммы по сравнению с опытной группой животных без лечения через 4 сут после нанесения травматического воздействия (р2 < 0,05).

Через 7 сут после ЧМТ способность соединений угнетать чрезмерно активированные процессы ПОЛ сохранялась, причем с аналогичной тенденцией в сравнительном аспекте. Результаты этой серии экспериментов представлены в таблице 11.

Так, производные аминотиола амтизол, этомерзол и тримин снижали сохраняющуюся в этот период после травмы интенсификацию хемилюминес-центного свечения на 40,28 %, 42,64 % и 40,52 % соответственно (р1 < 0,05) в сравнении с группой животных без применения аминотиолов. Менее выраженное, но также позитивное действие оказывал бемитил.

При анализе полученных результатов ингибирования индуцированного хемилюминесцентного свечения изученными производными аминотиола на модели с таким биосубстратом, как гомогенат ткани головного мозга, становится очевидным наличие довольно высокой антиокислительной активности у всех исследованных соединений. Однако следует выделить препарат амтизол, который на всем протяжении исследованного посттравматического периода обладал высокой антиоксидантной активнос-

■ Таблица 12. Влияние аминотиоловых производных на процессы свободнорадикального окисления в сыворотке крови крыс через 1 сут после ЧМТ (М ± т)

Группа животных Доза мг/ кг Величина светосуммы (относительные единицы) В % отношении к контролю

Контрольная (п = 7) - 66905,71 ± 1932,99 100

ЧМТ 1 сут (п = 7) - 37192,86 ± 1012,26 р < 0,05 55,6

Бемитил (п = 8) 25 53062,50 ± 2968,54 р < 0,05 р1 < 0,05 79,31

Амтизол (п = 7) 25 39032,86 ± 1644,26 р < 0,05 р1 > 0,05 58,34

Этомерзол (п = 9) 25 52742,22 ± 1621,69 р < 0,05 р1 < 0,05 78,83

Тримин (п = 7) 25 49150,00 ± 690,27 р < 0,05 р1 < 0,05 73,46

Примечание. Достоверность различий: р — с контрольной группой; р1 — с группой ЧМТ 1 сут

тью, и производное тиобензимидазола этомерзол, проявляющий данную активность в мозговой ткани в наибольшей степени на 4 и 7 сут после ЧМТ

5.3. Влияние производных аминотиола на активность свободнорадикального окисления в сыворотке крови крыс в динамике чМТ

В таблице 12 представлена динамика изменений активности процессов свободнорадикального окисления в сыворотке крови экспериментальных животных через 1 сут после травматического воздействия на фоне фармакологической коррекции исследованными аминотиоловыми производными.

Как можно видеть из данных таблицы, наиболее активно восстанавливали угнетенное хемилюминесцен-тное свечение сыворотки крови животных через 1 сут после нанесения ЧМТ производные тиобензимизазо-ла бемитил и этомерзол. Так, например, при применении бемитила происходило достоверное увеличение показателя величины светосуммы на 42,67 %, а при применении этомерзола на 41,81 % соответственно по сравнению с травмированными животными, не получавшими фармакотерапию антигипоксантами.

Несколько более слабую активность продемонстрировали соединения тримин и особенно амтизол. Так, на фоне введения опытным животным амтизола прирост изучаемого показателя хемилюминесценции составил всего 4,95 % (р1 > 0,05), а на фоне применения тримина — 32,15 % (р1 < 0,05). Однако суммарная величина показателя достоверно отличалась от значений контрольной группы животных (79,31 % и 73,46 % по отношению к контрольной группе, р < 0,05).

Группа животных Доза мг/кг Величина свето-суммы (относительные единицы) В % отношении к контролю

Контрольная (п = 7) - 66905,71 ± 1932,99 100

ЧМТ 1 сут (п = 7) - 34121,43 ± 1249,81 р < 0,05 50,9

Бемитил (п = 7) 25 59355,71 ± 3035,52 р < 0,05 р1 < 0,05 88,72

Амтизол (п = 10) 25 51830,00 ± 2500,73 р < 0,05 р1 > 0,05 77,47

Этомерзол (п = 10) 25 60050,00 ± 1178,01 р < 0,05 р1 < 0,05 89,75

н ) и 8) р (п Т( 25 53347,50 ± 862,28 р < 0,05 р1 < 0,05 79,74

Примечание. Достоверность различий: р — с контрольной группой; р1 — с группой ЧМТ 4 сут.

Как уже было отмечено ранее, спустя 4 сут после ЧМТ наблюдалось наиболее выраженное угнетение свечения в модельной системе с сывороткой крови. На фоне фармакологической коррекции ЧМТ амино-тиоловыми производными в этот временной период были получены следующие результаты показателя величины светосуммы (табл. 13). Наилучшее восстанав-ление значения данного показателя через указанный временной интервал после нанесения животным ЧМТ наблюдали под воздействием соединенений бемитила и этомерзола, что подобно их активности через предыдущий временной интервал (1 сут после ЧМТ). На их фоне происходило увеличение показателя на 73,95 % (бемитил, р1 < 0,05) и на 75,99 % (этомерзол, р1 < 0,05) по сравнению с опытной группой без лечения.

Амтизол и тримин проявили, также как и в предыдущий период ЧМТ (через 1 сут), более слабую антиоксидантную активность в сравнительном аспекте с бемитилом и этомерзолом. Однако по отношению к контролю отмечено достоверное отличие. Амтизол изменял величину показателя до 77,47 %, а вещество тримин до 79,74 % по отношению к контролю.

В предыдущих сериях опытов было отмечено, что в течение посттравматического периода на 7 сут травмы наблюдалась тенденция к нормализации показателя СРО. Однако через данный временной интервал значение показателя светосуммы свечения сыворотки крови сохранялось достоверно сниженным по сравнению с контрольной группой.

В таблице 14 отражена динамика изменений активности процессов СРО через 7 сут после ЧМТ на фоне применения исследуемых веществ.

Группа животных Доза мг/кг Величина светосуммы (относительные единицы) В % отношении к контролю

Контрольная (п = 7) - 66905,71 ± 1932,99 100

ЧМТ 1 сут (п = 7) - 50568,57 ± 969,15 р < 0,05 75,6

Бемитил (п = 7) 25 59214,29 ± 3247,28 р < 0,05 р1 < 0,05 88,50

Амтизол (п = 8) 25 51130,00 ± 1229,86 р < 0,05 р1 > 0,05 76,42

Этомерзол (п = 8) 25 59543,75 ± 1612,83 р < 0,05 р1 < 0,05 88,99

Тримин (п = 7) 25 54960,00 ± 1029,71 р < 0,05 р1 < 0,05 82,15

Примечание. Достоверность различий: р — с контрольной группой; р1 — с группой ЧМТ 7 сут

Как следует из таблицы 14, производные аминоти-ола изменяют активность процессов СРО в сыворотке крови опытных животных и спустя 7 сут после ЧМТ Наибольшую антиоксидантную активность в системе с сывороткой крови в этот период ЧМТ проявляли беми-тил и этомерзол, которые восстанавливали угнетенное свечение на 17,10 % и 17,49 % соответственно (сравнение с группой травмированных животных без фармакотерапии, р1 < 0,05 для обоих соединений). Суммарный показатель светосуммы составлял 88,50 % и 88,99 % (для бемитила и этомерзола соответственно, р < 0,05). Под воздействием амтизола и тримина, показавших через данный временной интервал слабую антиокис-лительную активность, суммарное значение показателя достоверно отличалось от контроля в обоих случаях (76,42 % и 82,15 % соответственно, р < 0,05).

Анализируя полученные данные по результатам экспериментов с изучением активности СРО в динамике ЧМТ, можно говорить с достаточной долей уверенности о наличии у всех изученных соединений аминотио-лового ряда антиокислительных свойств. В системе с сывороткой крови можно выделить два аминотиоловых соединения — бемитил и этомерзол, обладающие способностью к стабилизации активированных быст-ропротекающих свободнорадикальных патологических реакций, перекисные продукты которых являются универсальным повреждающим фактором.

Таким образом, антиоксидантная коррекция ами-нотиолами избыточной активации процессов пере-кисного окисления в динамике ЧМТ может оказаться перспективной в плане торможения различных патологических изменений в организме, возникающих на фоне травматического воздействия.

6. влияние производных аминотиола

НА ПОТРЕБЛЕНИЕ КИСЛОРОДА КРыСАМИ в динамике черепно-мозговой травмы

6.1 Влияние производных аминотиола на динамику потребления кислорода интактными крысами

Потребление кислорода является одним из основных показателей, отражающих интенсивность основного обмена, а также уровень энергетических затрат. Так как интенсивность энергетического обмена значительно варьирует и зависит от многих факторов, для сравнения энергетических затрат у людей введена условная стандартная величина — основной обмен (обмен веществ в состоянии покоя). Для животных принято говорить о величине стандартного энергетического обмена, то есть о величине обмена, определенного в строго контролируемых стандартных условиях. Стандартным обменом называют потребление кислорода, измеренное при минимальной мышечной активности (Проссер Л., Браун Ф., 1967; Евсеев А. В. и др., 2005; Левченкова О. С., 2006).

Несмотря на то что уровень потребления кислорода животными зависит от температуры, времени года, времени суток, от активности, питания животного, его размеров, стадии жизненного цикла, его снабжения кислородом перед опытом, генетических особенностей, мы постарались стандартизировать условия проведения экспериментов. Снижения активности животных добивались затемнением, тишиной, привыканием к камере, в которой осуществлялось исследование «основного обмена».

В процессе обмена веществ сложные органические соединения с большим содержанием энергии превращаются в результате окислительных процессов в менее сложные вещества, при этом происходит освобождение энергии, которая переходит из одного вида в другой. В конечном итоге все виды энергии переходят в тепловую. Так как общее количество энергии в конечном счете не зависит от промежуточных стадий ее превращения, то общие энергетические затраты организма можно точно определить по количеству тепла, выделенного организмом во внешнюю среду. Следовательно, освобождающаяся в организме энергия может быть определена и выражена в единицах тепла — калориях, а методы определения количества образовавшейся энергии в организме называются калориметрическими. В качестве основной единицы энергии принят джоуль (Дж): 1 ккал равна 4,19 кДж (Проссер Л., Браун Ф., 1967).

В нашей работе для определения стандартного энергетического обмена крыс применялся метод калориметрии (метод Крога) с использованием данных непрямого газового анализа. Метод основан на

■ Таблица 15. Влияние производных аминотиола на потребление кислорода и стандартный энергетический обмен интактных животных через 1 ч после введения соединений (М ± т, п = 10)

■ Таблица 16. Влияние производных аминотиола на потребление кислорода и стандартный энергетический обмен интактных животных через 3 ч после введения соединений (М ± т, п = 10)

Группа животных Потребление кислорода крысами, мл/мин/100 г массы тела Величина энерго- затрат, ккал/сут/кг

1 час после введения препарата % отношение к контролю

Контроль (до введения бемитила) 3,06 ± 0,08 100 213,71

+ бемитил 25 мг/кг 2,84 ± 0,07* 92,81 198,35*

Контроль (до введения амтизола) 3,02 ± 0,09 100 210,92

+ амтизол 25 мг/кг 2,76 ± 0,05* 91,39 192,76*

Контроль (до введения этомерзола) 3,00 ± 0,03 100 209,52

+ этомерзол 25 мг/кг 2,72 ± 0,03* 90,67 189,27*

Контроль (до введения тримина) 3,01 ± 0,03 100 210,22

+ тримин 25 мг/кг 2,78 ± 0,05* 92,36 194,16*

Примечание. * р < 0,05 по отношению к показателям соответствующей контрольной группы животных

Группа животных Потребление кислорода крысами, мл/мин/100 г массы тела Величина энергозатрат, ккал/ сут/кг

3 часа после введения препарата % отношение к контролю

Контроль (до введения бемитила) 3,06 ± 0,08 100 213,71

+ бемитил 25 мг/кг 2,35 ± 0,08* 76,80 164,12*

Контроль (до введения амтизола) 3,02 ± 0,09 100 210,92

+ амтизол 25 мг/кг 2,42 ± 0,03* 80,13 169,01*

Контроль (до введения этомерзола) 3,00 ± 0,03 100 209,52

+ этомерзол 25 мг/кг 2,45 ± 0,03* 81,67 171,11*

Контроль (до введения тримина) 3,01 ± 0,03 100 210,22

+ тримин 25 мг/кг 2,48 ± 0,01* 82,39 173,20*

Примечание. * р < 0,05 по отношению к показателям соответствующей контрольной группы животных

определении только количества поглощенного кислорода, умножив которое на средний калорический эквивалент кислорода (4,85 ккал), можно определить количество образовавшегося тепла, оценив, таким образом, уровень энергетических затрат организма.

Мы исследовали потребление кислорода крысами до введения аминотиоловых производных (контрольные группы животных), а также в динамике после введения спустя 1 и 3 ч, 1, 4 и 7 суток. Вещества вводили 1 раз в сут в дозе 25 мг/кг. При курсовом введении препаратов последняя инъекция проводилась за 30 мин до исследования потребления кислорода животными.

Как видно из таблиц 15-19, показатели потребления кислорода в контрольных группах животных (до введения веществ) практически не различались между собой и составили 3,06 мл/мин на 100 г массы тела (до введения бемитила), 3,02 мл/мин на 100 г массы тела (до введения амтизола), 3,00 мл/мин на 100 г массы тела (до введения этомерзола), 3,01 мл/мин на 100 г массы тела (до введения тримина). Не различались в контрольных группах животных и показатели стандартного энергетического обмена. Полученные нами результаты полностью согласуются с данными литературы (Проссер Л., Браун Ф., 1967; Шугаев А. В., 1984; Евсеев А. В. и соавт., 2008).

Как видно из таблицы 15, спустя 1 ч после введения соединений наблюдалось достоверное снижение потребления кислорода крысами по сравнению с контрольными значениями. Так, под воздействием

бемитила, амтизола, этомерзола и тримина данный показатель уменьшался на 7,19 %, 8,61 %, 9,33 % и 7,64 % соответственно.

Через 3 ч полученные результаты потребления кислорода были еще меньшими, чем показатели 1 ч (табл. 16). Так, бемитил снижал показатель на 23,20 % (р < 0,05), амтизол — на 19,87 % (р < 0,05), этомерзол — на 18,33 % (р < 0,05), тримин — на 17,61 % (р < 0,05).

Спустя 1, 4 и 7 сут после первого введения веществ способность всех исследованных аминотиоловых соединений снижать количество потребленного кислорода животными сохранялась, что хорошо видно из таблиц 17-19. В то же время необходимо отметить, что наилучшей способностью снижать потребление кислорода обладал бемитил спустя 1 сут (75,16 % по отношению к контролю), спустя 4 сут (80,72 % по отношению к контролю) и спустя 7 сут (81,37 % по отношению к контролю).

Подсчитав величину энергозатрат (ккал/сут/кг) животных контрольных групп, а также групп с применением аминотиоловых производных (табл. 15-19) и сравнив полученные результаты, мы убедились в способности соединений переводить энергетический обмен животных на более низкий уровень и, таким образом, снижать кислородный запрос организма.

6.2. Потребление кислорода опытными крысами в динамике чМТ

После изучения потребления кислорода и стандартного энергетического обмена интактными

■ Таблица 17. Влияние производных аминотиола на потребление кислорода и стандартный энергетический обмен интактных животных через 1 сут после начала введения соединений (М ± т, п = 10)

■ Таблица 18. Влияние производных аминотиола на потребление кислорода и стандартный энергетический обмен интактных животных через 4 сут после начала введения соединений (М ± т, п = 10)

Группа животных Потребление кислорода крысами, мл/мин/100 г массы тела Величина энерго- затрат, ккал/сут/ кг

1 сутки введения препарата % отношение к контролю

Контроль (до введения бемитила) 3,06 ± 0,08 100 213,71

+ бемитил 25 мг/кг 2,30 ± 0,04* 75,16 160,63*

Контроль (до введения амтизола) 3,02 ± 0,09 100 210,92

+ амтизол 25 мг/кг 2,57 ± 0,03* 85,10 179,49*

Контроль (до введения этомерзола) 3,00 ± 0,03 100 209,52

+ этомерзол 25 мг/кг 2,47 ± 0,02* 82,33 172,50*

Контроль (до введения тримина) 3,01 ± 0,03 100 210,22

+ тримин 25 мг/кг 2,59 ± 0,04* 86,05 180,89*

Примечание. * р < 0,05 по отношению к показателям соответствующей контрольной группы животных

Группа животных Потребление кислорода крысами, мл/мин/100 г массы тела Величина энерго- затрат, ккал/сут/ кг

4 сутки после введения препарата % отношение к контролю

Контроль (до введения бемитила) 3,06 ± 0,08 100 213,71

+ бемитил 25 мг/кг 2,47 ± 0,04* 80,72 172,50*

Контроль (до введения амтизола) 3,02 ± 0,09 100 210,92

+ амтизол 25 мг/кг 2,61 ± 0,05* 86,42 182,28*

Контроль (до введения этомерзола) 3,00 ± 0,03 100 209,52

+ этомерзол 25 мг/кг 2,61 ± 0,04* 87,00 182,28*

Контроль (до введения тримина) 3,01 ± 0,03 100 210,22

+ тримин 25 мг/кг 2,70 ± 0,04* 89,70 188,57*

Примечание. * р < 0,05 по отношению к показателям соответствующей контрольной группы животных

■ Таблица 19. Влияние производных аминотиола на потребление кислорода и стандартный энергетический обмен интактных животных через 7 сут после начала введения соединений (М ± т, п = 10)

Группа животных Потребление кислорода крысами, мл/мин/100 г массы тела Величина энерго- затрат, ккал/сут/ кг

7 сутки после введения препарата % отношение к контролю

Контроль (до введения бемитила) 3,06 ± 0,08 100 213,71

+ бемитил 25 мг/кг 2,49 ± 0,03* 81,37 173,90*

Контроль (до введения амтизола) 3,02 ± 0,09 100 210,92

+ амтизол 25 мг/кг 2,68 ± 0,05* 88,74 187,17*

Контроль (до введения этомерзола) 3,00 ± 0,03 100 209,52

+ этомерзол 25 мг/кг 2,65 ± 0,05* 88,33 185,08*

Контроль (до введения тримина) 3,01 ± 0,03 100 210,22

+ тримин 25 мг/кг 2,74 ± 0,04* 91,03 191,36*

Примечание. * р < 0,05 по отношению к показателям соответствующей контрольной группы животных

животными, мы исследовали эти показатели у опытных крыс до нанесения травмирующего воздействия, а затем в динамике посттравматическо-го периода через 1, 3 ч и 1, 4 и 7 сут после ЧМТ Были получены следующие результаты, которые представлены в таблице 20.

■ Таблица 20. Потребление кислорода опытными крысами в динамике ЧМТ (М ± т)

Время измерения Потребление кислорода, мл/мин/100 г массы тела % к контролю Величина энергозатрат, ккал/ сут/кг

Контроль (п = 10) 2,95 ± 0,14 100 206,03

1 ч после ЧМТ (п = 10) 2,73 ± 0,12 р > 0,05 92,54 190,66

3 ч после ЧМТ (п = 10) 2,38 ± 0,13 р < 0,05 80,68 166,22

1 сут после ЧМТ (п = 10) 2,56 ± 0,13 р < 0,05 86,78 178,79

4 сут после ЧМТ (п = 10) 3,30 ± 0,11 р < 0,05 111,86 230,47

7 сут после ЧМТ (п = 10) 3,19 ± 0,10 р > 0,05 108,14 222,79

Примечание. р — достоверность различий по отношению к показателям контрольной группы животных

Как видно из таблицы, через 1, 3 ч и 1 сут после ЧМТ наблюдалось снижение потребления кислорода, и различия со значениями показателя контрольной группы животных были достоверными для этих групп животных (р < 0,05, кроме показателей для группы 1 ч после ЧМТ). Так, через 1 ч после травматического воздействия количество потребленного кислорода снижалось на 7,46 %, через 3 ч — на 19,32 %. Наблюдаемое снижение показателя через 3 ч после ЧМТ явилось наиболее выраженным в течение исследованного нами посттравматического периода.

В проведенных ранее клинических исследованиях было установлено, что в посттравматичес-кий период у людей в 1 сут после ЧМТ снижается потребление кислорода (Тарелкина М. Н., 1975; Эвелева Н. В. и др., 1989). Исследователями был сделан вывод о том, что количество потребленного кислорода отражает тяжесть травматического шока, так как по мере усугубления процесса снижалось потребление кислорода. Авторы предполагают, что в основе гипоксии при ЧМТ лежат не нарушения внешнего дыхания, а другие причины, приводящие к ограничению потребления кислорода тканями, что могло быть обусловлено уменьшением утилизации кислорода из крови, нарушением адекватного транспорта кислорода тканями и другими причинами.

Однако через 4 и 7 сут после ЧМТ наблюдалось увеличение количества потребляемого кислорода животными по сравнению с группой контроля (р < 0,05 для группы 4 сут после ЧМТ). Через 4 сут после ЧМТ значение показателя потребления кислорода крысами составило 3,30 мл/мин/ 100 г массы тела, что превышало значение контрольной группы на 11,86 % (р < 0,05). Через 7 сут после ЧМТ количество потребленного кислорода составило 3,19 мл/мин/ 100 г массы тела, что, как уже было замечено выше, превышало показатель контроля на 8,14 % (р > 0,05).

Увеличение потребления кислорода животными на 4 и 7 сут после ЧМТ по сравнению с исходным значением предположительно можно объяснить компенсаторными реакциями, возникающими в ответ на гипоксию тканей, недостаточность их кислородо-обеспечения (Тарелкина М. Н., 1975).

Оценивая изменения рассчитанного стандартного энергетического обмена у крыс в динамике ЧМТ можно предполагать о снижении величины энергозатрат в течение первых суток посттравматического периода и повышенном уровне энергетического обмена, зафиксированного через 4 и 7 сут после травматического воздействия.

Таким образом, при ЧМТ изменяется динамика потребления кислорода экспериментальными животными, причем в различные моменты посттравматического периода наблюдаются разнонаправленные колебания величины исследованного показателя, с помощью которого мы можем судить и о состоянии энергетического обмена животных.

6.3. Потребление кислорода животными в динамике чМТ на фоне фармакологической коррекции производными аминотиола

Изучив влияние аминотиоловых соединений на потребление кислорода интактными животными, а также динамику потребления кислорода при ЧМТ было логично проследить изменение этого количес-

твенного показателя в динамике ЧМТ на фоне фармакотерапии аминотиолами.

Бемитил достоверно (по сравнению с контролем и группами животных без лечения) снижал количество потребленного кислорода на протяжении всего изученного посттравматического периода (табл. 21). Причем наиболее выраженное уменьшение этой величины наблюдалось через 3 ч после ЧМТ (потребление кислорода составило 65,76 % по отношению к контролю и 81,51 % по отношению к группе животных, не подвергавшихся фармакотерапии). Как было отмечено ранее, через 4 и 7 сут после ЧМТ наблюдалось достоверное увеличение потребления кислорода животными в сравнении с контролем. Однако на фоне применения бемитила в данные временные интервалы посттравматического периода отмечено достоверное снижение этого показателя (по сравнению с контролем и группами животных без лечения). Причем на 7 сут посттравматического периода на фоне бемитила интенсивность энергетического обмена практически полностью восстанавливалась.

Через 1 и 3 ч после ЧМТ на фоне воздействия амтизолом (табл. 22) установлены значения количества потребления кислорода животными 2,11 и 1,92 мл/мин/ 100 г массы тела, что на 28,47 % (р < 0,05) и 34,92 % (р < 0,05) соответственно меньше контрольных значений. Из таблицы 22 видно, что влияние амтизола на потребление кислорода в другие временные интервалы посттравматического периода проявлялось способностью препарата снижать этот показатель и, следовательно, переводить энергетический обмен на более низкий уровень по сравнению с зафиксированными данными потребления кислорода у группы контрольных животных и опытных животных без лечения.

При анализе результатов влияния этомерзола и тримина на количество потребляемого кислорода крысами в динамике ЧМТ прослеживается описанная выше тенденция уменьшения потребления кислорода на всем протяжении исследованного посттравматического периода на фоне применения аминотиолов (табл. 23 и 24). Причем данной способностью обладали все исследованные вещества с примерно одинаковой степенью выраженности этого свойства.

Таким образом, приведенные экспериментальные данные, полученные при изучении влияния аминотиоловых производных на общее потребление кислорода интактными животными, а также животными, подвергшимися ЧМТ, свидетельствуют о способности исследованных веществ, снижая величину стандартного энергетического обмена животных, ослаблять развитие энергодефицита в условиях гипоксиии, сопровождающей посттрав-матический период.

■ Таблица 21. Влияние бемитила (25 мг/кг) на потребление кислорода крысами в динамике ЧМТ (М ± т)

Время измере- ния Потребление кислорода, мл/мин/ 100 г массы тела % к контролю (на фоне бемитила) Величина энерго- затрат, ккал/сут/кг

без фармакотерапии на фоне бемитила

Контроль 2,95 ± 0,14 - 100 206,03

1 ч после ЧМТ (П = 9) 2,73 ± 0,12 р > 0,05 2,26 ± 0,07 р < 0,05 р1 < 0,05 76,61 157,84

3 ч после ЧМТ (п = 9) 2,38 ± 0,13 р < 0,05 1,94 ± 0,08 р < 0,05 р1 < 0,05 65,76 135,49

1 сут после ЧМТ (п = 9) 2,56 ± 0,13 р < 0,05 2,25 ± 0,04 р < 0,05 р1 < 0,05 76,27 157,14

4 сут после ЧМТ (п = 9) 3,30 ± 0,11 р < 0,05 2,55 ± 0,05 р < 0,05 р1 < 0,05 86,44 178,09

7 сут после ЧМТ (п = 9) 3,19 ± 0,10 р > 0,05 2,82 ± 0,05 р > 0,05 р1 < 0,05 95,59 196,95

Примечание. р — достоверность различий по отношению к показателям контрольной группы животных; р1 — достоверность различий по отношению к соответствующей группе с ЧМТ без лечения

■ Таблица 23. Влияние этомерзола (25 мг/кг) на потребление кислорода крысами в динамике ЧМТ (М ± т)

Время измере- ния Потребление кислорода, мл/мин/ 100 г массы тела % к контролю (на фоне бемитила) Величина энергозатрат, ккал/ сут/кг

без фар-макотера-пии на фоне этомер-зола

Контроль 2,95 ± 0,14 - 100 206,03

1 ч после ЧМТ (п = 9) 2,73 ± 0,12 р > 0,05 2,10 ± 0,05 р < 0,05 р1 < 0,05 71,19 146,67

3 ч после ЧМТ (п = 9) 2,38 ± 0,13 р < 0,05 2,09 ± 0,05 р < 0,05 р1 < 0,05 70,85 145,97

1 сут после ЧМТ (п = 9) 2,56 ± 0,13 р < 0,05 2,13 ± 0,04 р < 0,05 р1 < 0,05 72,20 148,76

4 сут после ЧМТ (п = 9) 3,30 ± 0,11 р < 0,05 2,58 ± 0,03 р < 0,05 р1 < 0,05 87,46 180,19

7 сут после ЧМТ (п = 9) 3,19 ± 0,10 р > 0,05 2,66 ± 0,04 р < 0,05 р1 < 0,05 90,17 185,77

Примечание. р — достоверность различий по отношению к показателям контрольной группы животных; р1 — достоверность различий по отношению к соответствующей группе с ЧМТ без лечения

■ Таблица 22. Влияние амтизола (25 мг/кг) на потребление кислорода крысами в динамике ЧМТ (М ± т)

Время измере- ния Потребление кислорода, мл/мин/ 100 г массы тела % к контролю (на фоне бемитила) Величина энергозатрат, ккал/ сут/кг

без фар-макотера-пии на фоне амтизола

Контроль 2,95 ± 0,14 - 100 206,03

1 ч после ЧМТ (п = 9) 2,73 ± 0,12 р > 0,05 2,11 ± 0,02 р < 0,05 71,53 147,36

3 ч после ЧМТ (п = 9) 2,38 ± 0,13 р < 0,05 1,92 ± 0,04 р < 0,05 р1 < 0,05 65,08 134,09

1 сут после ЧМТ (п = 9) 2,56 ± 0,13 р < 0,05 2,19 ± 0,03 р < 0,05 р1 < 0,05 74,24 152,95

4 сут после ЧМТ (п = 9) 3,30 ± 0,11 р < 0,05 2,42 ± 0,05 р < 0,05 р1 < 0,05 82,03 169,01

7 сут после ЧМТ (п = 9) 3,19 ± 0,10 р > 0,05 2,69 ± 0,03 р < 0,05 р1 < 0,05 91,19 187,87

Примечание. р — достоверность различий по отношению к показателям контрольной группы животных; р1 — достоверность различий по отношению к соответствующей группе с ЧМТ без лечения

■ Таблица 24. Влияние тримина (25 мг/кг) на потребление кислорода крысами в динамике ЧМТ (М ± т)

Время измере- ния Потребление кислорода, мл/мин/100 г массы тела % к контролю (на фоне бемитила) Величина энерго- затрат, ккал/сут/кг

без фар-макотера-пии на фоне тримина

Контроль 2,95 ± 0,14 - 100 206,03

1 ч после ЧМТ (п = 9) 2,73 ± 0,12 р > 0,05 2,27 ± 0,05 р < 0,05 р1 < 0,05 76,95 158,54

3 ч после ЧМТ (п = 9) 2,38 ± 0,13 р < 0,05 2,13 ± 0,03 р < 0,05 р1>0,05 72,20 148,76

1 сут после ЧМТ (п = 9) 2,56 ± 0,13 р < 0,05 2,30 ± 0,04 р < 0,05 р1>0,05 77,97 157,14

4 сут после ЧМТ (п = 9) 3,30 ± 0,11 р < 0,05 2,63 ± 0,04 р < 0,05 р1 < 0,05 89,15 183,68

7 сут после ЧМТ (п = 9) 3,19 ± 0,10 р > 0,05 2,82 ± 0,05 р>0,05 р1 < 0,05 95,59 196,95

Примечание. р — достоверность различий по отношению к показателям контрольной группы животных; р1 — достоверность различий по отношению к соответствующей группе с ЧМТ без лечения

7. фармакологическая коррекция последствий черепно-мозговой травмы антигипоксантами

ЧМТ признается одной из самых важных медицинских и социальных проблем современного здравоохранения. Ее актуальность определяется патофизиологическими и биоэнергетическими изменениями, сопровождающими травматическое повреждение, и зачастую приводящими к необратимым и летальным осложнениям (Лихтерман Л. Б., 2000).

Ликвидация гипоксии мозговой ткани — важная составляющая лечебных мероприятий по борьбе с отеком-набуханием головного мозга, одним из самых грозных осложнений ЧМТ Именно поэтому вполне закономерным является применение в составе комплексной фармакотерапии ЧМТ соединений, проти-вогипоксическая направленность действия которых является достаточно выраженной.

Вещества аминотиолового ряда амтизол, тримин, бемитил и этомерзол, как представители класса ан-тигипоксантов, сочетают в себе основные свойства данного класса. Однако до сих пор остается недостаточно изученным ряд аспектов фармакодинамики и применения этой фармакологической группы в условиях формирования травматического отека мозга.

Изложенное выше явилось основанием для проведения данной экспериментальной работы, где в сравнительном аспекте изучена способность амино-тиоловых производных корригировать метаболические нарушения в динамике ЧМТ В качестве критериев оценки посттравматических метаболических изменений нами исследованы показатели состояния процессов гидратации мозговой ткани (содержание общей воды и ее фракций), показатели активности процессов свободнорадикального окисления сыворотки крови и ткани головного мозга, а также один из показателей интенсивности энергетического обмена — количество потребляемого кислорода животными.

Вода является наиболее важным компонентом тканей животных и растений, той средой, в которой протекают все биохимические реакции и, одновременно, участником метаболизма веществ в организме. Особенности структуры воды обуславливают ее непосредственное участие в формировании биологически активной структуры биополимеров и различных надмолекулярных образований, и в то же время вода играет значительную роль в самих процессах функционирования биологических макромолекул (Фаращук Н. Ф., Рахманин Ю. А., 2004).

Существует современное представление о воде как гетерогенной системе, состоящей из жидкой (свободной) и структурированной (связанной) фракций. Связанную воду определяют как воду, входящую в со-

став гидратной оболочки макромолекулы, и способную измеримым образом оказывать влияние на макромолекулу (или на которую влияет макромолекула) в результате чего меняются ее свойства и она приобретает особую структуру. Свободная вода представляет ту часть воды, которая не ассоциирована с макромолекулами и сохраняет все свойства чистой воды.

Соотношение свободной и связанной воды в органах и тканях меняется как при физиологических процессах, так и при различных патологических состояниях. Повышение степени гидратации биополимеров (увеличение содержания связанной фракции воды) является неспецифической приспособительной реакцией организма в ответ на изменившиеся условия его существования (Фаращук Н. Ф., 2007). Структурированная водная оболочка биополимеров, образующаяся в результате физико-химического процесса гидратации, выполняет защитную функцию и представляет собой барьер на молекулярном уровне на пути воздействия различных внешних и эндогенных воздействий. В процессе адаптации в результате мобилизации функциональных резервов в организме происходят специфические физиологические, гормональные и биохимические изменения, которые в конечном итоге приводят к универсальной реакции неспецифического характера — количественному и структурному изменению гидратной оболочки макромолекул и субмолекулярных образований, что повышает их устойчивость к воздействию повреждающего фактора. Так, формирование материальной основы долговременной адаптации, сопряженное с изменениями процессов гидратации, в конечном итоге приведет к повышению содержания структурированной воды, связанной с биологическими субстратами (Ро-моданов А. П., Сергиенко Т. Н, 1987; Цыганкова Г. М., 2005; Фаращук Н. Ф., 2007).

При изучении состояния водного баланса мозговой ткани в динамике ЧМТ нами было отмечено, что травматическое повреждение (экспериментальная ЧМТ) уже через 1 сут после ЧМТ вызывает нарушение процессов гидратации мозговой ткани, что проявляется гипергидратацией ткани (увеличением содержания общей воды), а также перераспределением фракций воды в сторону увеличения свободной воды и снижения количества связанной воды. Через 4 сут после травмы количество общей и свободной воды продолжало увеличиваться, а содержание связанной воды — уменьшаться. В этот посттравматический период определялось наиболее выраженное изменение уровня общей воды, а также фракций воды. Через 7 сут после травматического воздействия наблюдалась обратная динамика изменений показателей общей воды и ее фракций, то есть уменьшение общей и свободной воды, и повышение количества связанной воды (по сравнению с показателями груп-

пы животных через 4 сут после ЧМТ), однако все три показателя ещё существенно отличались от таковых значений контрольной группы. Полученные нами данные хорошо согласуются с результатами, ранее установленными другими авторами (Ковалева Л. А., 1997; Кулагин К. Н., 2005).

Приведенные изменения показателей общей воды и ее фракций в ткани головного мозга животных в динамике ЧМТ следует рассматривать как развитие травматического ОНГМ. При этом ОНГМ формируется уже через 24 ч, достигает максимального развития через 4 сут после ЧМТ, а спустя 7 сут наступает его обратное развитие. Снижение количества связанной воды в первые четверо суток после травмы можно рассматривать как проявление формирующихся процессов дезадаптации системы, а увеличение этого показателя через 7 сут после ЧМТ — как физиологическую меру защиты, связанную с развитием адаптационных механизмов.

Под влиянием исследованных соединений (беми-тила, амтизола, тримина и этомерзола) наблюдалась положительная динамика состояния процессов гидратации, которая выражалась в уменьшении содержания общей воды, снижении количества свободной воды и повышении связанной фракции воды. Изученные вещества с различной степенью выраженности обладали этой способностью. Так, способность восстанавливать соотношение структурных фракций воды наблюдалась у этомерзола на всем протяжении посттравматического периода. С 4 сут посттравма-тического периода введение всех исследованных соединений вносило значимые позитивные сдвиги в водный баланс. Можно отметить неодинаковое влияние соединений на свободную и связанную фракции воды. Так, бемитил и амтизол наиболее выраженно восстанавливали содержание связанной воды. Это-мерзол и тримин оказывали более выраженное снижение содержания свободной воды.

Таким образом, принимая во внимание вышеизложенное, а также современные представления о структурных фракциях воды, их роли в процессах адаптации и способности отражать функциональное состояние организма на молекулярно-клеточном уровне, мы можем предположительно объяснить способность аминотиоловых производных оказывать корригирующее влияние на соотношение структурных фракций воды. Обладая мембранотропностью (Зарубина И. В, Шабанов П. Д., 2005), соединения способны путем взаимодействия с гидратной оболочкой биомакромолекул увеличивать прочность связывания воды белками биополимеров, восстанавливать белок-липидные взаимодействия, в конечном итоге восстанавливая структурную целостность и функциональную активность клеточных мембран, повышая количество структурированной фракции воды.

В дополнение к определению содержания общей воды и соотношения ее структурных фракций, о состоянии водного баланса мозга можно судить по величине импеданса мозговой ткани в динамике ЧМТ и на фоне фармакологической коррекции исследуемыми соединениями.

Импеданс (полное электрическое сопротивление) — величина, определяющая соотношение между напряжением и силой переменного тока. Динамика импеданса ткани головного мозга может определяться изменением кровенаполнения органа, сопротивлением мембран клеток (нейрональных, глиальных, сосудистых, аксональных), а также качеством и количеством внеклеточной жидкости. Например, при повышении содержания внеклеточной жидкости в каком-либо органе или ткани происходит уменьшение величины импеданса этой ткани. Таким образом, по измеренной величине импеданса ткани, в нашем случае ткани головного мозга крыс, можно судить о нарастании количества внеклеточной жидкости, то есть о возможном течении отека головного мозга или, наоборот, при применении адекватной коррекции патологического процесса о купировании возникших нарушений водного баланса мозговой ткани (Жанайдаров С. А., Турапин С. Л., Тогандыкш Т. К., 1980).

При патологических процессах в тканях происходит изменение их электрических свойств: увеличивается проницаемость мембран и, как следствие, увеличиваются ионные потоки и, следовательно, ослабляется эффект поляризации границ раздела. Это приводит к падению сопротивления и емкости на низких частотах, а следовательно, и импеданса биологической ткани.

К концу 1 сут посттравматического периода наблюдалось изменение (уменьшение) величины импеданса ткани головного мозга, что может быть свидетельством развивающегося отека головного мозга уже в 1 сут после ЧМТ. Через 4 сут после ЧМТ снижение величины импеданса становилось еще более выраженным. Показатель импеданса ткани через 7 сут после ЧМТ оставался сниженным, хотя отмечалась тенденция к нормализации показателя. Следует отметить хорошую согласованность результатов величины импеданса мозговой ткани с описанными выше показателями гидратации в динамике ЧМТ. Величина импеданса уменьшается наиболее выражено через 4 сут после ЧМТ, в этот же посттравматический период отмечены наиболее выраженные нарушения в состоянии процессов гидратации мозга.

На фоне действия аминотиоловых производных наблюдалось восстановление показателей величины импеданса. Установив активность соединений в отношении нормализации значений импеданса мозговой ткани, отметим соединение амтизол, протектор-

ное воздействие которого проявилось лишь на 7 сут посттравматического периода.

Одновременно с регистрацией отмеченных нарушений в состоянии водного баланса мозговой ткани при ЧМТ нами установлены выраженные изменения активности процессов свободнорадикального окисления как в мозговой ткани, так и в крови.

Преимущественным субстратом, подвергающимся повреждающему действию кислородных радикалов, являются фосфолипиды, образующие бислойную липидную мембрану, что есть следствие их высокой ненасыщенности. Другим субстратом для СРО служат молекулы полиненасыщенных жирных кислот и компоненты липопротеидов: низкой и очень низкой плотности. Взаимодействие свободнорадикальных форм активированных форм кислорода с входящими в состав липидов ненасыщенными жирными кислотами приводит к цепным реакциям, известным как реакции перекисного окисления липидов. Будет справедливым заметить, что ПОЛ непрерывно протекает в норме во всех тканях и при определенной интенсивности является одним из нормальных метаболических процессов и частью общего адаптационного механизма, направленного на поддержание гомеостаза. Однако продукты чрезмерно активированных процессов ПОЛ способны вступать в реакцию с аминогруппами белков и нуклеотидов с образованием прочных внутри- и межмолеку-лярных сшивок, что сопровождается нарушением тонкой структурной организации молекул биополимеров и вследствие этого нарушением их нормального функционирования. Действительно, при интенсификации свободнорадикального ПОЛ происходят подавление гликолиза и разобщение окислительного фосфорили-рования, блокирование синтеза белка и нуклеиновых кислот, конверсия микросомального цитохрома Р450 в неактивную форму Р420, окисление белковых тио-лов до дисульфидов, ингибирование активности ряда мембраносвязанных ферментов (например, глюкозо-6-фосфатазы в микросомах) и т. д. (Дюмаев К. М. и др., 1995; Ланкин В. З. и др., 2000).

По данным некоторых авторов, активация процессов ПОЛ сопровождает любую патологию ЦНС. Нервная ткань является одной из наиболее чувствительных к уровню изменения активности ПОЛ. Это можно объяснить тем, что липиды составляют соответственно 59,4 и 32,7 % массы серого и белого вещества головного мозга (в пересчете на сухое вещество, масса липидов составляет 50 %). В миелине их содержится до 70 %. Такие благоприятные условия в головном мозге, как высокое содержание полиненасыщенных жирных кислот (особенно фосфолипидов), низкая активность ферментных антиоксидантов (каталазы и глутатион-пероксидазы), высокая интенсивность обменных процессов со значительным потреблением кислорода головным мозгом (95 % всего потребляемого кисло-

рода) и способствуют протеканию там процессов ПОЛ (Дубенко А. Е. 1991; Дюмаев К. М. и др., 1995; Завали-шин И. А., Захарова М. Н., 1996).

Нами было установлено, что в мозговой ткани уже через 1 сут после ЧМТ происходит интенсификация реакций свободнорадикального окисления. На 4 сут после травмы регистрировалась еще более выраженная активация этого процесса, что проявлялось значительным увеличением величины светосуммы хемилюминесцентного свечения. Через 7 сут после нанесения травмирующего воздействия наблюдалось достоверное уменьшение величины светосуммы (по сравнению с группой животных 4 сут после ЧМТ), что можно рассматривать как снижение активности процессов липидной пероксидации.

При применении производных аминотиола на всем протяжении исследованного посттравматического периода отмечено значительное подавление хемилюминесцентного свечения гомогената мозговой ткани. Так, среди всей группы изученных соединений здесь можно выделить амтизол, который на 1 и 4 сут после ЧМТ показал наиболее выраженную антиокислительную активность по сравнению с остальными веществами. Однако к 7 сут посттравматического периода вся группа изученных соединений оказывала примерно равное позитивное действие на интенсифицированные свободнорадикальные окислительные процессы.

В реализации антиокислительных свойств всех исследованных соединений задействованы их различные метаболические эффекты и механизмы действия. Благодаря мембраностабилизирующему свойству препараты способны защитить клеточные мембраны от повреждающего воздействия на них свободных радикалов. При различных состояниях, характеризующихся усилением ПОЛ, аминотиоловые антигипоксан-ты уменьшают образование гидроперекисей липидов, диеновых конъюгатов, малонового диальдегида, шиф-фовых оснований. При этом вещества регулируют ферментативное звено ПОЛ, ферменты энергетического обмена и антиоксидантных систем (активируют катала-зу и супероксиддисмутазу). В то же время аминотиолы способны оказывать вторичное антиоксидантное действие благодаря энергостабилизирующим и антиацидо-тическим свойствам, препятствующим избыточному образованию свободных радикалов и угнетению эндогенных антиоксидантных систем (Плотников М. Б., Стариков А. С., Плотникова Т. М. и др., 1989; Дюмаев К. М., Воронина Т А., Смирнов Л. Д., 1995; Зарубина И. В., Шабанов П. Д., 2004; Александрова А. Е., 2005).

В работе И. В. Зарубиной и П. Д. Шабанова (2004) на основании совместных исследованиях с Е. А. Кашиной приведены расчетные данные с использованием корреляционного анализа, заключающиеся в попытке установить зависимость между

\пВК / \ АТФ +АДФ+АМФ /

■ Рисунок 15. Схема корреляционных связей энергетического обмена, процессов ПОЛ и активности антиоксидант-ных систем в миокарде интактных крыс (Зарубина И. В., Шабанов П. Д., 2004)

АМФ — аденозинмонофосфат; АДФ — аденозиндифосфат; АТФ — аденозинтрифосфат; ЭЗ — энергетический заряд; МДА — малоновый диальдегид; СОД — супероксиддисмутаза; ПВК — пировиноградная кислота (пируват)

показателями энергетического обмена, перекисно-го окисления липидов и активности антиоксидант-ных систем, определяемым в миокарде крыс, перенесших ишемию в результате перевязки нижней ветви коронарной артерии на границе ее верхней и средней трети. Оценка метаболического состояния миокарда у интактных животных выявила отрицательную корреляционную связь «каталаза — гидроперекиси липидов» (г = -0,71), что свидетельствует о прочной связи механизмов липопероксидации и антиоксидантной системы (рис. 15).

Креатинфосфат был выделен в самостоятельный фактор, что предполагает его высокую функциональную значимость для миокарда. Отсутсвие связей «креатин-фосфат — АТФ» обусловлено равновесием в системе синтеза креатинфосфата в креатинкиназной реакции, что в целом характерно для метаболизма миокарда в условиях его полноценного энергообеспечения. Определяющим компонентом суммарной фракции аде-ниннуклеотидов является АТФ (г = -0,91). В то же время энергетический заряд системы адениннуклеотидов в большей степени зависит от интенсивности расходования АТФ, чем от ее ресинтеза. Такая закономерность характерна для ненапряженно функционирующих систем синтеза, обеспечивающих высокий уровень резервов АТФ. Принципиально важное значение имеет отрицательная корреляционная связь восстановленного глутатиона и АМФ (г = -0,69), что позволяет выявить способность глутатиона лимитировать переход АДФ в АМФ и дальнейшую его деградацию. Так может сохраняться пул АДФ для рефосфорилирования, а низкая скорость деградации аденозина поддерживает и низкую активность такого прооксидантного фактора, как ксантиноксидаза. Дефицит глутатиона в миокарде растормаживает ксантиноксидазную систему с накоплением супероксида, субстратной активацией СОД и

соответствующим накоплением МДА. Высокая вероятность такой последовательности событий подтверждается наличием связей «АМФ — СОД» (г = +0,65) и «СОД — МДА» (г = +0,71). Экспериментальный инфаркт миокарда изменял структуру корреляционных связей показателей энергетического обмена, процессов ПОЛ и активности антиоксидантных систем (рис. 16).

Разрушалась связь «пируват — АТФ» и появлялась новая — «пируват — лактат» (г = +0,74), что указывает на нарушение утилизации пирувата (ПВК) в энергосинтезирующих реакциях и накоплении лактата. Фактор «креатинфосфата» потерял свою самостоятельность, и уровень креатинфосфата тесно связан с содержанием АТФ (г = 0,98), отражая высокую степень сопряженности синтеза АТФ и креатинфосфата в креатинфосфокиназной реакции. Важное значение для энергетики ишемизированного миокарда преоб-ретают гидроперекиси липидов, увеличение содержания которых влекут снижение содержания АТФ и в целом уровня энергетического заряда адениннуклео-тидов. Каталаза не в состоянии ограничить накопление гидроперекисей, о чем свидетельствует распад отрицательной связи «каталаза — гидроперекиси», имевшей место в интактном миокарде. Появление уже новой, положительной связи «каталаза — гидроперекиси» свидетельствует о сохранившейся субстратной активности фермента.

Таким образом, при гипоксических состояниях активация процессов ПОЛ замыкает порочный круг нарушений энергетического метаболизма. Анализируя полученные данные, можно заключить, что независимо от вида гипоксического воздействия (гипоксичес-кая гипоксия, циркуляторная гипоксия или ишемия, а также их сочетание) метаболические изменения в органах однонаправлены и характеризуются нарушениями углеводного обмена, развитием метабо-

■ Рисунок 16. Схема корреляционных связей энергетического обмена, процессов ПОЛ и активности антиоксидант-ных систем в ишемизированном миокарде крыс (Зарубина И. В., Шабанов П. Д., 2004)

АМФ — аденозинмонофосфат; АДФ — аденозиндифосфат; АТФ — аденозинтрифосфат; ЭЗ — энергетический заряд; ПВК — пировиноградная кислота (пируват).

лического ацидоза, энергодефицитом, активацией процессов ПОЛ и снижением активности антиокси-дантных систем. При острой гипоксии в тканях нарушается баланс между образованием и потреблением продуктов ПОЛ и преобладает генерация липидных метаболитов над скоростью их потребления. Причем увеличение содержания продуктов ПОЛ сопровождается в целом уменьшением активности антиоксидант-ных систем (Зарубина И. В., Шабанов П. Д., 2004).

В то же время анализ корреляционных связей позволил сформулировать основные направления фармакологического воздействия на предупреждение гипоксического повреждения тканей и клеток. В них авторы включили следующие факторы:

• защита цитоплазматических и митохондриальных мембран;

• восстановление ситемы ресинтеза АТФ и креа-тинфосфата;

• устранение развития лактацидоза;

• восстановление процессов утилизации аммиака;

• сохранение утилизации пирувата;

• повышение активности антиоксидантной системы. Возвращаясь к результатам нашей работы, касающихся активности свободнорадикального окисления в сыворотке крови в динамике ЧМТ, отметим, что уже через 24 ч после нанесения травмы установлено угнетение хемилюминесцентного свечения в системе. На 4 сут после ЧМТ угнетение свечения достоверно усиливалось, а через 7 сут после травмы отмечалось изменение показателя в сторону восстановления.

Анализируя полученные результаты исследования интенсивности свечения в плазме крови и

наблюдая практически полярную динамику показателя величины светосуммы в биосубстратах (гомогенате ткани головного мозга и сыворотке крови), считаем необходимым привести возможные объяснения данному факту.

В литературе описаны некоторые вероятные причины снижения величины светосуммы хемилюми-несцентного свечения сыворотки крови, одним из индуцирующих факторов которого являются ионы двухвалентного железа. Данное изменение значений показателя объясняют наличием в плазме крови специфических полипептидов, так называемых молекул средней массы, которые появляются в очагах некроза (в том числе в головном мозге при ЧМТ) и являются продуктами деструкции клеток. Их способность к связыванию Fe2+ как индукторов свечения системы и является причиной ингибирования интенсивности свечения в системе с биосубстратом — сыворотка крови (Фархутдинов Р Р, 1984; Парфенова Г А. и др., 1987).

Следующий факт, способный объяснить полученные результаты значений светосуммы сыворотки крови в динамике ЧМТ, также связан со свойствами ферро-ионов. Известна способность ионов двухвалентного железа вступать в реакции с радикалами ROO• и, таким образом, представать в качестве блокирующего элемента новых цепей окисления липидов и, вследствие ингибирования окислительных реакций, угнетать хемилюминесцентное свечение. Однако основная роль ферро-ионов как индукторов свечения в системах и прооксидантных факторов — это их воздействие на гидроперекиси органических соединений и образование тех самых радикалов ROO•, способных далее инициировать

окислительные аутокаталитические реакции (Владимиров Ю. А. и др., 1974). Чем же объяснить наличие превалирующего содержания ферро-ионов именно в системе с сывороткой крови? В мембране эритроцитов процессы ПОЛ более активны, чем в плазме, в то время как там же ферментативный компонент антиокислительной системы также более истощен. С точки зрения Н. Б. Кармен (2001), именно усиление процессов ПОЛ в мембране эритроцитов и приводит к явлению «водной коррозии» мембран, конечным результатом которого и является нестабильность структурного скелета мембран эритроцитов, в дальнейшем и приводящему к деструкции этих клеток крови, появлению чрезмерно большого количества ферро-ионов в сыворотке крови.

Таким образом, на основании вышеизложенного мы можем рассматривать подавление хемилюми-несцентного свечения в системе с биосубстратом сыворотки крови как результат системной интенсификации ПОЛ, свидетельство развития системного окислительного стресса.

Наиболее активно восстанавливали ингибированное хемилюминесцентное свечение сыворотки крови в течение всего исследованного временного интервала после травмы производные тиобензимизазола бемитил и этомерзол.

При развитии терминальных состояний одним из основных повреждающих факторов является гипоксия. Поэтому ранняя нормализация кислородо-обеспечения тканей — это основа предупреждения и ликвидации нарушенных функций органов и систем, а также восстановления метаболических процессов. Как компенсаторно-приспособительные реакции организма, так и проводимая терапия направлены именно на это (Тарелкина М. Н., 1975).

Головной мозг при ЧМТ особенно чувствителен к воздействию гипоксии. Высокая чувствительность мозга к недостатку кислорода обусловлена особенностями его кровоснабжения, предельно низкими собственными резервами, главным образом запасов высокоэнергетических фосфорных соединений и углеводов, постоянно высоким кислородным запросом нейронов (В. М. Виноградов, Б. И. Криворучко, 2001; Михалович Н., Хак Дж., 2004). Без постоянного контроля состояния гипоксии головного мозга и его адекватного кислородного обеспечения лечение ЧМТ не даст положительных результатов. В связи с вышеизложенным, исследование кислородного баланса после ЧМТ в раннем посттравматическом периоде является актуальным (Эвелева Н. В. и др., 1989).

Мы изучили количество потребленного кислорода животными в динамике ЧМТ, а также на фоне фармакотерапии аминотиоловыми антигипоксантами.

Для определения стандартного энергетического обмена крыс применялся метод непрямой калориметрии (метод Крога) с использованием данных непрямого газового анализа (количества потребленного кислорода).

При применении соединений у интактных животных установлено достоверное снижение количества потребляемого кислорода крысами, что можно расценивать как наличие у всех исследованных препаратов способности уменьшать величину энергозатрат, переводить энергетический обмен животных на более низкий уровень.

При ЧМТ мы наблюдали разнонаправленные колебания величины количества потребления кислорода крысами. Так, в первые сутки после ЧМТ (через 1, 3 и 24 ч) снижалось потребление кислорода. Однако в течение следующего отрезка посттравматического периода (через 4 и 7 сут) мы отмечали достоверное увеличение количества потребленного кислорода животными, что, вероятно, связано с формированием компенсаторных реакций в ответ на развитие гипоксии тканей (Тарелкина М. Н., 1975).

В динамике ЧМТ при исследовании аминотио-ловых соединений на всем протяжении посттрав-матического периода мы установили достоверное уменьшение количества потребляемого кислорода животными. Причем наилучшие результаты отмечались под воздействием бемитила и амтизола.

Известно, что в реализации антигипоксического действия веществ имеет значение снижение кислородного запроса, в основе которого, по-видимому, лежит экономное использование кислорода. Это может быть следствием угнетения нефосфорилирую-щих видов окисления — микросомального и свободнорадикального и дыхательного контроля в клетках (в результате кислород экономится для потребления в энергопродуцирующих окислительных реакциях в митохондриях). Кроме того, определенное значение может иметь и перераспределение потоков кислорода от органов, находящихся в состоянии относительного функционального и метаболического покоя, где накопление АДФ оказывается подпороговым для активации дыхания клетки, к интенсивно функционирующим органам с надпороговым уровнем АДФ для обеспечения нужной степени стимуляции окислительного фосфо-рилирования (Смирнов А. В., Криворучко Б. И., 1998; Зарубина И. В., Шабанов П. Д, 2004; Новиков В. Е., Левченкова О. С., 2007).

Таким обраом, в результате проведенных экспериментов, посвященных фармакодинамике антиги-поксантов ряда аминотиолов, выявлена способность этих соединений оказывать протекторное влияние на водный баланс ткани головного мозга, процессы СРО и энергетического обмена животных, подвергшихся травматическому воздействию.

По способности корригировать дисбаланс процессов гидратации мозговой ткани при ЧМТ можно выделить препарат этомерзол, вызывающий наиболее значительное восстановление содержания общей воды и соотношения структурных фракций воды в различные сроки посттравматического периода. Другие изученные соединения также оказывали протекторное действие на процессы гидратации, но их эффективность проявлялась преимущественно к

4-7 сут посттравматического периода.

Все исследованные соединения проявляют про-тективный эффект в отношении коррекции интенсифицированных процессов СРО, однако одни из них наиболее активны в сыворотке крови (бемитил и этомерзол), другие — в мозговой ткани (амтизол).

Переводить энергетический обмен организма на более низкий уровень (снижать величину энергозатрат) примерно в одинаковой степени способна вся группа изученных соединений.

Принимая во внимание высокую эффективность исследованных соединений по коррекции возникающих патологических изменений метаболизма в различные сроки посттравматического периода, наличие выраженной антигипоксической и антиокси-дантной активности, можно рекомендовать изученные аминотиоловые производные для профилактики и терапии нарушений метаболических процессов при ЧМТ и травматического ОНГМ.

Подводя итог анализу собственных экспериментальных исследований и данных литературы, можно заключить, что в динамике ЧМТ развиваются выраженные нарушения состояния процессов гидратации мозговой ткани, проявляющиеся увеличением содержания общей и свободной воды и снижением связанной воды. Также отмечена активация свободнорадикального окисления и изменение потребления кислорода в посттравматическом периоде. Наиболее выраженные метаболические нарушения наблюдаются на 4 сут после ЧМТ

Метод импедансометрии адекватно отражает состояние процессов гидратации мозга при ЧМТ и может быть использован при оценке тяжести ЧМТ и эффективности ее фармакотерапии в эксперименте.

Аминотиоловые антигипоксанты оказывают протекторное влияние на водный баланс в ткани головного мозга, процессы СРО и оптимизируют стандартный энергетический обмен животных, подвергшихся травматическому воздействию. Амтизол, этомерзол, бемитил, как наиболее эффективно предупреждающие формирование травматического ОНГМ, могут быть рекомендованы для комплексной фармакотерапии в динамике пост-травматического периода с целью коррекции пос-ттравматических метаболических нарушений и предупреждения развития ОНГМ.

Литература

1. Абрамченко В. В. Антиоксиданты и антигипоксанты в акушерстве. — СПб. : ДЕАН, 2001. — С. 220-278.

2. Александрова А. Е. Антигипоксическая активность и механизмы действия некоторых синтетических и природных соединений // Эксперим. и клинич. фармакология. — 2005. — Т. 68, № 5. — С. 72-78.

3. Амчеславский В. Г., Демчук М. Л., Мадорский С. В. Применение препарата нимотоп у нейрохирургических больных // Вопр. нейрохирургии им. Н. Н. Бурденко. —

1997. — № 3. — С. 41-43.

4. Амчеславский В. Г. Травматические субарахноидаль-ные кровоизлияния (современные аспекты применения кальциевых блокаторов) // Вопр. нейрохирургии им. Н. Н. Бурденко. — 1998. — № 3. — С. 54-55.

5. Андреева Н. Н., Мухина И. В. Коррекция мексидолом постреанимационных изменений липидного обмена мозга // Эксперим. и клинич. фармакология. —

2005. — Т. 68, №3. — С. 37-41.

6. Андреева Т. А. Сравнительное действие иммунотроп-ных препаратов на развитие отека-набухания головного мозга: Автореф. дис. ... канд. мед. наук. — Смоленск, 2000. — 18 с.

7. Бакибаев А. А., Горшкова В. К., Саратиков А. С. Анти-гипоксические свойства органических соединений // Хим.-фарм. журнал. — 1997. — № 2. — С. 3-16.

8. Белозерцев Ю. А., Луговая Е. М., Ермольцев С. Н. и др. Закономерности нейрометаболического действия ноотропов // Фундаментальные исследования как основа создания лекарственных средств: Тез. док. I Рос. научного общества фармакологов. — М., 1995. — С. 44.

9. Беляков Н. А., Фархутдинов Р. Р., Тетерев Н. И. Сверхслабое свечение сыворотки крови в диагностике тяжести метаболических расстройств при шоке // Эксперим. хирургия и анестезиология. — 1975. — № 6. — С. 79-82.

10. Бекезин В. В. Особенности метаболической адаптации и структурно-функциональные изменения ЦНС у новорожденных, перенесших хроническую внутриутробную гипоксию: Дис. ... канд. мед. наук. — Смоленск, 1999. — 171 с.

11. Бердичевский М. Я., Онопченко Н. В., Дронникова И. С. Влияние ряда вазоактивных препаратов на компенсаторно-приспособительные процессы в головном мозге при остром церебральном венозном застое в эксперименте // Журнал неврологии и психиатрии им. С. С. Корсакова. — 1987. — № 8. — С. 1178-1181.

12. Бояринов Г. А., Военнов О. В. Результаты примения цитохрома С в интенсивной терапии инфаркта миокарда в остром периоде // Антигипоксанты и актопротекто-ры: итоги и перспективы. — СПб. : ВМедА. — 1994. — С. 117-118.

13. Бояpинов Г. А., Яковлев А. Ю., Тезяева С. А. и др. Влияние цитохрома С на миокард во время реперфузии // Патол. физиол. и эксперим. терапия. — 1999. — № 4. — С. 19-20.

14. Брутцова Н. А. Исследование влияния препаратов метаболического типа действия и противоаритмических средств на систему гемостаза: Автореф. дис. ... канд. биол. наук. — Саранск, 2000. — 18 с.

15. Бурлакова Е. Б. Антиоксиданты как универсальные модификаторы состава, структуры и свойств мембран. Новые перспективы для применения АО в клинической практике // Свободные радикалы и болезни человека. Тез. докл. национал. научно-практической конф. с междунар. участием. — Смоленск, 1999. — С. 49-50.

17.

18.

19.

20.

21.

22.

23.

24.

25.

26.

27.

28.

29.

30.

31.

32.

33.

Ваизова О. Е., Плотникова Г. М., Плотникова М. Б. Влияние этомерзола на локальный мозговой кровоток и отек мозговой ткани в условиях хронической ишемии // Эксперим. и клинич. фармакология. — 1994. — Т. 57, № 1. — С. 25-27.

Васильева Е. М., Баканов М. И., Поддубная А. Е., Шор Т. А. Перекисное окисление липидов при неврологической патологии у детей // Клинич. лаб. диагностика. — 2005. — Т. 51, Вып. 2. — С. 8-12.

Веверис М. М., Атаре З. А., Кименис А. А. и др. Результаты фармакологического исследования милдрона-та // Эксперим. и клинич. фармакотерапия. — 1991. — № 19. — С. 7-14.

Величковский Б. Т. Свободнорадикальное окисление как звено срочной и долговременной адаптации организма к факторам окружающей среды // Вестник РАМН. — 2001. — №6. — С. 45-52.

Виноградов В. М., Криворучко Б. И. Фармакологическая защита головного мозга от гипоксии // Психо-фармакол. и биол. наркология. — 2001. — Т. 1, № 1. — С. 27-37.

Виноградов В. М., Урюпов О. Ю. Гипоксия как фармакологическая проблема // Фармакология и токсикология. — 1985. — Т. 48, № 4. — С. 9-20.

Вислобоков А. И., Марышева В. В., Шабанов П. Д. Мембранные механизмы действия антигипоксантов бемитила и алмида на нейроны моллюсков // Эксперим. и клинич. фармакология. — 2003. — Т. 66, № 6. — С. 9-11. Владимиров Ю. А. Свободные радикалы и антиоксиданты // Вестник РАМН. — 1998. — № 1. — С. 43-51. Владимиров Ю. А. Роль нарушений свойств липидного слоя мембран в развитии патологических процессов // Патол. физиол. и эксперим. терапия. — 1989. — № 4. — С. 7-19.

Воронина Т. А. Современные проблемы фармакологии ноотропов: состояние и перспективы // Фармакол. и токсикол. — 1991. — Т. 54, № 2. — С. 6-11.

Воронина Т. А. Новые направления поиска ноотроп-ных препаратов // Вестник РАМН. — 1998. — № 11. — С. 16-21.

Воронина Т. А., Серединин С. Б. Ноотропные препараты, достижения и новые проблемы // Эксперим. и клинич. фармакология. — 1998. — Т. 61, № 4. — С. 3-9. Воронина Т. А., Смирнов Л. Д., Гарибова Т. Л. Перспективы применения антиоксидантов при гипоксии мозга // Гипоксия, механизмы, адаптация, коррекция. Матер. 3-й Всерос. конф. — М., 2002. — С.32-33.

Воронов Г. Г., Рождественский Д. А., Миренков В. В. Этомерзол как перспективное средство оказания неотложной помощи при интоксикации ФОС // Человек и лекарство. Тез. докл. VI Рос. национал. конгр. — М.,

1999. — С. 543.

Воскресенская О. Н., Щуковский В. В., Коршунов Г. В. Гемостаз и перекисное окисление липидов при терапии острого периода сотрясения мозга // Клинич. лаб. диагностика. — 2005. — № 1. — С. 24, 34-35. Воскресенская О. Н., Терещенко С. В. Особенности функционирования системы антиоксидантной защиты в остром периоде сотрясения головного мозга // Журн. неврол. и психиатрии им. С. С. Корсакова. —

2003. — Т. 103, № 3. — С. 55-57.

Галкина О. В., Путилина Ф. Е., Ещенко Н. Д., Блюд-зин Ю. А. Интенсивность перекисного окисления липидов головного мозга крыс разного возраста // Нейрохимия. — 2002. — Т 19, № 4. — С. 278-283.

Ганнушкина И. В. Мозговое кровообращение при разных видах циркуляторной гипоксии мозга // Вестник РАМН. — 2000. — № 9. — С. 22-27.

34. Гарибова Т. Л., Воронина Т. А., Крайнева В. А. и др. Влияние нооглютила на различные формы обучения у животных // Человек и лекарство. Тез. докл. VIII Рос. национал. конгр. — М., 2001. — С. 452.

35. Гиткина Л. С., Олешкевич Ф. В., Климович А. М. и др. Состояние трудоспособности после острой черепно-мозговой травмы // Вопр. нейрохирургии им. Н. Н. Бурденко. — 1992. — № 1. — С. 11-15.

36. Глазников Л. А., Буйнов Л. Г., Ястребов Д. В. и др. Бемитил повышает статокинетическую устойчивость человека // Психофармакол. и биол. наркология. —

2002. — Т. 2, № 1-2. — С. 225-230.

37. Гланц С. Медико-биологическая статистика. Пер. с англ. — М.: Практика, 1999. — 459 с.

38. Головач В. Н. Активность ферментов антиоксидантной защиты и содержание нейротрансмиттеров в ликво-ре и плазме крови при черепно-мозговых травмах // Человек и лекарство. Тез. докл. VIII Рос. национал. конгр. — М., 2001. — С. 452.

39. Грек О. Р. Метаболизм лекарств и устойчивость к гипоксии // Фундаментальные проблемы фармакологии. Тез. 2-го съезда росс. науч. общества фармакологов.

Ч. I. — М., 2003. — С. 141.

40. Гусев Е. И., Скворцова В. И., Коваленко А. В. и др. Механизмы повреждения ткани мозга на фоне острой фокальной церебральной ишемии // Журн. неврол. и психиатрии им. С. С. Корсакова. — 1999. — Т. 99, № 2. — С. 65-70.

41. Девяткина Т. А., Луценко Р. В., Важничая Е. М. и др. Влияние мексидола и его структурных компонентов на содержание углеводов и перекисное окисление липидов при остром стрессе // Вопр. мед. химии. —

1999. — Т. 45, № 3. — С. 246-249.

42. Доброхотова Т. А., Зайцев О. С., Алексеева В. С. Факторы, определяющие качество жизни после тяжелых черепно-мозговых травм // Тез. докл. XIII съезда психиатров России. — М., 2000. — С. 52.

43. Долгих В. Т., Захаров И. В., Иванов С. Р. Использование неотона и финоптина для коррекции метаболических нарушений в головном мозге при черепно-мозговой травме // Анестезиология и реаниматология. — 1999. — № 1. — С. 54-56.

44. Дубенко А. Е. Роль перекисного окисления липидов и активности энергетических ферментов в патогенезе острой закрытой черепно-мозговой травмы // Врач. дело. — 1991. — № 12. — С. 68-71.

45. Дубур Г. Я. Защита синтетическими антиоксидантами биологических мембран при переокислительных процессах // Биомембраны. Структура, функции, методы исследования. — Рига, 1977. — С. 236-247.

46. Дюмаев К. М., Воронина Т. А., Смирнов Л. Д. Антиоксиданты в профилактике и терапии заболеваний ЦНС. — М.: НИИ биомед. химии РАМН, 1995. — 272 с.

47. Евсеев А. В. Влияние некоторых ГАМК-позитивных веществ и агонистов бензодиазепиновых рецепторов на процессы перекисного окисления липидов при отеке головного мозга: Автореф. дис. ... канд. мед. наук. — Смоленск, 1990. — 20 с.

48. Евсеев А. В., Парфенов Э. А., Евсеева М. А. Изучение антигипоксических эффектов потенциальных физиологически совместимых антиоксидантов // Вес-тн. Смоленской мед. академии. — 2003. — № 4. — С. 26-28.

49. Евсеев А. В., Правдивцев В. А., Яснецов В. В., Евсеева М. А. Изменение энергетического обмена у мышей на фоне антигипоксанта ^-901 // Новые медицинские технологии и квантовая медицина. Сб. труд. конф. — М., 2005. — С. 199-200.

50. Евсеев А. В., Шабанов П. Д., Парфенов Э. А., Прав-дивцев В. А. Острая гипоксия: механизмы развития и коррекция антиоксидантами. — СПб.: Элби-СПб, 2008. — 224 с.

51. Егоров Ю. В., Кузнецова Г. Д. Мозг как объемный проводник. — М.: Наука, 1976. — 108 с.

52. Ещенко Н. Д., Путилина Ф. Е. Процессы липогенеза в головном мозге при гипоксии // Вестник РАМН. —

2000. — № 9. — С. 12-16.

53. Жанайдаров С. А., Турапин С. С., Тогандыкш Т. К. Динамика экспериментального отека головного мозга по данным импедансного метода // Вопр. экспер. и клинич. неврологии. Тр. НИИ краевой патологии КазССР. — 1980. — С. 106-112.

54. Жданов Г. Г., Нечаев В. Н., Нодель М. Л. Свободно-радикальные процессы, гипоксия и применение антиоксидантов в реаниматологии // Анестезиол. и реаниматология. — 1989. — № 4. — С. 63-68.

55. ЗавалишинИ. А., Захарова М. Н. Оксидантный стресс — общий механизм повреждения при заболеваниях нервной системы // Журн. неврол. и психиатрии им. С. С. Корсакова. — 1996. — Т. 96, № 2. — С. 111-114.

56. Зайцев В. Г., Островский О. В., Закревский В. И. Связь между химическим строением и мишенью действия как основа классификации антиоксидантов прямого действия // Эксперим. и клинич. фармакология. —

2003. — Т. 66, № 4. — С. 66-70.

57. Зайцев О. С., Потапов А. А., Шагинян Г. Г. и др. Эпилептический синдром у больных с последствиями огнестрельных черепно-мозговых ранений // Вопр. нейрохирургии им. Н. Н. Бурденко. — 2000. — № 2. — С. 21-25.

58. Закрытая черепно-мозговая травма / Б. В. Гайдар,

В. Е. Парфенов, Ю. А. Щербук и др. // Практическая нейрохирургия: Руководство для врачей / Под ред. Б. В. Гайдара. — СПб.: Гиппократ, 2002. — С. 66-106.

59. ЗападнюкИ. П., ЗападнюкВ. И., Захария Е. А. Лабораторные животные: разведение, содержание и использование в эксперименте. — Киев, 1974. — 304 с.

60. Зарубина И. В. Основные метаболические эффекты ан-тигипоксантов и их энергетическое обеспечение: Авто-реф. дис. ... д-ра биол. наук. — СПб., 1999. — 40 с.

61. Зарубина И. В. Влияние амтизола на процессы глюко-неогенеза при острой гипоксии // Вопр. биол. мед. и фарм. химии. — 2000. — № 4. — С. 45.

62. Зарубина И. В. Фармакологическая коррекция поведенческих реакций и метаболических расстройств у крыс при черепно-мозговой травме // Бюл. эксперим. биол. и медицины. — 2003. — Т. 136, № 7. — С. 41-44.

63. Зарубина И. В., Миронова О. П. Влияние бемитила на глутатионовую систему в печени крыс при острой гипоксии // Эксперим. и клинич. фармакология. — 2002. — № 3. — С. 28-30.

64. Зарубина И. В., Шабанов П. Д. Значение индивидуальной устойчивости к гипоксии для коррекции последствий черепно-мозговой травмы // Рос. физиол. журн. им. И. М. Сеченова. — 2003. — Т. 89, № 8. — С. 919-925.

65. Зарубина И. В., Шабанов П. Д. Молекулярная фармакология антигипоксантов. — СПб.: Издательство Н-Л,

2004. — 368 с.

66. Зарубина И. В., Нурмамбетова Ф. Н., Шабанов П. Д. Экспериментальное обоснование применения производных бензимидазола в качестве противоастени-ческих средств после черепно-мозговой травмы // Эксперим. и клинич. фармакология. — 2005. — Т. 68, № 3. — С. 46-49.

67. Зарубина И. В., Нурмамбетова Ф. Н., Шабанов П. Д. Потенцирование бемитилом антиоксидантных эффектов импульсной гипоксической тренировки // Бюл. эксперим. биол. и медицины. — 2005. — Т 140, № 8. — С. 156-160.

68. Зарубина И. В. Молекулярные механизмы индивидуальной устойчивости к гипоксии // Обзоры по клинич. фар-макол. и лек. терапии. — 2005. — Т 4, № 1. — С. 49-51.

69. Зарубина И. В., Ходченков А. С., Нурманбетова Ф. Н., Шабанов П. Д. Роль перекисного окисления липидов в механизмах посттравматических цереброастений в эксперименте // Мед. акад. журнал. — 2005. — Т. 5, № 1. — С. 62-66.

70. Зарубина И. В., Нурмамбетова Ф. Н., Шабанов П. Д. Антигипоксанты при черепно-мозговой травме. — СПб.: Элби-СПб, 2006. — 208 с.

71. Иванов Г. Г., Мещеряков Г. Н., Кравченко Н. Р. и др. Биоимпедансометрия в оценке водных секторов организма // Анестезиол. и реаниматология. — 1999. — № 1. — С. 59-63.

72. Иванов К. П. Современные представления о транспорте кислорода из крови в ткани // Успехи физиол. наук. — 2001. — Т. 32, №4. — С. 3-22.

73. Ивашкина Н. Ю., Шульпекова Ю. Ю., Ивашкин В. Т. Все ли мы знаем о лечебных возможностях антиоксидантов? // Рус. мед. журнал. — 2000. — № 4. — С. 182-184.

74. Измайлов И. А. Этиология, патогенез, клиническая диагностика, дифференциальная диагностика и лечение острых нарушений мозгового кровообращения // Рус. мед. журнал. — 2003. — Т. 11, № 10. — С. 571-577.

75. КавиньшИ. Я. Милдронат. Механизм действия и перспективы его применения. — Рига: Гриндекс, 2002. — 39 с.

76. Калиева К. Д., Березов Т. Т. Влияние пирацетама на статус перекисного окисления липидов ткани мозга собак на фоне острой гипоксии // Вопр. биол., мед. и фарм. химии. — 2003. — № 4. — С. 39-41.

77. Карахан В. Б. Черепно-мозговая травма // Врач. —

1998. — № 4. — С. 9-13.

78. Карахан В. Б., Крылов В. В., Лебедев В. В. Травматические поражения центральной нервной системы // Болезни нервной системы: Руководство для врачей: В 2 т. / Под ред. Н. Н. Яхно, Д. Р. Штульмана. — М. : Медицина, 2001. — Т. 1. — С. 699-743.

79. КарменН. Б. Состояние мембран клеток в острый пост-травматический период тяжелой сочетанной черепно-мозговой травмы // Вестн. интенсив. терапии. —

2001. — № 1. — С. 31-34.

80. Кармен Н. Б. Состояние процессов ПОЛ и антиради-кальной защиты в ликворе пострадавших с тяжелой черепно-мозговой травмой // Бюл. эксперим. биол. и медицины. — 2005. — Т. 139, № 4. — С. 403-405.

81. Картавенко В. И., Голиков П. П., Давыдов Б. В. и др. Состояние процессов перекисного окисления липидов и антиоксидантной системы у пострадавших с тяжелой сочетанной травмой // Патол. физиол. и эксперим. терапия. — 2004. — № 1. — С. 8-10.

82. Катунина Н. П. Изучение антигипоксической активности новых производных 3-оксипиридина, бензимидазола, оксиникотиновой кислоты и меркаптобензимида-зола: Автореф. дис. ... канд. биол. наук. — Смоленск,

2002. — 26 с.

83. Качков И. А., Амчеславский В. Г., Филимонов Б. А. Алгоритм лечения тяжелой черепно-мозговой травмы в остром периоде // Consilium Medicum. — 1999. — Т. 1, № 2. — С. 87-98.

84. Кваченкова Т. Т. Антигипоксические эффекты соединений, проявляющих адаптогенную активность // Актуальные вопросы экспериментальной и клинической медицины. Тр. Волгоградского мед. ин-та. — Волгоград, 1982. — Т. 35, № 5. — С. 54-57.

85. Квитницкий-Рыжов Ю. Н., Степанова Л. В. Современное состояние проблемы лечения отека и набухания головного мозга // Вопр. нейрохирургии им. Н. Н. Бурденко. — 1989. — № 4. — С. 40-47.

86. Клебанов Г. И., Теселкин Ю. О., Бабенкова И. В. и др. Антиоксидантная активность сыворотки крови // Вестник РАМН. — 1999. — № 2. — С. 15-22.

87. Ковалева Л. А. Влияние веществ с ноотропной активностью на метаболические процессы в мозговой ткани в динамике черепно-мозговой травмы: Дис. ... канд. мед. наук. — Смоленск, 1997. — 157 с.

88. Колпикова О. С., Фархутдинов Р. Р., Магжанов Р. В. Исследование антиоксидантных свойств препаратов, применяемых в патогенетическом лечении нарушений мозгового кровообращения // Свободные радикалы, антиоксиданты и болезни человека. Тез. докл. национал. научно-практич. конф. — Смоленск, 2001. — С. 197-198.

89. Колпикова О. С., Фархутдинов Р. Р., Магжанов Р. В. Влияние некоторых препаратов, используемых в лечении цереброваскулярных расстройств, на процессы свободнорадикального окисления в модельных системах // Журн. неврол. и психиатрии им. С. С. Корсакова. — 2002. — Т. 102, № 8. — С. 22-25.

90. Колчев А. И., Коровин А. Е. Гипоксия нервной системы // Гипоксия. Адаптация, патогенез, клиника / Под ред. Ю. Л. Шевченко. — СПб.: Элби-СПб, 2000. — С. 189-215.

91. Колчинская А. З., Абазова З. Х., Кумыков В. К., Хацуков Б. Х. Основные вехи развития науки о гипоксии // Про-бл. соц. гигиены, здравоохр. и истории медицины. —

2002. — №2. — С. 52-54.

92. Копцов С. В., Вахрушев А. Е., Павлов Ю. В. Сов-

ременные аспекты применения антигипоксантов в медицине критических состояний // Новые Санкт-Петербургские врач. ведомости. — 2002. — № 2. — С.54-56.

93. Костюченко А. Л., Семиголовский Н. Ю. Современные реальности клинического применения антигипоксан-тов // Фарминдекс-Практик. — 2002. — № 3. — С. 3-41.

94. КоттрелД. Е. Защита мозга // Анестезиол. и реанима-

тология. — 1996. — № 2. — С. 81-85.

95. ^апивин С. В., Малышев А. Ю., Хаpитонов А. В. и др. Нейрофизиологический анализ действия антигипок-сантов в сравнении с психотропными средствами // Вестник РАМН. — 2002. — № 8. — С. 32 -37.

96. Крылов В., Лебедев В. Черепно-мозговая травма // Врач. — 2000. — № 11. — С. 13-18.

97. Куксинский В. А., Луцик А. А., Чурляев Ю. А. и др. Содержание белков-маркеров проницаемости гематоэнце-фалического барьера в спинномозговой жидкости при тяжелой черепно-мозговой травме // Вопр. нейрохирургии им. Н. Н. Бурденко. — 1998. — № 2. — С. 26-27.

98. Кулагин К. Н. Фармакодинамика производных 3-окси-пиридина при черепно-мозговой травме: Дис. ... канд. мед. наук. — Смоленск, 2005. — 150 с.

99. Кулинский В. И., Михельсон Г. В. Взаимосвязь ней-ропротекторного и гипотермического эффектов ГАМК-ергических веществ при ишемии головного мозга // Нейрохимия. — 2000. — Т. 17, № 2. — С. 109-114.

100. Кутлубаев М. А., Фархутдинов Р. Р., Муфазалов А. Ф., Ахмадеева Л. Р. Влияние некоторых психотропных препаратов на процессы свободнорадикального окисления в модельных системах // Журн. неврол. и психиатрии им. С. С. Корсакова. — 2005. — № 8. — С. 54-56.

101. Ланкин В. З., Тихазе А. К., Беленков Ю. Н. Свободнорадикальные процессы при заболеваниях сердечнососудистой системы // Кардиология. — 2000. — Т. 40, № 7. — С. 48-61.

102. Лебедева С. А. Изучение антигипоксантной и актопротекторной активности комплексных соединений титана с природными антиоксидантами: Дис. ... канд. биол. наук. — Смоленск, 2003. — 156с.

103. Левченкова О. С. Изучение антигипоксической активности химических производных природных антиоксидантов: Дис. ... канд. мед. наук. — Смоленск,

2006. — 150 с.

104. Лемешенко Г. С. Влияние возрастных особенностей на течение черепно-мозговой травмы и некоторых показателей отека мозга: Автореф. дис. ... канд. мед. наук. — Челябинск, 1982. — 18 с.

105. Ливанов Г. А., Александров М. В., Васильев С. А. и др. Метаболическая десинхронизация при критических состояниях // Общая реаниматология. — 2006. — Т II, № 1. — С. 42-46.

106. Ливанов Г. А., Батоцыренова Х. В., Глушков С. И и др. Использование метаболического антигипоксанта ци-тофлавина при коррекции гипоксии и ее последствий при тяжелых формах острых отравлений нейротропны-ми ядами // Вестник интенсивной терапии. — 2005. — № 1. — С. 60-63.

107.Лилица Г. В., Заславская Р. М., Калинина Е. В. Эффективность метаболических препаратов в комплексном лечении пожилых больных постин-фарктным кардиосклерозом и недостаточностью кровообращения // Клин. медицина. — 2005. — №3. — С. 54-57.

108. Лихтерман Л. Б. Черепно-мозговая травма: итоги века // Медицинская газета. — 2000. — №16. — С. 3.

109. Лихтерман Л. Б., Корниенко В. Н., Кузьменко В. А. и др. Черепно-мозговая травма: прогноз течения и исходов. — М.: Книга Лтд, 1993. — 299 с.

110. Лукк М. В. Влияние антигипоксантов на перекисное окисление липидов и антиоксидантную систему при острой гипоксической гипоксии: Автореф. дис. ... канд. мед. наук. — СПб., 1999. — 24 с.

111. Лукьянова Л. Д. Биоэнергетическая гипоксия: понятие, механизмы и способы коррекции // Бюл. эксперим. биол. и медицины. — 1997. — Т 124, № 9. — С. 244-254.

112. Лукьянова Л. Д. Современные подходы к поиску анти-гипоксантов // Актуальные проблемы фармакологии и поиска новых лекарственных препаратов. — Томск,

1999. — С. 59-67.

113. Лукьянова Л. Д. Новые подходы к созданию анти-гипоксантов метаболического действия // Вестник РАМН. — 1999. — № 3. — С. 18-25.

114. Лукьянова Л. Д. Роль биоэнергетических нарушений в патогенезе гипоксии // Патол. физиол. и эксперим. терапия. — 2004. — № 2. — С. 2-11.

115. ЛукъянчукВ. Д., Савченкова Л. В. Антигипоксанты: состояние и перспективы // Эксперим. и клинич. фармакология. — 1998. — Т. 61, № 4. — С. 72-79.

116. Макаров А. Ю. Последствия черепно-мозговой травмы и их классификация // Неврол. журнал. — 2001. — Т 6, № 2. — С. 38-41.

117. Марченков Ф. С., Васильева И. Г., Васильев А. Н. Активность супероксиддисмутазы в тканях мозга и печени кролика при сотрясении мозга в эксперименте // Врач. дело. — 1991. — № 12. — С. 66-68.

118. Маслова Н. Н. Посткоммоционный отек головного мозга (по содержанию свободной, связанной и общей воды в крови и ликворе): Автореф. дис. ... канд. мед. наук. — Пермь, 1992. — 22 с.

119. Маслова Н. Н. Патогенез и лечение симптоматической посттравматической эпилепсии: Автореф. дис. ... д-ра мед. наук. — Москва, 2003. — 46 с.

120. Марышева В. В. Антигипоксанты аминотиолового ряда // Обзоры по клинич. фармакол. и лек. терапии. — 2007. — Т 5, № 1. — С. 17-27.

121. Марышева В. В., Торкунов П. А., Варлашова М. Б. и др. Антигипоксическая и противоотечная активность

новых конденсированных производных индола // Эк-сперим. и клинич. фармакология. — 2002. — № 4. — С. 51-55.

122. Марышева В. В., Шабанов П. Д. Исследование анти-гипоксических свойств в гомологическом ряду 2-ами-нотиазола // Эксперим. и клинич. фармакология. —

2005. — Т. 68, № 1. — С. 67-70.

123. Машковский М. Д. Лекарственные средства. — М.: Новая волна, 2005. — С. 729-734.

124. Методические рекомендации по экспериментальному изучению препаратов, предлагаемых для клинического изучения в качестве антигипоксических средств // Под. ред. Л. Д. Лукьяновой. — М., 1990. — 19 с.

125. Михалович Н., Хак Дж. Антигипоксанты в неотложной терапии черепно-мозговой травмы // Рус. мед. журнал. Неврология и психиатрия. — 2004. — Т. 12, № 10. — С. 621-625.

126. Миронова О. П., Зарубина И. В. Механизмы антиоксидантного действия бемитила // Психофармакология и биологическая наркология. — 2001. — Т. 1. — № 1-2. — С. 219-224.

127. Миронова О. П., Зарубина И. В., Шабанов П. Д. Это-мерзол как антиоксидантное средство // Биомед. химия. — 2003. — Т. 49, № 5. — С. 434-442.

128. Моргунова Т. В., Лазарева Д. Н. Влияние лекарственных средств на свободно-радикальное окисление // Эксперим. и клинич. фармакология. — 2000. — Т. 63, № 1. — С. 71-75.

129. Мухин А. Фармакологическое лечение острой травмы головного мозга // Рус. мед. журнал. — 1997. — Т. 5, № 8. — С. 533.

130. МякотаИ. М. Сравнительное изучение фармакокинетики и цереброваскулярных влияний актопротекторов: Авто-реф. дис. ... канд. мед. наук. — Волгоград, 2006. — 23 с.

131. Назаров И. П. Тяжелая черепно-мозговая травма как экстремальное состояние организма. Часть 2 // Вестник интенсив. терапии. — 2001. — № 1. — С. 25-30.

132. Неверов И. В. Место антиоксидантов в комплексной терапии пожилых больных ИБС // Рус. мед. журнал. — 2001. — Т. 9, № 18. — С. 767-770.

133. Никифорова Н. В., Чурляев Ю. А., Кан С. Л. и др. Оценка гематоэнцефалического барьера при критических состояниях у пострадавших с черепно-мозговой травмой // Анестезиол. и реаниматология. — 2004. — № 4. — С. 52-54.

134. Никушкин Е. В. Перекисное окисление липидов в ЦНС в норме и при патологии // Нейрохимия. — 1989. — Т. 8. Вып. 1. — С. 124-145.

135. Новиков В. Е. Фармакология ГАМК и опиоидергичес-кой систем при травматическом отеке-набухании головного мозга: Дис. ... д-ра мед. наук. — Смоленск, 1993. — 292 с.

136. Новиков В. Е. Травматический отек-набухание головного мозга: возможности фармакотерапии // Проблемы политравмы. — Смоленск, 1998. — С. 50-52.

137. Новиков В. Е., Маслова Н. Н. Черепно-мозговая травма: сложные вопросы диагностики, патогенеза и фармакотерапии. — Смоленск: СГМА, 1998. — 49 с.

138. Новиков В. Е., Катунина Н. П. Фармакология и биохимия гипоксии // Обзоры по клинич. фармакол. и лек. терапии. — 2002. — Т. 1, № 2. — С. 73-87.

139. Новиков В. Е., Левченкова О. С. Фармакология гипоксии. — Смоленск: СГМА, 2007. — 130 с.

140. Новикова Р. И., Черний В. И., Мареева Г. Е., Городник Г. А. Некоторые особенности патогенеза, диагностики и лечения отека-набухания головного мозга у больных, перенесших критическое состояние и реанимацию // Вестник хирургии. — 1987. — № 7. — С. 126-129.

141. Олешкевич Ф. В., Федулов А. С., Гаврилов В. Б. Пере-кисное окисление липидов в крови и спинномозговой жидкости у больных с черепно-мозговой травмой // Вопр. нейрохирургии им. Н. Н. Бурденко. — 1983. — № 5. — С. 35-40.

142. Оковитый С. В. Клиническая фармакология антигипок-сантов // ФАРМиндекс — Практик. — 2004. — № 7. — С. 48-63.

143. Оковитый С. В., Иванова О. В. Клиническая оценка применения бемитила в комплексном лечении больных хроническими гепатитами // Психофармакол. и биол. наркология. — 2002. — Т. 2, № 1 -2. — С. 242-249.

144. Оковитый С. В., Смирнов А. В. Антигипоксанты // Эксперим. и клинич. фармакология. — 2001. — Т. 64, № 3. — С. 76-80.

145. Оковитый С. В., Шуленин С. Н., Смирнов А. В. Клиническая фармакология антигипоксантов и антиоксидантов. — СПб.: ФАРМиндекс, 2005. — 72 с.

146. Окуневич И. В., Сапронов Н. С. Антиоксиданты: эффективность природных и синтетических соединений в комплексной терапии сердечно-сосудистых заболеваний // Обзоры по клинич. фармакол. и лек. терапии. — 2004. — Т. 3, № 3. — С. 2-17.

147. Отек головного мозга. 5-й междунар. симп. по мозговому кровообращению / Под. ред. Г. И. Мчедлишвили. — Тбилиси: Мецниереба, 1986. — 176 с.

148. Падченко Е. Г., Сутковой Д. А., Лисяный А. Н. и др. Свободнорадикальные и нейроиммунные процессы при первичной и повторной черепно-мозговой травме (в эксперименте) // Вопр. нейрохирургии им. Н. Н. Бурденко. — 1 998. — № 4. — С. 24-27.

149. Платонов И. А. Влияние производных фенотиазина и бутирофенона на развитие отека-набухания головного мозга: Автореф. дис. ... канд. мед. наук. — Смоленск, 1982. — 16 с.

150. Платонов И. А. Фармакологическое обоснование применения ряда нейротропных и регуляторных пептидов при отеке-набухании головного мозга: Автореф. дис. ... д-ра мед. наук. — М., 1995. — 39 с.

151. Плотников М. Б., Кобзева Е. А., Плотникова Т. М. Анти-окислительные эффекты антигипоксантов при ишемии мозга // Бюл. эксперим. биол. и медицины. — 1992. — Т. 113, № 5. — С. 504-506.

152. Плотников М. Б., Стариков А. С., Плотникова Т. М. и др. Антигипоксические и антиокислительные свойства бемитила // Бюл. эксперим. биол. и медицины. — 1989. — Т. 107, № 5. — С. 583-585.

153. Плотникова Т. М., Кулакова З. В., Плотников М. Б. Влияние этомерзола на кровоснабжение и кислородный обмен мозга при острой транзиторной ишемии и рециркуляции // Бюл. эксперим. биол. и медицины. — 1991. — Т. 107, № 4. — С. 386-388.

154. Плотникова Т. М., Кулакова З. В., Смольякова В. И. и др. Механизмы коррекции этомерзолом постишемической гипоперфузии // Фармакол. и токсикология. — 1992. — Т. 55, № 4. — С. 11-13.

155. Плужников Н. Н., Тяптин А. А., Земляной А. В. и др. Состояние антиоксидантной системы мозга крыс при токсическом отеке легких // Биомед. химия. — 2004. — Т. 50, № 1. — С. 57-63.

156. Проблемы гипоксии: молекулярные, физиологические и медицинские аспекты / Под ред. Л. Д. Лукьяновой и И. Б. Ушакова. — М. ; Воронеж: Истоки, 2004. — 590 с.

157. Промыслов М. Ш., Демчук М. Л., Левченко Л. И., Старикова Е. И. Влияние функционального состояния ЦНС на процессы перекисного окисления липидов мозга при черепно-мозговой травме в эксперименте // Вопр. мед. химии. — 1991. — № 4. — С. 57-60.

158. Путвинский А. В., Черномордик Л. В. Электрический пробой мембран и патология клетки // Биомембраны. Структура, функции, медицинские аспекты. — Рига, 1981. — С. 278-294.

159. Румянцева С. А., Врублевский О. П., Гридчик И. Е. Анти-гипоксанты в лечении острого поражения головного мозга // Рус. мед. журнал. — 1999. — Т 7, №1. — С. 42-45.

160. Румянцева С. А., Беневольская Н. Г., Евсеев В. Н. Ан-тигипоксанты в реанимации и неврологии // Рус. мед. журнал. — 2004. — № 22. — С. 1263-1267.

161. Pябов Г. А. Гипоксия критических состояний. — М. : Медицина, 1988. — 288 с.

162. Рябов Г. А., Пасечник И. Н., Азизов Ю. М. Активированные формы кислорода и их роль при некоторых патологических состояниях // Анестезиол. и реаниматология. — 1991. — № 1. — С. 63-69.

163. Саватеева Т. Н., Гузева В. И., Любимов Ю. А. и др. Изучение эффективности бемитила при судорожных состояниях различного генеза // Психофарма-кол. и биол. наркология. — 2002. — Т. 2, № 1-2. — С.231-235.

164. Семиголовский Н. Ю. Антигипоксанты в анестезиологии и реаниматологии: Автореф. дис. .д-ра мед. наук. — СПб., 1997. — 42с.

165. Семиголовский Н. Ю. Применение антигипоксантов в остром периоде инфаркта миокарда // Анестезиол. и реаниматология. — 1998. — № 2. — С. 56-59.

166. Сергеева С. А., Сорокина Е. А. Черненко О. В. и др. Исследование липофильности бемитила, этомер-зола и соединения К-134 и их проницаемости через гематоэнцефалический барьер // Человек и лекарство. Тез. докл. VIII Рос. национал. конгр. — М.,

2001. — С. 489.

167. Смирнов А. В., Аксенов И. В., Зайцева К. К. Коррекция гипоксических и ишемических состояний с помощью антигипоксантов // Воен.-мед. журнал. — 1992. — № 10. — С. 36-40.

168. Смирнов А. В., Зарубина И. В., Криворучко Б. И. Влияние триметазидина на метаболизм мозга при острой ишемии, осложненной гипоксией // Бюл. эк-сперим. биол. и медицины. — 1999. — Т. 127, № 3. — С. 299-301.

169. Смирнов А. В., Зарубина И. В., Криворучко Б. И. и др. Сравнительная характеристика метаболических эффектов амтизола и триметазидина при острой гипоксии // Эксперим. и клинич. фармакология. — 1998. — Т. 61, № 5. — С. 65-68.

170. Смирнов А. В., Криворучко Б. И. Гипоксия и ее фармакологическая коррекция — одна из ключевых проблем анестезиологии и интенсивной терапии // Анестезиол. и реаниматология. — 1997. — № 3. — С. 97-98.

171. Смирнов А. В., Криворучко Б. И. Антигипоксанты в неотложной медицине // Анестезиол. и реаниматология. — 1998. — № 2. — С. 50-55.

172. Смирнов А. В., Криворучко Б. И., Зарубина И. В. и др. Антиоксидантные эффекты амтизола и триметазиди-на // Эксперим. и клинич. фармакология. — 1999. — Т. 62, № 5. — С. 59-62.

173. Смирнов А. В., Миронова О. П., Зарубина И. В. Влияние амтизола и триметазидина на процессы перекис-ного окисления липидов в реперфузионном периоде ишемии мозга // Вопр. биол., мед. и фарм. химии. —

1999. — № 2. — С. 30-33.

174. Согомонян С. А., Салалыкин В. И., Лубнин А. Ю. Применение гипотермии в нейрохирургии // Анестезиол. и реаниматология. — 1996. — № 2. — С. 90-92.

175. Спасов А. А., Островский О. В., Косолапов В. А. Разработка церебропротекторных средств на основе ан-

тиоксидантных веществ // Свободные радикалы, антиоксиданты и болезни человека. Тез. докл. национал. научно-практич. конф. с междунар. участием. — Смоленск, 2001. — С. 201-203.

176. Спасов А. А., Смирнова Л. А., Иёжица И. Н. и др. Фармакокинетика некоторых производных бензимидазола // Вопр. мед. химии. — 2001. — Т. 47, № 4. — С. 233-258.

177. Структура воды в крови: клинические аспекты // Н. Ф. Фращук (и др. ) / Под общей ред. Н. Ф. Фаращу-ка. — Смоленск: СгМА, 2007. — 300 с.

178. Стручков П. В., Полунова В. М., Тогоев А. М. Гипоксия в клинике внутренних болезней // Рос. мед. журнал. — 1996. — № 2. — С. 41-46.

179. Султанов Г. А., Азимов Э. Х., Ибишов К. Г. Антиоксиданты и их применение в медицинской практике // Вестник хирургии. — 2004. — № 4. — С. 94-96.

180. Суслина З. А., Федорова Т. Н. Максимова М. Ю. и др. Антиоксидантная терапия при ишемическом инсульте // Журн. неврол. и психиатрии им. С. С. Корсакова. —

2000. — Т. 100, № 10. — С. 34-38.

181. Суслова Т. Б., Владимиров Ю. А. Перекисное окисление липидов в биологических мембранах // Биол. мембраны / Под ред. П. В. Сергеева. — М.: Медицина,

1973. — С. 75-93.

182. Тарелкина М. Н. О потреблении кислорода при травматическом шоке // Ортопедия, травматол. и протезирование. — 1975. — № 9. — С. 9-12.

183. Томчин А. Б., Вележева В. С., Шустов Е. Б. Производные тиомочевины и тиосемикарбазида. Строение, превращения и фармакологическая активность. Ан-тигипоксическое и актопротекторное действие производных имидазо- (4,5-в)индола // Хим. -фарм. журнал. — 1998. — №2. — С. 7-10.

184. Трегубова И. А. Действие антиоксидантных веществ на систему мать—плод при гипоксических состояниях (экспериментальное исследование): Автореф. дис. ... канд. мед. наук. — Волгоград, 2000. — 31 с.

185. Туровец Г. Л. Инициированная Fe2+ хемилюминесцен-ция плазмы крови и мочи в остром периоде ревматизма у детей // Сверхслабое свечение плазмы крови в клинической диагностике (труды института) / Под ред. Ю. М. Лопухина и Ю. А. Владимирова. — М., 1974. — Т. 9. Вып. 8. — С. 72-79.

186. Удовиченко В. И., Кожевникова Л. М., Лосев А. С. и др. Лечебная эффективность нового антигипоксанта этомерзола при экспериментальном геморрагическом шоке // Патол. физиол. и эксперим. терапия. — 1991. — № 2. — С. 32-34.

187. Фазулин Б. Р., Амчеславский В. Г., Исхаков О. С. Применение интенсивной терапии в остром периоде тяжелой черепно-мозговой травмы у детей // Анестезиол. и реаниматология. — 2000. — № 4. — С. 57-59.

188. Фаращук Н. Ф., Рахманин Ю. А. Вода — структурная основа адаптации. — М. — Смоленск, 2004. — 180 с.

189. Фархутдинов Р. Р. Клиническое применение метода регистрации хемилюминесценции крови // Клин. медицина. — 1984. — № 12. — С. 18-23.

190. Фархутдинов Р. Р. Хемилюминесценция сыворотки крови и ее компонентов, индуцированная ионами двухвалентного железа, в норме и при патологии: Автореф. дис. ... канд. мед. наук. — М., 1975. — 28 с.

191. Фархутдинов Р. Р., Владимиров Ю. А. Хемилюминесценция плазмы крови и ее фракций, инициированная ионами двухвалентного железа // Сверхслабое свечение плазмы крови в клинической диагностике (труды института) / Под ред. Ю. М. Лопухина и Ю. А. Владимирова. — М., 1974. — Т. 9, Вып. 8. — С.34-48.

192. Федоров Г. Н., Гумиров Р. З., Смородинов А. В., Ленов С. Д. Способ определения электрического сопротивления (импеданса) биологических тканей / Удостоверение на рационализаторское предложение № 1480 от 12.12.05. — БРИЗ СГМА.

193. Федоров Ю. Л., Желтиков Н. С., Кузнецова М. Б. Сверхслабое свечение плазмы крови при экспериментальном панкреатите // Сверхслабое свечение плазмы крови в клинической диагностике (труды института) / Под ред. Ю. М. Лопухина и Ю. А. Владимирова. — М.,

1974. — Т. 9. Вып. 8. — С. 67-72.

194. Храпов К. Н., Щеголев А. В., Свистов Д. В. и др. Влияние некоторых методов общей анестезии на мозговой кровоток и цереброваскулярную реактивность по данным транскраниальной доплерографии // Анестезиол. и реаниматология. — 1998. — № 2. — С. 40-43.

195. Цыганкова Г. М. Влияние мексидола на развитие токсического гепатита: Автореф. дис. ... канд. мед. наук. — Смоленск, 2003. — 21 с.

196. ЧепкийЛ. П. Интенсивная терапия отека-набухания головного мозга // Л^вання та Дiагностика. — 1998. — № 2. — С. 46.

197. Черешнев В. А., Юшков Б. Г., Сумин М. Н. и др. Система крови и адаптация организма к экстремальным факторам // Рос. физиол. журнал им. И. М. Сеченова. —

2004. — Т. 90, № 10. — С. 1193-1202.

198. Чернобаева Г. Н., Лукьянова Л. Д., Дудченко А. М. и др. Коррекция энергетического обмена мозга при ишемии с помощью антигипоксантов метаболического типа с учетом индивидуальной чувствительности организма к кислородной недостаточности // Человек и лекарство. Тез. док. IX Рос. национал. конгр. — М.,

2002. — С. 720.

199. Чурляев Ю. А., Никифорова Н. В., Щукевич Д. Л. и др. О проницаемости гематоэнцефалического барьера при тяжелой черепно-мозговой травме // Анестезиол. и реаниматология. — 2002. — № 6. — С. 17-19.

200. Шабанов П. Д. Психофармакология. — СПб.: Элби-СПб, 2008. — 416 с.

201. Шабанов П. Д., Вислобоков А. И., Марышева В. В., Мельников К. Н. Метаболические и мембранные эффекты аминотиоловых антигипоксантов // Психофар-макол. и биол. наркология. — 2005. — Т. 5, № 4. — С. 1044-1060.

202. Шабанов П. Д., Зарубина И. В., Припутина Л. С. Гипоксия и карнитин. Фармакологические свойства карни-тина и перспективы его использования в клинической практике. — СПб: ВМедА, 2003. — 80 с.

203. Шевченко Ю. Л., Левшанков А. И., Новиков Л. А. Ак-топротекторы бемитил и этомерзол в профилактике ишемических и реперфузионных повреждений миокарда // Вестник интенсив. терапии. — 1995. — № 1. —

С. 31-34.

204. Шевченко Ю. Л. Гипоксия. Адаптация, патогенез, клиника. — СПб.: Элби-СПб, 2000. — 384 с.

205. Шилов А. М. Антигипоксанты и антиоксиданты в кардиологической практике // Рус. мед. журнал. — 2004. — Т. 12, № 2. — С. 112-114.

206. Шток В. Н. Лекарственные средства в ангионеврологии. — М.: Медицина, 1984. — 304 с.

207. Шугаев В. А. Кислородный баланс и влияние проти-вогипоксических препаратов при интоксикации фтором // Фармакол. и токсикология. — 1984. — № 4. —

С. 94-97.

208. Шустов Е. Б. Особенности применения средств метаболической коррекции в лечебной практике // Ан-тигипоксанты. — СПб. : ФАРМ-индекс — Практик. —

2000. — № 3. — С. 52-57.

209. Эделева Н. В., Василенко Н. И., Довженко Ю. М., Журба Н. М. Особенности функционирования системы кислородообеспечения в 1-е сутки после травмы у пострадавших с различным течением посттравмати-ческого периода // Анестезиол. и реаниматология. — 1989. — № 2. — С. 47-51.

210. Янов Ю. К., Гречко А. Т., Глазников Л. А. Средства комплексной фармакотерапии при тяжелой травме головного мозга и ЛОР органов. // Воен.-мед. журнал. —

1999. — Т. 120, № 12. — С. 20-2З.

211. Яснецов В. В., Новиков В. Е. Фармакотерапия отека головного мозга. — M.: ВИНИТИ РАН, 1994. — 172 с.

212. Albright A. L., Latchaw R. F., Robinson A. G. Intracranial and systemic effects osmotic and oncotic therapy in experimental cerebral edema // J. Neurosurg. — 1984. — Vol. 60. — P. 481-489.

213. Appenzeller O., Martignoni E. The autonomic nervous system and hypoxia: mountain medicine // J. Auton. Nerv. Syst. — 1996. — Vol. 57, №1-2. — P. 1-12.

214. ArcherD. P., FreumondD., RavussinP. The use of mannitol in neuroanesthesia and neurointensive care // Ann. Fr. Anesth. Rean. — 1995. — Vol. 14. — P. 77-82.

215. Auroma O. I. Free radicals, oxidative stress and antioxidants in human health and disease // J. Amer. Oil Chem. Soc. — 1998. — Vol. 75. — P. 199-212.

216. Bareyre F., Wahl F., McIntosh T. K. et al. Time course of cerebral edema after traumatic brain injury in rats: effects of riluzole and mannitol // J. Neurotrauma. — 1997. — Vol. 14, № 11. — Р. 8З9-849.

217. Berger S., Schurer L., Hartl R. et al. Reduction of post-traumatic intracranial hypertension by hypertonic/ hyperoncotic saline/dextran and hypertonic mannitol // J. Neurosurg. — 1995. — Vol. З7. — P. 98-107.

218. BerenbergP., UnterbergA., SchneiderG. Treatment of traumatic brain edema by multiple doses of mannitol // Acta Neurochir. Suppl. — 1994. — Vol. 60. — P. 5З1-5ЗЗ.

219. Biestro A., Alberti R., Galli R. Osmotherapy for increased intracranial pressure: comparison between mannitol and glycerol // Acta Neurochir. (Wien). — 1997. — Vol. 1З9, № 8. — Р. 725-7З2.

220. Brown T. N., Davidson P., Larson G. M. Acute gastritis occurring within 24 hours of severe head injury // Gastrointest. Endosc. — 1989. Vol. З5. — P. З7-40.

221. Buijs E. J., Van Zuylen H. J. Metabolic consequences of sorbitol overdose during neurosurgery // J. Neurosurg. Anesth. — 1997. — Vol. 9. — P. 17-20.

222. Damas F., Hans P. Management of severely head-injured patients during the first 24 hours. Which specific therapeutics? // Ann. Fr. Anesth. Reanim. — 2000. — Vol. 19, № 4. — Р. З26-ЗЗ2.

223. Favre J. B., Ravussin P., Chiolero R. et al. Hypertonic solutions and intracranial pressure // Schweiz. Med. Wochenschr. — 1996. — Vol. 126, № З9. — Р. 16З5-164З.

224. Ghajar, Jamshid. Traumatic brain injury // Lancet. —

2000. — Vol. З56, № 92ЗЗ. — P. 92З-929.

225. Cottrel J. E., Robustell A., Post K. and al. Furosemide and mannitol induced changes in ICP and serum osmolality and electrolytes // Anesth. — 1977. — Vol. 40. — P. 28-З0.

226. Guderman S. K., Miller G. D., Becker D. P. Failure of high-dose steroid therapy to influence intracranial pressure in patients with severe head injury // J. Neurosurg. — 1979. — Vol. 51. — P. З01-З06.

227. Guerrero J. L., Thurman D. J., Sniezek J. E. Emergency department visits associated with traumatic brain injury: United States, 1995-1996 // Brain Injury. — 2000. — Vol. 14, № 2. — P. 181-186.

228. Gutteridge J. M. Lipid peroxidation and antioxidants as biomarkers of tissue damage // Clin. Chem. — 1995. — Vol. 41, № 12/2. — P. 1819-1828.

229. Hall E. D. Inhibition of lipid peroxidation in central nervous system trauma and ischemia // J. Neurol. Scien. —

1995. — Vol. 134. — P. 79-83.

230. Hall E. D., Andrus P. K., Smith S. L. et al. Neuroprotective efficacy of microvascularly-localized versus brain-penetrating antioxidants // Acta Neurochir. (Wien). —

1996. — Vol. 66. — P. 107-113.

231. Halliwell B., Gutteridge J. M., Cross C. E. Free radicals, antioxidants and human diseases. Where are we now? // J. Lab. Clin. Med. — 1992. — Vol. 119. — P. 598-620.

232. Harukini I., Kirsch J., BhardwayA. Cerebral resuscitation: role of osmotherapy // J. Anesth. — 2002. — Vol. 16. — P. 229-237.

233. Heath D. L., VinkR. Subdural hematoma following traumatic brain injury causes a secondary decline in brain free magnesium concentration // J. Neurotrauma. — 2001. — Vol. 18, № 4. — P. 465-469.

234. HornH., MunchE., Vajkoczy P. etal. Hypertonic saline solution for control of elevated intracranial pressure in patients with exhausted response to mannitol and barbiturates // Neurol. Res. — 1999. — Vol. 21, № 8. — P. 758-764.

235. Hortobagyi T., Hortobagyi S., Gorlach C. A novel brain trauma model in the mouse: effects of dexamethasone treatment // Pflugers. Arch. — 2000. — Vol. 441, № 2-3. — P. 409-415.

236. Ildan F., Polat S., Oner A. et al. The effect of the treatment of high-dose methylprednisolone on Na+/K+, Mg2+-ATPase activity and lipid peroxidation and ultrastructural findings following cerebral contusion in rat // Surg. Neurol. — 1995. — Vol. 44, № 6. — P. 573-580.

237. Jennet D., Bond M. Assessment of outcome after severe brain damage. A practicle scale // Lancet. — 1975. Vol. 331. — P. 480-484.

238. Kawamata T., Katayama Y., Maeda T. et al. Antioxidant, OPC-14117, attenuates edema formation and behavioral deficits following cortical contusion in rats // Acta Neurochir. (Wien). — 1997. — Vol. 70. — P. 191-193.

239. Kaufmann A. M., Cardoso E. R. Aggravation of vasogenic cerebral arteries and arterioles to acute hypotension // Amer. S. Physiol. — 1978. — Vol. 234. — P. H371-383.

240. Kirkpatrick P. J., Smielewski P., Piechnic S. Early effects of mannitol in patients with head injuries assessed using multimodality monitoring // J. Neurosurg. — 1996. — Vol. 36. — P. 714-721.

241. Kraus J., Nourjah P. The epidemiology of mild, uncomplicated brain injury // J. Trauma. — 1988. — Vol. 28. — P. 1637-1643.

242. Langham J., Goldfrad C., Teasdale G. et al. Calcium channel blockers for acute traumatic brain injury // Cochrane Database Syst. Rev. — 2000. — Vol. 2. CD000565.

243. Marshall J., Davies W. The effect of acute and chronic systemic hypoxia on muscle oxygen supply and oxygen consumption in the rat // Exp. Physiol. — 1999. — V. 84. — P. 57-68.

244. Mering T. A. The action of mexidol on the state of conditioned reflex activity after traumatic brain lesions // Neuroscience and Behavioral Physiology. — 2003. — Vol. 33, № 2. — P. 133-138.

245. Mirski A. M., Denchev I. D., Schnitzer S. M. et al. Comparison between hypertonic saline and mannitol in the reduction of elevated intracranial pressure in a rodent model of acute cerebral injury // J. Neurosurg. Anesthesiol. — 2000. — Vol. 12, № 4. — P. 334-344.

246. Mori T., Kawamata T., Katayama Y. et al. Antioxidant, OPC-14117, attenuates edema formation, and subsequent tissue damage following cortical contusion in rats // Acta Neurochir. (Wien). — 1998. — Vol. 71. — P. 120-122.

247. Nara I., Shiogai T., Hara M. et. al. Comparative effects of hypothermia, barbiturate, and osmotherapy for cerebral oxygen metabolism, intracranial pressure, and cerebral perfusion pressure in patients with severe head injury // Acta Neurochir. (Wien). — 1998. — Vol. 71. — P. 22-26.

248. Nath F., Galbraith S. The effects of mannitol on cerebral white matter // J/ Neurosurg. — 1986. — Vol. 65. — P. 41 -43.

249. Paczynski R. P. Osmotherapy. Basic concepts and controversics // Crit. Care Clin. — 1997. — Vol. 13. — P. 105-129.

250. Paczynski R. P., He Y. Y., Diringer M., et al. Multiple-dose mannitol reduces brain water in a rat model of cortical infarction // Stroke. — 1997. — Vol. 28. — P. 1437-1443.

251. Peerless J. R., Epstein C. D., Martin J. E. et al. Oxygen consumption in the early postinjury period: Use of continuous, on-line indirect calorimetry // Crit. Care Med. — 1999. — Vol. 28, № 2. — P. 395-401.

252. Polderman K., Girbes A. Potential Mechanisms of Hypothermia-Induced Electrolyte Depletion // Crit. Care Med. — 2002. — Vol. 30. — P. 1932.

253. Pratt J., Archambaud C., Bohme G. A. et al. The effect of riluzole and mannitol on cerebral oedema after cryogenic injury in the mouse // Neurosci. Lett. — 1999. — Vol. 272, № 3. — P. 143-145.

254. Raicevic R., Jovicic A., Markovic T. et al. Therapeutic value of antioxidants and calcium channel blockers in patients in the acute phase of closed head injuries // Vojnosanit. Pregl. — 2000. — Vol. 57, № 6. — P. 647-655.

255. Raslan A., Bhardway A. Medical management of cerebral edema // Neurosurg. Focus. — 2007. — Vol. 22. — P. 3-12.

256. Rene A., Frenkel J. Carnitine metabolism and functions. — New York: Acad. Ptrss, 1980. — 350 p.

257. Schierhout G., Roberts I. Mannitol for acute traumatic brain injury // Cochrane Database Syst. Rev. — 2000. — Vol. 2. — CD001049.

258. Segatore M. Corticosteroids and traumatic brain injury: status at the end of the decade of the brain // J. Neurosci. Nurs. — 1999. — Vol. 31, № 4. — P. 239-250.

259. Shekelle P., Morton S. C., Hardy M. et al. Effect of supplemental antioxidants vitamin C, vitamin E, and coenzyme Q10 for the prevention and treatment of cardiovascular disease // Evid. Rep. Technol. Assess (Summ). — 2002. — Vol. 83. — P. 1-4.

260. Statler K. D., Kochanek P. M., Dixon C. E. et al. Isoflurane improves long-term neurologic outcome versus fentanyl after traumatic brain injury in rats // J. Neurotrauma. —

2000. — Vol. 17, № 12. — P. 1179-1189.

261. Stover J. F., Pleines U. E., Morganti-Kossmann M. C. et al. Thiopental attenuates energetic impairment but fails to normalize cerebrospinal fluid glutamate in brain-injured patients // Crit. Care Med. — 1999. — Vol. 27, № 7. — P. 1351-1357.

262. Suarez J. I., Qureshi A. I., Bhardwaj A. et al. Treatment of refractory intracranial hypertension with 23,4 % saline // Crit. Care Med. — 1998. — Vol. 26, № 6. — P. 1118-1122.

263. Taegtmeyer H., King L. M., Jones B. E. Energy substrate metabolism, myocardial ischemia and targets for pharmacotherapy // Am. J. Cardiol. -1998. — 82(5A). — P. 54-61.

264. Takagi H., Saitoh T., Kitahara T., et al. The mechanism of ICP reducing effect of mannitol // Intracranial pressure. Ed. by S. Ishii, H. Nagai, M. Brock. — New York: Spinger-Verlag, 1983. — P. 729-733.

265. Thomas A., Berlinghof H. G., Bock K. H. et al. Outcome factors in severe skull-brain trauma. A retrospective analysis of 228 (161) patients // Anasthesiol. Intensivmed. Notfallmed. Schmerzther. — 2000. — Vol. 35, № 2. — P. 91-97.

266. Thomas G. Pickering What Should We Advise Our Patients About Taking Antioxidants? // J. Clin. Hypertens. —

2003. — Vol. 5, №3. — P. 231-233.

267. Ustun M. E., Duman A., Ogun C. O. et al. Effects of nimodipine and magnesium sulfate on endogenous antioxidant levels in brain tissue after experimental head trauma // J. Neurosurg. Anesthesiol. — 2001. — Vol. 13, № 3. — P. 227-232.

268. Wei E. P., Randad R. S., Levasseur J. E. et al. Effect of local change in O2 saturation of hemoglobin on cerebral vasodilation from hypoxia and hypotension // Amer. J. Physiol. Heart Circ. Physiol. — 1993. — Vol. 265. — P. 1439-1443.

269. WorthleyL., Cooper D., Jones N. Intracranial hypertension with hypertonic saline. Report of two cases // J. Neurosurg. — 1988. — Vol. 68. — P. 478-481.

270. Zavodnik L. B., Zavodnik I. B., Ignatenko K. V. et al. Structural and functional transition on the drud-metabolizing systems under oxidative injury // Exp. Toxic. Pathol. — 1999. — Vol. 51. — №4-5. — P. 446-450.

AMiNoTHioL ANTIHYPoxANTs iN traumatic oedema of the brain

V. E. Novikov, N. S. Ponamareva, P. D. Shabanov

State Medical Academy, Smolensk, and Military Medical Academy, St.Petersburg

■ summary. The pathophysiological and pharmacological aspects of formation of traumatic oedema of the brain is reviewed. According to experimental findings on measure of the hydratation processes of the brain tissue in craniocerebral trauma developed from the results of the study of water fractions and inpedancemetry, the dynamics of formation and duration of traumatic oedema of the brain is described. The possibility of the pharmacological correction of traumatic oedema of the brain and other metabolic disorders induced by craniocerebral trauma with aminothiol derivatives (amthizol, bemythil, trimine, etomerzol) is investigated.

Fig. — 16. Tables — 24. Ref. — 270.

■ Key words: craniocerebral trauma; brain oedema; pharmacological correction; aminothiol derivatives; amthizol; bemythil, trimine; etomerzol.