CC BY
161
РОССИЯ И МИР Russia and the World
А.Р. Соколов
АЛЕКСАНДР I И ОБРАЗОВАНИЕ КРАКОВСКОЙ РЕСПУБЛИКИ
A. Sokolov
Alexander I and the Foundation of the Republic of Krakow
Несмотря на обилие монографий, посвященных Александру I и его дипломатической деятельности, роль этого монарха в образовании Краковской республики до сих пор выпадала из поля зрения историков, в отличие, например, от тем, связанных с его позицией по польскому вопросу в целом.
М.И. Богданович уделил ей некоторое внимание в своем исследовании о царствовании Александра I1, а В.К. Надлер - в книге о Священном союзе2, однако тема эта рассматривалась ими не сама по себе, а в контексте планов по созданию Царства Польского.
Кроме того, в помощь исследователям было предпринято внушительное издание источников из архива МИД Российской империи - «Внешняя политика России XlX и начала XX века», 8-й том которого был посвящен истории формирования на Венском конгрессе новой европейской системы. Многие из опубликованных документов имеют отношение к дискуссиям вокруг проектов создания Краковской республики.
В качестве же основного источника автор использовал хранящийся в Российском Государственном историческом архиве текст «Дополнительного трактата относительно Кракова, области его и Конституции между дворами российским, австрийским и прусским заключенного»3.
Цель своей статьи автор видел в том, чтобы определить степень участия Александра I, как деятеля, руководившего российской внешней политики, в создании и реализации проекта Краковской республики. Для этого необходимо выяснить, какими доводами руководствовались, участвовавшие в разделе бывшего Герцогства Варшавского «великие державы» при обсуждении судьбы Кракова и окрестных территорий, в какой степени территории Кракова и его окрестностей использовались в качестве «разменной монеты» при
торге между «великими державами», в какой период Венского конгресса возникла идея предоставления особого статуса Кракову и, наконец, чем руководствовался Александр I, выдвинув проект Краковской республики.
* * *
Краковская республика стала своеобразным внебрачным дитем «танцующего» Венского конгресса», поскольку сам факт ее появления противоречил общему легитимистскому настрою этого международного форума. Правда, легитимизм в трактовке главных его участников - Александра I, министра иностранных дел Австрийской империи К. Меттерниха и министра иностранных дел Франции Ш.М. Талейрана - предполагал восстановление той международной системы, которая существовала в Европе до Великой Французской революции4.
Существовала, однако, и оборотная сторона медали: польская проблематика выносилась за скобки легитимисткой идеи, поскольку затрагивала территориальные интересы трех из пяти главных его участников - России, Австрии и Пруссии. Подобный «антилегитимистский», по сути, подход именно в польском вопросе обосновывался той верностью, которую демонстрировали поляки по отношению к Наполеону.
Лукавство подобной аргументации было очевидным, что, в свою очередь, создавало своеобразную ситуацию, когда представители той или иной великой державы (прежде всего не участвовавших в разделе Великобритании и Франции) могли попытаться выступить в роли благодетелей поляков, исходя из собственных своекорыстных интересов.
Впрочем, некоторые политики могли примеривать роль «благодетелей», исходя из мотивов идеалистических. К их числу относился и российский император Александр I.
«Теперь меня более всего занимает Польша, - говорил император полякам, находясь в Пулавах в гостях у семейства Чарторыйских. -Еду на конгресс работать для нее, но надо двигать дело постепенно. У Польши три врага: Пруссия, Австрия и Россия, и один друг - это я. Если бы я хотел присоединить Галицию, пришлось бы сражаться. Пруссия соглашается восстановить Польшу, если ей отдадут часть Велико-Польши. А я хочу отдать польским провинциям около 12-ти миллионов жителей. Составьте себе хорошую конституцию и сильную армию, и тогда посмотрим»5.
Александр I ошибался: в Вене его польский план снискал себе огромное количество оппонентов. В сущности, его единственным союзником в польском вопросе являлся прусский король, руководствовавшийся, разумеется, отнюдь не альтруистическими и полоно-фильскими мотивами. Еще в Париже Александр I сделал Фридриху-
Вильгельму III выгодное предложение: отказаться от своих польских земель в обмен на значительную часть Саксонского королевства. Александр I находил это вполне возможным, поскольку саксонский король (и, кстати, формальный правитель созданного Наполеоном герцогства Варшавского) Фридрих Август I находился в плену у союзников и считался предателем, потерявшем право на корону.
Итак, два союзника полюбовно решили польский вопрос и считали, что «священный» долг третьего сотоварища, Австрии, заключался в том, чтобы принять подобное решение, получив за это серьезное вознаграждение.
Об этом говорит краткое извлечение из инструкции, составленной Александром I русским уполномоченным для ведения переговоров на конгрессе:
«1). Австрии: Тироль, Зальцбург, Иннфиртель (Вайнфиртель), прибрежье Адриатического моря и часть Италии до рек По и Тесина.
2). Пруссии: Саксония и Познань, до черты от Торна (Торунь) до Калиша и по течению Просны.
3). России: вся остальная часть Герцогства Варшавского»6.
Но на первом же заседании Венского конгресса 22 сентября 1814 г. планы Александра I были поставлены под сомнение как со стороны австрийского канцлера Меттерниха, так и со стороны представителя Великобритании лорда Роберта Каслри.
Уполномоченный России на Венском конгрессе граф К.В. Нессельроде писал об этом Александру I: «Государь. Сразу же по прибытии канцлера Гарденберг [К.А. Гарденберг - глава внешнеполитического ведомства Пруссии. - А.С.] я постарался открыть обмен мнениями по всем вопросам, непосредственно затрагивающим интересы Вашего Императорского Величества. Поскольку от них должны в той или иной степени зависеть все прочие соглашения, я решил, что трудно будет хоть сколько-нибудь продвинуть дело, пока трем дворам не будет подробно сообщено о видах вашего Императорского Величества. Итак, мы собрались 19-го вечером. Я открыл заседание, объяснив, что содержащиеся в записке канцлера К.А. Гарденберга мысли о будущих приобретениях России весьма мало отвечают тому, на что она вправе рассчитывать, учитывая великие услуги, оказанные ею делу освобождения Европы; что поскольку Варшавское герцогство было завоевано Россией и только ею еще до заключения союза с другими державами, то естественно ее стремление найти в обладании этой страной компенсацию за свои жертвы...
Князь Меттерних ответил на эти заявления следующими замечаниями. «Я не могу, сказал он, согласиться с мнением, что Варшавское герцогство было завоевано без содействия союзных держав и что, следовательно, эту страну можно исключить из числа тех, участь которых должна быть решена с общего согласия. Австрия была фактически союзницей России, когда войска последней вступили в герцогство.
Мы отнюдь не противимся стремлению России к территориальным приобретениям, мы считаем справедливым, чтобы она была вознаграждена за принесенные ею жертвы...
Но, соглашаясь, таким образом, на приобретение Россией более 3 млн. новых подданных, Австрия не считает не обоснованным свое желание сохранить за собой два стратегических пункта, совершенно необходимых для обороны, оставшейся у нее части Польши. Передача Кракова России означает, что ее армии окажутся в десяти переходах от Вены, а сохранение в ее руках Замостья значит, что они могут в три перехода дойти до Лемберга, и тогда восточную Галицию уже нельзя будет удержать; обладание ею оказалось бы до крайности непрочным, коль скоро размещенная там армия будет сразу же отрезана, как только русские войска двинутся от Кракова за Вислу.»7..
Таким образом, Россия первой официально озвучила претензии на обладание Краковом и тут же встретила жесткое противодействие Австрии. Причина конфронтации заключалась в том, что этот город и его предместья располагались на важных стратегических и торговых путях, и обладание ими обеспечивало контроль над краем, служащим водоразделом между бассейнами Вислы и Одера. Кроме того, Краков являлся воплощением польской национальной идеи; городом, в истории которого отразилась вся история Польши. Для польского национального движения Краков был своего рода сакральной Меккой, а поскольку российский император намеревался на присоединенных землях дать поляком конституционное правление, то для Австрии подобное соседство становилось особенно опасным.
Сознавая все это, канцлер Меттерних перешел от территориальных претензий к политическим и решительно выступил против намерений российского императора восстановить Польшу в форме автономии. Перспектива полного охлаждения в отношениях между Петербургом и Веной выглядела очевидной, а в отношении стратегического сотрудничества двух империй К.В. Нессельроде делал неутешительный вывод: «Тогда уже. мы должны будем считать Галицию потерянной для нас, и этот вопрос, таким образом, еще важнее, чем территориальный. В нем заключены все семена раздора, от которых было так хорошо избавить Европу, он совершенно не совместим с существующими договорами»8.
Негативная позиция Меттерниха по отношению к идее возрождения польской государственности была поддержана английским представителем, главой британского внешнеполитического ведомства Р.С. Каслри, который рассматривал польские проекты Александра I как своего рода тактический прием, призванный способствовать усилению российского влияния в Европе.
Нессельроде в своем послании передает витиевато изложенное мнение Каслри: «При нынешнем положении Европы единственным
средством предупредить новые столкновения является сохранение существовавшей до сих пор системы раздела; ему кажется, что ни одна держава не может желать сохранения этой системы больше, чем Россия, ибо именно она владеет большей частью старой Польши. Пруссия и Австрия являются ее партнерами в этом деле, и, следовательно, для России было бы выгодно по возможности заинтересовать их, не отвергая их справедливые требования»9.
Канцлер Гарденберг тоже добавил к общему хору недовольства свою тревожную арию по вопросу восстановления Польши и «высказал затем несколько замечаний о том, какую пользу извлекла бы Пруссия из сохранения за нею Торна, ибо этот город совершенно немецкий и сами жители просили о присоединении к прусским вла-дениям»10.
Так, впервые в увязке с вопросом о Кракове возник и вопрос относительно города и крепости Торн (Торуне), имевшей сходное стратегическое значение, но располагавшейся на северо-востоке бывших польских земель, вблизи линии предполагаемой русско-прусской границы. И несомненно, что для союзников новая демаркационная линия Торн - Калиш - Ченстохова - Краков, которую пытался выстроить Александр I, выглядела настолько угрожающе, что они пытались любой ценой помешать осуществлению этого плана.
Главным итогом заседания, на котором присутствовал Нессельроде, стало четко наметившееся противостояние по польскому вопросу, причем в этом вопросе Британия поддерживала Австрию против России и Пруссии. Пруссия, во всяком случае, до тех пор, пока ей была обещана Саксония, держалась России. Но не следовало сбрасывать со счетов и Францию, которой как никакой другой европейской стране было выгодно обострение отношений между союзниками.
Поначалу Александр I весьма жестко реагировал на предложения оппонентов смягчить свои требования. В разговоре с Талейра-ном он заявил: «Впрочем, у меня в герцогстве Варшавском 200 000 человек, пусть попробуют прогнать меня из него. Я отдал Пруссии Саксонию, и Австрия согласна на это»11.
Для придания весомости своим польским претензиям, Александр I отправил 19 ноября 1814 г. в Варшаву своего брата цесаревича Константина Павловича, который собрал армию в 70 тыс. и обратился к жителям бывшего Герцогства Варшавского с воззванием: «Вы ознаменовали себя великими подвигами в борьбе, нередко вам чуждой. Теперь, когда вы обратите все свои усилия к защите отечества, вы будете непобедимы. Беспредельная преданность императору, который желает одного блага вашему отечеству, любовь к его августейшей особе, повиновение, дисциплина, согласие - вот средства, могущие обеспечить благоденствие вашей страны, состоящей под мощной защитой императора. Таким путем вы достигнете той счастливой доли, которую другие могут вам обещать, но которую он
один может вам доставить. Его могущество и его добродетели в том ручаются»12.
Этот демарш, исполненный русским императором, произвели сильный переполох в венском «дипломатическом танцзале».
Посыпались ноты протеста со стороны Австрии, Великобритании и Франции. Особенно всполошились мелкие германские государства, и 7 декабря 1814 г. появилась официальная нота германских монархов, в которой отрицалось право Пруссии насильно захватывать в свои руки Саксонию13. Протест не имел никакой действенной силы, но сам факт говорил об общей расстановки сил, складывающейся на конгрессе не в пользу России и Пруссии.
Между тем еще 2 ноября 1814 г. Меттерних направил Гарденбер-гу ноту, в которой предлагал прусскому королю обратиться к российскому самодержцу с меморандумом насчет устройства будущей судьбы герцогства Варшавского. Суть этого меморандума и его новизна заключались в намеках на то, что Австрия готова пойти на уступки в политическом устройстве герцогства в обмен на уступки территориальные: «Австрия готова согласиться на расширение русских границ до правого берега Вислы; Россия удержит Варшаву с уездом, Пруссия - Торн, Висла должна остаться свободную, для владельцев обоих берегов. Австрия, постоянно далекая от вмешательства во внутренние дела своих соседей, предоставит императору всероссийскому попечение дать своим польским провинциям такую форму управления, какую он сочтет полезною и приличною. Австрия будет согласна и на то, чтоб император всероссийский назвал свои новые владения, порознь и вместе со старыми польскими провинциями, королевством польским, северным или восточным; но в таком случае его императорское величество (австрийское) предоставляет себе право соединить свои польские провинции под названием королевства польского южного; такое же право должно быть предоставлено и Его Величеству прусскому»14.
Прусская сторона согласилась с австрийской в том, чтобы пойти на политические уступки в польском вопросе.
Александру I тем временем в своих польских проектах пришлось столкнуться с возражениями собственных сановников. Свое мнение по этому вопросу высказали, вызванные на конгресс в Вену российский посол в Париже корсиканец Ш.А. Поццо ди Борго и посол в Италии грек И. Каподострия.
Поццо ди Борго составил целый «мемуар», посоветовав императору «.низвести Польский вопрос на степень простого вопроса о границах, обозначить в договорах новое приобретение, как собственность России, ограничить введение новых учреждений пределами вновь приобретаемой территории; назначить в Варшаву особого наместника, который, однако же подобно ирландскому вице-королю, подчинен был центральному министерству; выбрать подчиненных ему чиновников, преимущественно из поляков, но назначить и неко-
торых русских; прокламировать предполагаемые реформы в форме обыкновенного императорского указа.»15.
Против конституционной автономии Польши выступил также Каподистрия, Н.М. Карамзин, Н.Н. Новосильцев, В.П. Кочубей и даже обычно не перечивший царю А.А. Аракчеев. Возможно, единственными союзниками Александра в польском вопросе оставались его друг юности князь А. Чарторыйский и бывший наставник, ставший видным деятелем Швейцарской конфедерации Ф.Ц. Лагарп.
Из письма Адама Чарторыйского к отцу, видно в каком затруднительном положении оказался русский самодержец: «Император продолжает держаться своего намерения; его твердость и непоколебимость относительно Польши служат для меня предметом удивления и уважения. Все кабинеты против него; никто не говорит нам доброго слова, не помогает нам искренно16.
Лагарп, поддерживая императора в политическом вопросе, советовал ему пойти на территориальные уступки: «.Если возрождение Польши как королевства вызывает удивление, смешанное со страхом, то последний порождается главным образом предложенной демаркационной линией, конечными пунктами которой были бы Торн и Краков. и я спросил себя, такое ли уж большое значение имеют эти спорные пункты, чтобы из-за обладания ими стоило вести столь долгий спор?
У России очень удобная граница в Азии с персами и турками и в Европе с турками и шведами. Не зная местных условий, я не могу судить, является ли столь же удобной граница со стороны Пруссии и Австрии; мне кажется, что нет. Но этот недостаток, по-видимому, искупается: 1) тем, что наступательные возможности Пруссии весьма незначительные; 2) тем, что Австрия в силу географического своего положения довольно трудно использовать свои крупные ресурсы для нападения на Россию; 3) тем, что сила одной русской Польши, если ее внутреннее устройство будет удовлетворять ее благоразумных граждан и обеспечит России прочную гарантию, было бы достаточно, чтобы дать отпор нападениям с этих двух направлений, если бы собственно Россия имела меньше возможностей для выступления; 4) тем, что теперь Россия может направить все свои силы на этот слабый участок границы, и ее побояться вызвать на столкновение, когда развитие этих сил явится простым результатом упорядочения ее внутреннего управления.
При таком положении мне трудно поверить, чтобы вопросы о Торне и Кракове имели для вас, Государь, такое значение, чтобы из-за них стоило затягивать переговоры.
Государь! Отказываясь от Торна и Кракова и рассматривая этот отказ как способ ускорения столь желанное установление всеобщего мира, Вы не теряете ничего: это - жертва, принесенная ради мира, поданный Европе благотворный пример и, наконец, для России -новое свидетельство того, что отныне все ваши помыслы будут на-
правлены на ее внутреннее благоденствие»17.
Итак, Лагарп советовал Александру I отказаться от Кракова и Торна, чтобы как можно скорее заняться конституционным устройством сначала в восстановленной Польше, а затем и во всей Российской империи. К нему присоединился и видный прусский сановник барон Георг Фридрих Карл Штейн, к мнению которого император был склонен прислушиваться: «Вопросы о которых идет теперь речь, не имеют особого значения ни для России, ни для Австрии. Краков не на столь важен, чтобы можно было вести из-за него войну при теперешних обстоятельствах. Россия может обойтись и без него». «Очистить Краков, - возразил император, - было бы для меня бесславно, раз я его занял». «Если Ваше Величество, имея в своем распоряжении 400 000 человек, пожертвуете ради спокойствия Европы Краковом, то все усмотрят в этом поступке доказательство вашего благородства, а не слабости. Теперешнее натянутое положение всеобщего вооружения и переговоров не может продолжаться долго»18.
Показательно, что пруссак Штейн жертвовать Торном не собирался, однако не столько даже его красноречие, сколько противодействие бывших союзников вынудило Александра I пойти на уступки.
В этот момент очень своевременно подоспел новый проект соглашения, предложенный Гарденбергом, но согласованный с австрийским и британским представителями: Пруссия получает Торн и линию Варты, Австрия - удел Замойский и Краков с границей по реке Нида, за что Австрия и Пруссия соглашаются на политические виды русского императора относительно Польши. Александр I тут же выдвинул контрпроект: Торн и Краков сделать вольными городами под покровительством трех держав, а все земли герцогства Варшавского оставить за Россией. Пруссии должны были отойти вся Саксония, а Майнц превращался в крепость общегерманского подчинения19
При таких обстоятельствах в декабре 1814 г. российским императором впервые была озвучена идея создания Краковской республики, причем форма государственного устройства - вольный город - хотя и ассоциировалась, прежде всего, с Германией, имела корни и в польском историческом опыте. Другое дело, что этот опыт был исключительно в прошлом, в то время как в начале XIX в. в Германии существовали четыре вольных города - Франкфурт, Гамбург, Бремен и Любек.
Показательно, что Меттерних с ходу отверг идею русского императора: «Независимое существование этих городов будет одинаково угрожать спокойствию трех соседних держав. Находясь вне всякого прямого влияния, они превратились бы в очаг недовольств, козней и мятежей»20.
Австрия продолжала настаивать на проведении границы по рекам Варта и Нида, которую она находила безопасной с военной точки зрения. Присоединение же Саксонии к Пруссии Меттерних
объявил невозможным, получив поддержку англичан и французов. Отношения российского императора и австрийского канцлера испортились до предела, причем Александр I, заподозрив, что Нессельроде слишком подпал под влияние австрийского коллеги, поручил ведение переговоров Андрею Кирилловичу Разумовскому и Иоанну Каподострии21.
По предложению России была составлена особая комиссия из представителей России, Пруссии, Австрии и Великобритании, и на втором заседаний граф Разумовский представил проект шестого раздела польских земель: Россия уступала Австрии соляные копи Велички, ранее входившие в герцогство Варшавское, и Тарнополь-ский округ, приобретенный ею по Венскому миру 1809 г., а также подгорный район Кракова; Пруссии полностью отходила Саксония, а саксонский король вознаграждался землями по левому берегу Рейна с 700 тыс. жителей; Краков и Торн должны были быть объявлены вольными и нейтральными городами под покровительством трех соседних держав; России отходили земли бывшего герцогства Варшавского, за исключением Гнезно и Познани22.
Сохранилась записка (составленная, судя по всему, Чарторый-ским), определяющая основные принципы, которых следовало держаться русским представителям на заседаниях комиссии четырех держав при обсуждении вопросов, касающихся Кракова и Торна:
«В проекте конвенции об этих двух вольных и нейтральных городах изложено все, что можно было сказать на этот счет. К проекту приложена конституция, которую надлежит дать этим городам.
Ради основания этих двух государств император пошел на территориальные жертвы, и ему угодно рассматривать оба города как государства, созданные им самим. Поэтому он живо заинтересован в их упрочении и процветании. Предлагаемые основные положения их конституции имеют целью обеспечить им эти выгоды, упрочив в то же время их спокойствие и предоставив им свободу в таком объеме, какой был бы совместим с поддержанием порядка и с интересами соседних держав. Особое внимание было уделено так же средствам для развития просвещения. Таким образом, нет никаких оснований не принять эти положения.
Из существа принципов, долженствующих лежать в основе положений, о которых идет речь в настоящей инструкции, очевидно, что на оба вольных города - Краков и Торн - должны распространяться все те выгоды, какие будут представлены другим польским провинциям, входящим в состав трех государств, то есть выгоды, проистекающие из свободы торговли и судоходства, из свободы сношений, из прав, предоставляемых лицам двойного подданства, амнистии и т. д.
В остальном уполномоченному надлежит постоянно следить за тем, чтобы не допустить принятия каких-либо статей, могущих впоследствии подать повод для притеснений и нарушений прав, грозя-
щих обычно малым странам, находящимся в окружении больших государств.
Помимо района Тарнополя император уступил Австрии также половину соляных копий Велички - объект первостепенной важности для жителей герцогства. Поэтому он имеет все основания надеяться, что австрийский двор согласится поставлять ежегодно по умеренной цене, о которой можно будет условиться заранее, определенное количество соли правительству той части герцогства, которая остается за Россией, а также согласится на все меры, имеющие целью защитить поляков от установления монополии на этот продукт первой необходимости и гарантировать им впредь беспрепятственную покупку его по справедливым и умеренным ценам»23.
Здесь российская дипломатия впервые затронула еще один аспект краковской проблемы, связанный с заинтересованностью в обладании соляными копями Велички, или, по крайней мере, в получении преференций при осуществлении импорта соли.
Представитель Пруссии канцлер Гарденберг начал поддерживать выдвинутый Разумовским план, но, видя, что представители Великобритании, Австрии и Франции не проявляют желания идти на соглашение, заявил, что Пруссия будет отстаивать с оружием в руках занятую ею Саксонию.
Этот неофициальный ультиматум вызвал бурные эмоции у противоположной стороны. В тот же вечер лорд Каслри встретился с Талейраном и объявил, что не потерпит, чтобы Россия при поддержке Пруссии диктовала свои условия всей Европе. Французский министр тут же набросал проект союзной конвенции между Великобританией, Францией и Австрией. Каслри взял документ и отправился к Меттерниху. На следующий день, 3 января 1815 г., все три дипломата, переработав проект в официальный договор, скрепили его своими подписями.
Основную цель данного трактата союзники определили как противодействие непомерным требованиям России и Пруссии. Для достижения этой цели каждая из трех держав обязывалась держать наготове 150-тысячное войско, которое должно было выступать не позднее шести недель после первого требования партнеров.
О факте рождении нового союза его участники решили не распространяться. Граф Кападострия, заподозрив неладное, получил косвенные подтверждения существования тайного договора, направленного против России и Пруссии. Он доложил об этом Александру I, но император даже слышать не хотел о подобных предположениях, считая возможность подобных альянсов совершенно не согласующейся с нравственным кодексом, которому следуют коронованные особы и настоящие джентльмены.
Между тем, исходя из пессимистичного сценария, противники России наращивали военные приготовления. Австрия собирала большие армии в Богемии и в районе Тешена. Англичане усиливали
свои войска в Нидерландах, французское правительство, несмотря на полное разорение страны, поставило под ружье 75 тыс.24
Воинственные приготовления оппонентов были отмечены российским императором, но он продолжал придерживаться миролюбивой тактики, обратившись к предавшим его союзникам с призывом вступить с ним в «новое соглашение, основанное на принципах христианской любви и евангельского бескорыстия», и заверив, что готов на уступки вполне материального плана.
Несколько неожиданно император получил поддержку Каслри, которому в ближайшее время предстояло выступать в британском парламенте, и который почувствовал, что только «принципы христианской любви и евангельского бескорыстия» помогут ему вернуться в Лондон хоть с каким-нибудь позитивным достижением, кроме угрозы новой войны.
Под его давлением Австрия и Франция вынуждены были согласиться на раздел Саксонии, по которому Пруссии отходила половина саксонской территории с городами Торгау, Виттенбергом, Бауценом и Циттау, а за королем Саксонским оставались Дрезден и Лейпциг.
Тем не менее, строптивый прусский король твердо заявил: «Без Лейпцига я не могу возвратиться в Берлин!». И опять Александр I проявил благородство, предложив Фридриху-Вильгельму IV вместо Лейпцига город Торн25. Таким образом, польско-саксонский узел оказался разрублен.
Последовавшие вскоре события предоставили возможность Александру I убедиться в уязвимости его собственных «принципов» перед тактическими приемами оппонентов. Вернувшийся к власти на «Сто дней» Наполеон Бонапарт переслал ему текст секретного австро-франко-британского договора, найденный в кабинете бежавшего Людовика XVIII.
Расколоть союзников таким нехитрым приемом не удалось, зато российский император получил возможность отчитать австрийского канцлера, закончив свою речь словами: «Меттерних, пока мы оба живы, об этом предмете никогда не должно быть разговора между нами. Теперь нам предстоят другие дела. Наполеон возвратился, и поэтому наш союз должен быть крепче, нежели когда-либо»26. Затем договор был брошен в камин, где и превратился в прах вместе с теми широкими возможностями для русской дипломатии, которые открывались с его оглаской. Для укрепления своего единства союзники поспешили зафиксировать достигнутые договоренности.
3 мая 1815 гг. межу Россией, Австрией и Пруссией был подписан и договор о Кракове, его округе и конституции.
Александр I высокими словами оценил итоги дипломатической борьбы вокруг города Кракова и очертил его будущность в своей прокламации к полякам от 25 мая 1815 г.: «Чтобы устранить затруднения, которые возникли по поводу города Кракова, мы приняли мысль объявить город нейтральным и свободным. Этот край, по-
ставленный под покровительство трех держав-освободительниц и дружественно расположенных, будет пользоваться счастьем и спокойствием, посвящая себя единственно наукам, искусствам, торговле и промышленности. Он будет как бы памятником великодушной политики, установившей такую свободу именно в том месте, где покоится прах ваших лучших королей и где соединены самые благородные воспоминания польского отечества»27.
О завершении Венского конгресса российский император оповестил своих подданных специальным манифестом28.
Очевидно, что краковский вопрос Александру I удалось решить в свою пользу, что подтверждается текстом «Дополнительного трактата относительно Кракова, области его и Конституции между дворами российским, австрийским и прусским заключенного»29.
Договор предваряется пространной преамбулой с перечислением титулов и наград, подписавших его министров (Разумовский, Гарденберг, Меттерних). Далее в статье 1-й фиксируется международно-правовой статус Кракова - город «вольный, независимый и совершенно нейтральный под покровительством трех высоких договаривающихся сторон».
В статье 2-й фиксировались границы вольного города на левом берегу Вислы30. Следующие же три статьи посвящены урегулированию границ между Австрией и Краковской республикой, а также особым правам Австрии, что изначально ставило эту державу в краковском вопросе в преимущественное положение.
Вопросы правового статуса определяются в статье 6-й: «Помянутые три Двора обязуются уважать и повелеть во всякое время уважать нейтралитет вольного города Кракова и его области; никакое вооруженное войско не будет туда введено под каким бы то предлогом не было.
Напротив того, само по себе разумеется и именно постановляется, чтобы в вольном городе Кракове и области его не давать ни какого убежища и покровительства переметчикам, беглецам или преследуемым законами людям, принадлежащим к областям той или другой из трех договаривающихся держав, и чтобы по требованию, которое о том учинено быть может надлежащими начальствами, такие люди были задержаны и немедленно выданы, под исправным конвоем, той стражи, которой поручено будет принимать их на гра-
нице»31.
Статья 7-я посвящена Конституции Краковской республики и правам комиссаров, представлявших в Кракове «покровительствующие державы»32.
Статьи с 8-й по 12-ю касались приграничных и таможенных вопросов.
Особый интерес представляет статья 13-я: помимо финансовых вопросов в ней, хотя и косвенно, затрагивается вопрос правовой преемственности Краковской республики по отношению если не к
Речи Посполитой, то к герцогству Варшавскому. «Все, что в вольном городе Кракове и в области его окажется бывшей народною собственностью герцогства Варшавского, будет и впредь как таковая принадлежать вольному городу Кракову33. При этом, статьей 14-й Краковская республика освобождалась от необходимости отвечать по государственным обязательствам герцогства Варшавского34.
Определенное беспокойство «покровительствующим державам» в дальнейшем доставила статья 15-я, подтверждающая автономию Краковского университета и разрешающая «жителям сопредельных польских областей... приезжать в сию Академию и в оной обучаться, коль скоро будет она обустроена сообразно настроениям каждого из трех высоких Дворов»35.
Статья 16-я определяла права и привилегии польского духовенства в Кракове36.
В статье 17-й Австрия оговаривала свои особые экономические интересы, а Россия - решающее слово при назначении краковского епископа. Таким образом, Александр I постарался обеспечить себе статус своего рода политического арбитра, имеющего возможность вмешиваться в дела духовные37.
И, наконец, статьи 18-я и 19-я касались процедурных вопросов ратификации трактата и конституции вольного города38.
В одном архивном деле с трактатом находится и Конституция Вольного города Кракова. Не занимаясь ее специальным анализом, хотелось бы лишь высказать мысль, что характер этого документа во многом определялся именно стремлением не допустить преобладания в Кракове одной из великих держав. По причинам географического и экономического характера главным претендентом на роль гегемона была Австрия, Пруссия же демонстрировала в данном вопросе наименьшую заинтересованность. Исходя из этого, можно предположить, что достаточно демократичный характер Краковской конституции объяснялся именно позицией российского правительства, которое в борьбе с габсбургским влиянием могло потенциально рассматривать возможность сотрудничества с польскими патриотическими элементами.
* * *
Подводя итоги, можно сказать, что своим появлением на карте Европы Краковская республика была обязана одному человеку -Александру I.
Первоначально российский император собирался присоединить город к территории автономного Королевства Польского в составе Российской империи. Однако претензии на обладание большей частью польских земель вызвали возражения других европейских держав. Кроме того, Вена и Берлин стремились пресечь планы российского императора по предоставлению этим территориям широких
свобод, что могло дестабилизирующим образом подействовать на ситуацию в австрийской и прусской частях Польши39.
Основные дипломатические баталии разыгрались вокруг стратегически важных городов - Кракова на юге и Торна на севере, - на которые предъявляли претензии соответственно Австрия и Пруссия. В декабре 1814 г. в качестве компромисса император выступил за предоставление Кракову и Торну статуса вольных городов. Сдержанная реакция партнеров по переговорам и подозрения относительно возможного альянса Парижа, Лондона и Вены толкнули Александра I на уступку Торна - шаг, который должен был еще более упрочить альянс Петербурга и Берлина. Внезапное миролюбие представителя Великобритании, вызванное внутриполитическими проблемами в самой Англии, позволили Александру I зафиксировать этот успех, добившись заключения соглашения по вольному городу Кракову. Таким образом, Краков фактически уплывал из-под единоличной власти Австрии под покровительство всех трех держав, участвовавших в разделах Польши. Эта дипломатическая победа российского императора была одержана им в условиях тайного противостояния с Францией, Великобританией и Австрией.
Примечания
1 Богданович М.И. История царствования Александра I и России в его время. Т. 4. СПб., 1869. С. 343-587.
2 Надлер В.К. Император Александр I и идея Священного союза. Т. 5. Рига, 1892. С. 287-516.
3 Российский Государственный исторический архив (РГИА). Ф. 1329. Оп. 1. Д. 369.
4 Соколов А.Р. Гибель Краковской республики // Военно-исторический журнал. 2016. № 3. С. 34.
5 Шильдер Н.К. Император Александр I. Т. 2. СПб., 1898. С. 266.
6 Богданович М.И. История царствования императора Александра I и России в его время. Т. 4. СПб., 1869. С. 352.
7 Внешняя политика России XIX начала XX веков. Т. 8. М., 1972. С. 106, 107.
8 Там же. С. 107.
9 Там же.
10 Там же.
11 Надлер В.К. Император Александр I и идея Священного союза. Т. 5. Рига, 1892. С. 422.
12 Шильдер Н.К. Император Александр I: Его жизнь и царствование. Т. 3. СПб., 1897. С. 299, 300.
13 Кинг Д. Битва дипломатов или Вена, 1814 г. М., 2010. С. 287.
14 Соловьев С.М. Император Александр I: Политика - Дипломатия. СПб., 1877. С. 294.
15 Надлер В.К. Император Александр I и идея Священного союза. Т. 5. Рига, 1892. С. 437-439.
16 Шильдер Н.К. Император Александр I: Его жизнь и царствование. СПб., 1897. С. 300.
17 Внешняя политика России XIX начала XX веков. Т. 8. М., 1972. С. 127.
18 Надлер В.К. Император Александр I и идея Священного союза. Т. 5. Рига, 1892. С. 443, 444.
19 Кинг Д. Битва дипломатов, или Вена, 1814. М., 2010. С. 312.
20 Внешняя политика России XIX начала XX веков. Т. 8. М., 1972. С. 644.
21 Богданович М.И. История царствования Александра I и России в его время. Т. 4. СПб., 1869. С. 420.
22 Кинг Д. Битва дипломатов, или Вена, 1814. М., 2010. С. 325.
23 Кинг Д. Битва дипломатов, или Вена, 1814. М., 2010. С. 165.
24 Надлер В.К. Император Александр I и идея Священного союза. Т. 5. Рига, 1892. С. 352.
25 Богданович М. И. История царствования Александра I и России в его время. Т. 4. СПб., 1869. С. 432.
26 Шильдер Н.К. Император Александр I: Его жизнь и царствование. Т. 3. СПб., 1897. С. 285.
27 Попов Н. Вольный город Краков: 1815 - 1846 гг. // Вестник Европы. 1875. № 2. С. 473.
28 РГИА. Ф. 1329. Оп. 1. Д. 369. Л. 209-212.
29 Там же. Л. 92.
30 Там же. Л. 92-96.
31 Там же. Л. 98, 99.
32 Там же. Л. 99, 100.
33 Там же. Л. 103.
34 Там же. Л. 104.
35 Там же.
36 Там же. Л. 104, 105.
37 Там же. Л. 105, 106.
38 Там же. Л. 106.
39 Соколов А.Р. Гибель Краковской республики // Военно-исторический журнал. 2016. № 3. С. 35.
Автор, аннотация, ключевые слова
Соколов Александр Ростиславович - докт. ист. наук, профессор Санкт-Петербургского государственного университета
В статье анализируется роль российского императора Александра I, как руководителя российской внешней политики, в создании и реализации проекта Краковской республики после победы над Наполеоном. Автор рассматривает, какими соображениями руководствовались державы-победительницы при обсуждении на Венском конгрессе судьбы Кракова и окрестных территорий. Исследуются мотивы, заставившие российского императора выступить с инициативой предоставления Кракову статуса вольного города, находящегося под контролем трех «покровительствующих держав». Особое внимание уделено освещению хода переговоров в условиях, когда тайно был оформлен альянс Австрии, Великобритании и Франции против России. Завершается статья анализом договора о статусе Кракова, который был заключен между Россией, Австрией и Пруссией. Делается вывод, что заключение этого договора и создание Краковской
республики стало дипломатической победой Александра I, которая была одержана в условиях жесткого противостояния альянсу Австрии, Франции и Великобритании.
Венский конгресс, Российская империя, Великобритания, Франция, Пруссия, Австрия, Краковская республика, Александр I, внешняя политика, дипломатия
References (Articles from Scientific Journals)
1. Sokolov A.R. Gibel Krakovskoy respubliki. Voenno-istoricheskiy zhurnal, 2016, no. 3, p. 34.
2. Sokolov A.R. Gibel Krakovskoy respubliki. Voenno-istoricheskiy zhurnal, 2016, no. 3, p. 35.
(Monographs)
3. King D. Bitva diplomatov, ili Vena, 1814 [The Battle of Diplomats, or Vienna, 1814]. Moscow, 2010, p. 165.
4. King D. Bitva diplomatov, ili Vena, 1814 [The Battle of Diplomats, or Vienna, 1814]. Moscow, 2010, p. 287.
5. King D. Bitva diplomatov, ili Vena, 1814 [The Battle of Diplomats, or Vienna, 1814]. Moscow, 2010, p. 312.
6. King D. Bitva diplomatov, ili Vena, 1814 [The Battle of Diplomats, or Vienna, 1814]. Moscow, 2010, p. 325.
Author, Abstract, Key words
Alexander R. Sokolov - Doctor of History, Professor, St. Petersburg State University (St. Petersburg, Russia)
The article analyzes the role of Russian Emperor Alexander I as the head of Russia's foreign policy in designing and implementing the Republic of Krakow project after his victory over Napoleon. The paper examines the considerations the victorious powers had as they discussed at the Congress of Vienna the destiny of Krakow and the neighboring areas. The author speculates as to what made the Russian emperor initiate granting Krakow the status of a free city controlled by the three 'protecting powers'. A special attention is paid to describing the course of negotiations during which an anti-Russian alliance among Austria, Great Britain and France was secretly formed. The article ends with an analysis of the agreement on the status of Krakow which was concluded by Russia, Austria and Prussia. It is argued that this agreement and the formation of the Republic of Krakow became a diplomatic victory of Alexander I, which was won during the tough standoff with the alliance of Austria, Great Britain and France.
Congress of Vienna, Russian Empire, Great Britain, France, Prussia, Austria, Republic of Krakow, Alexander I, foreign policy, diplomacy
