CC BY
24
1т н
ЗА/
РОССИЙСКАЯ АКАДЕМИЯ НАУК
ИНСТИТУТ НАУЧНОЙ ИНФОРМАЦИИ ПО ОБЩЕСТВЕННЫМ НАУКАМ
СОЦИАЛЬНЫЕ И ГУМАНИТАРНЫЕ
НАУКИ
ОТЕЧЕСТВЕННАЯ И ЗАРУБЕЖНАЯ ЛИТЕРАТУРА
РЕФЕРАТИВНЫЙ ЖУРНАЛ СЕРИЯ 10
СОЦИОЛОГИЯ
издается с 1991 г. выходит 4 раза в год индекс РЖ 2 индекс серии 2.10 рефераты 98.02.001 -98.02.027
2
МОСКВА 1998
СОЦИОЛОГИЧЕСКАЯ ТЕОРИЯ И МЕТОДОЛОГИЯ
98.02.001. ПЛЕЗЕНТС Н. ЭПИСТЕМОЛОГИЧЕСКИЙ АРГУМЕНТ ПРОТИВ СОЦИАЛИЗМА: ВИТГЕНШТЕЙНИАНСКАЯ КРИТИКА ХАЙЕКА И ГИДДЕНСА / PLEASANTS N. THE EP1STEMOLOG1CAL ARGUMENT AGAINST SOCIALISM: A WITTGENSTEIN IAN CRITIQUE OF HAYEK AND GIDDENS // Inquiry. - Oslo, 1997. - Vol. 40. - P. 23-46.
Аргумент Л. Мизеса и Ф.Хайека против социализма вновь пользуется популярностью в последнее время, констатирует Найджел Плезентс (Кэмбриджский университет, Великобритания). Многие считают, что для поздней философии Л.Витгенштейна характерен глубоко консервативный подход к анализу социальных организаций, и находят аналогию между аргументом Мизеса и поздним Витгенштейном. Плезентс не согласен с этой точкой зрения. Он полагает, что, напротив, философия Витгенштейна может быть использована для опровержения социальной теории, некритически восхваляющей базовую структуру свободного рыночного капитализма. Крах реального социализма в СССР и Восточной Европе, апология свободного рынка создали идеологический климат, в котором аргументы 20-30-х годов, демонстрирующие невозможность рационального рыночного планирования, вызвали к себе новый интерес. Л.Мизес первым сформулировал этот аргумент, но его популярность в последний годы связана с тем, как его развил Хайек. Гидденс обосновал этот аргумент против социализма антропологически и социологически.
Теории Хайека и Гидценса, несмотря на различия между ними, едины в том, что в центре их внимания находятся знание и правила Оба используют понятия "зная как" и "молчаливое знание" Понимание Гидденсом принципа следования правилам основано на его интерпретации философии Витгенштейна, а на Хайека повлияли Юи и Кант
Основной аргумент Мизеса прост Эффективность производства, по его мнению, зависит от того, насколько удается рассчитать стоимость товаров и факторы производства В рыночной экономике денежная стоимость товаров устанавливается автоматически в ходе взаимодействия покупателей и продавцов на рынке товаров и услуг Владение частной собственностью и средствами производства, свободный рыночный обмен товарами и услугами и механизм установления цен вместе создают условия для уникального решения экономической "проблемы порядка" Мизес отмечал, что там, где нет свободного рынка, нет и механизма ценообразования и экономической калькуляции С одной стороны, иены подсказывают производителю необходимое количество и качество товаров, которые он должен произвести С другой стороны, цены помогают покупателю понять, какие товары он может купить
В социалистической экономике, утверждает Мизес, этот процесс регулируется государством, которое определяет цены и распределяет ресурсы Исторический опыт, однако, показывает, что эта задача для социалистического государства неразрешима Хайек утверждает, что проблемы социализма заключаются в природе и форме знания, которое устанавливает жесткие ограничения на масштаб и тип экономического планирования Аргумент Хайека известен как эпистемологический аргумент против социализма Суть его состоит в том, что знание, необходимое для успешной координации сложной современной экономики, распылено среди всего населения Отдельные индивиды обладают им лишь частично Оно воплощено в их способности следовать правилам В философской антропологии Хайека человеческие существа - это животные, следующие правилам Хайек определяет разные типы правил 1) общие правила, ' конституирующие правовую, политическую и экономическую структуру общества, 2) правила поведения и действия, которые определяют типы поведения в соответствии с конкретной ситуацией, 3) "метасознательные " когнитивные правила мысли и восприятия Важно отметить, что
только некоторые из этих правил четко сформулированы, большинство из них не может иметь четкой формулировки (с 25)
Система общих правил, из которых скомпонован экономический порядок, (правила, вытекающие из закона о собственности и контракте), и совокупность правил индивидуального поведения облегчают использование знания, которое распылено и молчаливо используется индивидами Так, рыночная экономика продуцирует и использует знание, которым в полном объеме не обладает ни один индивид. Оно принадлежит всем членам общества В то же время в рыночной экономике используется знание, которое известно каждому индивиду Это знание не может собираться и использоваться для планирования потому, что оно просто не существует в формализованном виде По самой своей природе такое знание не пропорционально и неотделимо от локального контекста обладающих им индивидов Информация, конституирующая экономический порядок, распылена во всей популяции взаимодействующих индивидов и находится в неотчуждаемом обладании как молчаливое знание
Главный тезис эпистемологического аргумента Гидценса состоит в том, что экономический порядок и индивидуальная креативность, эффективность и рациональность исчезнут при любой попытке перевести молчаливое знание в дискурсивное, необходимое для плановой экономики. Цели специалистов и их программы фактически невозможно достичь и выполнить. Даже рыночный социализм, соглашается Гидденс с Хайеком, невозможен
Молчаливое знание - самое важное понятие в аргументации Хайека и Гидденса Оно обеспечивает связь, соединяющую индивидуальную агентность с "объективными" социальными структурами (системами правил) Гидденс требует проводить различие между правилами и действиями, поскольку стремится в своей теории структурации сохранить реальность и агентности структуры Хайеку это различие необходимо для отделения своей собственной версии эволюционизма от социального дарвинизма. По Хайеку эволюционному развитию способствуют системы правил, а не отбор индивидов или врожденное поведение
Молчаливое знание - ответ Гидценса и Хайека на вопрос, как мы следуем правилам Правила - это социальное явление, конституирующее то, что Гидденс называет действительным порядком Для Хайека и Гидденса правила существуют независимо от
любого отдельного индивида, но способность следовать им основывается на способности индивидов включаться в социальную жизнь. Связь между агентностью и молчаливым знанием придает эпистемологическому аргументу его нормативную силу. Делая молчаливое знание исключительной собственностью индивидов, Хайек и Гидденс имеют возможность утверждать, что молчаливое знание - это выражение индивидуальной свободы. Цивилизация, утверждает Хайек, возникла и сохраняется благодаря совокупности общих правил и индивидуальной свободе.
"Несмотря на большую близость социальных теорий Гидценса и Хайека, Гидценс верит, что эпистемологический аргумент только предполагает полное развитие того, что он называет поздней или рефлексивной модерностью" (с. 28). Это значит, что социальный порядок распространяется благодаря глобализации и детрадиционализации повседневной жизни. Согласно Гидденсу, тождество молчаливого знания с обычаем и традициями является чертой "простой модерности", в которой индивиды "вмонтированы" в традицию. В этом типе социального порядка планирование осуществляется успешно благодаря стабильности индивидуальных предпочтений и жизненных стилей. Только с появлением поздней модерности планирование становится невозможным вследствие возрастания рефлексивности населения и распада традиционных стилей жизни (с. 28).
Гидденс понимает рефлексивность как свойство индивидов и социального явления. Как свойство индивидов рефлексивность обозначает универсальную, инвариантную компоненту человеческой природы. Все люди обычно сохраняют связь с тем, что они делают в качестве интегрального элемента целого. При этом Гидценс не считает, что индивидуальная рефлексивность увеличивается в поздней модерности.
Рефлексивность модерности - институциональный феномен. Этот тип рефлексивности касается отношения индивидов к экспертному знанию, которое при рефлексивной модерности становится конституирующей силой социальной жизни. Теория институциональной рефлексивности не влияет на модель индивидуальной способности к познанию. Доступ к экспертному знанию рефлексивной модерности, как и доступ к традиционному знанию, продолжает зависеть от практического сознания.
Предположение, что "индивиды обладают знанием, которое не является ни осознанным, ни бессознательно "известным", и что все человеческие действия управляются скорее правилами, чем законом" (с. 29), - главная идея постэмпирической философии и социальной теории. Эта идея ассоциируется со следующими теориями: теория парадигм и нормальной науки Куна в социологии и философии науки; открытие Гарфинкелем "видимых, но не замечаемых" правил и процедур, лежащих в основе повседневного действия. При этом многие уверены, что эта идея была предложена Витгенштейном в дискуссии о соблюдении правил и языковых играх. Но Плезентс утверждает, что в поздних работах Витгенштейн выступил против концепции молчаливого знания. Он доказывает, что смысл, понимание, знание и ощущение не являются "внутренними" состояниями, процессами или объектами, принадлежащими исключительно индивидам. Витгенштейн согласен с Марксом и Энгельсом, что неправильно смешивать вещность с обладанием вещью. Обладание вещами коренится в социальных институтах. Актуальные формы частной собственности являются материализацией социальных отношений. Частная собственность связана с социальным контекстом, а не с внутренней природой индивида. Концепция молчаливого знания исходит из того, что существует знание, которое индивиды не осознают и не могут осознавать. Тем не менее это знание принадлежит им и неотчуждаемо от них. Витгенштейн отрицает любую объясняющую роль индивидуальных ментальных процессов, механизмов и т.д. Он настаивает на том, что знание не является свойством индивидов.
Подход Витгенштейна к знанию основан на том, что знание и сомнение диалектически взаимосвязаны. Его критика картезианства опирается на наблюдение того, что "знание" и "сомнение" не обозначают состояния индивидов. Люди вовлечены в практику познания и сомнения. Молчаливое знание, т.е. состояние, когда индивид знает, но не осознает свое знание, по мнению Витгенштейна, невозможно. Знать что-то можно только в социальных организациях, где существуют публичные практики верификации, фальсификации, обосновывания;и т.д. Плезентс поясняет, что он не отрицает существования индивидуального знания, например, такого как вождение велосипеда. Такое отрицание абсурдно. Он отрицает теоретическое приписывание молчаливого знания индивидам в качестве их способности понимать что-либо.
Теория Гидденса основана на взглядах Витгенштейна, изложенных в "Логико-философском трактате", в котором действительно высказан взгляд, что правила порождают все, что мы делаем и говорим. Однако позже Витгенштейн отказался от этой позиции. Так, он отмечал, что философия не должна претендовать на то, чтобы быть квазиэмпирической (естественной или социальной) наукой, которая делает "открытия" и предлагает теории о "реальной сущности" знания, понимания, осмысленности.
Гидценс считает, что языковая игра должна пониматься как парадигма для действий в соответствии с правилами. Такая точка зрения широко распространена среди философов и социальных теоретиков. Однако для Витгенштейна правила "не спрятаны в сердцевине понимания, не заключают в себе внешний действительный порядок. Говоря о правилах, Витгенштейн имеет в виду "проявления правил" в артефактах и практиках. Однако это не означает, что правило и его выражение - два разных "объекта". За выражением боли не находится "частный объект". Витгенштейн утверждает, что наши практики обычно не включают в себя следование правилам как таковое, хотя, конечно, практики демонстрируют регулярность, которая часто может быть описана в терминах правил. Правила обычно нужны при обучении практике. Философия Витгенштейна подчеркивает примат праксиса, который появляется до правил.
Для Гидденса и Витгенштейна молчаливое знание и правила -существенные компоненты социально-научной теории, ставящей своей целью доказать невозможность социализма. Постулирование существования скрытых когнитивных структур и механизмов, лежащих в основе молчаливого знания и систем правил, связано с отрицанием эмпирических теорий знания и бихевиористских моделей разума и действия. Постэмпирические критики бихевиоризма констатируют бихевиористскую антипатию к ментальным состояниям и процессам, вызванную тем, что рассматривается только наблюдаемое поведение.
Хотя Витгенштейн разделяет антипатию бихевиористов к постулированию скрытых механизмов и процессов, его позиция существенно отличается от бихевиоризма. Отрицание бихевиористами ментальных состояний основано на альтернативной теории разума и психологии. Но Витгенштейн не заменяет ментальные процессы альтернативной теорией. Оказавшись перед
выбором между псевдонаучным объяснением и отказом от любого объяснения, он выбрал последнее. Он считал ошибочным искать объяснение там, где необходимо видеть факты. Витгенштейн не был антинаучным, но считал, что квазипсихические феномены когнитивных теорий - это артефакты собственной практики теоретиков.
Аргумент Хайека и Гидценса является не только эпистемологическим, но и идеологическим. Сама презентация эпистемологического аргумента как "объективного" описания природы знания помогает замаскировать его идеологизированность. Предположительно нейтральное описание фактов молчаливого знания и следования правилам в действительности уже содержит в себе ценности социального теоретика. Специальное знание, на которое ссылается эпистемологический аргумент, состоит из спонтанно выраженных" преференций потребительского выбора и навыков предпринимательской инновации. Описывая эти повседневные явления как знание, управляемое правилами, известными только отдельным индивидам, Гидденс и Хайек создают то, что Витгенштейн называет мифом символизма. В контексте этого эпистемологического аргумента витгенштейнианская деконструкция этого символизма имеет такой же "демистифицирующий" потенциал, как и попытка Маркса демифилогизировать мнимо "объективные" товарные стоимости. Молчаливое знание - не только эпистемологически привилегированное, но и моральное, поскольку невмешательство в спонтанно выраженные предпочтения и желания индивидов объявляется добродетелью ученого.
Молчаливое знание, с точки зрения Витгенштейна, знанием не является. Придание эпитета "знание" высказываниям типа "Я знаю, чего я хочу, желаю" является философской чепухой. Такие явления внутренне связаны с социальным окружением, они не являются ни собственно индивидуальными, ни суверенными в эпистемологическом или нормативном смысле. "Внутренний процесс" нуждается во внешнем критерии. В современной экономике таким критерием являются средства коммуникации и массовой информации, которые объясняют индивидам их потребности. Эпистемологический аргумент можно рассматривать как фетишизированную инверсию реальности: не индивиды проявляют свое знание посредством ценового механизма, а ценовой механизм
2-4840
фиксирует реакции индивидов, являющиеся продуктом их социального окружения.
Плезентс не согласен с утверждениями, что централизованное планирование при капитализме невозможно. Транснациональные корпорации при всех своих гигантских размерах управляются очень эффективно. По поводу рыночного ценообразования и механизма спроса и предложения он отмечает, что Хайек смешивает выгоду индивидуального производителя с эффективностью экономики в целом. Одной из важнейших проблем капитализма как раз и является противоречие между тем, что приносит прибыль отдельному производителю, с одной стороны, и приводит к экономическому кризису или уничтожению природы - с другой. Плезентс указывает, что его возражения против эпистемологического аргумента Хайека и Гидценса не означают, что он является сторонником социалистической централизованной плановой экономики. Речь идет о том, что как существование Бога не является научной теорией, нуждающейся в эмпирической проверке, так и возможность и желательность социализма или неизбежность капитализма не являются предметом рассмотрения философской или социальной теории. Мы может верить в это, бороться за это, но не считать это положением науки.
П.Н.Фомичев
ч
98.02.002. ЭССЕР X. ЧТО НЕ ТАК С "СОЦИОЛОГИЕЙ ПЕРЕМЕННЫХ"? ESSER Н. WHAT IS WRONG WITH "VARIABLE SOCIOLOGY"? //Europ. sociol. rev. - Oxford, 1996. - Vol. 12, N. 2. -P. 159-166.
Хартмут Эссер весьма критически относится к количественному социальному исследованию с большим объемом данных, которое он называет социологией переменных (СП). Основой всех вариантов СП является "объяснение" конкретных процессов, рассматриваемых как зависимые переменные, количественно измеряемыми специфическим факторами, которые предстают как независимые переменные. Два типа факторов привлекают внимание: характеристики индивидов и черты контекста, в котором существуют индивиды. Скрытое предположение состоит в том, что характеристики индивида и контекстуальные черты формируют "поле сил", в котором индивиды получают позицию,
