CC BY
11
ФОРМАЦИИ. ЦИВИЛИЗАЦИИ. ГЛОБАЛИЗАЦИЯ
2014.02.001. ДОЙЧМАНН К. ПРЕДЕЛЫ ФИНАНСИАЛИЗАЦИИ: СОЦИОЛОГИЧЕСКИЙ АНАЛИЗ ФИНАНСОВОГО КРИЗИСА. DEUTSCHMANN CHR. Limits to financialization: Sociological analyses of the financial crisis // Arch. europ. de sociologie. - Cambridge; P., 2011. - T. 52, N 3. - P. 347-389.
Кристоф Дойчманн (университет фон Тобингена, Институт Макса Планка по изучению общества, Кёльн, Германия) выделяет три основных подхода в развернувшейся общественной дискуссии о причинах мирового финансово-экономического кризиса 20072008 гг.
Во-первых, широко распространена точка зрения о провале регуляционной системы. Утверждается, что ключевые фигуры в политической и банковской системах пренебрегли своими обязанностями в качестве регуляторов, не смогли должным образом оценить риски и не приняли адекватных регуляционных мер. Признавая законность этих утверждений, Дойчманн вместе с тем квалифицирует этот подход лишь как первый шаг к подлинному объяснению причин кризиса» (с. 348). Он не объясняет, почему такое стало возможным. Кроме того, аргумент о человеческой ошибке вряд ли сможет быть использован для предотвращения будущих кризисов.
Во-вторых, финансовые кризисы рассматриваются как «нормальный», повторяющийся феномен капиталистического развития. Этот подход ближе к эмпирической реальности, чем гипотеза об «эффективных рынках». Тем не менее такая точка зрения сосредоточена на цикличности развития капитализма и не принимает во внимание долгосрочные структурные тренды и возможность того, что данный кризис является кульминационной точкой такого тренда.
В-третьих, концепт «финансиализации». Сторонники этой точки зрения утверждают, что кризис должен рассматриваться с
позиций структурных изменений развитых капиталистических экономик в последние 30 лет, характеризующихся превращением сферы финансовых услуг в ключевой, доминирующий сектор капиталистической экономики. Дойчманн солидаризуется с этой точкой зрения и делает эту тему предметом своего исследования.
«Финансиализация означает серьезные макроэкономические трансформации, такие как изменения в секторальной структуре экономики, в распределении национального дохода между прибылями, рентами, зарплатами и налогами и в международном разделении труда. Не менее важны изменения на среднем уровне: трансформация в корпоративном управлении, изменения в балансе сил между корпоративными собственниками, менеджментом, профсоюзами и служащими, изменения роли национального государства и политической власти. Наконец, изменения на микроуровне: бум потребительства, стимулируемого доступным кредитом, и распространение культуры инвестирования в среде среднего класса» (с. 352).
Грета Крипнер относит начало процесса финансиализации в американской экономике к экономической политике Рейгана в начале 1980-х годов. Путем роста процентных ставок и одновременного снижения налогов администрация Рейгана пыталась найти выход из стагфляции 1970-х годов. Стимулирование экономики посредством высоких государственных долгов и ограничительной монетарной политики дало неожиданный эффект. Высокие процентные ставки привлекли в больших масштабах иностранный капитал, что сделало возможным финансировать растущий государственный и частный дефициты. Следствием «рейганомики» стали рост внешнего долга и быстрое расширение финансового сектора, ставшего доминирующим в американской экономике. Стал быстро формироваться огромный финансовый пузырь, который проявлялся в беспрецедентном росте стоимости акций. В то же время высокий курс доллара содействовал разрушению промышленной базы американской экономики, усиливая тренд к дальнейшей ее финансиа-лизации1. К. Филлипс показал, что финансиализация американской
1 Krippner G.R. The political economy of financial exuberance // Markets on trial: The economic sociology of the US financial crisis / Ed. by M. Launsbury and P.M. Hirsch. - Bingley: Emerald, 2010. - P. 141-176. - Здесь и далее описание дано по реф. источнику.
экономики сопровождалась беспримерным ростом долгов, увеличением неравенства в распределении богатства, падением реальных доходов основной массы населения, подъемом потребительства и алчностью инвесторов. Привычные правовые и этические стандарты ответственного финансового поведения разрушались. По его оценке, общая задолженность правительства, бизнеса, финансовых институтов и семей достигла в 2004 г. 304% ВВП, что превысило предыдущий рекорд (287%), установленный накануне краха в 1929 г. (с. 352)1.
Процесс финансиализации затронул не только США, но и основные развитые страны. По данным Евростата, в 2010 г. в 27 странах ЕС доля финансового сектора в ВВП составляла 28,8%, опережая промышленность (18,5%) и любые другие сегменты сектора услуг. В Германии с ее развитым промышленным сектором доля финансового сектора в ВВП превышала среднеевропейский уровень и составляла 30,4%, значительно опережая долю промышленности (23,4%) (с. 353).
Основу процесса финансиализации составлял рост финансовых активов, как институциональных, так и частных. С 1970-х годов темпы роста частных финансовых активов в 23 странах ОЭСР были в три раза выше, чем темпы роста общественного продукта. Равным образом стремительно росла доля финансовых активов институциональных инвесторов в ВВП между 1980 и 2000 гг. в большинстве стран: в США с 69,9 до 198%, во Франции - с 11,3 до 113%, в Германии - с 17,5 до 81%. Одновременно росли доходы от этих финансовых активов и доля рантье в национальном доходе стран ОЭСР, а доля зарплат падала (с. 354).
Одним из наиболее характерных аспектов финансиализации было наступление финансовых корпораций на фискальную и территориальную суверенность национальных государств. Превосходство финансовых акторов над государством объяснялось тем, что они были глобально мобильны и могли выбирать, где им зарегест-рироваться, в то время как власть национального государства ограничивалась в основном территориальными границами. Чтобы привлечь инвесторов, государство было вынуждено снижать налоги с
1 Phillips K. American theocracy. The peril and policies of radical religion, oil and borrowed money in the 21 th century. - L.: Penguin, 2010. - P. 273.
корпораций и высоких личных доходов. В 20 ключевых странах ОЭСР корпоративные налоги в среднем уменьшились с 1985 по 2009 г. с 44 до 29%, а налогообложение высоких личных доходов -с 65 до 46% (с. 361). Снижение налоговых поступлений побудило правительства урезать социальные расходы, государственные инвестиции, приватизировать предприятия госсектора.
Последовавшая после 1973 г. либерализация международных рынков капитала мотивировалась стремлением открыть новые глобальные возможности инвестирования избытка капиталов в развитых капиталистических странах, не находящих у себя на родине выгодного приложения.
Дойчманн утверждает, что ни постиндустриализм, ни новые информационные и коммуникационные технологии не могут объяснить в достаточной степени появление и развитие финансиализации, хотя он и признает важность этих факторов. Он считает, что «процветающие капиталистические экономики Западной Европы и Северной Америки могут трансформироваться в финансиализирован-ную экономику благодаря своей собственной внутренней динамике» (с. 368). Таким образом, прежде всего в США и Великобритании возникла новая финансовая «аристократия», зарезервировавшая за собой ключевые экономические и политические позиции и определяющая экономическую политику своих стран.
В заключение Дойчманн констатирует, что «зрелые экономики западного капитализма сталкиваются с растущим несоответствием между ориентированными на получение ренты финансовыми активами и сокращением возможностей для реальных инвестиций. В основе процесса финансиализации лежит постепенная трансформация развитого капитализма в общество рантье. С социологической точки зрения финансиализация может характеризоваться как гегемонистский режим рантье над предпринимателями» (с. 382).
Финансовое доминирование - последняя сфера, где гегемон может временно консолидировать свое экономическое превосходство после того, как он перевел свои производственные мощности в страны с более низкими издержками, утратив свое преимущество в производстве и торговле. Из-за отсутствия привлекательных возможностей для инвестиций в реальной экономике финансовая индустрия изобрела вторичные, третичные и т.д. инвестиционные возможности в самой финансовой сфере. Благодаря механизму
секьюритизации покупатели займов не имеют доступа к первичной информации о заемщиках и их проектах, а полагаются исключительно на данные рейтинговых агентств, тем самым ослабляется контакт с социальной реальностью экономики. Секьюритизация превращает долги в новый финансовый продукт, покупаемый и продаваемых на рынках.
Хотя такая стратегия может работать в течение значительного времени, однако в конечном счете «она обречена на провал, так как финансовый капитал не может полностью оторваться от своей вовлеченности в более широкий социальный контекст капиталистического развития» (с. 383). Финансиализация не может снять базовые противоречия гегемонистского режима и предотвратить свой конечный крах. Однако последний акт этого коллапса еще не наступил. Величина необеспеченных частных активов достигла таких огромных масштабов, что они могут быть просто списаны. Ввиду угрожающих системных рисков кризис стал политической проблемой, и правительства вынуждены были вмешаться, предоставив финансовому сектору огромные кредитные пакеты, кредитные гарантии, субсидии, увеличив государственные расходы, чтобы предотвратить полный крах. Эти меры помогли добиться быстрой стабилизации, но не решили саму проблему необеспеченных долгов, а лишь «трансформировали частные долги в государственные. Это означает, что финансовый сектор сумел трансформировать свои проблемы в государственные. Учитывая всемирные масштабы этого процесса и величину этих долгов, совершенно ясно, что такое "решение" не может быть устойчивым. Вопрос с долгами сводится только к тому, каким образом будет осуществлена их неминуемая переоценка: упорядоченной реструктуризацией, новым и даже более глубоким коллапсом или волной высокой инфляции? К несчастью, последние две возможности в настоящем кажутся более вероятными. Кризис может также стать финальной точкой американской гегемонии. Никто не знает, кто будет новым гегемоном» (с. 384).
Кризис означал не только социально-экономический провал, но и научный: «произошла драматическая утрата репутации длительной традиции доминирования неоклассического течения в экономической науке с его когда-то знаменитыми теориями об эффективным рынке... Представители этого доминировавшего
направления в академической экономической науке, бывшие главными советниками политиков, не смогли не только предсказать кризис, но даже не брали в расчет самой возможности такого коллапса. Широко распространенные провалы в финансовом регулировании и контроле восходят в немалой степени к повсеместному влиянию, которое доминирующая идеология свободного рынка оказывала на ключевые фигуры в политической и финансовой системах. Устранение существенных правовых разграничений между банковским и инвестиционным бизнесами, маркетинг чрезвычайно сложных и рискованных финансовых "продуктов", благоприятная регуляционная и монетарная политики - почти все оправдывалось ссылкой на превосходство спонтанных рыночных сил над политическим вмешательством» (с. 349). Такой экономический подход Джон Кэссиди называет «утопической экономикой»1.
В настоящее время, полагает Дойчманн, востребована новая экономическая наука, тесно связанная с реальным миром, с его потребностями и проблемами и учитывающая не только взаимодействие финансовых и нефинансовых секторов экономики, но и политические и социальные факторы.
Ю.И. Комар
2014.02.002. ИП Г. РАЗГОРОЖЕННЫЙ МИР.
IP G. The gated globe // Economist. - L., 2003. - Vol. 409, N 8857. -
P. 3-20.
Американский исследователь анализирует нынешний этап экономической глобализации в аналитическом приложении к еженедельнику «The Economist». «Хотя мировая экономика пока не дошла до крайних проявлений протекционизма 1930-х годов, она стала гораздо менее открытой. После двух десятилетий, в течение которых люди, капитал и товары передвигались через границы более свободно, снова возникли стены, хотя в некоторых есть ворота. Правительства во все большей мере выбирают, с какими странами торговать, какого сорта иностранный капитал им нужен, и какую степень свободы они могут позволить своим предпринимателям для ведения дел за границей. Практически все страны пока при-
1 Cassidy J. How markets fail. The logic of economic calamities. - N.Y.; Farrar, Straus and Giroux, 2009.
