CC BY
13
ФОРМАЦИИ. ЦИВИЛИЗАЦИИ. ГЛОБАЛИЗАЦИЯ
2011.04.001. ГЭМБЛ Э. ПРИЗРАК НА ПИРУ: КАПИТАЛИСТИЧЕСКИЙ КРИЗИС И ПОЛИТИКА В ПЕРИОД РЕЦЕССИИ.
GAMBLE A. Spectre at the feast: Capitalist crisis and the politics of recession. - Houndmills etc.: Palgrave Macmillan, 2009. - XI, 184 p. -Bibliogr.: p. 173-179. Ind.: p.181-184.
Эндрю Гэмбл (профессор Кембриджского университета, Великобритания, член Британской академии) анализирует нынешний финансово-экономический кризис с политэкономических позиций. Он считает, что кредитный обвал в 2007 г., финансовый крах в 2008 и рецессия в 2009 г. - все это «аспекты значительно более широкого кризиса, который случился вследствие пороков модели роста и изменений во властных отношениях, которые произошли в глобальной политэкономии. Этот кризис может рассматриваться как кризис банковской системы, регулирования, гегемонии США в глобальной экономике и легитимности мирового порядка. В совокупности можно говорить о кризисе капитализма» (с. 42).
Применительно к кризису автор употребил термин «призрак», потому что начиная с послевоенного бума широко утвердилось мнение о том, что крупномасштабные кризисы, аналогичные кризису 1929 г., уже не повторятся. Однако в середине 1970-х годов наступила первая послевоенная глобальная рецессия, сопровождавшаяся стагфляцией. Политические ответы на этот кризис проложили путь к новому режиму, новой модели роста и новому мировому порядку - соответственно неолиберализму и глобализации.
Неолиберализм квалифицировал кризис 1970-х годов как кризис социал-демократии, кейнсианства и ведущей роли государ-
ства, которые душат рыночную экономику. Тезис «эффективное управление» был заменен на слоган «эффективные рынки».
Неолиберализм не смог бы достичь доминирования в экономике и политике без глобализации. Оба эти процесса тесно связаны друг с другом. Глобализацию следует понимать двояко: как совокупность процессов, постепенно создающих интегрированную глобальную экономику, и как особый идеологический дискурс об этих процессах.
Необходимо проводить различие между академическим изучением глобализации и популярным дискурсом о глобализации. Первое концентрируется на вопросе, как далеко продвинулся процесс превращения мировой экономики в единую глобальную систему и в какой мере сохраняется международная экономика, состоящая из национальных и региональных экономик. Дискуссия идет между «трансформационистами» и их критиками. Первые утверждают, что процессы глобализации оказывают реальное влияние на многие различные сферы, включая промышленное производство, финансы, коммуникации, технологии, торговлю и культуру и неуклонно преобразуют международную экономику в глобальную экономику, даже если процесс идет весьма неравномерно и еще не завершен. Критики указывают на то, что мировая экономика еще не полностью глобальна, а в некоторых отношениях она может считаться менее глобальной, чем до 1914 г. Они возражают против употребления термина «глобальная экономика», поскольку это подразумевают такую степень интеграции, которой не существует, и, следовательно, этот термин вводит в заблуждение.
Эти дебаты являются одними из наиболее важных в современной общественной науке и вносят большой вклад в понимание характера и направления экономических и политических изменений последних десятилетий.
Параллельно этим дебатам и отдельно от них развивается дискурс о глобализации, популяризируемый средствами массовой информации и некоторыми бизнес-школами и сильно влияющий на политический класс во всем мире. Этот дискурс Гэмбл называет «гиперглобализацией». Гиперглобалисты утверждают, что эра национального протекционизма закончилась и государство снова подчиняется рынку. Они возглашают конец национального государства и создание мира без границ, в котором доминируют меж-
дународные экономические силы, перед которыми бессильны государства. В качестве доказательства гиперглобалисты указывают на способность многонациональных компаний организовать и разместить производство там, где они пожелают, принудив национальные правительства считаться с ними, и власть финансовых рынков, обладающих такой финансовой мощью (стоимость ежедневных сделок составляет 1 трлн. долл.), что они могут сокрушить любое правительство или центральный банк, которые утратили их доверие. «В неолиберальную эпоху все правительства обнаружили, что они должны приспосабливаться к этой власти финансовых рынков и проводить политику, которая не подрывала бы доверие международных финансовых кругов» (с. 68-69).
Сторонники неолиберализма отдают приоритет финансовому капиталу, а не производственному. Это означает, что экономика рассматривается под углом зрения финансов, а не промышленности, поэтому приоритеты финансового сектора доминируют при формировании экономической политики, а промышленность должна приспосабливаться к этим новым условиям. Неолибералы резко критиковали суждение о том, что промышленность создает более реальные ценности, чем финансы и услуги. Они создали новые модели финансового сектора, которые получили название «финансиа-лизации». Это означало реорганизацию финансов любой организации и любого гражданина, с тем чтобы позволить занимать и больше тратить. «Финансиализация стала движущей силой новой модели роста, которая обеспечила бум 1990-х годов» (с. 78).
Под влиянием идей неолиберализма сформировался «Вашингтонский консенсус» - идеология и политика международных институтов, находящихся в Вашингтоне (МВФ, Мировой банк), и американского Министерства финансов в отношении стран, желающих получить помощь от международного сообщества. «Вашингтонский консенсус» включал следующие условия: либерализацию торговли и прямых частных инвестиций, приватизацию государственных предприятий, дерегуляцию, соблюдение прав собственности, реформу налогообложения, финансовую дисциплину и свободный обменный курс.
Критики «Вашингтонского консенсуса» считали, что это попытка навязать неолиберальную модель всему миру. Такая политика игнорировала самые различные потребности разных экономик, в
частности, необходимость защиты своей формирующейся промышленности.
Большинство развивающихся стран не имели иного выбора, как принять эти условия, надеясь интегрироваться в глобальную экономику. Только немногие государства, прежде всего Китай, смогли включиться в глобальную экономику, отстояв при этом свои модели развития.
По мере развития и углубления глобализации, с крахом социализма в СССР и его распадом неолиберализм превратился в доминирующую идеологию.
Однако глобальный финансовый кризис 2008 г. «не только разрушил пузыри финансовых рынков, он также взорвал идеологический пузырь неолиберализма, раздувавшийся в течение трех десятилетий, и поставил под сомнение утверждения гиперглобалистов» (с. 69).
Кризис выявил пределы деполитизации экономики. Суровость кризиса смела неолиберальную ортодоксию и побудила правительства к прямому вмешательству. Тридцатилетняя риторика о некомпетентности политиков и бюрократов и эффективности рынков, о желательности невмешательства правительства в экономику мгновенно исчезла, как только почувствовалось наступление финансового кризиса. Вмешательства государства требовали все, даже и в первую очередь те, кто недавно провозглашал непогрешимость и эффективность рынков. «Они не казались такими эффективными в сентябре 2008 г., когда все финансовое здание западного капитализма закачалось и риск катастрофы был едва предотвращен. Он был отведен с помощью старомодных средств -вмешательством государства. В период кризиса только государство имеет ресурсы и способность вмешаться, чтобы спасти рынок от него самого. Только государство имеет возможность реорганизовать капитализм и создать условия для новой фазы роста. Это не означает, что оно всегда преуспеет в этом. Это просто подчеркивает факт, что, хотя при капитализме кажется, что экономика управляет политикой, рынок не может обходиться без политики, как бы ни нравилось рыночным идеологам утверждать, что рынок не нуждается в государстве. В период кризиса многие из них становятся прагматиками и признают необходимость быстрого и решительного вмешательства» (с. 97).
В качестве минимальных мер по преодолению кризиса предполагается существенное понижение значения финансового сектора и масштабов его деятельности во многих национальных экономиках, а также значительное усиление регулирования как на национальном, так и международном уровнях.
Однако как идеология неолиберализм имеет большие возможности к возрождению. Неолибералы несомненно будут пытаться перегруппироваться и восстановить свои позиции. Они уже пытаются дать собственное обьяснение причин кризиса, утверждая, что кризис был вызван скорее провалом регулирования, чем пороками рынков. Три десятилетия неолиберализма оставили в экономике и во всем обществе глубокий след, и в некоторых важных аспектах не может быть возврата назад.
Судьба неолиберализма в большой степени будет зависеть от будущего глобальной экономики, сохранит ли она относительную открытость или будет сползать в регионализм и протекционизм. «Чтобы выжить, неолиберализм нуждается в развитии более интегрированной глобальной экономики и восстановлении позиций финансового сектора как важного элемента глобальной экономики. Если тенденция к финансовому протекционизму, который стал очевидным в 2008 г., укоренится, последствия могут быть такими же серьезными, как и в случае установления торгового протекционизма» (с. 70).
Глобальный финансовый кризис оказал глубокое влияние на мировую экономику и геополитику. Он не только выявил национальные и региональные основы глобальной экономики, но и указал также на серьезные структурные дисбалансы, которые сформировались в период бума и не были скорректированы.
Во-первых, распределение излишков и дефицитов в глобальной экономике. Одни страны (Китай, Германия) имеют постоянное огромное положительное сальдо торгового баланса, у других (прежде всего США) очень существенный дефицит текущих платежей. Излишки рециклируются через международную финансовую систему (путем покупки американских ценных бумаг) и помогают создать кредитный бум в странах, имеющих дефицит платежного баланса, что позволяет им продолжать тратить и заимствовать. Глобальная экономика не имела эффективных механизмов перераспределения валютных резервов. Когда наступил кризис, он воз-
действовал не только на страны с дефицитным платежным балансом, но и на страны с положительным сальдо вследствие сжатия их рынков.
Во-вторых, неравенство в распределении богатства и доходов. Во время бума произошло некоторое сокращение числа бедных в мире, главным образом, в связи с повышением жизненного уровня населения в Индии и Китае с очень низкого исходного уровня. Но в относительном выражении проблема бедности стала даже острее вследствие увеличения разрыва между чрезмерным потреблением в богатых странах и низким уровнем жизни в бедных странах. По оценке ООН, один миллиард человек в мире имеют доход 1 доллар и менее, а еще два миллиарда человек живут на 2 доллара в день (с. 119).
Этот дисбаланс особенно остро проявляется на глобальном уровне, но с конца 1980-х отмечена тенденция роста социального неравенства и в богатых странах, включая США и Великобританию.
В-третьих, зависимость различных частей глобальной экономики от таких важных ресурсов, как вода, нефть, металлы.
Все три дисбаланса ведут к напряжениям и конфликтам. Чтобы обеспечить восстановление глобальной экономики и ее рост, прежде всего необходимо урегулировать эти дисбалансы. Но достичь этого непросто, поскольку для этого надо договорится о новых правилах игры, что требует достижения политического компромисса между ведущими экономиками мира. Один из основных вопросов на переговорах - судьба доллара как единственной резервной валюты. Чтобы создать более устойчивый финансовый порядок, который необходим для возрождения и роста мировой экономики, требуются серьезные структурные изменения международной финансово-экономической системы. Но достичь согласия по этому вопросу - очень трудная задача.
Важнейшая проблема, порожденная кризисом, - сохранят ли США свою гегемонию в мире, или будут вынуждены уступить лидирующую роль другому (или другим) государству?
Экономический рост США зависит от бума потребительской задолженности и финансирования их платежного дефицита посредством заимствования у Китая, Великобритании, стран Ближнего Востока и Японии (федеральный долг США этим странам составлял в 2007 г. более 1,3 трлн. долл. (с. 121). Крах этой модели роста,
а также идеологии и политики, на которых она базировалась, выявил серьезные слабости экономической позиции США, хотя они пока остаются крупнейшей экономикой мира. Сегодня США стоят перед выбором одной из трех стратегий развития. 1. Возвращение к изоляционизму и сокращение своего зарубежного военного присутствия. Такая политика могла бы быть популярна внутри США ввиду давнишнего желания американцев не вмешиваться в дела остального мира. Но это означает резкий разрыв с политикой лидерства и распространения влияния США по всему миру, проводимой после Второй мировой войны. 2. Сохранение доктрины американской гегемонии. США будут агрессивны по отношению ко многим странам, создавать коалиции только с теми странами, которые полностью разделяют их цели, дистанцироваться от международных организаций, включая ООН, когда они не поддерживают их политику. Полностью американское доминирование не сможет быть восстановлению, но США будут оставаться крупнейшей и наиболее могущественной державой в глобальной экономике. 3. Политика многостороннего сотрудничества, налаживание партнерских отношений со всеми крупными игроками в мировом сообществе, воссоздание международных институтов и создание новых с учетом изменившихся реалий. Совместное решение проблем, стоящих перед миром. Такая политика требует осознания реальности ослабления позиций США в мире и трудности сохранения лидерства старыми методами.
Кризис оказался суровым испытанием для Еврозоны. В ряде стран (Греция, Ирландия, Португалия) произошел дефолт, некоторые другие государства (Испания, Италия) находятся накануне дефолта. В ЕС еще не выработана единая внешняя политика и общая позиция в сфере безопасности. Процесс нахождения политического консенсуса в европейских институтах слишком сложен и занимает много времени и усилий. Кризис по всей вероятности подтвердит ослабление позиций Европы по отношению к новым быстрорастущим экономическим державам - Китаю, Индии и Бразилии. Одно из самых глубоких последствий кризиса для Европы состоит в том, что он «приближает момент, когда мир перестает быть евроцентри-стским» (с. 127).
Кризис негативно сказался на экономике Японии, уже многие годы страдающей от дефляции.
Что же касается динамично развивающихся крупных азиатских экономик, то кризис подтвердил их растущее значение в глобальной экономике и в то же время создал им большие трудности, сократив объем мировой торговли и инвестиций, от которых они сильно зависят. Однако Китай легче других справляется с возникшими проблемами. Он вошел в глобальную экономику на своих собственных условиях. Его валюта остается неконвертируемой. Китайское правительство сохраняет важные рычаги контроля над экономикой и экономической политикой. Возникшие трудности на западных рынках Китай преодолевает увеличением инвестиций по развитию внутреннего и регионального рынков. Более половины китайского экспорта идет в другие развивающиеся экономики (с. 133).
В странах Юга негативное влияние кризиса проявляется в сокращении объема экспорта, падении цен на экспортные товары, в уменьшении занятости, инвестиций и помощи из развитых стран, усилении протекционизма на западных рынках.
Процесс восстановления международной финансовой архитектуры будет очень трудным, ибо, чтобы быть успешным, необходимо учитывать интересы новых быстрорастущих экономик. Переговоры будут очень длительными. Однако чем дольше будет длиться глобальная рецессия, тем более серьезны потенциальные последствия для мирового порядка: во многих странах ставятся под сомнение модели роста и стратегия экономического развития, что будет побуждать к изменению стратегической ориентации.
В связи с кризисом и ослаблением позиций США встает вопрос о преемнике США в качестве мирового гегемона. ЕС, хотя и обладает экономикой, сопоставимой с экономикой США, но из-за внутренних и структурных трудностей пока не может действовать как единый и самостоятельный игрок на мировой сцене.
Единственный возможный претендент на мировое лидерство -Китай, но он пока не в состоянии возложить на себя мировое лидерство, даже если бы и хотел это сделать. У него огромный потенциал, в ближайшее время он станет крупнейшей экономикой мира. Он уже является одной из ведущих финансовых держав и рассматривает себя в качестве универсальной цивилизации. Но Китай сталкивается с огромными внутренними проблемами, связанными с управлением столь стремительным промышленным переходом. По качественному уровню экономического развития он еще
во многом уступает США. Его политические институты и институты гражданского общества гораздо менее развиты, чем в Европе и США, а это означает, что он пока не обладает теми же возможностями к техническим, организационным и культурным инновациям, которые были так важны в успешном развитии США и Европы.
Таким образом, хотя Китай и мог быть претендентом на мировое лидерство в будущем, но не сегодня и не в ближайшее время. В то же время Китай и другие быстрорастущие экономики уже стали значительными игроками в мировой экономике, которых более нельзя игнорировать. «Если США по-прежнему собираются управлять глобальной экономикой, они должны будут найти способы включить их в мировую систему управления. Если они этого не сделают, тогда начнется фрагментация и возникнет тупик. Это не означает возвращения к военным региональным блокам и сползания к войне. Но это может проявиться в провале соглашений, как решать проблемы глобальной экономики. США могут выйти из этого кризиса еще доминирующей державой... Но они никогда не будут снова так сильны, как были в прошлом, и их лидерство непременно должно обрести новый стиль» (с. 140).
Нынешний кризис, как и предыдущие крупномасштабные кризисы, в конечном счете будет преодолен с помощью политики, ибо в определенных обстоятельствах политика управляет экономикой. Характер будущей экономической политики во многом будет определяться исходом борьбы различных групп интересов и общественно-идеологических течений в осмыслении причин кризиса и необходимых мер по его преодолению и недопущении в будущем. Гэмбл выделяет в мировом общественном мнении пять основных групп и идеологических направлений: рыночные фундаменталисты, национальные протекционисты, умеренные либералы, космополитические либералы и антикапиталисты.
Рыночные фундаменталисты отдают приоритет сохранению финансовой стабильности и рыночного порядка. Некоторые из них потрясены и обескуражены кризисом, нанесшим мощный удар по их неолибиральным взглядам. Однако большинство пытаются возложить вину за финансовый кризис на регуляторов и правительство и отвергают аргументы, что кризис требует серьезного переосмысления основ неолиберальной доктрины. Рыночные фундаменталисты утверждают, что кризис - совершенно нормальный и оздорав-
ливающий феномен для капиталистической экономики. Он позволяет очистить систему от всех «токсичных» долгов и неправильных решений и избавиться от неконкурентоспособных фирм. Поэтому государству не следует в период кризиса вмешиваться в экономику: правительственная бюрократия некомпетентна, рыночные решения всегда предпочтительнее правительственных решений.
Несмотря на кризис и критику неолиберальной доктрины, аргументы рыночных фундаменталистов по-прежнему широко пропагандируются. Блогосфера в 2008 и 2009 гг. наполнена ими. Однако политики пока слабо прислушиваются к доводам рыночных фундаменталистов и усилия сконцентрировали на мерах по предотвращению коллапса и с этой целью используют все возможности государства. Но это может оказаться временным явлением. Рыночные фундаменталисты ждут своего часа, убежденные, что экономическая реальность сделает их аргументы вновь доминирующими. Свои надежды они связывают с президентскими выборами в США в 2012 г. и победой на них республиканцев.
Национальные протекционисты главной своей задачей ставят защиту безопасности и благосостояния национального общества и имеют сильную поддержку слева и справа. Они активно поддерживают антикризисные меры своих правительств, выступают за усиление контроля над иммиграцией. Многие протекционисты предлагают жестко регулировать движение товаров, людей и капитала. Протекционисты всегда были влиятельны в развивающихся и быстрорастущих экономиках. В период кризиса их позиции усиливаются. Если глобальная рецессия продлится долго, то неизбежно произойдет отход от глобальной экономики, экономические проблемы будут решаться в рамках относительно закрытых границ.
Умеренные либералы занимают среднюю позицию. Их приоритеты - сохранение относительно открытой глобальной экономики. Из кризиса необходимо извлечь два урока: обуздать эксцессы неолиберализма и установить новую регуляционную систему. Основы же мировой экономики - либеральный торговый и инвестиционный режимы, частная собственность и господство закона -должны остаться без изменений. Необходимо осуществить реформы международной финансовой архитектуры. Внутренний регуляционный режим не должен быть одинаковым для всех стран, ибо они по-разному вовлечены в финансовые рынки.
Набор предлагаемых умеренными либералами мер направлен на возрождение здоровой и безопасной банковской системы, установление контроля над финансовым сектором и сокращение сферы его деятельности. «Если капиталистическая система хочет выжить, тогда программа умеренных либералов должна быть принята. Она наиболее практична и пользуется растущей поддержкой политического класса во многих странах. Во многих правительствах мира, включая администрацию Обамы и комиссию ЕС, идеи умеренных либералов доминируют» (с. 155).
Однако достичь этого будет нелегко из-за стремления ведущих государств, прежде всего США, сохранить доллар в качестве единственной резервной мировой валюты и нынешние правила, регулирующие международную торговлю.
Космополитические либералы, влияние которых возросло с развитием глобальной экономики, особенно в ООН и других международных институтах, а также в неправительственных организациях, видят свою главную цель в создании глобальной политики. Для них финансовый кризис создает возможности для фундаментальной перестройки глобальных институтов, чтобы сделать их более представительными и демократичными. Это означает, что «Большая восьмерка» - клуб богатых и сильных - должна исчезнуть и быть заменена по меньшей мере «Большой двадцаткой». Кроме того, растущие экономические державы должны быть полностью признаны в качестве глобальных экономических игроков, каковыми они уже являются, а значение западных держав должно быть уменьшено. Цель этих изменений - поставить глобальную экономику и мировой экономический рост на новую основу. Устойчивый долгосрочный рост возможен только, если произойдет массивное перераспределение богатства и власти внутри мировой политики. Космополитические либералы не являются антикапиталистами, они за глобальную рыночную экономику, но они выступают против рыночных фундаменталистов и национального протекционизма. «Идеология космополитических либералов привлекательна, но отсутствие реализма - фатальный ее недостаток. Миру нужны не "Восьмерка" или "Двадцатка", а "Двойка" - взаимопонимание между США и Китаем, это может больше содействовать сохранению открытой мировой экономики» (с. 159).
Полномасштабные капиталистические кризисы усиливают антикапиталистические настроения и движения. Однако в последние 30 лет ряды антикапиталистов значительно поредели, а их интеллектуальное и практическое влияние резко упало ввиду краха социализма (главной альтернативы капитализму) в СССР и его распада и рыночного поворота Китая. Главным инструментом антикапиталистического протеста в последние 20 лет стало антиглобалистское движение.
Но оно остается очень разнородной коалицией. Большинство членов антиглобалистского движения отвергают ярлык «антиглобалисты», поскольку они являются интернационалистами и поддерживают альтернативные формы глобализации и не собираются заменять ее национальным протекционизмом.
Финансовая модель роста и неолиберальная глобализация, считают антиглобалисты, создали дисбалансы в глобальной экономике, усилили неравенство и финансовые пузыри, а доходы доставались лишь узкой элите финансистов и верхушке менеджеров корпораций. Они обогащались за счет большинства населения планеты.
Большинство антикапиталистов осознают, что этот глобальный кризис не вдохнет новую жизнь в социализм. Наиболее вероятным решением кризиса будет усиление капитализма, а возможно, и укрепление неолиберализма, очищенного от некоторых эксцессов последних 20 лет. Но они полагают, что в этой ситуации смогут усилить некапиталистические и антикапиталистические институты по всему миру.
Ключевые требования антикапиталистов - национализация банков и усиление контроля государства над финансовым сектором, что, по их мнению, позволит придать экономике социальную направленность.
Финансовая модель роста привела к тому, что была утрачена реальная цель экономики, а экономическая безопасность миллионов трудящихся во всей глобальной экономике ухудшилась и в конечном счете послужила причиной нынешнего кризиса.
В усилении роли государства антикапиталисты видят возможность для развития различного рода некоммерческих организаций, деятельность которых была подорвана в период господства финансового капитализма и неолиберализма. Новая экономика, за
которую ратуют антикапиталисты, должна быть зеленой. Движение зеленых является одним из наиболее критичных по отношению к нынешней форме капитализма и активно участвует в деятельности антиглобалистов.
Предлагаемые антиглобалистами изменения потребуют постепенного перераспределения богатств и власти как внутри национальных обществ, так и в рамках глобальной экономики и использования государства в строительстве новой экономики и нового общества, что вызовет очень жесткое сопротивление. Реализация стратегии антикапиталистов, по мнению Гэмбла, маловероятна ввиду их слабых позиций как на национальном, так и на глобальном уровнях.
Одной из наиболее могущественных антикапиталистических и антизападных идеологий является радикальный исламизм. Он отвергает не только капитализм, но и современную цивилизацию (modernity) во многих ее формах. Финансовый кризис служит радикальным исламистам знаком ожидаемого краха капиталистического Запада. Он подтверждает их желание очистить мусульманский мир от всех следов западного влияния.
В заключение Гэмбл подчеркивает, что «нынешний финансовый кризис и экономическая рецессия, потрясшие основы недавнего процветания и системы глобального управления, создают возможности для фундаментального переосмысления, каким должен быть мировой порядок» (с. 167). Современный мир сталкивается с тремя серьезными угрозами (автор называет их призраками): разрушительным глобальным капиталистическим кризисом, возможностью ядерной войны и негативными изменениями климата и ухудшением природной среды. Предотвращение этих угроз требует такого всестороннего сотрудничества всего человечества, какого еще пока не удавалось достичь на протяжении всей человеческой истории. «Если мы сможем избежать вторичного сползания в рыночный фундаментализм или в экстремальные формы национального протекционизма и создать новую систему регулирования, новую международную систему и новую экономику, тогда блеснет луч надежды.. , что мы сможем изгнать призраков, которые преследуют нас. Все будет зависеть от всего человечества, сможет ли оно сдержать страсть к борьбе и конфликтам, обуздать свой эгоизм и
2011.04.002-005
сформировать новые прочные формы сотрудничества» (с. 167). Мир ожидает новой интеллектуальной и политической революции.
Ю.И. Комар
2011.04.002-005. КАКОВЫ ПОСЛЕДСТВИЯ МИРОВОГО КРИЗИСА?
Ou mene la crise? // Débat. - P., 2010. - N 162. - P. 176-191.
Sommaire
2011.04.002. PASCALLON P. La aise 2007-2008 va-t-ella amener le monde au bord du gouffre? - P. 176-181.
2011.04.003. DOMENACH J.-L. Doutes sur la Chine. - P. 182-184.
2011.04.004. JUVIN H. Géopotique d'une crise étendue. - P. 185-188.
2011.04.005. TODD E. La guerre économique contre la guerre tout court. - P. 189-191.
П. Паскаллон (университет Клермон-Феррана, Франция) (002) считает, что финансово-экономический кризис 2007-2008 гг. -это «кризис современного капитализма, наиболее глобализированный финансовый крах за весь современный период». Поскольку кризис произошел в США - финансовом, экономическом и политическом «центре мира, он является показателем "конца" сверхдержавы и американского ХХ века... США и западные страны вошли в фазу упадка. и переустройства мирового экономического пространства, чреватую рисками геоэкономических и геополитических потрясений» (002, с. 176-177).
Ввиду больших частных и государственных задолженностей выход из кризиса будет медленным. Конкуренция предприятий возрастет на внутренних и международных рынках. Усилится конкурентная борьба и между государствами, роль которых заметно увеличилась в период кризиса и привела к росту госкапитализмов, которые прибегают к практике интервенционизма, протекционизма и войне валют.
В геополитическом плане ослабление позиций США и закрепление роли новых держав ведут к мировому полицентризму, который является источником мировой нестабильности и возрастающих напряжений между государствами. Нельзя исключать, что в многополярном мире могут возникнуть межгосударственные конфликты и полномасштабные войны, порождаемые кризисом и изменениями в мировой иерархии власти. По мнению Паскаллона, со-
