CC BY
17
ФИЛОСОФИЯ НАУКИ И ТЕХНИКИ
2013.02.004-012. ФИЛОСОФИЯ И БИОМЕДИЦИНА. (Сводный реферат.)
2013.02.004. BAGHERI A. Global health regulations should distinguish between medical tourism and transplant tourism // Global social policy. -Toronto, 2010. - Vol. 10, N 3. - P. 295-297;
2013.02.005. CROZIER G.K.D. Protecting cross-border providers of ova and surrogacy services? // Ibid. - P. 299-302;
2013.02.006. BLOUIN Ch. Trade in health services: Can it improve access to health care for poor people? // Ibid. - P. 293-295;
2013.02.007. HUDSON M., ROBERTS M., SMITH L., TIAKIWAI S.-J., HEMI M. The art of dialogue with indigenous communities in the new biotechnology world // New genetics and society. - L., 2012. - Vol. 31, N 1. - P. 11-24;
2013.02.008. GILETT G., TAMATEA J. The warrior gene: Epigenetic consideration // Ibid. - P. 41-53;
2013.02.009. HEDGECOE A. Bioethics and the reinforcement of socio-technical expectations // Social studies of science. - L., 2010. - Vol. 40, N 2. - P. 163-186;
2013.02.010. ХАНЖИ В.Б. «Временная матрешка»: От онтологического к антропологическому пониманию // Философские проблемы биологии и медицины: Фундаментальное и прикладное: Сборник материалов 4-й ежегодной научно-практической конференции. -М.: Принтберри, 2010. - Вып. 4 - С. 66-69;
2013.02.011. ХЕН Ю.В. Глобализация как фактор биологической и социальной «эволюции» человека // Там же. - С. 69-71;
2013.02.012. ЯРОСЛАВЦЕВА Е.И. Человек автопоэтический, Или возможен ли биоробот в виртуальной среде // Там же. - С. 71-74.
А. Багери (004) указывает, что под «медицинским туризмом» понимается ситуация, когда субъект пересекает межгосударственные границы с целью получить медицинские услуги. Этот термин
распространяется и на случаи, когда человек выезжает за границу, чтобы предоставить медицинские услуги. Руководство многих стран, как развитых, так и развивающихся, предпринимало попытки создания тех или иных программ медицинского туризма, дабы расширить круг возможных пациентов. В настоящее время существует острый дефицит донорских органов, и зарегистрированные пациенты, нуждающиеся в них, вынуждены проводить долгое время в ожидании. В результате некоторые пациенты в поисках донорских органов выезжают за границу. В связи с этим возникает вопрос, можно ли подобный («трансплантационный») туризм отождествить с медицинским туризмом?
Сам медицинский туризм порождает ряд этических вопросов. В данном случае медицинская помощь, оказываемая иностранцам, нередко осуществляется в ущерб пациентам данной страны. В соответствии со «Стамбульской декларацией о торговле органами и трансплантационному туризму», поездка в целях трансплантации подразумевает пересечение субъектом границ для получения (предоставления) донорских органов. Поездка превращается в трансплантационный туризм, когда имеет место купля-продажа органов и когда эти органы предоставляются иностранному гражданину.
Трансплантационный туризм отличается от медицинского туризма тем, что не только реципиент, но и донор осуществляет некоторую поездку. Кроме того, в случае трансплантационного туризма имеют место посредники по торговле донорскими органами, что порождает не только этические, но и правовые вопросы. И хотя представители министерства здравоохранения некоторых стран допускают возможность разработки специальных программ в области медицинского туризма, нельзя отрицать тот факт, что в рамках трансплантационного туризма предоставление донорских органов иностранным гражданам осуществляется в ущерб интересам собственного населения страны. Кроме того, в процессе предоставления донорских органов неизбежно присутствует риск принуждения и обмана. Все это подчеркивает отличие медицинского туризма от трансплантационного туризма. Практика трансплантационного туризма нарушает нормы таких международных документов, как Всеобщая декларация прав человека (1948), Всеобщая декларация ЮНЕСКО по биоэтике и правам человека (2005), Стамбульская декларация о торговле органами и трансплантационному туризму
(2008), Руководящие принципы Всемирной организации здравоохранения, касающиеся человеческих клеток, тканей и трансплантации органов (2010). Если цели медицинского туризма в целом -это получение прибыли, то указанные выше документы направлены на то, чтобы оградить сферу трансплантации органов от бизнеса. Так, согласно принципам Всемирной организации здравоохранения, касающимся человеческих клеток, тканей и трансплантации органов, плата за человеческие клетки, ткани и органы для трансплантации приводит к несправедливости по отношению к беднейшим и наименее защищенным группам населения и подрывает альтруистический принцип распределения органов. Эта плата утверждает идею о том, что некоторые люди лишены достоинства и могут выступать лишь средством для достижения целей других лиц. Согласно пятому принципу ВОЗ, клетки, ткани и органы должны предоставляться свободно, без денежного или иного вознаграждения. Продажа или предложение о продаже клеток, тканей и органов, или торговля ими, должны быть запрещены.
Г.К.Д. Круазье (005) отмечает, что в современном мире растут масштабы так называемого «репродуктивного туризма», в рамках которого представительницы развитых стран пользуются в целях воспроизводства детей услугами женщин из «третьего мира». Женщины из развивающихся стран, как правило, оказываются донорами яйцеклеток либо предоставляют услуги в качестве суррогатной матери. С ростом рынка «репродуктивного туризма» увеличивается и число научных работ, в которых обсуждаются связанные с этим рынком этические вопросы. И хотя некоторые авторы в данном вопросе поддерживают идею свободы репродуктивного выбора женщин, в большинстве публикаций отражаются негативные стороны этого явления. Многие критики репродуктивной свободы настаивают на сокращении или запрете рынка подобных услуг.
Сторонники идеи об аморальности репродуктивных услуг выдвигают следующие аргументы. Во-первых, плата за репродуктивные услуги является аморальной независимо от того обстоятельства, осуществляется она в рамках одного государства или нескольких государств. И донорство яйцеклеток, и суррогатное материнство представляют собой процессы, несущие в себе риск для здоровья женщины. Женщины подвергаются эксплуатации,
поскольку вынуждены идти на риск под давлением материальных обстоятельств. Не случайно во многих странах, таких как Канада и США, плата за репродуктивные услуги запрещена законом.
Во-вторых, этическая сторона вопроса репродуктивных услуг усугубляется в том случае, когда имеет место пересечение границ. В данном случае бедные женщины из развивающихся стран подвергаются эксплуатации со стороны богатых представительниц развитых государств. Страны «третьего мира» отличаются следующими чертами. Во-первых, в этих странах законодательство допускает торговлю человеческими ресурсами. Во-вторых, здесь отсутствуют какие-либо законы, защищающие права женщин-доноров. В-третьих, в этих странах отсутствует прозрачность, которая бы позволила вскрыть неэтичные, непрофессиональные или незаконные поступки по отношению к женщинам. Угроза несправедливого отношения к женщинам-донорам порождает призывы к существенному ограничению масштабов «репродуктивного туризма».
Г.К.Д. Круазье ставит вопрос, является ли ограничение рынка репродуктивных услуг решением назревших этических проблем? Хотя защита женщин-доноров из развивающихся стран и является достойной целью, однако эта цель вряд ли будет достигнута за счет искусственного ограничения рынка подобных услуг. Необходимо осторожное вмешательство в экономические процессы с целью защиты уязвимых слоев населения от чрезмерного вмешательства в их личную жизнь и эксплуатации, пока не будут выполнены следующие условия. Во-первых, предложение услуг со стороны представительниц уязвимых слоев населения должно сопровождаться мерами по их самосохранению. Во-вторых, женщинам-донорам должны быть предоставлены благоприятные возможности. «Вместо того, чтобы ограничивать выбор женщин под лозунгом защиты от эксплуатации, необходимо расширить возможности их выбора» (005, с. 301).
Основной аргумент авторов, подвергающих критике указанную выше позицию, сводится к тому, что эта позиция основывается на идеях неофеминизма и неолиберализма, в центре которой лежит тезис о приоритете свободы личного выбора. Вместе с тем Г. К.Д. Круазье выражает уверенность в том, что идея свободы согласуется с принципом благодеяния. Возможность заработать в области репродуктивных услуг, которую имеют некоторые женщины
из развивающихся стран, идет на благо не только им лично, но и той группе населения, к которой они принадлежат. Однако нельзя утверждать, что работа в этой области идентична любой другой работе. Безусловно, что репродуктивные услуги могут быть сопряжены с унижением, риском для здоровья и другими сложностями. Г.К.Д. Круазье выражает уверенность в том, что регулируемое законом участие женщин в области репродуктивных услуг способно облегчить их социально-экономическое положение.
Ч. Блоэн (006) подчеркивает, что за последние десять лет возрос интерес к так называемому «репродуктивному туризму» и в целом «медицинскому туризму», когда заинтересованные участники пересекают государственные границы своих стран. Министры экономики таких стран, как Таиланд, Малайзия, Сингапур, Индия и др., на совместной встрече подчеркнули, что «медицинский туризм» превращается в особую отрасль услуг, демонстрируя экономическую диверсификацию, растущие доходы и международный обмен. Вместе с тем официальными представителями этих стран была выражена озабоченность, что подобная практика несет с собой определенный риск для здоровья граждан развивающихся стран. В частности, «медицинский туризм» включает в себя утечку «мозгов» (специалистов): выпускники средних и высших учебных заведений развивающихся стран находят себе работу за рубежом. Особые этические проблемы вызывают последствия «медицинского туризма» в таких областях, как репродукция и трансплантация органов. Выход из создавшегося положения некоторые видят в расширении сети медицинского страхования, в преодолении рамок межгосударственных границ. Острым остается вопрос о возможности получения представителями беднейших слоев населения развивающихся стран необходимой медицинской помощи.
Сторонники стратегии «медицинского туризма» указывают на то обстоятельство, что зарубежные инвесторы должны быть заинтересованы вкладывать ресурсы в систему здравоохранения развивающихся стран. Однако Ч. Блоэн отмечает, что на практике такие случаи крайне редки. Ни в странах с установившейся практикой «медицинского туризма», таких, как Индия и Таиланд, ни в государствах, где эта практика лишь устанавливается, таких, как Мексика и Коста-Рика, инвесторы не проявляют интереса к вложению капитала в систему здравоохранения этих стран. Единственная
страна, где установлен сбор, взимаемый с пациентов-иностранцев, -это Новая Зеландия. В Малайзии, где уровень здравоохранения относительно высок (в 2005 г. в области здравоохранения на душу населения в этой стране затрачивалось 99 долл.), доход от «медицинского туризма» не играет существенной роли. В Индии, где затраты государства в области здравоохранения составляют 7 долл. на душу населения, «медицинский туризм» позволяет представителям беднейших слоев населения получить доступ к медицинской помощи.
С ростом масштабов «медицинского туризма» эта область должна, по мнению Ч. Блоэн, стать объектом пристального внимания политиков, стоящих у власти. Руководство министерств здравоохранения развивающихся стран оказывается в двойственном положении. С одной стороны, оно должно устанавливать нормы, регулирующие практику «медицинского туризма», а с другой стороны - выступать в качестве промоутеров этой развивающейся отрасли. «На первый план выступает задача исследовать, какие политические механизмы (регулирование, налогообложение) способны уменьшить риск, причиняемый здоровью людей, принимающих участие в сфере "медицинского туризма"...» (006, с. 295).
В своей статье М. Хадсон, М. Робертс, Л. Смит, С. Дж. Тай-куэй и М. Хэми (007) исследуют процесс взаимодействия между новыми биотехнологиями и традиционным знанием новозеландских туземцев маори. Подобный диалог помогает выявить сходство и различия тех или иных культурных парадигм. В ходе диалога между парадигмами происходит обмен знаниями и опытом. Традиционное знание способно включить в себя результаты новых научных и технологических достижений.
Знание маори - уникальная холистская система, которая включает в себя как эзотерическую космологию и философию, так и повседневный опыт людей. Философия маори предполагает моральную систему, в рамках которой человек является неотделимой частью природы. Согласно эпистемологии, объективность основывается на субъективности, и тот, и другой аспекты необходимы для развития знания. Существует сложная взаимная зависимость, существующая между человеческими инновациями и социальной и природной средой. Существенной чертой, характеризующей жизненность той или иной культуры, выступает способность людей
усваивать новое знание и на этой основе изменять окружающую среду. М. Хадсон и другие выражают уверенность в том, что традиционное знание маори основывается на теоретических предпосылках, которые имеют нечто общее с современной наукой. Поскольку представители разных культур вступают в контакт друг с другом, эти связи создают базу для обмена знаниями и совершенствования самих культур.
Выделяются следующие черты взаимодействия между наукой и традиционным знанием. 1. Любой диалог между культурами предполагает соответствующие время и условия так, чтобы новое знание было философски осмыслено в рамках другой культуры. 2. Межкультурный диалог позволяет представителям традиционного знания маори освоить новые достижения в области биотехнологии. 3. Взгляды представителей культуры маори на новые достижения в области современной науки и техники демонстрируют различие мнений в рамках их культуры. 4. Трудности межкультурного диалога выражаются в сложности освоения представителями традиционной культуры языка современной науки и технологии. 5. Удельный вес различных культур все же оказывается разным.
И традиционное знание, и науку необходимо использовать, чтобы добиться оптимального результата. Взаимодействие между представителями разных культур способствует видоизменению и обоснованию и традиционного знания, и науки. В современную эпоху биотехнологий способность слышать представителя другой культуры является центральной для искусства диалога. И хотя процесс усложнения современной науки создает определенные сложности для ее понимания представителями традиционных культур, необходимо определенное время для подготовки к подобному диалогу. Для полноценного обмена опытом между представителями разных культур необходимо умение слушать то, что говорит другой, и понимать то, что он хочет сказать. «Диалог облегчается при том условии, когда сторонами выдвигаются общие принципы и правила ведения этого диалога» (007, с. 21).
Г. Джилетт и Дж. Тэмети (008) отмечают, что открытие модифицированного гена, связанного с повышенной эмоциональностью и агрессией у подростков, породило термин «агрессивный ген». Все это приводит к попыткам ученых исследовать свойства генов, с одной стороны, и эпигенетические признаки их выражения -
с другой. Некоторые авторы приходят к выводу о том, что насилие и другие противоправные действия, характерные для маргинальных групп подростков, обусловлены генетическими факторами. Вместе с тем данные статистических наблюдений говорят о том, что детские психологические травмы и плохое обращение хотя и коррелируют с антисоциальным поведением, далеко не все дети, с которыми плохо обращались родители, впоследствии нарушают закон. Г. Джилетт и Дж. Тэмети возражают против поспешного вывода о том, что высокий процент преступности среди молодых полинезийцев объясняется генетическими особенностями этих людей. Нельзя говорить о генетической предрасположенности к преступлениям представителей тех или иных национальностей. Попытки использовать достижения бихевиористской генетики в области судебной психиатрии должны быть весьма осторожны. Особенно остро этот вопрос встает в так называемых постколониальных обществах. Необходимо глубокое понимание того, как генетическая информация связана с особенностями характера того или иного конкретного человека.
Одной из задач философии является объяснение того, как нечто функционирует как часть объективного мира. В рамках современной философии имеет место переход от исследования отдельных «молекул жизни» к изучению комплексной системы знания о вещах и их месте в окружающем мире. Информация о структуре ДНК также составляет часть этого знания, как и сведения о социокультурных факторах, обусловливающих поведение человека. Возможности приспособления человека к особенностям окружающей среды суть не менее важный фактор, чем данные генетического кода. Организм как целое и место каждой клетки в нем обусловливают и то обстоятельство, как проявляют себя отдельные гены. В данном случае уместно обратиться к понятию «формальной причины» Аристотеля. Аристотель утверждал, что отдельные части выполняют определенную роль в рамках единого целого. Формальной причиной человеческого организма и человеческого сознания выступает необходимость приспособиться к конкретным особенностям внешней среды. Любое биологическое свойство организма имеет как генетическую, так и онтогенетическую историю: это свойство может быть обусловлено как врожденными, так и социокультурными факторами. Если антисоциальное поведение вы-
ступает как следствие взаимодействия генетических и социальных факторов, то не следует игнорировать исследование последних.
Маргинальные поступки во многом обусловлены такими со-цио-политико-культурными факторами, как бедность, жизнь в переполненных домах, ограниченность в возможностях доступа к культуре и образованию, нездоровая атмосфера в семье. Представители туземных этнических групп a priori ограничены в доступе к успеху в современном обществе. Г. Джилетт и Дж. Тэмети делают акцент на интерактивном подходе, в рамках которого исследуется взаимодействие биологических, социальных и ситуационных факторов. Фенотип - это особенности строения и жизнедеятельности конкретного организма, обусловленные взаимодействием его генотипа с условиями среды. Фенотип не определяется полностью генотипом.
Г. Джилетт и Дж. Тэмети приходят к выводу о том, что термин «агрессивный ген» способен лишь искажать реальность и создавать иллюзорные пути решения проблемы взаимодействия социальных и биологических факторов. Этот термин порождает лишь «моральную панику». «Решение проблемы лежит не в меньшем обращении к образованию и науке, а в большем обращении. Необходимо, чтобы наше образование было дополнено этикой. Человек должен быть рассмотрен сквозь этическую призму. Именно на этом пути можно обрести истину, касающуюся человеческой души, истину, которую трудно достичь с помощью средств биомедицины» (008, с. 51).
А. Хэджко (009) отмечает, что за последние годы проявляется особый интерес социологов к биоэтическим исследованиям. Представители социальных наук пытаются выявить пути, с помощью которых они способны внести свой вклад в развитие биоэтики. Иными словами, биоэтика становится предметом социологических исследований.
Начиная с 1971 г. биоэтика как научная дисциплина обретала различные формы. В самом общем виде под биоэтикой понимают систематическое исследование моральных аспектов развития биологии и медицины. В рамках самой дисциплины выделяют такие аспекты, как фундаментальную, клиническую и публичную биоэтику. Представители фундаментальной биоэтики занимаются проблемами соотношения конкретных этических вопросов, возникаю-
щих в процессе биомедицинских исследований, и основных этических теорий и демократических ценностей. Представители клинической биоэтики уделяют внимание вопросам взаимоотношения врача и пациента, ученого и участника экспериментального исследования. Представители публичной биоэтики выявляют связь между биоэтическими вопросами и политикой, что, в частности, проявляется в работе государственных и общественных комиссий, организации конференций и дискуссий, взаимодействии ученых и представителей СМИ.
В частности, социологов интересует взаимодействие между биоэтикой и такой областью биомедицины, как фармакогенетика. Представители этой относительно новой дисциплины ставят перед собой задачу использовать генетические тесты с целью разработки и применения новых видов лекарств. Расширение масштабов генетических тестов вызвало, во-первых, определенные ожидания у общественности, во-вторых, оживило этические дискуссии на предмет возможности и границ этих тестов. Таким образом, фарма-когенетика становится своего рода «пробным камнем» для биоэтики. Эти дискуссии затрагивают не столько основные принципы биоэтики, сколько исследуют вызов, брошенный учеными-генетиками, и ответ на этот вызов со стороны общества. Таким образом, этические вопросы, связанные с развитием фармакогенетики, лежат в сфере публичной биоэтики. В некотором смысле представители публичной биоэтики пытаются политически легитимировать решения в области новых технологий.
В качестве одной из задач биоэтики можно выделить «горизонтальное сканирование»: выявление связи между этическими проблемами и процессом развития новых технологий. Долг представителя моральной философии - выявить этическую проблему прежде, чем она проявит себя в действительности. Вместе с тем задачи регулирования и «горизонтального сканирования» не являются взаимоисключающими: они взаимно дополняют друг друга. Представители публичной биоэтики стремятся подготовить общественное мнение к вызовам новых технологий. Без философского фундамента биоэтикам было бы трудно убедить людей, почему они должны или не должны совершать те или иные поступки.
Природа биоэтического дискурса по вопросам развития фар-макогенетики не призвана регулировать или подвергать сомнению
достижения в области науки и техники. Скорее, представители биоэтики ставят перед собой задачу представить анализ возможных этических проблем, связанных с развитием новых технологий.
В.Б. Ханжи (010) отмечает, что исторически категория времени была осмысляема в органичной взаимосвязи с категорией бытия. Обозначенная еще в учениях античных классиков (Платона, Аристотеля) тенденция онтологизации времени получает дальнейшее развитие в средневековой мысли, затем - в физических и философских системах ХУ11-ХХ в. Как только философ сталкивался с необходимостью объяснения движения, изменчивости мира, он использовал категорию времени. Традиционно темпорально ознаменованным мыслилось все могущее двигаться, изменяться вплоть до исчезновения: в идеалистических концепциях (религиозного характера) таковым виделось сотворенное и тленное на фоне Вечного (Творца), в материалистических - формы, создаваемые вечной материальной субстанцией, по отношению к ней самой. Иными словами, категория времени естественно возникала в осмыслении мира при демонстрации стыкающихся движимого и недвижимого, изменяющегося и неизменного и сопровождала событийность как ее атрибут.
В современной философской среде ведутся активные дискуссии о времени не только в онтологическом и физическом, но и социальном, психологическом, лингвистическом и др. смыслах. Фундаментальным основанием для подобного изменения вектора философской мысли является интерес к теме человека как центральной фигуры мира. Один из наиболее ярких уходов от онтологической парадигмы времени осуществляют экзистенциалисты, обращающие внимание (в духе своей ориентации на примат в философском дискурсе антропологического знания) на возможность «очеловечивания» времени, т.е. рассмотрения его как антропологической категории. Эта тенденция объясняется увеличением значимости роли человека в историческом процессе: он все более становится истинным субъектом истории, ее инженером и строителем.
В философской литературе была высказана мысль, что реальное онтологическое время не является монолитным образованием, скорее наоборот, - его структура многослойна: разность скоростей объектов мира вызывает и различное течение времени как формы их существования и развития. Философская рефлексия над
этой идеей, развиваемая в антропологическом духе, автоматически приводит к гипотезе, согласно которой таким же многослойным в своей сущности является и антропное время - форма протекания человеческой деятельности, в которой выражается ее (деятельности) интенсивность, продолжительность и порядок (в нашем понимании оно отличается от психологического, биологического, социального времен и темпоральности по И. Пригожину). Эта (человеческая) форма времени была обозначена как «антропологическое время», однако говорить об «антропности» уместнее, так как мы имеем в виду не то, что причастно знанию о человеке, а то, что атрибутирует саму человеческую деятельность. В определении понятия антропного времени как формы протекания человеческой деятельности мы следуем традиции, согласно которой форма есть выражение содержания, содержание в его представлении миру, своеобразная феноменологизация ноумена: человеческая деятельность (содержание) оформляется временем.
Говоря о многослойности антропного времени, подразумевают следующее: скорость жизненного движения личности (и в смысле перемещения, и в смысле изменения по форме) обусловливает возникновение адекватного ей темпорального слоя, при этом та общественная группа, к которой причастна личность, также обладает своей скоростью и, следовательно, темпоральным слоем, только уже более глобального порядка. Время социальной ячейки, с одной стороны, являющееся целостным и самодостаточным образованием, с другой стороны, выступает элементом более широкой темпоральной системы (слоя) - времени человечества. Для выражения соотношения слоев антропной темпоральной действительности предлагается использовать понятие «временная матрешка».
Если гипотеза многослойности антропного времени верна, то уместно поставить вопрос о комплементарности слоев времени личности и социального образования: индивидуальные характеристики человека определяют один темп деятельности (и, соответственно, ход времени), при том, что его социальная группа (образовавшаяся по возрастному, профессиональному, национальному, конфессиональному и др. признакам) - совершенно другой. «Возможно, возрастание конфронтации в обществе во многом обусловлено увеличением разрыва между скоростями деятельности внутреннего и внешнего "целых" и эскалацией некомплементарности
"матрешек времени" относительно друг друга» (010, с. 68). Кроме того, периодически наблюдаются ситуации, когда имеющаяся проблема усугубляется некомплементарностью времен разных личностей, причастных к одному социальному уровню.
Понимание антропного времени как многослойной структуры позволяет по-новому оценить содержание исторического процесса. В гегелевском учении о сущности истории прослеживается мысль о том, что ее определяющим началом и конечной целью является свобода, т.е. вся история есть развертывание свободы, прогресс в ее сознании и реализации. Однако, по мнению Гегеля, эманация свободы в человеческом развитии фаталистически определена Мировым Духом, который сам по себе свободен абсолютно, и этапы ее становления есть не что иное как опорные этапы его развития.
Опираясь на гегелевскую идею, можно рассмотреть в качестве сущности истории развертывание свободы, но понимаемой в экзистенциалистском смысле, т.е. свободы воли человека. Антропное время выступает как характеристика, оформляющая деятельность человека, теперь же необходимо поставить проблему темпорализа-ции основания деятельности - свободы воли. Это дает возможность подать исторический процесс не просто в единстве внутреннего и внешнего, содержания и формы (человеческой деятельности и антропного времени соответственно), а в единстве глубинно-внутреннего и внешнего - свободы воли человека и антропного времени. Таким образом, история человечества есть овремененная свобода его воли.
Возвращаясь к вопросу о комплементарности временных слоев разного порядка, следует отметить, что именно здесь обнаруживается взаимосвязь между человеческой свободой и антроп-ным временем, причем эта взаимосвязь имеет характер кольцевой каузальности. Возможны две ситуации: 1) комплементарности времен; 2) некомплементарности времен.
1. Если слои времени социума и личности («матрешка» в «матрешке») комплементарны друг другу, то эти консонансные условия рождают возможность реализации свободы воли, которая, развертываясь в истории (социализируясь), создает форму своей эманации - антропное время, оно же, в свою очередь, слоится (поскольку единичная свобода воли, реализуясь в деятельности, вы-
страивает новое бытие не только для ее носителя, но и для окружающего его общества), а далее - читай с начала предложения. Таким образом, мы наблюдаем феномен, при котором социальная свобода, как следствие взращивания личностной свободы в условиях комплементарности разных уровней (слоев) антропного времени, развиваясь (и овременяясь) создает тем самым ситуацию, когда на новом витке истории будет поставлен вопрос о комплементар-ности или некомплементарности времен.
2. Если слои времени социума и личности некомплементарны друг другу, то либо носитель личностной свободы в стремлении укрепить ее позиции и расширить ее границы автоматически ущемляет свободу социума, либо (что чаще) общественная свобода ущемляет, а иногда полностью нивелирует свободу единичного человека. В таком случае можно констатировать уже овременение развивающейся несвободы («минус-свободы»).
Итак, историческое движение к свободе не является чем-то заданным, предопределенным. Сам человек, наделенный свободой (в личностном смысле - свободой воли), может (и должен) способствовать прогрессу свободы социальной. Действенный же метод в этом - создание условий для консонансного сосуществования скоростей развития личности и социума и вытекающей из этого ком-плементарности слоев антропного времени.
Ю.В. Хен (011) указывает, что биологическая эволюция человека сегодня - проблемный вопрос. Представители разных школ по-разному отвечают на него. Одни полагают, что эволюция человека завершена, другие - что она продолжается. У обеих сторон имеется предостаточно веских доводов в пользу этих противоположных точек зрения.
Представление о человеке как о двойственном, биосоциальном существе сегодня общепринято. Это предполагает, однако, что говорить об эволюции человека, рассматривая только биологические факторы и оставляя в тени факторы «культуры», неправомерно, тем более что физические условия на земле с момента зарождения человечества изменились не слишком сильно, тогда как цивилизационное развитие привело к весьма существенным изменениям в условиях жизни. За тысячелетия исторического (и доисторического) развития различные группы людей выработали не только специфические биологические комплексы. Гораздо замет-
нее различие культурных особенностей: не всегда поддающаяся точной вербализации, но тем не менее несомненно существующая самоидентичность народов. За то время, пока каждый из этих народов жил более или менее изолированно, успели сложиться адекватные условиям проживания, оправданные и внутренне непротиворечивые системы ценностей, этические нормы малых групп. Глобализация, уничтожая изоляцию, стирая культурные границы, смешивая народы и вынуждая жить в пределах одного социума представителей разных этносов, сталкивает между собой этические системы, имеющие вековые корни, но в сравнении друг с другом уже не кажущиеся стопроцентно истинными. Пресловутая «мудрость предков» оказывается невостребованной, тысячелетний опыт не работает и то, что прежде несло на себе печать сакральности -представление о добре и зле, например, - оказывается предметом конвенции.
Процесс этот начался не сегодня, но и нынешняя глобализация не первая в истории человечества. Однако темпы современных процессов настолько высоки, что изменения успевают произойти за время жизни одного поколения, что делает их заметными для современников. Кроме того, для формирования атмосферы этического релятивизма важным оказалось наличие демократии в качестве культурного «субстрата». Все предыдущие «воссоединения» народов происходили более или менее насильственным путем (захватнические войны, порабощение и т.п.), что ставило культурные ценности вынужденных сожителей в исходно неравное положение. Современное объединение народов, протекающее в виде экономической экспансии, производится под лозунгом демократии и равенства всех рас и народов. Пусть даже для большинства реальных людей это не более чем лозунги, но и они не могут не оказывать влияния на ценностные представления. Одно дело, когда человек вырастает с сознанием, что существует единственная и единственно возможная норма нравственного поведения - тогда он, не задумываясь о причинах социальных запретов и требований, будет следовать им, время от времени отклоняясь в ту или другую сторону от генеральной линии предписанной добропорядочности (мелкий хулиган, лжец, воришка, меценат, праведник и т.п.). И совсем другое - когда человек с детства знает о множественности нравственных миров, а идеи равенства и интернационалистский дух, насаж-
даемые школой, профсоюзами и «политкорректными» СМИ, вынуждают его признавать их равноценность. Именно на таком историческом фоне и возникает ощущение «падения нравов» (реакция на возможность не соблюдать поведенческие нормы, предписанные старшим поколением), «деконструкции культуры», релятивизации этики и вообще всяческого «конца истории».
Глобализация - это фактор, который сегодня формирует облик будущего человечества, как в доисторические времена это делал естественный отбор. Анализируя всевозможные проявления и последствия глобализации (экономические, социальные, политические и т.д.), имеет смысл оценить и «эволюционное» воздействие этого фактора, а именно попытаться установить, способствует ли глобализация выживанию человечества как вида или, напротив, ускоряет наступления его заката.
Очевидно, что действие глобализации направлено против иных эволюционных механизмов, нежели естественный отбор, хотя, будучи одним из проявлений цивилизации, она также косвенным образом ведет к ослаблению его давления. Но напрямую глобализация противостоит другому фактору эволюции: одним из путей видообразования в природе является изоляция части популяции. В естественных условиях обособление некоторого количества особей в отдельную группу, не скрещивающуюся с исходной, может происходить в силу самых разных случайных обстоятельств (например, лесной пожар, уничтожающий полосу растительности, или изменение русла реки вследствие аномально высокого разлива, приводящее к смене маршрута миграции и т.д.).
Изоляция ведет к накоплению признаков, отличных от тех, что присущи особям основной популяции, которые, достигнув некоторого критического значения, позволяют говорить об образовании нового вида. Так, в природе на расстоянии полукилометра друг от друга могут обитать два очень похожих, но никогда не скрещивающихся между собой (из-за разделяющей их реки) вида обезьян. А на одном лугу могут обитать два не скрещивающихся между собой вида шмелей, поскольку у одного вида «брачный период» приходится на весну, а у другого - на конец лета. Если исходить из теории, согласно которой все представители человечества вышли из единой «колыбели», то логично будет предположить, что формирование рас шло именно таким путем. Глобализация же запуска-
ет прямо противоположные процессы, смешивая то, на разделение чего были затрачены миллионы лет. Соображения политкорректно -сти, а также тот факт, что представители разных народов свободно скрещиваются между собой, давая плодовитое потомство, заставляют нас говорить о принадлежности всех людей к одному виду, однако ни для кого не секрет, что различия между расами, приобретенные за время раздельного проживания, накоплены существенные. Причем люди, населяющие землю, отличаются друг от друга не только внешне, хотя и эти различия весьма велики. Внешние различия не очень важны, поскольку не затрагивают здоровья человека, и если не обращать внимания на расистов, не влияют на качество жизни.
В мире существуют разные критерии красоты человеческого тела, и по мере глобализации информационных процессов общепринятые стандарты становятся все более разнообразными и это не может не радовать (только представьте себе, как бы оценили красоту некоторых из современных фотомоделей при дворе Людовика Х111). Однако данные медицинских исследований показывают, например, что у негроидной и европеоидной рас немного по-разному сбалансированы иммунные системы, вследствие чего метисы обычно обладают более слабым здоровьем, чем представители исходных рас. У монголоидов иной, чем у европейцев баланс гормонов; имеются также анатомические отличия (в шесть раз больше венозных клапанов, например, из-за чего азиаты с варикозом встречаются гораздо реже, чем европейцы). У представителей коренных народов севера - отличный от прочих жителей земли обмен веществ: в их традиционной пище практически отсутствуют углеводы, составляющие в нашем питании не менее половины рациона. С этой проблемой столкнулись работники школ-интернатов на Крайнем Севере, пытавшиеся кормить детей чукчей и эвенков кашами и макаронами, для усвоения которых у детей попросту отсутствовали необходимые ферменты. Подобных различий - множество. Практически все они были выработаны в процессе подгонки организма к специфическим условиям обитания - климату, типу растительности, животному разнообразию, агрессивности болезнетворных микроорганизмов и проч. «Уничтожение границ между народами, достигшее сегодня глобальных масштабов, сбивает эти
"тонкие настройки", разрушает равновесие, устанавливавшееся веками» (011, с. 71).
Е.И. Ярославцева (012) считает, что, исследуя развитие человека как целостной системы, важно понять не только его структурную сложность, но и тот процесс, который создает возможность устойчивого существования постоянно усложняющихся живых биологических систем. Сосредоточение внимания на процессуальной стороне вопроса позволяет определить перспективы развития человека, а также возможные риски его преобразования, связанные с развитием современных биотехнологий и нано-материалов, с которыми имеет дело современная инновационная наука.
Современный человек учится решать свои проблемы, входя в область новых размерностей, которые предлагает нам сегодня активно развивающееся мировое научное знание. Сегодня он не просто имеет возможность использовать новые материалы, например в протезировании, но переходит к представлению о том, что широкое использование таких материалов начинает влиять на его развитие, в целом на онтогенетический процесс. И искусственный материал становится средой его организма, который до сих пор имел только биологическим образом возникшие ткани и органы. Его личное, персональное бытие начинает включать в себя искусственную компоненту как особый культурный способ существования. Не случайно многие медицинские технологии отрабатываются в сфере культурно-эстетических запросов человека и связаны с косметическими процедурами усовершенствования внешнего вида, а не только состояния здоровья.
Онтогенез человека в современной культуре стал естественным образом включать в себя манипуляции с телом, позволяющие менять не только внешний вид, но и корректировать природные характеристики - пол, длительность жизненного цикла, возможности управления вегетативной нервной системой и прочее. У многих возникает тяга к экспериментированию в области преобразовании своего тела, которая становится своеобразной традицией в молодежной среде. Процессы трансформации, самоизменений увеличивают динамику. Человек готов осваивать новые коммуникативные пространства, встраиваться в новую реальность, пренебрегая возможными рисками.
Изобретение новых материалов сопровождается бурным ростом в области компьютерных технологий и в целом систем коммуникаций, без которых невозможно было бы работать на биологическом уровне, с клеткой, геномом. Компьютерные мультимедийные технологии позволяют видеть процесс вмешательства в реальном времени и корректировать ход операции, применять новую микроаппаратуру. Цифровые технологии позволяют работать в удаленном режиме, осуществлять управление процессом дистанционно. Причем существуют и такие эксперименты, когда человек может мысленно управлять искусственной рукой, вполне эффективно выполнять определенные функции. Кроме того, возможности компьютерных систем порождают много новых форм цифровых коммуникаций, расширяющих функции среды. Ученые конструируют «дом», в котором пространство становится очень динамичным, интерактивным, определяемым потребностями человека на текущий момент. Теперь уже не человек приспосабливается к среде, а среда во все большей мере может быть приспособлена к человеку. Причем появляется и сегодня активно осваивается виртуальная среда, сетевое пространство, которые все активнее осваиваются человеком и становятся частью его реальности, новой повседневностью.
Сам человек на микроуровне становится преобразуемым, и среда может гибко и активно откликаться на запросы человека, показывая увеличение его активности. Своеобразной гипертрофированной моделью может быть биоробот в виртуальном пространстве, который сам себе задает жизненный цикл и формирует вокруг себя среду. При этом ничего принципиально нового не происходит, поскольку и ранее, только в других формах, происходил процесс саморазвития, трансформации человека. Все это становится характеристикой современного онтогенеза человека, усиления его интерактивного пространства.
Важно, что человек как сложная и открытая система имеет свои устойчивые закономерности - развивается автопоэтически, самостоятельно интегрируя в своем становлении множество условий, которые ему задают внешний мир и собственная внутренняя природа. Это нелинейное развитие может описываться с помощью фрактальных моделей, показывающих, что в происходящих процессах существуют возможности согласования многообразных тенденций. Синергетические подходы все шире используются се-
годня для описания сложных систем и позволяют сохранить динамичность и целостность описываемого объекта. Используя этот подход, можно взглянуть на некоторые вопросы индивидуального развития, визуализируя этот процесс нарастания сложности.
По существу, человек сам не знает своих истинных сил. Он, устремляясь к своим целям, вынужден приспосабливаться к личному творческому потенциалу. В каком-то смысле приспосабливаться к своей сложности. Как можно полагать, его динамичные влияния, создающие ускорение, происходили систематически, постепенно поднимая существующий параметр порядка на новый уровень. И всякий раз этот подъем проходил через индивидуальный креативный процесс в человеке. Человек - инструмент самоусложнения в природе.
Можно сказать, что человек стихийно выработал способ, как самостоятельно решать проблему собственного активного влияния на развитие окружающего мира. Если уж он запускает алгоритм усложнения, то надо попытаться сфокусировать свой взгляд на сиюминутных явлениях мира, стремиться уловить самые актуальные события, чтобы успеть их сделать точкой опоры, превратить в основу для своего последующего действия.
Поэтому для современного человека мир нередко определяется событиями, которые происходят «здесь и сейчас». Он практически находится в особой реальности, где нет устойчивых перспектив, где он сам всегда потенциален и незавершен. Это постоянно открытый опыт развития и свободы, который не предрешает ничего, и в то же время определяет практически все. Он определяет фундаментальное обстоятельство - существование новой тенденции развития: новых скоростей, новых направлений, новых степеней свободы, не предрешая, но всегда оставляя конкретные решения за человеком. Видимо, поэтому человек не теряет интерес, и не перестает быть острым его внимание к протекающему процессу, к обстоятельствам, которые он сам и порождает, а по существу - к своей собственной активности.
События, протекающие «здесь и сейчас», трудно уловимы. Они требуют особой настройки внимания, особого восприятия, которое может сформироваться только при постоянном интеллектуальном усилии, когда человек стремится проникнуть в суть вещей, в то, что лежит за пределами стандартного восприятия, понятного
всем, доступного для всех. При этом такой взгляд будет давать исключительно «эксклюзивную» информацию, поскольку человек всматривается не просто в событие, но в событие, автором которого он сам и является, постигая дело мыслей и рук своих. Но, рассматривая себя как в зеркало, обнаруживая себя в своем результате, он одновременно вглядывается и в процесс - в со-бытие, где он является непосредственным участником: трудится вместе с природой над ее развитием. А еще точнее - создает точку роста, своеобразную почку, которая начинает затем самостоятельно плодоносить, развиваться.
Человек всматривается в живой мир, который под его исследовательским или просто наблюдающим взглядом, «здесь и сейчас» порождает новое. Этот процесс можно отобразить построением треугольника, подобного инвариантно изменяющемуся треугольнику Коха, который растет не вовне, а внутрь. Причем новые треугольники появляются не на ровно разделенных частях стороны, а на последовательном делении ее в золотой пропорции. Иными словами, на стороне треугольника могут нарастать внутренние соотношения, порождающие точки основания новых треугольников. Процесс также будет инвариантен и породит фрактальную среду.
В этом треугольнике, изображающем вглядывание человека, породившее несколько самостоятельных зон внимания и понимания, также может быть обнаружен предел подробности. Но на следующем шаге, при укрупнении шкалы, такое углубление может вновь продолжаться. И так до бесконечности. Бесконечность ограничивается ресурсными возможностями потенциальной системы. Она попросту - устает.
Практически нет запретов для создания модели углубления видения. Можно взять любой треугольник, а не только равносторонний, используемый в модели Коха. На сторонах исходного треугольника может быть возведен целый ряд новых треугольников с условием, чтобы отношения в основании соответствовали золотой пропорции. Именно это соотношение может быть основой интерактивной динамики, порождающей, возможно, более сложный вид инвариантности, который породил коммуникации человека. Именно поэтому человек, вглядываясь в природный мир, способен адекватно его отразить, познать. Ведь он, как биологическая система,
насыщен соотношениями такого уровня подвижности рода, способен их выделять и воспроизводить, создавая свою среду, культуру.
Его коммуникация с внешним миром, как природным, так и искусственным, - естественный способ порождения нового посредством использования своих собственных, аудиальных, тактильных, визуальных и др. функциональных возможностей. Момент и место встречи является порождающим, в нем, «внешнее и внутреннее относительны, а суть в точках контакта, "встречи"». Как часть живого мира человек встречается с самим миром и порождает точки роста, становится автором его новых потенций. Эти новые возможности человек затем обнаруживает и реализует в своей жизни.
Этот автопоэтический процесс, свидетельствующий о мире как о живом, развивающемся организме, становится сегодня очевидным для многих ученых. «Автопоэзис лежит в основе развития всех систем и в принципе позволяет увидеть единство на всех уровнях организации мира, как на биологическом, так и на социальном; как при рассмотрении индивидуального субъекта, так и при рассмотрении субъектов коллективных» (012, с. 74).
О. В. Летов
