CC BY
39
00 2013.01.010 82 -
СОЦИОЛОГИЯ ЭМОЦИИ И МОРАЛИ
2013.01.010. СТЕТС Дж., КАРТЕР М. ТЕОРИЯ Я (SELF) ДЛЯ СОЦИОЛОГИИ МОРАЛИ.
STETS J., CARTER M. A theory of the self for the sociology of morality // American sociological rev. - Menasha (WI), 2012. - Vol. 7, N 1. - P. 120-140.
По мнению авторов статьи Джен Стетс (Калифорнийский университет в Риверсайде, США) и Майкла Картера (Калифорнийский университет в Нортридже, США), в социологии возобновился интерес к исследованию морали. При этом в социологии парадоксальным образом отсутствует теория Я (self), которая объясняет индивидуальные вариации в моральном поведении и возникновении моральных эмоций. В данном исследовании авторы используют социологическую теорию идентичности для объяснения этой вариативности. Согласно теории идентичности, индивидуальные акторы во взаимодействиях стремятся верифицировать или подтвердить идентичность. Моральная идентичность индивида направляет поведение индивидов. Процесс верификации идентичности имеет место в ситуациях, содержащих культурные ожидания, или фреймирующие правила (framing rules), и правила чувствования (feeling rules), которые предписывают, как индивиды должны действовать и что им при этом следует чувствовать. Именно эти правила влияют на то, насколько индивиды ведут себя морально. Авторы статьи проверили эти положения на выборке из 350 студентов университетского колледжа. Основным результатом исследования стало то, что моральная идентичность и определение ситуации как моральной значимым образом связаны с моральными действиями и моральными эмоциями - чувствами вины и стыда (с. 120).
Социологи в настоящее время пересматривают вопросы, касающиеся связей между моральным порядком и рыночным обще-
ством, между классом и моралью, между моральным порядком и различными сообществами. Мораль поддерживает социальный порядок, однако, считают Стетс и Картер, нельзя реифицировать влияние социальных институтов на моральное поведение и при этом не принимать во внимание идентичность индивида как агента морального действия. Если рассматривать социальных субъектов действия как моральных акторов, то можно поставить вопрос в том, почему некоторые индивиды поступают морально, а другие аморально, почему одни чувствуют себя плохо из-за аморальных поступков, а другие нет. Авторы утверждают, что социология нуждается в том, чтобы понять данную вариативность в поведении, а для этого необходима теория Я (self), поэтому в своем исследовании они опираются на теорию идентичности в социологии1.
В общем смысле мораль представляет собой моральные коды, которые определяют, что такое хорошо / плохо, верно / неверно, приемлемо / неприемлемо в обществе2. В социологии морали Э. Дюркгейма, Э. Гоффмана и Р. Коллинза делается акцент на том, что мораль соединяет людей через общую систему правил и ожиданий. Дюркгейм полагал, что мораль возникает благодаря коллективному воодушевлению (сильным разделяемым эмоциям), которое возникает, когда индивиды собираются в группы для осуществления ритуальной деятельности, направленной на поклонение символам (тотемам). Власть культурных символов проявляется в их способности обеспечивать моральное поведение членов общества. Действия, соответствующие культурным ожиданиям, определяются как достойные и благородные и возбуждают позитивные эмоции, а действия, нарушающие эти ожидания, определяются как ужасные и вызывают ярость и гнев. По Дюркгейму, мораль контролирует и интегрирует членов общества и таким образом порождает социальную солидарность. Общество невозможно без моральной системы, так как индивиды будут действовать в одиночку, в своих собственных интересах, пренебрегая интересами
1 Stryker Sh. Symbolic interactionism: A social structural version. - Caldwell (NJ): Blackburn press, 2002; Stryker Sh., Burke P.J. The past, present and future of an identity theory // Social psychology quart. - Wash., 2000. - Vol. 63, N 4. - P. 284-297; Burke P.J., Stets J.E. Identity theory. - N.Y.: Oxford univ. press, 2009.
Turner J.H., Stets J.E. Moral emotions // Handbook of the sociology of emotions / Ed. by J.E. Stets, J.H. Turner. - N.Y.: Springer, 2006. - P. 544-566.
коллективными. Эгоистические действия ведут к аномии, а индивидуальное счастье является результатом сильного морального порядка. По мнению Стетс и Картера, теория Дюркгейма не описывает действие морали на микроуровне, не объясняет, почему одни люди ведут себя морально, а другие нет. Как и Дюркгейм, Гофф-ман акцентировал важность ритуалов в жизни общества, которые «открывают», «закрывают», «корректируют» повседневные взаимодействия людей. Взаимодействие также включает особые фреймы, которые придают смысл взаимодействию, определяя подходящие роли и линии поведения. В отличие от Дюркгейма, Гоффман показал, что индивиды работают над презентацией своей идентичности как актеры на сцене. Исполняя свои роли, индивиды показывают другим индивидам, что они следуют культурным предписаниям. Когда индивиды совершают промахи и исполнение роли срывается, они чувствуют замешательство и модифицируют свое поведение, перегруппировывая действия, настраивая их в соответствии с культурными предписаниями. Однако, отмечают авторы статьи, и в теории Гоффмана индивиды более ориентированы на культурные и моральные коды, чем на свою идентичность. В свою очередь, Стетс и Картер намерены показать, что индивиды стремятся также верифицировать свою идентичность в разных ситуациях (с. 121).
Р. Коллинз развивает идеи Гоффмана и детализирует ритуальное взаимодействие, которое, с его точки зрения, помимо других важных элементов, включает общее эмоциональное настроение, символические репрезентации культурных символов и чувство моральной ценности этих символов1. Именно в ритуальных взаимодействиях возникают разделяемые эмоции и чувства, которые производят групповую солидарность. Как и Дюркгейм, Коллинз акцентирует важную роль эмоций в поддержании морального порядка. Он считает, что мотив, лежащий в основе поведения во взаимодействии, - это потребность максимизировать эмоциональную энергию. Позитивная эмоциональная энергия, а порой и негативная, мобилизует индивидов для взаимодействий и поддерживает социальный порядок. Стетс и Картер в связи с этим подчеркивают,
1 См.: Collins R. Interaction ritual chains. - Princeton (NJ): Princeton univ. press, 2004.
что идентичность индивидов также играет роль в формировании и поддержании морального порядка посредством моральных действий и моральных эмоций. В соответствии с идеями М. Вебера, авторы статьи представляют попытку исследовать паттерны индивидуальных действий, которые формируют основы социальных структур. Вебер полагал, что ученые могут исследовать субъективные смыслы действий индивидов, в том числе - связанные с моральными ценностями. Поэтому авторы рассматривают моральную идентичность как направляющую и регулирующую действия и эмоции в различных ситуациях.
В свою очередь, психологи в качестве источника морального действия рассматривают именно индивида. На протяжении многих лет моральная психология ставила вопрос о том, как моральные суждения связаны с моральным поведением (Л. Колберг, Ж. Пиаже). Однако по мере развития науки оказалось, что очень трудно выявить связи между моральными суждениями и моральным поведением. Ученые стали рассматривать моральную идентичность как регулятор морального поведения1. Моральные эмоции, с позиции современной психологии, мотивируют моральное поведение и формируют моральную идентичность. Например, эмпатия мотивирует альтруистическое поведение, в то время как стыд и чувство вины сдерживают поведение, причиняющее вред. В данном исследовании авторы работают с моделью морального действия, заимствованной из социологической теории идентичности, которая включает когнитивные (идентичность) и аффективные (эмоции) аспекты индивидуального Я. Согласно данной теории, люди формируют моральную идентичность, влияющую на их поведение в разных ситуациях; при этом другие реагируют на это поведение, подтверждая или не подтверждая данную идентичность, и, тем самым, порождают позитивные эмоции (в первом случае) или негативные (во
1 Blasi A. Moral identity: Its role in moral functioning // Morality, moral behavior and moral development / Ed. by W.M. Kurtines, J.L. Gewirtz. - N.Y.: Wiley, 1984. -P. 128-139; Aquino K., Freeman D. Moral identity in business situations: A social-cognitive framework for understanding moral functioning // Personality, identity and character: Explorations in moral psychology / Ed. by D. Narvaez, D.K. Lapsley. - N.Y.: Cambridge univ. press, 2009. - P. 375-395; Frimer J.A., Walker L.J. Reconciling the self and morality: An empirical model of moral centrality development // Developmental psychology. - Arlington (VA), 2009. - Vol. 45, N 6. - P. 1669-1681.
втором). Кроме того, некоторые ситуации могут определяться как в большей степени связанные с моральными ценностями и нормами, чем другие. Например, посещение церкви делает моральные принципы более явными, чем посещение вечеринки. Далее авторы рассматривают основные понятия социологической теории идентичности, которая, на их взгляд, интегрирует моральную идентичность, поведение и эмоции, а также дефиницию ситуаций (с. 122).
В теории идентичности П. Берка и Дж. Стетс каждая ситуация взаимодействия содержит шесть компонентов: 1) стандарт идентичности; 2) выход (output), или поведение в данной ситуации; 3) вход (input) - представления индивидов о реакциях других на их поведение, или рефлексивные оценки; 4) компаратор (comparator), с помощью которого вход сравнивается со стандартом идентичности; 5) эмоции, которые возникают в процессе сравнения; 6) ситуативные значения, которые связаны со стандартом идентичности. Стандарт идентичности есть моральная идентичность, он содержит смыслы или значения, которые индивид связывает с моралью. Например, женщина может считать себя покорной, когда она размышляет о том, какова ее реальная власть в кругу семьи, но она же может считать себя эффективным работником или определять свою позицию как зависимую в рамках церковной общины. Покорность, эффективность и зависимость - это те значения, которые помогают ей определить себя, и она будет контролировать эти значения своей идентичности, т.е. следовать им или подтверждать их в ходе взаимодействия с другими. Для моральной идентичности решающее значение имеют понятия справедливости и заботы. Ученые сегодня согласны в том, что данные понятия являются фундаментальными для морального человека, хотя некоторые из них полагают, что мораль включает более широкий спектр значений1. Стетс и Картер анализируют, в какой мере индивиды считают себя справедливыми и проявляющими заботу и как они ведут себя применительно к этим категориям. Исследование авторов статьи ориентировано на ценности западной культуры, акцентирующей роль защиты благополучия и автономии индивида. Акцент на групповых связях, свойственный незападным культурам, реализуется, с позиции авторов, в
1 Haidt J., Kesebir S. Morality // Handbook of social psychology / Ed. by S.T. Fiske, D.T. Gilbert, G. Lindzey. - N.Y.: Wiley, 2010. - P. 797-832.
понятиях справедливости и заботы, которые включают ориентацию на коллектив, подразумевая кооперацию, консенсус, ответственность и чувство «мы» (с. 123).
Выход - это поведенческий аспект ситуации взаимодействия. Значения или смыслы поведения должны соответствовать значениям, которые содержатся в стандарте идентичности. Например, индивидуальное представление о своем Я как справедливом и заботливом должно соответствовать поведению в ситуации, в которой нужно быть справедливым и заботливым в соответствии с требованиями культуры. В самом общем смысле моральное поведение -это ожидание хороших, верных, приемлемых с точки зрения социального консенсуса поведенческих действий. На этом основании авторы формулируют следующую гипотезу 1: чем выше индивид оценивает свою моральную идентичность, тем более вероятно, что он будет вести себя морально (с. 124).
Вход состоит из ситуативных значений, которые влияют на поведение индивида и сопутствующие этому поведению чувства. Такие значения имеют два источника: 1) рефлексивные оценки; 2) определение ситуации. Рефлексивные оценки возникают, когда индивид интерпретирует и оценивает реакцию других на свое поведение. Например, женщина рассматривает себя как справедливую и добрую (в соответствии с ее стандартом идентичности) и старается вести себя соответственно. Другие люди подтверждают эту идентичность, поэтому она будет интерпретировать их реакцию как соответствующую своему представлению о себе. Второй источник - это определение ситуации, когда индивид интерпретирует набор значений, характеризующих фрейм взаимодействия в терминах Гоффмана. Значения данной ситуации, или фрейм взаимодействия, связаны с целями, социальными ролями, верифицируемыми идентичностями, поведением и выражением чувств. Индивиды используют такие определения для коррекции поведения и выражения соответствующих чувств.
Рефлексивные оценки и определения ситуаций постоянно подпитываются через компаратор, который связан со значениями на входе и значениями стандарта идентичности. Функция компаратора - сигнализировать об ошибке при возникновении различий между входом и стандартом идентичности. Если стандарт идентичности (например, справедливость) оценить в 7 баллов (по 10-балль-
ной шкале), то в случае, когда другие также оценивают степень его «справедливости», налицо идеальное соответствие между входом и стандартом; это верификация или подтверждение идентичности. Если же другие оценивают справедливость данного индивида только в 5 баллов, то имеет место несоответствие, или отсутствие подтверждения идентичности. Такое же несоответствие возникает, когда происходит разрыв между стандартом идентичности и ситуативными значениями. Например, если ситуация требует стремления к материальной выгоде, а не морального поведения, индивид будет испытывать трудности с подтверждением своей моральной идентичности.
В теории идентичности верификация моральной идентичности связана с позитивными эмоциями, а неверификация - с негативными. Негативные эмоции подталкивают индивида к попыткам исправить ситуацию, изменить ситуативные значения, чтобы соответствовать стандарту. Большинство теоретиков идентичности, как правило, ограничиваются рассмотрением позитивных и негативных эмоций, пренебрегая специфическими эмоциональными состояниями. Авторы делают попытку проанализировать такие специфические моральные эмоции, как чувства вины и стыда1. Стыд переживается более интенсивно, чем вина, поскольку в этом случае негативно оценивается само Я - как ответственное за нарушение моральных правил. При возникновении чувства вины осуждению подлежит только поведение, а не Я в целом, поэтому переживание вины приводит к чувствам раскаяния и сожаления и мотивирует индивида к исправлению наличного положение дел. Авторы подчеркивают, что оба чувства являются глубоко социальными, так как подразумевают оценку со стороны других. Чувство стыда сигнализирует о несоответствии Я его собственной идентичности, а чувство вины - о несоответствии его стандарту идентичности. На основе этих положений Стетс и Картер формулируют гипотезу 2: когда возникает разрыв между стандартом моральной идентичности индивида и тем, что думают о его моральности другие участники ситуации, индивид с большей вероятностью будет сообщать о переживании моральных эмоций (с. 124-125).
1 См. также: Tangney J., Dearing R.L. Shame and guilt. - N.Y.: Guilford, 2002.
По мнению авторов статьи, теория идентичности не дает ясного представления о том, как определение ситуации влияет на поведение и эмоции в рамках различных ситуаций, - при том что интерпретации ситуации участниками взаимодействия имеет большое значение: если она определяется как релевантная моральным ценностям и нормам, то это может обусловливать появление моральных действий и моральных эмоций. Авторы называют это когнитивным аспектом ситуативных значений. Моральная идентичность индивида и моральный контекст, или интерпретация ситуации как моральной, действуют в качестве морального фильтра и определяют, какие действия уместны в соответствующей ситуации. Отсюда следует гипотеза 3: чем увереннее индивид определяет ситуацию как моральную, тем более вероятно, что он будет вести себя морально.
Ситуативные значения также содержат аффективные аспекты в форме правил чувствования, которые определяют, какие эмоции надлежит испытывать (позитивные или негативные, слабые или сильные, мимолетные или продолжительные). По мнению Стетс и Картера, люди основываются на культурных ожиданиях относительно эмоций, поэтому правила чувствования предписывают индивидам испытывать вину или стыд, если они нарушают моральные правила. Знание правил чувствования может заставить индивида воздержаться от аморальных действий, чтобы избежать негативных переживаний. Таким образом, два вышеописанных аспекта моральных ситуаций - когнитивный и аффективный - отражают фреймирующие правила и правила чувствования в рамках ситуации. В связи с этим авторы формулируют гипотезу 4: чем более охотно индивид сообщает о том, что он будет испытывать моральные эмоции вследствие аморального поведения, тем более вероятно, что он будет вести себя морально (с. 126-127).
Осознание моральных значений, задействованных в ситуации, и правил чувствования делают индивидов более внимательными к собственному поведению. Нарушение культурных предписаний порождает чувство вины и стыда. Поэтому авторы формулируют еще две гипотезы. Гипотеза 5: чем охотнее индивид определяет ситуацию в моральных понятиях, но ведет себя аморально, тем более вероятно, что он будет сообщать о моральных эмоциях. Гипотеза 6: чем охотнее индивид утверждает, что он должен переживать моральные эмоции как следствие своего амо-
рального поведения и при этом ведет себя аморально, тем более вероятно, что он будет сообщать о моральных эмоциях (с. 127).
Авторы проверили свои гипотезы на выборке из 350 студентов-социологов старших курсов в большом университетском колледже. Исследование состояло из двух частей; на первом этапе участники заполнили опросник, который измерял их моральную идентичность, моральное поведение и моральные эмоции. Тремя месяцами позднее они заполнили второй опросник, который измерял моральные значения и правила чувствования в различных ситуациях. Организаторы эксперимента отложили на время второй этап, чтобы исключить влияние исходного опроса. В первом опросе респонденты определяли свое поведение и эмоции в наборе различных ситуаций. Если они не бывали в предложенных ситуациях, их просили вообразить себя в этих обстоятельствах. Большинство респондентов побывали в следующих ситуациях: 1) списывали ответы соседа (75%); 2) были за рулем в состоянии алкогольного опьянения (42%); 3) совершали кражу (66%); 4) давали деньги на благотворительность (93%); 5) позволяли студенту списать у себя (75%); 6) позволяли другу садиться за руль в состоянии алкогольного опьянения (67%); 7) возвращали потерянную вещь (84%); 8) возвращали деньги кассиру (78%). Во втором опроснике респондентов спрашивали, как они могли бы ранжировать каждую из названных ситуаций в моральном отношении и то, что следует чувствовать при этом.
По мнению авторов, данный набор ситуаций, который был получен в пилотажном исследовании на выборке из 150 студентов, хорошо зарекомендовал себя как методологическая процедура. Тогда испытуемых попросили назвать три ситуации, когда им приходилось выбирать между плохим и хорошим поступком. Из этого списка исследователи выбрали наиболее часто повторявшиеся ситуации как типичные именно для студентов. Чтобы измерить моральную идентичность, испытуемым в ходе основного исследования предложили список из 12 биполярных характеристик, использовавшихся в предыдущих экспериментах (честный / нечестный; заботливый / безразличный; справедливый / несправедливый; жад-
ный / щедрый и т.д.)1. Респондентам предлагалось подумать, к какому типу личности они относятся на основе каждой пары характеристик, и поместить себя в континууме между двумя полярными качествами на 5-балльной шкале (по методике Ч. Осгуда)2. Данные биполярные характеристики являются привычными диспозициями действия, значениями, которые используют люди, когда размышляют о себе, что согласуется с ключевой идеей Стетс и Картера о том, что люди управляют своей идентичностью на уровне значений. Авторы сгруппировали их вокруг факторов справедливости и заботы; корреляция между ними оказалась значимой, поэтому можно утверждать, что забота и справедливость суть два важных аспекта, определяющих мораль. Авторы также анализировали, как поведение в предложенных ситуациях связано с идентичностью заботы и идентичностью справедливости. Оба вида идентичности равно обусловливали поведение в половине ситуаций, в остальных случаях очевидного паттерна идентичности не наблюдалось. На этом основании авторы сделали вывод, что забота и справедливость эмпирически неразделимы (с. 129).
Стетс и Картер выстроили гистограмму моральной идентичности, которая показала, что значительное число опрошенных обладали сильной моральной идентичностью (выше среднего уровня), т.е. большинство респондентов идентифицировали себя в качестве моральных индивидов. Далее авторы проанализировали, какие из 12 предложенных биполярных характеристик респонденты посчитали моральными: для большинства эти характеристики являлись высокоморальными. Измерению подлежали также несоответствия между стандартом идентичности и рефлексивными оценками (с учетом ответов респондентов о том, что, с их точки зрения, думают об их поведении другие). Респонденты сообщили о том, что они чувствовали в разных ситуациях; опрос включал следующие эмоции: счастье, страх, гнев, печаль, стыд и чувство вины, которые
1 Aquino K., Americus R. The self-importance of moral identity // J. of personality a. social psychology. - Wash., 2002. - Vol. 83, N 6. - P. 1423-1440; Walker L.J., Hennig K.H. Differing conceptions of moral exemplarity: Just, brave and caring // J. of personality a. social psychology. - Wash., 2004. - Vol. 86, N 4. - P. 629-647.
2 См.: Osgood Ch.E., Suci G.J., Tannenbaum P.H. The measurement of meaning. - Urbana: Univ. of Illinois press, 1957.
оценивались по шкале интенсивности. Выяснилось, что моральные эмоции являются высокоинтенсивными.
Во втором опросе респондентов просили указать степень, в которой они рассматривают ту или иную ситуацию как морально значимую, и что следует чувствовать при этом. На основании ответов, касавшихся чувства стыда и вины, исследователи сформировали переменную эмоциональной нормы. При анализе результатов были учтены и социально-демографические характеристики респондентов (67% женщин и 33% мужчин, отражавших в совокупности этнический состав студентов университета, средний возраст -21 год), и годовой доход родителей - ниже, чем в среднем по университету (с. 130-131).
Таким образом, было выявлено, что моральная идентичность позитивно связана с практикой морального поведения, что подтверждает гипотезу 1. Частичное подтверждение нашли также гипотезы 3 и 4. Моральная идентичность не связана напрямую с моральными эмоциями, однако существует ее связь с моральным поведением (с. 133). Моральная идентичность связана с моральным поведением, а моральное поведение в свою очередь связано с моральными эмоциями. Авторы также обнаружили, что несоответствие моральной идентичности стандарту идентичности связано с увеличением сообщений о переживании моральных эмоций (что соответствует гипотезе 2). Когда индивиды определяли ситуацию в моральных понятиях и действовали в соответствии с моральными правилами, наблюдалось уменьшение числа сообщений о чувствах вины и стыда. И наоборот, когда ситуация определялась как моральная, а индивид вел себя аморально, количество сообщений о моральных эмоциях возрастало (что соответствует гипотезе 5). Также подтвердилась и гипотеза 6: респонденты отмечали, что при аморальном поведении люди должны испытывать стыд и вину. Выяснилось, что мужчины реже сообщают о моральных эмоциях, чем женщины; последние также более склонны испытывать моральные эмоции, чем мужчины. В целом, констатируют авторы, выдвинутые гипотезы нашли экспериментальное подтверждение. В соответствии с теорией идентичности моральная идентичность позитивно связана с моральным поведением, при этом в ситуации верификации моральной идентичности сообщения о моральных эмоциях уменьшаются, если же отсутствия подтверждения иден-
тичности не происходит, сообщения о моральных эмоциях увеличиваются. Ситуативные значения также способствуют моральному поведению (с. 134-135).
В заключение Стетс и Картер размышляют о значении полученных результатов для современного общества и социологической науки. Изучение моральной идентичности объясняет поведение биржевых брокеров, консультантов по инвестициям, ипотечных кредиторов, которое способствовало экономическому кризису в США, и ставит на повестку дня проблему морали для публичного обсуждения. Теория идентичности предлагает научные основания для интерпретации вариативности морального поведения, так как объединяет моральное сознание, поведение, эмоции и ситуативные значения. Дальнейшие исследования должны концентрироваться на других моральных понятиях и прочих эмоциях, которые можно отнести к числу моральных. Перспективными представляются также выявление источников значений моральной идентичности и исследование межличностных эмоциональных реакций в группе (с. 135-136).
О.А. Симонова
2013.01.011. ВЕЛЬЦЕЛЬ К. ЭГОИСТИЧНЫ ЛИ ЦЕННОСТИ САМОВЫРАЖЕНИЯ? ТЕСТ НА ГРАЖДАНСТВЕННОСТЬ. WELZEL Ch. How selfish are self-expressive values? A civicness test // J. of cross-cultural psychology. - Beverly Hills (CA), 2010. - Vol. 41, N 2. - P. 152-174.
Кристиан Вельцель, профессор политических и социальных наук (Университет Якобса, Бремен, ФРГ), вице-президент Ассоциации исследования жизненных ценностей (WVSA), обращается к анализу так называемых ценностей самовыражения как атрибута современного общества в терминах их гражданского (просоциаль-ного) содержания и вероятного альтруистического компонента. Под ценностями самовыражения (self-expression values), или эмансипирующими ценностями (некоторые авторы называют их ценностями освобождения либо автономии - libertarian values, autonomy values), Роналд Инглхарт, автор теории постмодернизационного ценностного сдвига, подразумевает стержневой ценностной комплекс обществ постмодерна, пришедший на смену материалистическим и постматериалистическим рационально-секулярным цен-
