CC BY
55
серьезных каналах радио и телевидения, фонетисты отмечают возрастающий престиж региональных типов произношения, в частности распространение юго-восточного стандарта, который был назван в честь долины реки Темзы Estuary.
Формы изменяющейся нормы британского литературного произношения (RP) подразделяются в зависимости от степени завершенности процесса изменения на вполне установившиеся, далее идут новые тенденции и, наконец, те инновации, которые находятся на грани того, чтобы быть принятыми RP. Им предшествуют уже полностью завершенные процессы, которые отражены в ныне действующих учебниках по фонетике английского языка и в орфоэпических словарях.
Другая категория фонетических изменений носит название новые тенденции, или инновации недавнего времени (recent innovations). К ним относятся фонетические особенности, типичные для «общепринятого» нормированного произношения (general RP), но еще не для большинства носителей нормы.
Последняя, самая малочисленная группа инноваций - это те инновации, которые находятся на грани того, чтобы быть принятыми RP.
В.В. Потапов
2006.03.017. АКТУАЛЬНЫЕ ПРОБЛЕМЫ СОВРЕМЕННОЙ ФОНЕТИКИ
1. БЛОХИНА Л.П., БАБИЧЕВА А.Б. Ритмическая организация спонтанной диалогической речи // Проблемы современной фонетики. - М, 2005. - С. 3-12.
2. ГУСЕВА Т.В. Ритмообразующая функция просодии в стихотворной речи // Там же. - С. 43-48.
3. ЛОСЕВА Е.В. Вибрант в немецкой речи: норма и аллофоническое варьирование // Там же. - С. 68-75.
4. ИВАНОВ А.В. Метафоризация в терминологическом пространстве фонетики и метрики // Там же. - С. 49-58.
5. ПОТАПОВ В.В. Константность и вариативность социофонетических параметров // Там же. - С. 94-109.
В статье (1) рассматривается ритмическая организация звучащей речи. Организующая функция речевого ритма заключается в его способности членить текст на речевые единицы и объединять
их в речевые единицы иерархически более высокого уровня. В качестве базовой ритмической единицы, как правило, рассматривается «речевая структура» (РС), определяемая как минимальная группа слогов, объединенных наличием одного централизованного ударения.
В экспериментально-фонетическом исследовании, отдельные результаты которого излагаются в настоящей статье, при сегментации диалогических текстов была использована иерархия следующих единиц: 1) ритмическая структура (РС); 2) ритмическая группа (РГ); 3) паузальная группа (ПГ).
В задачи экспериментально-фонетического исследования входило рассмотрение особенностей дистрибуции ритмических единиц спонтанно продуцируемой диалогической речи, а также установление факторов, обусловливающих специфику их распределения, и характер влияния данных факторов на ритмическую организацию текста в целом. Полученные результаты сравнивались с результатами исследований, проведенных на материале немецких читаемых текстов, а также частично на материале немецкой спонтанной монологической речи.
Сопоставление полученных результатов с данными, полученными при анализе читаемых текстов, свидетельствует о том, что распределение РС в РГ в спонтанно продуцируемых текстах отличается от распределения РС в РСС в художественных и публицистических устных текстах.
В спонтанно продуцируемых диалогических текстах более частотны ритмические единицы меньшей протяженности, по сравнению с ритмическими единицами в чтении или в спонтанных монологических высказываниях, что придает спонтанной диалогической речи «рваный», «прерывистый», динамичный характер. Возникновение в речи самостоятельных элементов высказывания, состоящих из одной, чаще всего из двусложной РС, обусловлено, с одной стороны, неподготовленным характером спонтанно продуцируемых текстов, где одновременный процесс планирования и продуцирования высказываний влечет за собой возникновение в речи явлений речевых колебаний. С другой стороны, это объясняется спецификой процесса производства спонтанной диалогической речи, который, в свою очередь, детерминирован речевым взаимодействием с партнером по
коммуникации. Таким образом, способ и характер взаимодействия средств всех языковых уровней друг с другом, а также с невербальными средствами, при построении и реализации спонтанной диалогической речи предопределяют некоторые особенности ритмической организации данного вида речевой деятельности.
В статье (2) автор не преследует цели описать все функции просодии, а подробно останавливается на одной, которая является определяющей и главной в стихотворной речи. Это -ритмообразующая функция просодии. Представлена попытка проследить, каким образом она реализуется в стихотворной речи английского, немецкого и русского языков. В этой статье дан обзор уже имеющихся экспериментальных данных о роли просодии в формировании ритма стихотворной речи.
Результаты исследований ритма и его просодической оформленности в стихотворной речи на материале различных языков помогли стиховедам и исследователям-фонетистам выявить особенности, характеризующие исключительно стихотворную речь. К этим особенностям относятся: замедленный темп, монотонность (интонационная нейтральность, выравненность), особенность паузирования, растягивание слов за счет удлинения ударного гласного.
Изучение ритмообразующей функции просодии стихотворной речи является важным для понимания ритмичности стихотворной речи. Таким образом, нельзя не согласиться с тем, что исследование ритма следует вести через изучение просодии, поскольку просодия во многом формирует периодичность и определяет специфику ритма, делая его вариативным в зависимости от используемых просодических параметров и от смыслового потенциала самого стихотворного произведения. В этом проявляется ритмообразующая функция просодии.
Данные многих экспериментальных исследований стихотворной речи свидетельствуют о том, что просодия и ритм становятся значимыми и взаимосвязанными элементами именно в стихотворной речи.
В работе (3) дано описание системы аллофонов немецких вибрантов, их акустических и артикуляторных характеристик, затронута проблема сегментации вокалического аллофона и
соседних сегментов, проанализированы некоторые причины возникновения неправильных реализаций вибрантов в немецкой речи.
Классификации аллофонов немецкого /г/, предлагаемые различными лингвистами, довольно часто противоречат друг другу. Традиционно группа /г/-аллофонов распадается на вариформы, начинающиеся с вибранта и заканчивающиеся элизией: многоударная вариформа > вибрант > одноударная вариформа > фрикативный > аппроксимант > гласный > полная ассимиляция > выпадение (элизия).
Исследование различных классификаций позволяет выделить следующие аллофоны немецкого /г/: постдорсально-увулярные реализации, апикально-альвеолярный вибрант, постдорсально-превелярный вибрант, гортанный /г/, вокалический аллофон. Еще не совсем определено место постдорсально-превелярного вибранта в системе согласных.
Для идентификации консонантных аллофонов отмечается значимость изменения положения формант F3, F4.
Самая распространенная неправильная реализация немецких вибрантов - это так называемый картавый [г] («parler gras»). В качестве отклонений от произносительной нормы выделяют следующие реализации: звук, обозначаемый как [R] («обычная картавость»), замена /г/-реализаций звуками [w], [t], [l], [h], выпадение вибрантов после /a(:)/ («WahAeit», «Nairheit»), которое при некоторых условиях можно интерпретировать как случай вокализации /г/. Ошибочной реализацией Кемпелен считает также вариант с избыточным количеством вибраций, например произнесение в слове «WahAeit» дрожащего из слова «Nairheit».
Задачей следующего исследования (4) в рамках семантического аспекта метаязыка фонетики и метрики является выявление места и роли метафоры в процессе образования фонетической и метрической терминологии, установление степени метафоричности этой терминологии, а также сравнительно-сопоставительный анализ результатов процесса метафоризации терминологических единиц фонетики и метрики в русском, английском, немецком, французском, латинском и греческом языках. Материалом для исследования послужили термины, вошедшие в подготовленный автором данного исследования
«Словарь фонетико-метрической терминологии», охватывающий основной терминологический массив упомянутых отраслей науки.
В предпринятом исследовании А.В. Иванов понимает метафору в расширительном смысле, подразумевая под ней всякий вид использования слов в переносном значении.
В терминологии метрики и фонетики в основном представлена метафора простая, т.е. построенная на сближении предметов или явлений по одному какому-либо общему признаку. В функциональном плане она призвана характеризовать и номинировать соответствующее явление, действие, процесс или предмет.
Исследуя процессы метафоризации в терминологическом пространстве фонетики и метрики, автор выделяет два основных типа метафоризации: (1) Метафоризация первого типа на базе номинативной метафоры, затрагивающая употребительную лексику, к которой прибегают с целью найти имя для непоименованного класса реалий. На уровне семантики в данном случае имеет место замена одного дескриптивного значения другим. (2) Метафоризация второго типа на базе признаковой метафоры, протекающая в среде признаковых слов и заключающаяся в сопоставлении субъекту метафоры признаков, свойств и действий, характерных для другого класса объектов или относящихся к другому аспекту данного класса.
Складывающаяся на базе образной метафоры метафоризация второго типа, для которого характерен семантический сдвиг, проявляющийся в переходе предметного значения в категорию признаковых слов, почти не встречается в терминологии фонетики и метрики и в этой работе не рассматривается.
Результаты проведенного анализа свидетельствуют о том, что во всех языках в абсолютном выражении наиболее распространенной оказывается признаковая, или когнитивная, метафора, доля которой более чем в пять раз превышает абсолютные показатели, выявленные при исследовании процессов метафоризации первого типа (номинативная метафора). В наибольшей степени признаковая метафора реализуется в фонетико-метрической терминологии английского и немецкого языков, в несколько меньшей - в русском, латинском и французском языках.
Исследование относительных показателей процессов метафоризации в фонетико-метрической терминологии показывает, что: 1) во всех исследуемых языках наиболее распространена признаковая (когнитивная) метафора, в то время как номинативная метафора встречается значительно реже; 2) относительные показатели по каждому типу метафоризации во всех исследуемых языках оказываются весьма сходными; 3) в целом в терминологии фонетики и метрики объектом метафоризации (с учетом терминов, подвергшихся метафоризации второго типа) в той или иной степени оказались в латыни 17,8%, в греческом языке - 8,6, в русском - 17,5, в английском - 18,3, в немецком - 19,9, во французском - 15,7% всего терминологического корпуса. Процессы метафоризации практически в равной степени проявили себя при формировании терминологического массива фонетики и метрики во всех языках (кроме греческого).
Особый интерес вызывают случаи параллельной метафоризации в терминологии исследуемых языков. Как правило, параллельные разноязычные метафоры имеют отношение к тем понятиям, дефиниция которых полностью или почти полностью совпадает в разных языках. Такая терминология обыкновенно представляет собой структурно-семантические кальки с исходных латинских терминов, чем во многом объясняется сходство между языками в характере метафорических сдвигов от слова естественного языка к метазнаку.
С позиций стилистической окрашенности метафоры всех описанных типов являются лексическими (стертыми) метафорами, возникшими в результате уже не воспринимаемого сейчас метафорического переноса названия и утратившими свою образность.
В статье (5) подробно рассматривается воздействие таких социальных признаков, как территориальный, возрастной, гендерный, по социальному положению, по уровню образования на фонетические явления.
В рамках фонетической гендерологии одним из приоритетных научных направлений является разработка социолингвистической дихотомии на материале русского языка литературный язык ~ диалекты.
В последних изысканиях в области гендерологии автор уточняет понятие «гендер». Понятие гендера включает две концепции. Первая концепция соотносится с сопоставлением мужской и женской речи с ориентацией на различные уровни языка (прежде всего - фонетико-фонологический, а также морфологический, синтаксический). Вторая концепция соотносится с тем, что многие факты языка (и соответственно культуры в целом) являются продуктом конструирования определенным социумом. Данный факт легко обнаруживается на примере лексико-семантического уровня языка (в особенности фразеологии), который формируется под влиянием коллективного опыта. Ярким примером в этом случае могут служить также лингвокультурологические и межкультурные исследования, позволяющие устанавливать степень андроцентризма разных языков и культур.
Попытка соотношения эмотивной функции интонации (и фонетики в целом) и конструкта «гендер» позволяет В.В. Потапову экстраполировать признаки немецкой и русской речи на плоскость противопоставления мужественность / женственность, маскулинность / фемининность. Немецкая речь при ее интегративном рассмотрении соотносится в большей степени с такими ассоциативными представлениями, как «мужское начало», «мужество», «деловитость», «концентрация сил», «готовность к действию». В противоположность этому русская речь в целом ассоциируется с такими представлениями, как «женское начало», «женственность», «лиричность», «мягкость», «податливость».
Считается, что непосредственным толчком к разработке понятия «социально-речевой портрет» явилась идея фонетического портрета. В социолингвистике ставится вопрос о построении таких речевых портретов, в которых был бы компонент, характеризующий тактику речевого поведения. В данном случае важен выбор одних элементов (из пар или ряда вариантов) и употребление их в речи в зависимости от условий общения. В работах последнего времени предлагаются фрагменты устно-речевого портрета, которые в той или иной степени отражают современное состояние речевого узуса.
В.В. Потапов
