CC BY
272000.03.030. СИЛАДИ А. БЕДА И КАТАСТРОФА В РОССИИ // КОНЕЦ ЕЛЬЦИНЩИНЫ / Ред. Краус Т.-Будапешт: Венг. ин-т русистики, 1999.— С. 12-40.
В предыдущем номере РЖ ‘Государство и право” (см 2000.02.24) опубликован реферат статьи директора Института конфликтологии ВАН П.Тамаша “Потерянное десятилетие России” из книги “Конец ельцинщинь”, подготовленной группой венгерских исследователей. Ниже из этой же книги реферируется статья известного будапештского политолога и культуролога Акоша Силади.
Эпохальный поворот в истории нынешней России, которым стало 17 августа 1998 г. —этот траурный день финансового краха Российской Федерации, А.Силади характеризует формулой (заимствованной из анекдота советских времен): это катастрофа, но не беда.
С точки зрения российского общества в целом финансовая катастрофа не только не обрушила, а даже укрепила, в противовес олигархам и спекулятивному банковскому капиталу Российское государство, она не стала крахом для ‘теневой” и “серй” российской экономики, основывающейся на бартерной торговле, не подвела сколько-нибудь существенно к грани нищеты российское общество.
И для Запада эта катастрофа не беда. Больше того, сильное, замкнутое на себя Российское государство стало бы спасением для Запада (такое государство обеспечило бы геополитическую стабильность в регионе, подавило бы надвигающиеся социальные взрывы, собственными руками укрепило бы стену между богатым Западом и бедной Россией). На этот раз Россия до смерти напугала полмира не своим современным ядерным арсеналом, а возможным крахом своей постмодерной (свалившейся с неба) экономики денег.
Ельцинская система за время своего существования два раза уже ‘Заводила порядок”, пытаясь добиться “стабилизации”. Снавла после событий октября 1993 г. во главе с Черномырдиным и лидерами ‘ ‘кланов ”, второй раз- после президентских выборов 1996 г. под предводительством Чубайса и молодых реформаторов-демократов были предприняты попытки наведения порядка. Однако ни один из этих двух курсов не оказался продолжительным, не смог вырваться за границы хаотичного и катастрофического цикла государственного спада.
В основе ельцинской системы, российской “делегативной демократии’, лежит сильная президентская власть, играющая роль ‘Третейского суда’, стоящего между двумя или несколькими пришедшими в столкновение интересами и пытающаяся установить справедливость. После 1993 г. президент стоит над Государственной Думой и Советом Федерации, над партиями и всеми действующими субъектами политической жизни. Если допустить, что конфронтация между субъектами российской политической жизни прекратится, если противостоящие стороны примирятся и перестанут обращаться к президенту с просьбами вмешаться в их борьбу (указами, снятиями с должностей и т.п.), то президентская власть тут же потеряет силу и вес.
Именно так все и произошло. В результате выборов 1996 г. президентская власть перестала играть роль посредника между соперничающими силами, поскольку она уже не была самостоятельным политическим силовым центром. Ее притягивал к себе то один политиковластный полюс магнита, то другой.
Когда молодые реформаторы Чубайса, с одной стороны, и ‘финансовые олигархи" Березовского —с другой, объединились, спасая Ельцина, они одновременно вывели из игры “третье действующее лицо" -президентскую власть. Переизбрание Ельцина, демократическое с процедурной точки зрения, парадоксальным образом означало, что президентская власть как самостоятельный политический фактор прекратила свое существование. Самостоятельность Ельцин мог бы сохранить лишь антидемократическим путем, например отменив выборы.
Поэтому то, что произошло в России 17 августа 1998 г., можно считать заключительным этапом одного из циклов русской модернизации. Дело в том, что “либеральные" периоды ослабления (отлива) государства, сопровождающиеся “экономической дерегуляцией’, ‘демократизацией’, “открытостью Западу" и т.п., при отсутствии сильного и дееспособного общества, твердого правопорядка и независимых участников экономической жизни, как правило, выливаются в развал государства, криминальный ““беспредел”, “сму"’, “инвпюцию", “хаос". А за падением и развалом, как по расписанию, следуют “антилиберальные’ периоды пробуждения, активизации государства (его приливы). Хаос оправдывает усиление роли государства в установлении порядка. Проблема в том, найдутся ли у государства для этого экономические и
политические силы. Экономическую силу можно обеспечить за счет реприватизации, централизации, восстановления государственных монополий, политическую - призвана обеспечить личность, способная навести порядок.
На повестке дня в России снова старый вопрос: каким образом Российское государство может стать - на свой манер - сильным и благоденствующим. Как можно воссоздать экономическую и финансовую основу государственного авторитета, кто будет наводить порядок (хозяин, монарх, крестный отец)?
Если раньше, в либеральный период отлива государства, ‘Ьестернизаций’ маскировалась в российском политическом лексиконе понятием “нормальный" (Россия стремится стать “нормальной" страной), то накануне приближающегося периода прилива государства ‘антизападностй’ скрывается под определением “русский" (нужен
самобытный “русский капитализм", “ружий путь", ибо ‘прусский’’, т.е. ‘нормальный’, путь привел к краху).
В соответствии с новым направлением движения практически каждый видный политик, претендующий на роль Человека, способного навести порядок, преподносит себя теперь слегка этатистом, слегка изоляционистом, слегка антизападником.
Поскольку внешние и внутренние финансовые и политические ресурсы неизоляционистского, ищущего пути и способы интеграции в мировую экономику, неидеологического, неэкспансионистского либерального государства оказались исчерпанными (доверие Запада иссякло, надежд на его кредиты и инвестиции больше нет, клептократические кланы и финансовые олигархии разворовали и промотали все, что могло бы удержать от экономического и правового развала федеративное государственное устройство и то, что можно было бы вернуть и вложить в российскую экономику), поскольку от Запада не ожидается более сколько-нибудь серьезной финансовой и экономической помощи, а сама Россия продемонст-рировала при этом неспособность вписаться - на данный момент - в мировую экономику, постольку теперь можно не оглядываться на западные - экономические, политические, правозащитные-нормы: “Можно быть такими, какие мы есть -русскими".
Русский цикл (отлив - хаос - прилив) снова не нарушен. По традиции пришло время воссоздания нелиберального, а, возможно, и силового Российского государства.
В августе 1998 г. в России неудачу потерпел не начавшийся шоковой терапией, продолжившийся “ваучерной’ приватизацией и завершившийся созданием макроэкономической стабилизации либеральный монетаристский курс, а попытка создания сильного государства либеральными средствами. Вполне возможно, что такие средства вообще непригодны для создания в России сильного государства.
Внешние и внутренние политические и экономические источники либеральных реформ исчерпаны. Возвращение государства в экономику, этатизация управления экономикой - это стратегический курс, который открывает новую эпоху в полной проблем и заблуждений истории постсоветской России.
Изменить ‘ ‘русскую систему" сегодня можно лишь сверху и только в рамках этатистского поворота, скорее всего с “национальной Москвой", стоящей во главе российских регионов и всего российского государства.
Л.Н.Верчёнов
