CC BY
53
S н и о X
л
<
И
н «
:|S
о X
л
<
И
н S X
л
X О
о
оэ %
С
<
bS S н
bS л
с
к S а
о
И
н
72
А.В. КОТЯЖОВ,
* О
адъюнкт кафедры управления органами расследования преступлении
(Академия управления МВД России)
Значение следственной интуиции для осуществления розыска несовершеннолетних, пропавших без вести: криминалистический аспект
С позиций отечественных ученых-криминалистов в статье исследуется феномен следственной интуиции и его значение для повышения эффективности разыскной деятельности следователя, осуществляемой по преступлениям, связанным с безвестным исчезновением несовершеннолетних.
криминальное исчезновение, неочевидная исходная следственная ситуация, следственная интуиция, интуитивная догадка, разыскная деятельность следователя, без вести пропавший несовершеннолетний.
Несмотря на общероссийскую тенденцию снижения общего числа зарегистрированных противоправных деяний, количество преступлений, совершенных в отношении несовершеннолетних и связанных с их безвестным исчезновением, остается стабильно высоким. При этом ежегодно уменьшается число разысканных несовершеннолетних, ставших жертвами преступлений.
Так, согласно статистическим данным ГИАЦ МВД России, по фактам безвестного исчезновения несовершеннолетних в 2006 г. было возбуждено 654 уголовных дела, в 2007 г. — 673, в 2008 г. - 692, в 2009 г. - 703, в 2010 г. - 686 дел; разыскано несовершеннолетних, ставших жертвами преступлений, в 2007 г. - 52, в 2008 г. - 68, в 2009 г. - 48, в 2010 г. - 30 [15].
Исходя из данного положения дел, становится ясно, что необходим поиск путей повышения эффективности деятельности следователя по розыску несовершеннолетних, пропавших без вести.
При установлении признаков криминального исчезновения и его предварительной квалификации в соответствии с УК РФ органом расследования презюмируется, что данное противоправное деяние имеет насильственный характер, его объектом является жизнь либо свобода потерпевшего. Как правило, в период доследственной проверки и на первоначальном этапе расследования сведения о том, что потер-
* Ранее - заместитель начальника отдела оперативно-разыскной части уголовного розыска УВД по Амурской области.
певший жив, отсутствуют, требований о выкупе похитители не предъявляют, мотивы, способ совершения и другие обстоятельства исчезновения ребенка неизвестны. На этом основании мы считаем, что возбуждение уголовных дел о преступлениях, связанных с безвестным исчезновением несовершеннолетних, согласно ч. 2 ст. 105 УК РФ является закономерным и правильным.
В криминалистической литературе встречаются различные названия убийств данного вида: «убийство без трупа», «убийство, сопряженное с сокрытием трупа», «убийство, сопряженное с безвестным исчезновением потерпевшего» [13, с. 7; 6, с. 3].
По нашему мнению, специфика указанных преступлений обусловлена заблаговременно созданными виновным лицом условиями острого дефицита исходной информации о судьбе и местонахождении потерпевшего. В результате возникает неочевидная исходная следственная ситуация [10, с. 8].
Имея временное преимущество, преступник осуществляет подготовку к совершению преступления и заблаговременно уничтожает свои следы либо подменяет их следами лиц, не имеющих отношения к преступлению. Им готовится ложное алиби и осуществляется маскировка факта совершения преступления путем, например, создания представления о самовольном уходе ребенка из дома.
Предугадывая реакцию на исчезновение ребенка со стороны как лиц, имеющих отношение к несовершеннолетнему, так и органов расследования, преступник при подготовке, совершении и сокрытии преступления зачастую действует нестандартно и изобретательно, применяет неизвестные ранее способы противодействия расследованию. Например, гр. П., тайно похитивший у бывшей жены двухлетнего сына, изменил внешность мальчика - отрастил ему длинные волосы, заплел косы с бантами, переодел в платье для девочки и в течение нескольких лет представлял его окружающим как свою дочь, рожденную сожительницей.
В уголовно-процессуальном аспекте несовершеннолетний, пропавший без вести, как объект разыскной деятельности следователя, является носителем криминалистически значимой информации, отображающей различные элементы
расследуемого события в форме материально-фиксированных следов или в форме образов в своем сознании [8, с. 451—452].
Для преодоления противодействия расследованию и установления истины по делу о преступлении, связанном с безвестным исчезновением несовершеннолетнего, наиболее эффективным является использование следователем широкого арсенала разработанных криминалистикой разыскных средств (комплекса следственных, разыскных, организационных действий в сочетании с разыскными тактическими операциями) [9, с. 237].
Являясь элементом расследования преступления, разыскная деятельность следователя непосредственно направлена на обнаружение разыскиваемого объекта — несовершеннолетнего, пропавшего без вести, но одновременно служит и достижению общей цели — доказыванию по уголовному делу.
Мы согласны с И.М. Лузгиным, который считал, что, для того «чтобы обнаружить доказательства и исследовать их, следователю нередко приходится выходить за рамки следственных действий: беседовать с трудящимися, разыскивать преступника по горячим следам, производить проверку по материалам уголовной регистрации, использовать оперативные возможности органов внутренних дел, обращаться к помощи общественных организаций. Такого рода действия не регламентированы нормами уголовно-процессуального права, поскольку законодатель не может предусмотреть всех действий по обнаружению источников, из которых могут быть получены сведения о событии» [12, с. 27].
Указанные автором действия следователя в криминалистике систематизированы и причислены к средствам розыскной деятельности следователя.
Для преодоления искусственно созданного информационного вакуума мышлению следователя требуется задействовать все, подчас даже не осознаваемые, информационные ресурсы памяти. На основе анализа имеющихся фактических данных наряду с логическим объяснением отдельных очевидных, «простых» эпизодов возникает феномен мышления, выражающийся в непосредственном видении полной картины произошедшего события путем мысленного воссоздания отдельных элементов механизма преступления.
Указанная способность давно была замечена отечественными криминалистами и определена как профессиональная следственная интуиция. Это явление рассматривали, хотя бы фрагментарно, такие ученые, как Р.С. Белкин, И.М. Луз-гин, Л.Л. Каневский, А.Р. Ратинов, Д.П. Котов, Г.Г. Шиханцов, А.М. Ларин и некоторые другие.
В современном понимании интуиция (от лат. intuition, intueor — пристально смотрю) — способность постижения истины путем непосредственного ее усмотрения без обоснования с помощью доказательства, субъективная способность выходить за пределы опыта путем мысленного схватывания («озарения») или обобщения в образной форме непознанных связей, закономерностей [6, с. 584]. При этом результат «непосредственного усмотрения» интерпретируется как знание, возникающее без осознания путей и условий его получения.
Р.С. Белкин определил, что следственная интуиция — это способность следователя разрешать следственные ситуации, понимать значение тех или иных обстоятельств для расследования, предвидеть действия противодействующих следствию лиц и др., без обоснования этого с помощью доказательств, в силу непосредственного усмотрения [2, с. 83].
Не раскрывая конкретных аспектов этого явления, А.А. Закатов рассуждает о значимости творческого воображения и интуиции следователя при осуществлении им разыскной деятельности в целом [9, с. 239].
По мнению А.М. Ларина, «интуиция в следственной работе основана на эрудиции следователя, большом практическом опыте работы. Следователь может сразу не уловить все необходимые внутренние связи и взаимозависимости между отдельными элементами механизма совершенного преступления или другими элементами сложившейся ситуации, которые иногда ввиду большой напряженности и эмоциональности творческого труда следователя просто забываются» [11, с. 482]. Дополняя эту мысль, Л.Л. Каневский отмечает, что «эти связи в дальнейшем действительно восстанавливаются в процессе расследования, если интуитивная догадка подтверждается» [5, с. 55].
Мы согласны с Л.Л. Каневским в том, что «интуитивные догадки не являются основанием для принятия какого-либо принципиального решения по делу., нужны фактические данные, их логический анализ» [5, с. 161].
Интеллектуальная деятельность следователя по восполнению информационного дефицита приводит к рождению догадки — первоначального предположения, которое еще в достаточной мере не исследовано, не выяснены его логическое и эмпирическое основания. Формирование выводов-догадок зависит от имеющегося опыта и специальных познаний и может быть настолько быстрым и неосознанным, как бы автоматическим процессом, минующим ряд мысленных операций, что осознанным оказывается лишь вывод, результат интуитивного решения [14, с. 137].
Затем указанный вывод уточняется посредством логических операций и оформляется (в
S
н и о X
л
<
И
н «
:|5 О X
Л
<
И
н S X
л
X о о
оэ %
С
<
И
s н
bS
с
к s
а
о
И H
73
S н и о X
л
<
И
н «
:|S
о X
л
<
И
н S X
л
X О
о
оэ %
С
<
bS S н
bS л
с
к S а
о
И
н
74
рассматриваемой нами деятельности) в разыскную версию - предположение о направлении розыска.
В результате проведенного в 2010 г. опроса 100 сотрудников - следователей, дознавателей и оперативных работников установлено, что 17,5 % респондентов считают следственную интуицию обычным основанием для построения версий.
По нашему мнению, на логическое уточнение «интуитивной догадки» и определение ее пригодности как основания для построения разыскных версий влияют следующие факторы, указанные Е.Ф. Коноваловым:
- профессиональный разыскной опыт, приобретенный в результате практической деятельности, в процессе постоянного самосовершенствования;
- знание оперативной обстановки в том районе, где совершено преступление (состояние преступности за конкретный период; обстоятельства, способствующие уклонению преступников от следствия и суда либо укрытию различных объектов);
- знание психологии лиц, совершивших преступление и скрывшихся от следствия либо укрывших ценное имущество и другие объекты;
- осведомленность о наиболее распространенных приемах, способах, уловках, местах, используемых преступниками с целью укрытия [7, с. 16].
Мы также согласны с А.Р. Ратиновым в том, что «интуиция не имеет никаких преимуществ перед обычными предположениями и подлежит равной с ними проверке» [14, с. 27]. В процессе расследования интуиция проверяется практикой и только в случае подтверждения догадки рассматривается как достоверное знание. Здесь нет ничего принципиально отличного от обычного процесса проверки версий, выдвинутых на основе строго последовательного логического объяснения фактов. Этих отличий и не может быть, потому что интуитивное знание до его проверки есть также предположение, версия, а не доказательство.
Отметим, что способность к генерации интуитивного знания является индивидуальным критерием. Например, в УВД г. Благовещенска обратился гр. П. с заявлением о том, что его младшая сестра И., приехавшая в город на похороны родителей и заночевавшая у заявителя, на следующий день рано утром уехала домой в деревню, но по месту жительства не появилась. Следователем, выехавшим на место происшествия в составе дежурной следственно-оперативной группы, был осмотрен дом заявителя, при этом исследованы чердак, подпол, надворные постройки. При следственном осмотре заявитель активно оказывал помощь сотрудникам, по-
стоянно находился рядом, давал советы о необходимости внимательного осмотра пустыря, прилегающего к домовладению и находящейся рядом свалки; собрал соседей и знакомых, с которыми участвовал в прочесывании местности. В результате проверки местонахождение И. или ее трупа установлено не было. Материал проверки был передан другому следователю для принятия решения в порядке ст. 145 УПК РФ. Последний в течение часа после получения и ознакомления с материалом установил по данным оперативно-справочной картотеки ИЦ, что заявитель неоднократно судим за совершение насильственных преступлений. При этом после каждого освобождения из мест лишения свободы спустя непродолжительное время вновь осуждался. С учетом такой информации было принято решение о повторном следственном осмотре дома. В результате проведения данного следственного действия в подполе обнаружены следы копания грунта. После снятия слоя почвы обнаружен труп И. со следами насильственной смерти (ножевое ранение в область сердца). На допросе П. признался в убийстве и пояснил, что убил сестру из-за права на обладание домом родителей. Пытаясь уклониться от ответственности, он скрыл труп и затем обратился в милицию с заявлением о необходимости розыска И.
Следует особо отметить позицию И.М. Луз-гина, который определил два уровня познания в следственной практике: категории непосредственного и опосредованного знания. Непосредственное знание формируется у следователя в процессе производства следственных действий на основе непосредственного ознакомления с предметами и явлениями, связанными с событием преступления, показаниями свидетелей. Ученый отмечает, что непосредственное знание иногда называют интуитивным потому, что оно представляет прямое усмотрение фактов при помощи органов чувств. Как определил Р.С. Белкин, следственные действия как средства разыскной деятельности следователя (следственный осмотр, допрос, обыск и т. п.) - это не какие-то специфичные «разыскные» следственные действия, их процессуальный порядок и тактика обычны [3, с. 210].
По нашему мнению, не случайно аналогичный перечень следственных действий приводит и Л.Л. Каневский, который отметил: «Практически интуиция применяется в быстросменяю-щейся ситуации (например, при осмотре места происшествия, обыске, допросе), особенно на первоначальном этапе расследования, при отсутствии достаточной информации» [5, с. 55].
Думается, специфика указанных следственных действий состоит в их комплексной направленности на решение следующих задач:
1) проверка первичной информации, способствующей установлению маршрута движения и последнего местонахождения разыскиваемого несовершеннолетнего, пропавшего без вести, предполагаемым местом преступления;
2) непосредственное обнаружение разыскиваемого или его трупа (как проявление интуитивности следователя);
3) обнаружение материальных и идеальных следов-отображений разыскиваемого несовершеннолетнего, пропавшего без вести, и других участников события преступления (преступника, свидетелей и т. п.).
В декабре 2008 г. в г. Осинники Кемеровской области из школы ушел и пропал без вести семилетний Б. При допросе свидетелей (родственников, учителей, одноклассников) установили обычный маршрут движения ребенка из школы домой. Записи камер видеонаблюдения показали, что в день исчезновения Б. ушел из школы в сторону своего дома один. В ходе розыска следователем в администрации города была изъята копия схемы расположения технических колодцев на территории города. Их проверка результатов не принесла. Дальнейшие усилия органов расследования были сосредоточены на проверке причастности к убийству Б. его родственников и иных лиц, проверке других объектов, организации прочесывания местности, прилегающей к населенному пункту. Наряду с указанными мероприятиями следователем было принято решение о проверке достоверности документов, представленных администрацией города. При сравнении имеющихся данных с архивными было установлено, что не все колодцы отмечены в новой схеме. Некоторые значились как засыпанные, и один из них был расположен по маршруту движения ребенка. Проверка указанного колодца показала, что он не засыпан и заполнен водой. При откачке воды на дне колодца был обнаружен труп несовершеннолетнего. Смерть наступила в результате утопления.
Таким образом, интуитивная догадка позволяет не только выдвинуть предположение, но и подтвердить типичную версию безвестного исчезновения несовершеннолетних. Л.Л. Каневский считает, что «интуиция проверяется практикой и только в случае своего подтверждения рассматривается как достоверное знание» [5, с. 56].
Следовательно, интуиция не исключает, а предполагает сознательное дискурсивное мышление, способное развернуть догадку в системе доказательств, обнаружить ее фактическое основание, объяснить процесс формирования и установить правильность или ошибочность.
Основой процессуальных решений, связанных с оценкой доказательств (избрание меры пресечения, предъявление обвинения, оконча-
ние расследования, прекращение дела и т. д.), могут служить лишь бесспорные доказательства, а не интуиция и предположения следователя. Но расследование — сложный и длительный процесс. На отдельных его этапах, по мере накопления доказательственного материала, оценки следователя меняются вследствие непрерывного отыскания, собирания и проверки новых доказательств.
После каждого следственного действия следователь оценивает полученные материалы, возвращается к переоценке ранее собранных доказательств и в зависимости от результатов этой оценки решает, нуждаются ли те или иные сведения в дополнительной проверке. Таким образом он планирует и направляет дальнейшее расследование. Все следствие полно предварительных оценок, и здесь было бы неразумным отмахиваться от возникающих у следователя интуитивных представлений, если они, вселяя сомнение, побуждают к проверке того или иного доказательства и приводят к более углубленному исследованию обстоятельств дела. Осуществляя розыск несовершеннолетнего, пропавшего без вести, следователь подчас имеет в деле показания подозреваемого (обвиняемого) с признанием факта убийства ребенка, но местонахождение трупа остается необнаруженным. Продолжая розыск, следователь должен учитывать, что на его эффективность и достижение цели доказывания влияет временной фактор. С течением времени происходит изменение состояния трупа потерпевшего, что вызывает трудности при установлении причины смерти и идентификации погибшего. Проведенный нами в рамках диссертационного исследования анализ изученных уголовных дел о преступлениях, связанных с безвестным исчезновением несовершеннолетних, показал, что получение экспертного заключения с формулировкой «причина смерти не установлена ввиду поздних гнилостных изменений», как правило, ведет к уклонению преступника от уголовной ответственности за совершенное убийство.
Учитывая вышеизложенное, на основании того, что разыскной опыт следователя является основой способности к проявлению профессиональной интуиции, по нашему мнению, необходимо осуществить следующие меры:
— нормативно закрепить создание постоянно действующих следственно-оперативных групп, специализирующихся на раскрытии и расследовании преступлений, связанных с безвестным исчезновением граждан;
— организовать издание информационных сборников, содержащих практические примеры успешного расследования преступлений, связанных с безвестным исчезновением граждан, в
К
н и о X
л
<
и н к
О X
л
<
и н к
X
а, X о о
03
с
<
к н
Ьй
с
к к
а О и н
75
S н и о X
л
<
И
н «
:|S
о X
л
<
И
н S X
л
X О
о
оэ %
С
<
bS S н
bS л
с
к S а
о
И
н
76
целях обучения следователей, оперативных работников и повышения их квалификации;
— при разработке методических материалов для практических занятий, игр и учений следует использовать и ситуации, разрешение которых будет способствовать привитию обучаемым навыков интуитивного мышления;
— развивать в следственных подразделениях институт наставничества, позволяющий непосредственно передавать опыт расследования преступлений, связанных с безвестным исчезновением несовершеннолетних.
Являясь по сути междисциплинарной (философской, психологической, педагогической и т. п.) категорией, профессиональная интуиция находит свое отражение в криминалистике. Развитие данной способности имеет практическое значение и позволяет следователю установить ранее неизвестные обстоятельства преступления, определить наиболее перспективные направления розыска.
Список литературы
1. Об утверждении Инструкции «О порядке рассмотрения заявлений, сообщений о преступлениях и иной информации о происшествиях, связанных с безвестным исчезновением граждан»: Приказ Генеральной прокуратуры РФ и МВД России от 27 февраля 2010 г. № 70/122.
2. Белкин Р.С. Криминалистическая энциклопедия. М., 1997.
3. Белкин Р.С. Курс криминалистики: в 3-х т. Т. 2: Частные криминалистические теории. М., 1997.
4. Большой энциклопедический словарь. М., 2003.
5. Каневский Л.Л. Криминалистические проблемы расследования и профилактики преступлений несовершеннолетних. Красноярск, 1991.
6. Килессо Е.Г. Расследование убийств, сопряженных с безвестным исчезновением потерпевшего: учеб. пособ. СПб., 2006.
7. Коновалов Е.Ф. Розыскная деятельность следователя. М., 1973.
8. Криминалистика социалистических стран / под ред. В.Я. Колдина. М., 1986.
9. Криминалистика: учебник / под ред. А.А. Зака-това, Б.П. Смагоринского. М., 2003.
10. Лавров В.П. Исходные следственные ситуации как объект кафедрального научного исследования: сб. науч. трудов. М., 1991.
11. Ларин А.М. Я — следователь. М., 2008.
12. Лузгин И.М. Расследование как процесс познания. М., 1969.
13. Мудьюгин Т.Н. Расследование убийств по делам, возбуждаемым в связи с исчезновением потерпевшего. М., 1967.
14. Ратинов А.Р. Судебная психология для следователей: учеб. пособ. М., 1967.
15. Экспресс-информация: ГИАЦ МВД России. М., 2006-2010.
E-mail: rioakmvd-1@yandex.ru
