CC BY
51
■ ■ ■ ЖУРНАЛИСТИКА - ИНФОРМАЦИОЛОГИЯ -КОММУНИКОЛОГИЯ
Автор: ПОПОВ В.Д
ПОПОВ Владимир Дмитриевич — доктор философских наук, профессор кафедры государственного и муниципального управления факультета экономики и управления Международного университета природы, общества и человека «Дубна», заслуженный деятель науки РФ. Адрес: 141982 г Дубна Московской области, ул. Университетская, 19. E-mail: [email protected]
Аннотация: автор, развивающий новое научное направление — социальная информациология — делится идеями, позволяющими по новому взглянуть на соотношение журналистики, информациологии, коммуникологии, коммуникативистики. Информация, знания и коммуникация, информационные и коммуникативные отношения в обществе рассматриваются автором как поле субъект-объектного и субъект-субъектного взаимодействия, на изучении которого и нацелена как социальная информациология, так и коммуникология.
Ключевые слова: знания, коммуникация, информация, сознание, разум, массмедиа, управление, социальная информациология, закон, информационная политика, информационные отношения.
Ученые доказывают, что сегодня в мире происходит революция в сознании. «Сдвиг сознания в обществе» обусловливает «сдвиг парадигмы в науке» [1]. В условиях построения информационного общества происходит объективный парадигмальный сдвиг в науке. Формируется комплекс новых наук: медиалогия, коммуникативистика, коммуникология, медиаэкология, информационная социопсихология, медиапсихология, информациология и др. Особое место среди них занимает социальная информациология как наука, изучающая законы информации и коммуникации в жизнедеятельности социума.
Существует информация о состоянии информационной сферы, о влиянии коммуникации на массовое сознание социума. А есть информация о состоянии коммуникативной сферы. Здесь информация—ядро и «материя» коммуникации и средство связи информационно-коммуникативных отношений.
Однако без коммуникации информация в социальном смысле мертва. Скажем, если журналистская информация не отражает интересы гражданского общества, простого народа, и доверие к ней ниже критического (> 30%), то она теряет коммуникативное свойство, перестает быть средством общения между СМИ, властью и населением. Осо-
бенно ярко это проявляется на телевидении, в бесконечных кровавых сериалах-боевиках, смакованиях на ЧП и трагедиях. Создается впечатление, что наши телеканалы не изучают коммуникативный эффект своих передач. Если изучают, то не считаются с общественным мнением. К такому выводу приводит тот факт, что в ряде газет, журналов, в одной «Литературной газете», опубликованы сотни статей о никрофиличе-ском характере телевидения. Телевизионная журналистика становится «вещью в себе».
«Вся телевизионная реальность, — отмечает известный журналист, аналитик, преподаватель Виталий Третьяков, — разверстывается между обманом мифологическим и обманом реальным. Современное телевидение тотально. Следовательно, оно потенциально, а в некотором смысле уже и реально тоталитарно» [2]. Если так, то оно теряет свою коммуникативную сущность и превращает массу по Бодрийяру в «молчаливое большинство», но ведь тогда не наступит «конец социального» и телевидению, полагающему, что массы телезрителей это те, «кто воспринимает все, что угодно, лишь бы это оказалось зрелищным» и не принимает, якобы, «диалектику» смысла [3]. По «жизне-смыслу», наше телевидение — жертва «рыночного фундаментализма» (Стиглиц) и материальной ангажированности, кризиса духовных потребностей хозяев СМИ и журналистов. Поэтому для общества сегодня уже недостаточно одного вида информации — журналистской. Люди получают информацию в процессе осознания своего бытия, общения с другими людьми и она может доминировать в формировании их сознания.
Коммуникации и журналистика. Журналистика — это деятельность по распространению информации, имеющей не только материальный, но и духовный смысл. Сегодня вся теория и практика информационного менеджмента свелась к прибыли, о духовности — забыли, поскольку она не приносит дивиденды. Получается, что состояние общественного сознания или сознания гражданского общества выпадает из критериев оценки СМИ.
Если так будет продолжаться, то СМИ не будут иметь перспективы в России в плане их нравственного авторитета. А общество лишится их как средства своего коммуникативного развития. Поэтому необходимо обновление теории и практики журналистики, а главное, в условиях информационного общества невозможно судить о сложной системе информационно-коммуникативных отношений только по одному, может, самому важному субъекту этих отношений. Например, политик, государственный деятель, работник культуры, деятель искусства и т.д. находится в постоянной коммуникации с людьми, доносят до них свою информацию, часто минуя СМИ. А если они свое кредо (а не журналистское) доносят через СМИ до масс, то это уже не журналистская информация, а информация, поданная с помощью журналиста и СМИ. Изучать
журналистскую деятельность, систему СМИ необходимо в контексте ее идентичности деятельности и отношений в обществе, а не как самодостаточную для одного из субъектов информационного общества. Иначе без внимания останется процесс взаимодействия общественного бытия и общественного сознания.
Информация, знания, коммуникация. Итак, информация, знания и коммуникация, информационные и коммуникативные отношения в обществе — есть то поле субъект-объектного и субъект-субъектного взаимодействия, на изучении которого и складывается наука — социальная информациология, которой вот уже несколько лет занимается кафедра информационной политики РАГС. В последнее время информационная политика включается в объект исследований по политической коммуникации [4]. И это вполне правомерно. Однако заметим, что, во-первых, политическая коммуникация выступает в качестве объекта политической ком-муникативистики как научного направления. Во-вторых, последняя складывается преимущественно как прикладное научное направление, изучающее преимущественно технологии информационного воздействия на население в интересах политической элиты, власти и слабо сориентирована на фундаментальные законы политической информации, отражающей жизнедеятельность социума в целом, особенно его интересы и потребности. Политическая информация искусственно вырывается из информации социальной. Для нас не учитывается, не реализуется фундаментальный принцип: единства социальной и коммуникативной идентичности, где достигается синтез информации, знаний, научения и воспитания. В процессе политической, социальной коммуникации должен реализоваться другой принцип: единства обучения и воспитания личности.
Мы стоим на позиции выделения в социальной информациологии специального направления — политической (или политологической) ин-формациологии, которая включает в себя теорию политической коммуникации, журналистику как политическую науку и другие, но опять не исчерпывается ими, о чем подробно будет сказано ниже.
Все это можно было бы принять за «схоластическое изобретение», если бы не стояла в нашем государстве проблема информационного кризиса или иначе — кризиса доверия к информации, транслируемой СМИ и выдаваемой «на гора» политиками, доминирование манипуля-тивных информационных технологий и дефицит технологий диалоговых в массовой коммуникации, дефицит образовательной и воспитательной функций СМИ и МК. Доверие — это продукт реализации коммуникативной природы власти и общества, результат дискурса, коммуникативной зрелости журналистов и их хозяев. Избыток насилия и разврата и дефицит духовной культуры вызывает агрессию в обществе, острую потребность на ограничение социальной некрофилии в наших СМИ как способ защиты.
Представляется, что в обществе, в масс-медиа, в политике произошло смешение понятий: «информация», «коммуникация» и «знания». А за знания выдается «знахарство». Чаще за знания принимается простая информация, даже коммуникация. В итоге — инфляция и знания, и информации. А главное — инфляция истины и совести. В конечном счете — кризис в воспитании и формировании личности. Ложь становится нормой, поскольку свобода слова становится товаром и дает хорошую норму прибыли. Часто доверие больше к коммуникации, чем к знанию и правдивой информации. Слову Бабушки Матрены, сказанному на лавочке у подъезда, больше доверия, чем официальному слову, исходящему от власти. Кризис веры в слово приводит к кризису доверия к власти. И, наоборот, если власть, политика становится бизнесом, она теряет авторитет, доверие, политическое слово подвергается гиперинфляции. В итоге вырастают два кризиса: кризис доверия к власти и информационный кризис, в основе которого — кризис доверия к СМИ. СМИ практически перестали выполнять образовательную, просвещенческую функцию, исчезла аналитическая журналистика, научно-популярные жанры, доминируют разные виды шоу и «насильственная реклама». Поэтому, очевидно, представляют в целом смысл и цели проводимых реформ всего 10-20% населения (по жилищно-коммунальной реформе — 22,2%, по реформе государственной службы — 11,7%, судебно-правовой — 14,1%, налоговой — 13,1%, реформе образования — 20,3%) [5].
При реализации образовательной, просвещенческой функции журналистики явно недостаточно ограничиваться традиционными для журналистики подходами, скажем, выявлением только функции массмедиа. Практика преподавания курса по информационной политике в РАГС показала активную востребованность в синергетической, немарковской, рефлексивной, мотивационной и других парадигм научного анализа [6]. В последнее время они дополняются политологическим подходом, обозначенном в тезисе Н.Лумана, а именно: власть имеет коммуникативную природу и является средством коммуникации; положения Ю.Хабермаса по теории коммуникативного действия, его концепты о «коммуникативном разуме», о «коммуникативном психоанализе», об «информационной власти» по-Тоффлеру; о «социальной аномии» в информационном производстве и о «духовной власти» А.Панарина и др. Синтез данных научных направлений позволяет, на наш взгляд, успешно решить судьбу социальной информациологии.
Для профессионального решения указанных проблем уже недостаточно знаний по традиционной журналистике, она должна развиваться, на наш взгляд, в контексте социальной информациологии и коммуни-кологии. Для того, чтобы убедиться в ее «судьбинности», следует обратиться к истокам общества информации, коммуникации, знаний. Рассматривая социальную составляющую теории Н.Винера важно введе-
ние им впервые в научный оборот понятия «коммуникативный организм», «общество коммуникации» и обозначение науки об отношениях и связи, которые могут быть объяснены с точки зрения циркулирования информации. Н.Винер обосновывает «формы коммуникативного поведения», которые впоследствии разовьет Ю.Хабермас, например, в обосновании «коммуникативного разума», «коммуникативного сообщества» [7], «коммуникативного действия», «ориентированного на достижение взаимопонимания и ориентация на успех» [8].
Винер формулирует закон, согласно которому в «высших формах коммуникативных организмов» проявляется «высшая среда», в которой концентрируется «опыт прошлого» и он может «эффективно воздействовать на будущую внешнюю среду». В «коммуникативном организме его настоящее — не такое, как прошлое, а будущее — не такое, как настоящее», но между ним существуют «формы обратной связи» [9]. Данный концепт Н.Винера развивается, на наш взгляд, в «немарковскую парадигму» [10], которую мы применяем при анализе информационных процессов.
Не меньшее значение для социальной информациологии имеет положение Н.Винера о «коммуникации и социальной политике» [11], где он предсказал, что информация будет иметь стоимость, создавать прибыль, ввел категорию «информационной стоимости». Он предупреждает прозорливо: «наибольшую безопасность будет иметь та страна, чьё информационное и научное положение соответствует удовлетворению потребностей, которые могут возникнуть у нее, та страна, где полностью осознано, что информация имеет важное значение в качестве ступени в непрерывном процессе нашего наблюдения над внешним миром и активного воздействия на него»... Образно говоря, понимать проходящее в мире — значит участвовать в беспрестанном развитии знания и его беспрепятственном обмене» [12]. Данные положения Н.Винера имеют отношение к современной ситуации в России, к коммуникативной природе имиджа страны, к статусу науки и ученых в стране, к пониманию властями места и роли РАГС, региональных академий и институтов в «развитии знаний» для госслужащих, выполняющих функцию управления. Кстати заметим, сборник трудов Н.Винера называется «Человек управляющий».
«Кибернетика» Норберта Винера действительно связана с поиском основных законов коммуникации, но для этого «реальность может и должна быть объяснена, прежде всего, в терминах информации и коммуникации» [13]. Предложенный Винером «поведенческий метод» оказывается был забыт, но «его содержание было взято на вооружение в исследовании процессов коммуникации» [14].
Из наследия Н.Винера и предложенной их современной интерпретации сделаем для себя ряд выводов. Во-первых, идея «общества ком-
муникации» трансформировалась в «информационное общество», что, если строго судить, не одно и то же. На наш взгляд, «общество коммуникации» (Н.Винера), «коммуникативное сообщество», «коммуникационные жизненные миры», дискурс «коммуникативного разума» (Ю.Хабермаса) шире по содержанию, по сущностным характеристикам «информационного общества», если принять во внимание, что «информация» — ядро, но все-таки составляющая «коммуникации». Без информации — нет коммуникации. А без коммуникации — знание мертво. Знание — это обобщенная информация. Но без обмена, потребления она теряет социальное значение. Информация и знание правомерно рассматривать в контексте феноменологии Гуссерля, трансцендентального значения языка и информации, теории коммуникативного действия по Хабермасу. И добавим: в контексте теории обучения и воспитания, социальной педагогики.
«Следуя кантовской логике, мы должны иметь перед глазами идеал знания для того, чтобы сравнивать с этим идеалом знание менее совершенное» [15]. То же самое относится к информации как содержанию коммуникации. По трансцендентальному критерию она может быть идеалом, по функциональному — относительным идеалом, более того может быть его противоположностью, т.е. ложью, например, в манипулятивных управленческих технологиях. По социальному — нужной или ненужной, созидательной или разрушающей. Она может быть востребована, осознана социумом, а может, и нет. Но потенциально, в субстациональном и онтологическом смыслах информация всегда существует. Здесь действует, на наш взгляд, социально-информациологический закон: «факт» в начале отражается субъектом (ученым, журналистом и т.д.) — формируется субъективированное знание и информация, затем это знание и информация проходит общественную экспертизу (признание, непризнание) в обществе — признание, «интерсубъективная проверка» (Поппер) общественным сознанием информации — это уже процесс ее субъективиза-ции (признание субъективного объектом, объективным), в результате информация становится социальной материей социальной коммуникации. Информация потенциально «бытийственна», объективна, экзистенцио-нальна как отражение факта, функционально-субъектна, субъективна [16].
Коммуникация (от лат. «соттипюайо» — сообщение, передача (чего? информации!) и от «соттипюаге» — делать общим, беседовать, связывать, сообщать, передавать (с помощью и на основе чего? Слова, информации!). Но заметим, что сообщение, передача информации осуществляется в результате деятельности. В процессе коммуникативной деятельности складываются отношения. Отношения развиваются по определенным законам.
В условиях «информационной эпохи» (М. Кастельс) уточняется, развивается содержание категории «коммуникация». В основе коммуника-
ции лежит общение, взаимодействие между ее субъектами и объектами. Ряд авторов справедливо трактуют «коммуникацию» как способ взаимодействия людей, групп, народов, государств, с помощью которого «осуществляется передача и взаимопередача информации, чувств, оценок, значений, смыслов, ценностей и занимает ведущее место в сфере социальных процессов» [17]. Если с этим положением согласиться (мы соглашаемся), то оно уже не укладывается в традиционную теорию коммуникации, существенно должно дополниться признанием «коммуникативных отношений» (раз это «способ взаимодействия») как нового вида общественных отношений, теории общественного сознания (в плане общего содержания «коммуникации») и социальной психологии и педагогики (коль скоро речь идет о чувствах, смыслах, ценностях), отражающих данные общественные отношения. Эту «дополнительную задачу» берет на себя социальная информациология и, в частности, такое ее направление как «информационная социопсихология» [18].
В данном контексте объектом социальной информациологии является все многообразие коммуникативно-информационных связей, образующих новый вид общественных отношений, который отражается общественным сознанием и социальной психикой. Состояние этих коммуникативно-информационных отношений, как и всех других, отражается в состояниях общественного сознания (в общественном мнении, общественном настроении, социальном самочувствии). Последние есть результат информационной политики, коммуникативно-информационного воздействия на социум и отражения состояния общественного бытия в данный исторический момент времени.
Все это подводит нас к мысли, что «общество коммуникации» шире, чем «информационное общество». В самом деле, основным концептом «информационного общества является факт, что информация и знания в системе производительных сил и производственных отношений в приращении капитала выходят на первый план [19], становятся субстратом нового типа экономики — «информациологизма» [20]. Встает вопрос: а где же здесь коммуникация? И какова ее роль? Представим себе, например, известность, имидж, экономический успех «Лукойла» без коммуникации. Или общество без системы воспитания.
На наш взгляд, синтез знаний, информации и коммуникации или знаний и коммуникации (поскольку «информация» входит в «коммуникацию») составляют онтологическое ядро «общества коммуникации» (по Винеру) и «коммуникативного сообщества» (по-Хабермасу), «духовной власти» (по Панарину). Важно иметь не только информацию и знание — сами по себе, а адекватное сознание личности и общества, и мотивацию социального поведения.
№ век — век интеллектуального капитала. В его развитии, в экономике знаний, в управлении информацией и коммуникацией — ключ к
успеху в новом тысячелетии [21]. Если элита, власть, общество не воспользуются этим капиталом, они могут навсегда остаться в хвосте цивилизации. Если реформы в науке и образовании в России дадут такой же эффект как в промышленности, то она навсегда останется в стане развивающихся, а не развитых стран мира.
Социальная информациология объективно должна развиваться во взаимодействии не только с журналистикой, но и с социальной комму-никологией [22], социальной педагогикой и другими науками в целях обеспечения синтеза информации знаний и коммуникации, эффективности социального действия. Только единство знаний, информации и коммуникации формирует настоящее, полноценное «информационное общество» в принятой научной транскрипции. Поскольку оно уже приобрело статус научного дискурса, то мы дальше будем придерживаться этого понятия, но включая в него сущностные черты «общества коммуникации».
Коммуникативное общество представляется сложной структурой субъект-объектных и субъект-субъектных коммуникативно-информационных отношений в обществе, складывающихся в процессе деятельности по производству, обмену, распределению и потреблению информации. Особый срез этих отношений формируется в процессе социального общения в социальной педагогике, в информационной политике. В пользу актуализации коммуникативно-информационных отношений и их научного исследования и развития социальной информа-циологии говорит тот факт, что идея Н.Винера о развитии «науки о коммуникации» получила свое фундаментальное развитие. Прежде всего, это в теории «коммуникативного действия» Ю.Хабермаса, в его «дискурсах» «коммуникативного разума»; в коммуникативно-пропагандистских правилах «коллективного поведения» Г.Блюмера; в убедительных доказательствах Н.Лумана о коммуникативной природе власти и власти как средстве коммуникации; в «метаморфозах власти» и ее информационной составляющей Э.Тоффлера; о коммуникации как факторе формирования толпы С.Московичи; о доминанте в России «духовной власти» и открытие феномена «социальной аномии» А.С.Панариным; введение в научный оборот новой онтропологической категории «информационный человек» В.С.Егоровым [23].
Результативность, действенность теории Паркинсона и Хабермаса убедительно показал наш отечественный исследователь — Э.Макаревич в своих работах по изучению общественных связей по управлению общественными отношениями. Так, при анализе «общественных связей и коммуникационных систем» он высказывает важный для нас концепт: «Каналы коммуникации выступают как несущая конструкция общественных связей, они определяют движение информации в социальном времени и пространстве» [24]. И другой концепт очень для нас важен с по-
зиции нашей гипотезы, что информационные потребности — составляющая духовных потребностей. «Духовное производство, — пишет Э.Макаревич, — связано с деятельностью средств массовой информации, с развитием средств связи, кинематографической и полиграфической промышленности, электронно-вычислительных комплексов, с деятельностью школ и вузов, культурно-просветительных учреждений и т.д.» [25]. При этом важно, что «процесс передачи информации непосредственно «завязан» на развитие социальных отношений, на устойчивость общества» [26].
Ядром культуры также является коммуникация, поскольку она цементирует связи между прошлым, настоящим и будущим. Социокоммуника-тивный подход не исчерпывается социокультурным, хотя и обусловлен социокультурной модернизацией как для России упущенной возможностью. Для нас важен аспект изучения культуры в масс-медиа и медийной культуры. И он входит в социокультурную парадигму.
Социокоммуникативный подход в единстве с социокультурным мы рассматриваем в контексте их аксиологической ценностной связи, в контексте «превносимого культурой новых аспектов реальности мира, порождающих новые смыслы, новые ценностные смыслы», «поиска нового понимания природы человека» [27].
Без коммуникации невозможно порождение новых ценностных смыслов, тем более нового понимания сущности человека. Здесь мы уже выходим на антропологический аспект социокоммуникативного подхода, на стык социальной информациологии и социальной антропологии.
На наш взгляд, данная совокупность подходов, их синтез правомерно включить в более общий, интегрированный подход — социально-информациологический. Но специфическим методологическим ядром является, согласно нашей концепции социальной информаци-ологии, социокоммуникативный подход, нацеленный на исследование информационно-коммуникативных отношений как вида общественных социальных отношений. Он обусловлен потребностью в социокультурной и социо-коммуникативной трансформации, т.е. изменении в жизнедеятельности социума под воздействием коммуникации. Социально-информациологический подход включает в себя такие парадигмы анализа данных отношений как: синергетическая, немарковская, рефлексивная, мотивационная, психоаналитическая (социальный психоанализ) и другие [28].
Если в теории Маркса доминировал экономический детерминизм, экономическая трансформация, а социальная природа определялась преимущественно совокупностью общественных отношений, то в новейшей истории в качестве приоритетной детерминанты начинает выступать социокультурная и социокоммуникативная модернизации, а социальный компонент сущности человека (социальное мышление, соци-
альное действие и поведение, социальная культура) во многом задается социальной, массовой коммуникацией, ее ценностным ядром и его «производными».
С позиции социокоммуникативного подхода важен тезис о том, что «именно «производные» ценности служат эволюционному процессу, являются накопителями объектов информации для очередного революционного прорыва» [29]. Но не очередной революции!.
Ценностное ядро составляют ментальные ценности. Система ценностей каждого нового поколения — производные от ценностей ментальных. Ментальные залегают в глубинной психологии, в «социальном бессознательном» (Э.Фромм), производные — в вершинной психологии, в верхних слоях психики, в сфере сознательного.
Социокоммуникативный подход исследует проблему социальной и информационно-коммуникативной идентичности между ними и роль СМИ и МК в ее решении.
Если такие новые науки как медиалогия или коммуникативистика изучают законы функционирования массмедиа и коммуникацию как «вещи в себе», то социальная информациология изучает их, во-первых, в органическом единстве, проникая не только в законы жизни человека, но и законы природы, вычленяя в них проявление социокоммуникативных факторов. Можно согласиться с авторами, высказывающими идею о выделении «инфосферы» — информационной сферы как относительно самостоятельной сферы. Подтверждением сему может служить содержание социокоммуникативного и социоинформационного сечения, которое вскрывает определенную целостность сущности человека и социума. Скрепление сфер происходит за счет коммуникации и обмена информацией. Один и тот же феномен, например, архитепический принцип социальной справедливости в сферах биоценоза, филогенеза и антропогенеза и даже этногенеза проявляет себя как принцип справедливости, без прилагательного — «социальный». Животный мир по своему проявляет справедливость. И человек, как часть этого мира, придерживается справедливости, но на уровне преимущественно «животного бессознательного» или «общественного животного». И только далее, особенно в социогенезе он обретает значение — социальной справедливости.
Однако социокоммуникативным и социоинформационным сечениями не ограничивается «инфосфера», это лишь вертикаль ее детерминации, а есть, на наш взгляд, горизонталь, или точнее — шаровидная часть, как и другие сферы. Она формируется с помощью и в процессе коммуникации, но ее содержание — информация. Изучение содержания, законов развития «инфосферы» является перспективным, стратегическим объектом социальной информациологии, социально-информациологического подхода, включающего в себя классические, неклассические и постне-классические методы традиционных и нетрадиционных, новых наук [30].
***
Человек, как часть животного мира, как часть природы вынужден для удовлетворения своих биологических потребностей (в пище и т.п.) объединяться в группы, семейства, общины, вначале по родовым связям, а затем — по этническим и социальным. Род и клан — это особая коммуникация, основанная на «кровной генетике». Но уже и другая коммуникация между родами, кланами, а также группами, расами. Между ними всегда существует соперничество, борьба, война за потребности (в обогащении, господстве одних над другими, как и у животных). Но поскольку это люди, то они наделены сознанием и их борьба, особенно за власть, становится осознанной, что, с одной стороны, способствует установлению отношений сотрудничества, а с другой — усиливает животные инстинкты и рефлексы за счет их коммуникации с сознанием, когда происходит «прострел» от инстинкта — к мысли. И к власти. Известно, например, какую роль во властных отношениях играют кланы в ряде стран Востока. Коммуникация как средство дает им власть и реализует ее как коммуникацию. Несмотря на наличие сознания у человека, на уровне филогенеза у него, тем не менее, доминирует бессознательное, оно обуславливает мотив власти и коллективного, межколлективного поведения.
Онтогенез — процесс индивидуального развития организма, формирование основных структур психики человека, преимущественно на уровне возрастной психологии, психологии поколений. Здесь коммуникация объединяет детей, подростков, молодежь, среднее и старшее поколение в определенные группы. В них существует неформальный и формальный лидер (власть). Каждая из возрастных групп имеет свой характер коммуникации, который следует особо изучать. Большая и острая сегодня проблема — это разрыв между поколениями, где СМИ сыграли не последнюю роль.
Во всех вышеописываемых процессах, чем дальше мы движемся по эволюционному пути — от первобытного общества к обществу информационному, тем в большей степени возрастает атрибутивное и функциональное значение информации, без нее коммуникация становится невозможной.
В современном онтогенезе российского народа разрушены многие нравственные модусы, правила нравственного поведения, например, уважение к старшим, почитание их мудрости, подражание авторитету старейшин, стыд перед старшими (например, за матерное слово), и другие, что не способствует укреплению связей между поколениями, а значит, укреплению целостности России. Эта проблема, эта тема практически забыта в наших массмедиа и ее надо воссоздать как приоритетную.
Этногенез — процесс становления этноса от момента его возникновения (акматическая фаза) до исчезновения (фаза реликта) или пере-
хода в состояние гомеостаза (по Гумилеву). Наряду с многими факторами развития этногенеза подчеркнем три из них: 1) колебания (резонансные, скачкообразные, цикличные) коммуникации, 2) наличие популярной идеи (считай, информации и знания) и 3) наличие популярного лидера. Отсутствие одного из них не может вывести этнос, народ, общество из фазы «надлома» в благополучную фазу «золотой осени».
В данном процессе коммуникация и обмен информацией совершаются при взаимодействии этнического, национального бессознательного с этническим, национальным самосознанием и сознанием с помощью опять же механизмов «вытеснения» и «сопротивления», где происходит «сшибка» или «стык», «гармония» в структуре психики этноса. Если бессознательное подавляет сознательное, этнос заболевает шовинизмом, национализмом. При нормальном их взаимодействии осуществляется рефлексия — осознание этносом себя и себя среди других. Вот почему так важно информационно-коммуникативное сопровождение процесса этногенеза в нашей стране, обеспечение единства грамотной национальной и информационной политики, когда надо считаться с этническими генами с кодами этнической, национальной глубинной психологии.
Культурогенез — кристаллизация опыта социума, выраженного в стереотипах поведения, мировосприятия и мироосмысления, рождающего то, что называется культурным типом. Зарождение такого типа начинается в этногенезе и обретает свое развитие и совершенствование в культурогенезе.
В плане методологии социальная информациология должна опираться на культурологию. Для исследования информационно-коммуникативного фактора культурогенеза важно обратиться к методам кросскультурного исследования, изучающим отношение одних этносов к другим, приемам социально-психологического анализа различных диаспор, их коммуникации внутри себя и с другими [31], методам и методикам социологических исследований этничности, федеративных отношений (например, в известных работах Дробижевой Л.М.).
Особое значение сегодня имеет, на наш взгляд, разработка методов оценки степени идентичности между народной культурой (скажем, как это трактуется в работах В.В.Налимова) и культурой официальной, культурной политикой государства, где существенную роль играют СМИ и МК, часто увлекаясь массовой культурой и забывая о народной культуре. Для достижения этой идентичности важно опираться на работы по «философии культуры» [32], если учесть, что мы «находимся на изломе культуры» (В.Налимов), а «разлом цивилизации» происходит с участием «разлома культур» (С.Хангтингтон), а культура зиждется на коммуникации и обмене опытом, информацией, то объективно нужен «стык» методологии культурологии с социальной информациологией для изучения коммуникации и информации в культурогенезе.
Список литературы
1. Гроф С., Ласло Э., Рассел П. Революция сознания: трансатлантический диалог. М.. 2004. С.53.
2. Третьяков В.Т. Как стать знаменитым журналистом. М., 2004. С. 588.
3. Бодрийяр Ж. В тени молчаливого большинства или конец социального. Екатеринбург, 2000. С. 3.
4. Политическая коммуникация: Учебное пособие для студентов вузов /Петру-нин Ю.Ю. и др./; под ред. А.И.Соловьева. М., 2004. С. 207-221.
5. Социология власти. 2003. №5. С. 84.
6. Попов В.Д. Парадигма исследования информационных процессов. М., 2010.
7. Хабермас Ю. Философский дискурс о модерне. М., 2003. С. 305.
8. Хабермас Ю. Моральное сознание и коммуникативное действие. СПб., 2001. С.198-200.
9. Винер Н. Человек управляющий. СПб., 2001. С. 44-45.
10. Азроянц Э.А., Харитонов А.С., Шелепин Л.А. Немарковские процессы, как новая парадигма. // Вопросы философии. 1999. №4.
11. Винер Н. Человек управляющий. СПб., 2001. С. 111-131.
12. Винер Н. Человек управляющий. СПб., 2001. С. 121.
13. Комаровский В.С. Государственная служба и СМИ (курс лекций), Воронеж, 2003. С.98.
14. Комаровский В.С. Государственная служба и СМИ (курс лекций), Воронеж, 2003. С.98.
15. Демидов Ф.Д. Трансцендентальное в метафизике Канта: проекции в современность. М. 2003. С.11.
16. Попов В.Д. Социальная информациология и журналистика: учебное пособие. М., 2007.
17. Бориснев С.В. Социология коммуникации. М., 2003. С. 6.
18. Попов В.Д. Управление информационными процессами (психоаналитическая парадигма). М., 2015.
19. Мелюхин И.С. Информационное общество: истоки, проблемы, тенденции развития. М., 1999.
20. Кастельс М. Информационная эпоха: экономика, общество, культура. М., 2000. С. 36-40.
21. Интеллектуальный капитал — стратегический потенциал организации. Под ред. Гапоненко А.Л., Орловой Т.М. М., 2003; Брукинг Э. Интеллектуальный капитал. Ключ к успеху в новом тысячелетии. СПб., 2001.
22. Шарков Ф.И. Коммуникология: основы теории коммуникации. М., 2015.
23. См.: Хабермас Ю. Моральное сознание и коммуникативное действие (Перевод с нем.). СПб, 2000; Блумер Г. Коллективное поведение //Американская социологическая мысль: Тексты //Под ред. В.И.Добренькова, М. 1996; Луман Н. Власть / Пер. с нем. А.Антоновского. М. 2001; Тоффлер Э. Метаморфозы власти /Пер. с англ./ М. 2001; Московичи С. Век толп. Исторический трактат по психологии масс. М. 1966; ПанаринА.С. Реванш истории: российская стратегическая инициатива в ХХ1 веке. М. 1998; Егоров В.С. Человек информационный. В кн.: Человек, наука, управление. М., 2000.
24. Макаревич Э.Ф. Общественные связи. М., 1998. С. 92.
25. Макаревич Э.Ф. Общественные связи. М., 1998. С. 23.
26. Макаревич Э.Ф. Общественные отношения: природа и система управления. В кн. Управление общественными отношениями. Под общ.ред. В.С.Комаровского. М., 2003. С.17.
27. Налимов В.В. В поисках иных смыслов. М., 1993. С. 132, 135.
28. Попов В.Д. Информациология и информационная политика. М., 2001.
29. Карпухин О., Макаревич Э. Формирование масс. Калининград, 2001, С. 19.
30. Попов В.Д. Законы управления: познание и искусство применения. М., 2015.
31. Лебедева Н.М. Новая русская диаспора. Социально-психологический анализ. М., 1997.
32. ЕгоровВ.К. Философия культуры России: контуры и проблемы. М., 2002.
33. Шарков Ф.И. Социология социальных коммуникаций в контексте развития научного направления. «Коммуникология». // Коммуникология. 2014. Том 7. №5. С. 15-27.
■ ■ ■ JOURNALISM — ^РОЯМАТЮЮОУ—
соммимюоюоу
Author: POPOV V. D.
POPOV Vladimir Dmitrievich, Doctor of Philosophical Sciences, Professor of the Chair of state and municipal management, Department of Economics and management, International University of Nature, Society and Man "Dubna", honored scientist of Russia.
Address: Universitetskaya St., 19, 141982 Dubna, Moscow region, E-mail: [email protected]
Abstract: the author is developing new scientific direction — social informatiology, he shares with colleagues new ideas, allowing new insights on the relationship of journalism, informationology, communicology, communicativistiks. Information, knowledge and communication, information and communicative relationships in society are considered by the author as a field of subject-object and subject-subject interaction, to the study of which are aimed both social informatiology and communicology.
Key words: knowledge, communication, information, consciousness, intelligence, media, management, social informatiology, law, information policy, information relations.
References
1. Grof S., Laslo E., Rassel P. Revolyuciya soznaniya: transatlanticheskij dialog. M., 2004, S.53. [Grof, S., László E., Russell P. The consciousness Revolution: a transatlantic dialogue. M., 2004. P. 53].
2. TretyakovV.T. Kak stat' znamenitym zhurnalistom. M., 2004. S. 588. [Tretyakov V. T. (2004). How to become a famous journalist. Moscow. P. 588].
3. Bodrijjar Zh. V teni molchalivogo bolshinstva ili konets sotsialnogo. Ekaterinburg, 2000. S. 3. [Baudrillard J. In the shade of silent majority or the end of the social. Ekaterinburg, 2000. P.3].
4. Politicheskaya kommunikacija: Uchebnoe posobie dlja studentov vuzov /Petrunin Yu.Yu. i dr./; pod red. A.I.Solov'eva. M. 2004, S.207-221. [Political communication: textbook for university students / Petrunin Y Y, et al. Ed. by A. I. Soloviev. M., 2004. Pp. 207-221].
5. Sociologiya vlasti. №5, 2003, S.84. [Sociologiya vlasti. 2003. No. 5. P. 84.].
6. PopovV.D. Paradigma issledovaniya informacionnykh processov. M., 2010. [Popov V. D. the Paradigm of the study of information processes. M. 2010.].
7. Habermas Yu. Filosofskij diskurs o moderne. M. 2003, S.305. [Habermas Yu. Philosophical discourse of modernity. M., 2003. P. 305].
8. Habermas Yu. Moral'noe soznanie i kommunikativnoe deystvie. SPb, 2001. S. 198-200. [Habermas Y Moral consciousness and communicative action. SPb, 2001. Pp. 198-200].
9. Viner N. Chelovek upravlyayushchiy. SPb., 2001. S. 44-45. [Wiener N. (2001). Managing man. St. Petersburgh. Pp. 44-45].
10. Azrojanc JE.A., HaritonovA.S., Shelepin L.A. Nemarkovskie processy, kak novaja paradigma. Voprosy filosofii. 1999, №4. [Azroyants E. A., Kharitonov S. A., Shelepin L.A. 'A non-Markovian processes, as the new paradigm'. Voprosy filosofii. 1999. No. 4.].
11. Viner N. Chelovek upravlyayushchiy. SPb., 2001. S. 111-131. [Wiener N. Managing man. St. Petersburgh. Pp. 111-131].
12. Viner N. Chelovek upravlyayushchiy. SPb., 2001. S. 121. [Wiener N. Managing man. St. Petersburgh. Pp. 121].
13. Komarovskiy V.S. Gosudarstvennaya sluzhba i SMI (kurs lekcij), Voronezh, 2003, S.98. [Komarovsky V. S. Public service and media (course of lectures), Voronezh, 2003. P. 98].
14. Komarovskiy V.S. Gosudarstvennaja sluzhba i SMI (kurs lekcij), Voronezh, 2003, S.98. [Komarovsky V. S. Public service and media (course of lectures), Voronezh, 2003. P. 98].
15. DemidovF.D. Transcendental'noe v metafizike Kanta: proekcii v sovremennost'. M. 2003. S.11. [Demidov F. D. (2003). Transcendental metaphysics in Kant: the projections in the present. Moscow. P. 11].
16. Popov V.D. Social'naya informaciologiya i zhurnalistika: Uchebnoe posobie. M. 2007. [Popov V. D. (2007). Social informatiology and journalism: textbook. Moscow].
17. BorisnevS.V. Sociologiya kommunikacii. M., 2003. S. 6. [Beresnev S. V. (2003). Sociology of communication. Moscow. P.6].
18. Popov V.D. Upravlenie informacionnymi processami (psihoanaliticheskaya paradigma). M., 2015. [Popov V. D. (2015). Management of information processes (psychoanalytic paradigm). Moscow.]
19. MelyukhinI.S. Informacionnoe obshhestvo: istoki, problemy, tendencii razvitija. M., 1999 i dr. [Melukhin I. S. (1999). the Information society: origins, problems, development trends. Moscow].
20. Kastel's M. Informacionnaya epokha: ekonomika, obshhestvo, kul'tura. M., 2000. S.36-40. [Castells M. (2000). The Information age: economy, society, culture. Moscow. Pp. 36-40].
21. Intellektual'nyi kapital — strategicheskij potencial organizacii. Pod red. Gaponenko A.L., Orlovoy T.M. M. 2003. [Intellectual capital — strategic potential of the organization. Ed. by Gaponenko A. L., Orlova T. M. M. 2003].
22. SharkovF.I. Kommunikologiya: osnovy teorii kommunikacii. M., 2015. [Sharkov F. I. (2015). Communicology: the basics of communication theory. Moscow].
23. Habermas Y Moral'noe soznanie i kommunikativnoe deystvie. SPb, 2001. S. 198-200. [Habermas Y Moral consciousness and communicative action. SPb, 2001, Pp. 198-200.]. Blumer G. Kollektivnoe povedenie //Amerikanskaja sociologicheskaja mysl': //Pod red. V.I.Dobren'kova, M. 1996. [Bloomer H. Collective behavior //American sociological thought: ed.V. I. Dobrenkov, M. 1996.]. Luman N. Vlast' /Per. s nem. A.Antonovskogo. M. 2001. [Luhmann N. Power / Trfns. A. Antonovsky. M. 2001.]. Toffler JE. Metamorfozy
vlasti /Per. s angl./ M. 2001. [Toffler A. The Metamorphosis of power / Trans. / M., 2001.]. Moskovichi S. Vek tolp. Istoricheskij traktat po psihologii mass. M. 1966. [Moscovici, S. the Age of crowds. Historical treatise on mass psychology. M. 1966.]. Panarin A.S. Revansh istorii: rossijskaja strategicheskaja iniciativa v HH1 veke. M. 1998. [Panarin A. S. Revenge of history: Russian strategic initiative in XX1 century. M., 1998.]. Egorov V.K. Chelovek informatsionnyi. V kn.: Chelovek, nauka, upravleniye. M., 2000. [Egorov V.K. (2000). Information man. In book: Man, science, management. Moscow].
24. Makarevich E.F. Obshhestvennye svjazi. M. 1998, S.92. [Makarevich E.F. (1998). Public communication. Moscow. P. 92].
25. Makarevich E.F. Obshhestvennye svjazi. M. 1998, S.92. [Makarevich E.F. (1998). Public communication. Moscow. P. 23].
26. Makarevich E.F. Obshhestvennye otnoshenija: priroda i sistema upravlenija. V kn. Upravlenie obshhestvennymi otnoshenijami. Pod obshh.red. V.S.Komarovskogo. M., 2003. S.17. [Makarevich E. F. Public relations: nature and management system. In book: Management of public relations. Ed. V. S. Komarovsky. M., 2003. P. 17].
27. NalimovV.V. V poiskakh inykh smyslov. M., 1993, S. 132, 135. [Nalimov V. V. (1993) In search of other meanings. Moscow. P. 132, 135].
28. Popov V.D. Informaciologiya i informacionnaya politika. M. 2001. [Popov V. D.
(2001). Informatiology and information policy. Moscow].
29. Karpukhin O., Makarevich E. Formirovanie mass. Kaliningrad, 2001, S.19. [Karpukhin O., Makarevich E. (2001). The Formation of the masses. Kaliningrad. P. 19].
30. Popov V.D. Zakony upravlenija, poznanie i iskusstvo primeneniya. M., 2014. [Popov V. D. (2014). Laws of management: knowledge and skill in the use. Moscow].
31. Lebedeva N.M. Novaya russkaya diaspora. [Lebedeva N.M. (1997). The new Russian Diaspora. Moscow].
32. Egorov V.K. Filosofiya kul'tury Rossii: kontury i problemy. M., 2002. [Yegorov V. K.
(2002). The philosophy of culture of Russia: contours and issues. Moscow].
33. Шарков Ф.И. Социология социальных коммуникаций в контексте развития научного направления «Коммуникология». // Коммуникология. 2014. Том 7. №5. С. 15-27. [Sharkov F.I. 'Sociology of social communications in the context of the development of scientific direction "Communicology"'. // Communicology. 2014. Vol. 7. No. 5. Pp. 15-27].
