CC BY
73
ВЕСТНИК МОСКОВСКОГО УНИВЕРСИТЕТА. СЕР. 9. ФИЛОЛОГИЯ. 2014. № 4
СТАТЬИ
Е.Л. Бархударова
ЗАКОНОМЕРНОСТИ СТРОЕНИЯ СЛОГА В РОДНОМ ЯЗЫКЕ КАК ФАКТОР ПОЯВЛЕНИЯ ИНОСТРАННОГО АКЦЕНТА
Статья посвящена анализу влияния особенностей структуры слога в родном языке на интерферированную русскую речь иностранца. В ней рассматриваются основные отклонения, типичные для фонетического акцента носителей языков, в которых система накладывает ограничения на комбинаторику элементов слога. Интерферирующее воздействие слоговой структуры родного языка на русскую речь иностранца определяет такие черты иностранного акцента, как появление необоснованных звуковых вставок, ослабление гласных вплоть до выпадения, упрощение консонантных сочетаний и ошибочные звуковые замены гласных и согласных звуков. Обусловленные строением слога в родном языке учащихся отклонения характеризуются большим разнообразием, могут приводить к очень сильному искажению фонетического облика русского слова, а иногда - сопряжены с появлением в иностранном акценте «экзотических» звуков, чуждых фонетической системе русского языка. Проведение исследования в обозначенном направлении позволяет получить результаты, существенные как для теоретической фонетики, так и для практики обучения русскому произношению.
Ключевые слова: практическая фонетика, произношение, родной язык, изучаемый язык, фонетическая интерференция, иностранный акцент, слог, позиция.
The paper deals with the influence of the native language syllable structure on the accent in a foreigner's Russian speech. The main errors typical of the phonetic accent of students whose native languages are characterized by strict rules of syllable structure are a subject for this investigation. The native language syllable interference causes such features of a foreigner's accent as appearance of superfluous sounds, strong reduction of vowels and even their disappearance, simplification of consonant combinations and erroneous alternations of vowels as well as consonants. The mistakes in question may be very different, sometimes they prove to be causing striking changes in the Russian word phonation and even emergence of exotic sounds which are absolutely untypical of Russian phonetics. Investigation of all these problems is important both for the phonetic theory and for the practice of teaching Russian pronunciation.
Key words: phonetics, pronunciation, first (native) language, second language, phonetic interference, foreign accent, syllable, position.
В конце XX - начале XXI в. существенно возрос интерес к изучению русского языка в странах Ближнего Востока, Дальнего Востока, Юго-Восточной Азии. Как известно, большинство языков указанных регионов отличаются «жесткими» закономерностями строения слога: в этих языках могут иметь место запреты на закрытые слоги, неприкрытые слоги; накладываются ограничения на качество консонантных единиц, которые могут завершать слог, а также на сочетаемость согласных и гласных звуковых единиц. Все это не может не отражаться в интерферированной русской речи носителей данных языков, причем обусловленные структурой слога в родном языке фонетические отклонения могут быть весьма разнообразны и даже носить «экзотический» характер.
В работах, посвященных анализу иностранного акцента в русской речи и проблемам обучения русской фонетике носителей иноязычных систем, неоднократно писалось о том, что звуки чужого языка человек слышит «сквозь призму» фонологической системы родного языка [Бернштейн, 1937; Реформатский, 1970]. В том случае, когда не вызывает сомнений наличие в родном языке учащихся не только фонетического, но и фонологического слога, представляется также правомерным использование понятия «слоговой призмы» родного языка. Данная «призма», сквозь которую учащиеся слышат слог в изучаемом языке, искажает как восприятие, так и воспроизведение/ продуцирование русской звучащей речи носителями иноязычных систем. Не будет преувеличением сказать, что большая часть ошибок в области произношения иностранных учащихся-носителей языков Дальнего Востока и Юго-Восточной Азии обусловлена закономерностями строения слога в их родном языке.
С переносом особенностей слоговой структуры родного языка на русский язык могут быть связаны разные отклонения в иностранном акценте, которые нуждаются в анализе и систематизации. К числу наиболее важных относятся: 1) появление звуковых вставок, преимущественно гласных: *в[э]с[э]т[э]реча, вместо [фст]реча; 2) сильное ослабление гласных вплоть до выпадения, когда, например, словоформы утешите и утешьте, красите и красьте, сушить и сшить произносятся одинаково; 3) упрощение дву- и многокомпонентных консонантных сочетаний *препя[$\]овать или *препя[$1ч]овать вместо препя[цтв]овать; 4) ошибочные звуковые замены, которые могут касаться как гласных, так и согласных звуковых единиц: ф[е{]нансы вместо ф[и]нансы, *[Ъ]абрика вместо [ф]абрика, *су[д]ка вместо сумка; *говори[п] вместо говорим (см. также [Бархударова, 2007; Бархударова, 2012]).
В соответствии с типологической классификацией языков по слоговым признакам к языкам, в которых комбинаторные возможности элементов слога в той или иной мере ограничены, относятся
слоговые, несобственно слоговые и неслоговые языки с чертами силлабизма [Касевич, 1983]. Отклонения в интерферированной русской речи носителей слоговых языков можно проследить на примере анализа вьетнамского или китайского акцентов. Фонетический акцент японцев может служить примером акцента носителей несобственно слоговых языков, а фонетический акцент корейцев - образцом для исследования отклонений у носителей неслоговых языков с чертами силлабизма.
Своеобразие фонетической интерференции в речи носителей языков названных типов обусловлено тем, что русский слог воспринимается ими «сквозь призму» слоговой структуры родного языка, в котором понятие фонологического слога оказывается значимым, а общее количество слогов в языке - исчислимым. Как известно, роль слога в ряде языков настолько велика, что некоторые лингвисты в качестве основной неделимой единицы звукового строя таких языков выделяли не фонему, а слогофонему (силлабему). Применительно к китайскому языку такой подход был представлен, например, в работах Е.Д. Поливанова и Л.В. Щербы [Поливанов, 1991; Щерба, 2004].
Обусловленные «жесткой» структурой слога отклонения проявляются в интерферированной русской речи учащихся на всех этапах освоения русского языка. Как у носителей слоговых языков, так и у носителей несобственно слоговых языков и неслоговых языков с чертами силлабизма наиболее последовательно встречается появление ошибочных гласных вставок. Обычно это отклонение связано с запретом на консонантные сочетания внутри слога, оно также может быть обусловлено запретом или ограничением на употребление согласных в абсолютном конце слога. Если единственная допустимая структура слога в родном языке учащегося СУ, то неудивительно, что в словах типа всплеск иностранцем может быть сделано до пяти гласных вставок.
Качество гласных вставок в интерферированной русской речи учащихся может быть разным. Обычно после твердых согласных наблюдаются слогообразующие гласные вставки непереднего ряда - нелабиализованные типа [э] и лабиализованные типа [и]: *в[и]с[э]кочить (вскочить). Лабиализованные гласные вставки чаще встречаются в позициях после твердых губных согласных, а нелабиализованные - после твердых язычных согласных. После мягких согласных в иностранном акценте преобладают гласные вставки переднего ряда: с[у]теп[у] (степь).
Сильное ослабление гласных вплоть до их выпадения связано в иностранном акценте с возможностью ослабления гласных в позиции между согласными и в абсолютном конце слова в родном языке учащихся. Особенно часто данное отклонение встречается в интерферированной русской речи иностранцев, когда безударный гласный
оказывается в соседстве с глухими согласными. В результате в произношении носителей самых разных языков совпадают словоформы плачете и плачьте, бросите и бросьте, сушить и сшить, сутул и стул и другие подобные. При этом гласные могут иметь любую реализацию - от полнозвучной до беззвучной. Иными словами, словоформа бросите может быть произнесена как словоформа бросьте, и наоборот. В восприятии японца или корейца это фактически две разные «огласовки» одного слова. Весьма редко можно услышать в произношении говорящего по-русски китайца последний гласный звук в словосочетании разговорной речи. Обычноо на месте словоформы речи, соответствующей ряду косвенных падежей, встречается словоформа именительного-винительного падежей речь, что формально может быть квалифицировано как грубая грамматическая ошибка: *разговорной речь.
Как правило, имеет место беззвучное произношение гласных верхнего и верхне-среднего подъема [у], [и], [ь], что получило исчерпывающее объяснение с трудах Н.С. Трубецкого: «во многих языках, где сочетания согласных либо вообще невозможны, либо возможны в определенных положениях (например, в начале слова или в исходе) узкие гласные факультативно ослабляются, причем предшествующий согласный рассматривается как реализация "согласный+узкий гласный". В узбекском языке, который не терпит скопления согласных в начале слова, гласный i в первом безударном слоге обычно бывает ослаблен: говорят, например, psirmoq -"варить", а считают, что это pisirmoq» [Трубецкой, 1960: 71]. Следует отметить, однако, что на практике наряду с «узкими» гласными могут «выпадать» и гласные неверхнего подъема, из-за чего слово задание звучит как здание, город как горд и т.д. Беззвучное произнесение гласных неверхнего подъема встречается в интерферированной русской речи иностранцев намного реже, чем беззвучное произнесение гласных верхнего подъема, однако оно возможно.
Проблема статистики гласных вставок и пропусков гласных в речи носителей разных языков на различных этапах обучения еще ждет своего исследователя. Однако общее наблюдение над иностранным акцентом в русской речи показывает, что частотность гласных вставок у учащихся начального этапа обучения выше, чем у учащихся с более высоким уровнем владения русским языком. «Беззвучное» же произношение русских гласных, наоборот, в большей степени характерно для учащихся продвинутого этапа обучения русскому языку. Данная ситуация вполне объяснима: характерное для начального этапа стремление к четкости произношения нередко сменяется на продвинутом этапе своего рода «раскрепощенностью» и небрежностью в процессе говорения на неродном языке. В этом случае факультативные позиционные явления беглой речи на родном
языке могут переноситься на изучаемый язык гораздо чаще, чем на начальном этапе обучения.
Следует отметить и то, что в акценте носителей слоговых языков ошибочные гласные вставки в целом встречаются чаще, чем в акценте носителей языков типа корейского. Это обусловлено, прежде всего, разной структурой слога в соответствующих языках. Так, если структура китайского слога содержит запрет на конечный шумный согласный, то корейский слог могут завершать глухие смычные шумные согласные [р], [1], [к]. Кроме того, корейский слог могут «закрывать» сонорные согласные [т] и [1], что в китайском слоге абсолютно недопустимо. Соответственно двукомпонентные консонантные сочетания в словах шапка, сотка, клякса, палка и других подобных китаец нередко произносит с ошибочной гласной вставкой, тогда как кореец обычно такой ошибки не делает.
Несомненно, возможность согласных в позиции абсолютного конца корейского слога делает обучение корейцев русскому произношению более легким, чем, например, обучение китайцев. Знание конкретных закономерностей корейского слога может быть использовано в ходе организации курса русской практической фонетики для корейцев и определения последовательности подачи материала в соответствии с методическим принципом «от легкого к трудному». Слова типа шапка, сотка, клякса, палка с нетрудными для корейцев сочетаниями должны быть даны раньше, чем слова типа маска, сказка, травка, при произношении которых в корейском акценте можно ожидать появления гласных вставок.
Нужно, однако, указать на то, что и в словах типа маска, сказка, травка, которые должны представлять сложность для носителей как китайского, так и корейского языков, корейцы произносят гласные вставки несколько реже, чем китайцы. Это может быть связано с тем, что в неслоговых языках с чертами силлабизма, во-первых, в принципе возможно соседство шумных согласных в слове, а во-вторых, - «беззвучное» произношение гласных распространено несколько чаще, чем в слоговых языках.
Более того, как указывал Е.Д. Поливанов, корейцы нередко «избавляются» от «неудобного» консонантного сочетания не за счет гласной вставки, а за счет пропуска согласного звука: так, например, слова старик и сказал могут произноситься корейцами без начального 5 (*[1;апк], *[кага1]) (см. [Поливанов, 1968: 238]). Исследование корейского акцента в русской речи показывает, однако, что данное положение справедливо в отношении корейцев, знающих только устную русскую речь. В силу отсутствия в корейском языке комплекса «5 + согласный» корейцы не слышат его в русских словах, воспринимая русский слог сквозь «призму» слоговой структуры родного языка. Однако кореец, изучающий также и русское письмо,
знает о том, что сочетание «с + согласный» есть в русских словах, старается произносить его правильно, без упрощения, в результате чего нередко появляется гласная вставка: *[sэtarik], *[8экага1] (подробнее см. [Чой, 2004: 126]).
Надо сказать, что «беззвучная» реализация гласного в слоге оказывается возможной в иноязычных системах постольку, поскольку его наличие/отсутствие в позиции после согласного оказывается нефункциональным: гласный либо есть, либо «подразумевается» в структуре фонологического слога. В связи с этим вполне объяснимо то, что сами учащиеся отрицают возможность «выпадения» гласных как в родном языке, так и в своем интерферированном русском произношении: субъективно они убеждены, что в их речи не может быть пропусков гласных, тогда как возможность ошибочных гласных вставок ими легко допускается. Пропуски гласных в акценте представителей языков с «жесткой» структурой слога в реальности фиксируются только носителями русского языка.
Такая ситуация заставляет вспомнить весьма интересное положение руководства по практической фонетике узбекского языка, на которое в одной из своих работ ссылался Е.Д. Поливанов. В этом руководстве, адресованном учащимся-носителям русского языка, говорилось о том, как следует произносить узбекские узкие гласные. Автор, носитель узбекского языка, предлагал артикулировать их так, как те гласные, «которые слышны, но которые не пишутся» в словах ключ и много [РоНуапоу, 1931: 84]. Один из рассматриваемых узбекских гласных был гласным переднего ряда, другой - непереднего. Судя по всему, первый гласный был «услышан» автором руководства в слове ключ перед мягким [л'], а второй, по его мнению, должен был бы произноситься в слове много между твердыми согласными [м] и [н]. Приводимый Е.Д. Поливановым факт еще раз убеждает в фонологическом характере речевого слуха и необходимости постановки фонологического слуха в ходе обучения иноязычному произношению. Фонологический слух необходимо ставить не только в области звуков, но и в области ритмики русского слова. Учащиеся должны уметь как слышать, так и воспроизводить разницу между словами/словоформами задание и здание, палач и плач, переходить и приходить, город и горд, долог и долг, красите и красьте, бросите и бросьте и другими подобными.
На первый взгляд возможность «беззвучного» произношения гласных в родном языке учащихся и соответственно появления консонантных сочетаний в слове, создает благоприятные условия для освоения русского произношения. Если, например, в японском языке возможно произношение одного из военных терминов и как to[c,i]ka, и как to[c,]ka, то консонантные сочетания в словах точка, дочка, бочка и других подобных не должны составлять трудность
для японца. Надо сказать, что действительно на данную особенность звукового строя родного языка можно опереться в процессе преподавания русской фонетики. В то же время вариативность фонетического слога в первичной системе, когда гласный в слоге то произносится, то фактически «выпадает», в результате чего образуется консонантное сочетание, во многом усложняет задачу постановки правильного произношения.
Дело в том, что и фонетические слова изучаемого языка произносятся в этом случае то с гласной вставкой, то без нее, а значит - то правильно, то ошибочно. Различия в произношении слов задание и здание, город и горд, красите и красьте воспринимаются учащимися как различия в произношении двух огласовок одного фонетического слова: с точки зрения носителя языка с «жесткой» структурой слога, сказать можно «и так, и так». Вариативность произношения может создавать обманчивое впечатление правильности, а главное - намного труднее преодолевается психологически, поскольку в подобных случаях родной язык не столь очевидно противопоставлен изучаемому. В связи с этим во многом «провокационными» для изучающих русский язык как иностранный являются существующие в русском языке огласовки типа умение и уменье, влияние и влиянье, учение и ученье и другие подобные.
Следующее обусловленное особенностями слоговой структуры родного языка отклонение состоит в ошибочном упрощении многокомпонентных консонантных сочетаний. Данное отклонение характеризует преимущественно речь учащихся среднего и продвинутого этапов обучения: учащиеся со слабым владением языком чаще делают в консонантных сочетаниях гласные вставки. По прошествии же определенного времени у иностранцев появляется стремление избегать необоснованных гласных вставок: в результате многоком-понетное сочетание согласных произносится с пропуском одного или нескольких звуков. Чаще всего в акценте выпадают [т] и [д]; кроме того, достаточно часто можно наблюдать ослабление смычки у аффрикат в составе консонантного сочетания: *лека[х$у]о (лекарство), *де[8У]о (детство), *прису[^ч]овать (присутствовать). Иногда в русской речи иностранца возможен также ошибочный пропуск зубного щелевого: *лека[Лу]о (лекарство), *ведо[т1у]о (ведомство). Вероятнее всего, данная акцентная черта «подкрепляется» характерной для современного русского языка нулевой реализацией согласных, которая возможна, однако, не во всех, а лишь в конкретных позициях: че[сн]ый, парламе[нс]кий. Учащиеся могут экстраполировать ее на большинство консонантных сочетаний.
Пропуск согласных обычно наблюдается в иностранном акценте в середине слова, реже - в его начале или конце, где на любом уровне освоения русского языка преимущественно встречаются гласные
вставки. Сказанное, впрочем, относится к иностранцам, которые изучают русский язык как в устной, так и в письменной формах. В противном случае выпадение согласных может характеризовать интерферированную речь учащегося во всех позициях и на всех этапах обучения, в том числе на начальном. Выше уже упоминался пример Е.Д. Поливанова, писавшего о произношении корейцами слов старик и сказал [Поливанов, 1968: 238].
Особый характер носит фонетический акцент арабов. Пропуск как согласных, так и гласных звуков встречается в этом акценте исключительно часто, причем в одном слове может быть сразу несколько звуковых пропусков, что на слух создает впечатление «глотания» части слова: *вну^гш] (внутренние), *транспо\уХ\ый (транспортный), *каче[$Х] (качеств); чер[$] (через), *получ[п]ный (полученный) [Александрова, 2008]. Одним из основных факторов данной черты арабского акцента является жесткая структура слога в родном языке учащихся. В равной мере арабскому акценту свойственны звуковые вставки, причем особенностью этого акцента является наличие как гласных, так и согласных звуковых вставок. В некоторых арабских диалектах запрещены неприкрытые слоги, в других, наоборот, - открытые слоги. Соответственно носители и тех, и других диалектов устраняют «недопустимые» звуковые последовательности с помощью консонантных вставок, которые нередко носят случайный характер: *мо[}]и (мои), *фантази[п]и (фантазии), *выра[я]ботка (выработка) (другие примеры см. [Александрова, 2008]).
Постоянные выпадения и вставки звуковых сегментов в интерферированной русской речи иностранцев представляют собой яркую иллюстрацию к следующему наблюдению Л.В. Щербы: «.. .учащиеся в большинстве случаев усваивают лишь те фонетические явления, которые выступают ясно в связной речи, а идеальный фонетический состав слов лишь там, где он не противоречит фонетике родного языка» [Щерба, 2004: 145]. Положение осложняется тем, что рассматриваемые черты иностранного акцента «удачно» «подкрепляются» окказиональными явлениями русской разговорной речи. Сказанное касается, прежде всего, пропусков гласных. Возможность нулевой реализации гласных в разговорной речи (ви[д']мо = видимо, при[ч'ш]усь = причешусь, в универ[с'т']ете = в университете) [Панов, 2009: 221-223] и практически закрепившаяся вариативность в произношении некоторых отдельных слов (например, пуговица, проволока, наволочка) затрудняют выполнение конкретных задач фонетического курса: 1) объяснить учащемуся роль наличия или отсутствия гласных в позициях между согласными и в абсолютном конце слова; 2) научить его последовательно воспроизводить в собственном произношении связанные с этим различия (подробнее см. [Бархударова, 2007]). 64
Важно отметить, что, несмотря на возможность нулевой реализации гласных в русской разговорной речи, ослабление гласных вплоть до выпадения в интерферированной речи иностранцев обычно воспринимается как фонетическая ошибка. В связи с этим уместно вспомнить известное положение Л.В. Щербы о необходимости разграничения языка как «упорядоченного лингвистического опыта» и языкового материала как «неупорядоченного лингвистического опыта», «сумму отдельных актов говорения и понимания, имевших место в истории данного индивида и длящихся в воспоминании» [Щерба, 2002: 61]. Говорение «во всех решительно случаях начинает появляться лишь тогда, когда языковой материал начинает превращаться в язык ... Громадную роль при этом играет отрицательный языковой материал: исправление взрослым ошибок ребенка» [Щерба, 2002: 69-70].
В приведенной цитате речь идет об изучении языка ребенком, но очевидно, что «неупорядоченный лингвистический опыт» может иметь и всегда имеет как тот, кто изучает язык в качестве родного, так и тот, кто изучает его в качестве иностранного. Несомненно, однако, что «неупорядоченный лингвистический опыт» носителя языка так или иначе отличается от «неупорядоченного лингвистического опыта» иностранца. В последнем случае превращение «неупорядоченного лингвистического опыта» в «упорядоченный» намного проблематичнее. Отсюда вытекает разное отношение языкового социума к отклонениям в речи носителя языка и в речи иностранца.
Произношение слова университет с нулевой реализацией гласной в первом предударном слоге в среднем встречается примерно в три раза чаще, чем произношение, которое считается нормативным. Сказанное справедливо даже для русской устной публичной речи. Однако в речи иностранцев данная особенность воспринимается не изолированно, а в контексте целого ряда акцентных черт, и вместе с ними оценивается как отклонение. Постоянное расхождение между «неупорядоченным лингвистическим опытом» носителя языка и иностранца является причиной того, что лингводидактическая модель презентации материала в иноязычной аудитории не всегда предполагает полное и адекватное отражение данных лингвистического исследования (см. также [Бархударова, 2007]).
Наряду с выпадением гласных в речи носителей русского языка могут, хотя и реже, встречаться гласные вставки. Например, характерное не только для разговорной, но и для устной публичной речи появление безударных и даже ударных гласных вставок в предложных словоформах (к[ъ] предстоящему, в[ъ] стихотворении) легко воспроизводится в акценте носителей типологически разных языков (китайского, японского, корейского и других), что объясняется отсутствием в этих языках большинства типичных для русского языка
консонантных сочетаний. Данная черта устной речи «облегчает» появление вставных гласных в позициях, где они недопустимы, в результате чего в акценте могут одинаково звучать слова задавать и сдавать, город и горд, вечера и вчера, увеличение и увлечение, двенадцать и девятнадцать.
Наиболее яркие черты акцента носителей языков с жесткой структурой слога сопряжены со звуковыми заменами, которые могут касаться как гласных, так и согласных звуковых единиц. Такие замены особенно часто встречаются в акценте носителей слоговых языков, в звуковом строе которых большую роль играет силлабема.
Обусловленные структурой силлабемы в родном языке учащихся звуковые замены могут приводить к своеобразному явлению: наличию в иностранном акценте своего рода «экзотических» звуков, абсолютно чуждых фонетической системе русского языка или воспринимающихся как чуждые в большинстве позиций. Так, именно интерферирующим влиянием силлабемы можно объяснить нередкое появление в китайском акценте заднеязычного носового [д]. Как известно, данный звук может произноситься в русских словах лишь в позициях перед заднеязычными согласными, входящими в консонантное сочетание: например, в позиции перед [к] в словах типа функция, пункция, гонконгский. В остальных позициях он воспринимается носителями русского языка как нечто «чужеродное».
Между тем структура силлабемы в китайском литературном языке (путунхуа) запрещает сочетание лабиализованного гласного неверхнего подъема, аналога русского гласного [о], с переднеязычным носовым в постпозиции. В результате в китайском акценте конечное сочетание [он] регулярно меняется на [од] с заднеязычным носовым на месте переднеязычного: *со[д] (сон), сто[д] (стон), *сло[д] (слон), зво[д] (звон). В сочетаниях с другими гласными в китайском литературном языке возможен переднеязычный носовой в постпозиции: слова типа дан, сан, чин, плен, струн могут произноситься китайцами с переднеязычным носовым в абсолютном конце.
Весьма частое явление в акценте носителей слоговых языков типа китайского - звуковые замены гласных. Нередко русские монофтонги и дифтонгоиды меняются в иностранном акценте на дифтонги. Сказанное происходит, например, в сочетаниях целого ряда русских согласных с гласным [и], в которых на месте гласного в китайском акценте фиксируется дифтонг [е|]: *с[е1]ла (сила), *ф[е|]льм (фильм), *ф[е|]гура (фигура), *з[е1]ма (зима), *в[е\\тамин (витамин), *в[е1]за (виза). Рассматриваемая акцентная черта обусловлена ограниченным числом силлабем в звуковом строе китайского языка, что сопряжено с трудностями, которые испытывают учащиеся при произношении многих русских консонантно-вокалических сочетаний (о допустимых в китайском языке силлабемах подробнее см. [Румянцев, 1978:
36]). Данная ошибка не характеризуется большой устойчивостью: в основном, она возникает у носителей путунхуа на начальном этапе обучения и обычно довольно быстро устраняется. Ее появление на среднем и продвинутом этапах обучения - нечастое явление.
Несравненно большая устойчивость в русской речи китайцев присуща другой ошибочной звуковой замене в области вокализма: в сочетании с рядом согласных, например, с согласными [т], [д], [к], [г], русский гласный [о] меняется в китайском акценте на дифтонг [ио]: *д[ио]ски (доски), *т[ио]м (том), *к[ио]т (кот), г[ио]род (город) (см. [Дэн, 2010]). Несомненно, устойчивость указанного отклонения в китайском акценте во многом подкрепляется дифтонгоидным характером русского гласного [о], однако появление дифтонга как такового на месте русского дифтонгоида обусловлено структурой китайской силлабемы. В звуковом строе китайского языка есть как монофтонг [о], так и дифтонг [ио], однако сочетаемость согласных с гласными значительно ограничена. В частности, согласные [ё], [к], не сочетаются с монофтонгом [о], зато сочетаются с дифтонгом [ио]. В результате после названных переднеязычных и заднеязычных согласных китайцы последовательно утрируют дифтонгоидный характер русского [о], тогда как в других случаях ими произносится чистый монофтонг (подробнее см. там же).
Без понимания особенностей звукового строя китайского языка данное отклонение в интерферированной русской речи китайцев может быть неправильно определено как простое усиление, «утрирование» дифтонгоидности русского гласного [о], которая относится к несущественным, нефонологическим признакам в системе русского вокализма. Более того, иногда на эту черту китайского акцента вообще не обращают особенного внимания. Обозначить те сочетания, в которых необходимо устранить данное отклонение, можно, только зная, какие силлабемы в китайской фонетической системе возможны, а какие - запрещены.
Звуковые замены в области вокализма могут приводить в китайском акценте к грубым фонологическим ошибкам. К числу таких ошибок можно отнести ошибку, в результате которой носителями русского языка фиксируется в китайском акценте одинаковое произношение слов пьёт и пьют, бьёт и бьют, льёт и льют, старьё и старью, сырьё и сырью. Внешне это выглядит как неразличение китайцами русских лабиализованных гласных [о] и [у]. В действительности все обстоит намного сложнее.
Русские лабиализованные гласные различаются китайцами во всех позициях. Более того, китайский вокализм гораздо богаче русского, и на участке вокализма фонологический слух носителей китайского языка развит лучше, чем фонологический слух носителей русского языка. Смешение же [о] и [у] имеет место в китайском
акценте только в позиции после []] и обусловлено звуковой заменой лабиализованного гласного верхнего подъема китайским дифтонгом [ои]. Дело в том, что в китайском языке невозможно сочетание []] с [и], звуковым аналогом русского [у], но возможно сочетание []] с целым рядом других гласных, а также с дифтонгом [ои].], вторая часть которого отчасти напоминает русский [у]. Соответственно китайцы произносят сочетание [¡у] в словах пьют, бьют, льют, старью, статью как [¡ои]. В сочетании же [¡о] в словах пьёт, бьёт, льёт, старьё, сырьё ими произносится монофтонг (подробнее см. [Бархударова, Дэн, 2007; Дэн, 2010]).
Китаец четко слышит разницу между монофтонгом [о] и диф-тоногом [ои], причем данный дифтонг для китайца является «самой лучшей» звуковой заменой русского гласного [у] из всех возможных: остальные возможные в позиции после [¡] китайские монофтонги и дифтонги на самом деле гораздо сильнее отличаются от [у]. Напротив, носителями русского языка обычно не воспринимается на слух разница между китайскими дифтонгом и монофтонгом: в обоих случаях ими фиксируется звук, близкий к русскому [о]. Поэтому и кажется, что слова пьёт и пьют, старьё и старью и другие подобные звучат в китайском акценте одинаково.
Рассматривая китайскую силлабему как фактор ошибочных звуковых замен в интерферированной русской речи китайцев, следует помнить, что в китайском языке иное соотношение литературной и диалектной фонетики, чем в русском. Обычно китаец, если только он не родился на севере - в Пекине или в какой-либо из близлежащих территорий, где господствует путунхуа (китайский литературный язык), в совершенстве владеет двумя системами: китайским литературным языком и своим родным диалектом, система которого чаще всего является для него первичной. Отношение к диалектному произношению лишено в Китае отрицательной оценки: в официальной обстановке китаец говорит на путунхуа, а в бытовой - на родном диалекте. В результате на речь китайцев, даже блестяще образованных, исключительно часто наряду с системой китайского литературного языка влияет система диалекта той местности, где человек родился и вырос.
Китайские диалекты могут очень сильно отличаться от китайского литературного языка. По этой причине в русской речи китайцев, для которых родным является какой-либо из диалектов, могут отсутствовать обозначенные выше ошибочные звуковые замены, и, наоборот, фиксироваться какие-либо иные неправомерные замены гласных и согласных звуков.
Например, система диалекта юэ, господствующего в расположенной на юге Китая провинции Гуандун, настолько не похожа на систему путунхуа, что названный диалект иногда даже обозначается
в лингвистической литературе как самостоятельный язык. Акцент носителей диалекта юэ частично рассматривается в статье А.А. Реформатского «Фонология на службе обучения произношению неродного языка»: «Для северных китайцев различие л и н в русском языке не представляет трудностей, так как это различие есть и в их фонологической системе. А для южных китайцев здесь кроется большая трудность, так как л и н между гласными у них совпадают. Поэтому долгое время лилия и линия, клялись и клянись в русском для южных китайцев неразличимы (л, как правило, заменяется через н: линия, клянись - одинаково для обоих слов)» [Реформатский, 1970: 511].
В действительности в диалекте юэ возможны силлабемы с начальным латеральным согласным и отсутствует целый ряд силлабем с начальным переднеязычным носовым: например, есть силлабема [по], но отсутствуют силлабемы [ш] и [па] [Дэн, 2011]. Поэтому в акценте смешение латерального с носовым, с одной стороны, происходит не перед всеми гласными, с другой - не обязательно должно быть между гласными. Одинаково звучат не только лилия - линия, клялись - клянись, но и Лина - Нина, лить - нить, ласт - наст. В то же время в позиции перед [о] латеральный и носовой последовательно различаются: слова нож и ложь, например, будут произнесены китайцами из провинции Гуандун по-разному.
Из анализа фрагмента фонетической системы диалекта юэ следует, что в акценте его носителей следует ожидать, прежде всего, замены носового на латеральный, что достаточно часто и происходит. Однако отмеченная в статье А.А. Реформатского обратная замена (клянись вместо клялись) также возможна. Во-первых, она может быть результатом гиперкоррекции, а во-вторых, носители диалекта юэ в определенных позициях воспринимают [1] и [п] как одну звуковую единицу и соответственно могут произносить попеременно то латеральный, то носовой.
В акценте носителей диалекта юэ можно отметить и много других отличий от акцента носителей путунхуа, обусловленных разницей в звуковых заменах. Так, характерная для акцента носителей путун-хуа замена гласного [и] на дифтонг [е^ в сочетаниях [ф'и] и [с'и] (*с[е^]ла - сила, *ф[е^льм - фильм, *ф[е\]гура - фигура) отсутствует в акценте носителей юэ: причина состоит в наличии в диалекте провинции Гуандун силлабем [й] и которых нет в китайском литературном языке.
Замена переднеязычного носового заднеязычным в акценте носителей диалекта юэ встречается гораздо реже, чем в акценте носителей китайского литературного языка. Это легко объяснить тем, что в диалекте юэ гласный [о] сочетается как с переднеязычным, так и с заднеязычным носовыми согласными в постпозиции. В этом случае можно было бы ожидать и полного отсутствия произношений
типа *во[д] (вон), *со[д] (сон), однако, судя по всему, в данном случае интерференция бывает обусловлена влиянием фонетической системы путунхуа, которой владеет каждый образованный китаец (подробнее см. [Дэн, 2011]).
В целом же неправомерная замена переднеязычного носового согласного заднеязычным носовым согласным - довольно частое явление в китайском акценте. Дело в том, что если в диалекте юэ переднеязычный носовой возможен в постпозиции ко всем гласным, то в ряде китайских диалектов употребление переднеязычного носового в постпозиции к гласным, наоборот, еще более ограничено, чем в китайском литературном языке. Так, на территории северного Китая есть диалектные системы, в которых переднеязычный носовой невозможен после большинства гласных.
Соответственно в некоторых случаях китайская диалектная фонетика обусловливает замену переднеязычного носового на заднеязычный не только после гласного [о]. В магистерских диссертациях китайских учащихся, выполненных на филологическом факультете МГУ, показано, что заднеязычный носовой может встречаться в интерферированной русской речи китайца после целого ряда гласных, если на его произношение воздействует система родного диалекта. Звук [д] произносится некоторыми китайцами-носителями диалектных систем после гласных [и], [ы], [э]: *оди[д] (один), *сы[д] (сын), *джи[д] (джин), *пле[д] (плен). Как проявление интерферирующего влияния диалектного произношения возможно также произношение заднеязычного носового в русских словах на конце слога после [у]. В этом случае, однако, происходит ошибочная звуковая замена не только согласного, но и лабиализованного гласного верхнего подъема, на месте которого появляется лабиализованный гласный среднего подъема [о]. В результате русское слово в произношении китайца может быть искажено до неузнаваемости: *опек[од] (опекун), *горб[од] (горбун), *тайф[од] (тайфун), *колд[од] (колдун), *л[од] (лун), *стр[од] (струн).
Как следует из вышеизложенного, звуковые замены обусловливают исключительно яркие фонетические отклонения в интерферированной русской речи китайцев. Однако китайцы, разумеется, не являются единственным контингентом, для которого характерно это явление. Оно встречается в акценте носителей всех языков с жесткой структурой слога. Ошибочные звуковые замены согласных звуков достаточно часто характеризуют интерферированную речь японцев. Как и в акценте китайцев, они могут происходить и в препозиции, и в постпозиции к гласным звукам. В последнем случае происходит своеобразная замена носовых сонорных согласных.
Дело в том, что обычно японский слог оканчивается на гласный звук. В абсолютном конце японского слога могут быть только
три согласных, каждый из которых является носовым. Чаще всего японский слог замыкает так называемый ртово-носовой сонант [К], аналога которому нет в русской фонетической системе. Этот сонант произносится японцами в абсолютном конце русского слова на месте всех носовых согласных: *красно[К] (красном),* лето [К] (летом), *типичныЩ] (типичным),* сторо[К] (сторон). В позиции перед губным согласным последующего слога данный сонант чередуется с губным носовым [т], а в позиции перед заднеязычным - с заднеязычным [д]. Ни в какие другие чередования он не вступает [Шема-наев, 1955]. Соответственно в японском акценте слова слом и слон, дам и дан, сам и сан звучат одинаково, с сонантом [К] на конце, а в таких словах, как сумка, рюмка, тонко, звонко, на месте губного [м] и зубного [н] произносится заднеязычный [д]: *су[д]ка, *рю[д]ка, *то[д]ко, *зво[д]ко.
Большое количество смешений фонем в японском акценте обусловлено звуковыми заменами согласных в позиции перед глас-ными1. В структуре японского слога далеко не все согласные свободно сочетаются с гласными звуковыми единицами. Ограничена, в частности, сочетаемость глухого билабиального щелевого [Р], глухой переднеязычной аффрикаты глухого переднеязычного взрывного [1]. Первые два согласных звука могут сочетаться только с гласным [и]. Соответственно в таких словах, как функция, фундамент, футбол, цукат, цунами, курицу согласные звуки в позиции перед лабиализованным гласным верхнего подъема в произношении японцев «узнаваемы», хотя и отличаются от соответствующих русских звуков. В позиции же перед другими русскими гласными в японском акценте происходят звуковые замены, которые приводят к гораздо более серьезным, фонологическим ошибкам.
На месте русского губно-зубного [ф] появляется не щелевой губной звук, отличающийся от русского лишь своим губно-губным характером, а фарингальный щелевой [Ъ]. В итоге в акценте звучат такие ошибки, как *[И]абрика (фабрика), *[Ъ]ото (фото), *[Ъ]изика (физика); кроме того, японцами могут одинаково произноситься словоформы фора и хора, тифа и тихо, фата и хата, финна и хина. Можно добавить, что подобные звуковые замены возможны не только перед гласными, но и в других позициях, в связи с чем могут не различаться в звучании словоформы туф и тух, лиф и лих. Следует помнить, однако, что первичной для звуковых замен в японском акценте является позиция перед гласными, поскольку строение
1 Данная проблематика детально рассматривается в ряде выполненных под руководством автора настоящей статьи магистерских и дипломных работ, посвященных анализу японского акцента в русской речи. Среди них следует особо выделить дипломную работу Васильевой А.Г. «Иностранный акцент носителей китайского и японского языков в области произношения русских согласных» (М., 2012).
японского слога не допускает ни сочетаний согласных, ни наличия большинства согласных в абсолютном конце.
Переднеязычная аффриката [ц] в большинстве позиций заменяется в интерферированной русской речи японцев на глухой щелевой переднеязычный [б], что также приводит к фонологическим ошибкам: *[я]апля (цапля), *[я]околь (цоколь), *[я]ирк (цирк), *[$]ена (цена). Данная ошибка обусловливает одинаковое произношение в японском акценте словоформ лица и лиса, овца и овса, цел и сел.
Употребление глухого взрывного переднеязычного [1] в японском языке также ограничено, однако в противоположность билабиальному щелевому и переднеязычной аффрикате [1з] данный звук не употребляется как раз перед лабиализованным гласным верхнего подъема [и] - единственной позиции, где возможны билабиальный щелевой и переднеязычная аффриката. В акценте на месте глухого взрывного переднеязычного в таких словах, как натура, туман, туда, туфли, произносится аффриката, что приводит к грубым фонологическим ошибкам, связанным с разрушением смысла: *на[ts\ура, *[ts\уман, *[1з]уда, *[1з]уфли. Надо сказать, что в сочетании с гласными вставками звуковые замены могут искажать звуковой облик слова до полной неузнаваемости: например, слово студент может звучать в японском акценте как *[8а18иёепа1а], что имеет мало общего с его звучанием в русском языке.
Аналогичная картина наблюдается и в других акцентах: например, в арабском, где фиксируются даже звуковые замены гласных звуков согласными, а также наряду с гласными вставками возможны вставки консонантного характера и звуковые перестановки: *понят[п'а] (понятия), *тво[]]и (твои), *энерги[п]и (энергии), *пожа[Нз1] (пожалуйста), *вну[1ег]ний (внутренний). Исключительно сильные искажения звукового облика слова в арабском акценте обусловлены, в основном, запретами на слоги определенных типов или соответствующими тенденциями к запретам в разных арабских диалектах. Так, например, ошибки типа *вну[1ег]ний (внутренний), *у [1ег]ний (утренний) характерны для акцента ливанцев и могут быть объяснены тенденцией к предпочтению прикрытых закрытых слогов в ливанском диалекте (подробнее о влиянии структуры арабского слога на интерферированную русскую речь арабов, в том числе разбор приведенных примеров см. [Александрова, 2008]).
Фонетический акцент, обусловленный жесткой структурой слога в родном языке, обычно характеризуется большой устойчивостью и с трудом устраняется в ходе обучения иностранцев русскому произношению. Конкретные данные о закономерностях строения слога в родном языке позволяют как предусмотреть и правильно оценить отклонения в русской речи иностранных учащихся, так и разработать частные методики обучения произношению. Так, например, в
отличие от смешения [р] - [л], которое достаточно последовательно прослеживается в японском акценте во всех позициях, смешение [ц] - [с] и [ц] - [т] в том же акценте происходит лишь в конкретных позиционных условиях.
Работа над устранением смешения плавных согласных в речи японцев должна начинаться с постановки фонологического слуха, после которой следует переходить к постановке крайне сложных для японцев артикуляций. Ошибки же, связанные с произношением щелевого вместо аффрикаты или аффрикаты вместо взрывного, можно охарактеризовать как «позиционный» акцент, принципы устранения которого совсем иные. В данном случае добиться правильной артикуляции сравнительно просто, сложным оказывается ее сохранение. Для этого необходимо, прежде всего, сознательное изучение в курсе практической фонетики определенным образом представленных данных сопоставления фонетических систем родного и изучаемого языков (подробнее см. [Бархударова, 2012]). Дальнейшая работа над «позиционным» акцентом требует исключительно долгой тренировки на основе подобранного соответствующего задачам обучения практического материала и специальной системы упражнений. Произношение того или иного звука должно отрабатываться не во всех позициях, а лишь в тех, где возможно его смешение с другими звуками. Позиции, в которых звук в родном языке произносится, призваны облегчить его постановку: например, работу над произношением аффрикаты [ц] с японцами следует построить с опорой на позицию перед [у] (цунами, цуг, лицу, пословицу).
Таким образом, слоговая «призма» родного языка является одним из основных факторов появления фонетического акцента в русской речи носителей языков с жесткой структурой слога. Исследование ее влияния на процесс освоения учащимися русского произношения позволяет получить результаты, важные как для теоретического анализа характеристик фонетической интерференции, так и для практики обучения русской фонетике.
Список литературы
Александрова А.Ю. Строение арабского слога как фактор фонетической интерференции в русской речи арабов // Вестник Российского университета дружбы народов: Научный журнал. Серия «Вопросы образования: языки и специальность». 2008. № 3. Бархударова Е.Л. Методологические проблемы анализа иностранного акцента в русской речи // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 9. Филология. 2012. № 6. Бархударова Е.Л. Слоговая «призма» родного языка как фактор фонетической интерференции // Лингвистическая полифония: Сборник в честь юбилея профессора Р.К. Потаповой. М., 2007.
Бархударова Е.Л., Дэн Цзе. Концепция М.В. Панова о двух типах фонетических систем в контексте создания национально ориентированных курсов русской фонетики // Жизнь языка: Памяти Михаила Викторовича. Панова / Отв. ред. Е.А. Земская, М.Л. Каленчук. М., 2007.
Бернштейн С.И. Вопросы обучения произношению. М., 1937.
Дэн Цзе. Слоговая «призма» родного языка как фактор фонетической интерференции в русской речи китайцев // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 9. Филология. 2010. №. 4.
Дэн Цзе. Родной диалект как основа фонетической интерференции в русской речи китайцев // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 9. Филология. 2011. № 4.
Касевич В.Б. Фонологические проблемы общего и восточного языкознания. М., 1983.
Панов М.В. Современный русский язык. Фонетика: Учебник для вузов. 2-е изд., стереотип. М., 2009.
Поливанов Е.Д. Избранные работы. Труды по восточному и общему языкознанию. М., 1991.
Поливанов Е.Д. Субъективный характер восприятий звуков языка // Статьи по общему языкознанию. М., 1968.
Реформатский А.А. Фонология на службе обучения произношению неродного языка // Реформатский А.А. Из истории отечественной фонологии: Очерк; Хрестоматия. М., 1970.
Румянцев М.К. К проблеме слогофонемы // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 13. Востоковедение. 1978. № 2.
Трубецкой Н.С. Основы фонологии. М., 1960.
Чой Сун Ми. Основные особенности слоговой структуры русских словоформ и их учет в курсах практической фонетики для корейцев // Голоса молодых ученых: Сборник научных публикаций иностранных и российских аспирантов и докторантов-филологов. М., 2004. Вып. 16.
Шеманаев П.Г. Курс фонетики современного японского языка. М., 1955.
ЩербаЛ.В. Преподавание языков в школе: Общие вопросы методики: Учеб. пособие для студ. филол. фак. 3-е изд., испр. и доп. М., 2002.
Щерба Л.В. Языковая система и речевая деятельность. 2-е изд., стереотип. М., 2004.
Polivanov E. La perception des sons d'une langue eirangere // TCLP. IV. 1931.
Сведения об авторе: Бархударова Елена Леоновна, докт. филол. наук, профессор кафедры дидактической лингвистики и теории преподавания русского языка
как иностранного филол. ф-та МГУ имени М.В. Ломоносова. E-mail: elenalb2007@
rambler.ru
