CC BY
45
Н. И. Щеглова
ЗАКЛИНАНИЕ КАК ПОБУДИТЕЛЬНЫЙ РЕЧЕВОЙ АКТ В НОВОЗАВЕТНЫХ ТЕКСТАХ
Статья посвящена уточнению определения заклинания как типа побудительного речевого акта, несущего значение усиленной просьбы, согласно классификации Е. Б. Петровой. В ходе исследования обнаруживается, что данное определение необходимо дополнить с учетом магических заклинаний, в которых адресат является не исполнителем, а пациенсом каузируемого действия, осуществляемого программистом, в роли которого выступают высшие силы и сверхъестественное существо, нередко обозначенные в инвокации.
Ключевые слова: заклинание, инвокация, просьба, побудительный речевой акт, магический речевой акт, императив, оптатив, пациенс, программист.
Данная статья посвящена уточнению значения заклинания как одного из типов побудительного речевого акта (далее ПРА). Исследуя типологию и семантику побудительной модальности, далеко не все авторы выделяют заклинание в отдельный тип (Петрова 2008: 127), несмотря на то, что многие исторические литературные памятники и образцы фольклора разных народов содержат немалое количество текстов заклинательного характера: бенедикции, заговоры, благопожелания, проклятия. Так, например, месопотамская заклинательная традиция хранит несколько сот магических текстов, самые ранние из которых датируются третьим тысячелетием до н. э. (Рудник 2005: 52, 58). В России в 1869 г. был издан труд Л. Н. Майкова «Великорусские заклинания», объединяющий 400 произведений данной жанровой направленности (Майков 1869). Работы отечественных исследователей демонстрируют неугасающий интерес к текстам, содержащим речевые акты заклинания. Среди них труды В. Н. Топорова, Т. В. Топоровой, Н. И. Толстого, С. М. Толстой, Е. Е. Левкиевской, Ю. Г. Круглова, Е. В. Кривенко, А. Л. Топоркова, Т. Я. Елизаренковой и многих других (Топоров 2005: 8-9; 2006: 607).
Как уже говорилось выше, далеко не все исследователи побудительной модальности выделяют ПРА заклинания, но Е. Б. Петрова в своей классификации определяет заклинание
как реквестивный ПРА, формирующийся на основе ряда факторов, среди которых: статусный приоритет говорящего; бене-фактивность каузируемого действия для адресата; наличие у адресата свободы выбора; наличие исполнителя - адресата или третьего лица; признаки официальной среды. Автор также отмечает, что данный тип ПРА может быть как нормативным, так и ненормативным; как инициативным, так и реактивным (Петрова 2008: 132). Проблема состоит в том, что при подобном определении заклинание выражает лишь усиленную просьбу, но никак не магический речевой акт (далее МРА), при котором сила слова оказывает влияние на физическую реальность мира, а произносящий его оказывается посредником между изменяемой реальностью и высшими силами, призванными исполнить каузируемое действие. Именно с изменением реальности связаны прагматические компоненты магического заклинания, его иллокутивные цели. Побудительный предикат МРА, по мнению М. Ю. Аржанникова, является ядром любого заклинания (Аржанников 2014: 226). Т. А. Михайлова также отмечает, что магический эффект состоит в произнесении оптатива (императива), а иногда и перфекта индикатива, например, в ирландских проклятиях (Михайлова 1997: 134). Но использования побудительной формы предиката недостаточно для формирования МРА заклинания, здесь непременным условием является вера говорящего в сверхъестественные силы, реализующие каузи-руемое действие.
Анализируя тексты Нового Завета, невозможно проигнорировать наличие в них МРА, поскольку многие эпизоды повествуют о чудесах, при совершении которых главный герой евангельского повествования или апостолы словом воздействуют на физическую реальность мира и преобразуют ее. Это выходит за рамки определения заклинания как просьбы. Следует однако признать, что значение усиленной просьбы действительно присутствует в семантике перформатива «заклинать», например, первосвященник обращается к подсудимому: 'Е^орга^ю ог ката
~ А ~ ~ у ^ с V г ? с л ~
тои Огои тои цюуто^, гуа ^цгу ггп^ гг ои гг о %ргото^, о иго^ тои Вгои. 'Заклинаю Тебя Богом живым, скажи нам, Ты ли Христос, Сын Божий?' (Мф. 26:63); или бес обращается к Иисусу: Юркого ог тоу 0гоу, ^л ^г Раоауш^. 'Заклинаю Тебя Богом, не мучь меня!' (Мк. 5:7). В подобных примерах могут быть инво-кации, обозначающие некие силы (юркгоа и^а^ <...> су таг;
Suva^sGiv ка! sv xai^ ioxuosoiv той аурой см. LXX, Песнь песней 2:7; 3:3; 5:8; 8:4) или сверхъестественных свидетелей просьбы и «гарантов» исполнения действия. Ими могут быть природные явления, Бог, ангелы, Господь или его имя. Как то представлено в примерах выше, инвокации в новозаветных текстах могут быть выражены аккузативом или дативом, а также предложными конструкциями sv + Dat. или ката + Gen. ПРА при этом вводятся различными перформативами, несущими идею клятвы, свидетельства или усиленной просьбы во имя «гаранта»:
? лу ? лу ? лу г о» г
svopKizw, 8^орк1Цю, оркгцю, ^aprupo^ai, öia^aprupo^ai; пар-аууг^ю, ларака^гю + sv ovo^ari / Sia той ovo^aro^ той rcuplou (см. 1Кор. 1:10; Еф. 4:17; 1Фес. 5:27; 1Тим. 5:21; 2Тим. 4:1).
Инвокации встречаются не только в просьбах-заклинаниях, но и в молитвах, в бенедикциях, в клятвах, в заговорах и проклятиях. В инвокации могут эксплицироваться как имена, так и элементы мироздания или священные предметы (Кривенко 2015: 6). Произносящий заклинание-просьбу верит, что упомянутые в инвокации «гаранты» исполнения адресатом каузируе-мого действия осуществляют контроль за исполнением; подразумевается, что они покарают адресата в случае игнорирования им высказанной просьбы. Данный элемент - важнейшая составляющая ПРА заклинания-просьбы.
Но кроме варианта усиленной просьбы заклинание может подразумевать обращение к высшим силам с целью совершения ими какого либо действия, преобразующего физическую реальность, либо с целью ниспослания благословения или проклятия (см. Отк. 1:3; Рим. 11:9-10; 1Кор. 16:22; Гал. 1:8,9). И это качественно иные ПРА заклинания, нежели описанная выше группа речевых актов, эквивалентных усиленной просьбе. В этих иных МРА возможны указания на сверхъестественную личность или силы, призванные не контролировать исполнение, но осуществить каузируемое действие, формально (грамматически) адресованное слушателю, как, например, в повествовании об исцелении апостолом Петром человека с врожденной хромотой. Петр использует именную эксплицитную инвокацию и произносит следующее: 'Ev тф ovo^n 'In^oü %Рштой той ^^юраюи, гyгlpal ка! лгршата. 'Во имя Иисуса Христа Назорея встань и ходи'. (Деян. 3:6). Совершенно очевидно, что формула «во имя» / «именем» служит своеобразным маркером такого рода заклинаний. Однако, в отличие от заговоров и
оберегов, в новозаветных МРА обращение к высшим силам может и не выражаться вербально, в этом случае как бы само-собой разумеется, что каузируемое действие такого рода может совершить только сверхъестественное существо. Иллюстрацией такого варианта заклинания является описание воскрешения апостолом Петром женщины по имени Тавифа. Обращаясь к телу покойной, он произносит: Тавпба, ауаохпбг. 'Тавифа, воскресни' (Деян. 9:40). В подобных случаях мы имеем дело с осложненной речевой ситуацией (далее РС), поскольку тот, которому адресовано заклинание, на что указывает грамматическая форма лица и числа императива, не может исполнить повеление, его воля не вовлекается в императивную ситуацию, он - пациенс каузируемого действия; осуществить действие должны высшие силы. Залог побудительного предиката в подобной РС может быть выражен не только активной (гуггрг 'вставай' (Ин. 5:8) - эпизод исцеления парализованного), медиальной (гуг(рои 'поднимайся' (Лк. 8:54) - эпизод воскрешения дочери Иаира), но и пассивной формой (ка0арш0пхг 'будь очищен' (Мф. 8:3) - эпизод исцеления прокаженного; гугрбпхг 'будь воскрешен' (Лк. 7:14) - эпизод воскрешения юноши). Употребление пассивного залога с императивом в подобных речевых ситуациях создает мощную эмфазу, подчеркивая магическую силу слова и отсутствие усилий к осуществлению действия со стороны адресата.
Поскольку воля адресата в подобных случаях не вовлекается в императивную ситуацию, возникает некий конфликт между эксплицитной и имплицитной в случае опущенной инво-кации адресацией. Эксплицитная (т. е. грамматически выраженная) адресация направлена слушателю, имплицитная - высшим силам, призванным осуществить каузируемое действие. Это один из парадоксов МРА в дополнение к тем, на которые Н. В. Топоров обращает внимание, утверждая, что тексты, содержащие заклинания, например, заговоры, парадоксальны по своей природе (Топоров 1988: 23, 24).
Е. Е. Левкиевская обозначает силы или Лицо, реализующие каузируемое действие, термином «программист» (Левкиевская 2002: 209). Таким образом, в магическом ПРА заклинания может быть три участника: говорящий + слушатель=пациенс + программист=исполнитель. Приведенный выше пример воскрешения Петром Тавифы (Деян. 9:40) демонстрирует подобный
состав участников речевого акта. В тех же случаях, когда чудо воскрешения или исцеления совершается главным героем евангельских повествований, позиционирующим себя как Божество, состав может уменьшиться: говорящий=программист=исполни-тель + слушатель=пациенс. Данное заключение верно в том случае, если говорящий совершает чудо своей силой. Однако, вполне возможно, что сила для совершения чудес делегировалась ему Богом-Отцом, судя по его молитве перед воскрешением Лазаря: Патер, ейхарготю оог отг ^коиоа^ ^ои. Еую 5г
ЧГ С* (Г Г Г ? Г 7>Г\Г\-\Г*-\-\чгГ\ л л*
^оегу отг паутотг ^ои акоиег^ аААа ога тоу о^Аоу тоу пергеотюта
У ГГ Г (Г Г ? Г л 4 /—•
егпоу, гуа пготеиоюогу отг ои ^е апготегАа^. Отец, благодарю Тебя, что Ты Меня услышал. Я знал: Ты слышишь Меня всегда, но Я сказал так для народа, что стоит здесь. Пусть поверят, что Я послан Тобою'. (Ин. 11:41, 42; перевод В. Н. Кузнецовой). В случае делегирования силы, структура состава РА несколько изменится: говорящий=исполнитель + слушатель=пациенс + программист.
Важно заметить, что в речевых ситуациях произнесения бенедикций, заклинаний, проклятий слушатель / слушатели и пациенс / пациенсы могут не совпадать. Такое возможно, например, при произнесении проклятия лицу / лицам, не являющемуся участником РА: ГеупВ'лтю л трапеза айтюу ег<; пау(5а ка!
9/ЧЛ Л 9 ' С* Л Л 9 ? Л С» 9
ег^ В^рау, каг ег^ окауоаАоу, каг ег^ аутапооо^а аитог<^ окотгоВ^тюоау о! офВа^ог айтюу той Р^епегу, каг тоу уютоу айтюу 5га пауто^ оиука^уоу. 'Пусть их трапеза станет им ловушкой и западней, пусть падут они, пусть получат возмездие. Пусть глаза им покроет тьма, чтобы не видели, пусть навсегда их согнется спина!' (Рим. 11:9; перевод В. Н. Кузнецовой). Состав ПРА заклинания в этом случае будет следующим: говорящий + пациенс / пациенсы Ф слушатель / слушатели + программист=исполнитель. В тех случаях, когда пациенс или группа проклинаемых людей не является слушателем / слушателями, как в приведенном выше примере, повелительные предикаты принимают форму 3-го лица. Если же пациенс / пациенсы и слушатель / слушатели совпадают, побудительные предикаты выражены в форме 2-го лица (см. Деян. 5:9; 8:20). Группа интерактантов в таком случае включает три позиции: говорящий + слушатель / слушатели=пациенс / пациенсы + програмист=исполнитель. Возможны и обобщающие
Е>Л 9 Л Л Г ?Т Г V
г тг^ ои фгАег тоу киргоу ¡пооиу хрютоу, ^тю
ауаВг^а. 'Кто не любит Господа Иисуса, (тому) да будет анафема'. (1Кор. 16:22); 'Епгкатарато<; па<; о крг^а^суо^ гп!
'Проклят всяк, висящий на древе'. (Гал. 3:13; см. также Гал. 3:10). Как явствует из последнего примера, побуждение в МРА может выражаться эллиптической конструкцией с суб-стантивами, что нередко можно наблюдать и в бенедикциях. МРА, содержащие благословения, по структуре схожи с проклятиями, основное различие заключается в том, что гпгката-рато<; / гпгкатаратог проклят / прокляты заменяется на ^ака-рго<; / ^акаргог 'блажен / блаженны' и следующий за этим текст, сулящий беды, заменяется на текст сулящий блага. Тексты этого жанра весьма распространены в Новом Завете, о чем свидетельствует тот факт, что прилагательное ^акарго^ встречается 16 раз, ^акаргог - 26 раз (ср. ауаВг^а встречается 6 раз; гпгкатарато^ - 2 раза, гпаратог - лишь единожды в Ин. 7:49). Вот некоторые примеры бенедикций: Макаргог о! псуВоиутг^^ отг айто! парак^^В^ооутаг. 'Блаженны плачущие, ибо они утешатся'. (Мф. 5:4). Макаргог о! 1§оутг^, ка! пютгиоаутг^. 'Блаженны не видевшие и уверовавшие'. (Ин. 20:29). ААА' г! ка! паохогтг 8га бгкагоош^, ^акаргог <...> 'Но если и страдаете за правду, то вы блаженны <...>' (1Пет. 3:14).
Новозаветные бенедикции продолжают ветхозаветную традицию. Особенно щедра на образцы этого жанра Книга Псалмов (Пс. 1:1-3; 31:1-2; 32:12; 33:9; 39:5; 40:2-4; 83:5, 6, 7, 13; 93:12; 111:1-9; 118:1-2; и др.). Следует отметить, что наличие макаризмов - необязательный признак текстов, призывающих благословение, так самый известный из них не содержит слов «блажен» или «блаженны», но в нем перечисляются предикаты «благословлять, охранять, смотреть, обратить (лицо)» (см. Числ. 6:24-26). Кроме того вместо прилагательного ^акарго^ [блажен] может использоваться прилагательное гйАоуп^^о^ [благословен] (см. Мф. 21:9; Лк. 1:42; Ин. 12:13).
Одной из наиболее интересных моделей РС в бенедикциях представляется ситуация, сформировавшаяся в начале 2-го Послания ап. Павла в Коринф: ЕйАоупто^ о Вго^ ка! пат^р той киргои ^юу ¡п^ой хрютои, о пат^р тюу огктгр^юу ка! Вго^ пао^^
Л Г ? л л* С л* ? л л АЛ Г С ~ 9 Л
паракА^огю^ о паракаАюу гп! паап т^ ВАгугг ^^юу, гг^ то бшаоВаг паракаАггу той<; ¿V пасп ВАг^гг, 5га т^^
паракА^огю^ ^ паракаАои^гВа айто! йпо той Вгой. 'Благословен Бог и Отец Господа нашего Иисуса Христа, Отец
милосердия и Бог всякого утешения, утешающий нас во всякой скорби нашей, чтобы и мы могли утешать находящихся во всякой скорби тем утешением, которым Бог утешает нас самих'. (2Кор. 1:3, 4). Сложность здесь состоит в том, что благословение (вполне в духе иудейской традиции) призывается на Бога, который, согласно иудейским и христианским воззрениям, сам является каузатором благословенного состояния (Иак. 1:17), подразумевающего компенсацию нужд любого рода. Абсурдность ситуации состоит в том, что тот, кто всегда реализует магический акт благословения, в данном случае -пациенс. При такой интерпретации РС программист должен был бы благословить сам себя, а состав интерактантов должен сократиться до двух участников: говорящий + слушатель=паци-енс=программист. Однако возможна и другая интерпретация: выражение благорасположения само по себе является настолько великой ценностью, что способно осчастливить даже Бога, не нуждающегося ни в чем, кроме взаимопонимания и любви; он -не самодостаточное существо, но Личность, чье существование теряет смысл вне гармоничных отношений с иными мыслящими существами. В этом случае благословение не подразумевает ниспослания благ и не требует магических действий, а роли участников распределяются следующим образом: говоря-щий=исполнитель + слушатель=пациенс. Следовательно, РА,
т-' ? Л ' ? л >
содержащие адресованные Богу гмоуп^суо^ и гмоупто^, не являются заклинаниями.
Молитвенные просьбы также содержат МРА, но они принципиально отличаются от заклинаний адресацией исполнителю, что производит следующую модель РА: говорящий + слуша-тель=исполнитель=программист (см. Лук. 11:2-4; Деян. 4:29). Соединение в одном лице слушателя, исполнителя и программиста значительно упрощает РС. Но есть еще один момент, который требует освещения: ситуация произнесения МРА может развиваться на двух уровнях: вербальном и акционарном. На вербальном уровне произнесение благословения и проклятия могло сопровождаться выражением согласия свидетелей через «Аминь» (Втор. 27:15-26). Что касается акционарного уровня, здесь может быть немало любопытных культурологических деталей. Так в отношении молитвы в Новом Завете говорится, что иногда ее произносят, обратив глаза к небу (Ин. 11:41; 17:1) или воздев руки (1Тим. 2:8), или преклонив
колени (Лук. 22:41; Деян. 7:60; 9:40; 21:5). Позже в христианской традиции появляется новый молитвенный жест - крестное знамение. Произнесение бенедикции нередко сопровождалось возложением рук говорящего на голову пациенса (Мф. 19:13; Мк. 10:16). В Новом Завете нет образцов заговорного текста, поскольку, согласно ветхозаветным текстам, колдовство, ворожба, гадания несовместимы с верой в живого Бога, в еврейском социуме они карались смертной казнью (Исх. 22:18; Лев. 19:26; Числ. 23:23; Втор. 18:10). Однако известно, что в языческой среде подобные практики процветали, и МРА в формульных текстах, адаптированных в этих практиках, всегда сопровождались ритуалами (плевки, каждение, хождение по кругу, жесты, манипуляции с водой, огнем, предметами и животными; начертание крестов, кругов и магических символов; см. Herodotus 1972: I, 132; IV, 67, 68, 70, 173), что в средние века наблюдается и в среде христианизированных народов (Топоров 2005: 194; Адоньева 2005: 385-386; Левкиевская 2002: 101-102, 132-133, 185).
В текстах Нового Завета упоминается, что при совершении чудес Иисусом или апостолами МРА заклинания сопровождались теми или иными действиями. При исцелении прокаженного Иисусом акционарное сопровождение МРА выражается прикосновением (Мф. 8:3; Мк.1:41); то же происходит при исцелении тещи Петра (8:15), при исцелении слепых (Мф. 9:29; 20:34), при исцелении глухонемого (Мк. 7:33). Последний эпизод также включает манипуляции со слюной: <...> ePaAsv той<; 8акт6Аои<; абтой гц та юта абтой, ка! лт6оа<; 'уато тл<; уАюооп^ абтой. '<...> вложил ему пальцы в уши, а потом, плюнув себе на пальцы, прикоснулся к его языку'. Манипуляции со слюной описаны также в Мк. 8:23 и в Ин. 9:6. В рассказе об исцелении слепорожденного Иисус, замесив на собственной слюне глину, помазал глаза слепому и велел умыться в купальне Силоам (Ин. 9:6). По этому поводу G. R. Beasley-Murray сообщает, что ранние отцы Церкви связывали глину, замешанную на слюне с сотворением Адама в Быт. 2:7. То есть то, что Создатель не сотворил, когда младенец был в утробе, Иисус «досотворяет» публично, намекая тем самым, что он - Яхвэ (Beasley-Murray 2002: 155).
В Новом Завете часты упоминания о возложении рук на больных с целью исцеления (Мф. 9:18; Мк. 6:5; 8:23-25; 16:18;
Лук. 13:13; Деян. 9:12). Это сближает описание чудес с описанием ритуала благословения, во время которого произносились бенедикции. Возможно, данная традиция подсказывает возможность прочтения чудодейственного исцеления как возвращения утраченного благословения. С возложением рук связывали также переход делегированной Богом силы через руки целителя в тело больного.
Когда заклинание произносит не обладающий контролем за исполнением действия, предикат в ПРА заклинания по своему синтаксическому значению приближен к оптативу, хотя он может быть выражен императивом (Деян. 3:6; Рим. 11:9-10) или футурумом индикатива (Деян. 3:2), последний вариант может интерпретироваться не как заклинание, а как пророчество. Есть примеры, в которых предикат в ПРА заклинания
гтч 7) Г Г Л Л V 9 ? Л Л
выражен оптативом: То аруирюу аои аиу аог гщ гц алтаАггау, отг т^у 8таргау той 0гой суо^юа^ 8га хРП^аттау ктаобаг. 'Серебро твое да будет в погибель с тобою, потому что ты помыслил дар Божий получить за деньги'. (Деян. 8:20). Иногда встречаются тексты, сочетающие императив и оптатив ГгупР^тю л впаиХд,^
9 ^ V Л \ ? ** 7) "> Г гтч \ 9 Л
айтой грп^о^, каг ^л ватта о катогктау еу аит^ каг, Т^у спюкоп^у айтой ^аВог гтгро^. 'да будет двор его пуст, и да не будет живущего в нем; и: достоинство его да примет другой'. (Деян. 1:20).
Обобщая все вышеизложенные наблюдения, возможно заключить, то все ПРА заклинания можно разделить на два типа: вариант усиленной просьбы и магический речевой акт заклинания. В ПРА заклинания-просьбы высшие силы или упомянутые в инвокации сверхъестественные существа - лишь наблюдатели, они контролируют исполнение действия адресатом; в то время как в магическом заклинании они - исполнители действия, а адресат оказывается пациенсом. Прагматика МРА заклинания нацелена на изменение физической реальности силой слова, чего нет в иллокутивности заклинания-просьбы. Наличие инвокации сообщает заклинанию характеристики апелятива, что сближает его с молитвой. Но молитва, как малый жанр, отличается от жанров, содержащих ПРА заклинания второго типа, тем, что адресат и исполнитель в ПРА молитвы - одно Лицо. МРА заклинания используются в таких малых жанрах как бенедикции, проклятия, заговоры, обереги. Однако между МРА заклинания в подобных текстах и теми, что
используются при описании совершения чудес в Новом Завете, есть радикальное отличие: сакральные тексты содержат РА, закрепленные традицией, контролируемые культурной конвенцией; в то время как заклинания в повествованиях о чудесах обусловлены ситуативной конвенцией. Тем не менее, и во всех случаях произнесения МРА возможно акционарное сопровождение. Таким образом, основываясь на анализе структуры, прагматики и ролей интерактантов в ПРА заклинания, исследователям побудительной модальности и авторам классификаций побудительных значений можно рекомендовать разделить категорию «заклинание» на две: «заклинание-просьба» и «магическое заклинание».
Магическое заклинание, в отличие от заклинания-просьбы, включает дополнительного участника РА - программиста, обладающего контролем за исполнением действия, либо являющегося его исполнителем. Говорящий играет роль посредника между пациенсом и программистом. Наличие свободы выбора у адресата нерелевантно, поскольку его воля не вовлекается в исполнение действия, он пациенс каузируемого действия. Говорящий может быть заинтересован в исполнении действия; для адресата оно может быть бенефактивно (при произнесении бенедикций, при совершении чудес, восполняющих нужды адресата) и не бенефактивно (при произнесении проклятий). Среда может быть как официальной, так и не официальной. Действие может быть как нормативным, так и не нормативным; как инициативным, так и реактивным.
Литература
Adon'eva, A. D. 2005: [Conventions of Magic Ritual Texts]. Zagovornyi text. Genezis i structura [Spell text. Genesis and structure]. Moscow, 385-401.
Адоньева, А. Д. 2005: Конвенции магико-ритуальных актов. Заговорный текст. Генезис и структура. Москва, 385-401. Arzhannikov, M. Yu. 2014: [Structural Characteristics of the Text of the Medieval German Invocations]. Mir nauki, kul'tury i obrazovaniya [Sphere of Science, Culture and Education]. 1 (44), 225-227. Аржанников, М. Ю. 2014: Структурные особенности текста средневековых немецких заклинаний. Мир науки, культуры, образования 1 (44), 225-227. Beasley-Murray, G. R. 2002: John. Word Biblical Commentary, v. 36.
Dallas: Word, Incorporated. Herodotus. 1972: Istoriya [The Histories]. Leningrad. Геродот. История. Л.: Наука. 1972.
Krivenko, E. V. 2015: [Invocations as a Manifistation of Performativity in Spells (on the Material of French, English and Russian Examples]. Sibirskii philologicheskii jurnal [Philological Journal of Siberia]. № 1. Novosibirsk: NGTU, 6-11.
Кривенко, Е. В. 2015: Инвокации как проявление перформатив-ности в заговорах (на примере французского, английского и русского языков). Сибирский филологический журнал. 1. Новосибирск, НГТУ, 6-11. Levkievskaya, E. E, 2002: Slavyanskii obereg. Semantica i structura [Slavic Amulet. Semantics and Structure]. Moscow. Левкиевская, Е. Е. 2002: Славянский оберег. Семантика и структура. Москва. 2002. Maikov, L. N. 1869: Velikorusskie zaklinaniya [Great Russian Shells]. St. Peterburg.
Майков Л. Н. 1869: Великорусские заклинания. СПб. Mikhailova, T. A. 1997: [To «Grammar» of Spell (about verbal magic in ancient Irish tradition)]. Voprosy yazykoznaniya [Issues in Linguistics] 2, 132-141.
Михайлова, Т. А. 1997: К «грамматике» заговора (о словесной магии в древнеирландской поэтической традиции. Вопросы языкознания 2, 132-141. Petrova, E. B. 2008: [Classifying Directive Speech Acts in Linguistic Pragmatics]. Vestnik VGU, Seriya: Lingvistica i mezhkul'turnaya kommunikatsiya [Proceedings of Voronezh State University. Series: Linguistics and intercultural communication] 3, 124-133. Петрова, Е. Б. 2008: Каталогизация побудительных речевых актов в лингвистической прагматике. Вестник В ГУ, Серия: Лингвистика и межкультурная коммуникация 3, 124-133. Rudnik, N. G. 2005: [About Mesopotamian Spell Tradition]. Zagovornyi text. Genezis i structura [Spell text. Genesis and structure]. Moscow, 52-72.
Рудник, Н. Г. О месопотамской заклинательной традиции. Заговорный текст генезис и структура. Москва, 52-72. Toporov, V. N. 1988: [About Status and Nature of Spell]. Etnolingvistika teksta. Semiotika malyh form fol'klora [Ethnoliguistics of text. Semiotics offolklore small forms]. Moscow, 22-24. Топоров, В. Н. О статусе и природе заговора. Этнолингвистика текста. Семиотика малых форм фольклора. М., 22-24. Toporov, V. N. 2005: [Instead of preface. To Publication of One More Book about Spells]. Zagovornyi text. Genezis i structura [Spell text. Genesis and structure]. Moscow, 7-10.
Топоров, В. Н. 2005: Вместо предисловия. К публикации новой книги о заговорах. Заговорный текст генезис и структура. Москва,7-10.
Toporov, V. N. 2005: Chislovoi kod v zagovorakh (po materialam sbornika L. N. Maikova «Velikorusskie zaklinaniya») [Number Kode in Spell (on miscellania by Maikov Great Russian Shells)]. Zagovornyi text. Genezis i structura [Spell text. Genesis and structure]. Moscow.
Топоров, В. Н. 2005: Числовой код в заговорах (по материалам сборника Л. Н. Майкова «Великорусские заклинания»). Заговорный текст. Генезис и структура. Москва. Toporov, V. N. 2006: Issledovaniya po etimologii i semantike [Researches on etymology and semantics] v 2. Moscow.
Топоров, В. Н. 2006: Исследования по этимологии и семантике. Т. 2. Москва.
N. I. Shcheglova. Spell as imperative speech act in the New Testament texts
The article is devoted to clarifying the definition of the spell as a type of directive speech acts bearing the meaning of strengthened request, according to classification by E. B. Petrova. In the process of the research it was found that this definition needs to be supplemented with magical spells in which addressee is a patient, and programmer is an executor of an action to be fulfilled. In the role of programmer usually act higher forces and supernatural beings which often are designated in invocation.
Keywords: spell, adjuration, invocation, request, directive speech act, magic speech act, imperative, optative, patient, programmist.
