CC BY
35
Н.В. Селюнина
ЗАБОТА ПРОФСОЮЗОВ МОРСКОГО И РЕЧНОГО ТРАНСПОРТА РОССИИ О ФРОНТОВИКАХ И ИХ СЕМЬЯХ (1941-1945 гг.)
В ХХ веке многие десятилетия адресная направленность социальных мер давала возможность руководству страной получать массовую поддержку людьми любых кампаний, в том числе и мало популярных. Как известно, правительства, опирающиеся на большинство народа, способны в его интересах решать исторические задачи огромной важности и сложности. Такой задачей являлось достижение победы СССР над фашистской Германией и её союзниками в ходе Великой Отечественной войны.
Поскольку большинство нации самоотверженно создавало необходимые предпосылки на фронте и в тылу для разгрома врага, управленческая система военной модели проводила сбалансированную социальную политику всесторонней поддержки военнослужащих и их семей. Экономической основой этой политики являлись государственная собственность на средства производства, собственность профсоюзов, личная собственность всех социальных слоёв населения страны, позволяющие выделять соответствующие средства для реализации социальной программы военного времени.
Важным направлением социальной политики являлось восстановление здоровья раненых на фронтах бойцов и командиров. Первоочередной задачей транспортников являлась скорейшая и безопасная доставка людей к местам лечения. Все морские и речные пароходства Европейской части страны выделили для этого комфортабельные суда [1]. Коллективы судоремонтных предприятий в считанные дни превратили их в плавучие госпитали. По приказу Верховного главноко-мандова-ния в Чёрноморско-Азовском бассейне был создан отряд санитарных кораблей. В него вошли пас-сажирские пароходы «Молдавия», «Чехов», «Абхазия», «Армения», «Грузия», «Сване-тия», «Пес-тель», плавбаза «Львов». Все они были переоборудованы на Новороссийском и Туап-синском заводах.
Командиром отряда был назначен опытный капитан К. Андреус, а главным хирургом - известный на Юге России врач Е. Рагозин. Экипажи судов Сочинского пассажирского пароходства приступили к эвакуации раненых из Одессы и других черноморских портов уже в начале июля 1941 года [2]. Подобные отряды транспортных судов выполняли эту трудную и опасную работу в Северном и Балтийском бассейнах, в Беломорско-Онежском, Шекснинском, Северо-Западном, Волжских, Московско-Окском, Камском и других речных пароходствах [3]. Целью водников было вывезти пассажиров как можно дальше от линии фронта в регионы, обладавшие большой госпитальной базой и лучшими медицинскими специалистами. В транзитных транспортных узлах к эвакуационному процессу подключались портовики и судоремонтники, работники управленческих и вспомогательных подразделений водников. Перегрузочные работы велись круглосуточно, авральным методом во всех местах сосредоточения больших партий раненых, а службы движения отправляли в рейсы специальные суда в первую очередь. Экипажи камских пароходов «В. Засулич», «Память Гурьянова», «Жемчужина», «Короленко», «Поэт В. Каменский» и другие брали пассажиров на борт в эвакуационных пунктах Сталинграда, Куйбышева, Саратова, Ульяновска и других портов, а затем доставляли их на Урал, в глубокий тыл [4]. Профсоюзные комитеты водников проявляли заботу о раненых во всех звеньях транспортировочного процесса. Таким образом, в доставке раненых к местам лечения участвовали плавсостав, трудовые коллективы портов, пристаней, судоремонтных предприятий.
В соответствии с решением ГКО СССР и по разнарядке наркомата обороны местные власти развернули сеть госпиталей в лучших зданиях, больницах и поликлиниках, общежитиях вузов и техникумов, пионерских лагерях, домах отдыха, санаториях, клубах и домах культуры [5]. Под руководством секретаря ЦК ВКПб А.А. Андреева в октябре 1941 г. начал работать Всесоюзный комитет помощи больным и раненым военнослужащим. В республиканских, краевых, городских органах власти были созданы соответствующие структуры. ВЦСПС, центральные комитеты отраслевых профсоюзов возглавили эту работу по линии общественных организаций. Начала действовать централизованная система управления процессом восстановления здоровья фронтовиков.
Местные власти распределяли военные госпитали между предприятиями и учреждениями для шефской помощи, которую надлежало осуществлять трудовым коллективам в главе с профсоюзными структурами. Эта большая и ответственная работа требовала повседневного внимания, профессионализма руководителей профсоюзных комитетов, которые направляли в госпитали медсестёр, обученных в курсовой сети, самодеятельные концертные бригады, агитаторов и пропагандистов, специалистов по ремонту оборудования и т.д. Для оказания помощи раненым бассейновые комитеты профсоюза водников повсеместно создавали женские советы и комиссии. Такие общественные структуры успешно работали в осаждённом гитлеровцами Ленинграде, подвергавшимся ожесточённым вражеским бомбёжкам Мурманске, Новороссийске, Туапсе, в тыловых транспортных узлах [6]. Активистки участвовали в приеме раненых и их размещении, стирали госпитальное бельё, занимались уборкой санитарных пунктов, дежурили у постелей больных [7]. В Архангельске, Молотове, Ростове, Краснодаре женсоветы устраивали выздоравливающих военных в семьи водников и добились амбулаторного обслуживания медиками.
Профсоюзный комитет Камского бассейна организовал шефство трудовых коллективов над пятью госпиталями, расположенными в Молотове, Чистополе, Заозерье. Ведущая роль при этом отводилась женсоветам, насчитывавшим 558 активисток [8]. Коллектив молотовского судоремонтного завода «Старый бурлак» в течение полугода организовал для раненых 20 концертов, 30 лекций и бесед, вручил бойцам 550 различных подарков. Труженики Чистопольского завода сшили для выздоравливавших красноармейцев 140 ватных телогреек, связали 117 пар шерстяных носков и перчаток, а судоремонтники завода «Памяти Дзержинского» подарили своим подшефным комплект музыкальных инструментов [9].
По инициативе профсоюзного комитета ленинградского завода «Юный водник» рабочие и служащие шефствовали над госпиталем № 4, где восстанавливали свои силы военные моряки. Шефы помогли оснастить лечебные кабинеты и палаты инвентарём, мебелью, оформили красный уголок наглядной агитацией [10].
В Северном морском пароходстве получило распространение шефство экипажей океанских транспортов над госпиталями. Раненые бойцы, находившиеся на излечении в одном из многочисленных госпиталей Архангельска, писали летом 1942 г. экипажу парохода «Донбасс»: «Дорогие наши шефы - моряки! Мы, выздоравливающие воины Красной Армии и Военно-Морского флота, получив Ваши подарки, шлём Вам наше горячее спасибо. Где бы мы ни находились, всегда помним и видим одно, что страна, государство, народ не жалеют ни сил, ни средств, для того, чтобы обеспечить раненому бойцу наилучший уход, наилучшее лечение, наилучшие условия для восстановления здоровья и сил» [11]. Подобное письмо получил из подшефного госпиталя № 2533 бассейновый комитет профсоюза [12]. Благодарности раненых получали бассейновые комитеты профсоюзов речников Волги, Камы, Дона и Кубани, Ленинградского порта и другие [13].
Расширение госпитальной базы в Мурманске, Ленинграде, Ростове-на-Дону, приморских портах Северного Кавказа, других прифронтовых районах увеличивало шефскую нагрузку на профсоюзные комитеты водного транспорта. Эта тенденция имела место и в тылу. На территории Дагестана в августе 1941 г. было размещено три тысячи раненых. Все они почувствовали заботу местных властей и населения. Профсоюзные организации Махачкалинского порта и экипажей судов приняли участие в подготовке санитарных объектов к приему больных, отремонтировали помещения, снабдили их мебелью, бельем, медицинской техникой. Каждая больничная палата была закреплена за конкретным трудовым коллективом. Не обошлось и без недостатков. Председатель Махачкалинского комитета обороны Н.И. Линкун на одном из заседаний остро критиковал отдельных функционеров и хозяйственных руководителей за формализм и равнодушие к судьбе раненых. Грозное предупреждение принесло положительный эффект. Значительно улучшили работу республиканский комитет помощи раненым и больным красноармейцам, общественные комиссии, отделы здравоохранения. Госпитали пополнились инвентарем, стали регулярно получать продовольствие и лекарства. Профессиональные артисты и участники художественной самодеятельности дали в госпиталях 616 концертов, там же состоялось 820 киносеансов, десятки лекций и бесед [14].
При интенсивном и уплотнённом по времени производственном процессе было крайне трудно профсоюзным комитетам отрывать моряков и речников от основной работы для выполне-
ния общественных поручений. Партийные органы, периодически заслушивая отчёты руководителей профсоюзных структур о шефстве над фронтовиками, не брали во внимание это обстоятельство и давали резкую и строгую оценку просчётам и упущениям [15]. Президиумы ЦК профсоюза моряков и речников даже отстраняли от занимаемых должностей функционеров, которые мало внимания уделяли нуждам раненых [16].
Уже в первые месяцы войны значительно снизился жизненный уровень семей фронтовиков, составлявших в России подавляющее большинство. Потеряв кормильцев, они стали малоимущими. Президиум Верховного Совета СССР был вынужден издать 26 июня 1941 г. Указ «О порядке назначения и выплаты пособий семьям военнослужащих рядового и младшего начальствующего состава в военное время» [17]. Государственные пособия им выплачивались ежемесячно по месту жительства в размере 100-250 рублей в зависимости от количества нетрудоспособных членов семьи. В сельской местности, где проживали водники - путейцы, пособия уменьшались наполовину. Мизерных сумм людям не хватало даже на питание. В коммерческих магазинах на них можно было приобрести только одну - две буханки хлеба, а на рынках и того меньше.
Постановление СНК СССР от 4 декабря 1941 г. разрешало местным властям выдавать ост-ронуждающимся дополнительные единовременные пособия до 300 рублей за счёт сэкономленных бюджетных средств и внутренних резервов. Однако воспользоваться этим разрешением стремились далеко не все управленцы: одни присваивали сэкономленные деньги, а другие индифферентно относились к беде соотечественников.
Учитывая растущие расходы на ведение военных действий, развитие инфляционных процессов, правительство стремилось переложить часть социальных забот о семьях военнослужащих и раненых на местные власти и профсоюзные организации, на трудовые коллективы. Центральная и местная пресса, озвучивая социальные меры управленческой системы, писала о том, что семьи военнослужащих не должны быть оставлены без внимания общества [18].
Следовательно, государство брало на себя только часть заботы о семьях военных, а другую часть возлагало на общественные организации и население. Такое соотношение сохранялось в течение периода войны. ВЦСПС, центральные комитеты отраслевых профсоюзов нацеливали бассейновые структуры на необходимость вовлечения трудоспособных на предприятия морского и речного транспорта, предоставления им приемлемого жилья, мест в детских дошкольных учреждениях и учебных заведениях и т.д.
Особенно сложное положение семей военнослужащих складывалось в прифронтовых паро-ходствах. Трудоспособные женщины и престарелые люди часто не могли получить работу на предприятиях водного транспорта из-за небольшого количества промышленных объектов, уцелевших от военных действий. Поэтому получение рабочего пайка становилось для них весьма сложной проблемой.
Отсутствие должного внимания со стороны чиновников, бытовые лишения заставляли людей писать жалобы в вышестоящие инстанции, добиваться изменения своего бедственного положения. Бассейновый комитет профсоюзов моряков Балтики был вынужден создать специальную комиссию, которая занималась анализом жалоб, и всё же нашёл возможность систематически оказывать помощь остронуждающимся семьям военных. В ноябре 1941 г. он получил по личному распоряжению секретаря ЦК профсоюза моряков М.Е. Жданова (Этот управленческий орган на протяжении всего периода войны находился в Ленинграде) на эти цели 34645 рублей. На учёт были взяты 54 семьи, которых спасли от голода продовольственные пайки, выделенные профсоюзным комитетом. В августе - сентябре 1941 г. Балтийский комитет профсоюза неоднократно выделял немалые суммы для помощи семьям военнослужащих, кроме того, целевым назначением деньги выдавались эвакуированным в Ленинград эстонским и латвийским морякам [19]. В первые месяцы блокады руководители пароходства добились разрешения у Военного Совета Ленинградского фронта на отправку в тыл по Ладожскому озеру 439 семей водников, ушедших в действующую армию [20]. Тем самым, были спасены жизни многих эвакуировавшихся.
Мурманский районный комитет профсоюза с первых дней войны стал заниматься решением вопросов организации помощи семьям военнослужащих. Профсоюзные активисты провели анкетирование нуждающихся семей и активно участвовали в декаднике обеспечения их всем необхо-
димым. В течение десяти дней они собрали для этой цели в коллективе более 83 тыс. рублей, завезли топливо, одежду, продовольствие нуждающимся 240 семьям. За счёт профсоюзных средств Мурманский профсоюзный комитет направил в Ярославский интернат продовольствие, одежду, учебники. Детские дома в Кировске и Мончегорске курировала группа портных и сапожников, сформированная профсоюзами [21].
В первые месяцы войны бассейновый комитет профсоюзов Северного пароходства взял на учёт 101 семью фронтовиков и стал систематически оказывать им денежную помощь. Архивные документы этого комитета профсоюза свидетельствуют о том, что в первые недели войны на каждом заседании решались вопросы финансирования родственников фронтовиков [22].
Профсоюз Дальневосточного морского пароходства создал в августе 1941 г. группу из 120 человек для бытового обслуживания семей моряков, находившихся в плавании. Активисты организовали обеспечение углем 1627 семей, добились от хозяйственников ремонта 115 квартир, 1000 жён моряков сдали тёплые вещи, послали подарки в Красную армию, подписались на билеты денежно - вещевой лотереи. Команды кораблей, находившихся в дальних заграничных рейсах, получили от родственников 1100 радиописем. Специальные радиопередачи прозвучали в эфире для экипажей судов «Комилес», «Урицкий», «Менжинский», «Волховстрой», «Селенга». Реакция моряков на эти контакты была восторженной. Кочегар Р. Галис эмоционально отреагировал на целевую радиопередачу: «Не могу выразить словами радость, охватившую меня, когда по радио услышал голоса близких, любимых людей!» [23].
На усиление внимания руководителей пароходств и общественных организаций к семьям фронтовиков нацеливало постановление ЦК ВКПб и СНК СССР от 21 января 1943 г. [24]. Наркомат водного транспорта и ЦК профсоюза направили в марте 1943 г. в пароходства инструктивные письма, в которых потребовали от общественных организаций дальнейшего повышения внимания к семьям военнослужащих и погибших или пропавших без вести моряков и речников. Начальникам пароходств разрешалось прикреплять нуждающихся к ведомственным столовым, выделять им топливо и строительные материалы для ремонта квартир, зачислять детей в школы юнг, ФЗО и ремесленные училища [25].
Проблема оказания всесторонней помощи семьям фронтовиков обсуждалась на всех пленумах ЦК профсоюза водников военного времени. Наряду с положительными примерами деятельности профсоюзных комитетов звучали и критические замечания. Присутствующие были вынуждены признать, что в среде водников «встречаются чёрствые и бездушные люди, которые равнодушны ко всему, что их лично не касается» [26]. Комитет профсоюза судоремонтного завода «Имени 25 октября» Верхне-Волжского пароходства почти в течение двух лет войны не наладил учёт семей военнослужащих, не занимался их трудоустройством не оказывал им финансовой помощи. Президиум ЦК профсоюза заслушал отчёт председателя завкома и освободил её от работы. Плохо работали по оказанию помощи нуждающимся семьям Печорский и Ленский бассейновые комитеты профсоюза речников. В частности, Печорский комитет выплатил нуждающимся семьям только 700 рублей, хотя по смете страховой суммы имел возможность выделить на эти цели 6000 рублей [27].
В большинстве морских и речных пароходств на выплату пособий семьям военнослужащих и инвалидам войны направлялась значительная часть средств социального страхования. Эти выплаты регулировали советы, комиссии и страхделегаты. В период войны увеличилось число пособий по временной нетрудоспособности рабочих и служащих. Общественные организации выступали инициаторами и организаторами декадников, двухдекадников, месячников для оказания помощи семьям военных и инвалидам войны. Повсеместно периодически проводились целевые воскресники, собирались средства, приобретались лекарства и продукты питания, изготавливались одежда и обувь и т.д. [28].
За 1943-1944 г. ЦК профсоюза речников выдал семьям фронтовиков в качестве единовременной помощи 1600 тыс. рублей. Только на Верхней Волге инвалидам войны выдали 600 ордеров на приобретение промтоваров, отремонтировали 380 квартир, предоставили 80 путёвок в санатории и дома отдыха, выдали наличными 30 тыс. рублей в качестве единовременного пособия. Бассейновый комитет пароходства «Волготанкер» организовал дополнительное питание 460 детей военнослужащих и престарелых родителей фронтовиков. Суммарно за два года войны семьи во-
еннослужащих получили от профсоюзных организаций и трудовых коллективов речных паро-ходств 52 кб. м. дров, 186 т. овощей, 11500 пар обуви, 43 тыс. метров мануфактуры [29]. Разнообразную помощь родственникам воинов оказывали и моряки [30]. Многим семьям фронтовиков помощь позволяла выживать в военные годы.
Таким образом, профсоюзные структуры и трудовые коллективы морского и речного транспорта России вместе с государственными органами активно участвовали в проведении гуманитарной социальной политики в период Великой Отечественной войны.
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК
1. Российский государственный архив социально-политической истории (РГАСПИ), ф. 473, оп. 1, д. 26, л. 133; Центральный государственный архив историко-политических документов Санкт-Петербурга (ЦГА ИПД С-Пб), ф. 24, о. 25, д. 25, л. 21.
2. Архив Федерального Агентства морского и речного транспорт, ф. 20, оп. 5, д. 40, л. 84; д. 9, л. 105; Государственный архив Одесской области (ГАОО), ф. 92, оп. 2, д. 83, л. 13.
3. Российский государственный архив экономики (РГАЭ), ф. 9469, оп. 6, д. 17, л. 2-6; д. 13, л. 30.
4. Государственный архив Пермской области (ГАПО), ф. р-196, оп. 3, д. 75, л. 5; д. 397, л. 54.
5. Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ), ф. 7913, оп. 13, д. 308, л. 97; д. 152, л. 12 об.
6. РГАСПИ, ф. 473, оп. 1, д. 19, л. 131.
7. ЦГА ИПД С-Пб, ф. 2785, оп. 1, д. 10, л. 55.
8. ГАРФ, ф. 7913, оп. 2, д. 91, л. 9.
9. Государственный общественно-политический архив Пермского края (ГОПАПК), ф. 105, оп. 97, д. 6, л. 16, 21, 22; Камский большевик, 1942. 7 марта.
10. ЦГА ИПД С-Пб, ф. 2785, оп. 1, д. 26, л. 74.
11. АФАМРТ, ф. 20, оп. 4, д. 4, л. 7.
12. ГАРФ, ф. 7913, оп. 13, д. 217, л. 12 об.
13. РГАЭ, ф. 7913, оп. 1, д. 76 б., л. 71. ГОПАПК, ф. 112, оп. 1, д. 230, л. 24.
14. Центральный государственный архив Дагестана, ф. 3, оп. 2, д. 142, л. 15.
15. Государственный архив Архангельской области (ГААО), ф. 1303, оп. 8, д. 4, л. 57; РГАСПИ, ф. 17,
оп. 88, д. 179, л. 38.
16. ГАРФ, ф. 7913, оп. 1, д. 41, л. 19-20.
17. См: Селюнин В.А. Промышленность и транспорт Юга России в войне 1941-1945 гг. Ростов н/Д.,
1997. С. 248.
18. Правда. 1941. 5 июля.
19. ГАРФ, ф. 7913, оп. 13, д. 110, л. 90; д. 113, л. 71.
20. Там же, д.152, л. 18.
21. Там же, оп. 1, д. 191, л. 21.
22. РГАЭ, ф. 8045, оп. 3, д. 1363, л. 159. ГАРФ, ф. 7913, оп. 13, д. 115, л. 201-215.
23. РГАСПИ, ф. 473, оп. 1, д. 27, л. 33, 34.
24. Партийное строительство. 1943. № 4. С. 31.
25. АФАМРТ, ф. 20, оп. 5, д. 43, л. 118; Морской флот, 1943, 13 октября; Водный транспорт, 1943.
4 марта.
27. ГАРФ, ф. 7913, оп. 1, д. 48, л. 73.
28. АФАМРТ, ф. 20, оп. 5, д. 54, л. 85; ЦДНИРО, ф. 9, оп. 1, д. 545, л. 8 об.
29. ГАРФ, ф. 7913, оп. 2, д. 1, л. 49.
30. Государственный архив современных документов Астраханской области, ф. 6, оп. 1, д. 1031, л. 169; Государственный архив Хабаровского края, ф. 35, оп. 2, д. 504, л. 20; Государственный архив Приморского края, ф. 59, оп. 1, д. 365, л. 1-26, 59.
И.Н. Смирнов
ИСТОРИЯ РОССИЙСКИХ МЕЩАН В ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ИСТОРИОГРАФИИ
В отечественной исторической науке всегда присутствовал интерес к истории сословий. Однако он не был всесторонним. Поэтому получилось так, что история мещан - господствующего городского сословия в России - не получила достаточного, достойного освещения в науке. К этой теме обращались изредка, в контексте более широкого предмета исследований, когда было невозможно ее обойти стороной.
