CC BY
69
подходу и целенаправленным координированным действиям федеральных и региональных органов исполнительной власти, специалистов практического здравоохранения, органов местного самоуправления, научных и общественных организаций можно достичь существенного улучшения эпидемиологической ситуации по АГ.
Областная целевая программа на территории Том -ской области является только первым шагом в улучшении качества жизни и снижении смертности населения от хронических неинфекционных заболеваний (ХНИЗ), занявших ведущее место, обогнав в "эру антибиотиков" инфекционные заболевания. К ХНИЗ, помимо ССЗ, относятся онкологические болезни, хронические неспецифические заболевания легких, болезни органов пищеварения, сахарный диабет, психические расстройства и травмы.
В глобальном масштабе на долю ХНИЗ приходится 59% случаев смерти, но в Европе данный показатель составляет около 75%. Исследование Всемирной организации здравоохранения (ВОЗ), проведенное в 2001 г., показало, что 98% всех смертей и 95% всех случаев заболеваний во всех странах мира были вызваны всего лишь 15 причинами, при этом основной причиной стали ХНИЗ. В развитых странах 7 основных факторов риска являются причиной большинства случаев смерти и заболеваний.
Наиболее распространенные факторы риска, которые влияют на показатели заболеваемости и смертности от ХНИЗ, — табакокурение, избыточное потребление алкоголя, неправильное питание и снижение или отсутствие физической активности. Данные поведенческие факторы риска оказывают влияние на биологические факторы риска, такие как отклонение показателей ли-пидов крови, ожирение и АГ, которые приводят к повышению заболеваемости и смертности от ХНИЗ. Наличие
даже одного из факторов риска увеличивает смертность мужчин 50—69 лет в 3,5 раза, а сочетанное действие нескольких факторов — в 5—7 раз. Таким образом, существует несколько основных факторов риска, которые оказывают чрезвычайное влияние на демографическую ситуацию в стране, но благодаря мероприятиям по их контролю и профилактике возможно улучшение здоровья населения [8].
В перспективе создание областной целевой программы борьбы с ХНИЗ, в основе которой должен лежать принцип интеграции.
ЛИТЕРАТУРА
1. Заболеваемость населения России в 2008 году. Статистические материалы. — М.: ФГУ Центральный науч.-исслед. ин-т организации и информации здравоохр. Росздрава, 2009. — С. 88—90.
2. Карпов Р. С., Волкова Т. Г., Кобякова О. С. и др. // Сиб. мед. журн. — 2005. — № 2. — С. 62—65.
3. Медико-демографические материалы Российской Федерации 2008 год. Статистические материалы. — М.: ФГУ Центральный науч.-исслед. ин-т организации и информации здравоохр. Росздрава, 2009. — С. 105.
4. Профилактика, диагностика и лечение артериальной ги-пертензии. Рекомендации ВНОК (второй пересмотр) // Кардиоваскуляр. тер. и профилактика. — 2004. — Прил. — С. 1—19.
5. ТуркасоваЕ. Ю., Волкова Т. Г., Кобякова О. С. и др. // Кардиоваскуляр. тер. и профилактика. — 2005. — Т. 4, № 6, ч. 1. — С. 4—9.
6. Туркасова Е. Ю., Кобякова О. С., Карпов Р. С. // Кардиология. — 2006. — № 4. — С. 4—9.
7. Mahmud A., Feely J. // Am. J. Hypertens. — 2003. — P. 229— 232.
8. The World Health Report, 2002; Assessment of National Capacity for Noncommucable Disease Prevention and Control, 2001: Surveillance of Risk Factors related to noncommunicable, 2001, 2003.
Поступила 23.01.12
© КОЛЛЕКТИВ АВТОРОВ, 2012 УДК 614.2:618.19-006.6:312.6(571)
Л. Ф. ПИСАРЕВА', И. Н. ОДИНЦОВА1, О. А. АНАНИНА1, Е. А. МАЛИНОВСКАЯ', С. Л. СТУКАНОВ1, Е. В. ПАНФЕРОВА2, А. А. ШИВИТ-оол3, Е. Л. ЧОЙНЗОНОВ14, Н. В. ЧЕРДЫНЦЕВА14
Заболеваемость раком молочной железы коренного и пришлого населения Сибири и Дальнего Востока
'НИИ онкологии СО РАМН, Томск; 2Иркутский областной онкологический диспансер; 3Тувинский республиканский онкологический диспансер, г. Кызыл; "Сибирский государственный медицинский университет Минздравсоцразвития России, Томск
Установлено, что стандартизованные показатели заболеваемости коренного населения в 3,7—8,7 раза ниже, чем пришлого. Пик заболеваемости коренного населения приходился на возраст 50—59 лет, т. е. на более ранний (на 10 лет), чем у пришлого. При изучении факторов риска развития заболевания у женщин различной расовой принадлежности выявлены значимые различия в гормональном статусе, антропоконституциональных параметрах, распределении генотипов гена опухолевой супрессии ТР53 (Arg72Pro) у женщин, принадлежащих к славянскому этносу и монголоидным этническим группам.
Ключевые слова: рак молочной железы, этнические различия, Сибирь и Дальний Восток, полиморфизм гена ТР53, гормональный статус
THE MORBIDITY OF MAMMARY GLAND CANCER IN INDIGENOUS AND OUTSIDER POPULATION OF SIBERIA AND FAR EAST
L.F. Pisareva, I.N. Odintsova, O.A. Ananina, Ye.A. Malinovskaya, S.L. Stukanov, Ye.V. Panferova, A.A. Shivit-ool, Ye.L. Tchoynzonov, N.V. Tcherdyntseva
Контактная информация: Писарева Любовь Филипповна, д-р мед. наук, проф., гл. науч. сотр.; e-mail:epidem@oncology. tomsk.ru
The research institute of oncology of the Siberian branch of the Russian academy of medical sciences, Tomsk; The Irkutsk oblast oncological dispensary, Irkutsk; The Tuva republican oncological dispensary, Kyzyl; The Siberian state medical university of Minzdrasocrazvitiya of Russia, Tomsk
The analysis established that the standardized indices of morbidity of indigenous population is 3.7-8.7 times less than the morbidity of outsider population. The peak of indigenous population morbidity got to age of50-59 years that is to a earlier age (10 years) than in the outsider population. The analysis of risk factors related to the development of the disease in women of different racial beloning revealed significant differences in hormonal status, anthropological constitutional parameters, distribution of genotypes of tumor suppression gene TP53 (Arg72Pro) in women of Slavic ethnos and mongoloid ethnic groups.
Key words: mammary gland cancer, ethnic differences, Siberia and Far East, gene TP53 polymorphism, hormonal status
В России, как и в большинстве стран мира, отмечается рост распространенности злокачественных новообразований репродуктивных органов, в первую очередь рака молочной железы (РМЖ), который является наиболее часто встречающейся формой злокачественных опухолей среди женщин. В мире ежегодно регистрируется более 1,3 млн случаев заболевания, и к 2015 г. прогнозируется рост числа заболевших до 1,6 млн [20]. В России РМЖ является ведущей онкопатологией у женского населения, число вновь выявленных больных в 2009 г. составило 54,3 тыс. против 44,5 тыс. в 1999 г., а число умерших выросло до 23,5 тыс. по сравнению с 21,2 тыс. Стандартизованный показатель заболеваемости увеличивается на 1,5% в год [7].
РМЖ является одной из основных злокачественных опухолей у женщин и в регионе Сибири и Дальнего Востока, где женское население составляет более 13,8 млн (на 01.01.2009 г.), при этом показатели заболеваемости имеют тенденцию к росту.
Эпидемиологические исследования в регионе продемонстрировали вариабельность территориального распространения злокачественных новообразований как в целом, так и по отдельным нозологиям [6, 14, 15].
РМЖ представляет собой полиэтиологичное заболевание, риску развития которого способствует комплекс разнородных факторов, включающий генетические, психоневрогенные, гормональные, медико-демографические, экологические, факторы репродуктивного анамнеза и питания, наличие дисгормональных и воспалительных заболеваний молочной железы и половых органов и др. [8, 9, 11, 25].
По определению Я. В. Бохмана этиологию и патогенез РМЖ можно представить в виде "... треугольника, одна сторона которого — эндокринно-обменные нарушения, вторая — генетические и этнические факторы, а третья — канцерогенные воздействия, которые реализуются на фоне первых двух" [1]. В последние годы в литературе появилось немало данных о расовых и этнических различиях заболеваемости и смертности от РМЖ. Показано, что среди принадлежащего к европеоидной расе населения заболеваемость РМЖ выше, чем в этнических группах негроидной и монголоидной рас, при более низком показателе смертности. Особенно выражены межэтнические различия уровней заболеваемости у женщин в постменопаузальном периоде [18, 19]. Выявлены существенные различия в клиническом течении заболевания и эффективности лекарственного лечения у больных в различных этнических группах [26, 30].
На территории Сибири и Дальнего Востока проживает многонациональное население. Коренное население численностью около 1,4 млн человек представлено более чем 45 национальностями, среди которых имеются
народности, насчитывающие свыше 200 тыс. человек (якуты, буряты, тувинцы), народы средней численности (хакасы и алтайцы) и малочисленные народы, насчитывающие несколько тысяч или сотен человек (алеуты, кереки, негидальцы, саамы, ульчи и др.). Резкое увеличение численности пришлого, европейского, населения произошло в период освоения естественных богатств Сибири и Дальнего Востока. В основном это русские, украинцы и белорусы, составляющие около 90% населения региона [13].
В связи с этим эпидемиологические исследования распространения злокачественных новообразований в проживающих на территории региона популяциях, неоднородных по своему этническому составу, важны в плане выявления причин возникновения опухолей для выработки стратегии профилактики заболевания с учетом генетических, демографических, социально-экономических и культурных особенностей населения.
Целью работы явилось изучение показателей распространенности РМЖ и факторов риска развития заболевания среди женщин коренного и пришлого населения региона Сибири и Дальнего Востока.
Изучена распространенность заболевания на территориях с различным этническим составом населения. Проведен сравнительный анализ показателей заболеваемости среди коренного и пришлого населения, проживающего на одной и той же территории, на примере населения республик Тыва, Алтай, Саха (Якутия). Информационной основой послужили данные официальной учетно-отчетной медицинской документации специализированных учреждений региона, уточненные и дополненные в ходе экспедиционных выездов. Анализ эпидемиологической ситуации осуществляли по экстенсивным, интенсивным, стандартизованным показателям, рассчитанным прямым (мировой стандарт) и косвенным методами. Определяли темп их прироста [16].
Для выявления биологических факторов риска развития заболевания, связанных с этнической принадлежностью, проводили изучение полиморфизма гена опухолевой супрессии ТР53, особенностей гормонального профиля и антропометрических параметров у представительниц различных этносов, проживающих на южных территориях Сибирского федерального округа. Полиморфизм гена ТР53 исследован у 809 жительниц региона — 347 больных с морфологически подтвержденным диагнозом РМЖ (средний возраст 55,2 ± 0,6 года) и 462 здоровых женщин (средний возраст 49,9 ± 0,6 года) — представительниц алтайского, тувинского, хакасского этносов, проживающих в республиках Алтай, Тыва, Хакасия, бурятской национальности, проживающих в Иркутской области (Усть-Ордынский Бурятский авто-
номный округ), а также женщин славянской популяции, проживающих на тех же территориях.
Геномная ДНК была выделена из цельной венозной крови. Полиморфизм гена определяли с помощью ПЦР — анализа полиморфизма длин рестрикционных фрагментов. Распределение генотипов в контрольной выборке проверено на соответствие ожидаемому при соблюдении равновесия Харди—Вайнберга с помощью точного критерия Фишера. При сравнении частот генотипов использовали критерий %2 Пирсона. Суждение о наличии связи принималось с вероятностью 95% при %2 > 3,84 (p < 0,05), с вероятностью 99% при %2 > 6,63 (p < 0,01).
Гормональный профиль и индекс массы тела (ИМТ) исследованы у 158 здоровых женщин, проживающих в Иркутской области, республиках Алтай, Тыва, Хакасия (49 лиц славянских национальностей, средний возраст — 50,8 ± 1,6 года, и 109 лиц коренной национальности: алтайки, тувинки, хакаски, бурятки, средний возраст 48,2 ± 1,4 года). Определяли концентрацию эстрадиола, прогестерона, пролактина, фолликулости-мулирующего, лютеинизирующего, тиреотропного гормонов, тестостерона, тироксина и трийодтиронина радиоиммунным методом с использованием стандартных тест-наборов фирмы "Иммунотех" (Чехия). Для оценки статистической значимости различий показателей между группами использовали непараметрический критерий Манна—Уитни.
Статистическую обработку материала выполняли с применением программ Excel 2003, Statistica 8,0, Delphi 7,0.
Распространенность РМЖ изучена среди коренного и пришлого населения республик Тыва, Саха (Якутия) и Алтай за период с 1989 по 2006 г. К коренному населению отнесены тувинцы, якуты и алтайцы, к пришлому — русские и другие славянские национальности. По данным Всероссийской переписи населения 2002 г., на этих территориях проживало 420 644 (57,6%) женщин коренного населения и 309 380 (42,4%) — пришлого. В Республике Тыва коренное население составляло 79,3%, в Республике Саха — 53,9%, в Республике Алтай — 41% от общей численности женской популяции [13]. За исследуемый период диагностировано 2325 случаев РМЖ, из них 599 (25,7%) среди коренного и 1726 (74,3%) среди пришлого населения. На территориях это соотношение было различным: в Республике Тыва выявлено 160 (35,8%) случаев РМЖ среди коренных и 387 (64,2%) среди пришлых женщин, в Республике Саха — 349 (25,9%) и 997 (74,1%), в Республике Алтай — 90 (20,8%) и 342 (79,2%) соответственно.
РМЖ в структуре онкологической заболеваемости коренного женского населения занимал 1—3-е места с удельным весом 12,2—22%, в структуре пришлого — 1-е место (19,4—23,8%). Стандартизованные показатели заболеваемости среди коренного населения колебались от 4,8 ± 2,2 (Республика Алтай) до 12,6 ± 1,3%000 (Республика Саха (Якутия)) и были в 3,7—8,7 раза ниже, чем среди пришлого населения, у которого они были на уровне от 42,1 ± 1,7 (Республика Саха (Якутия)) до 46,0 ± 2,6%0сю (Республика Алтай) (см. таблицу).
Показатели заболеваемости РМЖ во всех возрастных группах коренного населения ниже, чем пришлого. Так, тувинки и алтайки болели реже, чем женщины славянской популяции: в 1,2 раза среди женщин в возрасте 55—59 лет и в 24,2 раза — 65—69 лет. Статистически значимы были различия в показателях возрастных групп 45—49, 50—54, 60—64 и 65—69 лет ф < 0,05).
Максимальные уровни заболеваемости коренного населения зарегистрированы в возрастной группе 50—54 (Республика Алтай) и 55—59 (Республика Тыва) лет, т. е. в более молодом (на 10 лет) возрасте, чем среди пришлого населения (60—64 и 65—69 лет). Средний возраст больных РМЖ представительниц коренного населения меньше (48,1—57,2 года), чем пришлых женщин (56,9—58 лет) (см. таблицу). За период исследования этот показатель увеличился среди коренного населения на 3,5—8,3 года, среди пришлого — на 1,3—2 года, что связано с ростом повозрастных показателей в старших возрастных группах.
Наибольший прирост стандартизованных показателей заболеваемости РМЖ отмечен среди коренного и пришлого населения Республики Алтай, межпятиле-точный темп прироста составил 310,1 и 111,6%. В Тыве этот показатель был равен 37 и 32,2% соответственно. В Республике Саха (Якутия) наблюдался самый низкий темп прироста: 8,7% у коренного и 20,8% — у пришлого населения.
Значительный разброс показателей онкологической заболеваемости в различных популяциях дает основание полагать, что заболеваемость РМЖ обусловливается как влиянием факторов внешней среды и образа жизни, так и генетическими особенностями организма.
Поскольку РМЖ, как и большинство злокачественных новообразований, является мультифакториальным заболеванием, в основе патогенеза которого лежит взаимодействие наследственно детерминированных особенностей организма и средовых воздействий, важное значение имеет изучение молекулярно-генетических факторов риска формирования опухолевого процесса. Предрасположенность к злокачественным новообразо-
Заболеваемость раком молочной железы
Республика Тыва Республика Саха (Якутия) Республика Алтай
Показатель коренное население пришлое население коренное население пришлое население коренное население пришлое население
Удельный вес и место в структуре 12,2 23,8 — — 22,0 19,4
онкологической заболеваемости, % 3 место 1 место 1 место 1 место
Стандартизованный показатель 10,2 44,4 12,6 42,1 4,8 46,0
на 100 тыс. женского населения (8,6—11,8) (39,2—49,6) (11,3—13,9) (40,2—43,2) (3,0—6,6) (41,0—51,0) (мировой стандарт)
Среднемежпятилеточный темп 17,0 15,0 4,3 9,9 104,9 45,4 прироста показателей, %
Возраст, в котором зарегистриро- 55—59 65—69 — — 50—54 60—64 ваны максимальные показатели заболеваемости, годы
Средний возраст больных, годы 48,1 56,9 — — 57,2 58,0
ваниям может быть обусловлена нарушением процессов поддержания стабильности генома в результате изменения функционирования генов, контролирующих эффективность репарации ДНК и/или элиминации клеток со значительными генетическими повреждениями [8, 27]. Ген опухолевой супрессии ТР53 является ключевым регулятором клеточного ответа на различные генотокси-ческие воздействия, приводящие к повреждению ДНК. Нарушение функции белкового продукта гена ТР53 в результате соматических мутаций или врожденных изменений, обусловленных генетической вариабельностью (полиморфизмом), может повышать вероятность злокачественной трансформации клеток под влиянием канцерогенных факторов эндогенного и экзогенного происхождения. Среди нескольких десятков полиморфизмов гена ТР53 наиболее значимым является полиморфизм в кодирующей части гена Ex4 + 119G > C (rs1042522, Arg-72Pro), влияющий на функцию белка p53. Замена аминокислоты аргинина на пролин в результате полиморфизма приводит к изменению функции белка p53, при этом Arg-вариант проявляет себя как более эффективный индуктор апоптоза, а Pro-белок более эффективен в обеспечении репарации ДНК [28]. Нами проведено исследование распространенности полиморфных вариантов гена ТР53 (Arg72Pro) у больных РМЖ и здоровых женщин различных этнических групп, первая из которых включала представителей монголоидной (буряты, тувинцы, хакасы, алтайцы), вторая — европеоидной (русские, украинцы, белорусы) расы. Мы выявили различия в частоте распределения генотипов гена ТР53 между здоровыми представителями этнической тюрко-язычной и славянской группы. Частота генотипов Arg/ Arg, Arg/Pro и Pro/Pro составила 47, 46,5 и 6,5% соответственно в группе русского контроля по сравнению с 47, 41,5 и 11,5% соответственно в группе этнического контроля (p = 0,046). Эти различия указывают на увеличение частоты Pro/Pro-генотипа среди лиц монголоидной расы по сравнению с европеоидами, что согласуется с данными других авторов [27]. Частота Arg/Arg-генотипа в группе больных РМЖ женщин этнических групп монголоидной расы была существенно выше, чем в соответствующей контрольной группе (61,1% против 47%, OR = 1,65; CI = 1,06—2,58; p = 0,037). В то же время частота Pro/Pro-генотипа была меньше среди больных, чем среди здоровых, на уровне тенденции (6,5% против 12,9%; OR = 0,47; CI = 0,18—1,16; p = 0,075). Таким образом, наличие аргининового аллеля повышает риск развития РМЖ у женщин монголоидной расы, эти результаты согласуются с данными, полученными на китайской популяции [28]. Для европеоидной популяции в наших исследованиях такая закономерность не выявлена.
Разноречивость результатов изучения влияния функционального полиморфизма гена ТР53 на риск развития РМЖ определяется, во-первых, чрезвычайно широким спектром его регуляторной активности, мишенями которой служат более 300 генов, вовлеченных в важнейшие сигнальные пути контроля геномной стабильности, во-вторых — влиянием этноспецифических генетических и возрастных особенностей на функционирование гена ТР53 и его белкового продукта [21, 28]. Следует отметить, что для Arg72Pro-полиморфизма отмечен широтный градиент, отражающий доминирующее влияние климатогеографических условий проживания, прежде всего уровня ультрафиолетового излучения как гено-токсического фактора: снижение частоты Pro-аллеля и повышение частоты Arg-аллеля по мере увеличения ши-
роты, при этом у европеоидов частота Arg-аллеля выше, чем в азиатской популяции [27, 28].
В последние годы показано, что А^72Рго-полимор-физм в определенной мере детерминирует соматические нарушения гена ТР53, связанные с малигнизацией, в частности есть данные о более высокой частоте мутаций в Arg-аллеле по сравнению с Pro-аллелем в клетках РМЖ [22]. Сравнительное исследование на выборках из китайской и славянской (Польша) популяций показало, что у здоровых женщин-китаянок, несущих гетерозиготный генотип Arg/Pro, чаще экспрессируется Pro-аллель, кодирующий Pro-белок p53, а у больных РМЖ китаянок, напротив, — Arg-аллель. У европейских здоровых женщин превалирует экспрессия Arg-аллеля, и этот факт наряду с высокой частотой носителей Arg-аллеля среди европеоидов, по мнению авторов, может способствовать повышению показателей заболеваемости РМЖ белых женщин по сравнению с представителями монголоидной расы [27]. Рисковая значимость Arg-аллеля для РМЖ была недавно подтверждена результатами мета-анализа [24].
Развитие РМЖ является гормонозависимым процессом. Изучение гормонального профиля у здоровых женщин, принадлежащих к славянскому этносу и монголоидным этническим группам (алтайки, тувинки, хакаски, бурятки), показало наличие различий в уровне гормонов: у представительниц коренных народов Сибири выше уровень эстрадиола (0,41 (0,17—0,79) против 0,20 (0,11—0,39) нмоль/л, p = 0) и тестостерона (0,75 (0,50—1,54) против 0,41 (0,40—0,75) нг/мл, p = 0), у русских женщин — пролактина (10,25 (6,88—15,75) против 6,56 (4,17—10,26) нг/мл, p = 0), фолликулости-мулирующего гормона (26,32 (8,47—116,21) против 13,60 (4,91—43,76) МЕ/л, p = 0,021) и тироксина (20,13 (17,11—25,29) против 15,90 (10,71—19,60) пмоль/л, p = 0). Таким образом, территориальные различия в распространении РМЖ в определенной степени можно объяснить особенностями гормонально-метаболического статуса женщин различных национальностей, что соответствует данным других исследователей [25].
Фактором, косвенно определяющим различия гормонально-метаболического статуса, могут служить антро-поконституциональные параметры, обусловленные этническими различиями в продукции гормонов и ростовых факторов, гормонпродуцирующей активностью жировой ткани и целого ряда маркеров инсулинорези-стентности/метаболического синдрома. Проведенные ранее исследования показали, что у коренных народов Сибири имеются особенности морфологических параметров: низкорослость, преобладание брахиморфного типа телосложения, высокая степень выраженности мышечного и костного компонентов при незначительном развитии жировой ткани, более позднее наступление биологической зрелости и раннее наступление менопаузы [4, 5, 10, 12]. В нашей работе рост и масса тела женщин славянского этноса были больше аналогичных параметров женщин других этнических групп. Значения ИМТ у алтаек (25,5 ± 0,7 кг/м2; p = 0,013), буряток (25,7 ± 0,8 кг/м2; p = 0,025), хакасок (24,7 ± 0,8 кг/м2; p = 0) статистически значимо ниже, чем у русских (28,2 ± 0,6 кг/м2), для тувинок (26,9 ± 1,1 кг/м2) разница статистически незначима. В целом ИМТ у женщин ко -ренных национальностей (25,6 ± 0,4 кг/м2) статистически значимо ниже, чем у русских (p = 0,015). Среди женщин коренных национальностей чаще регистрировали нормальную массу тела (43,75%), чем у европеоидных
женщин (24,69%) (р = 0,017). При этом статистически значимая разница в показателях ИМТ отмечалась только у женщин, находящихся в менопаузе, доля женщин с избыточной массой тела среди русских (80,5%) статистически значимо выше, чем среди лиц коренных национальностей (41,2%; р = 0,0003). Избыточная масса тела, особенно у женщин постменопаузального возраста, может быть фоном, на котором при возрастном дефиците эстрогенов ("выбывании" гонадной функции) возможно относительное повышение их концентрации в крови. Женщин с ожирением I—II степени относят к группе риска в отношении развития РМЖ [23]. Ожирение является фактором риска развития метаболического синдрома, его распространенность среди больных с ожирением составляет около 49%. Патогенетической основой проявлений метаболического синдрома выступает первичная инсу-линорезистентность и связанная с нею системная гипе-ринсулинемия [2, 3], которая в настоящее время расценивается как один из ведущих факторов предиспозиции к развитию РМЖ за счет повышения уровня инсулино-подобных факторов роста, которые взаимодействуют с соответствующими рецепторами в тканях железы и стимулируют процессы клеточной пролиферации.
Развитие молекулярной эпидемиологии позволило получить убедительные доказательства того, что этнические различия в риске формирования злокачественных новообразований наряду с факторами среды и образа жизни в существенной мере определяются наследственными особенностями функционирования вовлеченных в их патогенез генов. Показано, что этноспецифические генетические различия также существенно влияют на характер опухолевой прогрессии, определяющий клиническое течение и исход заболевания, и на ответ на специфическую противоопухолевую терапию, обеспечивая разные ее эффективность и переносимость в зависимости от этнической принадлежности. Феномен этноспецифич-ности фармакологического ответа открывает возможности для индивидуализации терапии на основе формирования целевых групп больных, которые сходны по набору генотипов, определяющих фармакокинетику и фармако-динамику цитостатических препаратов, для повышения переносимости и эффективности химиотерапии [17].
Полученные в настоящем исследовании данные свидетельствуют о том, что вариабельность показателей заболеваемости РМЖ в разных этнических популяциях, проживающих на территории Сибири и Дальнего Востока, может определяться конституциональными особенностями, сформировавшимися в результате влияния факторов внешней среды и образа жизни. Актуально дальнейшее изучение особенностей распространенности злокачественных новообразований в различных этносах, что, кроме теоретической важности получения новых знаний о генетическом разнообразии популяций, позволит разработать эффективные программы лечебно-профилактических мероприятий с учетом национального состава населения.
ЛИТЕРАТУРА
1. Бохман Я. В. Руководство по онкогинекологии. — СПб.: Медицина, 1989.
2. Ваганова М. Е. // Клин. эндокринол. — 2003. — № 7. —
С. 1—5.
3. Гинсар Е. А. Компоненты метаболического синдрома и гормональные механизмы его формирования у некоренных жи-
телей Якутии: Автореф. дис. ... канд. мед. наук. — Новосибирск, 2009.
4. Гладкая В. С., Вериго Л. И., Егорова А. Т. // Материалы XII симпозиума российско-японского медицинского обмена. — Красноярск, 2005. — С. 476.
5. Гладкая В. С., Егорова А. Т. // Сиб. мед. журн. — 2008. — № 1. — С. 60—63.
6. Гурина Л. И. Эпидемиологические особенности рака предстательной железы в регионе Сибири и Дальнего Востока. Оптимизация ранней диагностики и тактики лечения: Автореф. дис. ... д-ра мед. наук. — Томск, 2004.
7. Злокачественные новообразования в России в 2009 году (заболеваемость и смертность) / Под ред. В. И. Чиссова и др. — М.: ФГУ "МНИИОИ им. П. А. Герцена Росмедтехнологий", 2011.
8. Имянитов Е. Н., Хансон К. П. Молекулярная онкология: клинические аспекты. — СПб.: СПбМАПО, 2007.
9. Канцерогенез / Под ред. Д. Г. Заридзе. — М.: Медицина, 2004.
10. Копосов П. Г. // Медико-социальные проблемы коренных народов Севера: Материалы Междунар. науч.-практ. конф. — Ханты-Мансийск, 2005. — С. 71—72.
11. Летягин В. П., Высоцкая И. В., Ким Е. А. // Маммология. — 2006. — № 4. — С. 10—12.
12. Манчук В. Т., Надточий Л. А. // Бюл. СО РАМН. — 2010. — Т. 30, № 3. — С. 24—32.
13. Национальный состав и владение языками, гражданство. — М.: ИИЦ "Статистика России", 2004.
14. Писарева Л. Ф., Бояркина А. П., Петрова В. Д. и др. // Сиб. онкол. журн. — 2002. — № 2. — С. 35—40.
15. Писарева Л. Ф., Одинцова И. Н., Чердынцева Н. В. и др. // Сиб. онкол. журн. — 2008. — № 4. — С. 36—41.
16. Характеристика и методы расчета статистических показателей, применяемых в онкологии: Практическое пособие / Петрова Г. В., Грецова О. В., Старинский В. В. и др. — М.: ФГУ МНИОИ им. П. А. Герцена Росздрава, 2005.
17. ЧердынцеваН. В., Иванова Ф. Г., ЛитвяковН. В. и др. // Мед. генетика. — 2011. — № 10. — С. 28—36.
18. Adams-Campbell L. L., Makambi K., Wayne F. A. et al. // The Breast J. — 2009. — Vol. 15 (suppl. 1). — P. 72—75.
19. Bowen R. L., Stebbing J., Jones Bowen L. J. // Pharmacogeno-mics. — 2006. — Vol. 7, N 6. — P. 935—942.
20. Cancer incidence, mortality and prevalence worldwide in 2008. International agency for research on cancer (IARC). [Электрон. ресурс]. Режим доступа: http://globocan.iarc.fr/.
21. Cherdyntseva N. V., Gervas P. A., Litvyakov N. V. et al. // Exp. Oncol. — 2010. — Vol. 32, N 3. — P. 205—208.
22. Denisov E. V., Sukhanovskaya T. V., Dultseva T. S. et al. // Genet. Test Mol. Biomarkers. — 2011. — Vol. 15, N 12. — P. 901— 907.
23. FordE. S., Li C, Sattar N. // Diabetes Care. — 2008. — Vol. 31, N 9. — P. 1898—1904.
24. He X. F., Su J., Zhang Y. et al. // Breast Cancer Res. Treat. — 2011. — Vol. 130, N 2. — P. 517—529.
25. Henderson B. E., Bernstein L., Ross Henderson R. K. // Cancer: Principles and practice of oncology / Ed. V. T. De Vita Jr. et al. — 5th ed. — Philadelphia: Lippincott-Raven Publ., 1997. — P. 219—229.
26. Hershman D. L., Unger J. M., Barlow W. E. et al. // J. Clin. Oncol. — 2009. — Vol. 27, N 13. — P. 2157—2162.
27. Siddique M. M., Balram C., Fiszer-Maliszewska L. et al. // Cancer Epidemiol. Biomarkers Prev. — 2005. — Vol. 14. — P. 2245—2252.
28. Siddique M., Sabapathy K. // Oncogene. — 2006. — Vol. 25. — P. 3489—3500.
29. Smigmal C., Jemal A., Ward E. et al. // CA: A Cancer J. Clin. — 2006. — Vol. 56. — P. 168—183.
30. Weiss-Salz I., Harlap S., Friedlander Y. et al. // Eur. J. Cancer Prev. — 2007. — Vol. 16, N 6. — P. 549—554.
Поступила 03.02.12
