CC BY
862
Появление в России института конституционного контроля повлекло за собой существенные изменения в развитии российского конституционного права, касающиеся регламентации статуса Конституционного суда РФ, его взаимоотношений с другими органами государственной власти, конституционного судопроизводства как на федеральном, так и на региональном уровне и т. д. Однако проблема взаимодействия специализированного органа конституционного контроля, которым является Конституционный суд РФ, и российской правовой системы не сводится только лишь к появлению необходимости урегулирования отношений в сфере конституционного правосудия. Существует и другой, как представляется, еще более важный аспект рассмотрения обозначенной проблемы - воздействие на российскую правовую систему самой деятельности Конституционного суда, а точнее, роль и значение для российского правотворчества, правореализации, а также конституционной культуры российского общества его решений.
Одним из наиболее дискуссионных на сегодняшний день остается вопрос о юридической природе решений Конституционного суда РФ. В юридической литературе отсутствует единое мнение по данной проблеме, достаточно часто ученые обращаются к вопросу о том, являются или нет эти решения источниками российского права.
Сторонники нормативистской концепции права рассматривают в качестве единственного источника права нормативно-правовой акт и, исходя из идеи разделения властей, считают недопустимой подмену законодательных решений актами органов, осуществляющих правосудие, пусть даже и конституционное. Такой подход, на наш взгляд, не выдерживает критики, поскольку разделение властей вовсе не предполагает возможности осуществления правотворческой деятельности только законодательными органами. Ведь исполнительные органы не выводятся из круга субъектов данного вида юридической практики.
Конечно, роль Конституционного суда РФ в правотворческом процессе довольно специфична, что объясняется его юрисдикционной природой, предполагающей, что назначение данного органа государственной власти, прежде всего, состоит в использовании и применении конституционных норм. На этом основании некоторые авторы делают заключение о том, что Конституционный суд РФ ни при проверке конституционности отдельных актов или их положений, ни при разрешении споров о компетенции, ни при толковании Конституции РФ не создает новых норм, а выступает соответственно в роли «блюстителя юридической строгости правовой системы, института, в определенной мере сдерживающего и дисциплинирующего законодательную и исполнительную власть в их правотворческой деятельности», выполняет функцию арбитра, традиционную для судебного органа, «раздвигает или уточняет содержание сформулированного в Конституции нормативного установления исходя из его буквы и смысла с целью наиболее точного понимания и единообразного применения толкуемого конституционного положения». В итоге решения Конституционного суда рассматриваются лишь в качестве источника науки конституционного права, не носящего свойства нормативности [1, с. 64-65].
Не придерживаясь данной точки зрения, отметим, что деятельность Конституционного суда РФ играла и играет значительную роль не только в развитии конституционно-правовой науки, но и в становлении современного российского конституционализма и, прежде всего, российского Основного Закона.
Нельзя не согласиться с профессором Н. С. Бондарем, который, рассматривая деятельность органов конституционного правосудия как универсального института разрешения социальных противоречий, отмечает, что эта деятельность не исчерпывается правоприменением, а «имеет значительно более сложный характер: получая институционное оформление прежде всего как правоприменительный юрисдикционный процесс, конституционное правосудие - и это становится все более очевидным для современной юриспруденции - в своих итогово-правовых характеристиках сближается с нормативно-установительной юридической практикой, с правотворчеством» и определяет Конституционный суд в качестве квазиправотворческого органа, имея ввиду, что «квазихарактеристикой подчеркивается не мнимый, а специфический, не классически-правотворческий статус данного органа» [2].
Развитие содержащихся в Конституции РФ фундаментальных идей и принципов осуществляется не только в результате их толкования Конституционным судом РФ, но и за счет отмены норм, ей противоречащих. Признавая ту или иную норму неконституционной, Конституционный суд лишает
ее юридической силы (ст. 79 Федерального конституционного закона «О Конституционном суде Российской Федерации»), а значит, отменяет ее. Следовательно, соответствующее решение Конституционного суда не лишено свойств нормативного акта, направленного, как известно, не только на установление правовых норм, но и на их изменение, отмену, или на изменение сферы их действия. В данном случае Конституционный суд РФ играет роль «негативного законодателя». Однако несмотря на то, что в деятельности Конституционного суда РФ данный способ участия в правотворческом процессе является преобладающим, его нельзя рассматривать в качестве единственного канала воздействия на процесс воплощения в жизнь конституционных предписаний, их конкретизации в текущем законодательстве.
В силу установленного самой Конституцией особо «жесткого» порядка ее пересмотра и внесения конституционных поправок, несовершенства законодательства Конституционный суд РФ, осуществляя конституционный контроль и давая официальное, обязательное для всех субъектов права толкование ее положений, неизбежно выступает и в качестве «положительного законодателя». Здесь речь идет не о праве законодательной инициативы, которым Конституционный суд наделен в соответствии с ч. 1 ст. 104 Конституции РФ, поскольку в этом случае его участие в законотворческом процессе только инициативой и ограничивается. Речь идет о возможности Конституционного суда РФ выносить решения, фактически создающие новые нормы, не изменяя текст Конституции, совершенствовать смысл конституционных положений посредством официального толкования.
Как отмечает председатель Конституционного суда РФ профессор В. Д. Зорькин, «юридическая сила итоговых решений Конституционного суда превышает юридическую силу любого закона, а соответственно, практически равна юридической силе самой Конституции, которую уже нельзя применять в отрыве от итоговых решений Конституционного суда, относящихся к соответствующим нормам, и тем более вопреки этим решениям», а «любое толкование высшего закона страны, которое дается Конституционным судом в его правовых позициях, имеет конституционную силу» [3, с. 5-6].
Следует отметить, что деятельность по толкованию конституционных положений не ограничивается реализацией Конституционным судом РФ предоставленного ему ч. 5 ст. 125 Конституции полномочия. Интерпретация конституционных принципов и норм, раскрывающая их смысл, является сутью деятельности Конституционного суда, поскольку он опирается на нее при реализации большинства своих полномочий. Вне толкования конституционных предписаний невозможны ни проверка конституционности различных нормативных правовых актов органов государственной власти Российской Федерации и ее субъектов, договоров между ними, ни вступивших в силу международных договоров России, ни рассмотрение споров о компетенции между органами государственной власти в Российской Федерации, ни рассмотрение по жалобам граждан и запросам судов вопросов о конституционности законов, примененных или подлежащих применению в конкретном деле, ни решение вопроса о соблюдении установленного порядка выдвижения обвинения Президента Российской Федерации в государственной измене или совершении иного тяжкого преступления. Таким образом, реализация всех полномочий Конституционного суда РФ предполагает интерпретацию им конституционных положений, используемых в каждом конкретном случае.
На нормативное значение, прецедентный характер решений Конституционного суда РФ, их нормативно-интерпретационную природу исключительно важное и положительное влияние на законотворческую и правоприменительную практику социальной защиты граждан, значительное влияние на правовое регулирование земельных отношений, развитие законодательства об административной ответственности и т. д. обращают внимание многие специалисты [3, с. 4; 4, с. 222; 5, с. 10; 6, с. 61-68; 7, с. 155-160].
Между тем речь не идет о вторжении конституционного судебного контроля в сферу полномочий законодательных или исполнительных органов власти. Конституционный суд призван обеспечить баланс между социальной защищенностью и личной свободой, поддержкой нуждающихся и экономической эффективностью, обеспечением социального мира и созданием условий для динамического развития. При этом Конституционный суд не вправе подменять законодателя, давая оценку целесообразности и экономической обоснованности его решений и не может устанавливать виды льгот, конкретные размеры пенсий, пособий и т. п. Однако Конституционный суд РФ имеет возможность воздействовать на органы законодательной власти, обозначая конституционные ориентиры их законотворческой деятельности [8].
Принимаемые Конституционным судом решения общеобязательны, причем не только для сторон по конкретному делу, но и для других субъектов права, что придает им прецедентный характер. Выработанная в нем правовая позиция становится образцом, которым в обязательном порядке должны руководствоваться другие органы государственной власти, должностные лица при разрешении вопросов на основе актов содержащих аналогичные признанным неконституционными нормам. Такой характер решений Конституционного суда имеет законодательное закрепление. Так в ч. 2 ст. 87 Федерального конституционного закона «О Конституционном суде Российской Федерации» закреплено, что признание не соответствующим Конституции РФ федерального закона, нормативного акта Президента РФ, нормативного акта Правительства РФ, договора или отдельных их положений является основанием для отмены в установленном порядке положений других нормативных актов либо договоров, основанных на признанном неконституционным полностью или частично нормативном акте либо договоре либо воспроизводящих их или содержащих такие же положения, какие были признаны неконституционными. А согласно ч. 3 ст. 87 данного закона признание не соответствующими Конституции РФ нормативного акта субъекта Российской Федерации, договора субъекта Российской Федерации или отдельных их положений является основанием для отмены в установленном порядке органами государственной власти других субъектов Российской Федерации положений принятых ими нормативных актов либо заключенных договоров, содержащих такие же положения, какие были признаны неконституционными.
Положения этих нормативных актов или договоров не могут быть применены судами, другими органами и должностными лицами.
Обязательность решений Конституционного суда России является важнейшим свойством, отличающим их от постановлений Пленума Верховного суда РФ и Пленума Высшего Арбитражного суда РФ, носящих рекомендательный характер. Несмотря на то, что некоторые авторы рассматривают последние в качестве источников права [9, с. 27-28], их юридическая природа существенно отличается от природы решений Конституционного суда. Критерием их разграничения как раз и является обязательность соответствующих решений для различных субъектов права. Как представляется, наиболее наглядно это демонстрирует расхождение во мнении Верховного суда РФ и Конституционного суда РФ относительно применения судами в процессе осуществления правосудия Конституции Российской Федерации, выразившееся в итоговых решениях (постановлениях) соответствующих органов, отразивших диаметрально противоположные позиции по одной той же проблеме [10].
В целом, можно выделить ряд свойств постановлений Конституционного суда РФ, раскрывающих их нормативную природу, позволяющих рассматривать их в качестве источников российского права, способных в большей мере, нежели все остальные нормативные акты, развивать заложенные в Конституции идеи и принципы:
а) постановления о толковании положений Конституции РФ, о проверке конституционности актов, перечисленных в ч. 2 ст. 125 Конституции РФ, о разрешении компетенционных споров между органами государственной власти Российской Федерации и ее субъектов, могут приниматься только Конституционным судом РФ;
б) постановления Конституционного суда РФ общеобязательны и носят прецедентный характер;
в) постановления Конституционного суда РФ не требуют дополнительного подтверждения другими государственными органами, имеют юридическую силу, превышающую силу федеральных законов;
г) постановления Конституционного суда подлежат опубликованию в официальных изданиях органов государственной власти Российской Федерации, а также субъектов Российской Федерации, которых оно касается;
д) решения Конституционного суда РФ окончательны, обжалованию не подлежат и вступают в силу немедленно после их провозглашения (ч. 1 ст. 79 Закона «О Конституционном суде Российской Федерации»).
Последняя характеристика решений Конституционного суда РФ оценивается специалистами неоднозначно. Профессор М. И. Байтин рассматривает ч. 1 ст. 79 Федерального конституционного закона «О Конституционном суде Российской Федерации» как норму, ставящую Конституционный суд в особое положение в структуре государственного механизма, противоречащую
конституционному принципу разделения властей, природе правового государства и предлагает возложить на Государственную Думу Федерального Собрания РФ право пересмотра постановлений Конституционного суда, в которых он превышает свои полномочия и вторгается в сферу деятельности законодательной власти, в порядке осуществления ею аутентичного толкования законов и Конституции РФ, которое «само собой разумеется и не нуждается в специальном упоминании в тексте Конституции». В этой связи предлагается внести соответствующие изменения в Федеральный конституционный закон от 21 июля 1994 г., причем, по мнению М. И. Байтина, решение этой задачи облегчается тем, что имеется прецедент внесения поправки в данный Закон. Речь идет о ст. 80 данного Закона, которая изначально включала в себя лишь указание на то, что «решение Конституционного суда Российской Федерации подлежит исполнению немедленно после опубликования либо вручения его официального текста, если иные сроки специально в нем не оговорены», а Федеральным конституционным законом от 15 декабря 2001 г. в нее были включены обязанности государственных органов и должностных лиц по приведению законов и иных нормативных актов в соответствие с Конституцией РФ в связи с решением Конституционного суда РФ. Из этого делается вывод, что решения Конституционного суда подлежат не немедленному исполнению, а лишь после внесения в установленные сроки соответствующих изменений в закон или иной нормативный акт Российской Федерации и ее субъектов [11, с. 10].
На наш взгляд, с такой позицией вряд ли можно согласиться по следующим причинам. Во-первых, как отмечает сам профессор М. И. Байтин, под аутентичным толкованием понимается подлинное, достоверное, основанное на первоисточнике, исходящее от органа, принявшего данный нормативный акт толкование. В этом случае остается неясным, почему «само собой разумеется», что именно Государственная Дума призвана давать аутентичное толкование Конституции РФ, принятой всенародным голосованием. Как представляется, в силу того, что аутентичное толкование акта, принятого на референдуме, в принципе невозможно, предоставление права толковать Конституцию РФ только Конституционному суду РФ преследовало цель обеспечить объективность соответствующих решений. Конституционному суду РФ принадлежит специфическое место в системе органов государственной власти, построенной на основе принципа разделения властей. Будучи органом, не входящим в законодательную и исполнительную ветви власти, он занимает особую нишу и в судебной системе, поскольку, с одной стороны, он является судебным органом, а с другой -занимается специфической сферой деятельности - конституционным судопроизводством, решает исключительно вопросы права, а не факта. В этой связи представляется оправданным предоставление только Конституционному суду полномочий по толкованию основного Закона России. Предоставление соответствующего полномочия законодательному органу лишь ослабит и без того неидеальную модель разделения властей в Российской Федерации.
Во-вторых, изменения и дополнения, внесенные в Федеральный конституционный закон «О Конституционном суде Российской Федерации» в декабре 2001 г., преследовали цель не ослабления значимости решений этого органа, но, напротив, ее усиления. Тот факт, что в связи с решением Конституционного суда соответствующие органы государственной власти Российской Федерации и ее субъектов обязаны предпринять меры по устранению противоречащих Конституции нормативных положений, не означает, что только после этого решение Конституционного суда подлежит исполнению. Само внесение соответствующих изменений в акты, подвергшиеся проверке на соответствие Конституции, уже есть исполнение решения Конституционного суда. Федеральное законодательство предусматривает конкретные меры конституционно-правовой ответственности за их неисполнение. Акты же или их отдельные положения, признанные неконституционными, утрачивают силу, а признанные несоответствующими Конституции РФ не вступившие в силу международные договоры РФ не подлежат введению в действие и применению, независимо от принятия необходимых мер органами государственной власти соответствующего уровня.
Литература
1. Богданова Н. А. Конституционный суд РФ в системе конституционного права // Вестник Конституционного суда Российской Федерации. 1997. № 3.
2. Бондарь Н. С. Конституционные ценности - категория действующего права (в контексте практики Конституционного суда России // Журнал конституционного правосудия. 2009. № 6.
3. Зорькин В. Д. Прецедентный характер решений Конституционного суда Российской Федерации // Журнал российского права. 2004. № 12.
4. Бондарь Н. С. Конституционный императив социальных прав (о практике Конституционного суда Российской Федерации по социальной защите граждан) // Конституционное право: восточноевропейское обозрение. 2002. № 2.
5. Лазарев Л. В. Правовые позиции Конституционного суда России. М., 2003.
6. Ломакина Л. А. Влияние правовых позиций Конституционного суда РФ на развитие законодательства об административной ответственности // Журнал российского права. 2012. № 2.
7. Шириновская А. С. К вопросу о влиянии постановлений Конституционного суда РФ на правовое регулирование земельных отношений // Российский юридический журнал. 2012. № 1.
8. Определение Конституционного суда Российской Федерации от 15 февраля 2005 г. № 17-О по жалобе гражданки Енборисовой Прасковьи Федоровны на нарушение ее конституционных прав пунктом 8 статьи 14 Федерального закона «О трудовых пенсиях в Российской Федерации» // Собрание законодательства Российской Федерации. 2005. № 16, ст. 1479.
9. Баглай М. В. Конституционное право Российской Федерации. М., 2008.
10. Баринов Э. Э., Бутко А. А., Федоренко С. П. Конституционный суд Российской Федерации -специализированный орган конституционного контроля. Ростов н/Д, 2013.
11. Байтин М. И. О юридической природе решений Конституционного суда РФ // Государство и право. 2006. № 1.
