CC BY
173
УДК 81’42[398.21:59(470.621)]
ББК 81.602
Л 68
Ловпаче А.Н. Языковые особенности народных сказок о животных в адыгской лингвокультуре Аннотация:
В статье характеризуются языковые особенности, формирующие адыгскую лингвокультуру, и представлены различные языковые средства на лексико-семантическом уровне, способствующие декодированию языка сказок о животных адыгского народа. Полученные результаты раскрывают особенности языкового пространства исследуемых сказочных текстов, отражающих своеобразие образного мышления данного народа.
Ключевые слова:
Лингвокультурное пространство, лексема, кодификация, языковое воплощение, контекст, репрезентация, знаковая структура языка, национальное своеобразие.
Lovpache A.N. Language features of national fairy tales about animals in the Adyghe linguoculture
Abstract:
The paper provides the language features, forming the Adyghe linguoculture, and various language means at the lexical-semantic level, promoting decoding the language of the Adyghe fairy tales about animals. The obtained results disclose features of language space of the investigated fantastic texts reflecting an originality of figurative thinking of the Adyghe people.
Keywords:
Linguocultural space, lexeme, codification, language embodiment, context, representation, sign structure of language, a national originality.
В отечественном языкознании актуальность изучения адыгских народных сказок обусловлена тем, что в данном лингвокультурном пространстве с помощью различных языковых средств отражается мировоззрение адыгского народа. Именно «язык «навязывает» своим носителям определенные черты и стереотипы мышления и поведения, тем самым обеспечивая преемственность поколений» [1: 95]. Поэтому всесторонний лингвистический анализ текстов сказочного жанра позволяет рассмотреть языковые особенности адыгской лингвокультуры, которая остается до сих пор неизученной.
Национальное своеобразие устного творчества адыгов выражается в описании быта и культуры народа и передаче особенностей его языка и мышления. Поэтому закономерно, что одним из ведущих жанров адыгского фольклора является сказка. «Она... является одним из элементов национальной базы, на которой растет и развивается культура адыгских народов» [2: 12].
Следует отметить, что сказка - это прозаическое произведение с установкой на вымысел и счастливый конец. Ни творцы, ни носители адыгского сказочного эпоса заведомо не верят в подлинность событий, изображаемых в сказочных текстах. Несомненный интерес представляет языковое воплощение лексем «пшыс», «пшысэжъ» в адыгской лингвокультуре: «Об этом красноречиво свидетельствует само народное название этого жанра - «пшыс», «пшысэжъ», означающее «вымысел, старый вымысел». На это указывает и бытующая до сих пор формула упрека «пшысэ къэмы1уат» - «не рассказывай сказку», адресуемая человеку, говорящему явную ложь» [3: 8].
Однако наличие вымысла в сказке не отрицает ее связи с жизнью. Отражая реальную действительность, она подвергается языковой кодификации и своеобразной трансформации, чтобы передать историю и быт народа, его желания и стремления, традиции и этикет.
Таким образом, создавая сказки, адыги обращались к безграничным возможностям народного языка, находя в нем неисчерпаемый источник языковой выразительности. По утверждению исследователя адыгского фольклора А.И. Алиевой, «...в процессе многовекового исторического бытования этот жанр выработал свою систему стереотипных изобразительно-выразительных средств» [4: 256-257].
По классификации исследователя адыгских сказок Ш.Х. Хута, «жанр адыгской сказки подразделяется на шесть видов, отличающихся по своему генезису, системе образов и художественным достоинствам. К ним относятся: 1) сказки о животных; 2) волшебные сказки; 3) бытовые новеллистические сказки; 4) небылицы; 5) кумулятивные сказки; 6) докучные сказки» [5: 117].
Согласно заданной проблематике в статье рассматриваются языковые особенности народных сказок о животных. И поэтому в основе нашего исследования лежит декодирование языка адыгских сказок о животных как древнейшего вида народного эпоса, формирующего лингвокультурное пространство данного народа.
Как показало исследование практического материала, репрезентация адыгской лингвокультуры представлена языковыми средствами на разных уровнях. Доминирующая роль отводится основной знаковой единице языка всего «означаемого» - слову, которое способно передавать оценочность. Именно благодаря возможностям «ближайших» и «дальнейших» значений, адыгские сказки о животных получают несомненную ценность в языковом воплощении, располагающем богатым арсеналом экспрессивно-окрашенных знаковых структур языка.
Так, в частности, результаты проведенного анализа языкового материала подтверждают, что адыгский национальный колорит воспроизводится с помощью широкого пласта языковых средств, таких как эпитеты, сравнения, метафоры, олицетворение, гиперболы, ирония и т.д., передающих тонкость, глубину и высокий уровень адыгской лингвокультуры.
Анализ практического материала свидетельствует о том, что среди языковых средств, отражающих адыгскую лингвокультуру, центральное место занимают эпитеты, которые передают красочность и выразительность образного мышления адыгов. Эпитеты в исследуемом эмпирическом материале не только выделяют героя, описывая наиболее значимые черты его характера или внешности, но и воссоздают национальный колорит адыгского народа.
Примечательно, что в адыгских сказках о животных подробные описания портретов героев не встречаются. Чаще всего приводятся мелкие детали, являющиеся отражением социального положения. Например: шъузэбэ тхьамык1 [7: 26] - (бедная вдова); внешних признаков чего- или кого-либо: пк1ыхьып1э гъэш1эгъон, дахэ [6: 277] - (интересный, красивый сон).
В адыгских сказках о животных часто употребляются и сравнительные обороты. Уподобляя одно другому, сравнения выявляют и усиливают некий общий признак, который может оставаться и не названным. Например:
- Сыда пщым фэдэу узк1ыщылъыр? [7: 26]. - (Что ты лежишь, как царь?) (здесь и далее перевод автора).
В приведенном примере наречие-определение «фэдэу» - «подобно» образует наиболее явную и многочисленную группу сравнительных конструкций с использованием вспомогательного слова.
Другую лексему, выступающую в роли вспомогательной, - «хабзэ», дословное значение которой - «обычай», в анализируемом контексте правильнее будет переводить «подобно тому, как заведено». Однако частота и сфера употребления лексемы «хабзэ» в текстах данного вида сказок существенно уже, нежели лексемы «фэдэу». Например:
- Тыгъопчыхьэ шъузэшхэхэ нэужым, зэрэшъуихабзэу, орэди къэшъу1агъп, пшыси къэшъу1отагъэп [6: 272]. - (Вчера, после ужина, вы ни песен не пели, ни сказок не рассказывали, как у вас заведено).
В адыгских сказках о животных представлены также сравнительные конструкции с установкой на соизмерение одного с другим при выделении как сходных, так и отличных признаков. Наиболее многочисленную группу образуют сравнения с частицей «нахь» -«больше». Полный вариант «нахьи нахь» - «намного больше» в исследуемых текстах встречается редко. Например:
- Олахьэ шъыпкъэм! О къыохъул1агъэр нахь гукъэошху. Тэ ти гукъао нахьи ар нахь ины1у [6: 273]. - (И то правда! То, что случилось с тобой, бо'льшая беда. Это намного больше нашего горя).
Как показал анализ практического материала, в адыгском животном эпосе, наряду с эстетически значимыми, встречаются и метафорические выражения, обретающие образность именно в сказочном контексте. В обиходной речи подобные слова, на первый взгляд, иногда теряют характерную для метафоры экспрессивную выразительность, однако сказочный контекст способен возрождать изначальную семантическую силу воздействия. Например:
Цыгъомэ... ятхьаусыхэ чэтыу хьаджэр ыгъэгумэк1ыщтыгъэ пш1ош1а! Ащ ынэ лъэр къытелъэдагъэу, ылъабжъанхэр к1ахьэу къыхигъэщыгъэх [6: 279]. - (Разве волновали предводителя котов жалобы мышей! Когда глаза его наполнились кровью, он выпустил свои длинные когти).
Описывая состояние животного, метафора в приведенном примере имеет форму сочетания существительного с глаголом, наиболее распространенную в исследуемых текстах.
Олицетворение - наиболее яркий и характерный прием, используемый в адыгских сказках о животных. Это объясняется близостью адыгов к природе и животному миру, благодаря которой народ духовно и эстетически обогащался. Таким образом звери в адыгских сказках не только ведут человеческий образ жизни, но и общаются, как люди, посредством живого разговорного языка. Причем интересно, что язык героев животного эпоса передает специфические черты людей разных сословий, что часто выражается с помощью индивидуализации их речи. Так, в сказке «Тхьак1умк1ыхьэр, баджэр, тыгъужъыр» - «Зайчиха, лиса, волк» речь зайчихи резко меняется в зависимости от того, с кем она разговаривает. В обращениях к зайчатам она нежная и ласковая. Например:
- А синэскурэ-нэскурэх, а синэскурэжъыех, шъуянэ къэк1ожьыгъ, пчъэр къы1ушъухи къижъугъэхьажь [7: 22] - (... пришла ваша мама, откройте дверь и впустите ее).
В разговоре с медведем зайчиха - почтительная и заискивающая. Например:
- О тхьэмэтэ маф! Алахьэм ынэш1у къыпщэф! Си1ахьылы горэ мы мэзым щэпсэу, лъэшэу ар непэ хьадэ1усым щы1э сш1оигъуагъ, ащ нэмык1эу зи тызажэрэ щы1эп [7: 25]. -(О, уважаемый! Да сохранит тебя Бог! Один мой родственник живет в этом лесу, мне очень хотелось, чтобы он был сегодня на похоронах, кроме него нам некого ждать).
Как видно из приведенного контекста, характер речи героев определяется преследуемыми целями и образом жизни, который они ведут. Примечательно, что звери, олицетворяющие трудолюбивых людей, изображаются добрыми, чуткими, находчивыми, помогающими друг другу и исполняющими обычаи адыгского народа. Соответственно этому и речь их в тексте передается с помощью образных выражений и традиционных форм приветствия, благопожелания, уважения к старшим (на примере обращения лисы к старой мудрой сове):
- О зимафэр мэфишъэ хъун усэрэжъ! Тыщэ1эфэ ори плъэпкъи шъуищытхъу тэ т1о зэпытын, къыта1у бзэджэш1э мэхъаджэу типыим тызэрэтек1ощтыр! [7: 24]. - (Да продлятся твои дни, провидица! Пока живы, будем превозносить тебя и твой народ, подскажи, как нам победить злого разбойника!).
Также интерес представляют гиперболы, использующиеся в адыгских сказках как выразительные средства языка и функционирующие для преувеличения способностей и свойств тех или иных живых существ, предметов, явлений. Например:
Зэшищымэ зы цушхо я1агъ... Ар ин дэдэу щытыгъ. Къушъхьиблымэ атет уцыр ежь зы ч1ып1э итэу ыхъущтыгъ. Марти, Пщыщи, Пк1ашъи зэрэзэхэтэу дэтыпсыр фикъущтыгэп. Лаби, Шъхьагуащи къаубытыщтыгъэп [6: 265]. - (Был у трех братьев бык, такой большой-пребольшой, что стоя на одном месте, он пасся на лугах семи гор, пил воду рек Марты, Пшиша, Псекупса, Пчаша, Лабы и Белой).
Как видно из приведенного примера, акцентируя внимание на тех чертах животных, которые не могут быть определены посредством эпитетов, - в данном контексте огромные размеры - гипербола служит дополнительной характеристикой, помогающей наиболее полно и красочно раскрыть описываемые признаки.
Примечательно и то, что адыгские сказки о животных часто имеют притчевый характер. В них содержится мораль и назидание, выражающие гибкий ум адыгского народа в форме меткого острословия. Например:
- Джары, пщы аслъан хьэк1э-къуак1, къарыу закъок1э пш1эн щы1эп, акъылрэ къолайрэ пхэмылъэу! [7: 22]. - (Вот видишь, лев, царь зверей, одной силой ничего не добьешься, если у тебя нет острого ума и ловких рук!).
Как видно из приведённого эмпирического материала, особенностью эмоциональнооценочной лексики языка адыгских сказок о животных является то, что эмоциональная окраска «накладывается» на лексическое значение слова, но не сводится к нему: денотативное значение лексемы осложняется коннотативным.
Кроме того, в исследуемых текстах широко используется ирония, обычно создаваемая путем воспроизведения нелепых ситуаций, в которые попадает отрицательный герой в результате ответных действий более слабого животного. Посредством иронии высмеиваются и различные общечеловеческие пороки, которыми в данных контекстах наделяются животные. Например:
- Адэ, атакъ, сизакъоу сыкъэбгъани зыбгъэбылъыжьыгъа? - ы1уи, чэткъуртэр къеупч1ыгъ - (Что же ты, петух, оставив меня одну, спрятался? - спросила наседка..
- Ош1а, а бгъашхъор анахь ябгъэу, анахь щынагъоу сашъхьагъ къибыбэгъэ закъор арыгъэ! - ы1уагъ атакъэ шъхьащытхъужъым - Да будет тебе известно, что это был самый злой и страшный орел, который когда-либо пролетал над моей головой! - сказал петух, оправдывая себя) [6: 274].
Как показало проведенное лингвистическое исследование адыгских сказок о животных, национальное своеобразие в анализируемых текстах обнаруживается на всех языковых уровнях, однако наиболее полная его реализация наблюдается на лексикосемантическом уровне, так как именно слова вбирают в себя народнрое восприятие и оценку окружающего мира. Это доказывают широко используемые в сказочных текстах эпитеты, сравнения, метафоры и гиперболы. Таким образом, можно сделать вывод, что богатство и выразительность языкового пространства в рассматриваемом виде сказок обусловлены исторической действительностью адыгских народов, нравственно-этическими ценностями, художественными традициями и особенностями адыгской лингвокультуры.
Примечания:
1. Казакова О.М. Национальный менталитет в языковой картине мира: дис. ... канд.
филол. наук. Барнаул, 2007. 174 с.
2. Национальный архив РА. Ф. Р-1127. Оп. №1. Д. №148. Протокол №3 заседания
сектора литературы и фольклора АРИГИ. 21 мая 1975 г.
3. Хут Ш.Х. Сказания и сказки адыгов. М.: Современник, 1987. 320 с.
4. Алиева А.И. Поэтика и стиль волшебных сказок адыгских народов. М.: Наука, 1986.
287 с.
5. Хут Ш.Х. Адыгское народное искусство слова. Майкоп.: Адыг. респ. кн. изд-во, 2003.
536 с.
6. Адыгэ пшысэхэмрэ тхыдэжъхэмрэ. Ят1онэрэ тхылъ / Ю. Лъэустэнымрэ, А.
Хьадэгъал1эмрэ агъэхьазырыгъ. Мыекъуапэ: Адыгэ тхылъ тедзап1, 1955. 285 н.
7. Адыгэ пшысэхэр / зэхэзыгъэуцуагъэр Х.Ш. Хут. Мыекъуапэ: Краснодарскэ тедзап1эм и Адыгэ отделение, 1990. 232 н.
тхылъ
