CC BY
55
УДК 882
ББК Ш 5 (2=Р) 7-09
Чжоу Чжунчэн,
магистр филологии, аспирант, Забайкальский государственный университет (КНР), e-mail: [email protected]
Языковое пространство современной русской прозы (на материале романов С. Есина «Маркиз» и В. Маканина «Асан»)1
В статье анализируется языковое пространство на материале романов современных авторов С. Есина и В. Маканина. Языковое пространство - это мир живого текста. Языковое пространство прозы С. Есина и В. Маканина в наибольшей степени отражает всё многообразие языковых процессов: 1) усиление межтекстовых связей; 2) семанти-ко-грамматические сдвиги; 3) композиционно-графическая маркировка текста; 4) уход в метафору; 5) метафорические сравнения как динамический компонент языковой композиции; 6) виртуальное произношение; 7) словообразовательный взрыв; 8) ритм художественного пространства. Современная русская проза отличается новыми стилями самовыражения, богата различными приёмами построения текста, многие из которых могут считаться новыми. Наверное, можно сказать, что со сменами эпох меняется и средство выражения мысли, сами мысли, а значит, меняется язык. Меняется общество, в жизни появляются новые слова, которые дают нам толчок к поиску нового. Романы отличаются друг от друга в стилистическом плане, принципы их организации различны. Это свидетельство разнообразия языкового пространства, необходимости его глубокого изучения для познания сущности языка, для познания жизни.
Ключевые слова: языковое пространство, языковые процессы, С. Есин, В. Ма-канин.
Zhou Zhongcheng,
Master of Philology, Postgraduate Student, Zabaikalsky State University (People’s Republic of China), e-mail: [email protected]
Language Space of Modern Russian Prose (Based on S. Esin’s Novel Marquis and V. Makanin’s Novel Asan)
In the article the language space based on the novels of modern writers S. Esin and V. Makanin is analyzed. The language space is the world of the live text. The language space of S. Esin's and V. Makanin's prose mostly reflects all variety of the language processes:
1) strengthening of intertextuality; 2) semantical-grammatical shifts; 3) composite and graphic marking of the text; 4) leaving in a metaphor; 5) metaphorical comparisons as a dynamic component of the language composition; 6) virtual pronunciation; 7) word-formation explosion; 8) rhythm of art space. Modern Russian prose is remarkable for new styles of self-expression, it is rich in various literary devices of the text creation, many of which can be considered as the modern ones. We may say that changes of eras cause changes in expression of thought and language. Social changes result in new words giving us an impetus to search for something new. The novels differ from each other in the stylistics; the principles of their organization are various. They indicate variety of the language space and need of its further study for knowledge of the language essence, for life knowledge.
Keywords: language space, language processes, S. Esin, V. Makanin.
Изучение русского литературного языка, изучение языкового пространства современной русской прозы даёт представление не только о современном состоянии, но также и о традициях, и о перспективах развития языка. Языковые процессы, происходящие в
недрах языкового пространства, свидетельствуют о динамичности, движении, взаимодействии, «прорастании» многочисленных компонентов языковой композиции (художественный образ, субъективированное повествование, межтек-стовые связи, метафоры и сравнения
1 Работа выполнена при финансировании темы в рамках Государственного задания вузу (№ 6. 3652. 2011).
© Чжоу Чжунчэн, 2013
57
как основа художественного образа). Языковое пространство текста - это мир живого текста [2].
Современная русская проза отличается новыми стилями самовыражения, богата различными приёмами построения текста, многие из которых могут считаться новыми. Наверное, можно сказать, что со сменами эпох меняется и средство выражения мысли, сами мысли, а значит, меняется язык. Меняется общество, в жизни появляются новые слова, которые дают нам толчок к поиску нового.
Языковое пространство прозы С. Есина и В. Маканина в наибольшей степени отражают все многообразие языковых процессов [3]: 1) усиление межтекстовых связей; 2) се-мантико-грамматические сдвиги; 3) композиционно-графическая маркировка текста; 4) уход в метафору; 5) метафорические сравнения как динамический компонент языковой композиции; 6) виртуальное произношение; 7) словообразовательный взрыв; 8) ритм художественного пространства.
Названные языковые процессы, видимо, нельзя назвать абсолютно новыми. Каждый из процессов - это отражение традиций. Мы говорим сейчас о том языковом пространстве, о тех языковых процессах, которые наблюдаются в современной прозе.
Роман С. Есина «Маркиз» написан от первого лица. Рассказчик и главный герой повествования - маркиз Астольф де Кюстин (1790-1857 гг.), известный писатель и путешественник, написавший известное произведение «Россия в 1839 году». Очевидно, с этим связана значительная интертекстуальность, которая проявилась не только в языке, но также и в том, что в роман С. Есина включаются интертекстуальные художественные образы. Следует отметить, что языковые процессы в романе С. Есина проявляются довольно сдержанно, в отличие от многих современных произведений, буквально «насыщенных» теми или иными языковыми явлениями. Можно говорить о продолжении реалистических традиций, понимаемых как перекличка с новыми тенденциями.
Так, например, межтекстовые связи проявляются в употреблении цитат, аллюзий. Авторы цитат не всегда названы. Часто бывает так, что межтекстовые связи становятся динамичным компонентом текста. Г. Д. Ахметова отмечает, что важнейшим живым образом в романе является Смех
Гоголя [1]. Тонкая интертекстуальность не навязывается читателю, как это часто делается в современной прозе. Интертекстуальность не становится признаком постмодернистского повествования, отрываясь от смысла и не вписываясь в композицию. Органично вводятся в роман реальные исторические образы: Петр I, Иван Грозный, Михаил Ломоносов и мн. др.
Мы в этой статье не будем рассматривать все перечисленные языковые процессы. Нам важно здесь показать разнообразие языкового пространства в контексте динамических процессов. Так, например, для языкового пространства романа характерно употребление элементов разных стилей. При этом разговорный и книжный стили буквально сталкиваются друг с другом. Например: «А царь между тем продолжал. - Маркизишко рядовой, обычный, захудалый. Там у них в басурмании, которая Францией зовётся, все или графы, или маркизы. Земельки-то во владениях, наверное, с гулькин нос, кафтаньишко рваный, шпажонка ржавая, а гордости, как у ближнего боярина» [4, с. 22]. И далее -в речи царя: «Сами все в шелковых портках, в кружевах и бабьих накладных волосах, жратву придумали басурманскую - живых лягушек и слизней с капустных листьев, а все о Liberte, ЕдаМе, Fratemite, рассуждают, маркизы! - последнее царь выкрикнул на весьма сносном французском языке. Как широко шагает просвещение!» [4, с. 22].
Интертекстуальность, связанная с историческими личностями, отражается в их речи: «Тем временем Сталин начал говорить: - Нам всем, дорогие братья и сестра, -обратился генералиссимус в несколько старомодной манере к присутствующим. Я не буду говорить долго, но начну свою речь с библейской, близкой нам всем, аналогии. В чём состоит главная обязанность пастыря? В том, чтобы по мере своих сил сохранять и сберегать своё стадо, преумножать врученное судьбой. Плодитесь и размножайтесь, призывал нас Господь» [4, с. 44].
Речь Ивана Грозного представлена, возможно, примерами из архивных документов, из других источников, дающих некоторое представление о том времени: «- Довольно дерзко пишет холоп, - опять послышался голос Ивана Грозного, - в моё время, конечно, параллельных дорог не было, но “пади,
пади”, когда ехал царь, кричали» [4, с. 49]. Слово «холоп» (общее наименование лично не свободного человека, не имевшего гражданских прав и всецело зависящего от господина) известно с XI в. Лишь во времена Петра I слово начинает постепенно уходить из употребления. Но в более поздних художественных произведениях это слово, конечно, встречается в качестве историзма. Например: «Лета от сотворения мира семь тысяч семьдесят третьего, или, по нынешнему счислению, 1565 года, в жаркий летний день, 23 июня, молодой боярин князь Никита Романович Серебряный подъехал верхом к деревне Медведевке, вёрст за тридцать от Москвы.
За ним ехала толпа ратников и холопей» (А. Толстой. «Князь Серебряный»); «Столь же долго не мог я привыкнуть и к тому, чтоб разборчивый холоп обносил меня блюдом на губернаторском обеде» (А. С. Пушкин. «Станционный смотритель»). Слово «холоп» сохранилось в многочисленных русских выражениях: Неволя холопу, воля господину; Перед Богом все холопы; Пьян холоп, царю виноват; Не дай Бог попу быть в холопех, а холопу в попех!; Холоп на боярина не послух (т. е. не свидетель); Холоп на холопа послух; По муже раба, и по рабе холоп (стар. о браках вольных с крепостными); Чванится, как холоп на воеводском стуле; Старый холоп, старый пёс: со двора долой либо под лавку (негоден); Сам барин, сам холоп, сам пашет, сам орёт, сам с крестьян оброк берёт.
Кучерский выкрик «пади!» также имеет историко-бытовые основы. Например, И. И. Лажечников в романе «Басурман» пишет: «Когда усадили Ивана Васильевича в тапкан, который можно было познать за великокняжеский по двуглавому орлу, прибитому к передку, несколько боярских детей поехало верхом вперёд, с возгласом: пади! пади! До шести боярских детей шло у боков, оберегая ежеминутно экипаж от малейшего наклонения и поддерживая его на себе при спусках, очень опасных, потому что лошади запряжены были в одни гужи, без дышла (заметьте, дышло у наших предков была вещь проклятая). Несколько бояр ехало сзади верхами, между ними художник и лекарь. Ехали шагом. Лишь только слышался громкий возглас: пади! всё, что шло по улице, в тот же миг скидало шапки и падало наземь. - Этот раболепный обычай, - сказал Аристотель своему молодому
товарищу, - перешёл сюда со многими подобными от татар. Владычество их въелось сильною ржавчиной в нравы здешние, и долго русским не стереть её».
Обычай был изжит в Петровское время. Но само слово, сам крик «пади! пади!» ещё долго культивировался, передавался по традиции в той социальной среде, которая обслуживала высшие круги столичного дворянства. Этот выкрик являлся необходимой принадлежностью этикета, он был связан с лихими поездками по городу привилегированных слоёв столичного общества.
Речь Ивана Грозного в романе отражает и сущность его дел, и язык того времени: «- Это всё Петькины грехи, - сказал царь и перстом ткнул в ненавистное романовское чадо, в Петра Первого. - Россию оскоромил: табачное зелье ввёл, бражничать научил, русский дух выводил, баб оголил, волосы накладные носил и сам, и его собутыльники» [4, с. 29].
Для языкового пространства романа характерно взаимодействие стилей, эпох, героев. Г. Д. Ахметова отмечает: «Например, рядом с Иваном Грозным оказывается царь Петр Алексеевич, а с ними вместе -Ленин и Сталин. И потому намёк на то, что Иван Грозный почитывает Живой Журнал, а Душа маркиза изучала мировые СМИ, воспринимается как продолжение повествования, в котором шутка и серьёзность как будто бы не разделяются. В речи Екатерины проскальзывает словечко «новояз»: «Как говорится на вульгарном русском новоязе, пустили всё на самотёк»» [4, с. 37].
Продолжая говорить о языковом пространстве, перейдём к другому произведению. Роман Владимира Маканина «Асан» переносит читателя в другое историческое время. Это уже наша современность, связанная с событиями в Чечне. И вот уже в начале произведения автор задаётся риторическими вопросами: «Почему два взвода, притом неполные?.. И почему на всех солдат только один офицер? Да и тот оказался вне дела - его сняли на станции, не доезжая Ростова, с острым приступом ущемлённой грыжи... Как? Что?.. Безгрыжных офицеров в России не осталось?.. Где они, безгрыжные и безаппендицитные?» [5, с. 5]. С самого начала повествования включаются вновь образованные слова («словообразовательный взрыв», по определению Г. Д. Ахметовой).
Военная тема привлекает много разговорно-просторечных слов: «На фиг... Нет его...»; «А сзади шли грузовики. Смотреть в оба, мать вашу!.. Один сломал руку. Другого солдата едва не придушило трансмиссией. А те, что внутри БТРов, спьяну блевали и задыхались. Воинская слава даётся не сразу». Думается, подобные выражения, не раз встречающиеся в данном произведении, показывают простоту героев и тяжкие, непростые будни солдат, которые использует данные выражения (даже я отметил бы - ругательные) для разрядки той тяжёлой обстановки и ситуации. Например: «Расступились. Иначе я командира и не угадал бы. Все они, в общем, были одинаковы. Жутковаты. В грязных камуфляжах, только-только с гор. Но когда я, выпрыгнув из джипа, подошёл к командиру, они вновь сомкнулись в кружок. Я был внутри. Какие лица!.. Зачуханные, в пыли и в грязи! Голодные!» [5, с. 18]. В то же время автор использует внутреннюю автоцензуру, не допуская откровенно бранных слов: «Штабные пошлют майора Жилина на» [5, с. 25].
Автор показывает монолог главного героя, «монолог его мыслей», отражающий остроту и серьёзность этого произведения: «Эта высокая трава меня достала! Я даже спросил сам себя - почему ты, майоришка, такой заводной?.. ты что, крутой?.. Я спросил себя: куда ты лезешь, дерьмо в камуфляже, когда у тебя дома жена и дочка?.. Каждый день ждут. Война отдельно - ты отдельно. Запомни. Ты просто служишь. Ты просто служишь на Кавказе» [5, с. 26].
Для романа характерна условность грамматического лица (Г. Д. Ахметова) как
принцип организации текста: «Зато майору Жилину не наехать на грузовики с горючкой. Майор Жилин - это я» [5, с. 14]; «Майор Жилин только успел чертыхнуться. (Я чертыхнулся. Мы убили. Осложнили дело)» [5, с. 17]. Подобное явление наблюдалось и в романе В. Маканина «Испуг».
В романе «Асан» передаётся манера разговоров, интонаций героев, так называемое виртуальное произношение: «- Т-рищ майор. Может, хоть Пака перебросим на погрузку?» [5, с. 73].
Графическая маркированность характерна для прозы В. Маканина. Проявляется она и в этом романе: курсив, крупный шрифт, «многомноготочие» (Г. Д. Ахметова). Приведём последний пример: «Того самого, чей, собственно, и был украденный ранее козёл.
Старое одеяло. Селезень. Козёл. Спиленные рога. Цханы. Почему непонятно?.. Но ведь дядя Авзур переживал: кто убил?» [5, с. 372]. Видимо, современным авторам недостаточно становится использовать традиционные способы передачи внутренней речи синтаксическими средствами, и они переходят к пунктуационным (графическим) средствам выражения. Таким образом, графическая маркированность становится приёмом организации текста.
Подводя итог, можно сказать, что романы отличаются друг от друга в стилистическом плане, принципы их организации различны. Это свидетельство разнообразия языкового пространства, необходимости его глубокого изучения для познания сущности языка, для познания жизни.
Список литературы
1. Ахметова Г. Д. Живой литературный текст. М.: Ваш полиграфический партнёр, 2012. 232 с.
2. Ахметова Г. Д. Языковое пространство художественного текста. СПб.: Реноме, 2010. 244 с.
3. Ахметова Г. Д. Языковые процессы в современной русской прозе (на рубеже ХХ-ХХІ вв.). Новосибирск: Наука, 2008. 168 с.
4. Есин С. Маркиз. М.: Дрофа, 2011. 334 с
5. Маканин В. Асан. М.: Эксмо, 2008. 480 с.
Источники
References
1. Ahmetova G. D. Zhivoj literaturnyj tekst. M.: Vash poligraficheskij partnjor, 2012. 232 s.
2. Ahmetova G. D. Jazykovoe prostranstvo hudozhestvennogo teksta. SPb.: Renome, 2010. 244 s.
3. Ahmetova G. D. Jazykovye processy v sovremennoj russkoj proze (na rubezhe XX-XXI vv.). Novosibirsk: Nauka, 2008. 168 s.
Istochniki
4. Esin S. Markiz. M.: Drofa, 2011. 334 s
5. Makanin V. Asan. M.: Jeksmo, 2008. 480 s.
Статья поступила в редакцию 22.11.2012
