CC BY
22
К 80-ЛЕТИЮ ПРОФ. В.Д. ЗЕЛИКОВА
Иногда (в основном по новогодним праздникам) собирались большой семьей все питомцы кафедры почвоведения Лестеха.
Эти сборы давали новый импульс еще большему сплочению лестеховских почвоведов, и одновременно еще больше крепла и солидаризировалась лестеховская семья почвоведов вокруг своих лидеров - Соболева Сергея Степановича и Зеликова Виктора Дмитриевича.
На одном из этих сборов зародилась идея проведения силами лестеховских почвоведов почвенной съемки в М 1 : 10 000 территории Солнечногорского опытно-показательного лесхоза Московской области.
Для проведения этой съемки требовались немалые деньги. А как и где их можно получить? Большая проблема! А как ее решить? И все-таки она была решена!
Началась подготовка к почвенной съемке. Не нарушая сложившегося в Лестехе учебного цикла, почвенную съемку необходимо было в течение двух лет провести силами студентов 2 курса лесохозяйственного факультета (мальчики копают почвенные ямы, девочки их описывают). Для размещения студентов и преподавателей на период учебной практики по почвоведению два года подряд арендовались школьные здания в поселке Крюково. В этом же поселке студенты завтракали и ужинали. После завтрака студентов на автомобилях развозили по лесным кварталам - к местам почвоведческих работ. Во второй половине дня, после проведения натурных почвенных изысканий, студентов привозили
к ужину в Крюково. Проверка выполненных студентами почвоведческих работ проводилась лестеховскими почвоведами - сотрудниками и бывшими воспитанниками кафедры почвоведения.
Почвенная съемка территории Солнечногорского лесхоза получилась. В поле были составлены полевые почвенные карты в М 1 : 10 000. В последующем, в камеральный период, кафедрой почвоведения Лестеха были выполнены работы по изготовлению почвенных карт на территорию Солнечногорского лесхоза в М 1:25000 и в М 1 : 100 000.
Все изготовленные студентами почвенные карты были использованы впоследствии участниками седьмой Московской аэрофотолесоустроительной экспедиции Центрального лесоустроительного предприятия В/о «Леспроект» при лесоустройстве этого лесхоза с оценкой качества почв (с бонитировкой почв).
Это было новое направление в таксации насаждений с формированием перспективных насаждений для последующего ведения хозяйственной деятельности в лесах.
Так лесные почвоведы сказали новое слово в ведении хозяйственной деятельности в лесах с интенсивным ведением лесного хозяйства. Эколого-экономический эффект от этих нововведений колоссальный и исчисляется на площади Солнечногорского опытно-показательного лесхоза многими сотнями миллиардов рублей в современных ценах.
ВЗРОСЛЫЕ СПУТНИКИ МОЕЙ ЮНОСТИ
Е.Д. САБО
Не так просто передать свои мысли и чувства спустя несколько десятилетий, если не остановиться на основных элементах прошедшей эпохи, впитавшихся в кровь и плоть с детских лет.
В дошкольные и первые школьные годы воспоминается мне подготовка к будущей войне. Почти все мальчишки искренне жалели, что революция и гражданская война прошли и мы уже никогда не сможем принять участия в свершении подвигов во имя Оте-
чества. Но этот наивный романтизм в одночасье был жестоко раздавлен грохотом нагрянувшей Великой Отечественной войны.
В школе, наряду с другими предметами, преподавали военное дело, в процессе которого изучались уставы Красной Армии, строевая подготовка, стрелковое оружие и огневая подготовка из малокалиберного и изредка боевого оружия. Мальчишки самозабвенно занимались всем этим, и в нашей среде не было места негативному отношению к службе в армии.
ЛЕСНОЙ ВЕСТНИК 7/2007
41
К 80-ЛЕТИЮ ПРОФ. В.Д. ЗЕЛИКОВА
Хочу сказать, что дала военная подготовка лично мне и как результаты этой подготовки сказывались практически всю жизнь. На основании уставов я самостоятельно научился завертывать портянки настолько успешно, что в течение всего рабочего дня они не сбивались, не натирали ноги и не было необходимости их перематывать. Владение оружием позволило иметь дополнительное питание (за счет охоты), что весьма пригодилось в течение 30-40 лет экспедиционной деятельности. Оружие приносило также дополнительную одежду и обувь в тяжелые периоды жизни (призы на стрелковых соревнованиях).
Отдельно хочу остановиться на советах и тренировках по преодолению больших расстояний. У мальчиков развивалась так называемая «индейская поступь», которая не утомляла при ходьбе на большие расстояния, помогая сохранять силы и энергию. Положение ступней и ног при такой поступи прямо противоположно тому, что сегодня часто можно наблюдать у молодежи.
Вначале мне это казалось излишним. Но дальнейший жизненный опыт показал, что я глубоко ошибался. Мой личный рекорд одноразового перехода составил 85 км в сутки, а регулярные походы и переходы при работе в таежных условиях нередко составляли 40-50 км, притом повторяясь почти ежедневно.
После окончания Московского гидромелиоративного института им. В.Р. Вильямса в 1950 г. я попал в Комплексную научную экспедицию по вопросам полезащитного лесоразведения АН СССР, основной целью которой было научное обоснование претворения в жизнь так называемого «Великого Сталинского плана преобразования природы». К этому времени я уже имел опыт работы в Арало-Каспийской комплексной экспедиции АН СССР под руководством П.А. Летунова.
Надо пояснить, что Комплексная экспедиция была солидной, хорошо оснащенной организацией, в составе которой работало более 40 различных институтов как Академии наук, так и различных министерств и ведомств. Вполне понятно, что к работе в экспедиции были привлечены виднейшие ученые того времени, с частью которых мне пришлось работать и общаться более или менее тесно.
Научным руководителем экспедиции был выдающийся специалист в области геоботаники, лесоводства и других наук академик АН СССР В.Н. Сукачев. Возглавлял экспедицию профессор Л.Ф. Правдин, которого впоследствии сменил С.Ф. Зонн. Начальником эрозионного отряда был профессор С.С. Соболев. Надо сказать, что в процентном соотношении направлений работ преобладало почвоведение. Это, по-видимому, объяснялось тем, что основным объектом работ и основными типами почв были те, где лес не рос никогда или рос в весьма специфических элементах рельефа при естественном формировании более благоприятного водного режима.
Не имея возможности оказать должное внимание большому кругу выдающихся ученых того времени, я попытаюсь лишь перечислить их, останавливаясь в основном на специалистах в области почвоведения, с которыми я работал более продолжительное время. Помимо уже упоминавшихся В.Н. Сукачева, Л.Ф. Правдина, С.В. Зона, в работе экспедиции, его стационаров, а в дальнейшем и Институте леса АН СССР принимал самое деятельное участие профессор
A. А. Роде, уже тогда бывший мировой знаменитостью; профессор И.Н. Антипов-Каратаев; кандидат сельскохозяйственных наук В.С. Шумаков (мой первый начальник дубравного отряда); профессор Н.И. Пьявченко (с которым я работал и сотрудничал долгие годы); профессор А.А. Молчанов; академик Е.Н. Мишустин (выдающийся микробиолог, одно общение с которым на долгие годы на уровне подсознания помогло мне понять роль микробиологии в лесном биогеоценозе); изредка встречался с профессором МГУ Н.П. Ремезовым, привлекавшим внимание своей внешностью; бывал на заседаниях «живой классик» профессор Н.И. Сус; всемирно известный ученый-биолог «младший научный сотрудник АН СССР» Тимофеев-Ресовский (на двух лекциях которого мне посчастливилось присутствовать), и, наконец, академик Т.Д. Лысенко, о котором я упоминаю в конце списка (на противоположном диаметре позиции, которую занимал академик
B. Н. Сукачев).
Объективность требует, чтобы я начал воспоминания с В.Н. Сукачева. Непосредственно общаться нам приходилось очень
42
ЛЕСНОЙ ВЕСТНИК 7/2007
К 80-ЛЕТИЮ ПРОФ. В.Д. ЗЕЛИКОВА
редко. Слишком велик был диапазон от старшего лаборанта до академика. Но меня всегда поражали его сдержанность, доброта и исключительная вежливость независимо от места встречи - на ученом совете или просто в коридоре. И пусть молодые читатели не удивляются: в то время на заседания совета ходили практически все - от лаборанта до профессора, так как мы жили единым научным организмом и единым стремлением достойно выполнить порученное дело.
Любовь к В.Н. Сукачеву нередко приносила и горькие плоды. Так, во время одной из рабочих поездок нашего отряда на ЛМС (лесную мелиоративную станцию Сталинградской области) в наш адрес высокопоставленный сотрудник низшей иерархии производства бросил такую фразу: «Они - сукачевцы, они против Лысенко, нечего с ними разговаривать». Было горько, но мы были горды такой оценкой, т.к. в то время быть «против Лысенко» все равно, что под ураганным огнем противника поднять взвод в наступление на врага.
Раз уж разговор пошел о Т.Д. Лысенко, то должен пояснить, что в описываемое время (кульминация в 1948 г.) он являлся «злым гением» советской биологической науки, «Сталиным в биологии», и для этого были достаточно веские основания в виде реплики И.В. Сталина: «Теперь я за биологическую науку спокоен».
Период знаменитой сессии ВАСХНИЛ 1948 г. и последующих лет хорошо известен незаслуженным смещением со своих постов заслуженных людей науки и одновременно бурным ростом новых членов-корреспондентов и академиков ВАСХНИЛ, естественно, сторонников Т.Д. Лысенко.
В 1948 г. зимой состоялась Всесоюзная конференция студентов сельскохозяйственных вузов, на которой в качестве «гвоздя программы» было выступление академика Т.Д. Лысенко. Это выступление запомнилось мне двумя моментами: утверждением, что в скором времени мы сможем пить не Краснодарский, а Архангельский чай!? А второй момент - вопрос студентов о том, как с позиций Мичуринской агробиологии можно объяснить комолость коров. Ответ был краток: «Комолость и есть комолость. Что об этом говорить?». /Комолость (безрогость) - врож-
денное наследственное отсутствие рогов у крупного рогатого скота, овец и коз/.
На протяжении почти всей жизни мне периодически приходилось встречаться с профессором С.В. Зонном, который в известной мере дал первоначальный старт моей научной деятельности. Должен отметить высокую порядочность и широту взглядов С.В. Зонна, бывшего ближайшим сотрудником В.Н. Сукачева по работе в Комплексной экспедиции и Институте леса АН СССР. Когда решался вопрос о формировании штата на новый полевой сезон, С.В. Зонн вызвал меня и предложил (мне - старшему лаборанту) руководство гидромелиоративной тематикой с объемом финансирования 50 000 руб. (моя зарплата составляла 830 руб. в месяц). Успешно завершив начатые исследования и защитив кандидатскую диссертацию, я в дальнейшем неоднократно встречался с С.В. Зонном на ученых советах, в различных комитетах и комиссиях, во время работы на Кубе, на защите докторской диссертации В.А. Афанасьевым в МЛТИ и, наконец, на кафедре почвоведения МГУЛ.
Другим выдающимся специалистом и педагогом, оставившим глубокий след в моей жизни, был член-корреспондент АН СССР Н.И. Пьявченко, работа и сотрудничество с которым по вопросам лесного почвоведения и лесной гидромелиорации растянулись на долгие годы. Н.И. Пьявченко был геоботаником, почвоведом, болотоведом, специалистом в области болотных лесов и т.д., имевшим в силу своего обаяния и человеколюбия многочисленных учеников, разбросанных по академическим и ведомственным организациям страны. Последние годы его жизни проходили в Петрозаводске, где он заведовал филиалом АН СССР.
Его как ученого отличало безграничное доверие к своим ученикам и сослуживцам. Они ему верили, и он им верил и поддерживал в трудную минуту. Помню, мне никак не удавалось преодолеть некоторые трудности в математическом отображении закономерностей текущего бонитирования мелиорированных насаждений. После разговора на эту тему он меня подбодрил и уверил, что все трудности обязательно будут преодолены. Так оно и вышло.
Перейдя из полезащитного лесоразведения в область лесных болот и заболочен-
ЛЕСНОЙ ВЕСТНИК 7/2007
43
К 80-ЛЕТИЮ ПРОФ. В.Д. ЗЕЛИКОВА
ных лесов, я какое-то время встречался и работал с А.Л. Кощеевым, А.А. Молчановым, Х.А. Писарьковым, М.П. Елпатьевским и другими специалистами в области лесной мелиорации. И пусть меня простят мои учителя и коллеги в области гидротехники и мелиорации, которым я обязан своими знаниями, что не упоминаю о них в этой статье, посвященной людям, работавшим преимущественного в области лесного почвоведения.
Пришлось мне поработать и с выдающимися почвоведами, возглавлявшими в свое время стационары сначала Комплексной экспедиции, а затем Института леса АН СССР.
Западно-Казахстанским (Джаныбек-ским) стационаром руководил профессор Почвенного института АН СССР А.А. Роде, специалист мирового уровня, так же как и другие пострадавший в период гонений на «менделистов-морганистов». Опытные посадки стационара начали создавать по пониженным элементам рельефа, где скапливались воды поверхностного стока и где водно-солевой режим был более благоприятным для роста растений. Поскольку вопрос о правильном (регулярном) орошении там не стоял, то вопрос о дополнительном увлажнении мог решаться или за счет поверхностного стока (в естественном состоянии) или путем добычи конденсационной влаги, чем я один полевой сезон (без особого успеха) и занимался.
А.А. Роде очень строго и очень четко (и в то же время благосклонно) относился к людям, работавшим рядом с ним. Запомнились два эпизода из той поры. Шел очередной съезд почвоведов Советского Союза. Председательствовал А.А. Роде. На доклад (сообщение) отводилось 10 минут. За 3 минуты до конца А.А. Роде предупреждал докладчика: «У вас осталось 3 минуты». Аналогичная фраза звучала и за 1 минуту до окончания. После этого, когда время истекало, минута в минуту председатель говорил: «Ваше время истекло», и никакие уговоры и доказательства не действовали.
А.А. Роде обладал феноменальной работоспособностью, несмотря на свой физический недуг. Так, нередко жаловался, что некоторые сотрудники, собрав богатый полевой материал, не могут написать отчет. В то вре-
мя срок сдачи отчетов и других материалов был «законом», нарушение которого влекло за собой различные неприятности. В этом случае А.А. Роде брал материалы домой и за несколько дней составлял блестящий отчет.
Не будучи полностью востребованным на Западно-Казахстанском стационаре, я был переведен в Калмыкию на Аршань-Зельмен-ский стационар, где было гораздо более широкое поле моей деятельности. Руководил стационаром И.Н. Антипов-Каратаев, известный своими трудами по мелиорации солонцов и, в частности, «агробиологическим методом мелиорации солонцов». Многие сотрудники стационара, помимо посадок экспериментальных лесных полос, этим и занимались.
На мою долю выпали работы по организации и проведению гидрологических исследований на склонах Ергенинской возвышенности, по устройству, эксплуатации и наблюдению за водным режимом на системах лиманного, а также регулярного орошения. После окончания строительства последнего участка я в связи с реорганизацией перешел на работу по мелиорации заболоченных лесов.
И.Н. Антипов-Каратаев обладал удивительной способностью мобилизовывать и ускорять работу сотрудников в те периоды, когда он приезжал на стационар. Все от мала до велика крутились по 16-18 часов в сутки для того, чтобы к его отъезду подготовить отчет, статьи и даже книги.
Таким же образом и была подготовлена в основном совместная работа «Лиманное орошение древесных насаждений и мелиорация солонцовых земель в подзоне светлокаштановых почв», в дальнейшем подаренная специалистам Китая, переведенная на китайский язык и переизданная в Китае.
Заставляя интенсивно работать,
А.Н. Антипов-Каратаев не щадил и себя. Так, взяв на проверку статью своего сотрудника, он за ночь успевал ее прочесть, сделать критические замечания и непосредственную правку, позволявшую сразу же нести статью в редакцию.
Вот такое положительное начало и окружение известными в научных кругах людьми позволило продолжать научную и педагогическую деятельность всю оставшуюся жизнь.
44
ЛЕСНОЙ ВЕСТНИК 7/2007
