CC BY
11УДК 141.41
Иерей Даниил Аркадьевич Горячев, магистр богословия, преподаватель кафедры библеистики и богословия Белгородской Православной Духовной семинарии (с миссионерской направленностью),
Россия, г. Белгород rasumihin@yandex.ru
Взаимосвязь софиологии, имяславия и антиномизма (на примере учения священника Павла Флоренского)
Аннотация. В статье прослеживаются связи между характерными понятиями русской религиозной философии, использование которых, по мнению автора, оправдано только в их взаимообусловленности. И напротив, антиномия невозможна в условиях номиналистического подхода, софиология вне антиномического прочтения уклоняется в гностицизм, а имяславческая формула оказывается соблазном без учёта её религиозно-философского контекста. Данное положение обосновывается историческими данными, а также теоретическими выкладками из работ священника Павла Флоренского.
Ключевые слова: Символизм, антиномизм, софиология, имяславие, философия имени, корреляция, флоренсковедение.
Priest Daniil Goryachev MA in Theology
Lecturer at the Department of Biblical Studies and Theology
Belgorod Orthodox Theological Seminary (with a missionary focus), Russia, Belgorod rasumihin@yandex.ru
The relationship of sophiology, imyaslavie and antinomism (on the example of the teaching of the priest PavelFlorensky)
Abstract. The report traces the connections between the characteristic concepts of russian religious philosophy, the use of which, in the author's opinion, is justified only
in their interdependence. And on the contrary, antinomy is impossible under the conditions of a nominalist approach, sophiology outside the antinomical reading deviates into gnosticism, the imyaslavie-formula turns out to be a temptation without taking into account its religious and philosophical context. This position is justified by historical data, as well as theoretical calculations from the works of the priest PavelFlorensky.
Key words: Symbolism, antinomism, sophiology, imyaslavie, philosophy of name, correlation, Florensky-studies.
Тремя темами русской религиозной философии зачастую называют софиоло-гию, имяславие и символизм (например, А. П. Козырев в своих лекциях). Однако в философии Флоренского символизм является общей темой, включающей в себя первые две: имя раскрывается как символ, также и софийность представляет собой ряд символов, соединяющих земное и небесное. Обращает на себя внимание исторический факт: в творчестве таких русских мыслителей, как С. Н. Булгаков, П. А. Флоренский и А. Ф. Лосев, софийная и имяславческая темы совпадают с анти-номизмом. По крайней мере, их работы, посвящённые философии имени, содержат обозначенные термины. В этом видится особая закономерность, какая именно — попытаемся выяснить на примере трудов священника Павла Флоренского.
1. Софиология
В письме десятом книги «Столп и утверждение Истины» Флоренский ставит целью собрать все возможные, но, подчеркнём, церковно-возможные, понимания Софии Премудрости Божией. Здесь она представляет собой и идею Бога о творении, и Его отпечаток в творении, и связь твари с Творцом, и четвёртую твар-ную ипостась, и святость, и красоту, и целомудрие, и единство[23, 346]. Таким образом, помимо традиционного понимания Софии как Ипостаси Сына Божия Флоренский допускает широкое истолкование Софии как принципа отнесённости твари к своему Творцу. Данным подходом он решает, по крайней мере, два вопроса: 1) о том, как рядом с безусловным бытием Бога, может находиться ещё одно самостоятельное бытие - тварное; 2) о ложности дуалистического мироощущения с его гнушением плотью и бегством от чувственно-материального. Ответом на эти вопросы является концепция тварной Софии, согласно которой тварь иноприродна Богу, но она именно Божие творение, обретается в Боге.
Насколько удачен софиологический синтез Флоренского? Некритическое отношение к отдельным источниками, чрезвычайно объёмное понимание Софии делают его
теорию уязвимой для критики [10, 81] и произвольной в интерпретации. Здесь могут послужить примерами полярные позиции святителя Серафима (Соболева), усматривающего в построениях Флоренского возрождение древних ересей, и протоиерея Сергия Булгакова, развивавшего (хоть и не безупречно) идеи отца Павла.
Однако сам принцип Флоренского представляется оправданным. На мой взгляд, более ясной данная концепция становится, если к ней применить методологические указания Флоренского, сделанные им в начале письма десятого: «Сейчас речь будет о таких осколках, которые не находятся в явной антиномии друг с другом, потому что представляют не противоположное друг другу, а просто разное» [23, 324].
Традиция критического флоренсковедения, заложенная отцом Георгием Флоров-ским, не учитывает данный метод Флоренского: «Странным образом, говоря о Софии и софийности, Флоренский никогда не вспоминает об антиномиях...» [25, 485].
В учении Флоренского антиномия как раз и видится ключом к уяснению Софии. На это обращают внимание игумен Андроник (Трубачев) [4, 72], А. Т. Каза-рян («Идея антиномичности бытия пронизывает все построения Флоренского...») [17, 495] и С. М. Половинкин [20, 44]. Все те разные софийные аспекты, которые мы встречаем в «Столпе», синтезированы в дихотомии тварно-нетварной Софии. Отпечатки Создателя в Его созданиях, о которых говорил святитель Афанасий Великий («Бог благоволил, чтобы Премудрость Его снизошла к тварям, чтобы во всех вообще тварях и в каждой в отдельности были положены некий отпечаток и подобие Его образа») [3, 294]; логосы, о которых учил преподобный Максим Исповедник [18, 36]; Божественные энергии, усвоенные творением; Сам Христос, соединивший Божество и человечество в Своём Лице - являют образ соединения тварного и нетварного, нераздельный и неслитный. Этот образ соединения и понимается Флоренским антиномически.
Данное понимание вполне устойчиво в русской философии: антиномия одновременной имманентности и трансцендентноси Бога и мира — тема размышлений (а также терминология) не только Флоренского, Булгакова и Лосева. Здесь можно назвать имена С. Франка [26, 726], В. Лосского [19, 162, 220-221], В. Кри-вошеина [9, 85], Б. Бобринского [6, 205], С. Аверинцева [2, 355], В. Бибихина [5, 279]. Отец Томаш Шпидлик прибавляет к этому списку представителей антиномической мысли Л. Карсавина, П. Новгородцева, Б. Вышеславцева, архимандрита Софрония (Сахарова), резюмируя на уровне ментальности: «Русские не озабочены разрешением противоречий, они в них живут» [30, 73]. Сравним с фразой Л. Шестова: «Немцы установили, что противоречий быть не должно...» [29, 176].
Таким образом, предложенное понимание Софии оказывается в ряду концептов, за которыми закрепился статус антиномичных. Данная методология позволяет оценить также взгляды о. Сергия Булгакова (осуждённые в 1935 г. официальными указами Московской Патриархии и РПЦЗ), в частности, увидеть, насколько они отклоняются от антиномического равновесия тварно-нетварной Софии.
2. Имяславие
Официальному церковному осуждению подверглось также имяславческое движение в 1913 г. — в синодальных документах оно называлось имябожничеством.
Взгляды о. Павла Флоренского расходятся с историческим имяславием. Так, в письме архиепископу Антонию (Храповицкому) он определяет их следующим образом: «Никакого имябожничества я не признаю, имябожником себя не считаю» [24, 363]. Флоренского не устраивал рационалистический и односторонний подход неофициального лидера имяславцев иеромонаха Антония (Булатовича) [24, 363]. Вместе с тем апология имени Божия занимает значительное место в творчестве Флоренского. Философским основанием для защиты формулы «имя Божие есть Бог» у Флоренского служит разработанное им учение о языке, слове и имени, а также антиномичное понимание отношения между Божественными сущностью и энергиями. В теории имени Флоренский утверждает о сущностной и реальной связи между именем и его носителем. Имя содержит в себе идею именуемого, имя есть именуемое. Но необходимо учитывать, что именуемое не есть имя. Эту вторую часть имяславческой формулы подчёркивал отец Павел: «Имя Божие есть Бог, но Бог не есть Имя» [24, 281].
Отголоски его учения слышатся и в письме десятом «София» «Столпа и утверждении Истины», когда речь заходит об отпечатках Бога на Его творении: «Полагая на зданиях имя свое, царевич Афанасиева сравнения тем самым вносит, - согласно пониманию древних, - в бытие этих зданий новую таинственную сущность...» [23, 350].
На связь имяславия и софиологии указывали о. С. Н. Булгаков [7, 217-228], С. С. Хоружий [27, 285], Н. А. Ваганова [8, 310].
3. Антиномизм
Основной претензией, начиная с Е. Н. Трубецкого и далее встречающейся в работах протоиерея Георгия Флоровского [25, 485], С. С. Хоружего [28, 82], П. П. Гайденко [12, 177], Н. К. Гаврюшина [11, 470], по отношению к антиномизму Флоренского является его двойственность или, как его обозначил Е. Н. Трубецкой, «непобеждённый скептицизм» [21, 303]. Имеется в виду, что антиномизм у
Флоренского представляет собой расколотость, нецельность рассудка вследствие грехопадения, и одновременно Флоренский говорит, что истина есть антиномия [23, 153], т. е. она — одномоментно и признак болезни, и признак здоровья.
Однако такие явления встречаются повсеместно, например, человеческое тело содержит и те, и другие признаки (оно несёт на себе последствия греха, оно же при-частно святости), само бытие человека наполнено теми же сторонами. Допустимо и в антиномии предположить совместность печати греха и печати истины. Исследование трудов отца Павла подтверждает данную гипотезу: начиная с ранних работ 1908 г. антиномия Флоренского характеризуется как болезненная, требующая преодоления [22, 30], в «Столпе» отмечается двойственное отношение (она «удушливая» [23, 482], она же - истина), в последующих работах («Философия культа», «У водоразделов мысли» и особенно в автобиографической статье для словаря «Гранат») антиномия находит всё большее оправдание - из метода гносеологии она переходит в принцип онтологии.
Отметим, что двойственный характер антиномии «Столпа и утверждения Истины» свойственен и употреблению данного термина преподобным Иустином (Поповичем). В русском переводе его творений термин «антиномия» встречается 16 раз, на мой взгляд - поровну в отрицательном и положительном смыслах. Например, преподобный Иу-стин пишет о том, что устроение нашего спасения сводится к телу Богочеловека и тем самым - к «парадоксальной антиномии: "мертвое тело победило живого змия". Эта над-умная антиномия и есть "баица цгуютоу" - "чудо величайшее"»; Христос становится «скандальной и безумной антиномией, которую можно принять лишь подвигом над-рациональной веры» [14, 261]. Она - тайна спасения, над-умная, величайшее чудо, она же - безумная, или в других его работах - смертоносная, убийственная для разума [15, 187]. Флоренский оказал значительное влияние на сербского богослова, что подтверждают исследования его соотечественника Богдана Любардича [31, 227].
Воспользуемся ещё одним философским понятием преподобного Иустина, внесённым в богословие: в «Философских пропастях» для характеристики явлений, которые не существуют друг без друга, он использует понятие корреляции, а именно применительно к Богу и бессмертию души [16, 51]. Современной логике вполне привычно данное словоупотребление [13, 16]. Такая связь прослеживается и в трёх рассмотренных темах философии священника Павла Флоренского.
Выводы
Подводя итог, укажем: софиология-имяславие-антиномизм не только пересекаются отдельными аспектами, не только дополняют друг друга, но и обусловли-
вают друг друга. Элементарная комбинаторика даёт нам следующее построение.
1) Имяславие в софиологии. София как принцип причастности мира своему Создателю раскрывается в именовании: осмысление Божественного отпечатка в твари, обнаружение её логосности, происходит посредством слова; Божественные энергии именуемы, говорит Константинопольский собор 1351 г. [9, 93].
2) Софиология в имяславии. Теория имени у Флоренского, противопоставленная номинализму (осуждённому Суассонским собором 1092 г.), говорит об именах как энергиях твари. «Имя Божие есть Бог» означает присутствие Бога в Своём имени — не что иное, как софийная тема присутствия Нетварного в тварном.
3) Антиномизм в имяславии. Имяславческая концепция Флоренского сводится к антиномической формуле символа, где часть есть целое, имя есть именуемое.
4) Антиномизм в софиологии. У Флоренского мы обнаруживаем антиномическое понимание тварно-нетварной Софии.
5) Имяславие в антиномизме. Антиномизм как учение о принципиально неразрешимом (формально-логическим методом) противоречии возможен только в условиях философского реализма, т. е. признание за словами реальной связи с обозначаемыми ими вещами.
6) Софиология в антиномизме. Антиномия как последствие грехопадения, антиномия, запечатлённая грехом, и потому не способная быть формой истины, оправдывается софиологией: здесь на первый план выдвигается синтезирующая функция антиномии, антиномия как идеальное равновесие разного [24, 478].
Взятые изолированно, рассматриваемые три темы теряют в своей церковной оправданности, возникает вопрос о смысле их присутствия в христианском мировоззрении:
1) Имяславие без софийного аспекта бессмысленно, т. к. имя Божие не является простым условным знаком, а являет духовную реальность; произнесение имени Божия ставит нас в определённые с Ним отношения: «Единственная прямая речь, возможная и уместная в отношении Святыни, есть речь не о ней, а к ней...» (С. Франк) [26, 641].
2) Софиология без учения об имени теряет свой центральный момент: где именно и посредством чего раскрывается логосность твари - в именовании. Блаженный Августин толкует слова о наречении имён живым существам (Быт. 2:20): «Бог привел к человеку всех животных, чтобы видеть, как он наречет их, и какое имя им пристанет. Отсюда явствует, что человек потому лучше животных, что различает их по именам; а это возможно лишь потому, что он может судить о них»[1, 82].
3) Вне антиномического прочтения имени как энергии сущности имяславческая концепция Флоренского оказывается по меньшей мере провокативной.
Раздел I
Научные статьи и исследования
4) Без антиномии тварного и нетварного в Софии данное учение отдаляется от христологии (в ту или иную сторону, возможен и другой неантиномичный вариант: гностическая субстанция посредника, «не Бог и не тварь»).
5) Без реалистического учения об имени антиномия есть логически разрешимый парадокс - в номинализме антиномии устраняются путём замены противоречащих терминов на синонимичные.
6) Не-софийная антиномия справедливо именуется непреодолённым скептицизмом.
Итак, сложные темы религиозной философии приводятся к простой схеме троичного отношения, которое в свою очередь объемлется понятием символизма. Сами же авторы, русские православные мыслители, церковные апологеты ХХ в., оказываются заслуживающими внимательного прочтения на фоне растущей популярности западной теологии. Рассмотренные темы в контексте мировой религиозной мысли вполне можно обозначить специфически русскими как с точки зрения национального характера, так и в отношении произрастившей их философской почвы - ещё неоценённый вклад в сокровищницу христианской мысли.
Литература
1. Августин Иппонский, св. О Книге Бытия против манихеев // Цит. по: Библейские комментарии отцов Церкви и других авторов 1-"УШ веков. Ветхий Завет. Том I: Книга Бытия 1-11. Тверь, 2004.
2. Аверинцев С. С. Собрание сочинений / Под ред. Н. П. Аверинцевой и К. Б. Сигова. София—Логос. Словарь. К., 2005.
3. Афанасий Великий, свт. Творения. Т. 1. М., 2015.
4. Андроник (Трубачёв), иг. Путь к Богу. Личность, жизнь и творчество священника Павла Флоренского. Книга 3. Сергиев Посад, 2015.
5. Бибихин В. В. Язык философии. СПб., 2007.
6. Бобринский Б., прот. Тайна Пресвятой Троицы. Очерк догматического богословия. М., 2005.
7. Булгаков С., прот. Философия имени. СПб., 1998.
8. Ваганова Н. А. Софиология протоиерея Сергия Булгакова. М., 2011.
9. Василий (Кривошеин), архиеп. Богословские труды. Н. Новгород, 2011.
10. Гаврюшин Н. К. По следам рыцарей Софии. М., 1998.
11. Гаврюшин Н. К. Русское богословие. Очерки и портреты. Нижегородская духовная семинария, 2011.
12. Гайденко П. П. Антиномическая диалектика мистического триединства // Критика немарксистских концепций диалектики ХХ века. М., 1988.
13. Герасимова И. А. Многоликая двойственность (Методологический анализ культурных контекстов) // Противоположности и парадоксы (Методологический анализ). М.:, 2008.
14. Иустин (Попович), преп. Творения. Т. 1. М., 2004.
15. Иустин (Попович), преп. Творения. Т. 3. М., 2006.
16. Иустин (Попович), преп. Философские пропасти. М., 2004.
17. Казарян А. Т. Антиномия / Православная энциклопедия.Т. 2. М., 2001. С. 494-498.
18. Кузенков П. В. Логос — мир — человек. Космология святого Максима Исповедника. М., 2020.
19. Лосский В. Н. Боговидение. М., 2003.
20. Половинкин С. М. Антиномическое понимание Софии у священника Павла Флоренского // Софиология и неопатристический синтез: богословские итоги философского развития: Сборник научных статей. М., 2013.
21. Трубецкой Е. Н. Свет Фаворский и преображение ума // П. А. Флоренский: pro et contra. СПб., 2001.
22. Флоренский П. А. Космологические антиномии Иммануила Канта // Флоренский П., свящ. Соч. в 4 т. Т. 2. М., 1996.
23. Флоренский П., свящ. Столп и утверждение истины. М., 2017.
24. Флоренский П., свящ. У водоразделов мысли. Т. 1. М., 2017.
25. Флоровский Г, прот. Пути русского богословия. Мн., 2006.
26. Франк С. Л. Сочинения. Мн.; М., 2000.
27. Хоружий С. С. Имяславие и культура Серебряного века: феномен Московской школы христианского неоплатонизма // Опыты из русской духовной традиции. С. 279-292.
28. Хоружий С. С. Миросозерцание Флоренского. Томск, 1999.
29. Шестов Л. И. Сочинения в 2-х т. Т. 2. Томск, 1996.
30. Шпидлик, о. Томаш. Русская идея: иное видение человека / Пер. с франц. В. К. Зелинского и Н. Н. Костомаровой. М.; СПб., 2014.
31. Лубардип, Богдан. Jустин Поповип, Павле Флоренски и Кант: рецепцща и сукоб - проблем хетерогених традицща мисли / Исторща српске филозоф^е. Београд, 2011. С. 227-299. [Иустин Попович, Павел Флоренский и Кант: рецепция и конфликт - проблема разнородных традиций мысли].
