CC BY
274
Т.В. Романова
ВЗАИМОСВЯЗЬ КАТЕГОРИЙ МОДАЛЬНОСТЬ - ОЦЕНОЧНОСТЬ -ЭМОЦИОНАЛЬНОСТЬ В ТЕКСТОВОЙ РЕПРЕЗЕНТАЦИИ
(ПО МАТЕРИАЛАМ СОВРЕМЕННОЙ ИСПОВЕДАЛЬНОЙ ПРОЗЫ)
В статье рассматриваются логические, семантические, когнитивные механизмы текстовой корреляции категорий модальность - оценочность - эмоциональность. В результате проведенного анализа выявлен интегративный текстообразующий статус категории модальности и продемонстрирована методика анализа текста с точки зрения эмоционально-оценочной модальной семантики. Подобный подход расширяет лингвистическую базу интерпретации текста, его категорий, смысла, структуры.
Целью данной статьи является: 1) указание на текстовую корреляцию таких категорий, как модальность - оценочность - эмоциональность; 2) рассмотрение механизмов этой взаимосвязи. Описание данных категорий в их диалектическом единстве позволяет уточнить понятие «модальная рамка текста».
В современной лингвистике объем понятия «модальность» существенно расширился, охватывая, по существу, все возможное окружение пропозиции, любой коммуникативный модус: модус говорения, знания, мнения, оценки [Таривердиева 1987: 53-59]. Модальность проявляет тенденцию к смыканию с категорией субъективности. Не только модально-оценочные значения различных форм и средств выражения модальности, но и психолингвистический механизм возникновения эмоций, эмоционального отношения, тесное переплетение эмоциональности и экспрессивности и наличие морфологических форм их выражения свидетельствует о том, что эмоциональность, переданная с помощью языковых средств, - это модальное явление и нет необходимости отделения ее от других разновидностей языковой модальности [Петров 1982: 101-102]. Применительно к тексту нам кажется разумным определение модальности, которое дает Г.Я. Солганик: «отношение к действительности - субъективно-объективное, прямое, оценивающее и анализирующее, осложненное существующими философскими, политическими, социально-идеологическими теориями» [Солганик 1999: 371].
Основу авторской модальности создают категории отношение, оценка, точка зрения. «Модальность, как выразитель отношения, по природе своей оценочна и субъективна, так как исходит только от личности... Таким образом, снимается дихотомия «модальность - оценка». Сутью модальности можно признать оценочные отношения [Попова 1996: 39-40]. Мы взяли за основу следующую классификацию оценки, актуальную на уровне типологии текста: оценка этическая, эстетическая, логическая, эмоциональная.
Необходимо указать еще на одну особенность модальности оценки. Во многих случаях оценка входит как один из компонентов в конструкции, в основе которых лежат другие модальности. Особый интерес представляют модальности, в которых оценка составляет необходимую часть [Вольф 1985: 122]. Так, аксиологическая модальность сложными способами связана с модальностью долженствования. Сходство логических структур с предикатами «хорошо/плохо» и «обязательно/необязательно» отмечалось не раз. Очевидно, что эта особенность оценки определяется ориентацией оценки на норму, на объект с такими характеристиками, которые предъявляются к нему нормативными требованиями.
Отношение к собаке должно быть бодрым, веселым и товарищеским, иначе это гадость (Ю. Нагибин).
Основная модальность, связанная с оценочной семой «+» в диктуме, - это модальность желания и близкие к ней модальности, включающие желание как свою часть. При предикатах желания событие оценивается как положительное для субъекта желания, при выражениях нежелания -как отрицательное.
Оценку события со знаком «+» для говорящего предполагает модальность просьбы, для слушающего - модальность совета. Отрицательная характеристика последствий события предполагается, если будет нарушено предостережение или запрет. Модальность угрозы - один из основных видов модальностей, включающих обязательный оценочный знак «-» («плохо»).
Но тут же оговариваюсь и предупреждаю -если ты, читатель, любитель, любитель крепко сколоченного сюжета, завлекательной интриги, интересных, со сложными характерами героев,
если ты любишь длинные, подробные, сотканные из деталей романы или, наоборот, сжатые как пружина новеллы - сразу предостерегаю: отложи эти страницы. Ничего подобного ты здесь не найдешь. (В. Некрасов)
Помните, вы, еще не прошедшие испытаний, вы, которых в кабинетах с дубовыми панелями будут склонять на погромные выступления и которым взамен посулят квартиру, внеочередной автомобиль, кафедру, лабораторию, отсрочку пенсии, поездку в Японию, издание книги или даже (в особых случаях) собрания сочинений, помните: вам не удастся уйти в темноту. Наступила пора гласности. Ваше предательство будет выставлено на всеобщее обозрение, ваши доносы извлечены из архивов и сейфов, ваше имя предано позору. Что литератору дороже имени? Может быть, только истина.
А если он наплевал на истину и опозорил имя, что ему остается? Петля. (Е. Эткинд)
Общеизвестна четырехкомпонентная структура оценки, включающая объект оценки, субъект оценки, основание оценки и ее характер, или собственно оценочный компонент, который путем интерпретации можно свести к абсолютным оценочным предикатам. Кроме того, в модальную рамку входит ряд других составляющих, и в первую очередь фрагмент картины мира, - это система ценностей субъекта, включающая как систему ценностей социума, к которому принадлежит субъект, так и связанную с ней индивидуальную систему ценностей самого субъекта.
По наблюдениям исследователей, истинностная оценка выражается преимущественно грамматически (модальностью), этическая - лексически. К числу этических оценок в русском языке относятся добро/зло, стыд, совесть, грех (виновность/невиновность), ответственность, долг, чистота, смирение/гордость и др.
Этическая оценка относительна: нравственные оценки не сводятся к парным номинациям, а градуальны. Как показал исследованный материал, хороший в текстовом смысле может трактоваться как 'плохой' (ироническая коннотация), 'никакой', 'безразличный', 'усредненный', 'все равно какой'.
При общей оценке человека доминирует оценка нравственных качеств. Оценки хороший, плохой, замечательный и др. без дополнительной экспликации основания, мотивов, аспекта представляют собой оценки нравственных качеств человека. Положительные нравственные характеристики выражают нарицательные существительные
с обобщенным родовым значением, употребленные в функции предиката: человек, мужик, женщина и др. В мемуарных текстах творческой интеллигенции в оценочном значении употребляются видовые наименования лиц по профессии: поэт, писатель, композитор, музыкант (со знаком «+»), не поэт, не писатель и т.д. (со знаком «-»); родовые и видовые наименования искусств: литература - не литература, музыка - не музыка, искусство - не искусство и т.п. Оценочно прецедентное имя собственное в обобщенно-нарицательном значении: Растиньяк Аджубей, Жюль-ен Сорель Аджубей (Козаков); ярмольники, кобзоны, рудинштейны, алибасовы (Козаков); традиционно силен оценочный потенциал у существительных с оценочным ядром: обыватель, рыцарь, неофит, мещанин, игрок, временщик и т.п.
Эстетическая оценка есть оценка оценки [Бахтин 2000: 31], опосредованная оценка («уважал красоту», «понравился благородной наружностью» и т.д.). Эстетическая оценка, как правило, обусловлена этической или подчеркивает этическую оценку. Эстетическая оценка связана с эмоциональной. Эмоция часто выражает общую оценку.
В основе концептов прекрасное, красота лежат воспринимаемые органами чувств свойства предметов. Семантика частооценочных предикатов-определений (не) красивый, прекрасный, уродливый и т.д. ориентирована на объект оценки, в оценочных предикатах симпатичный, антипатичный, привлекательный, обаятельный на первый план выдвигается отношение субъекта, данные предикаты более личностно ориентированы и в силу этого менее категоричны в прагматическом плане.
Косвенной, иногда скрытой, эстетической и эмоциональной оценкой изображаемой действительности являются те запахи, краски, звуки, которые ассоциируются у писателя с изображаемым. То, как воспринимает писатель окружающую действительность, через какие звуки и запахи, - показатель его менталитета; восприятие действительности происходит как сопоставление тогда - теперь, в пользу тогда.
Логическую оценку нельзя категорично противопоставить эмоциональной оценке. Рассматривая их когнитивную структуру, исследователи приходят к выводу о тесной связи интеллектуальных и эмоциональных процессов человеческой деятельности. Так, например, существует понятие интеллектуальная эмоция. Но если в целях осознания специфики разводить интеллек-
туальную и эмоциональную системы человека, то следует сказать, что логическая оценка - это результат процесса мышления, интеллектуальной деятельности, языковыми маркерами которой являются следующие: воображать, представлять, считать, полагать, понимать, осознавать; интуиция, озарение; доходить, осенять; знать, ведать; верить, догадываться, подозревать; помнить, запоминать, вспоминать, забывать и т.п. Интеллектуальная деятельность локализуется в сознании (уме, голове) и выполняется им же. Семантические примитивы - «знать», «считать». Эмоции у человека локализуются в душе, сердце или в груди. Семантический примитив - «чувствовать» [Апресян 1995: 42]. Семантика истинности связана с модальностью «кажимости», утверждения/отрицания, приблизительности, неопределенности, предположения, недостаточного основания.
Модальные реакции связаны с определенным эмоциональным состоянием говорящего, поэтому эмоциональность входит в модальность (через «я» говорящего). Эмоциональная экспрессия, в которой отражается эмоциональное отношение говорящего к предмету речи, является специфической формой выражения отношения человека к окружающему его миру, что дает объективные основания для включения эмоциональной экспрессии в категорию модальности. Категория модальности и категории эмоциональности, экспрессивности не тождественны содержательно, а находятся в отношениях части и целого. Категория модальности значительно шире. Категория эмоциональной экспрессии относится к внешней модальности и составляет ее ядро: в терминологии В.Б. Касевича [Касевич 1990: 35-41], В.С. Храковского [Храковский, Володин 1986: 270], модальность включает в себя два тесно взаимодействующих и взаимосвязанных типа, объективную и субъективную, или, другими словами, внутреннюю и внешнюю модальность. Внешняя модальность, в отличие от внутренней, относится ко всей пропозиции, в чем и реализуется тезис «эмоциональное отношение к предмету речи». При определении предмета речи доминирующей является внутренняя модальность, при определении эмоционального отношения - внешняя модальность.
Эмоции, представляя собой чувственную форму познания как непосредственную реакцию на внешний или внутренний раздражитель, основанную на удовлетворении потребности человека, в отличие от модальности, не являются фактором, конституирующим и определяющим характер суждено в логике.
Возникновению эмоции в большинстве случаев предшествует восприятие или интеллектуальной созерцание какого-либо положения вещей и его интеллектуальная оценка как плохого или хорошего для субъекта, вероятного или маловероятного и т.п. [Апресян 1995: 42]. Все это объясняет феномен модальности эмоций. Кроме того, очень многие речевые акты диктуются разного рода эмоциями (ср. умолять, клеймить, бахвалиться, скулить в значении «жаловаться» и т.п.) или желанием вызвать определенные эмоции у адресата (стыдить, умолять, упрекать и т.п.).
Все средства передачи эмоциональности могут быть классифицированы по характеру значимости и интерпретированы в терминах абсолютных оценочных предикатов «хорошо/плохо», отсюда логично предположить, что эмоциональность, будучи по природе антропоцентрической, должна соприкасаться с оценочностью, которая не мыслима вне субъекта оценки.
«Эмотивность» как собственно «оценоч-ность» в том смысле, который подразумевается в работе Е.М. Вольф [Вольф 1985: 122], лишь косвенно соотносится с эмотивностью в теориях эмо-тивистов, где это понятие подразумевает не просто отношение субъекта к объекту, но отношение, связанное с эмоциями. «Эмотивный» (собственно оценочный) компонент характеризует прежде всего глаголы, которые указывают лишь на отношение субъекта к объекту, но не обозначают свойств последнего, такие, как нравиться/не нравиться, ценить, одобрять и т.п. «Эмотивность» содержится также в семантике глаголов эмоционального отношения радоваться, огорчаться, возмущаться и т.п. (радоваться - хорошо, возмущаться - плохо). Глаголы любить, нравиться, ненавидеть, восхищаться, восторгаться, негодовать и др., являясь средствами выражения эмоционально-оценочного отношения, градуированы по степени эмоционально-оценочной реакции субъекта. В соответствии с концепцией панэмо-циональности, любое слово языка эмотивно. Об этом говорится в работах Ш. Балли, Л.Б. Бабенко, В.И. Шаховского. Индикаторами эмотивов являются фразеологизированные конструкции соответствующей семантики (например, вопросительные по форме высказывания, не имеющие собственно-вопросительного значения), междометные высказывания, прерванные предложения, эмоциональные паузы, парцеллированные, сегментированные, присоединительные конструкции, повторы, восклицательные высказывания, импера-
тивы, суффиксы со значением уменьшительности, ласкательности.
Психологи утверждают, что в языке не может быть «прямого» отражения эмоций, но только такое, какое «снято» в языковых выражениях в формах пережитой эмоции или чувства. Так, Г. Шингаров замечает, что «в психологии понятие эмоции употребляется для сферы чувств-переживаний, а понятие эмотивности - для обозначения психических процессов, связанных с эмоциями, но несводимых к ним» [Шингаров 1971: 3, 91]. Иными словами, эмоции описываются в языке его формами (исключением здесь можно считать междометные формы, которые не описывают, а сигнализируют об эмоциональном состоянии субъекта), а это означает, что они выражены не непосредственно (в виде сигнала), а опосредованно - в виде описания чувств-отношений или чувств-состояний. Поэтому необходимо различать текст, целью которого является выражение эмоции, эмотекст в строгом смысле слова, и текст -эмоциональную оценку.
Выявив зависимость и взаимообусловленность эмоциональных иррационально-оценочных процессов ментальной деятельности говорящих, обратимся к эмотивно-оценочному дискурсу1 с целью проанализировать действие этих механизмов в реальной коммуникации [Астафьев 1999: 14-17].
Интерпретация события окрашена эмотив-но-оценочной модальностью: воспринимая происходящее, повествователь квалифицирует его как наваждение (абсолютно сильная концептуальная позиция текста, заголовок). «Навождение (наваждение устар.). В поверьях — призрак, обманчивое видение внушенное злой силой с целью соблазна. // Непонятное, поразительное явление, трудно объяснимый случай (разг. шутл.)» [Ушаков 1996: 315]; «По суеверным представлениям: то, что внушено нечистой силой с целью соблазнить, увлечь, запутать, обман чувств (О непонятном, необъяснимом случае, явлении)» [БТС 1998: 571]. Сема непонятность, необъяснимость содержится в языковых средствах с семантикой неопределенности: или, что-то кто-то, тот или то. Автор отвергает логическую словарную оценку «по суеверным представлениям» (чертовщина, нечисть, нечистая сила; водится в лесах и болотах, по темным углам, в подполье, в подвале, в старых стенах кладовок, амбаров или
1 Эмотивно-оценочные дискурсы (ЭОД) - речевые произведения, цель которых выразить эмоциональное состояние, эмотивную оценку с помощью эмотивно-оценочной лексики.
на чердаках; летающие тарелки и тазы; неживые тела и существа, невидимо и безболезненно проникающие в нас, царства подземные, глубин -но-морские, сродственники с других планет; снежный человек) и заменяет ее на свою: «ощущение тайны, способность удивляться и замирать в священном трепете, эмоция» (эмоция - ощущение, способность), квалифицирует эту эмоцию как «прекрасную и глупую», ссылка на авторитет, «слова великого ученого», определяет ассоциативную текстовую перспективу. Отрицательная фразеосхема («Не встречал, а ощущал») лишает объект оценки объективного сущностного статуса (не явление), а определяет объект как чувство, ощущение, которое вызывает эмоцию.
Выделенные элементы дефиниций актуализируют полярно противоположную, отрицательную и положительную, оценочную и эмотивную семантику, а также качественно-количественные параметры ситуации (компонент «чрезмерность проявления эмоционального состояния»). Кроме того, показателем отношения субъекта к событию является изменение отношений между субъектом-повествователем (субъектом оценки) и субъекта, испытывающим эмоциональное состояние (объектом оценки): сначала дистанцируются (он, боец, уже дважды раненый, черт-те чего навидавшийся и натерпевшийся на фронте, девятнадцати лет отроду; оценка: смех сказать, бесшабашный...), потом сливаются (я; дистанция обозначается только формой глагола сов. в., буд. вр. в значении прошед. исторического, временная дистанция (я-тогда, я-теперь), поору, не скажу; оценка: Что за дурь? Что за помутнение рассудка?).
Текст характеризуется синкретичным выражением оценочных и эмотивных значений с помощью слов, которые могут быть знаком и ценностного суждения, и эмоционального отношения. Здесь, безусловно, преобладает отрицательное эмоциональное отношение к событию. Эмоциональная интерпретация события является пусковым механизмом для становления ценностной оценки. Показательно, что два текстовых центра (оценка и вызывающее ее эмоциональное состояние) связаны с помощью синкретичного предиката (скоробило страхом, гл. ср. р. прош.вр.+сущ.) синонимичного слову категории состояния страшно (тем страшнее ему), прото-типической функцией которого является функция представления состояния. Будучи сказуемым в сложноподчиненном предложении (со взаимообусловленными частями чем, тем), слова категории состояния реализуют семантику оценки и состоя-
ния, причем оценочное значение является доминирующим. Далее развивается тема эмоционального состояния, знак этого состояния уже дан (отрицательные эмоции, сема «плохо»).
Объект - причина эмоции («Там, в сгустившемся мороке чудится завалившаяся набок избушка, чья-то притаившаяся тень или старые кресты»). Выделенные средства содержат сему непонятное, необъяснимое, опасное страшное, «избушка» - ассоциативно сказочное, страшное (избушка на курьих ножках). Укажем еще состояние окружающей среды, которое представляется герою угрожающим, связано с временем действия нечистой силы ночью, под вечер, на закате, в сумерках, ввечеру, темнеющим, темные, сгустившийся морок, тень, темень, не темно, сумерки, затмение.
Описание эмоций связано с физическими действиями и физиологическими реакциями, вызванными эмоциональным состоянием («прирос к месту, не может сделать шагу, всю спину скоробило страхом, в башке гул, сердце обмерло, едва шевелится»). Мы уже указали на дистанцирован -ность в данном случае «Я» - объекта оценки и «Я» - субъекта оценки. Но эти два «я» являются разными ипостасями единого «Я» автора. Одним из сигналов этого единства является стилевая маркировка элементов «скоробило», «башка», «обмерло», «едва шевелится» (разг.). В иронично-разговорном стиле автор нынешний повествует о себе тогдашнем (ирония - отношение). Сложноподчиненная конструкция с взаимообусловленными частями («Чем дольше стоит он, ... тем страшнее ему, тем обморочнее его сознание») определяет динамику дальнейшей перспективы текста: статичное состояние сменяется последовательностью действий (несов.в. - наст.вр.; сов.в. -прош.вр.): сдергивает, застрочил, побежал, пробежал, остановился, выпустил, прислушался, за блажив, пузо - оценочная сема (ирония).
Описание физических действий, вызванных эмоциями, сменяются описанием аналитической деятельности, показатели: семантика выбора (или) предположения-возможности (могли ведь, порешил бы, угодил бы, или). Это свидетельствует об угасании эмоции. Эмоция страха сменяется описанием (порешил бы, угодил бы); сигналы «освобождения от страха»: «сваливая весь страх с себя разом, вдруг заблажив не своим голосом что-то», «все страха позади», «нарочно громко поору я» -рациональная реакция, способ обозначения объекта оценки меняется (я); «что за дурь? Что за помутнение рассудка?» (негативная эмоциональ-
ная оценка). Осмысление действительности в этой эмотивно-оценочной модальности является основой для возникновения нового эмоционального состояния. Эмоция стыда является результатом всей предшествующей аксиологической деятельности субъекта («не скажу никому, чего было-то»).
Это изменение эмоционального состояния в какой-то мере провоцирует дальнейшую ценностную интерпретацию событий, но, главное, определяет качество оценки, которая приписывается элементам действительности. Дальнейшие ценностные суждения вводятся в текст с помощью ментального предиката уразумел (показатель когни-тивности оценки). Герой пересматривает свою оценку в направлении от минуса к плюсу по отношению к таинственной силе, эмоциям (дурь, помутнение рассудка, страх, слабость духа, смирение; чувства, ощущения, над которыми он не властен, это дух Божий коснулся его души, бесконечность) и от плюса к минусу по отношению к разуму («... на этой земле есть силы превыше нашей власти и воли, они больше нас, дальше нас, и не мы ими, а они повелевают нами, они сложнее того, чем мы обладаем и что ощущаем, они за пределами нашего разума, который мы смеем называть могучим»).
Таким образом, текст содержит не только описание эмоциональной состояния персонажа, но и его рефлексию по поводу испытанного чувства, включающую квалификацию своего состояния с точки зрения обычности качества эмоции и ее конструктивности. Текст эксплицирует неразрывную связь и взаимодействие эмоциональной и рациональной обработки информации интеллектом говорящего, а также позволяет выявить пусковые механизмы тех или иных эмоций и взаимовлияние эмоциональной и квалификативной деятельности человека. Пережитые эмоции, подобно пережитым манипуляциям с объектом, изменяют состав субъективного опыта, создают системы шкал и оценок, существенно определяют отношение индивида к воспринимаемым объектам и ситуациям [Артемьева 1980].
Ключевая оценка в этом тексте задана на первый взгляд не согласующимися семантически предикатами и определениями: прекрасная и глупая эмоция; не скажу, что перестал бояться, но научился уважать таинственную силу. У прилагательного глупая актуализирована сема 'нелепая' 'нерациональная'. Эмоция бояться меняется на чувство-отношение уважать.
Далее на самооценку, смешанную с самоиронией, наслаивается семантика сомнения, неоп-
ределенности, выбора, обусловленная лексическим значением слова наваждение (не скажу, что...; какую-то, да и было ли...; или это всего лишь).
Важно, что в тексте определен ментальный, этнический характер эмоций (см. абзац «Хотел обматерить себя...»).
В каждом контексте происходит конкретизация эмоциональной оценки, которая зависит от категорий контекста и определяется ими. Для слова вне контекста можно определить лишь самый общий эмотивно-оценочный диапазон - негативный или позитивный. Так, например, эмоция презрение участвует в контекстном выражении сложного комплекса эмотивно-оценочных отношений, от жалости до ярости, от ярости до восхищения. Контекстное значение эмоции и оценки зависит и от одно- или многозначности языкового способа их выражения. По этой причине в случае многозначности они могут быть по-разному «прочитаны» адресатами.
Кроме того, одна и та же эмоция в зависимости от речевой ситуации может быть оценена со знаком «+» и со знаком «-». Речь идет об эмоциях, амбивалентных по своей природе. Например, приятно удивлен, неприятно удивлен (В. Астафьев) (неприятное удивление = недоумение, растерянность).
Перспективным нам кажется замечание Л.Н. Храмцовой о том, что нынешняя традиция использования оценочных помет не позволяет адекватно отразить все особенности речевого акта, и ее предложение использовать в лексикографической практике комплексные пометы (презрительно/гневно, презрительно/досадливо, презрительно/надменно, презрительно/завистливо и т.д.), фиксирующие и оценочное, и эмотивное содержание [Храмцова 2000: 58-65].
Итак, подводя итоги рассуждения о соотношении эмоциональности - оценки - модальности, можно сказать, что эмоция задает определенный угол зрения субъекта, провоцирует положительную или отрицательную модальность; эмоциональное состояние говорящего активизирует его аксиологическую деятельность, провоцируя категоричность оценочного содержаниям, гиперболизацию достоинств и недостатков оцениваемого предмете или лица и т.д. В данной статье доказан интегративный текстообразующий статус категории модальности и продемонстрирована методика определения модальной семантики текстовых фрагментов во взаимосвязи с семантикой оценки и эмоциональной семантикой. Подобный
подход создает лингвистическую базу для интерпретации текста, его категорий, структуры.
Список литературы
Апресян Ю.Д. Образ человека по данным языка: Попытка системного описания // Вопросы языкознания, 1995. №1.
Артемьева Е.Ю. Психология субъективной семантики. М., 1980.
Астафьев В. Затеси // Новый мир. 1999. № 8.
Астафьев В.П. Зрячий посох: Книга прозы. М., 1988.
Бахтин М.М. Автор и герой: К философским основам гуманитарных наук. СПб., 2000.
Вольф Е.М. Функциональная семантика оценки. М., 1985.
Казаков М.М. Актерская книга. М., 1996.
Касевич В.Б. Язык и знание // Язык и структура знания. М., 1990.
Нагибин Ю.М. Дневник. М., 2001.
Некрасов В.П. По обе стороны океана: Записки зеваки; Саперлипопет, или Если б да кабы, да во рту росли грибы... М., 1991.
Петров Н.Е. О содержании и объеме языковой модальности. Новосибирск, 1982.
Попова Е.А. Авторская модальность как средство выражения антропоцентричности текста: Дис. ... канд. филол. наук. Липецк, 1996.
Солганик Г.Я. О текстовой модальности как семантической основе текста // Структура и семантика художественного текста: Докл. VII Меж-дунар. конф. / Отв. ред. Е.И. Диброва. М., 1999.
Таривердиева М.А. Семантика модальных глаголов и их роль в предложении-высказывании // Филологические науки. 1987. № 6.
Трипольская Т.А. Эмотивно-оценочная лексика в антропоцентрическом аспекте: Дис. ... д-ра филол. наук. СПб., 1999.
Храковский В.С., Володин А.П. Семантика и типология императива. Русский императив. Л., 1986.
Храмцова Л.Н. Презрение в эмотивно-оценочном дискурсе одной языковой личности // Проблемы интепретационной лингвистики: Меж-вуз. сб. науч. тр. Новосибирск, 2000.
Шингаров Г.Х. Эмоции и чувства как формы отражения действительности. М., 1971.
Эткинд Е.Г. Записки незаговорщика: Барселонская проза. СПб., 2001.
Словари БТС - Большой толковый словарь русского
Ушаков - Толковый словарь русского язы- языка / Сост. и гл. ред. С.А. Кузнецов. СПб., 1998. ка: В 4 т. / Под ред. Д. Ушакова. М., 1996. Т. II.
T.V. Romanova
RELATIONS OF CATEGORIES OF MODALITY - EVALUATION - EMOTIVENESS AS THEY ARE REPRESENTED IN THE TEXT OF MODERN MEMOIRS
The article is devoted to processes of textual correlation of categories of modality - evaluation -emotiveness; logical, semantic and cognitive aspects are analysed. The research shows the integrative, textforming status of the category of modality and gives an example of text-analysis procedure from the point of view of emotive - evaluative - modal semantics. The approach makes a contribution to the existing understanding of text interpretation, its categories, meaning and structure.
