CC BY
67
4. Bennis, Ph. Democracy is Inevitable [Text] / Ph. Ben-nis, P. Slater// Harward Business Review. - 1990. -Iss. 5. Sept.-Oct. - P. 84-111.
5. Eemeren, F.H. van. Speech Acts in Argumentative Discussions [Text] / F.H. van Eemeren, R. Grootendorst. -Foris Publications, 1984.
6. Gelernter, D. Americanism: The Fourth Great Western Religion [Text] / D. Gelernter. - Doubleday, 2007.
7. Huntington, S.P. Who Are We? The Challenges to America’s National Identity [Text] / S.P. Huntington. -Simon & Schuster, 2004.
8. Kaplunenko, A.M. Post-Toefl Course of English: Towards a Cross-Cultural Interpretation of the American Values [Text] / A.M. Kaplunenko, VV Kaplunenko. - Иркутск: Центр Оперативной Полиграфии Байкальского учебного комплекса ИГУ, 1996.
УДК 800
ББК 81.05
Ю.В. Погребняк
взаимодействие автора и персонажа в интЕриоризовднном дискурсе
В статье рассматривается понятие интериоризованного дискурса, который определяется как модель внутренней речи героя художественного произведения. Анализируются характеристики взаимодействия автора и персонажа в интериоризованном дискурсе, а также выделяются основные структурные типы такого взаимодействия.
Ключевые слова: интериоризованный дискурс; внутренняя речь; речепорождение; инте-риоризация; экстериоризация; образ автора; персонаж
Y. V Pogrebnyak
the interaction of author and character in interior discourse
In this article the notion of interior discourse is defined as a model of inner speech of a fictional character. The main characteristics of the interaction of author and character in interior discourse are analyzed, and the main structural types of such interaction are singled out.
Key words: interior discourse; inner speech; speech production; interiorization; exteriorization; image of author; character
Интериоризованный дискурс в нашем понимании представляет собой внутреннее про-говаривание каких-либо мыслей человеком, внутреннюю речь, получившую свою эксте-риоризацию, вербальное оформление в определённом тексте. Объектом нашего рассмотрения является интериоризованный дискурс в текстах художественных произведений, так как именно художественный текст даёт обширный материал такого рода в отличие от текстов институционального общения.
Внутренняя речь занимает определённое место в структуре речепорождения, являясь связующим звеном между мышлением и голосовой речью.
По теории А.А. Леонтьева существует этап внутреннего программирования в процессе порождения высказывания. Именно этот этап внутреннего программирования может раз© Погребняк Ю.В., 2011
виться в полное вербальное высказывание, а может развиться в процесс внутреннего про-говаривания, или во внутреннюю речь в зависимости от целей говорящего [Леонтьев, 1969].
В теории Н.И. Жинкина доказывается гипотеза о возможности несловесного мышления, когда происходит переход на особый код внутренней речи, названный Н.И. Жинкиным универсальным предметным кодом. Это субъективный язык, язык-посредник, который переводит замысел высказывания на общедоступный язык [Жинкин, 1982].
Т.Н. Ушакова говорит о существовании ло-гогенов, которые определяются как многокомпонентные структуры вербальной сферы человека. Это, с одной стороны, физиологические образования, действующие в живой ткани мозга, а с другой стороны, они хранят при-
обретённые, в частности семантические, операции. Вектор их функционирования - соединение внешних впечатлений с психологическим компонентом [Ушакова, 2009]. Вероятно, именно эти единицы функционируют во внутренней речи.
Интериоризованный дискурс в нашем понимании является моделью внутреннего программирования высказывания, или моделью внутренней речи. Эта модель создаётся автором произведения путём использования языковых средств. Интериоризованный дискурс является одним из способов моделирования реальности.
М.М. Бахтин, говоря о взаимодействии автора и героя в художественном произведении, указывает на то, что читатель видит произведение именно через призму автора. «Каждый момент произведения дан нам в реакции автора на него, которая объемлет собою как предмет, так и реакцию героя на него» [Бахтин, 1986, с. 9]. Автор описывает эмоциональноволевую позицию героя. Автор, безусловно, имеет свою позицию по отношению к герою, но она не является предметом «рефлектирующего переживания». В процессе творения для автора важен только предмет, результат творения, а не процесс творения. М.М. Бахтин отмечает и тот факт, что именно автор является единственной творческой энергией, которая даётся читателям в продукте - в законченном образе героя произведения. Герой отрывается от своего создателя, от создавшего его процесса, становится независимым от автора, ведет самостоятельную жизнь. Автор также отрывается от созданного им героя, ведет самостоятельную жизнь, т.е. впоследствии может высказывать свои оценки и суждения по поводу своего героя. Поэтому, по мнению М.М. Бахтина, ни в коем случае нельзя отождествлять взгляды героя произведения и автора [Там же. С. 9-13].
Таким образом, в рамках концепции М.М. Бахтина о взаимодействии автора и героя произведения интериоризованный дискурс может рассматриваться как созданная автором модель внутренней речи героя. Внутренняя речь описывается и моделируется автором произведения через процесс экстерио-риоризации. Автор выбирает степень эксте-риоризации в зависимости от многих факторов: глубины эмоциональных переживаний
героя, психического типа образа героя (например, интроверт или экстраверт), социальной ситуации, в которую помещён герой, взаимодействующих с героем персонажей и др. Интериоризованный дискурс является достоянием героя произведения, оторванного от автора, имеющего право на самостоятельное существование.
Понятие речевых жанров, разработанное М.М. Бахтиным, также применимо к исследованию интериоризованного дискурса. Под речевыми жанрами М.М. Бахтин понимает относительно устойчивые типы высказываний. Отмечая необычайную разнородность речевых жанров, М.М. Бахтин обращает особое внимание на существенное различие между первичными (простыми) и вторичными (сложными) речевыми жанрами. Вторичные жанры «возникают в условиях более сложного и относительно высокоразвитого организованного культурного общения» [Там же. С. 161]. Эти жанры перерабатывают первичные (простые) жанры. Первичные жанры трансформируются и приобретают особый характер в составе вторичных речевых жанров. Первичные жанры утрачивают непосредственное отношение к реальной действительности, например, реплики бытового диалога в романе входят в реальную действительность только через роман как событие литературно-художественной жизни. Именно во взаимодействии первичных и вторичных жанров следует, по мнению М.М. Бахтина, искать ответ на проблему высказывания [Бахтин, 1986, с. 162].
Интериоризованный дискурс имеет вторичную природу в том плане, что представляет собой не внутреннюю речь в чистом её виде, а отражённую в ткани художественного произведения внутреннюю речь персонажа, переданную автором художественного произведения. Внутренняя речь трансформируется и приобретает особый характер в составе художественного произведения: она теряет свою связь с реальной действительностью; интериоризованный дискурс не поддаётся грамматикализации, его структура не имеет привычных нам лексико-грамматических связей, скорее эти связи можно назвать смысловыми (всевозможные сокращения, эллипсис, незавершённые высказывания, креолизован-ные элементы и др.).
Именно в интериоризованном дискурсе мы встречам отмеченную в постмодернистском дискурсе нетелеологичность текста, проявляющуюся в циклической композиции, открытом конце и случайной структуре [липовец-кий, 2008, с. 9-14].
В интериоризованном дискурсе происходит смешение внетекстового и текстового уровней, автор заставляет читателя принимать вымышленный, вторичный мир в качестве первичного, постигаемого мира, где границы между правдой/неправдой очень размыты, где находят своё место вымысел и мистификации.
Единицей интериоризованного дискурса является внутреннее высказывание. Границы внутренних высказываний определяются сменой субъектов. В интериоризованном дискурсе субъект, на первый взгляд, один, однако это не совсем так. Именно в интериоризованном дискурсе происходит отмеченное М.М. Бахтиным «условное разыгрывание речевого общения» [Бахтин, 1996, с. 173-174]. Подтверждением тому служит наличие различного рода квазиобъектов интериоризованного дискурса, т.е. тех случаев, когда субъект разговаривает с воображаемыми объектами, которые он сам себе придумывает, и субъект может домысливать реплики других субъектов. Субъект, таким образом, стремится придать общению коммуникативную функцию через обращение к собеседнику, пусть и воображаемому.
В интериоризованном дискурсе смена высказываний автора и персонажа носит сложный характер. Границы смены субъектов (автора и персонажа) часто нечёткие, наблюдается переплетение реплик автора и персонажа, что лишний раз подчёркивает вторичный характер интериоризованного дискурса: персонаж не может существовать самостоятельно, а только через посредство автора произведения в пределах этого произведения. Но если персонаж выходит за рамки художественного произведения и становится прототипическим, своеобразным феноменом культуры в определённый исторический промежуток времени, то, вероятно, можно говорить о его самостоятельной жизни вне автора, создавшего его, и вне художественного произведения, его породившего.
В интериоризованном дискурсе происходит трансформация внутренней речи пер-
сонажа автором, которая наблюдается в несобственно-прямой речи персонажа: редуцированные формы представлены более полно, смысловые связи некоторым образом грамматикализуются.
Как и любому высказыванию, высказыванию интериоризованного дискурса присуща завершённость, которая определяется возможностью ответа на это высказывание. Адресатом высказывания в интериоризованном дискурсе является сам субъект или читатель.
В интериоризованном дискурсе внутренняя речь персонажа либо прямо вводится в слова автора, либо вводятся только отдельные слова или фразы. При таком смешении слов автора и персонажа наблюдается наложение смыслов, смешение экспрессии персонажа, автора, других персонажей, других людей, которые ранее что-то уже сказали по этой теме. Эта игра смыслов, эмоций создаёт желаемый эффект, порождаемый авторским замыслом.
Нами было выделено четыре структурных типа взаимодействия автора и персонажа в художественном произведении.
1. Слова автора предшествуют интериори-зованному дискурсу:
У Галеева жизнь была расписана наперёд лет на двадцать. Те, кто знал Рената поближе, ведали о его далеко идущих планах. Нынешний сезон он собирался, так и быть, доиграть в своём провинциальном российском «Ястребе». На следующий - он надеялся - его купит какой-нибудь не самый крутой итальянский или испанский клуб. В нем он отыграет пару сезонов, а потом его продадут великой «Барсе». Или «Интеру». Или «Реалу». Вратари играют лет до тридцати пяти, и когда придёт пора вешать бутсы на гвоздик, Ренат надеялся сколотить себе изрядное состояние. Ну и тогда он обзаведётся покорной красавицей-жёнушкой, что нарожает ему кучу детишек и будет готовить плов и манты на собственной вилле где-нибудь на Лазурном берегу (Литвиновы, 2GG8, с. 23).
Слова автора произведения (У Галеева жизнь была расписана наперёд лет на двадцать. Те, кто знал Рената поближе, ведали о его далеко идущих планах) предшествуют ин-териоризованному дискурсу, представленному в виде несобственно-прямой речи персонажа - футбольного игрока Рената Галеева.
2. Слова автора тематически обрамляют интриоризованный дискурс:
При мысли о посещении Дели Ксюша вскочила с неудобного ложа и забегала по комнате. Ну, зачем старухе Алтуфьевой деньги? Её жизнь прошла, а Ксюшина только начинается. К тому же при мысли о том, что богатство достанется ненавистному бывшему муженьку, внуку Татьяны Борисовны, у Ксюши просто свело от злобы скулы, и она придумала гениальный план (Донцова, 2GG9, с. 257).
Слова автора (При мысли о посещении Дели Ксюша вскочила с неудобного ложа и забегала по комнате... К тому же при мысли о том, что богатство достанется ненавистному бывшему муженьку, внуку Татьяны Борисовны, у Ксюши просто свело от злобы скулы, и она придумала гениальный план) обрамляют интериоризованный дискурс.
3. Слова автора чередуются с интериоризо-ванным дискурсом персонажа:
И Санчес, закрывшись, сел на унитаз и задумался, вспоминая, как в банке с пшеном обнаружил довольно странный улов - крупную чёрную стекляшку, похожую на необработанный минерал.
- Неужели это счастье, которого я просил?... - Включив воду на полную мощность, он умылся и сразу почувствовал облегчение. -Кому же продать бриллиант, если он подлинный?! - глубокая морщина прорезала переносицу вора, да так и осталась на ней до конца жизни (Борминская, 2GG8, с. 147).
В данном примере слова автора служат своеобразным комментарием к интериоризован-ному дискурсу, выраженному прямой речью персонажа - вора Санчеса, который украл у старушки фамильный чёрный бриллиант и (обдумывал, как с ним поступить дальше: «Кому же продать бриллиант, если он подлинный?!»).
4. Слова автора и интериоризованный дикурс тесно переплетены. В этом случае только тщательный анализ позволит разделить ин-териоризованный дискурс персонажа и слова автора произведения:
Она вновь набросала, только на этот раз вкратце:
«Ближайшие планы на необозримое будущее:
1. Андрей.
2. Любовь.
3. Путешествия.
4. Помощь.
5. Ребёнок».
Оказывается, планирование своей жизни не такое уж нудное занятие, как может показаться. Даже если нет никакой надежды, что она выполнит больше, чем один пункт из этого списка, всё равно приятно осознавать, что он есть, такой вот набор желаний. Будет что включить в письмо Деду Морозу на Новый год. А кто сказал, что желания существуют исключительно ради исполнения? Важен процесс. Загадать. Надеяться. Ждать (Муратова, 2GG8, с. 17).
В приведённом отрывке главная героиня планирует свою жизнь. Однако не совсем понятно, кому в большей степени принадлежат последние слова в отрывке (А кто сказал, что желания существуют исключительно ради исполнения? Важен процесс. Загадать. Надеяться. Ждать) - автору или персонажу.
Отношения между высказываниями в ин-териоризованном дискурсе нужно рассматривать в терминах диалогических отношений. В интериоризованном дискурсе слышны реплики диалога - между автором и персонажем, автором и читателем, автором и другими лицами (как правило, имеющими отношение к высказывавшемуся ранее по рассматриваемой теме), персонажем и другими лицами, между персонажами.
Интериоризованный дискурс можно отнести к интимному виду общения, которое по М.М. Бахтину основано на максимальной близости говорящего и адресата речи. Если в интериоризованном дискурсе и во внутренней речи вообще адресатом является сам субъект, естественно, что такая близость между адресатом и субъектом будет максимальной. Инте-риоризованный дискурс максимально откровенен, субъект максимально понимает своего адресата (самого себя) и максимально предвосхищает его ответное понимание.
В интериоризованном дискурсе особенно видна двусубъектность, которая является «подлинной сущностью текста» [Бахтин, 199б, с. 31G]. Интериоризованный дискурс строится на стыке двух сознаний: автора произведения и персонажа, который тоже может жить свой жизнью. Следовательно, автор строит полное высказывание персонажа, а потом сворачивает его до определённой сте-
пени, до определённой глубины интериориза-ции, тем самым оттачивая образ персонажа и в целом воплощая свой замысел.
М.М. Бахтин говорит о двух степенях объективации субъекта. Первая ступень - сделать себя объектом для другого и для себя самого, вторая - выразить своё отношение к себе как к объекту [Бахтин, 198б, с. 314].
В интериоризованном типе дискурса персонаж делает себя объектом для себя самого (первая степень объективации) и выражает своё отношение к себе (вторая степень объективации).
Функция самоидентификации тесно связана с процессом объективации субъектом себя в интериоризованном дискурсе. М.М. Бубли-ченко считает, что единственным путём познания самого себя для человека является создание проекции вовне. Такой проекцией является творчество субъекта. Процесс самопознания может проходить также через творчество других людей и становиться осознаваемым субъектом [Бубличенко, 2GG8, с. 48-49].
Однако в интериоризованном дискурсе также наблюдается обратный процесс субъекти-вации себя - это те случаи, когда субъект проговаривает чужие слова и фразы, которые находят определённый отклик в душе субъекта. Естественно, что этот отклик, эмоциональная оценка этих слов будет отличаться в какой-то степени от эмоциональной оценки первоначального субъекта этих слов.
Интериоризованный дискурс представляет собой наиболее благоприятный тип дискурса для выражения индивидуальности как персонажа, так и автора художественного произведения, так как именно интериоризованный дискурс призван отражать образ персонажа (первого говорящего в широком смысле) во всей его сложности и многогранности, а также целью интериоризованного дискурса является выражение индивидуальности автора (второго говорящего) через призму персонажа и через призму его художественного творчества (художественного произведения) в целом.
Раньше думали, что «Я» не меняется, а воспоминание и характер, из которых слагается личность, меняется. Теперь же придётся рассматривать идею о единстве личности как нечто, что может измениться [Жане, 2GG9, с. 322]. Интериоризованный дискурс позволя-
ет проследить динамику развития личности персонажа и автора. Именно поэтому инте-риоризованный дискурс становится всё более популярным в современной литературе.
Интериоризованный дискурс вполне может быть назван «дискурсом ответственности», который сопряжён с уединённым «Я -сознанием», а также с конвергентным, диало-гизированным «Ты - сознанием», которое реализует себя в «диалоге согласия», в «дискурсе ответственности», предполагающем единство жизни автора, героя и читателя [Бойко, 2G1G].
Для правильного анализа интериоризован-ного дискурса, на наш взгляд, никогда не следует забывать, что интериоризованный дискурс вторичен, т.е. при всём многообразии псевдоавторов (рассказчиков) и псевдоадресатов в художественном произведении существует единый реальный автор - писатель, создавший произведение, которое адресовано читателю.
Библиографический список
1. Бахтин, ММ.Эстетика словесного творчества [Текст] I М.М. Бахтин. - М.: Искусство, 198б.
2. Бахтин, М.М. Собрание сочинений [Текст]: в 7 т7 М.М. Бахтин. - М.: Русские словари, 199б. - Т. 5. Работы 194G-196G гг.
3. Бойко, С.С. Литература и ментальность [Текст] I С.С. Бойко, В.И. Тюпа II Филологические науки. -2GG9. - № 1. - С. 12G-124.
4. Бубличенко, М.М. Тайны второго «Я», или Подсознание правит миром [Текст] I М.М. Бубличенко. -Ростов-н!Д.: Феникс, 2GG8.
5. Жане, П. Психический автоматизм. Экспериментальное исследование низших форм психической деятельности человека [Текст] I П. Жане. - СПб.: Наука, 2GG9.
6. Жинкин, Н.И. Речь как проводник информации [Текст] I Н.И. Жинкин. - М.: Наука, 1982.
7. Леонтьев, А.А. Язык, речь, речевая деятельность [Текст] I А.А. Леонтьев. - М.: Просвещение, 19б9.
8. Липовецкий, М. Паралогии. Трансформации (пост) модернистского дискурса в русской культуре 192G-2000-х гг. [Текст] I М. Липовецкий. - М.: Новое литературное обозрение, 2GG8. - Научное приложение. Вып. LXX.
9. Ушакова, Т.Н. Речь и язык в контексте проблем когнитивного развития [Текст] I Т.Н. Ушакова II Когнитивные исследования: сб. науч. тр. - М.: Изд-во Ин-та психологии РАН, 2GG9. - Вып. 3.- С. 237253.
Список источников примеров
1.
2.
Борминская, С. Вы просили нескромной судьбы? Или Русский фатум [Текст] / С. Борминская. - М.: Эксмо, 2008.
Донцова, Д. Привидение в кроссовках [Текст] / Д. Донцова. - М.: Эксмо, 2009.
3.
4.
Литвиновы, А. и С. Трансфер на небо [Текст] / А. и С. Литвиновы. - М.: Эксмо, 2008.
Муратова, Н. Кольцо океанской волны [Текст] / Н. Муратова. - М.: Эксмо, 2008.
УДК 811.11
ББК 141.12
В.Н. Сурина
категория комического в дискурсе лимерика
В данной статье рассматривается комизм и способы его реализации в поэзии абсурда, ярким примером которой является лимерик. Анализируются стилистические приемы, способствующие достижению комического эффекта в дискурсе лимерика.
Ключевые слова: комизм; комическое; лимерик; литературный нонсенс; языковая игра
V.N. Surma
the category of the comic in the limerick discourse
The article examines the concept of the comic and the ways in which it is realized in the poetry of the absurd, a good example of which is a limerick. The article also contains an analysis of stylistic devices that create a comical effect in the limerick discourse.
Key words: the comic; limerick; literary nonsense; language game
Известно, что комическое - это категория эстетики, выражающая в форме осмеяния исторически обусловленное (полное или частичное) несоответствие явления, деятельности или поведения людей, их нравов и обычаев объективному ходу вещей и их эстетическому идеалу. Комическое, изучение которого началось в эстетике (от греч. kбmikos -смешной), определяется как «одна из основных эстетических категорий, отражающая жизненные явления, характеризующиеся внутренней противоположностью, несоответствием между тем, чем они являются по существу, и тем, за что они себя выдают» [Краткий словарь по эстетике, 1983]; «комическое (греч. kбmikos - веселый, смешной, от kбmos
- веселая процессия ряженых на дионисийских празднествах) - в широком смысле - вызывающее смех» [литературная энциклопедия терминов и понятий, 2001].
Комическое по своему происхождению, сущности и эстетической функции носит социальный характер. Его истоки коренятся в
объективных противоречиях общественной жизни. Комическое может проявляться по-разному: в несоответствии нового и старого, содержания и формы, цели и средств, действия и обстоятельств, реальной сущности человека и его мнения о себе. Комическое определяет характер многих видов литературы: комедии, басни, сатирического романа, фельетона, лимерика. Столь же очевидна тесная связь комического с отрицательным, дурным, безобразным [Вулис, 1966].
Комическое - категория древняя, обширная и достаточно противоречивая. Общее эстетическое понимание природы комического основывается на несоответствии между действием и результатом, целью и средствами, низменным и возвышенным и т.д. Комическое реализуется, в частности, в форме иронии или в форме юмора. «В иронии смешное скрывается под маской серьезности, с преобладанием отрицательного (насмешливого) отношения к предмету; в юморе - серьезное под маской смешного, обычно с преобладанием
