CC BY
967
Важно учитывать то обстоятельство, что ряд ОРМ третьей группы может быть проведен только в отношении лиц, обоснованно подозреваемых в совершении противоправного деяния, предусмотренного частями 2 статей 285.1 и 285.2 УК РФ, то есть за совершение деяния средней тяжести.
В таких условиях проведение ОРМ третьей группы эффективно, целесообразно и вообще возможно, в основном, в условиях работы «на упреждение», то есть в тех случаях, когда сотрудники оперативных подразделений ЭБиПК заранее еще на этапе проведения контролирующими органами проверки финансово-хозяйственной деятельности получателя государственных средств негласно или в рамках совместной с ними проверки получают сведения о выявленных нарушениях, связанных с нецелевым расходованием государственных средств и позволяющих провести ряд необходимых организационных и подготовительных действий, обеспечивающих возможность проведения ОРМ третьей группы до официального поступления акта (справки) о результатах проверки в правоохранительные органы и регистрации их в КУСП. При этом необходимо понимать, что «формально» оперативно-разыскным обеспечением уголовного процесса может считаться проведение ОРМ любой из трех групп исключительно после регистрации официально поступивших материалов в КУСП.
Подводя итог вышесказанному, можно сделать следующие выводы:
1. Специфика состава и субъекта преступления, связанного с нецелевым расходованием государственных средств, а также недостаточно высокие показатели работы правоохранительных органов по выявлению преступлений, предусмотренных статьями 285.1 и 285.2 УК РФ, на фоне значительных результатов работы контролирующих органов наглядно демонстрируют важность оперативно-разыскного обеспечения уголовного процесса на этапе доследственной проверки.
2. Особое значение для принятия следователем процессуального решения о возбуждении уголовного дела по результатам рассмотрения материалов доследственной проверки в порядке статей 144, 145 УПК РФ с учетом отсутствия наработанной судебно-следственной практики имеет установление всех элементов состава преступления.
3. Получение фактических данных, необходимых и достаточных для принятия следователем решения о возбуждении уголовного дела, невозможно без осуществления оперативно-розыскного обеспечения, включающего проведение сложных оперативно-разыскных и технических мероприятий, требующих ведомственного и судебного санкционирования.
4. Ввиду ограниченности срока доследственной проверки проведение ОРМ третьей группы крайне затруднительно без осуществления комплекса мероприятий, обеспечивающих их своевременное проведение, не выходя за рамки периода доследственной проверки. Данные обеспечительные меры возможны при условии тесного взаимодействия сотрудников оперативных подразделений ЭБиПК с контролирующими органами и (или) хорошо налаженной негласной работы в структурах контролирующих органов.
Представляется, что реализация высказанных предложений будет способствовать повышению эффективности выявления и раскрытия преступлений, связанных с нецелевым расходованием государственных средств.
Е.А. Семенов, кандидат юридических наук, старший преподаватель кафедры уголовного процесса Орловского юридического института МВД России
Врач, педагог, психолог, переводчик и их правовое положение в уголовном процессе России
Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации (далее — УПК РФ)1 предусматривает четыре группы участников, процессуальный статус которых строго регламентирован в соответствующих нормах-дефинициях, предусмотренных главами 5—8 УПК РФ.
При определении правового статуса конкретного участника уголовного процесса следует, по нашему мнению, исходить из совокупности элементов, характеризующих принадлежность определенного участника уголовного процесса к той или иной группе субъектов уголовного судопроизводства на определенный момент времени, в определенном правоотношении и проявляющихся в признаках правоспособности, дееспособности, в правах, обязанностях и ответственности.
1 Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации от 18 декабря 2001 г. № 174-ФЗ (ред. от 30.03.2015) // Российская газета. 2001. 22 декабря.
В этой связи представляется неясным процессуальный статус некоторых субъектов, участие которых при производстве процессуальных действий является императивным требованием закона. Так, обязательное участие педагога или психолога в допросе несовершеннолетнего подозреваемого и обвиняемого предусмотрено статьей 425 УПК РФ, обязательное участие педагога при допросе несовершеннолетнего потерпевшего и свидетеля предусмотрено статьей 280 УПК РФ, обязательное участие педагога или психолога при проведения допроса, очной ставки, опознания и проверки показаний с участием несовершеннолетнего — статьей 191 УПК РФ, врача при осмотре трупа — частью 1 статьи 178 УПК РФ и освидетельствовании — частью 4 статьи 179 (290) УПК РФ.
Вместе с тем, правовая регламентация процессуальных статусов и деятельности педагога, психолога и врача, участвующих в следственных действиях, в УПК РФ по сравнению с УПК РСФСР не претерпела существенных изменений и продолжает оставаться слабой. Вопрос о том, выступают ли педагог, психолог, врач, а также переводчик, участвующие в следственном действии, в качестве специалиста является в литературе дискуссионным, вызывающим сложности в правоприменительной деятельности. Как следователь, привлекая к участию в следственных действиях педагога, психолога, врача, согласно части 5 статьи 164 УПК РФ, может удостовериться в их личности, разъяснить им права, ответственность, если их правовое положение в главах 5—8 УПК РФ не получило законодательного отражения?
В этой связи Ф. Багаутдинов полагает, что УПК РФ должен содержать отдельную статью, регламентирующую процессуальное положение педагога. По его мнению, педагог (психолог), участвующий в следственном действии с участием несовершеннолетнего обвиняемого (подозреваемого), имеет все основания для существования в уголовном процессе как самостоятельная процессуальная фигура1.
По мнению некоторых авторов, полномочия педагога или психолога в следственных действиях шире полномочий специалиста, поскольку педагог осуществляет в уголовном процессе сложную функцию, в которой сочетаются обязанности специалиста, защитника и понятого2.
Не вносит ясность в данную дискуссию и Федеральный закон от 2 июля 2013 года № 185-ФЗ «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации и признании утратившими силу законодательных актов (отдельных положений законодательных актов) Российской Федерации в связи с принятием Федерального закона «Об образовании в Российской Федерации»3, который дополнил статью 5 УПК РФ пунктом 62 — «Педагог». Согласно указанной норме педагог — это педагогический работник, выполняющий в образовательной организации или организации, осуществляющей обучение, обязанности по обучению и воспитанию обучающихся.
По нашему мнению, содержанием деятельности педагога, психолога или врача, участвующего в производстве следственного действия, является не удостоверение факта производства, хода и результатов следственного действия и не защита интересов его участников, а содействие следователю (дознавателю) в получении и закреплении доказательств. Их функции аналогичны функциям специалиста, а не защитника либо понятого. Требования, предъявляемые законом к педагогу, психологу и врачу, такие же, как и к специалисту: обладание специальными знаниями и незаинтересованность в исходе уголовного дела. Психолог или педагог, участвующий в допросе несовершеннолетнего, оказывает содействие следователю (дознавателю) в применении психологических приемов и методов для изучения психологического состояния несовершеннолетнего, в адекватной оценке его возможностей по восприятию и воспроизведению определенных фактов, событий и обстоятельств.
И.В. Гецманова рассматривает психологические знания как специальные и считает, что «лицо, обладающее специальными психологическими знаниями, может выступать в роли специалиста или эксперта»4. Тождественность функций специалиста, педагога, психолога и врача признают и многие другие авторы5.
1 Багаутдинов Ф. Ювенальная юстиция начинается с предварительного следствия // Российская юстиция. 2002. № 9. С. 43.
2 См., например: Тетюев С.В. Сведущие лица, обладающие педагогическими и психологическими знаниями, и их виды в ювенальном уголовном судопроизводстве // Российская юстиция. 2008. № 9. С. 37.
3 Российская газета. 2013. 10 июля.
4 Гзцманова И.В. Использование специальных психологических знаний в уголовном процессе: учебное пособие. М., 2013. С. 29.
5 См., например: Великий Д.П. Практика применения норм о допустимости доказательств в уголовном процессе // Журнал российского права. 2014. № 6. С. 95—100; Шмарев А.И., Шмарева Т.А. Подготовка государственным обвинителем свидетелей и потерпевших к допросу в суде первой инстанции // Законность. 2014. № 3. С. 62; Егорова О.А., Беспалов Ю.Ф. Настольная книга судьи по семейным делам: учебно-практическое пособие. М., 2013. 240 с.; Авербах Э.И. Необходимость и достаточность доказательств // Мировой судья. 2014. № 2. С. 25—28.
В законодательстве ряда зарубежных стран правовой статус педагога, психолога и врача приравнен к правовому статусу специалиста. Так, согласно статье 62. УПК Республики Беларусь от 16 июля 1999 года № 295-З педагог или психолог, участвующие в допросе несовершеннолетних подозреваемого, обвиняемого, потерпевшего, свидетеля, также являются специалистами1.
Согласно части 1 статьи 97 УПК Туркменистана от 18 апреля 2009 года № 28-М в качестве специалистов могут быть вызваны врач, педагог и другие лица, имеющие соответствующее образование, специальность и опыт2.
В УПК РФ в статьях 178, 179 также прослеживается тождество употребляемых понятий «врач» и «специалист». Данные нормы предусматривают, что, кроме врача, для осмотра трупа или освидетельствования могут привлекаться и другие специалисты.
На основании проведенного анализа можно предположить, что педагог, психолог и врач, исходя из их места в системе участников уголовного процесса, назначения и выполняемых в уголовном судопроизводстве функций, обладают всеми признаками специалиста как участника уголовного судопроизводства и требования, предъявляемые законом к ним и к специалисту — идентичны. В связи с этим, а также исходя из необходимости обеспечения однозначности применяемой в УПК РФ терминологии, считаем целесообразным закрепить в соответствующих статьях УПК РФ вместо слов «врач», «педагог» и «психолог» слово «специалист» с указанием соответствующей специальности либо в статья 58 УПК РФ предусмотреть положение о том, что в качестве специалистов для участия в следственных действиях могут быть вызваны врач, педагог или психолог.
Признание законом переводчика самостоятельным участником процесса и отнесение его к иным участникам уголовного судопроизводства, как отмечают отдельные авторы3, завершило научные дискуссии о его процессуальном положении. С.П. Щерба в этой связи подчеркивает, что в УПК РФ впервые на законодательном уровне определены правовой статус и правомочия переводчика как независимого, не заинтересованного в исходе дела участника процесса, не имеющего собственного интереса в уголовном судопроизводстве4. «Наиболее проработанным в законе, — как отмечают А.В. Куликов и А.А. Новиков, — является процессуальное положение сведущего лица такой профессии, как переводчик»5.
Анализируя соотношение процессуальных статусов переводчика и специалиста, А.В. Куликов и А.А. Новиков считают, что в настоящее время сложились все предпосылки для их объединения в единое целое6.
С мнением указанных авторов нельзя согласиться. Права и обязанности специалиста, закрепленные в УПК РФ, значительно отличаются от прав и обязанностей переводчика. Переводчик осуществляет свои полномочия исключительно в целях уточнения своего перевода, правильности записи перевода. В отличие от специалиста, переводчик не обязан спрашивать у дознавателя, следователя и суда разрешение, чтобы задать вопросы допрашиваемому, когда возникает необходимость уточнить перевод. Переводчик вправе делать замечания исключительно по поводу правильности записи перевода в протоколе следственного действия, произведенного с его участием.
Право специалиста пользоваться помощью переводчика бесплатно вытекает из системного анализа норм УПК РФ. Отождествление в данном случае переводчика со специалистом недопустимо, поскольку в противном случае право специалиста пользоваться помощью специалиста было бы лишено практического смысла.
Таким образом, специалист и переводчик являются различными по правовому статусу участниками уголовного процесса и их правовая регламентация в различных статьях УПК РФ (ст. 58, 59) совершенно оправдана.
1 Уголовно-процессуальный кодекс Республики Беларусь от 16 июля 1999 г. № 295-З. URL: http://pravo. levo№evsky.org/kodeksby/upk (дата обращения: 12.04.2015).
2 Уголовно-процессуальный кодекс Республики Туркменистан от 18 апреля 2009 г. № 28-IV. Ашхабад, 2009.
3 Якупов Р.Х. Уголовный процесс: учебник для вузов / под ред. В.Н. Галузо. 2-е изд., испр. и доп. М., 1999. С. 130—135; Курс советского уголовного процесса. Общая часть / под ред. А.Д. Бойкова, И.И. Карпеца. М., 1989. С. 443, 449.
4 Щерба С.П. Переводчик в российском уголовном процессе: научно-практическое пособие. М., 2005. С. 54.
5 Куликов А.В., Новиков А.А. Соотношение процессуального положения специалиста, психолога, педагога и переводчика в уголовном судопроизводстве России // Российский судья. 2007. № 1. С. 33.
6 Там же.
В рамках обозначенной темы небезынтересным представляется анализ статьи 178 УПК РФ, регламентирующей процессуальный порядок производства осмотра трупа. В части 1 указанной нормы правовой статус судебно-медицинского эксперта, врача, специалиста представлен неоднозначно, и, как думается, не совсем корректно.
Подобная формулировка не позволяет отграничить специалиста и эксперта как самостоятельных участников уголовного судопроизводства, а статус врача приравнять к кому-либо из участников уголовного судопроизводства.
Отсутствие надлежащих разъяснений указанной нормы в комментариях, а также в юридических изданиях становится причиной неоднозначности правовой дефиниции процессуального статуса лиц, обладающих специальными знаниями. Правоприменители нередко не могут провести грань между специалистом и экспертом, во многих случаях при составлении процессуальных документов подменяют одного участника уголовного процесса, обладающего специальными знаниями, другим.
Вызывает сложность в понимании и анализ второго предложения части 1 статьи 178 УПК РФ, в котором конкретизируется, что кроме эксперта и врача могут привлекаться и другие специалисты.
Если обладание специальными знаниями отличает специалиста от участников уголовного судопроизводства со стороны обвинения и защиты от суда, а также всех «иных участников процесса», то эксперт, правовой статус которого закреплен в статье 57 УПК РФ, является исключением, и отграничивается от специалиста по его назначению. Эксперт привлекается для производства судебной экспертизы и дачи заключения (ч. 1 ст. 57 УПК РФ).
Осмотр трупа не является частью экспертизы и не может подменить ее. Соответственно, приглашенное следователем лицо, обладающее специальными знаниями, для участия в осмотре трупа, не может быть наделено статусом эксперта.
Наполнив иным смыслом используемый в части 1 статьи 178 УПК РФ термин «судебно-медицинский эксперт», законодатель подразумевал аттестованного работника государственного судебно-экспертного учреждения, производящего судебную медицинскую экспертизу в порядке исполнения своих должностных обязанностей.
Исходя из анализа части 1 статьи 178 УПК РФ, приходим к выводу, что участие эксперта в качестве должностного лица, как представляется, должно быть обеспечено при осмотре трупа. Однако лингвистическое значение указанной нормы не может быть передано в такой сложной для понимания форме. Только специалист согласно статье 58 УПК РФ может привлекаться к участию в процессуальных действиях для содействия в обнаружении, закреплении и изъятии предметов и документов, а также для разъяснения сторонам и суду вопросов, входящих в его профессиональную компетенцию. Эксперт, согласно уголовно-процессуальному законодательству, привлекается только для производства экспертизы и дачи заключения по ее результатам, но не для содействия в производстве процессуальных действий.
Следует заметить, что неточности в формулировках в первом предложении части 1 статьи 178 УПК РФ этим не исчерпываются. В данной норме определено, что при невозможности участия судебно-медицинского эксперта, следователь производит осмотр трупа с участием врача. В УПК РФ в главах 5—8 процессуальный статус данного субъекта не закреплен, то есть врач не имеет ни прав, ни обязанностей, тем более не предупреждается об ответственности за неисполнение обязательств.
Этимологический анализ термина «врач» позволяет заключить, что это лицо обладает медицинским образованием, необходимым для лечения больных. К примеру, в Толковом словаре Д.Н. Ушакова находим: «Врач — лицо с высшим медицинским образованием, занимающееся лечением больных»1.
В Словаре русского языка С.И. Ожегова2, как и в Словаре русского языка под редакцией А.П. Евгеньевой3, дается синонимичное понятие врача, который определяется как лицо с высшим медицинским образованием, лечащее больных.
Смысловое значение термина «врач» представляется слишком объемным, содержащим в себе многообразие профилирующих специальностей, большинство из которых не связаны с ис-
1 Ушаков Д.Н. Толковый словарь русского языка. М., 1987. Т. I. С. 270.
2 Ожегов С.И. Словарь русского языка: Ок. 57 000 слов / под ред. Н.Ю. Шведовой. 17-е изд., стереотип. М., 1985. С. 358.
3 Словарь русского языка: в 4 т. / под ред. А.П. Евгеньевой. 2-е изд., испр. и доп. М., 1981. Т. 1. С. 259.
следованием человеческих остатков. Существуют стоматологи, окулисты, ветеринарные врачи, педиатры, невропатологи, гинекологи и многие другие медицинские специализации, которые можно объединить одним словом — врач. Однако все эти врачи занимаются лечением больных людей или животных, но не имеют дело с трупами (не являются патологоанатомами). При современной специализации медицинских знаний врач не может считаться компетентным по всем вопросам.
Иначе говоря, согласно статье 178 УПК РФ осмотр трупа может проводиться с участием лица, занимающегося лечением больных. Указанная норма представляется нелогичной и требует структурной переработки, в подобной трактовке термин «врач» не может быть употреблен.
Считаем, что термины «врач» и «специалист по судебной медицине» — не тождественны: «врач» — это лицо с высшим медицинским образованием, привлекаемое для лечения больных, а «специалист по судебной медицине» — лицо, обладающее знаниями в данной области, способное оказать содействие органам предварительного расследования и суда в производстве осмотра трупа.
Не совсем ясно, что подразумевает и следующее предложение части 1 статьи 158 УПК РФ, определяющее, что при необходимости для осмотра трупа могут привлекаться другие специалисты.
Данный вопрос остается неразрешенным и в доктринальных источниках толкования указанной нормы.
Так, В.П. Божьев и В.М. Лебедев, давая комментарий к статье 178 УПК РФ, разъясняют, что участие судебно-медицинского эксперта (при невозможности — врача) в осмотре трупа является обязательным. Наружный осмотр трупа не заменяет и не исключает последующего назначения и проведения судебно-медицинской экспертизы. Вместе с тем, в комментарии не раскрываются процессуальные статусы эксперта и врача, порядок разъяснения прав и обязанностей, удостоверения следователем в компетенции привлекаемых субъектов1.
Из содержания комментария к указанной статье можно сделать вывод, что обязательность участия эксперта или врача обеспечивается для установления: «расположения трупа на месте происшествия; его позы, пола и примерного возраста, наличия повреждений и следов; внешнего вида одежды и обуви, находящихся на трупе; характера повреждений на одежде; наличия на ней следов, пятен, особых отметок. Во время осмотра трупа подлежат обозрению и обследованию орудия и предметы, находящиеся на трупе, предметы и документы, обнаруженные в карманах одежды, и т. п.»2.
Тем не менее выяснение этих данных, как представляется, не требует обязательного участия специалиста, состоящего на должности судебно-медицинского эксперта, либо имеющего медицинское образование в области судебной медицины, поскольку и расположение трупа на месте происшествия, и его позу, пол, примерный возраст, и внешний вид одежды и обуви может выяснить и описать в протоколе сам следователь.
Обязательное участие в осмотре трупа требуется для оказания содействия в обнаружении и описании признаков насильственной смерти, повреждений различного происхождения, порезов, колото-резаных, ножевых и пулевых ранений; локализации, формы, размеров, особенностей краев, других особенностей повреждений на теле трупа; деформаций отдельных частей тела трупа, видов повреждающих воздействий на трупе, следов асфиксии.
Врач, не имеющий необходимых знаний в области судебной медицины, при осмотре трупа не может в полной мере реализовать основные положения приказа Минздравсоцразви-тия РФ от 12 мая 2010 года № 346н «Об утверждении Порядка организации и производства судебно-медицинских экспертиз в государственных судебно-экспертных учреждениях Российской Федерации»3, содержащего требования, предъявляемые к описанию трупа, и подготовить необходимую базу для проведения судебно-медицинской экспертизы в экспертном учреждении.
В связи с отсутствием в УПК РФ нормы, регламентирующей процессуальный статус врача, а также невозможностью участия эксперта в производстве следственных действий считаем целесо-
1 Научно-практический комментарий к Уголовно-процессуальному кодексу Российской Федерации / под общ. ред. В.М. Лебедева; науч. ред. В.П. Божьев. 9-е изд., перераб. и доп. М., 2014. С. 372.
2 Там же.
3 Российская газета. 2010. 22 мая.
образным внести изменения в часть 1 статьи 178 УПК РФ и изложить ее в следующей редакции: «Следователь производит осмотр трупа с участием понятых, специалиста, состоящего на должности судебно-медицинского эксперта, а при невозможности его участия — иного специалиста в области судебной медицины. При необходимости для осмотра трупа могут привлекаться другие специалисты».
Рассматриваемая статья в предложенной редакции будет способствовать совершенствованию правоохранительной, а также судебной практики, предотвратит путаницу в терминологии, определит процессуальный статус указанных в части 1 статьи 178 УПК РФ субъектов, а внесение в УПК РФ вышеуказанных изменений позволит устранить недостатки в определении процессуального положения специалиста в уголовном судопроизводстве, объединит участников процесса разных специальностей в собирательное процессуальное понятие «специалист».
Ю.Л. Никифоренко, адъюнкт адъюнктуры Нижегородской академии МВД России
К вопросу о создании оптимальной уголовно-процессуальной формы досудебного производства
В начале апреля 2016 года в Нижегородской академии состоялся «круглый стол» на тему «Уголовно-процессуальная наука в Омске». Данное событие ознаменовало встречу двух процессуальных школ — Омской и Нижегородской, в ходе которой активно велось обсуждение новой стратегии уголовно-процессуальной деятельности.
Наибольший научный интерес вызвал доклад докторанта Омской академии МВД К.В. Муравьева на тему «Оптимизация уголовного процесса как формы применения уголовного закона». Автор в своем выступлении развил свои суждения, ранее опубликованные в нескольких работах1. Он в целом, на наш взгляд, придерживается прогрессивных взглядов относительно оптимальной правовой конструкции досудебного производства, адекватной потребностям противодействия преступности в современных условиях.
Ключевой идеей выступления, высказанной К.В. Муравьевым, является дифференциация уголовно-процессуальной формы, а именно ее упрощение в случаях полного признания вины лицом, совершившим преступление небольшой и средней тяжести, а также отсутствия возражений со стороны защиты. Кроме того, основной правовой конструкцией расследования подобных уголовных дел, по мнению автора, возможен существующий ныне процессуальный порядок сокращенного дознания при устранении его пробелов.
В своем выступлении К.В. Муравьев рассмотрели вопрос о снижении процессуальной нагрузки на участников стадии предварительного расследования. Примечателен тот факт, что он не вполне разделяет позицию, предлагаемую как в научных кругах, так и на уровне государственно-властных органов2, которая сводится к декриминализации некоторых общественно опасных деяний. Автор противопоставляет ей свое решение проблемы снижение нагрузки на сотрудников правоохранительных органов.
1 См., например: Муравьев К.В. Способы снижения процессуальной нагрузки, альтернативные декриминализации // Вестник Омской юридической академии. 2016. № 1 (30). С. 61—67; Кальницкий В.В., Муравьев К.В., Воронов Д.А. Распространить идею компромисса особого порядка судебного разбирательства на предварительное расследование // Российский следователь. 2013. № 7. С. 12—13; Кальницкий В., Муравьев К., Воронов Д. Концепция дознания в сокращенной форме: достижения и вопросы совершенствования // Уголовное право. 2013. № 3. С. 81—85.
2 Послание Президента Российской Федерации Федеральному Собранию. Москва, Кремль. 3 декабря 2015 года. URL: http://www.kremlin.ru/events/president/news/50864 (дата обращения: 03.12.2015); О внесении в Государственную Думу Федерального Собрания Российской Федерации проектов федеральных законов «О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации и Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации по вопросам совершенствования оснований и порядка освобождения от уголовной ответственности» и «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации в связи с принятием Федерального закона «О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации и Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации по вопросам совершенствования оснований и порядка освобождения от уголовной ответственности»: постановление Пленума Верховного Суда РФ от 31 июля 2015 г. № 37. URL: http://xn--b1azaj.xn--p1ai/2015/postanovlenie-plenuma-vs-rf/N37-ot-31.07.2015.html (дата обращения: 27.04.2016).
