CC BY
245
Литературоведение
Вестник Нижегородского университета им. Н.И. Лобачевского,2015, № 2 (2), с. 105-111
УДК 821.111
ВОСТОК И ЗАПАД В ПРОИЗВЕДЕНИЯХ САЛМАНА РУШДИ И ГРЭМА ДЖОЙСА
© 2015 г. А.Ю. Колесников
Нижегородский госуниверситет им. Н.И. Лобачевского
alik.kolesnikoff@yandex.ru
Поступила в редакцию 03.02.2015
Цель работы - проанализировать, каким образом Восток и Запад представлены в произведениях Салмана Рушди и Грэма Джойса, выявить основные тенденции, определить, как в литературном произведении отражается разница в восприятии восточным типом мышления Запада и западным типом мышления Востока. Статья опирается на когнитивный подход к выявлению разницы между левополу-шарным и правополушарным мышлением, используется метод когнитивно-ориентированного сравнительного анализа. Делается вывод о том, что в произведениях Грэма Джойса представлен такой тип представителя западной культуры, который в обращении к Востоку видит возможность духовного обогащения, обновления, исцеления. В то же время в произведениях Салмана Рушди постулируется невозможность продуктивного синтеза двух культур.
Ключевые слова: Грэм Джойс, Салман Рушди, английская литература, литература Великобритании рубежа ХХ-ХХ1 века, современный британский роман.
В постколониальную эпоху вопрос о различии в стратегиях взаимодействия между Востоком и Западом и в их восприятии друг друга обретает особую актуальность. Во времена глобализации и мультикультурализма территориальные границы между различными культурами стираются всё сильнее, при этом сама разница культур никуда не исчезает, а только обостряется, - возникают новые проблемы, связанные с интеграцией «чужой» культуры в уже устоявшееся общество. В то время как такие проблемы возникают в основном в западных странах, куда с разрушением империалистической модели мира усилился приток переселенцев из стран бывших колоний, представителей Запада Восток всё сильнее влечёт своей экзотической природой, духовными практиками, почти первобытным единством человека и природы.
Желая отправиться в путешествие, представитель западной культуры всё чаще выбирает не туристические маршруты, а «ищет спокойные места, где люди давно пустили корни и следуют вековым установлениям» [2, с. 224], «у местных там нет долгов по кредиткам, и в футболках с эмблемой NBA ходят немногие, а значит, жизнь течет по древним законам, в соответствие с вековой мудростью» [2, с. 225]. Говоря о современном человеке, американский социолог Дэвид Брукс пишет, что «в своих путешествиях бобо1 бежит прочь от своего благополучного, устремлённого к новым победам
«я», желая попасть в мир, где духовность сохранилась благодаря тому, что этот мир не испытал на себе всей силы глобальной меритокра-тии. Бобо испытывают склонность к людям, которые работают в народных промыслах, рассказывают народные сказки, танцуют народные танцы и слушают народную музыку — ко всем этим коренным народам, безмятежным кустарям и прочим благородным дикарям» [2, с. 224225]. Американская писательница и критик Сьюзен Сонтаг, говоря об интересе Запада к традиционным и первобытным культурам, в одном из своих эссе пишет: «Modern thought is pledged to a kind of applied Hegelianism: seeking its Self in its Other. Europe seeks itself in the exotic—in Asia, in the Middle East, among pre-literate peoples, in a mythic America; <...> The "other" is experienced as a harsh purification of "self." But at the same time the "self' is busily colonizing all strange domains of experience. Modern sensibility moves between two seemingly contradictory but actually related impulses: surrender to the exotic, the strange, the other; and the domestication of the exotic, chiefly through science»2 [1].
Исследования учёных-когнитолов последних лет показывают, что разница в культурах Запада и Востока не поверхностная, а непосредственно связана с нервной деятельностью человека, с работой его мозга. Так, Е. Я. Режабек пишет о том, что «следует различать доминирующие
когнитивные типы мышления: пространственно-образное, изобразительное мышление, характерное для традиционного Востока и дискурсивное мышление, начиная с эпохи античности, характерное для культуры Запада» [3, с. 43]. Исходя из этого, Режабек вводит следующую классификацию культур: правополушар-ные (или «интуитивные») и левополушарные (или «дискурсивные»). С правым полушарием при этом связывается деятельность таких механизмов познания, которые относятся к системе подсознания (бессознательного) и характерны для мышления «интуитивного, мистического Востока» [3, с. 43], в то время как логическое, и языковое мышление, характерное рационалистическому Западу, обеспечивается деятельностью левого полушария человеческого мозга [3, с. 30-45]. Исходя из этого, стремление западного человека на Восток (понимаемого, таким образом, не в географических терминах, а как пространство иной культуры) может быть объяснено не только стремлением поверхностного ознакомления с экзотической, незнакомой культурой, но желанием приобщиться, применить на себе иной когнитивный тип концептуализации действительности, что должно способствовать духовному обогащению.
Несмотря на «определенное сближение когнитивных культур Востока и Запада» [3, с. 43] разница в мышлении представителей этих культур остаётся, она является существенной. Оптика мира, выстраиваемая на основе левополу-шарных паттернов, определённым образом несовместима с оптикой мира, построенной на правополушарных паттернах, и с высокой долей вероятности будет входить с ней в конфликт. Вопрос о том, представителям какой культуры легче удаётся преодолеть эту разницу в восприятии мира, остаётся дискуссионным.
Западный мир к настоящему моменту практически полностью дистанцировался от того, что мы можем назвать восточным в широком смысле этого слова. Начало этого процесса, вероятно, следует искать в эпоху т. н. осевого времени, когда начал формироваться тот тип мышления, который присущ западному человеку до сих пор. Произошло отчуждение мифологического пространства, чувственного восприятия действительности в пользу выстраивания рациональной модели взаимодействия с окружающим миром. На смену метафизическому миросозерцанию пришел научный метод (или, если принять во внимание, что язык является не только средством, при помощи которого осуществляется социальное взаимодействие людей друг с другом, но и служит человеку в качестве
инструмента моделирования окружающей реальности, её концептуализации, то можно сказать, что научное слово - logos - пришло на смену мифомышлению - mythos). Человек перестал осознавать себя органичной частью природы, стал мыслить себя существом прежде всего социальным. Показательно, что и развитие литературы со времён поздней античности и вплоть до романтизма, как показывает Е.М. Ме-летинский, шло по пути демифологизации [4, с. 245-260], а возвращение к мифу сначала в XIX, а затем и в XX, веке носит если не очевидно игровой, то «интеллектуально-рефлектирующий» характер [5, с. 22].
При этом пространство Востока на протяжении истории часто будет осмысляться как своего рода живительный источник, погружение в который не только способствует обновлению, но и является средством духовного обогащения. Поэтому в кризисные эпохи мы часто видим стремление западного человека «вернуться» к иному мировосприятию, связанному с иным принципом концептуализации действительности, который присущ современным восточным культурам. Иногда такое стремление может принимать радикальные формы, когда всё западное начинает мыслиться как ложное, а Восток, напротив, становится источником истинного.
С другой стороны, если мы обратимся к модели, выстраиваемой со стороны Востока, то увидим, что столкновение с западным миром мыслится отнюдь не в позитивных терминах. Напротив, столкновение Запада и Востока будет рассматриваться скорее в негативных красках, Восток в таких ситуациях стремится ещё сильнее закрыться, обособиться. Отчасти это обусловливается тем, что проникновение Запада на Восток практически всегда носило агрессивный, захватнический характер, является следствием колониального прошлого Европы. Этим же, вероятно, объясняется то, что сейчас, когда колониальная эпоха уже закончилась, а разрушение имперской европоцентричной политической модели мира произошло, Восток не стремится к интеграции с Западом. В тех случаях, когда восточный человек попадает в западный мир, он стремится скорее сохранить свою идентичность, обозначить свою инаковость, указать на верность традиции, нежели слиться с окружающей его толпой. Это ведёт к появлению анклавов, диаспор, когда целые районы европейских и североамериканских городов оказываются заселёнными исключительно мигрантами. В этих районах устанавливаются свои порядки, работают свои законы, зачастую сильно отличные от тех, что приняты в
странах, на территории которых появляются подобные образования.
В литературе, особенно в литературе постколониального времени, столкновению Запада и Востока уделяется достаточно много внимания. Однако порой взгляд на эту проблему остаётся однобоким: исследователи с радостью принимаются за изучение произведений, посвящён-ных трудности интеграции выходцев с условного «Востока» (под которыми, при расширительном понимании термина, могут пониматься и переселенцы из Африки, с карибских островов, из стран Латинской Америки и т.д.), но не замечают той литературы, в которой представитель западной культуры предпринимает своего рода путешествие на Восток. В то же время нам кажется, что именно сопоставление двух точек зрения (Востока на Запад и Запада на Восток) будет наиболее репрезентативной.
В качестве материала для нашего исследования мы обращаемся к произведениям Салмана Рушди (Salman Rushdie, р. 1947), признанного классика постколониальной литературы, а также к произведениям Грэма Джойса (Graham Joyce, 1954-2014), английского писателя, уроженца предместий Ковентри. Поскольку имя Салмана Рушди несколько больше известно широкой общественности, остановимся немного подробнее на фигуре Грэма Джойса. Получив степень бакалавра в области образования в Лондсдейловском колледже в 1977 году, он поступает в Университет Листера, который оканчивает в 1980 году, защитив магистерскую диссертацию по творчеству Томаса Пинчона. Специализацией Джойса была современная британская и американская англоязычная литература. Он вошел в литературу в начале 1990-х годов, когда вышел его первый роман «Dreamside» («По сторону сна», 1991). С тех пор его романы неоднократно становились лауреатами престижной премии «British Fantasy Awards», а в 2009 году за рассказ «Рядовой солдат королевы» («An Ordinary Soldier of the Queen»), опубликованный в журнале The Paris Review (#183, Winter 2007), он получил одну из старейших наград - приз имени О. Генри (O. Henry Award), который вручают авторам лучших рассказов с 1919 года.
Для творчества Рушди, уроженца Бомбея, прожившего большую часть жизни в Англии и США, проблема взаимодействия Восточного и Западного является одной из центральных. Необходимо заметить, что, несмотря на раннее приобщение к западной культуре (Рушди уехал учиться в Англию, не достигнув ещё совершеннолетия), он всё-таки является представителем
восточной культуры: «устоявшиеся, так сказать, "впитанные с молоком матери" формы обращения с информацией плохо поддаются переделке, имеют тенденцию перерастать в социально-наследуемые механизмы» [3, с. 40-41]. В нашем исследовании мы обратимся к двум его произведениям, сборнику рассказов «Восток - Запад» («East, West», 1994) и роману «Земля под её ногами» («The ground beneath her feet», 1999).
Оба этих произведения имеют похожую структуру. Сборник «Восток - Запад» состоит из 3-х частей: «Восток» («East»), «Запад» («West») и «Восток, Запад»3 («EastWest»). Каждая часть включает в себя по три рассказа, соответственно на восточную тематику, западную тематику и третья часть представляет собой своего рода «гибридный дискурс», где происходит столкновение восточного и западного. Действие романа «Земля под её ногами» начинается в Бомбее и постепенно перетекает на Запад: сначала в Лондон, а затем в США.
В рассказе «Хороший совет дороже рубина» («Good advice is rarer than rubies»), который входит в первую часть сборника и открывает его, Рушди изображает ситуацию, в которой сразу задаётся противопоставление западного и восточного. Индийская девушка, мисс Рехана, приходит в британское консульство с целью получить визу. Вокруг посольства много таких же желающих получить британскую визу и поскорее уехать из Индии. Однако в конце рассказа выясняется, что Рехана вовсе не хочет уезжать из Индии, гораздо сильнее она хочет вернуться на работу, в большой дом, где она работает няней для трёх мальчиков. Однако этим ситуация не ограничивается. Рехана не просто отказывается от переезда в Британию (причём отказывается намеренно, совершенно сознательно завалив собеседование в консульстве: I got all their questions wrong <...> all absolutely topsyturvy, you see4 [6]. Её жест не только символизирует неприятие Запада, но и отказ от Восточного: в Англию она должна была ехать к своему жениху, с которым её обручили родители, когда ей было девять, а ему тридцать. Она говорит о том, что он для неё чужой человек, поэтому нет смысла ехать к нему. Она идёт не только против воли родителей (и главным образом против воли отца), но против восточной традиции в целом. Рушди таким образом с одной стороны даёт нам понять, что Восток, с его архаичными традициями и обычаями, требует обновления, но этого обновления не следует искать на Западе.
Своего рода развитием и подтверждением этой мысли служит заключительный рассказ
сборника «Ухажерчик» («The Courter»), во многом автобиографический. Герой-повествователь этого рассказа, альтер-эго писателя, в отличие от Реханы уже находится в Англии и вскоре должен получить британский паспорт. Он так же, как и Рехана, стремится избавиться от авторитарной власти отца, воплощающей его родину. Ему неприятно само существование внутри семьи. Получение паспорта рассматривается им как избавление, снятие границ: My existing Indian passport permitted me to travel only to a very few countries, which were carefully listed on the second right-hand page. But I might soon have a British passport and then, by hook or by crook, I would get away from him. I would not have this face-pulling in my life5 [6]. Однако тут же герой-повествователь замечает: At sixteen, you still think you can escape from your father. You aren't listening to his voice speaking through your mouth, you don't see how your gestures already mirror his; you don't see him in the way you hold your body, in the way you sign your name. You don't hear his whisper in your blood [6]. Желание сбежать от родины, сбежать от семьи, соседствующие с неспособностью полностью принять западный мир приводят к тому, что человек оказывается в ловушке, запертый в полупозиции: But I, too, have ropes around my neck, I have them to this day, pulling me this way and that, East and West, the nooses tightening, commanding, choose, choose [6]. Эти слова, звучащие в финале сборника, как приговор Западу и Востоку. Человек не может соединить и Запад и Восток, вместо этого они разрывают его, растягивая в разные стороны.
Столкновение Востока и Запада, осмысляемое в терминах разрыва, катастрофы, показано и в романе «Земля под её ногами». Здесь вновь происходит размывание границ между восточным и западным, вымыслом (мифом) и реальностью. Сама реальность, в которой разворачивается действие романа, несколько отличается от той реальности, в которой существуем мы. Но это отличие носит скорее исторический характер (например, президент Кеннеди не убит и продолжает руководить США) нежели онтологический. Те проблемы, с которыми встречаются герои, вполне характерны для нашей действительности. Кроме того, время от времени в ходе повествования речь заходит об иной реальности, о грядущем столкновении миров, причём этот другой мир, судя по всему, является нашей исторической действительностью (президент Кеннеди убит, а во главе США стоит Никсон и т. д.). И снова поднимается вопрос о том, насколько безопасно разрушение границ: If
such a decompartmentalization were to occur, and all verities suddenly failed, could we survive the force of the event??8 [7].
Западная цивилизация имеет общие корни с индийской, воспринимаемой как традиционно восточной. Отец одного из героев повествования, Ормуса Камы, Дариус Ксеркс Кама, увлечённый теорией сравнительной мифологии Макса Мюллера, утверждает the common heritage of all Aryan culture9 [7]. Однако пути Индии и Европы давно разошлись. Западная цивилизация, утратившая понятия об истинности и ложности, погрязшая в относительности и неопределённости, отныне тянет за собой и Восток: The carpet whipped out from under us to reveal a chasm where the floor should have been. / Disorientation. Loss of the East10 [7]. Потери от такого столкновения будут существенными для обеих сторон.
Несколько иной взгляд на проблему взаимодействия Запада и Востока представлен в творчестве Грэма Джойса. Его во многом следует отнести к плеяде европейских авторов, «переживших» очарование Востоком. Наиболее сильно интерес европейских писателей к экзотическому, восточному начинает проявляться с эпохи романтизма. На рубеже XIX и XX веков Англию захлёстывает волна интереса к ориентализму и оккультизму. Именно в этом периоде в истории английской литературы следует искать корни интереса Джойса к Востоку. В одном из своих интервью он указывает в числе писателей, оказавших на становление его творческой манеры, таких авторов как Элджернон Блэквуд и Артур Макен. Оба автора с большим интересом и трепетом относились к восточной культуре, увлекались оккультизмом. Отчасти именно у них Джойс наследует интерес как к другой культуре, пространству чужого, так и мотив поиска себя, обновления, через погружение в пространство мифологической реальности.
Герои его романа «Дом утраченных грёз» («House of Lost Dreams», 1993) оказываются на небольшом греческом острове, где борьба между христианством и древней религией всё ещё продолжается, богиня до сих пор не уступила этот маленький остров [8, с. 158]; Греция во всех смыслах была другим миром, и чаще или реже перед ними представали её материализованные предания [8, с. 20].
Семейная пара, переехавшая на остров из Англии, в процессе повествования сталкивается с рядом проблем, которые им предстоит решить, в том числе на острове становится известно о супружеской неверности Майка. Ему,
словно мифологическому Орфею, необходимо вернуть свою Эвридику, то есть жену. Миф об Орфее и Эвридике, который на архетипическом уровне повторяется на сюжетном уровне романа, присутствует и непосредственно в тексте. Осуждая его, герои приходят к следующему выводу: Он [Орфей] ищет своё потерянное «я». Сознание погружается в бессознательное в поисках лучшей половины его «я» [8, с. 144]. Обращение к мифу у Джойса, как правило, служит решению проблем психологического свойства. Не случайно присутствие в некоторых из его романов фигуры психотерапевта. Майк должен повторить путь Орфея из подземного царства, но, чтобы вернуть жену, он не должен повторить ошибки Орфея. Орфей не справился со своей задачей, задача Майка - преодолеть трагическую предопределенность мифологического сюжета, и он с ней справляется. О подобном использовании мифа в литературе пишет, в частности, Мелетинский [4, с. 260-329]. Восток (в расширительном понимании, когда восточным становится даже греческий остров, поскольку здесь ещё сохраняется сила древней мифологии) в понимании Джойса способствует обретению гармонии с окружающей действительностью, с окружающими людьми, прежде всего с самим собой. Греческий остров выступает в романе тем местом, где ещё возможно приобщиться к мудрости: Миф говорил с ним через века. Орфей пытался обмануть смерть, чтобы возвратить свою потерянную любовь. Он потерпел неудачу, но обрел невиданную мудрость [8, с. 53]. Попадая в пространство живой мифологии, герой получает возможность справиться с теми проблемами, которые появляются в жизни современного общества, преодолеть постмодернисткую чувствительность с её релятивистским отношением к жизни, найти те базовые истины, которые позволят продолжить уверенное существование.
Другой образец путешествия на Восток Грэм Джойс даёт в романе «Курение мака» («Smoking Poppy», 2001). Герой этого романа, ничем не примечательный английский электрик Дэнни, вынужден отправиться в Таиланд на поиски дочери. Шарли (англ. Charlie, игра слов на нескольких уровнях: отсылка к Шарлю Бодлеру, стихи которого упоминаются в романе, и, одновременно, слэнговое наименование наркомана), как выясняется по ходу повествования, не попадает в таиландскую тюрьму, дело обстоит ещё запутаннее: она пропала в тропических джунглях. Поиски дочери перестают носить исключительно конкретный, сюжетный характер, и проецируются в сферу психологического,
межличностных отношений. Дэнни не достаточно просто отыскать дочь, чтобы выбраться обратно, вернуться в Англию, ему предстоит заново наладить с ней отношения, вернуть утраченное взаимное доверие, контакт.
Восток (и в данном случае это не только метафизический Восток, но и Восток географический) в этом романе вновь осмысляется в терминах мифологического пространства. Экзотика служит не столько контрастным фоном, позволяющим наиболее ярко выделить специфику национального английского мышления, нет, погружение в экзотическое пространство вновь служит средством гармонизации отношений с миром. Но Таиланд, точнее даже затерянная в джунглях тайская деревенька, воплощает в себе культуру дописьменного человечества. Гр. Джойс во многом разделяет мысль о том, что европейская и азиатская культуры имеют общие корни. Но со временем западная цивилизация утратила ту чувствительность, которая во многом ещё сохраняется на Востоке, а также в тех уголках земного шара, которые оторваны от цивилизации.
Таким образом, путешествие на Восток у Грэма Джойса это не столько путешествие к первобытным племенам, сколько погружение в глубины собственной психологии, оно отражает духовные поиски человека. Так, пытаясь объяснить мотивацию сына, Дэнни замечает: Phil hadn't come out here to help me or to help Charlie. He'd come on a spiritual quest, to brace himself against hardship and temptation. He was on a hair-shirt holiday, for nothing other than his own selfish salvation11 [9, pp. 193-194].
Обращает на себя внимание разница в том, как Гр. Джойс и С. Рушди видят проблему. В путешествии на Восток Джойс видит не столько способ установления национальной идентичности, сколько возможность обретения себя, самости через очищение чужой культурой, это даёт современному человеку вернуть цельность в восприятии мира. У Рушди путешествие на Запад неизменно ведёт к катастрофе, в том числе личностной. Стремясь с одной стороны интегрироваться в новый контекст, а с другой сохранить свою культуру, национальную самобытность, человек в итоге оказывается в эпицентре столкновения двух миров. И выход здесь только один: вернуться на родину (как возвращается героиня рассказа «Ухажерчик» Мэри-Конечно или герой рассказа «Зулу и Чеков»), либо остаться, но тогда исход может оказаться смертельным (гибнет героиня романа «Земля под её ногами» Вина). И если у Рушди Восток бессилен перед постмодернисткой чувствитель-
110
А.Ю. Koлеинpкoв
ностью, соприкосновение с которой губительно для него, то у Джойса приобщение к Востоку, который мыслится в качестве хранителя древней мудрости, древней мифологии, является целительным для западного человека. Для Рушди стремление западного человека постичь Восток так же губительно, как и стремление восточного человека на Запад. Итогом такого путешествия с его точки зрения может быть либо сумасшествие, либо (или даже следующая за сумасшествием) смерть (как в рассказе «Гармония сфер»). В любом случае, с точки зрения Рушди невозможно преодолеть состояние продолжающейся фрустрации, отличающее современный западный мир. Смерть не приносит упокоения, а лишь подводит итог. В отличие от Грэма Джойса, Рушди не видит возможности плодотворного синтеза двух культур.
Примечания
1. Бобо - акроним (от «богемные буржуа» -bourgeois bohemians), введённый Дэвидом Бруксом для обозначения новой элиты, передового класса общества, формирующего его вкусы и запросы: «Это высокообразованные люди, одной ногой стоящие в богемном мире творческой самореализации, другой же в капиталистическом царстве амбиций и всемирного финансового успеха» [2, с. 10].
2. «Современная мысль в своём роде отдаёт должное прикладному гегельянству: она ищет Себя в Другом. Европа ищет себя среди экзотики - в Азии, на Среднем Востоке, среди дописьменных культур, в мифологической Америке; < .. > «Другое» осознаётся как грубо очищенное «своё». И в то же время «Я» навязчиво колонизирует пространство чужого опыта. Современная чувствительность существует между двумя противоположными, но сильно связанными импульсами: погружение в экзотическое, незнакомое, другое и приручение экзотического, главным образом посредством науки» (перевод мой - А. Ю. Колесников).
3. В тексте статьи приведён перевод, взятый из русского издания книги. Правильнее было бы переводить в одно слово: «ВостокЗапад» или «Востоко-Запад».
4. Я ответила неправильно на все вопросы <... > Одним словом, всё переиначила, понятно? [10, с. 19]
5. По тогдашнему своему индийскому паспорту я мог ездить только в несколько стран, аккуратненько перечисленных на страничке справа. Но вскоре должен был получить новый, британский, и тогда собирался уехать от них от всех. Я не желал больше видеть ничьих искривленных лиц [10, с. 211]
6. В шестнадцать лет еще думаешь, будто от отца можно сбежать. Еще не замечаешь в своем голосе его интонаций, не видишь, как повторяешь его походку и жесты и даже расписываешься, как он. Не слышишь отцовского шепота в голосе своей крови [10, с. 211].
7. Но арканы на шее остались, остались они и по сей день, и тянут меня в разные стороны, на Запад и на Восток, затягивая петлю все туже и требуя: выбирай, выбирай [10, с. 220].
8. Если границ не будет и все истины внезапно станут ложью, сможем ли мы пережить это? [11, с. 479].
9. единство истоков всех арийских культур [11, с. 55].
10. У нас из-под ног вырывают ковёр и на том месте, где должен быть пол, нашему взору открывается бездна. / Дезориентация. Потеря Востока [11, с. 382].
11. Оказывается он приехал сюда ради духовных исканий, желая испытать себя в борьбе с трудностями и соблазнами. Для него это был отпуск в веригах, и никаких других целей он не преследовал, кроме спасения собственной души [12, с. 219].
Список литературы
1. Sontag S. The anthropologist as hero [Электронная книга] / Susan Sontag // Against Interpretation and Other Essays [Kindle Edition]. - Penguin, Amazon Digital Services, 2013. - 1 файл.
2. Брукс Д. Бобо в раю. Откуда берется новая элита. М.: ООО «Ад Маргинем Пресс», 2013. 296 с.
3. Режабек Е. Я. Мифомышление: когнитивный анализ. М.: Едиториал УРСС, 2012. 304 с.
4. Мелетинский Е. М. Поэтика мифа. М.: Академический Проект; Мир, 2012. 331 с.
5. Шарыпина Т.А. Проблемы мифологизации в зарубежной литературе XIX-XX вв.: Материалы спецкурса. Н. Новгород: Изд-во ННГУ, 1995. 114 с.
6. Rushdie S. East, West [Электронная книга] / Salman Rushdie. - Vintage Digital, New ed. Edition, Amazon Digital Services, 2012 - 1 файл.
7. Rushdie S. The Ground Beneath Her Feet [Электронная книга] / Salman Rushdie. - Vintage Digital, Amazon Digital Services, 2012. — 1 файл.
8. Джойс Г. Дом Утраченных Грёз. СПб.: Издательская Группа «Азбука-классика», 2010. 352 с.
9. Joyce G. Smoking Poppy. L.: Gollancz, 2001. 279 p.
10. Рушди С. Восток, Запад. СПб.: Амфора. ТИД Амфора, 2009. 222 с.
11. Рушди С. Земля под её ногами. СПб.: Амфора. ТИД Амфора, 2008. 719 с.
12. Джойс Г. Курение мака. СПб.: Азбука, Азбу-ка-Аттикус, 2011. 320 с.
EAST AND WEST IN THE WORKS OF SALMAN RUSHDIE AND GRAHAM JOYCE
A. Yu. Kolesnikov
The article aims to analyze in which ways East and West are represented in the works of Salman Rushdie and Graham Joyce, to determine how the difference between perception of West by east-minded people and East by west-minded people. The article is based on cognitive approach to evoke the difference in sinistrocerebral and dextrocerebral cognition, uses cognitive comparative analysis. It is concluded that west-minded people which are represented in the works of Graham Joyce account appealing to East as the possibility of self-enrichment. However impossibility of prolific synthesis of two cultures is posited in the works of Salman Rushdie.
Keywords: Graham Joyce, Salman Rushdie, English literature, literature of Great Britain on the edge of XX-XXI, contemporary British novel.
References
1. Sontag S. The anthropologist as hero [Elektron-naya kniga] / Susan Sontag // Against Interpretation and Other Essays [Kindle Edition]. - Penguin, Amazon Digital Services, 2013. - 1 fayl.
2. Bruks D. Bobo v rayu. Otkuda beretsya novaya elita. M.: OOO «Ad Marginem Press», 2013. 296 s.
3. Rezhabek E. Ya. Mifomyshlenie: kognitivnyy ana-liz. M.: Editorial URSS, 2012. 304 s.
4. Meletinskiy E. M. Poetika mifa. M.: Akad-emicheskiy Proekt; Mir, 2012. 331 s.
5. Sharypina T.A. Problemy mifologizatsii v za-rubezhnoy literature XIX-XX vv.: Materialy spetskursa. N. Novgorod: Izd-vo NNGU, 1995. 114 s.
6. Rushdie S. East, West [Elektronnaya kniga] / Salman Rushdie. - Vintage Digital, New ed. Edition, Amazon Digital Services, 2012 - 1 fayl.
7. Rushdie S. The Ground Beneath Her Feet [Elektronnaya kniga] / Salman Rushdie. - Vintage Digital, Amazon Digital Services, 2012. — 1 fayl.
8. Dzhoys G. Dom Utrachennykh Gryez. SPb.: Izda-tel'skaya Gruppa «Azbuka-klassika», 2010. 352 s.
9. Joyce G. Smoking Poppy. L.: Gollancz, 2001. 279
p.
10. Rushdi S. Vostok, Zapad. SPb.: Amfora. TID Amfora, 2009. 222 s.
11. Rushdi S. Zemlya pod eye nogami. SPb.: Amfora. TID Amfora, 2008. 719 s.
12. Dzhoys G. Kurenie maka. SPb.: Azbuka, Azbu-ka-Attikus, 2011. 320 s.
