CC BY
87
УДК 902.01
ВОПРОСЫ МЕТОДИКИ РЕКОНСТРУКЦИИ СЛАВЯНО-РУССКОГО ЖИЛЬЯ В УСЛОВИЯХ «СУХОГО» СЛОЯ
© 2011 О. Н. Енукова
канд. ист. наук,
ведущий научный сотрудник НИИ археологии юго-востока Руси e-mail: o. enukowa@yandex. ru
Курский государственный университет
Статья посвящена анализу методов воссоздания славяно-русских жилых домов, открытых на памятниках с «сухим слоем». Автором предложен комплекс реконструктивных признаков, которые рассматриваются с позиций современных разработок в историографии.
Ключевые слова: славяно-русское жилище, сруб, каркасно-столбовая конструкция, котлован, подклет, стратиграфия.
Значимость темы воссоздания древнего жилья вряд ли требует специального обоснования, поэтому неслучайным является внимание, которое уделяется этой проблеме исследователями практически всех исторических эпох. В свою очередь, графическая реконструкция как концентрированная форма обобщения результатов анализа домостроительных приемов зачастую позволяет проверить разрабатываемые представления о жилищах и уровне технических знаний древних мастеров. Решение этой проблемы имеет и важный аспект прикладного характера. Исследователь, вооруженный знаниями реконструктивного характера, получает возможность в ходе полевых работ целенаправленно выявлять те или иные признаки, которые отражают конкретные строительные схемы.
С позиций реконструктивных изысканий условно все славяно-русские памятники делятся на две большие группы. В первой культурные напластования представлены «мокрым» слоем, в котором сохраняются органические остатки. Результаты исследований в его условиях сложно переоценить. Достаточно привести пример Берестья, где дома нередко сохранялись на высоту 5-12 венцов. Фактически впервые появилась реальная возможность на представительных материалах судить о месте врезки дверей, их высоте, размерах окон и многих других важных деталях1. Без результатов исследований на «мокром» слое зачастую невозможно детализировать реконструктивные схемы жилищ в обезвоженных культурных напластованиях.
Вторая группа памятников, в количественном отношении многократно превышающая первую, характеризуется наличием «сухого» слоя, в котором дерево либо вообще не сохраняется, либо сохраняется, но в незначительном виде. Обычно это следы древесного тлена, но чаще - обгоревшие детали. Воздействие огня в данном случае выступает в качестве фактора консервации, хотя дерево при этом заметно деформируется. В отличие от «мокрого» слоя в «сухом» интерпретировать постройку как жилую зачастую можно только по остаткам отопительного сооружения. Для реконструкции наиболее сложны наземные постройки, не имеющие заглубленной части. В этих случаях зафиксировать их границы чрезвычайно сложно. Позволяют это сделать планиграфиче-ские наблюдения за изменениями, даже незначительными, в грунте (например, примесь кусочков глины), а также распространение находок. Прекрасным примером такого рода являются материалы раскопок А. Д. Пряхина и М. В. Цыбина на Семилукском го-
родище, где таким образом был выявлен целый ряд наземных срубов2. Распределение находок в отдельных случаях позволяет заметно уточнить пределы жилища и в домах с заглубленной частью. Так, при анализе роменской постройки 1 Шуклинского городища (раскопки Т. Н. Никольской) отступ стен от котлована, зафиксированный стратиграфией и планиграфией, был подтвержден и конкретизирован находками, распространение которых даже позволило предположить расположение входа3.
В большинстве случаев славяно-русские жилища имели заглубленные в почву элементы в виде прямоугольных котлованов, припечных ям, а также хранилищ. Последние могли варьироваться от небольших округлой формы, куда ставился горшок с продуктами, до крупных, иногда колоколовидной формы, где складировалась сельхозпродукция. В литературе значительное внимание традиционно уделялось домам с квадратными или прямоугольными котлованами. В данном случае нами сознательно не используются дефиниции «землянка» или «полуземлянка», которые уже изначально подразумевают жилье, перекрытое земляной насыпью. Принципиально такую конструкцию отрицать нельзя, однако в свете разработок последних десятилетий есть все основания трактовать котлованы иначе. Фактически начало дискуссии о соотношении котлована и жилого помещения было положено реконструкциями И. И. Ляпушкина по материалам Новотроицкого городища, по мнению которого они совпадали4. Внеся некоторые коррективы, практически согласился с этим П. А. Раппопорт5. Однако В. Г. Борисевич6, а позднее Ю. Ю. Моргунов убедительно доказали, что стены домов превышали площадь котлована, причем последний исследователь выделил признаки фиксации этой схемы. К их числу относятся остатки дерева, заполнение постройки, перекрывающее котлован с «выходом» за его пределы, примыкающая к стенке котлована печь7. Этот список нами был расширен за счет включения в него ослабленной конструкции обшивки стен котлована, в отдельных случаях - заглубленных входов-«коридоров», явно малой площади котлована, а также нивелирующих подсыпок и подрезок строительной площадки. Кроме того, анализ случаев бесспорных отступов позволил установить их ориентировочные размеры, без чего невозможны графические ре-конструкции8. В целом такой подход позволил принципиально иначе решить проблему реконструкции жилого пространства. Во-первых, помещение приобретало как по площади, так и по высоте, размеры, в пределах которых человек мог полноценно жить, что при других реконструктивных схемах было проблематично. Во-вторых, интерьер дополнился «лавами» вдоль стен, что было характерно для славян практически вплоть до XX в. Особенность таких лавок заключалась только в том, что они имели земляную основу, обшитую деревом.
Несмотря ни на что, широкое тиражирование схемы И. И. Ляпушкина, чему в немалой степени способствует как известность работы, так и мастерство выполненных иллюстраций, присутствует в литературе до сих пор. Свидетельство тому - сравнительно недавно изданный учебник по археологии А. И. Мартынова, где, правда, авторство реконструкций ошибочно приписывается М. Гимбутас9. Показателен подход Л. П. Михайлины, обобщившего славянские материалы УШ-Х вв. от Днепра до Карпат, при этом во многом с опорой на построения И. И. Ляпушкина и П. А. Раппопорта. В его построениях ведущее положение занимают конструкции, в которых обшивка котлована и стены дома составляют единое целое. Не беремся полностью отвергать такой подход, тем более что графическая аргументация представлена только схемами без масштаба и стратиграфии. Каркасно-столбовую конструкцию стен вроде бы доказывает четное (4-6-8) и симметричное расположение ямок вдоль стен, однако на иллюстрациях наблюдается знаменательное отклонение от этих классификационных принципов. Так, из двенадцати приведенных примеров первого варианта столбовой конструкции в пяти отсутствует столбовая ямка за печью, причем в трех из них отопительное соору-
жение вплотную примыкало к углу котлована (рис. 38: 2-5, 9). Такая картина соответствует не стенам дома, а обшивке котлована, которая за печью была не только необязательна, но даже пожароопасна. В свою очередь, предполагаемые стены в запечном углу оказываются «несвязанными». В жилищах второго и третьего варианта количество столбов уменьшается, однако такая схема отражает уже ослабленный характер конструкции, которая не могла заметно возвышаться над верхним уровнем котлована и, скорее всего, должна соотноситься только с облицовкой заглубленной части построй-ки10. Представляет несомненный интерес и иллюстрация, где представлены планы построек с входом в стенке котлована. В большинстве случаев предполагаемая стена дома оказывается с «разрывом», устранить который позволял только отступ от котлована11.
В историографии к числу важных для реконструкции принадлежит вывод о господстве срубной конструкции стен славяно-русского жилья. Впервые об этом позволили говорить материалы северорусских городов, в первую очередь Новгорода. Однако и при исследовании участков с «мокрым» слоем в Киеве была выявлена аналогичная картина, что свидетельствует о единстве, как минимум, городского домостроительства 12
древней Руси . А вот в пользу отсутствия принципиальных различий между городскими домами и жилищами периферийных поселений, причем на материалах исследова-
13
ний в «сухом» слое, едва ли не впервые высказался Ю. Ю. Моргунов , с которым можно только согласиться. Показательно совпадение даже в специфических конструктивных решениях. Так, пятистенки, которые нередко увязывают, хотя и небесспорно, с социальной элитой общества, были открыты в крупных городах с «мокрыми» напластованиями, но, как оказалось, они были хорошо известны и в далеком, порубежном Кур-
14
ском княжестве .
Конечно, идеальным вариантом фиксации срубной техники является остатки дерева. На памятниках с «сухим» слоем такие случаи известны, однако крайне редки. До недавнего времени другие признаки в основном базировались на положении «от противного», в первую очередь отсутствии следов других строительных решений - главным образом в виде столбовых ямок. Нами был предложен еще один показатель, на который ранее не обращалось внимания. Довольно часто жилье возводилось в условиях, когда площадка застройки изначально была неровной и имела перепады по высоте. Такой рельеф не препятствовал сооружению каркасно-столбовых стен или срубов, «впущенных» в котлован. Однако строительство сруба с отступом возможно только на относительно горизонтальной площадке. Небольшой перепад высот мог нивелироваться подвалинами и стульями. В остальных случаях сооружению дома обязательно должны предшествовать подготовительные земляные работы, результатом которых была горизонтальная площадка. Изучение полевой документации позволило выявить такого рода ситуации, среди которых наиболее красочную картину дало Большое Горнальское городище, что вряд ли случайно. С одной стороны, городищенский мыс имел заметный перепад по высотам, что делало нивелировки неизбежными, с другой стороны, памятник вошел в науку как образец детальных стратиграфических наблюдений15. Чаще всего обитатели Горналя шли по пути «наименьшего сопротивления» и подсыпали только небольшой участок, несколько превышающий площадь сруба, при этом использовали грунт из котлована. Размеры такой площадки, в свою очередь, дают ориентиры для определения минимального отступа стен от котлована, на что уже указывалось выше. Значительно реже одновременно нивелировалась относительно большая площадь, для чего использовались как подрезки, так и подсыпки16. Представляется, что изыскания в этом направлении весьма перспективны для решения вопросов воссоздания жилья.
Одним из значимых для реконструктивных построений является вопрос об этажности домов и признаков, позволяющих определить количество уровней в сооружении. На основе материалов Киева предположение о наличие двухэтажного жилья было сде-
лано давно. Наиболее последовательно этот тезис отстаивал П. П. Толочко. Наряду с некоторыми признаками «двухэтажности», которые можно зафиксировать только в «мокром» слое, отмечен один, который является основным в условиях «сухого» слоя: скопление обоженной глины в заполнении постройки17. Развалы печей в напластованиях объектов трактуют как признак многоэтажности и другие исследователи18, в том числе и автор настоящей работы19. В ходе многолетних раскопок в Курске, Липино, Рыльске такая ситуация фиксировалась неоднократно, что дает основание для обобщения. Признаком наличия как минимум двух уровней является развал печи в заполнении постройки, при этом глина должна иметь отчетливые следы воздействия огня, в идеале - куски пода и свода. «Чистым» является стратиграфический вариант, когда скопление глины залегает между прослойками с остатками дерева (обычно горелыми), которые соотносятся с межэтажными перекрытиями и кровлей. Иногда объем глины может быть меньшим по сравнению с «привычными» печами, расположенными в одноуровневых постройках. Объясняется это тем, что печи второго этажа могли использоваться только для отопления, что известно по этнографическим материалам. Маленькую глинобитную печь для обогрева второй хаты в русских селах Курской губернии называли «грубой»20.
Такой подход автора вызвал критику со стороны В. Ю. Коваля, статья которого является, несомненно, самой серьезной и плодотворной попыткой осмысления принципов реконструкции славяно-русского жилья в последние годы. Пользуясь случаем, хочу выразить глубокую признательность исследователю, который подробно и конструктивно проанализировал наши построения, при этом высказал ряд замечаний. Опуская детали, суть возражений сводится к следующему. «Присутствие в заполнении развалов печей не может вести автоматически за собой вывод о размещении этих печей в постройке над ямой». Достоверно с домом можно связывать только печные развалы на дне ямы. Все остальные случаи свидетельствуют об использовании котлована в качестве мусоросборника. Свидетельством последнего является также образование мощного слоя земли под развалом печи21.
Сразу необходимо оговориться, что в предлагаемых нами реконструкциях случаи с мусорными ямами опускались. Такие объекты достаточно легко вычленяются, так как содержат многочисленные бытовые отходы, что выражается в повышении концентрации находок, в первую очередь, костей и обломков керамики. Предлагаемое исследователем расположение развала на дне ямы, как свидетельство принадлежности печи к данному объекту, подразумевает некую невероятную ситуацию, когда все конструктивные детали под печью мгновенно исчезли. Однако отопительные сооружения, как правило, устанавливали с особой тщательностью именно из-за его значительного веса. Они располагались на переводинах перекрытий, на перерубах, могло быть укреплено дополнительным опорным столбом в подклете22. В связи с этим логично считать, что при разрушении постройки (пожар, тем более ветшание от времени) печь совершенно не обязательно попадала в заполнение котлована в первую очередь. И, в любом случае, при обрушении развал вряд ли мог «без зазоров» оказаться на дне, чему неизбежно мешали бы перекрытия и другие продукты руинирования. Последнее подтверждается еще одним соображением. В. Ю. Коваль с некоторыми оговорками, к которым мы вернемся ниже, считает гипотезу отступов стен от границ котлована «гораздо более обоснован-
23
ными, нежели предлагавшиеся ранее реконструкции» . Однако и печь в таком случае оказывалась с точки зрения планиграфии за пределами подпольного помещения, то есть она могла попасть на дно котлована только «по косой», но никак не по вертикальной «прямой», что заметно увеличивало возможность «зависания» развала.
По подсчетам В. Ю. Коваля, только одна из ста построек гибла «в результате катастрофических событий24. Однако совершенно иная статистика присутствует в ис-
пользованных нами материалах, в чем легко убедиться, обратившись к монографическому изданию результатов исследований25. Подавляющее большинство домов погибло при пожарах. В свою очередь, чаще всего выводы о двух уровнях базировались на упоминавшихся выше «чистых» стратиграфических случаях, когда слой с развалом печи был сверху и снизу ограничен горелыми прослойками. Если принять вывод исследователя о превращении котлованов в мусоросборники, то придется признать, что их засыпали по строго установленным правилам: сначала - продукты горения, затем - слой отходов с обязательным развалом печи и после этого - опять продукты горения. Такая ситуация выглядит абсолютно искусственной, а ее многократное тиражирование просто нереально. В качестве примера для критики В. Ю. Коваль приводит стратиграфию постройки из Рыльска, на основе которой нами была представлена реконструкция дома со схемой «2 погреба + два жилых этажа»26. Однако именно этот объект как раз демонстрирует вариант «чистой» стратиграфии, когда отдельному помещению соответствует слой с развалом печи, ограниченный горелыми прослойками. В заполнении дома были встречены многочисленные находки, однако можно ли связать с отходами жизнедея-
27
тельности одиннадцать целых горшков ? Попутно остановимся на еще одном возражении, которое не имеет принципиального значения для обсуждаемого вопроса. В. Ю. Коваль считает, что в Рыльске два исследованных под домом погреба были асинхронными, на что указывает как чрезмерное усложнение реконструктивного решения, так и разный уровень пола28. Однако точное совпадение прилегающих стенок погребов имеет облик, мало напоминающий случайность. Теоретически можно, конечно, предположить, как это делает оппонент, что один погреб оказался «вырытым рядом с первым после его засыпки». Однако следы такой засыпки как раз не фиксируются, а характер стратиграфии полностью соответствует предложенной нами схеме. Именно сооружение «впритык» нового погреба порождало усложнение, так как стенка первого хранилища должна была осыпаться. Несравненно проще было хотя бы немного, но «отступить». Наконец, на отдельных участках отмечено «взаимопроникновение» сквозь перегородку отдельных стратиграфических элементов из одного погреба в другой, на что обращалось внимании и в первоначальной публикации29. Такая картина могла сложиться только при синхронном формировании заполнения обоих помещений. В завер-
30
шение отметим, что известны и другие примеры домов с двумя котлованами .
Остановимся на затронутой В. Ю. Ковалем проблеме «мощных» напластований в ямах. Косвенно вопросы формирования заполнения ям уже затрагивались: частично в него входили деревянные детали конструкций, в случаях пожаров - имущество, неизбежны и затеки культурного слоя, включая, опять-таки, остатки наземной части строения, первоначально руинированные по краям ям. Не исключено использование грунта и при оформлении верхней части строения. В. Ю. Коваль рассматривает только возможность грунтовых покрытий кровли, в результате чего приходит к выводу, что таковые археологически не фиксируются, поэтому они зачастую состояли из соломы31. Однако попытки выявить, предположим, кровлю из дерна - дело малоперспективное, поэтому как принимать, так и отрицать этот вариант достаточно сложно. Сам исследователь отмечает, что остатки иных покрытий следует искать в верхней части заполнения объектов, которые, как правило, имеют довольно смазанную стратиграфическую картину, и органика здесь сохраняется несравненно хуже. По этой причине нельзя отрицать и использование теса. Полагаем, грунт мог применяться и для потолочных перекрытий, что значительно увеличивало теплоизоляцию жилья. Для этого удобнее всего было использовать окружающий культурный слой, что, опять-таки, археологически плохо фиксируется. Исключение составляют случаи, когда в культурный слой попадают более ранние предметы, в идеале образующие серию. Один такой объект был исследован на селище в
Липино: в верхней части заполнения ямы, относящейся ко 2-й половине XII - началу XIII в., были встречены крупные фрагменты посуды XI в.32
В гипотезе об отступах В. Ю. Коваль находит два недостатка. Во-первых, нет бесспорных свидетельств деревянной обшивки уступов сверху, во-вторых, неясна цель устройства лавок с грунтовым заполнением. В результате предлагается провести поиск этнографических параллелей, а в качестве возможной альтернативы приводится пример
33
нашей реконструкции одного из липинских домов на неотапливаемом подклете . В данном случае присутствует элемент путаницы. Дома на холодных подклетах относятся к иному, нежели котлованные жилища, типу. Первые появляются около середины XII в., вторые характерны для «племенной эпохи» и в древнерусское время, за редчайшим исключением, неизвестны. По этой причине и поиски их этнографических аналогов невозможны. В свою очередь, в роменских домах многочисленны примеры печей, возведенных на дне котлована и найденных in situ, которые сопровождались признаками (а иногда - их комплексом), свидетельствующими о возведении срубных стен с отступом. Не совсем понятен и характер второго замечания. Если под ним понимать специальную засыпку пространства под лавкой, то такой прием, причем подтвержденный рядом наблюдений (стратиграфия, планиграфия, расположения находок), был зафиксирован единственный раз в упоминавшейся постройке 1 на Шуклинском городище, поэтому говорить о причинах его использования сложно. Если имеется в виду вывод об использовании грунтовых уступов в качестве лавок, то здесь нарушается уже логика рассуждений. Напомним, в целом против гипотезы «об уступах» В. Ю. Коваль не возражает, хотя и сомневается в деталях. Однако алогично представить, что «уступы» при бесспорных фактах наличия укрепляющей вертикальной обшивки существовали без горизонтальной облицовки. Каким образом могла использоваться земляная поверхность, фактически превращаясь в ступенчатое продолжение пола? Действительно, пока следов облицовки, которая, кстати сказать, не обязательно закреплялась, не обнаружено. Однако горизонтальная часть «ступени» фактически располагалась на уровне дневной поверхности, поэтому степень вероятности ее сохранения и археологической фиксации минимальна, причем даже заметно меньшая, нежели следов нижних венцов срубов, исключительную редкость которых отмечает и В. Ю. Коваль34.
При построении графических реконструкций исследователей подстерегает и еще одна опасность в виде несоблюдения общих пропорций сооружения. Это послужило в свое время отправной точкой критики В. Г. Борисевичем реконструкций И. И. Ляпуш-кина. Однако случаи искажения пропорций жилища как среды обитания человека встречаются и сейчас. Примером может служить реконструкция Ю. О. Пуголовка жи-
35
лой двухуровневой постройки из Полтавы . Высота стен первого жилого уровня при обычной толщине бревен в 20 см, что установлено на основании исследований в «мокром» слое, составляет всего около 1,5 м. Вряд ли пригодной для жизни можно признать и реконструкцию дома, в котором, по мнению А.В. Зубкова, жили роменцы. В ней возрождается идея наклонных стен, перекрывающих котлован с печью, однако само жилище фактически превращается в шалаш, крытый соломой36.
В настоящей работе были затронуты наиболее спорные вопросы, без решения которых, как мы полагаем, дальнейшая разработка общей проблемы воссоздания славяно-русского жилья невозможна. Любая реконструкция обладает условностью, и уменьшить ее позволяет только самое широкое обсуждение, в ходе которого появляется возможность детализировать не только отдельные строительные решения, но и целостные схемы.
1 Лысенко П. Ф. Берестье. Мн., 1985.
2 Пряхин А. Д., Цыбин М. В. Древнерусское Семилукское городище XII-XIII вв. на р. Дон // Археология славянского юго-востока: материалы к межвузовской науч. конф. Воронеж, 1991. С. 94-97. Рис. 2, 3.
3 Енукова О. Н. К вопросу о методике реконструкции славяно-русского жилища // Ю. А. Липкинг и археология Курского края: материалы межрегион. научн. конф. (Курск, 15-17 ноября 2004 г.). Курск, 2005. С. 75, 77. Рис. 1.
4 Ляпушкин И. И. Городище Новотроицкое о культуре восточных славян в период сложения Киевского государства // МИА. 1958. №74. Табл. XXXIX.
5 Раппопорт П. А. Древнерусское жилище // САИ. Е1-32. Л., 1975. С. 158-159.
6 Борисевич Г. В. Рец. на свод Раппопорта П.А. Древнерусское жилище. САИ. Е1 -32. Л., 1975 // СА. 1978 . №4.
7 Моргунов Ю. Ю. О некоторых особенностях домостроительства поселения Сампсони-ев Остров на средней Суле // РА. 2002. №2.
8 Енукова О. Н. Домостроительство населения междуречья Сейма и Пела в IX-ХШ вв. / Тр. НИИ археологии юго-востока Руси. Вып. 1. Курск, 2007. С. 39.
9 Мартынов А. И. Археология. М., 2005. С. 389.
10 Мийхайлина Л. П. Слов’яне VIII-X ст. між Дніпром Карпатами. Київ, 2007. Рис. 39;
40.
11 Там же. Рис. 38: 2-5, Я; 39; 40; 46.
12 Гупало К. Н. Деревянные постройки древнекиевского Подола // Древности среднего Поднепровья. Киев, 1981. С. 139-158.
13 Моргунов Ю.Ю. О некоторых особенностях... С. 65.
14 Енуков В. В., Енукова О. Н. Дома с сенями на юго-востоке Руси // Stratum plus. 20052007. №5. Санкт-Петербург, Кишинев, Одесса, Бухарест. 2009. С. 41-57.
15 Башилов В. А., Куза А. В. Стратиграфические исследования на Большом Горнальском городище // КСИА. 1977. Вып. 150. С. 17-23; Куза А. В. Большое городище у с. Горналь // Древнерусские города. М., 1981. С. 6-39.
16 Енукова О. Н. Домостроительство населения Посемья... С. 30-40, 50.
17 Толочко П. П. Массовая застройка Киева X-XIII вв. // Древнерусские города. М., 1981.
С. 78.
18 Коваленко В. П., Моця А. П. Жилище гончаров XI-XIII вв. на селище Автуничи на Черниговщине // Гістарьічна-археалагічньї зборнік. №12. Мінск, 1997. С. 137. Рис. 2б; Григорьев А. В. Северская земля в VIII - начале XI века по археологическим данным // ТТАЭ. Вып. 2. Тула, 2000. С. 324; Моргунов Ю. Ю. Сампсониев Остров: Пограничная крепость на посульской окраине Южной Руси в XI-XIII вв. М., 2003. С. 59; Петрашенко В. А. Древнерусское село (по материалам поселений у с. Григоровка). Киев, 2005. С. 33.
19 Енукова О. Н. Домостроительство населения Посемья в X-XIII вв. // Археологія та історія Півнично-Східного Лівобережжя: Збірник наукових праць. Суми, 2003. С. 15; Енукова О. Н. К вопросу о реконструкции роменского жилья (на материалах постройки Липинского городища) // Днепро-донское междуречье в эпоху раннего средневековья: Сб. статей. Воронеж, 2005. С. 46-53; Енукова О. Н. Жилая постройка средневекового г. Рыльска // Куликово поле и Юго-Восточная Русь в XII-XIV вв. Тула, 2005. С. 145-158.
20 Чижикова Л. Н. Русско-украинское пограничье: истории и судьбы традиционнобытовой культуры (XIX-XX века). М., 1988. С. 110.
21 Коваль В. Ю. Проблемы изучения планировки и застройки средневековой Руси // Археология Подмосковья: материалы науч. семинара. Вып. 3. М., 2007. С. 66, 70.
22 Спегальский Ю. П. Жилища северо-западной Руси. Л., 1972. С. 113; Русские: Историко-этнографический атлас. М., 1967. С. 186.
23 Коваль В. Ю. Указ соч. С. 62.
24 Там же. С. 65.
25 Енукова О. Н. Домостроительство населения Посемья...
26 Коваль В. Ю. Указ соч. Рис. 7.
27 Веретюшкин Р. С. Керамика средневекового Рыльска золотоордынской эпохи // РА. 2005. №4. С.165.
28 Коваль В. Ю. Указ соч. С. 66, 67.
29 Енукова О. Н. Жилая постройка... С. 150.
30 Енукова О. Н. Домостроительство населения Посемья. Рис. 104.
31 Коваль В. Ю. Указ соч. С. 69.
32 Енукова О. Н. Отчет об охранных раскопках поселения около с.Липино Октябрьского района Курской области в 1993 г. // Архив ИА РАН. Р-І. №18283. Л. 39.
33 Коваль В. Ю. Указ соч. С. 62, 63.
34 Там же. С. 60, 61.
35 Супруненко О. Б., Пуголовок Ю. О., Мироненко К. М., Шерстюк В. В. Досліження посаду літописної Лтави: Інститутська гора. Київ-Полтава, 2009. С. 111. Рис. 90.
36 Зубков А. В. Уточнения к реконструкции роменских жилищ // Ю.А. Липкинг и археология Курского края: материалы межрегион. науч. конф. (Курск, 15-17 ноября 2004 г.). Курск,
2005. Рис. 4.
Список сокращений
ИА РАН КСИА
Институт археологии Российской академии наук
Краткие сообщения Института археологии о докладах и полевых
исследованиях
Материалы и исследования по археологии
Российская археология
Советская археология
Свод археологических источников
Труды Тульской археологической экспедиции
МИА
РА
СА
САИ
ТТАЭ
