CC BY
33С. Н. Кистерев
ВОЛОГЖАНИН ГАВРИЛА МАРТЫНОВИЧ ФЕТИЕВ В 1675 ГОДУ
Среди вологодских жителей середины — второй половины XVII в. заслуженное внимание исследователей привлекает личность Гаврилы Мартыновича Фетиева, посадского человека, благодаря собственной предприимчивости ставшего заметной фигурой в местном и общероссийском торговом сообществе, пожалованного высшим для купца чином гостя и привлекавшегося в соответствии со своим званием к исполнению обязанностей на административных постах. Изучение его деятельности, начатое полтора столетия назад публикациями отдельных документов, разысканных Н. Суворовым, в последние десятилетия продолжены большей частью трудами Л. А. Тимошиной и М. С. Черкасовой,1 открывающими перспективу описания биографии вологжанина в возможно полном объеме. Естественно, не все материалы, касающиеся эпизодов жизни Фетиева, пока выявлены,
1 Тимошина Л. А. 1) Расселение гостей, членов гостиной и суконной сотен в рус-
ских городах XVII в. // Торговля и предпринимательство в феодальной России.
М., 1994. С. 128, 131-133; 2) Две духовные торговых людей 80-х гг. XVII в. // Восточная Европа в древности и средневековье: Проблемы источниковедения. XVII Чтения памяти члена-корреспондента АН СССР Владимира Терентьевича Пашуто.
IV Чтения памяти доктора исторических наук Александра Александровича Зимина. Москва, 19-22 апреля 2005 г. Тезисы докладов. Ч. 2. М., 2005. С. 350-353; 2) Греки и русские в Москве в 1665 г. // Третьи Чтения памяти профессора Н. Ф. Каптерева (Москва, 26-27 октября 2005 г.). Материалы. М., 2005. С. 41-53; Черкасова М. С. 1) Новые данные о деятельности вологодского гостя Г. М. Фетиева // Торговля, купечество и таможенное дело в России в XVI-XVIII вв. Сборник материалов международной научной конференции (Санкт-Петербург, 17-20 сентября 2001 г.). СПб., 2001. С. 95-102; 2) Портрет Г. М. Фетиева. Комментарий историка // Сборник научных докладов по материалам конференции «Новые открытия портретного искусства Северо-Запада XVII — начала XX в.». Вологда, б/г. С. 136-146; 3) Северная Русь: история сурового края XIII-XVII вв. М., 2017. С. 148-183.
© С. Н. Кистерев, 2018
как не все суждения о его личности могут рассматриваться как справедливые, и в связи с этим накопление фактов и попытки их адекватной интерпретации необходимо продолжать.
Одним из неясных моментов в биографии Г. М. Фетиева остается определение времени причисления его к среде придворного купечества, то есть получение им чина гостя. Обнаружив в синодике название главы «Род гостиной сотни Гаврила Фетиева», Н. Н. Малинина и М. С. Черкасова со ссылкой на литературу заметили, что Фетиев в гости «был пожалован прямо из посадских людей, минуя гостиную сотню».2 При этом исследователи на основании нескольких документов отметили неустойчивость определения служебного положения Гаврилы Мартыновича как гостя.3 Так, в составленной не ранее 1 июля
1674 г. закладной кабале старца Вологодской Галактионовой пустыни Авраамия Масленникова на лавочное место Фетиев именуется гостем, тогда как в договорной записи с властями Спасо-Прилуцкого монастыря о части соляной трубы в Тотьме в январе 1675 г. и в документах о продаже казенного поташа 26 апреля 1675 г. он фигурирует как вологжанин, посадский человек.4 Однако в купчей на двор в июле
1675 г. Фетиев назван гостем5 и впоследствии этого звания не утрачивает.
Следует заметить, что сама эпизодичность указания чина вынуждает уделить особое внимание происхождению документов, в которых чин прописан, а еще более тем, в коих он пропущен. В первом случае речь должна идти, прежде всего, о той же закладной звавшегося в миру Артемием Корнильевичем Авраамия Масленникова. Эта бумага представляет собой документ, фиксирующий сделку между частными лицами и имеющий шанс оказаться прочитанным посторонними лицами только тогда, когда станет очевидной неплатеже-
2 Малинина Н. Н., Черкасова М. С. Торговые люди и православная церковь в XVII в. (по архиву вологодского гостя Г. М. Фетиева) // Вестник Екатеринбургской духовной академии. 2016. Вып. 4 (16). С. 93. Примеч. 31. Это можно счесть за недоразумение, возникшее вследствие излишнего доверия к «литературе» (имеется ввиду комментарий публикаторов в кн.: Привилегированное купечество России во второй половине XVI — первой четверти XVIII в. Сборник документов. Т. 1. М., 2004. С. 273), поскольку быть гостем, не состоя в гостиной сотне нельзя, хотя можно числиться в сотне, не будучи гостем.
3 Малинина Н. Н., Черкасова М. С. Торговые люди и православная церковь в XVII в. С. 94; Черкасова М. С. Северная Русь. С. 155.
4 ГАВО. Ф. 1260. Коллекция столбцов. Оп. 8. Д. 125, 1881; Привилегированное купечество России во второй половине XVI — первой четверти XVIII в. Т. 1. С. 235. № 52.1; РГАДА. Ф. 159. Приказные дела новой разборки. Оп. 2. № 220. Л. 20.
5 Старая Вологда. XII — начало XX в. Сборник документов и материалов. Вологда, 2004. С. 92. № 108.
способность заимщика и право обладания закладом придется обосновывать перед официальными структурами. Сам по себе сохранившийся в подлинном виде данный акт до поры официального характера не имел. Это обстоятельство позволяет подозревать наличие в нем сознательной или неосознанной ошибки в именовании заимодавца. В закладной, действительно, читается: «Се яз, Духова монастыря Галахтионовы пустыни старец Аврамей, что был в мире Артемей Кор-нильев сын Маслеников, занял есми у гостя Гаврила Мартинова сына Фетиева десять рублев денег московских ходячих без приписи июля в 1 день до сроку до Семенова дни Летоначатца 183 году до сроку без убытков».6 Писцом документа выступил старец Спасо-Прилуцкого монастыря Дионисий, послухи при совершении сделки отсутствовали, и единственным, кто оставил свою подпись на обороте бумажного листа оказался сам Авраамий. Каких-либо помет об уплате долга или предъявлении закладной в государственные структуры нет. Последнее обстоятельство заслуживает особого внимания, поскольку, если признать присвоение вологжанину чина «гостя» неправомерным, исправить допущенную вольность в ближайшее к моменту написания текста закладной время было некому. Остается полагать, что на первых порах с содержанием документа были знакомы лишь три человека, а следовательно, именование Гаврилы Мартыновича гостем могло инициироваться одним из них: Фетиевым, Масленниковым или писцом.
Вряд ли стоит думать, что превратившийся в монастырского старца Артемий Масленников не знал истинного положения того, кому передавал свое лавочное место, причем, несомненно, не рассчитывая в обозримом будущем расплатиться с долгом и вернуть себе недвижимое имущество. Стоит обратить внимание на крайне непродолжительный срок долгового обязательства: Авраамий, приняв деньги 1 июля, сроком расплаты обозначил 1 сентября одного и того же 1674 г. Кажется, нет оснований сомневаться, что закладная старца в реальности фиксировала сделку продажи. Оснований для возвеличивания Фетиева у Авраамия не было, да и остальные присутствующие могли бы поправить дело. То же самое можно сказать и о писце документа, тем более, что в Прилуцком монастыре, как уже упоминалось, были хорошо осведомлены о юридической принадлежности Гаврилы Мартыновича к вологодскому посаду. Остается лишь подозревать, что инициатива именования Фетиева гостем исходила от него самого.
6 ГАВО. Ф. 1260. Оп. 8. Д. 125. Весьма благодарен А. Л. Грязнову и М. С. Черкасовой за возможность ознакомиться с полным текстом документа по предоставленной копии.
На первый взгляд, такое своевольство, если в действительности Гавриле чин еще не был присвоен, могло иметь для самозванца самые неприятные последствия, и кажется, можно только признать, что звание придворного купца Фетиев приобрел уже не позднее конца июня 1674 г. Однако такому суждению препятствуют сведения, содержащиеся в иных документах, причем либо адресованных в официальные структуры, либо созданных в их недрах.
Первой в этом ряду должна рассматриваться относящаяся к 7182 г. челобитная самого Гаврилы Фетиева, касающаяся его деловых отношений с Андреем Виниусом. В ее тексте находим: «Царю государю и великому князю Алексею Михайловичу всеа Великия и Малыя и Белыя Росии самодержцу бьет челом сирота твой вологженин посад-цкой человек Гаврилко Фетиев. В нынешнем, государь, во 182 году искал на мне, сироте твоем, по выданной кабале Андрий Виниюс осмисот рублев денег, и в том у меня с ним был суд в Посольском приказе; и на суде, государь, положил я, сирота твой, отпись в трехсот рублех; да я ж купил по ево, Володимеровой, грамотке вина сорок ведр, и тое, государь, отпись Андрей Виниюс на суде опорочил напрасно, а за вино деньги не зачтены неведомо почему». В силу этого Фетиев оказался обязанным заплатить Виниусу 548 рублей, в чем по нему была взята поручная запись. Из означенной суммы Фетиев успел заплатить еще сто рублей, после чего Виниус обратился в приказ с прошением не отдавать должнику упомянутую отпись, по мнению Фетиева, «умышляючи, ... чтоб у меня, сироты твоего, те деньги впредь напрасно пропали и взять бы было не по чему».7 К челобитной подклеен листок, с текстом, свидетельствующим об уплате Гаврилой Мартыновичем денег в Посольском приказе: «182 года, мая во 2 день, да июня в 8 день, да июля в 21 день, вологжанин Гаврило Фетиев принес в платеж Володимеровской жены Иванова вдове Марье, по судному делу, денег триста рублев, и те денги в Посольской приказ принял и росписался того приказу подьячей Петр Долгово».8
В тексте челобитной упоминается факт покупки Фетиевым «по грамотке» некоего Владимира сорока ведер вина. Как следует из фрагментарно опубликованной Н. Суворовым челобитной вдовы этого человека Марии Андреевны, урожденной Виниус, вологодскому архиепископу Симону, упомянутый Владимир был голландским купцом, известным и в других материалах под именованием «Владимир Ива-нов».9 Именно он располагал долговым обязательством Фетиева на
7 ВГВ. 1861. № 20. Часть неофициальная. С. 144.
8 Там же.
9 Документ в самом своем тексте обозначен как исходящий от «Галанской земли торгового иноземьца Володимерово жены Ивановой вдовы Марьицы Анъдреевой
сумму в восемьсот рублей, по которому брат Марии Андреевны А. А. Виниус и вчинил иск к вологжанину в Посольском приказе.10 Следовательно, на самом деле Фетиев был должником именно голландца Владимира Иванова и по его письму приобрел сорок ведер вина. М. С. Черкасова посчитала, что Фетиев купил вино у самого Владимира Иванова, и расценила эту сделку как вынужденную со стороны вологжанина.11 Однако в своей челобитной Фетиев просил, чтобы означенную, произведенную «по грамотке» заимодавца покупку учли в счет погашения оставшейся части долга: «И вели, государь, в те ж деньги, в четыреста в сорок в восмь рублев, что я ему дал вина, вино зачесть».12 Тем самым, в закупке Фетиевым вина необходимо видеть выполнение им поручения голландца, приобретавшего хмельное для каких-то собственных нужд, а в стоимости сорока ведер напитка — сумму частичного погашения вологжанином своего долга.
Утверждение Фетиева, что он выплатил триста рублей в счет общей суммы долга, нашло подтверждение представленной подьячим распиской, согласно которой деньги платились в три приема, а последний раз — 21 июля. После этого состоялся суд, на котором Гаврила Мартынович предъявил удостоверяющую платеж отпись. Можно полагать, что судебное заседание имело место либо в последней декаде июля, либо уже в августе, и тогда же не удовлетворенный результатом разбирательства Фетиев подал челобитную, назвав себя вологодским посадским человеком. Из этого можно заключить, что,
дочери» (Описание собрания свитков, находящихся в Вологодском епархиальном древлехранилище (1617—1706 гг.). Вып. 10. Вологда, 1909. С. 76). Комментируя данный документ, М. С. Черкасова писала: «...в 1677 г. вдова В. И. Иевлева Мария Андреевна (сестра переводчика Посольского приказа Андрея Виниуса-младшего) жаловалась архиепископу Симону на спасо-прилуцкого старца Сергия Белоусова (в миру был посадский человек, компаньон гостя Г. М. Фетиева), который не заплатил по заемной кабале 1000 рублей ее покойному мужу» (Черкасова М. С. О деятельности торговых иноземцев в Вологде в XVII — начале XVIII века // Русская культура на рубеже веков. Русское поселение как социокультурный феномен. Сборник статей. Вологда, 2002. С. 335. См. также: Черкасова М. С. Портрет Г. М. Фетиева. С. 139). Однако справедливость присвоения Владимиру Иванову фамилии «Иевлев» не подтверждается известными источниками, в которых он называется чаще всего Владимиром Ивановым. Так, 23 июля 1659 г. была запечатана «проезжая грамота по челобитью Галанские земли торгового иноземца Во[ло]димера Иванова, велено ево с людьми ко Архангелскому городу пропустить. Пошлин полполтины. Взято» (РГАДА. Ф. 233. Печатный приказ. Кн. 93. Л. 103). О нем подробно см.: Тимошина Л. А. «Русский иноземец» XVII в. Владимир Иевлевич // Вестник «Альянс-Ар-хео». Вып. 24. М.; СПб., 2018. С. 66-74.
10 ВГВ. 1861. № 20. Часть неофициальная. С. 145.
11 Черкасова М. С. Новые данные о деятельности вологодского гостя Г. М. Фети-ева. С. 97.
12 ВГВ. 1861. № 20. Часть неофициальная. С. 144.
по крайней мере, до начала августа 1674 г. Фетиев чином гостя не обладал, а получение такового в последнем месяце 7182 г. весьма сомнительно, поскольку определенного рода пожалование, возвышение в иерархии купеческого сословия в такой обстановке и без необходимости в пополнении числа придворных торговцев, когда все назначения на административные должности грядущего года уже состоялись, не имело достаточных оснований.
Сказанное дает возможность считать, что, как минимум, до начала 7183 г., то есть до 1 сентября 1674 г., Фетиев оставался в положении посадского человека Вологды, и еще раз усомниться в точности сведений закладной Авраамия Масленникова или в интерпретации ее текста Н. Н. Малининой и М. С. Черкасовой.
Уточнить время присвоения Гавриле Мартыновичу звания гостя позволяют записи в пошлинной книге Печатного приказа. Первая из них относится к 4-му мая 1675 г. и фиксирует приложение печати к грамоте «на Вологду к воеводе Федору Тышкевичю да к дьяку к Ивану Горяинову по челобитью вологженина Гаврилы Фетеева, велено ему на вологжан посадцких людей на Сенку Архипова с това-рыщи в ыску ево в земляном владенье по крепостям дать суд. Пошлин с челобитья дватцать пять алтын. Взято. Припись дьяка Емельяна Украинцова. Писана маия в 3 день».13 Официальный документ, родившийся в недрах государственного учреждения, служащие которого обязаны были соблюдать точность в написании чинов и званий фигурирующих в создаваемых ими бумагах лиц, называет Фетиева «вологжанином», не присваивая ему высшего в служилом купечестве чина, из чего можно заключить, что вплоть до этого времени Гаврила оставался вологодским посадским человеком, то есть сохранял положение, отраженное в упомянутом уже указе апреля того же года о казенном поташе.
Вторая запись в книге Печатного приказа гласит: «Июня в 19 день запечатаны великого государя пошлинные грамоты. На Вологду к воеводе к Федору Тишкеевичу14 да к дьяку к Ивану Горяинову по челобитью гостя Гаврилы Фетиева, велено ему, Гавриле, по крепостям тое землю отвесть по-прежнему, а во владенье той земли на них, Сеньку и Ивашку и Сергушку, дать суд. Пошлин с челобитья и с крепостей дватцать пять алтын. Взято. Припись дьяка Василья Бобинина. Писана июня в 19 день».15 Здесь, как и в купчей на двор Самсона
13 РГАДА. Ф. 233. Оп. 1. Кн. 185. Л. 208, 211. Отметка «Взято» сделана рукой дьяка Ермолы Воробьева, что определяется по скрепе по листам книги.
14 Так в ркп.
15 РГАДА. Ф. 233. Оп. 1. Кн. 186. Л. 22 об., 23 об. Отметка «Взято» сделана рукой дьяка Ермолы Воробьева, что определяется по скрепе по листам книги.
Белоусова 18 июля 1675 г.,16 получающий не обозначенную каким-либо топонимом землю Фетиев именуется гостем. Следовательно, звание ему было присвоено в промежутке между 4 мая и 19 июня 1675 г.
Обе грамоты, как отметили в Печатном приказе, были выданы по челобитью самого Гаврилы Мартыновича, который в это время находился в столице. Один из документов, составленных от имени Томаса Келдермана, Владимира Воронина и Фетиева и фиксировавших покупку ими поташа, написан 26 апреля 1675 г. подьячим Ивановской площади в московском Кремле Якушкой Алексеевым и подписан подьячим Новгородского приказа Борисом Протопоповым.17
Возвращаясь к рассмотренной ранее закладной старца Авраамия Масленникова, можно предложить возможное объяснение появления в ее тексте именования Фетиева «гостем» ранее, нежели такой чин ему был дарован высшей властью. Вполне вероятно, что уже летом 1674 г. Гаврила Мартынович был осведомлен о грядущем приобщении его к столичной служилой корпорации, считал дело принципиально решенным и осмелился при составлении закладной требовать указания своего имени с чином, чтобы в дальнейшем при предъявлении документа не возникало лишних вопросов, связанных с отождествлением личности залогополучателя. Не исключено, что некоторую роль играло и тщеславие, но более вероятным кажется стремление выделить себя и свое благоприобретенное из посадской среды. Возможно, в связи с рассмотрением в Посольском приказе спорного дела по иску А. Виниуса присвоение чина Фетиеву было отложено до начала лета следующего года, почему запись в закладной Масленникова оказалась излишне поспешной. Разумеется, это лишь догадка, но несомненно, что в данном случае большее доверие должны вызывать документы официального происхождения, а присвоение высокого звания в частном акте может рассматриваться в качестве курьеза.
С получением высокого чина можно связывать обзаведение Фети-ева личной печатью, образцы оттисков которой сохранились на известных документах, относящихся к декабрю 1675 г.18 Всего на трех
16 Старая Вологда. XII — начало XX в. С. 92. № 108. О Самсоне-Сергии Белоусове см.: Тимошина Л. А. «Русский иноземец» XVII в. Владимир Иевлевич. С. 66-67.
17 РГАДА. Ф. 159. Оп. 2. № 220. Л. 22.
18 Курдюмов М. Г. Описание актов, хранящихся в архиве Императорской Археографической комиссии. Коллекция П. И. Савваитова. Пг., 1915. С. 172-173. № 1118. Описание печати было представлено спустя сто лет: Кистерев С. Н. Печать гостя Гаврилы Фетиева // Вспомогательные исторические дисциплины в современном научном знании. Материалы XXVIII международной научной конференции. Москва, 14-16 апреля 2016 г. М., 2016. С. 271-273. М. С. Черкасова указала на наличие
Печать Г. М. Фетиева. а — Натуральный вид; б — Инверсия
памятях-отношениях Фетиева сохранились единственный целый оттиск и два фрагмента его персональной черновосковой печати. На полном экземпляре, внешний диаметр которого равен 10 мм, просматривается изображение, атрибутирующее ее Гавриле Мартыновичу. В овал шириной в 6 мм, образованный двумя изгибающимися растительными ветвями, вписана удлиненная по высоте буква «Г». Ровно на середине ее вертикальной черты прорисована буква «М» так, что вертикаль «Г» делит ее пополам. В нижней части столба буквы «Г» двумя полукружиями обозначена буква «Ф». Все вместе составляет написание инициалов владельца печати — «Г[аврила] М[артынович] Ф[етиев]».
Печать Г. М. Фетиева является одним из четырех известных примеров такого рода памятников, происходящих из среды русского купечества XVII в. Еще в 2000 г. Л. А. Тимошиной были опубликованы скреплявшие частные письма печати, хозяевами которых были видный промышленник своего времени, гость Иван Данилович Панкратьев и его сын Семен.19 Много позднее было обнародовано известие о печати, принадлежавшей торговому человеку гостиной сотни Борису Васильевичу Шорину.20
печатей Г. М. Фетиева на документах, хранящихся в фондах ГАВО (Черкасова М. С. Северная Русь. С. 156).
19 Тимошина Л. А. Гербовые печати гостей Панкратьевых в конце XVII в. // Памятники культуры. Новые открытия. Ежегодник. 1999. М., 2000. С. 416-425. Публикацию писем обоих Панкратьевых см.: Архив гостей Панкратьевых XVII — начала XVIII в. Т. 1. М., 2001. С. 244, 253. № 225, 233.
20 Кистерев С. Н. 1) Печать Бориса Васильевича Шорина 1651 г. // Вспомогательные исторические дисциплины в современном научном знании. Материалы XXIX Международной научной конференции. Москва, 13-15 апреля 2017 г. М., 2017. С. 179181; 2) Из переписки русских купцов XVII в. // Вестник «Альянс-Архео». Вып. 23. М.; СПб., 2018. С. 11-24.
Теперь открывается возможность сравнения принадлежавших чиновным торговцам печатей. Если на печати Панкратьева присутствует рисунок корабля, гербового щита с инициалами владельца, а сами эти инициалы продублированы латинскими буквами, иными словами, наблюдается явное подражание западноевропейским образцам, что и было отмечено Л. А. Тимошиной,21 то у Фетиева никаких изысков или, тем более, излишеств не наблюдается. Можно даже заметить, что за скромностью изображения скрывается некоторый особый художественный вкус мастера, явившегося автором своеобразного памятника изобразительного искусства. Не менее, нежели Панкратьев, связанный делами с иноземцами, Фетиев не старался отразить свою причастность к европейской культуре путем использования латинских надписей или гербовых фигур. Ограниченность примененных средств не лишает, однако, печать ее подчеркнутой индивидуальности, узнаваемости, атрибуции определенному лицу.
Стоит оговорить и наблюдающееся отличие в употреблении личных печатей в дело Иваном Даниловичем и Семеном Ивановичем Панкратьевыми и Борисом Васильевичем Шориным, с одной стороны, и Гаврилой Мартыновичем Фетиевым, с другой. Первые трое своими печатями скрепляли собственные письма, адресованные в случаях с Панкратьевыми своему же приказчику, то есть в хозяйственной переписке, или в эпизоде с Шориным — архимандриту Спасо-Прилуц-кого монастыря, но примеры приложения тех же печатей к официальным бумагам неизвестны. Печать Г. М. Фетиева сохранилась на документах официального происхождения, адресованных вологодским церковным властям, которыми не отвергалась как ненадлежащая вольность со стороны чиновного купца. Следовательно, личная печать гостя использовалась наравне с аналогичными знаками прочих должностных лиц из среды иного социального слоя и нахождение ее на документах признавалось правомерным со стороны инстанций, таковые документы получавших.
Факт назначения Г. М. Фетиева в 1675 г. в очередной раз на ответственный административный пост заставляет задаваться вопросом о степени его профессиональной годности, тем более, что употребление им собственной печати для удостоверения официальных бумаг, как ни странно, стало аргументом для отрицания его способности самостоятельно управляться с письменными текстами, иными сло-
21 Тимошина Л. А. Гербовые печати гостей Панкратьевых в конце XVII в. С. 419423. Печать И. Д. Панкратьева рассматривается специалистами как материальное свидетельство распространения в России гербов западноевропейского образца (Станюкович А. К., Авдеев А. Г. Неизвестные памятники русской сфрагистики. Прикладные печати-матрицы XIII-XVIII веков из частных собраний. М., 2007. С. 40).
вами — для подкрепления версии об отсутствии у купца навыков чтения и письма. Настаивая на мнении о неграмотности Фетиева, основывающемся, главным образом, на утверждении самого гостя во время допроса его в декабре 1676 г. при расследовании дела по обвинению, наряду с боярином А. С. Матвеевым, в чернокнижии,22 М. С. Черкасова замечает, что «в последний период жизни (16761683) приложение печати служило способом удостоверения оформляемых им документов. В большинстве же случаев находились люди, прежде всего из числа приказчиков Фетиева, которые расписывались за него».23 Однако само по себе использование печати никак не может свидетельствовать в пользу истинности показаний обвиненного в причастности к колдовству, для которого самым верным способом отвести от себя подозрение было именно отрицание возможности читать запрещенные тексты. По этой причине показания Фетиева на следствии не кажутся достаточным основанием для вывода о полной безграмотности купца.
В упоминавшейся ранее записи, фиксировавшей в апреле 1675 г. покупку гостем Томасом Келдерманом, жителем московской Садовой слободы Владимиром Васильевичем Ворониным и Гаврилой Фе-тиевым казенного поташа, присутствует интересная для данного сюжета и, кажется, подтверждающая мнение М. С. Черкасовой запись: «Гаврило Фетиев поташ купил и ефимки по сей записи заплатит, и в ево, Гаврилово, место Новгороцкого приказу подьячей Борис Протопопов по ево веленью руку приложил, потому что он, Гаврила, грамоте не умеет».24 Можно было бы думать, что данная помета окончательно разрешает вопрос о неграмотности Г. М. Фетиева, однако необходимо учесть одно немаловажное в данном случае обстоятельство: купец и подьячий приходились друг другу сватами, а дочь первого из них — Акулина — женой сыну второго — Льву. Привыкшему к письму Борису Ивановичу было достаточно просто, сославшись на безграмотность свата, самому подписать документ, не утруждая родственника необходимостью выводить на бумаге каракули, символизирующие его имя. Это было тем более несложно, что с 21 января 1664 г. по 7 октября 1675 г. Борис Иванович был справным подьячим Новгородской чети,25 подчиненной Посольскому приказу, дав-
22 РГАДА. Ф. 210. Разрядный приказ. Приказной стол. Стб. 749. Л. 166, 226.
23 Черкасова М. С. Северная Русь. С. 149.
24 РГАДА. Ф. 159. Оп. 2. № 220. Л. 22. Другие документы, относящиеся к реализации казенного поташа в это время, см.: Привилегированное купечество России во второй половине XVI — первой четверти XVIII в. Т. 1. № 52. С. 235-237.
25 Веселовский С. Б. Дьяки и подьячие XV-XVII вв. М., 1975. С. 435. По С. К. Богоявленскому, Б. И. Протопопов был подьячим Новгородской четверти в 1662/63 годах,
шему распоряжение об отпуске поташа. Примечательно, что впоследствии, 4 мая 1677 г., когда уже Лев Борисович Протопопов оставил свою подпись на документе вместо своего тестя, объяснения отсутствия собственного рукоприкладства гостя на поручной записи, определявшей порядок уплаты им казенному учреждению денег за реализованный поташ, не последовало. Ссылаться на неграмотность отца своей жены Лев Борисович не стал.26
Помимо прочего, следует задаться вопросом о степени «неграмотности» Фетиева, поскольку само владение грамотой подразумевает два различных этапа — умение читать написанное другими и способность написать что-то самому.
Все это позволяет сомневаться в неспособности серьезного предпринимателя, каким был Г. М. Фетиев, не только написать хотя бы несколько слов, но даже прочитать написанное другими. Кажется, вопрос остается актуальным, тем более, учитывая назначения волог-жанина на ответственные административные посты.
Первое в этом ряду после присвоения Фетиеву звания гостя последовало уже летом 1675 г., когда он был приставлен наблюдать за оборотом хмельных напитков в Вологде, где кружечным двором должен был ведать голова Яким Городчиков. Несколько раньше Гавриле Мартыновичу приходилось заниматься снабжением вином казенных учреждений. В материалах приказного делопроизводства сохранились отметки о поставках им этого вида товара в Новую аптеку.27 Теперь он был призван блюсти интересы казны, контролируя соблюдение установленных правительством норм в сфере потребления вина населением всего Вологодского уезда. Это не стало первым опытом службы Фетиева в данной области. Так, ранее 1 мая 1667 г. он испол-
со 2 мая 1677 г. по 23 января 1680 г. — дьяком Земского, с февраля 1680 г. до марта 1682 г. — Поместного приказов (Богоявленский С. К. Московский приказной аппарат и делопроизводство XVI-XVII веков. М., 2006. С. 68, 129, 279), и эти же сведения повторены в новейшем справочнике (Лисейцев Д. В., Рогожин Н. М., Эскин Ю. М. Приказы Московского государства XVI-XVII вв. Словарь-справочник. М., 2015. С. 63, 129). По данным Н. Ф. Демидовой, Б. И. Протопопов был подьячим Поместного приказа в 1646-1653 годах, подьячим Новгородской четверти — в 1657-1677 годах, в 1676-1682 годах числился дьяком, в 1677-1678 годах — в Земском приказе, в 1681/82 г. «велено быть в Путивле» (Демидова Н. Ф. Служилая бюрократия в России XVII века (1625-1700). Биографический справочник. М., 2011. С. 459).
26 Привилегированное купечество России во второй половине XVI — первой четверти XVIII в. Т. 1. С. 282.
27 Материалы по истории медицины в России. Вып. 2. СПб., 1883. С. 485, 495496. № 501, 508; Старостина Т. В. Об опале А. С. Матвеева в связи с сыскным делом 1676-1677 гг. о хранении заговорных писем // Ученые записки Карело-Финского государственного университета. Т. 2. Вып. 1. Петрозаводск, 1948. С. 74.
нял службу головы вологодского кружечного двора, но был по государеву указу отослан к Москве,28 где принимал участие в обсуждении Новоторгового устава. Однако ему не пришлось оставить свой автограф на рукописи законодательного акта, поскольку надолго оставлять заведение без начальника было невозможно.29 Спустя восемь лет, состоя в новом для него чине гостя, Фетиев поднялся по административной лестнице, надзирая за деятельностью очередного головы кружечного двора.
Еще в 1651 г. царским повелением было определено: «Во всех го-родех на кружечных дворах денежную казну сбирать на вере, а на откупу кабакам нигде не быть; а во всех городех и в государевых больших селех быть по одному кружечному двору, а в меньших малолюдных селех кружечным двором не быть».30 В дополнение к этому указу 9 сентября следующего года был издан другой: «За бояры, за стольники и за стряпчими, и за дворяны московскими и за жильцы, и за приказными и всяких чинов за людьми в городех и уездех, в поместьях и вотчинах, и по дорогам кабакам и кружечным дворам и вину продажному нигде не быть, и те все кабаки и поварни в поместьях и вотчинах свесть, опричь тех поварень, на которых, по указу великаго государя, сидят подрядные вина уговорщики, а быть одним кружечным дворам в городех».31 В целом инициированные патриархом Никоном правительственные мероприятия были направлены в определенной степени на благо населения, а большей частью — на упорядочивание сбора казенных доходов от продажи вина и проводились в рамках предпринятой в 1652 г., но оказавшейся неудачной, по меньшей мере, в своей финансовой части, кабацкой реформы.32
28 РГАДА. Ф. 159. Оп. 3. № 235. Л. 22.
29 Рукоприкладство за земляка оставил присутствовавший там вологодский посадский мирской стряпчий Демка Масляников (Российское законодательство X-XX веков. Т. 4. М., 1986. С. 136). Видеть вместе с М. С. Черкасовой в этом факте свидетельство неграмотности лица, обремененного обязанностями головы кружечного двора (Черкасова М. С. Северная Русь. С. 153-154), не стоит.
Кстати, подписавший Новоторговый устав Дементий Корнилович Масленников был родным братом старца Авраамия Масленникова и в 1645 г., будучи архиерейским крестьянином, купил у бывшего вологодского архиепископа Варлаама дворовое место в Васильевской улице (Старая Вологда. XII — начало XX в. С. 87-88. № 102). 18 октября 1654 г. он уже посадский человек Вологды (Там же. С. 124).
30 ПСЗ. Т. 1. СПб., 1830. С. 262. № 72.
31 Там же. С. 271. № 82.
32Подробнее см.: Веселовский С. Б. Московское государство XV-XVII вв. Из научного наследия. М., 2008. С. 340-351. В свое время И. Г. Прыжов обратил особое внимание на отличие русского кабака от татарского, заключающееся в том, что первый из них предоставлял питье без сопутствующей закуски (Прыжов И. Г. История кабаков в России в связи с историей русского народа. Казань, 1914. С. 46), что
Значительная часть нововведений в ходе реформы спустя десятилетие, в июне 1663 г., царским решением, подтвержденным боярским приговором, была отменена, но собственно кружечные дворы в городах сохранились.33 За существовавшим в Вологде единственным кружечным двором и должен был наблюдать Гаврила Мартынович.
Отдельные эпизоды исполнения Фетиевым возложенных на него обязанностей отразились в нескольких документах, сохраненных П. И. Савваитовым. Комплекс представляет собой фрагмент делопроизводства канцелярии вологодского и белозерского архиепископа Симона и ранее, видимо, входил в состав единого столбца, материалы которого касались взаимоотношений ведавшего архиерейскими рос-правными делами игумена Ефрема и его дьяков с возглавлявшими вологодский кружечный двор лицами. В пользу такого заключения говорит наличие подлинных, присланных от имени гостя Г. М. Фе-тиева и снабженных оттисками его личной печати памятей и присутствие черновиков созданных архиерейскими чиновниками документов.
Одна из этих памятей,34 исходивших от имени гостя, насколько позволяет судить ее преамбула, являет собой самый первый случай обращения Фетиева к названным представителям владычной администрации. В пользу этого свидетельствует наличествующая в документе ссылка на указ о назначении гостя на должность с описанием его обязанностей и полномочий. Из этого, в свою очередь, можно заключить, что до середины декабря 1675 г. необходимости в прямых сношениях с игуменом Ефремом или подчиненным ему дьяками у руководителей сбора питейной прибыли не было.
не могло не сказываться отрицательно на здоровье его посетителей. Разумеется, современники отъявленных пьяниц склонны были осуждать чрезмерное увлечение своих соплеменников горячительными напитками. Не являлся исключением в этом смысле и русский люд XVII в., в целом ряде литературных произведений выразивший свое отношение к страсти к вину и всем порокам, с нею связанным, но одновременно и к существовавшей административной практике, как то можно наблюдать на примере «Службы кабаку». По мнению известного исследователя сатирических текстов «бунташного века», «главное зло кабака, в изображении автора, в том, что он обирает людей „до нага". Эта тема определяет повторяющуюся на протяжении всей „Службы" лексику... Подобными напоминаниями о судьбе посетителей кабака автор смело раскрывает сущность этого доходного предприятия феодально-крепостнического государства» (Адрианова-Перетц В. П. У истоков русской сатиры // Русская демократическая сатира XVII века. М., 1977. С. 138).
33 ПСЗ. Т. 1. С. 579. № 341. Правительственная забота о благочинии народа своеобразно сказалась на состоянии одного из важнейших промыслов. «К XVII веку, когда приготовление медов успело сделаться преступным кормчеством, — писал И. Г. Прыжов, — медовый промысл упал, и северо-восточная Русь сама начала получать воск из-за границы» (Прыжов И. Г. История кабаков в России. С. 15).
34Курдюмов М. Г. Описание актов. С. 172-173. № 1118.
Таковая возникла в связи с нарушением норм оборота спиртных напитков попом вологодского Софийского собора Поликарпом, купившим вино у Тихона Васильева, человека Улиты, вдовы Кузьмы Бердяева. Предмет покупки целовальник конфисковал, но взимание полагающегося в таком случае штрафа встретило затруднение ввиду церковного сана правонарушителя, почему и пришлось обращаться к игумену Ефрему.
В своей памяти Фетиев указывает и размер причитающейся к уплате штрафной суммы — пятьдесят рублей, делящихся поровну между самим попом и его сыном, привлеченным отцом к противоправным действиям, выражавшимся в транспортировке товара со двора Улиты Бердяевой.
Наказание должен был понести и Тихон Васильев, но его, при определенных обстоятельствах могла не избежать и его госпожа. Еще в Соборном уложении было записано: «А будет с корчемным питьем приведут чьих людей, или крестьян, или дворников, а в роспросе те приводные люди скажут, что вино кому они продали украдчи у бояр своих, и тех приводных людей про винную продажу пытать, бояре их про то ведали ли. Да будет они учнут говорить прежьние свои речи, что они вино продали украдъчи у бояр своих, а бояре их про то не ведали, и сыщется про то допряма, что про ту винную продажу бояре их не ведали, и таким винопродавцом чинить наказание, бить их кнутом по торгом и отдавать их тем людем, чьи они люди и крестьяне, а тем людем, кому они будут отданы, над ними смотреть и беречи накрепко, чтоб те их люди и крестьяне впредь никому вина не продавали. А будет чьи люди, и крестьяне, или дворники в таком деле объявятся в другие небережением тех людей, у кого они живут, и за таких винопродавцов на тех людех, у кого они живут, имати пени по десяти рублев на человеке, а тех винопродавцов бить кнутом по торгом и сажати в тюрмю до государева указу».35 К сожалению, в документе, посвященном правонарушению, допущенному попом, нет достаточных сведений о продавце вина, для которого сделка с Поликарпом могла быть не первой в ряду ставших известными администрации кружечного двора. Будь Тихон Васильев «рецидивистом», его хозяйка понесла бы серьезные убытки.
Правда, это случилось бы, коль Тихон воспользовался господским имуществом. Если же он торговал вином собственного производства, то его действия подпадали под нормы указа 12 октября 1660 г., предусматривавшего для крестьян и дворников, самочинно занимавшихся
35 Соборное уложение 1649 года. Текст. Комментарии. Л., 1987. С. 133-134.
винокурением и продажей своей продукции, наказание в виде отсечения рук и ссылки в Сибирь.36
Поликарп не был единственным из священников Софийского собора, кто имел намерение приобрести вино в обход существующих правил. Как видно из памяти Г. М. Фетиева тому же игумену Ефрему,37 26 декабря в нарушении порядка был обвинен соборный поп Дмитрий, которому служебник пошехонского Андрианова монастыря Герасим Ефремов вез два ведра вина от дьячка церкви Жен мироносиц Аверкия Дмитриева, который на самом деле был лишь посредником между попом Дмитрием и келарем пошехонской Андриановы пустыни Давыдом Муромцевым. Поскольку все названные лица подлежали ведению вологодского архиепископа, Фетиев вынужден был снова побеспокоить игумена Ефрема, обязав его озаботиться доставкой обвиненных на кружечный двор для дальнейшего разбирательства.
Не только соборные попы и пошехонские монахи грешили, нарушая царские указы. В первой половине того же декабря 1675 г., как сообщается в другой датированной 14-м декабря памяти гостя,38 служебники Спасо-Прилуцкого монастыря Гаврила Ворон и Тимофей Запольный приобрели тридцать ведер вина у крестьян Верхвологод-ской волости Вологодского уезда Мартына, не удостоившегося в документе указания отчества, и Гаврилы Романова. Однако их намерение покинуть место совершения правонарушения натолкнулось на препятствие: продавцы хмельного получили от прилуцкого архимандрита Исайи, приславшего гонцом еще одного служебника, Василия Тимофеева, весть о выставленной на дороге заставе и предписание не отпускать покупателей с их товаром, каковое крестьяне безуспешно постарались исполнить, спрятав вино на собственных дворах. В связи с этим Фетиев требовал от игумена Ефрема допросить архимандрита Исайю о посылке им Василия Тимофеева к покупателям вина и прислать на кружечный двор запись его показаний и всех троих замешанных в деле монастырских служебников.
Это обращение гостя не осталось без удовлетворения, и игуменом Ефремом ему была отправлена память, текст которой, перечеркнутый весь вертикальной чертой, доступен в виде отпуска. В своем ответе Фетиеву Ефрем извещал о посылке затребованного, а роль почтальона и конвоира выпала на долю недельщика Кирилла Бегичева.
В приложенной к памяти записи допросных речей архимандрита Исайи Гаврила Мартынович мог прочитать, что глава почтенного мо-
36 ПСЗ. Т. 1. С. 519. № 285.
37 Курдюмов М. Г. Описание актов. С. 173. № 1124.
38 Там же. № 1119.
настыря, следуя выслушанным еще в ноябре наставлениям самого гостя, запрещал братии, слугам и крестьянам покупать вино где-либо, кроме кружечного двора, что случайно узнав о нарушении его приказа Гаврилой Вороном и Тимофеем Запольным, без ведома властей обители отправившихся на монастырских лошадях за спиртным, архимандрит распорядился вернуть их, что Ваську Тимофеева он никуда не посылал, а о выставленной на дороге заставе вообще ничего не слыхал, как остался в неведении относительно действий того же Васьки. Тем самым архимандрит полностью отрицал свою причастность к совершению проступка, отвергал возможное обвинение в стремлении скрыть факт допущенного монастырскими служебниками правонарушения, предоставив им самим постараться оправдаться или понести наказание.
Бумага с записью допроса Исайи производит впечатление белового экземпляра, что с учетом хранения ее в материалах владычного делопроизводства наводит на мысль о том, что в реальности никакого действительного дознания не проводилось, а сказанное архимандритом было попросту записано в один прием и, может быть, даже под его диктовку. Примечательно в этом отношении отсутствие на документе указания точной даты допроса, которую, видимо, требовалось согласовать с игуменом Ефремом, чтобы все выглядело достаточно достоверно. Более того, текст ответной памяти Фетиеву написан на оборотах листов, использованных до этого для составления допросных речей. Разумеется, самому гостю был послан экземпляр, снабженный всеми необходимыми реквизитами.
Как показывают перечисленные документы, священники Вологодской епархии не отличались щепетильностью в следовании предписаниям верховной власти в сфере винной торговли и на долю Гаврилы Мартыновича Фетиева и его подчиненных выпала непростая миссия призвать их к порядку.
Что же касается направления мыслей самого гостя в период нахождения на государевой службе, то не исключено, что Фетиев опасался, как бы исполнение возложенных на него обязанностей не обошлось ему слишком дорого. К такому выводу подталкивает факт отказа гостя от владения явно прибыльным промыслом. Еще 18 марта 1670 г. Томас Андреевич Келдерман за 320 серебряных рублей продал Г. М. Фе-тиеву свою соляную варницу в Тотьме, ранее приобретенную у дьяка Ивана Харламова.39 4 декабря 1675 г. покупатель передал эту варницу властям Спасо-Прилуцкого монастыря, приняв от них 1257,5 руб-
39 Черкасова М. С. Северная Русь. С. 179-180. № 3; Переписные книги вологодских монастырей XVI-XVIII вв. Исследование и тексты. Вологда, 2011. С. 85.
лей серебром же.40 В этом последнем документе обращает на себя внимание допущение продавцом возможности изъятия у монастыря вновь приобретенного имущества в пользу царской казны по каким-либо долговым обязательствам продавца «или в начетных государевых ден-гах, или по каким крепостям», что позволяет усматривать некоторую вынужденность уступки промысла обители и неуверенность в крепости совершенной сделки и собственном благополучии. Кроме того, интересно, что обязанность очистки владения по прежним долгам возлагается на одного Гаврилу Мартыновича и члены его собственной семьи в качестве возможных ответчиков не рассматриваются.
Основания для опасений у Г. М. Фетиева были вполне достаточные. 1 октября 1669 г. вологодским воеводой Константином Усти-новичем Нащокиным была подписана память голове вологодского кружечного двора, давнему компаньону Фетиева в торговых делах Самсону Белоусову, излагавшая содержание грамоты из Новгородской четверти за приписью дьяка Ивана Степанова. В грамоте предписывалось «на Вологде и в уезде о корчемном и неявленном питье заказ учинить накрепко под смертною казнью, чтоб продажного корчемного питья отнюдь ни у кого не было». Ослушникам грозило жестокое наказание и ссылка вместе с семьями в Сибирь с лишением движимого и недвижимого имущества. Самсон Белоусов был обязан блюсти казенный интерес, «выимая у корчемников, переимав, или купцов с продажным питьем и питухов у корчемников приводить и суды винные и пивные приносить в съезжую избу». Халатность Самсона и его сотрудников в сочетании с недобором кабацких доходов сулила самим должностным лицам опалу и материальные утраты.41 Может быть, пострижение Самсона в монахи в Спасо-Прилуцком монастыре непосредственным образом оказалось связано с неудачным управлением казенным питейным заведением,42 а Фетиев не жаждал последовать его примеру. Однако до окончательного отчета перед высшими инстанциями было еще далеко, а 1675 год Гаврила Мартынович заканчивал, вполне успешно справляясь со своими обязанностями.
40 Черкасова М. С. Северная Русь. С. 181-182. № 4; Переписные книги вологодских монастырей XVI-XVIII вв. С. 85.
41 Старая Вологда. XII — начало XX в. С. 89. № 104.
42 Л. А. Тимошина справедливо полагает, что С. Л. Белоусов должен был принять постриг за несколько лет до 1675 г., когда он известен уже как монастырский казначей (Тимошина Л. А. «Русский иноземец» XVII в. Владимир Иевлевич. С. 67. Примеч. 20). Правда, и после обретения монашеского облика С. Белоусов не утратил всего своего имущества, в частности, в Тотемском усолье, которое в феврале 1688 г. стало предметом вожделения его племянников (Курдюмов М. Г. Описание актов. С. 267. № 1783).
№ 1
1675 г. декабря 14 — Память гостя Гаврилы Мартынова сына Фетиева игумену Ефрему и дьякам Даниилу Столбицкому и Кириллу Борисову
Лета 7184-го декабря в 14 день. По государеву цареву и великого л. 1 князя Алексея Михайловича всеа Великия и Малыя и Белыя Росии самодержца указу преосвященного Симона архиепископа Вологод-цкого и Белоозерского духовных и росправных дел игумену Ефрему да дьяком Данилу Столбицкому да Кирилу Борисову.
В нынешнем во 184-м году указал великий государь царь и великий князь Алексей Михайлович всеа Великия и Малыя и Белыя Ро-сии самодержец на Вологде на кружечном дворе питейную прибыль збирать на великого государя вологжаном посадцским выборным1 людем, а тот збор над ними ведать гостю Гаврилу Фетиеву, и на Вологде на посаде и в уезде по торшком и по ярманкам учинить заказ крепкой, чтоб на Вологде на посаде и по слободам и в Вологодцком уезде в дворцовых селах и в патриарших и в архиепископлих и в мо-настырьских водчинах и у помещиковых и у водчинниковых крестьян, опричь кружечных дворов, корчемного и продажного и неяв-леного питья, такжо на Вологде вологжаня и всяких чинов люди на дворех у себя отнюдь вина не курили и безъявочно не держали, чтоб на кружечных дворех // от того недобору не было. А будет которые л. 2 люди учнут продажное и неявленое питье и корчмы держать, и у тех людей корчемное и неявленое питье вынимать и отдавать кабацким головам на кружечной двор, а с тех людей, у которых неявленое питье выймут, за первую продажю на продавцах и на купцах имать заповеди по дватцати по пяти рублев на человеке, и в том по тех людех велено имать поручные записи з добрыми поруками, что им впредь корчмы не держать.
И в нынешнем во 184-м году декабря в 3 день приведен на кружечной двор вдовы Улиты Козмины жены Бердяева человек ее Тиш-ка Васильев, а в роспросе сказал: продал де он соборной церкви попу Поликарпу два ведра вина ценою по шеснатцати алтын ведро, а по вино де приезжал сын ево Иван Поликарпов. А он, Иван Поликарпов, ро-спрашиван же, а в роспросе сказал: вдовы де Улиты Козьмины жены Бердяева на дворе у человека ее Тишки Васильева отец ево поп Поликарп два ведра вина купил ценою по шеснатцати алтын ведро, и то вино у отца ево попа Поликарпа кружечного двора целовальник
1 Написано по затертому: людем.
и стрельцы выняли и с тем вином привели ево, Ивана, на кружечной двор. И с него, попа Поликарпа, и сына ево Ивана довелось взять великого государя в казну заповеди по дватцати по пяти рублев на чел. 3 ловеке, и того пятьдесят // рублев.
И по указу великого государя царя и великого князя Алексея Михайловича всеа Великия и Малыя и Белыя Росии самодержца преосвященного Симона архиепископа Вологодцкого и Белоозерского духовных и росправных дел игумену Ефрему да дьяком Данилу Столбицкому да Кирилу Борисову о присылке тех заповедных пенных денег к гостю к Гаврилу Фетиеву на кружечной двор учинить по указу великого государя, и чтоб им впредь корчемного питья не держать.
К сей памяти гость Гаврило Фетиев печать свою приложил.
Скрепа: Кружечного двора голова Яким Горотчиков.
Архив СПбИИ РАН. Ф. 117. Колл. П. И. Савваитова. Оп. 1. № 1118. Л. 1-3. Подлинник. Черновосковая печать.
№ 2
1675 г. декабря 14 — Память гостя Гаврилы Мартынова сына Фетиева игумену Ефрему и дьякам Даниилу Столбицкому и Кириллу Борисову
л. 1 Лета 7184-го декабря в 141 день. По государеву цареву и великого князя Алексея Михайловича всеа Великия и Малыя и Белыя Росии самодержца указу преосвященного Симона архиепископа Вологод-цкого и Белоозерского духовных и росправных дел игумену Ефрему да дьяком Данилу Столбицкому да Кирилу Борисову.
В нынешнем во 184-м году в декабре месяце Прилуцкого монастыря служебники Ганка Ворон да Тимошка Запольной купили в Во-логодцком уезде в Верхъвологодцкой волости в деревне Ивановской у Мартынка да в деревне Мышкине у Гаврилка Романова пятьдесят ведр вина по пятнатцати алтын ведро, и того вина они отмерили трит-цать ведр и денги дали, и хотели с тем вином ис тех деревень ехать. И тое ж ночи в деревню Мышкино к Ганке Романову с товарыщи прислал Прилуцкого монастыря архиманьдрит Исаия того ж монастыря служебника Васку Тимофиева с вестью, и тем крестьяном он, Васка, сказал, чтоб ево, Ганки, с тем вином от себя из деревень не отпускали потому, что де стоит на дороге застава. И он, Ганка Рол. 2 манов, ево, Ганку Ворона, с товарыщи // на дворех у себя заперли и вино с возов у них побрали.
1 Число вписано другими чернилами.
И по указу великого государя царя и великого князя Алексея Михайловича всеа Великия и Малыя и Белыя Росии самодержца преосвященного Симона архиепископа Вологодцкого и Белоозерского духовных и росправных дел игумену Ефрему да дьяком Данилу Стол-бицкому да Кирилу Борисову Прилуцкого монастыря архиманьдрита Исаию допросить, с вестью он в деревню Ивановскую да в Мышкино к Ганке Романову с товарыщи слушку Васку Тимофеева посылал ли, и тот ево допрос и служебников Васку Тимофиева, Ганку Ворона, Тимошку Запольного к роспросу на кружечной двор к гостю к Гаврилу Фетиеву с товарыщи о присылке учинить по указу великого государя.
К сей памяти гость Гаврило Фетиев печать свою приложил.
Скрепа: Кружечного двора голова Яким Горотчиков.
Архив СПбИИ РАН. Ф. 117. Колл. П. И. Савваитова. Оп. 1. № 1119. Л. 1—2. Подлинник. Фрагмент восковой печати.
№ 3
1675 г. декабря после 14 — Память игумена Ефрема гостю Гавриле Мартынову сыну Фетиеву
...Гаврилу Мартинову сыну Фетиеву с товарыщи. л. 3
В нынешнем во 184-м году декабря в 14 день великого господина преосвященного Симона архиепископа Вологодского и Белоозерского духовных и росправных дел к игумену Ефрему да к дьяком к Данилу Столбицкому да к Кирилу Борисову в памяти от вас писано, чтоб допросить Спасова Прилуцкого монастыря архимандрита Исаию, монас-тырьсково он своево служебника Васку Тимофеева с вестью в Верхъ-вологодцкую волость в деревню Ивановское да в деревню Мышкино к крестьяном к Мартынку да к Гаврилку, чтоб они монастырских1 их служебников2 Ганкою Ворона3 да Тимошку4 Запольново5 с покупным вином от себя из деревень не отпускали, посылал ли, потому что де стоит на дороге застава. И те ево допросные речи да служебников Васку Тимофеева, Ганка Ворона, Тимошку Запольново прислать к роспросу к вам на кружечной двор.
И по государеву цареву и великого князя Алексея Михайловича всеа Великия и Малыя и Белыя Росии самодержца указу Прилуцкого
1 Исправлено из: с монастырскими ж.
2 Исправлено из: служебниками. Далее зачеркнуто: з.
3 Исправлено из: Вороном.
4 Исправлено из: с Тимошкою.
5 Исправлено из: Запольным.
монастыря архимандрит Исаия допрашиван, и допросные ево речи за ево рукою под сею памятью и служебники Васка Тимофеев, Ганка Ворон, Тимошка Запольной с сею ж памятью посланы к тебе, гостю Гаврилу Фетиеву, с товарыщи на кружечной двор с недельщиком с Кирилом Бегичевым.
К сей памяти великого господина преосвященного Симона архиепископа Вологодского и Белоозерского духовных и росправных дел игумен Ефрем печать свою приложил.
Архив СПбИИ РАН. Ф. 117. Колл. П. И. Савваитова. Оп. 1. № 1119. Л. 3 об. (два листа склеены и пронумерованы как один). Отпуск. Весь текст перечеркнут вертикальной чертой. Начало текста утрачено.
№ 4
1675 г. декабря после 14 — Допросные речи архимандрита Спасо-Прилуцкого монастыря Исайи
л. 3 об. 184 декабря в ... день.1
В архиепископле судном приказе духовных и росправных дел перед игуменом Ефремом да перед диаки перед Данилом Столбицким да перед Кирилом Борисовым Спасова Прилуцкого монастыря архимандрит Исаия допрашиван по священству, монастырсково он свое-во служебника Васку Тимофея2 с вестью в Верхъвологодцкую волость в деревню Ивановскую да деревню Мышкино к крестьяном к Мар-тынку да к Гаврилку, чтоб они с манастырскими ж их служебники з Ганкою Вороном да с Тимошкою Запольным с покупным вином от себя из деревень не отпускали, посылал ли, потому что де стоит на дороге застава.
И Спасова Прилуцкого монастыря архимандрит Исаия сказал: В нынешнем де во 184-м году в ноябре говорил ему, архимандриту, гость Гаврило Мартинов сын Фетиев, чтоб он, архимандрит, про монастырской обиход покупать не велел, кроме кружечново двора, и братье и слугам, и служебником, и вотчинным крестьяном о том же заказ учинил накрепко. И он де, архимандрит, по ево, гостя Гаврила Фетиева, приказу про монастырской обиход вина покупать никуда не посылывал и братье и слугам, и служебникам, и вотчинным крестья-ном о том же заказ3 учинил накрепко, чтоб они, кроме кружечново двора, нигде вина не покупали. И в нынешнем же де во 184-м году
1 Число не проставлено.
2 Так в ркп.
3 Исправлено из: заказал.
в декабре ведомо ему, архимандриту, учинилось, что де монастырские4 их служебники Ганка Ворон да Тимошка Запольной без ево архимаричья и келарсково, и козначеева ведома ночью, взяв монастырских лошадей, поехали для винной покупки в уезде. И он де, архимандрит, против приказу гостя Гаврила Фетиева и против сво-ево заказу послал за ними монастырского ж служебника Васку Тимофеева и велел их, поимав, привесть в монастырь. А с вестью де он, архимандрит, того служебника Васки в Верхъвологодцкую волость в деревню Ивановское к5 крестьянину Мартынку да в деревню Мыш-кино к крестьянину ж Гаврилку Романову не посылывал, и о том, чтоб те крестьяне Мартынко да Ганка монастырских служебников Ганки да Тимошки с вином от себя из деревень не отпускали, с ним, Васкою, не приказывал, и про заставу де он, архимандрит, не слыхал. А он де, служебник Васка, тем крестьяном Мартынку да Гаврилку сказывал ли, чтоб они тех служебников с вином от себя из деревень не отпускали для того, что на дороге стоит застава, того де он, архимандрит, не ведает.
Архив СПбИИ РАН. Ф. 117. Колл. П. И. Савваитова. Оп. 1. № 1119. Л. 3 (два листа склеены и пронумерованы как один). Подлинник.
№ 5
1675 г. декабря 28 — Память гостя Гаврилы Мартынова сына Фетиева игумену Ефрему и дьякам Даниилу Столбицкому и Кириллу Борисову
Лета 7184-го декабря в 28 день. По государеву цареву и великого л. 1 князя Алексея Михайловича всеа Великия и Малыя и Белыя Росии самодержца указу преосвященного Симона архиепископа Вологод-цкого и Белоозерского духовных и росправных дел игумену Ефрему да дьяком Данилу Столбицкому да Кирилу Борисову.
В нынешнем во 184-м году декабря в 26 день приведен на кружечной двор Пошехонского уезду Андреянова монастыря служебник Ге-раска Ефремов, а с ним ведра з два вина, а в роспросе он, Гераска, сказал: вез де он то вино к соборному попу к Дмитрею, а то де вино послал к нему, Дмитрею, Пошехонского уезду мироносицкой церковной дьячек Аверчка Дмитреев. Да у него ж, Гераски, взята грамотка, а в ней писано Пошехонского уезду Андреяновы пустыни от келаря старца Давыда Муромцова к попу к Дмитрею, послал он,
4 Исправлено из: монастырских.
5 В ркп. нет.
старец Давыд, к нему, попу к Дмитрею, два ведра вина, а купил де то вино по ево, Дмитрееву, веленью Иосиф Филимонов сын три ведра л. 2 ценою за ведро по двенатцати алтын по две денги; // третье ведро оставил сын ево Аверчка Дмитриев себе. И по указу великого государя царя и великого князя Алексея Михайловича всеа Великия и Малыя и Белыя Росии самодержца преосвященного Симона архиепископа Вологодцкого и Белоозерского духовных и росправных дел игумену Ефрему да дьяком Данилу Столбицкому да Кирилу Борисову, доложа преосвященного Симона архиепископа Вологодцкого и Бело-озерского, Андреянова монастыря келаря старца Давыда Муромцова и попа Дмитрея, и сына ево, церковного дьячка Аверчку, для подлинного розыску, у ково они то вино купили, прислать на кружечной двор к гостю к Гаврилу Фетиеву с товарыщи.
К сей памяти гость Гаврило Фетиев печать свою приложил.
Скрепа: Кружечного двора голова Яким Горотчиков.
Архив СПбИИ РАН. Ф. 117. Колл. П. И. Савваитова. Оп. 1. № 1124. Л. 1—2. Подлинник. Фрагмент восковой печати.
