CC BY
351
s Изотов А. В.
g Внешнеполитические стратегии России s и Европейского союза по отношению
8 к региону их общего соседства как фактор
| отношений между Евросоюзом и Россией
1 Изотов Александр Викторович
^ Санкт-Петербургский государственный университет Q- Доцент кафедры европейских исследований ш Кандидат политических наук [email protected]
РЕФЕРАТ
В статье анализируется эволюция отношений Европейского союза и России в западной части постсоветского пространства (регион «общего соседства» России и ЕС), также рассматривается вопрос, какое место данный регион занимает в отношениях России и ЕС в целом.
КЛЮЧЕВЫЕ СЛОВА
постсоветское пространство, регион общего соседства России и ЕС, Россия, Европейский союз, Украина, евразийская интеграция, европейская интеграция, Европейская политика соседства, Восточное партнерство
Izotov А. V.
Russian and European Union Policies Towards its Common Neighbourhood: Implications for the EU-Russian Relations
Izotov Aleksander Viktorovich
Saint-Petersburg State University (Saint-Peterburg, Russian Federation) Associate Professor of the Chair of Eurasian Researches PhD in Political Science [email protected]
ABSTRACT
The article is devoted to the analysis of the EU-Russian relations within the area of its common neighbourhood (western part of the post-Soviet space) and its implications for the evolution of the EU-Russian relations in general.
KEYWORDS
post-Soviet space, EU-Russian common neighbourhood, Russia, European union, Ukraine, Eurasian integration, European integration, European neighbourhood policy, Eastern partnership
В России и Европейском союзе важность двусторонних отношений практически никем не ставится под сомнение. В то же самое время эта связь складывается весьма непросто, существует явная нехватка доверия между сторонами, взаимоотношения представляют собой сочетание областей сотрудничества, противоречий и соперничества.
Главной проблемой для развития отношений России и Европейского союза на долгосрочную перспективу является отсутствие совместного видения стратегического направления развития этих отношений. В области стратегических проектов наблюдается тенденция к стагнации, так, перспектива каких-либо форм серьезной экономической и регулятивной интеграции, а также ценностного сближения кажется
на сегодняшний день маловероятной. Отдаленной перспективой, скорее всего, яв- ^ ляется и создание безвизового режима. В то же самое время отношения развива- ^ ются на среднем и транснациональном уровнях (торговля, инвестиции, инфраструк- ^ турные проекты, контакты между людьми), до последнего времени велся регулярный ^ политико-бюрократический диалог, что обеспечивало определенный уровень устой- ^ чивости двусторонних отношений. о
Среди факторов, которые объективно способствуют повышению устойчивости от- ^ ношений ЕС и России, прежде всего следует отметить значительный и постоянно ^ увеличивающийся товарооборот1. Однако его влияние ограничивают серьезная коли- ^ чественная и структурная асимметрия двусторонней торговли, политизация энерго- ^ диалога и усилия ЕС по снижению энергетической зависимости от России, различные < позиции сторон по проблеме дальнейшей либерализации торговли, протекционизма ™ и трактовке норм ВТО. Также к сокращению удельной доли ЕС в общем товарообороте России привели последствия мирового экономического кризиса.
Другим важным и транснациональным по своей природе фактором, который в перспективе может серьезно способствовать повышению устойчивости отношений и укреплению взаимного доверия, является рост объема и качества контактов между гражданами России и стран — членов Европейского союза в деловой, общественной и академической сферах, в области туризма, а также личных связей. За последнее время количество таких контактов и связей неуклонно росло, несмотря на все политические проблемы на межгосударственном уровне. Так, например, количество шенгенских виз, выдаваемых гражданам России ежегодно, увеличилось с 3,2 млн в 2009 г. до 6 млн в 2012 г. [14, с. 3]. Тем не менее, несмотря на значительный рост числа россиян, которые обладают шенгенскими визами, их количество все еще достаточно скромное по сравнению со всем населением России.
Таким образом, факторы, которые могли бы способствовать укреплению отношений между Евросоюзом и Россией, подвержены неустойчивости или являются еще достаточно слабыми, что в сочетании с концептуальной стагнацией и «усталостью» на политическом уровне отношений подвергает риску все измерения взаимоотношений России и ЕС, выводя на первый план области противоречий по отраслевым, региональным и политическим аспектам. В последние два года многие эксперты стали говорить не только о застое в отношениях России и ЕС, но и об изменении их парадигмы, существующей с начала 1990-х гг. [8]. Особенно активно это стало обсуждаться вследствие усиления противоречий между Россией и ЕС в западной части постсоветского пространства и на фоне текущего украинского кризиса.
В региональных аспектах взаимоотношений России и ЕС можно выделить по крайней мере три международных региона, в которых они являются географическими соседями. Это Балтийский регион, Арктика и так называемое пространство общего соседства. В Балтийском регионе отношения между ЕС и Россией наиболее стабильны в силу совокупности политических, торгово-экономических и
1 По данным Евростата, экспорт товаров ЕС-28 в Россию увеличился с 34,5 млрд евро в 2002 г. до 123,4 млрд евро в 2012 г., а импорт — с 65,2 млрд евро в 2002 г. до 215 млрд евро в 2012 г. Экспорт услуг ЕС-28 в Россию в 2012 г. составил 29,3 млрд евро, а импорт услуг ЕС-28 из России в 2012 г. составил 15,2 млрд евро. В 2012 г. прямые иностранные инвестиции из ЕС-28 в Россию составили 17,9 млрд евро, а прямые иностранные инвестиции из России в ЕС-28 — 8,4 млрд евро. См.: Саммит ЕС-Россия: статистка по торговле товарами между ЕС-28 и Россией [Электронный ресурс]. Ш_: http://eeas.europa.eu/delegations/ russia/press_corner/all_news/news/2014/20140124_ru.htm
Россия по объему торговли является третьим по значимости партнером ЕС, уступая только США и Китаю. Для России ЕС как торговый партнер еще более значим, на ЕС приходится 45% российского экспорта (в 2008 г. до начала экономического кризиса этот показатель был еще выше и составлял 57%).
^ исторических причин. В Арктическом регионе ситуация немного сложнее, однако
^ разработка энергоресурсов в Арктике, являясь дорогостоящей и технологически
^ непростой процедурой, объективно будет требовать финансового и технического
с! сотрудничества всех заинтересованных в Арктическом регионе государств, несмо-
ш 1
^ тря на их политические противоречия.1
о В наиболее острой форме региональная конкуренция России и Европейского
^ союза проявляется в настоящее время в «регионе общего соседства ЕС и России»,
^ или западной части постсоветского пространства; также этот регион в простран-
^ ственном отношении существенно совпадает с Черноморским регионом. Концеп-
^ туальные подходы России и Европейского союза к этому региональному простран-
< ству существенно разнятся, и оба глобальных актора реализуют собственные и
™ серьезно отличающиеся друг от друга стратегии по отношению к данному региону. Однако острая конкуренция России и ЕС по отношению к региону их общего соседства появилась не сразу и нарастала постепенно.
Эволюция стратегии ЕС по отношению к «восточным партнерам»
На протяжении 1990-х гг. Европейский союз фактически реализовывал единый подход по развитию отношений со всеми странами постсоветского пространства, за исключением стран Балтии, которые рассматривались как кандидаты на вступление в ЕС. В основе этого подхода лежало подписание со всеми странами СНГ соглашений о партнерстве и сотрудничестве (СПС). Эти соглашения с большинством стран СНГ были заключены на протяжении 1990-х гг. и имели схожую структуру.2 Их главными целями были установление партнерских отношений с постсоветскими странами, содействие проведению рыночных и демократических преобразований в них; также в эти соглашения был заложен принцип постепенного сближения законодательств, иногда с указанием приоритетных областей, однако без какого-либо временного графика. Соглашения с некоторыми странами предполагали в будущем начало переговоров о создании зоны свободной торговли. Также на протяжении 1990-х гг. ряд европейских политиков, очевидно, рассчитывали, что успех российских реформ подтолкнет и другие постсоветские страны в этом же направлении. Поэтому приоритет отдавался отношениям с Россией. В целом, на протяжении 1990-х гг. подход ЕС к постсоветскому пространству был достаточно осторожным.
Изменения в политике ЕС произошли в начале 2000-х гг. Это было вызвано прежде всего расширением ЕС на восток и выходом его новых восточных границ к постсоветскому пространству. Также можно отметить, что восточное расширение ЕС повлияло и на его отношения с Россией [15].
В 2003-2004 гг. Европейский союз инициирует Европейскую политику соседства (ЕПС), направленную на регионы «восточных» и «южных» соседей ЕС, т. е. на постсоветские государства Европы и Южного Кавказа, а также страны региона Южного и Восточного Средиземноморья.3 Россия отказалась становиться партнером ЕС по
1 Например, в 2010 г. Россия и Норвегия после споров, продолжавшихся не одно десятилетие, пришли к договоренности о разграничении морских акваторий в Баренцевом море. См.: Подписан закон о ратификации Договора между Россией и Норвегией о разграничении морских пространств [Электронный ресурс]. URL: http://www.kremlin.ru/news/10869
2 ЕС заключил СПС со всеми странами региона общего соседства в 1990-е гг. за исключением Беларуси.
3 См. основополагающие документы по ЕПС: Commission to the Council and European Parliament "Wider Europe — Neighborhood: A New Framework for Relations with our Eastern and Southern Neighbors" [Electronic resource]. Brussels. 11 March 2003. COM (2003) 104 final. URL: http://eeas. europa.eu/enp/pdf/pdf/com03_104_en.pdf; Communication from the Commission "European
данной политике, будучи заинтересованной в отдельном двустороннем формате ^ отношений с Евросоюзом, и, в итоге, в 2003 г. на саммите в Санкт-Петербурге ^ стороны договорились развивать собственные отношения в рамках концепции че- ^ тырех «общих пространств», дорожные карты по которым были приняты в 2005 г.1. ^ Таким образом, в начале 2000-х гг. ЕС концептуально разделяет свою политику по ^ отношению к России и западной части постсоветского пространства. Также ЕС о регионализирует постсоветское пространство, включая страны западного фланга ^ СНГ и Южного Кавказа (Беларусь, Украина, Молдова, Грузия, Армения, Азербайджан) ^ в рамки ЕПС, тем самым делая первый шаг к конструированию нового региона в ^ западной части постсоветского пространства, ориентированного на Евросоюз. ^ В основу ЕПС был положен принцип углубления экономических и политических < реформ в странах-партнерах и гармонизация их законодательств с нормами Евро- ™ пейского союза. Во многом на технократическом уровне ЕПС создавалась «по лекалам» политики расширения Европейского союза, однако у ЕПС отсутствовал ключевой элемент этой политики: странам-партнерам по ЕПС не была обещана перспектива членства в ЕС. Соответственно, принцип политической кондициональ-ности, который являлся ключевым во взаимоотношениях между Евросоюзом и странами восточного расширения в процессе их подготовки к членству в ЕС, был в значительной мере ослаблен в рамках ЕПС. С другой стороны, в постсоветских странах — партнерах по ЕПС понимание того, что представляет собой на практике членство в Европейском союзе, было более поверхностным по сравнению со странами Центральной и Восточной Европы, а также Балтии. Основной механизм сотрудничества между ЕС и странами-соседями в рамках ЕПС находился на двустороннем уровне, его ключевыми элементами стали так называемые совместные планы действий, принимаемые сторонами на двусторонней основе и содержащие конкретный перечень преобразований, которые должна была осуществить страна-партнер по ЕПС, а также ряд мер по сближению законодательств и реализации совместных инициатив, которые должны были быть осуществлены за определенный временной период.
Также параллельно с развитием ЕПС ЕС стал формировать собственную стратегию по урегулированию так называемых замороженных конфликтов на пространстве общего соседства, используя свой балканский опыт. В целом, в основе стратегического подхода ЕС в этой области лежит так называемая концепция европеизация конфликтов, т. е. привязка комплексного политического урегулирования к перспективами евроинтеграции [3]. Однако основными ограничителями политики ЕС на этом направлении являются отсутствие формальной перспективы членства в Евросоюзе у стран региона общего соседства, а также сильные позиции России в процессах регулирования большинства из этих конфликтов.
В 2008-2009 гг. ЕС активизирует свою деятельность на постсоветском направлении, инициируя Восточное партнерство, — новую политику, направленную уже исключительно на «восточных соседей», т. е. на страны западного фланга СНГ и Южного Кавказа.2 На выдвижение этой инициативы, безусловно, повлияли последствия
Neighborhood Policy Strategy Paper" [Electronic resource]. Brussels. 12.05.2004. COM (2004) 373 final. URL: http://ec.europa.eu/world/enp/pdf/strategy/strategy_paper_en.pdf
1 См. тексты дорожных карт по «Общему экономическому пространству», «Общему пространству свободы, безопасности и правосудия», «Общему пространству внешней безопасности», «Общему пространству науки и образования, включая культурные аспекты», утвержденные на саммите России и ЕС 10 мая 2005 г. [Электронный ресурс]. URL: http://archive. kremlin.ru/text/news/2005/05/88001.shtml
2 Политика ЕС «Восточное партнерство» была подготовлена на основе польско-шведской инициативы 2008 г., которая была принята Советом ЕС. См.: Polish-Swedish Proposal "Eastern Partnership" [Electronic resource]. June 2008. URL: http://www.msz.gov.pl/Polish-Swed-
^ российско-грузинского вооруженного конфликта в августе 2008 г., а также развитие ^ дискуссий в ЕС о необходимости региональной дифференциации ЕПС на восточный g и южный фланги. Еще одно важное отличие Восточного партнерства от ЕПС заклю-^ чалось в том, что если ЕПС была ориентирована в основном на развитие двусторон-^ них отношений между ЕС и странами-партнерами, то Восточное партнерство вклю-о чило в себя региональный элемент, направленный на стимулирование сотрудничества ^ «восточных соседей» ЕС между собой. Также, по сравнению с ЕПС, Восточное пар-g тнерство в большей степени ориентировано на реализацию конкретных проектов и g вовлечение широкого спектра политических сил, национальных парламентов и граж-^ данского общества стран-партнеров в процесс сотрудничества с Европейским со-< юзом. Таким образом, Восточное партнерство можно рассматривать как проект, ™ нацеленный на конструирование и интегрирование региона под политическим патронажем ЕС с ориентацией на концепции так называемого «нового регионализма». Однако, как и в случае с ЕПС, для стран — участниц Восточного партнерства не была открыта формальная перспектива членства в ЕС. Также следует отметить, что в 2007 г., т. е. в год вступления Румынии и Болгарии в ЕС и, соответственно, годом ранее инициирования Восточного партнерства, Евросоюз выступил с инициативой развития политики по отношению к Черноморскому региону, выпустив сообщение Европейской комиссии «Черноморская синергия»1. Данная инициатива также укладывалась в русло стратегии ЕС по регионализации его новой восточной периферии.
На двустороннем «треке» отношений между ЕС и его «восточными соседями» с начала 2010-х гг. основным направлением усилий Евросоюза стала подготовка нового поколения базовых двусторонних соглашений — соглашений об ассоциации, которые должны прийти на смену соглашениям о партнерстве и сотрудничестве, заключенным еще в 1990-х гг. С Украиной ЕС начал переговоры об ассоциативном соглашении в 2007 г., с другими «восточными партнерами» — в 2010 г., за исключением Беларуси. Эти соглашения в целом похожи на соглашения о стабилизации и ассоциации, которые ЕС заключает со странами Западных Балкан. Однако ЕС все еще не открывает формальной перспективы членства для «восточных соседей», с которыми он планирует подписать ассоциативные соглашения, в отличие от за-паднобалканских государств, которым такая перспектива предоставлена. Основным содержательным элементом соглашений об ассоциации является углубленная зона свободной торговли с ЕС, также предусматривается серьезное согласование законодательств с нормами ЕС во множестве отраслей. По мнению ЕС, реализация этих соглашений в перспективе будет способствовать ускорению проведения институциональных экономических и политических реформ в странах-партнерах и большей совместимости их правоприменительных и политических практик с правилами и практиками, принятыми в ЕС. Однако в этом отношении главной проблемой является не подписание и не ратификация данных соглашений, а практическая имплемен-тация заложенных в них норм, что может серьезно не совпадать с интересами части элит «восточных соседей» Евросоюза. В концептуальном плане политическая стратегия ЕС по отношению к его «восточным соседям», очевидно, будет развиваться в сторону дальнейшей дифференциации подходов к каждой из стран, большей гибкости и большего учета геополитических составляющих.
В настоящее время страны Восточного партнерства довольно сильно отличаются по степени их ориентации на ЕС и его модель развития. Вильнюсский саммит
ish,Proposal,19911.html; Communication from the European Commission to the European Parliament and the Council "Eastern partnership" [Electronic resource]. C0M(2008) 823, 3 of December 2008. URL: http://eeas.europa.eu/eastern/docs/com08_823_en.pdf
1 Communication from the Commission to the Council and the European Parliament "Black Sea Synergy — A New Regional Cooperation Initiative" [Electronic resource]. Brussels, 11 of April, 2007. COM (2007) 160 final. URL: http://eeas.europa.eu/enp/pdf/pdf/com07_160_en.pdf
Восточного партнерства, состоявшийся в ноябре 2013 г., оказался достаточно ^ разочаровывающим для Евросоюза. На нем только Молдова и Грузия парафиро- ^ вали соглашения об ассоциации с ЕС. Беларусь является членом Таможенного ^ союза, Армения также в сентябре 2013 г. сделала разворот в пользу евразийской ^ интеграции, хотя переговоры по ассоциативному соглашению с ЕС были успешно ^ завершены этой страной в июле 2013 г. Азербайджан является государством, об- о ладающим значительными энергоресурсами и важным геополитическим положе- ^ нием с точки зрения их транзита, поэтому в настоящее время у него достаточно ^ собственных финансовых и политических ресурсов, чтобы балансировать между ^ брюссельским и московским проектами, не выбирая ни один из них. ^
Украина представляет собой пример наиболее сложной и драматичной ситуации в < контексте отношений ЕС и России. Соглашение об ассоциации между ЕС и Украиной ™ было технически подготовлено уже к концу 2011 г., но ЕС отказался подписывать его, подвергнув критике ухудшение украинской внутриполитической ситуации и тем самым продемонстрировав свою приверженность принципам политической кондициональ-ности. Однако в начале 2013 г. Киев и Брюссель продемонстрировали готовность к компромиссу1, начались политические консультации на различных уровнях о возможности подписания соглашения при условии проведения ряда реформ руководством Украины, касающихся утверждения принципа верховенства права и искоренения избирательного правосудия, демонстрацией чего должно было стать освобождение из заключения Ю. Тимошенко. До ноября 2013 г. «курс на евроинтеграцию» официально провозглашался общенациональным консенсусом украинскими властями, практически все крупные политические партии этой страны официально поддерживали его, включая большинство руководителей правящей Партии регионов. Однако руководство Украины достаточно неожиданно отказалось от подписания соглашения об ассоциации с ЕС всего за неделю до начала саммита в Вильнюсе. После этого в Киеве начались массовые протесты, а тема подписания соглашения с ЕС и евроинтеграции стала одним из центральных элементов в развернувшейся крайне острой политической дискуссии о развитии украинской нации, взаимоотношениях между государственными институтами, обществом и политическими силами, которая, приняв эскалационный характер, привела к силовым столкновениям и фактической смене руководства страны в конце февраля 2014 г.
Эволюция стратегии России по отношению к постсоветскому пространству
Российская политика по отношению к постсоветскому пространству за последние 20 лет, как и подход Брюсселя, не была статичной и претерпевала определенные изменения. В 1990-е гг. Россия действовала на постсоветском пространстве инерционно и в некоторой степени пассивно, считая, что оно все равно никуда не сможет «уйти» от нее в силу теснейших связей, сформировавшихся в советский период. В начале 1990-х гг. было создано Содружество Независимых Государств (СНГ), государствами-участниками было подписано множество деклараций и соглашений о сотрудничестве; также был создан ряд других международных организаций стран постсоветского пространства с российским участием, но в более узком
1 Cm.: Council conclusions on Ukraine, 3209th Foreign Affairs Council meeting [Electronic resource]. Brussels, 10 December 2012. URL: http://www.consilium.europa.eu/uedocs/cms_Data/ docs/pressdata/EN/foraff/134136.pdf; 16th EU-Ukraine Summit: Joint Statement [Electronic resource]. Brussels, 25 February 2013. URL: http://www.consilium.europa.eu/uedocs/cms_Data/ docs/pressdata/EN/foraff/135667.pdf
^ формате. На протяжении 1990-х гг. странами — членами СНГ периодически при-^ нимались решения о различных проектах в области постсоветской интеграции, ^ однако по большей части они оставались на бумаге. Основной целью постсоветских с! элит было укрепление суверенитета собственных новых государств. ^ Часто говорят, что создание СНГ стало формой «цивилизованного развода» СССР. Это утверждение является верным, но, с другой стороны, создание Содру-^ жества, а также ряда других организаций и форумов по сотрудничеству на пост-^ советском пространстве с российским участием, фактически являлось признаком ^ формирования постсоветского региона постсоветскими странами с ключевой ролью ^ России в этом процессе. Следует отметить, что Россия всегда отрицательно от-< носилась к сотрудничеству постсоветских государств между собой без ее участия; ™ например, это продемонстрировано ее отношением к ГУУАМ/ГУАМ-ОДЭД. В сравнении с постсоветским пространством, на месте другого распавшегося государства (Югославии) попыток создания некоего постъюгославского региона, основанного на сотрудничестве элит постъюгославских государств, не было. Создание региона на постъюгославском пространстве началось только в начале 2000-х гг., когда ЕС инициировал процесс стабилизации и ассоциации и фактически сам стал формировать постъюгославский регион, ориентированный на евроинтеграцию.
Постсоветский регион формировался прежде всего на институциональном советском наследии, которое, однако, постепенно все больше уходило в прошлое. Тем не менее, большая часть постсоветских стран сохранила безвизовое пространство и многие элементы общего рынка рабочей силы, особенно принимая во внимание широкий теневой сектор в экономике, русский язык остался основным лингвистическим средством международной коммуникации на большей части постсоветского пространства. Также определенную роль сыграло и «генетическое родство» большинства постсоветских элит, корнями уходивших в единую советскую номенклатуру.
В начале 2000-х гг. происходит активизация политики России по отношению к постсоветскому пространству. В 2003 г. Россия отказалась от участия в Европейской политике соседства ЕС, тем самым продемонстрировав как свою самостоятельность в выборе отношений с ЕС, так и намерение проводить собственную политику по отношению к странам постсоветского пространства. Тем не менее, вначале Россия не воспринимала ЕПС как вызов собственным интересам на постсоветском пространстве, изменение отношения России к политике ЕС в западной части постсоветского пространства произошло позднее и было связано с украинской Оранжевой революцией 2004 г., событиями 2008 г. на Кавказе, запуском Восточного партнерства, неудачами и последующей активизацией российских проектов евразийской интеграции [См.: 2; 12; 13].
Отличительными чертами нового российского подхода к постсоветскому сотрудничеству стала ориентация на двусторонние отношения, а также концентрация на проектах интеграции с более узким числом участников, но имеющих больше возможностей для действительной реализации. В 2003 г. Россия, Украина, Беларусь и Казахстан объявили о намерении создать Единое экономическое пространство, однако этот проект потерпел неудачу вследствие отказа от участия в нем Украины после Оранжевой революции. В 2007 г. Россия, Беларусь и Казахстан приняли решение создать Таможенный союз, который начал работу в 2010-2011 гг., в 2012 г. Осенью 2011 г. В. Путин, в то время премьер-министр России, во время своей президентской предвыборной кампании выдвинул идею создания Евразийского союза [7], предусматривающего глубокую экономическую интеграцию и единое экономическое пространство, при реализации чего учитывался бы опыт европейской интеграции и нормы ВТО. 29 мая 2014 г. Россия, Беларусь и Казахстан подписали соглашение о создании Евразийского экономического союза, которое должно вступить в силу 1 января 2015 г. и предусматривает постепенное завершение соз-
дания единого экономического пространства и общего рынка между странами- ^ участниками. Очевидно, в ближайшее время участником этого объединения станет ^ Армения, также к нему стремится присоединиться Кыргызстан. В настоящее время ^ в России ведутся достаточно интенсивные политические и академические дискус- ^ сии относительно перспектив развития евразийской интеграции [См.: 1; 5; 6]. ^
Активизация российских проектов постсоветской интеграции за последние не- о сколько лет связана прежде всего с определенными изменениями в глобальной ^ внешнеполитической стратегии российского руководства, произошедшими в 2012- ^ 2013 гг. как по внутриполитическим причинам, так и из-за переоценки перспектив ^ общемирового развития вследствие всемирного финансово-экономического кризи- ^ са [9]. Россия стала более активно проводить курс на построение собственного < «полюса» в «многополярном мире», который должен стать независимым от других ™ полюсов, прежде всего, от западного. Применительно к ЕС это означает необходимость сокращения политической и торгово-экономической зависимости от него, чего легче было бы достичь, если бы Россия стояла во главе интеграционного объединения нескольких стран. Евразийское интеграционное объединение, по мнению российского руководства, увеличило бы стратегический вес России в ее взаимоотношениях с Европейским союзом, придав им равноправный характер, как отношениям между двумя интеграционными блоками. С одной стороны, такая внешнеполитическая стратегия не предполагает автоматического противостояния западному сообществу и его институтам (в 2012 г. Россия вошла в ВТО и после этого стремилась активизировать процесс своего вступления в ОЭСР).1 Однако, с другой стороны, на пространстве общего соседства, где ЕС с начала 2000-х гг. воспринимает себя в качестве нормативного лидера и центра политического притяжения, с середины 2000-х гг. наблюдалось усиление конкуренции между Россией и Евросоюзом, поскольку там находятся государства, которые ЕС и Россия стремятся вовлечь в собственные интеграционные проекты. В итоге стороны фактически подошли к восприятию взаимоотношений в данном регионе как к «игре с нулевой суммой».
Регион общего соседства в отношениях между Москвой и Брюсселем
Интеграционные проекты и стратегии России и Европейского союза являются различными на концептуальном уровне. Подход ЕС в большей степени нацелен на трансформацию региона, на формирование в нем новых элит и слоев общества, ориентированных на модели политического и социально-экономического устройства Евросоюза. В реализации своей политики ЕС и его страны-члены активно пользуются инструментами публичной трансформационной дипломатии, часто с использованием современных цифровых информационно-коммуникативных технологий, которые повсеместно получают все большее распространение в международно-дипломатической сфере [10]. Российский подход более консервативен. В целом он ориентирован на сохранение социального и политического статус-кво в странах этого региона. Россия не поддерживает ускорения процессов развития национальных идентичностей в странах региона, если они выстраиваются на противопоставлении прежней советской идентичности. Также Россия ориентируется на сохранении как можно большей целостности всего постсоветского пространства.
Осуществляя свою стратегию по отношению к региону общего соседства, Европейский союз действовал последовательно, но достаточно прямолинейно, иногда
1 В марте 2014 г. после Крымского кризиса ОЭСР объявила, что приостанавливает процесс переговоров с Россией о вступлении. Также Россия, фактически, оказалась вне в8.
^ даже схематично, например, как в случае с нормативной гармонизацией [11]. У не-^ го есть уверенность в концептуальном преимуществе собственной модели развития ^ и своей «мягкой силы», поскольку в ЕС полагают, что качество социально-полити-с! ческих институтов и жизненных стандартов в его странах-членах в целом выше, чем ^ в странах Таможенного союза. Поэтому большинству политиков ЕС кажется нормаль-о ным, что страны западной части СНГ, их политические элиты и общества естествен-^ ным образом рано или поздно выберут «модель ЕС», даже если в краткосрочной ^ перспективе они должны будут нести некоторые финансовые издержки, и даже ^ если официально перспектива членства для них еще не открыта. Также ЕС при про-^ ведении своей политики менее склонен к частым внешнеполитическим маневрам < вследствие достаточно сложной внутренней системы принятия решений. ™ Российская тактика по осуществлению своей стратегии по отношению к региону общего соседства является более мобильной и способной к более частому и порой достаточно неожиданному маневрированию. Российская политическая элита достаточно хорошо знает этот регион и способы принятия политических решений в нем изнутри благодаря общей советской истории и наследию. Также Россия для продвижения своей политики в большей степени готова использовать энергетические рычаги, фактор зависимости от российского рынка значительной части производителей постсоветских стран, а также финансовую помощь, при этом не требуя взамен от элит региональных государств проведения серьезных структурных реформ.
Следует отметить, что изначально конкуренция России и западного сообщества в западной части постсоветского пространства обострилась после цветных революций в Грузии и Украине в 2003 и 2004 гг., а также вследствие открытия перспектив членства для этих государств в НАТО. Но тогда основное противостояние шло по линии Россия-НАТО. Пик напряженности пришелся на 2008 г. После событий на Кавказе Россия с озабоченностью смотрела на запуск Восточного партнерства и его первый пражский саммит в мае 2009 г. Однако после замораживания процесса вступления в НАТО Украины и Грузии отношения России и западного сообщества в западной части постсоветского пространства в значительной мере стабилизировались. Начавшийся в 2008 г. глобальный экономический кризис в целом снизил интерес западных стран и институтов к постсоветскому пространству, а также привел к определенной стабилизации в отношениях между Россией и Западом на протяжении 2009-2011 гг., следствием чего стали «перезагрузка» в российско-американских отношениях, активные дискуссии о развитии сотрудничества России с НАТО, включая переговоры по совместной противоракетной обороне, и совместная программа России и ЕС «Партнерство для модернизации».1 Показательно, что второй саммит Восточного партнерства, который состоялся в Варшаве осенью 2011 г., остался практически незамеченным российскими наблюдателями. Однако с начала 2013 г. напряженность между Россией и западным сообществом в западной части постсоветского пространства стала нарастать снова, но уже не по линии Россия-НАТО, а по линии Россия-ЕС. Это было связано с заметной активизацией российских планов по евразийской интеграции и стремлением ЕС заключить ассоциативные соглашения с большинством стран региона общего соседства в ближайшей перспективе. Таким образом, эти страны были поставлены перед однозначным выбором в пользу развития отношений с ЕС или евразийским объединением.
В свою очередь, большинство политических элит государств региона смотрят на конкуренцию между проектами России и ЕС под углом частных и групповых
1 См.: Заявление саммита России и ЕС в Ростове-на-Дону по «Партнерству для модернизации» [Электронный ресурс]. URL: http://formodernisation.com/info/state.php
интересов, где главной ценностью является увеличение власти внутри государств ^
или, по крайней мере, сохранение существующего внутриполитического статус- ^
кво. Также, оценивая преимущества и недостатки конкурирующих проектов, они ^
рассматривают их с геополитической точки зрения, ставя во главе угла упрочне- ^
ш
ние суверенитета своих государств с целью защиты от возможных внешнеполи- ^ тических рисков. На основании этих расчетов правительства государств региона о общего соседства ЕС и России принимают решения о поддержке европейской или ^ евразийской интеграции или о сохранении нейтралитета и балансировании между ^ ними. В любом случае, мотивация к проведению глубоких структурных реформ и ^ изменению политических практик по образцу стран ЦВЕ и Балтии в процессе их ^ вступления в ЕС у большинства политических элит государств пространства обще- < го соседства выражена слабее [4]. ™
Во многих странах общего соседства, одни из которых выступают за европейскую, а другие — за евразийскую интеграцию, политическая конкуренция России и ЕС вместо них провоцирует обострение отношений внутриполитических сил. Эти внутриполитические противоречия «подливают масло в огонь соперничества» ЕС и России, но было бы преувеличением утверждать, что в странах соседства политические силы ориентированы прежде всего пророссийски или проевропейски. Основная борьба между ними разворачивается не за поддержку инициатив России или ЕС, а прежде всего за лидерство на политическом пространстве собственных стран.
За последнее время фактор пространства общего соседства стал приобретать все большее значение для отношений России и Европейского союза, став их самым большим «раздражителем». Его влияние на сегодняшний день имеет дестабилизирующий характер для двусторонних отношений России и ЕС, что снижает уровень их устойчивости и взаимного доверия. Это вызвано несколькими причинами.
Первая причина заключается в стратегической конкуренции и крайне слабой совместимости политик России и ЕС в западной части постсоветского пространства при стагнации собственно двусторонней повестки их отношений. На протяжении последнего десятилетия стратегии ЕС и России по отношению к странам региона их общего соседства были концептуально разными и конкурирующими. Также стратегия ЕС по отношению к его «восточным соседям» была мало связана с его политикой по отношению к России. В свою очередь, российская политика по отношению к западной части постсоветского пространства также была в целом не связана с российской политикой по отношению к ЕС. В то же самое время собственно двусторонние отношения между Россией и ЕС постепенно двигались в сторону застоя, свидетельством чему служит сегодняшняя ситуация с основными совместными инициативами — «общими пространствами», партнерством для модернизации и переговорами по новому базовому соглашению.
Вторая причина заключается в существенной активизации политик ЕС и России на постсоветском пространстве в последние два года. Это привело к тому, что возможности для традиционно проводимой государствами пространства общего соседства политики маневрирования между Москвой и Брюсселем были существенно сужены, и значительная часть этих стран была поставлена перед выбором между проектами «европейской» или «евразийской» интеграции. Это нарушило сложившийся региональный статус-кво в конкуренции России и ЕС.
Третья причина связана с фактором внутриполитической эскалации. Необходимость выбора «между Москвой и Брюсселем» уже привела или способна привести в будущем к радикализации конкурирующих внутриполитических сил и острым внутриполитическим кризисам в ряде стран общего соседства. В итоге это может стать или уже стало причиной нарушения внутриполитического статус-кво и серьезной раз-балансировки политических систем. Украина — наиболее яркий и драматичный при-
^ мер этих процессов. Данное государство является ключевым среди постсоветских ^ стран как для ЕС, так и для российских инициатив постсоветского сотрудничества. ^ До начала внутриполитического кризиса ситуация внутри и вокруг Украины слабо с! удовлетворяла как Россию, так и Евросоюз, ситуация острого политического проти-^ востояния с ноября 2013 г. по конец февраля 2014 г. была крайне неустойчивой и еще в меньшей степени удовлетворяла ЕС и Россию. После смены политической ^ власти в Киеве в феврале 2014 г. ЕС и Россия радикально разошлись в оценке про-^ изошедшего. При этом Россия крайне решительно пошла на фактическое изменение ^ географических конфигураций Украины, в ответ страны и институты западного со-^ общества, включая ЕС, ввели ряд санкционных мер против России, что явилось бес-< прецедентным шагом в отношениях России и Евросоюза за последние 20 лет. ™ Таким образом, фактор внутриполитической эскалации, которая началась в конце ноября 2013 г. в Киеве, привел в итоге к эскалации в отношениях между Россией и ключевыми странами и институтами Запада. При этом украинский кризис заставил перейти к активным действиям США, которые до 2014 г. в целом не проявляли существенной дипломатической активности в регионе западной части постсоветского пространства, оставив эту роль для ЕС. В свою очередь, ЕС в определенной мере «ушел в тень» Соединенных Штатов. В целом, он оказался не готов к столь драматичному развороту украинских событий и у него недостаточно инструментов для более активных действий. В последнее время ЕС все внимание уделял продвижению соглашений об ассоциации. Несомненно, что данные соглашения являются важным инструментом долгосрочного характера, но в какой-то мере они являются технократическими документами. Они могут (при их последовательной имплементации) определить направление развития подписавшего их государства, но они не способны разрешить фундаментальный внутриполитический кризис, где нужна гибкая дипломатия, подкрепленная не одной только экономической силой, а также способность к быстрому принятию стратегических решений и маневрированию.
Скорее всего, текущий украинский политический кризис будет носить затяжной характер, включающий в себя как межфракционные, так и межрегиональные противоречия. При этом, несмотря на большое значение «внешнего фактора», крайне важная роль принадлежит внутриполитическим силам. В основе украинского кризиса, несмотря на всю активность Москвы, Брюсселя и Вашингтона, лежит глубокий внутриполитический и межрегиональный раскол, и его преодоление или смягчение зависит прежде всего от способности к компромиссам внутриполитических сил, в первую очередь властей в Киеве и региональных элит на востоке и юге страны. В этом отношении президентские выборы 25 мая 2014 г. стали своеобразным промежуточным итогом интенсивно развивающейся внутриполитической ситуации. Их итоги продемонстрировали определенную консолидацию электората на западе и в центре страны на центристских позициях, провал радикальных партий, однако во многих восточных и южных регионах страны, традиционно составлявших электорат Партии регионов, продолжает существовать чувство дезориентации и политический вакуум, и какие политические силы его заполнят, сейчас еще точно определить нельзя. В ближайшей перспективе ключевыми внутриполитическими факторами станут политическая стратегия и тактика, которые выберут П. Порошенко и его команда, а также предвыборная кампания и результаты парламентских выборов, намеченных на осень 2014 г., особенно принимая во внимание то, что в соответствии с измененной Конституцией парламент оказывает большее влияние на формирование правительства, чем президент. Также экономическая ситуация будет оставаться тяжелой и требовать финансовой помощи со стороны международных и западных финансовых институтов.
Что касается внешнеполитических факторов, то крайне маловероятно, что Рос- ^ сия и западное сообщество изменят свои принципиальные позиции в отношении ^ украинских событий. Для России неприемлемой будет оставаться перспектива g вступления Украины в НАТО, и она, скорее всего, будет готова к решительным ^ действиям, чтобы противодействовать этому. Также Россия будет негативно от- ^ носиться и к перспективе вступления Украины в ЕС, но сейчас вопрос о членстве о Украины в Евросоюзе не стоит на повестке дня. В собственно российско-украинских ^ отношениях будут, по крайней мере, три очень сложных вопроса — ситуация на g востоке Украины, где Россия будет стремиться к сохранению и усилению своего g влияния, отношения Украины и Газпрома, которые непосредственно будут затра- s гивать проблему энергобезопасности ЕС, а также крымский вопрос. <
Со своей стороны ЕС будет продолжать форсировать процесс подписания со- ™ глашений об ассоциации (политическая часть соглашения с Украиной уже была подписана в марте, а в июне 2014 г. планируется подписание полных соглашений с Украиной, Молдовой и Грузией). Также возможны шаги в сторону смягчения визового режима с «восточными партнерами» вплоть до полной его отмены, как это уже произошло в случае с Молдовой. Очевидно, будут обсуждаться вопросы увеличения финансовой помощи Украине при условии проведения в ней серьезных структурных экономических реформ. Также возможен запуск новых проектов сотрудничества с теми странами Восточного партнерства, которые в наибольшей степени ориентированы на Евросоюз. Крайне важным является вопрос, будет ли возрастать дальше стратегическая значимость Украины и западной части постсоветского пространства для западного сообщества и его институтов и до каких пределов.
На международном уровне в теоретической перспективе комплексно стабилизировать ситуацию могла бы реализация совместных инициатив России, ЕС и государств пространства их общего соседства по многостороннему сотрудничеству, однако такой вариант на сегодня кажется крайне маловероятным. Поэтому уже сами по себе позитивными стали переговоры четырехстороннего формата при участии России, США, ЕС и Украины в Женеве 17 апреля 2014 г., где были достигнуты договоренности о деэскалации и подключении ОБСЕ к урегулированию ситуации1. Результаты этих переговоров на определенное время несколько снизили градус напряженности в отношениях России c США и ЕС, однако сами по себе результаты их не могут разрешить украинский кризис, выход из которого зависит в значительной степени от внутриполитических компромиссов. Что касается «внешних участников» — России, США и ЕС, то для реального поддержания усилий по снижению напряженности им, очевидно, потребуется, несмотря на все противоречия, продолжить консультации в данном формате с участием Украины. Если эскалация украинского кризиса будет продолжаться, то, скорее всего, наиболее важными будут становиться отношения и напряженность по линии Россия-США. Если же эскалация будет спадать, то можно будет ожидать более продуктивного взаимодействия по линии Россия-ЕС, а также между Россией и ключевыми странами — членами Евросоюза, прежде всего, Германией.
Отношения России и Европейского союза сегодня переживают серьезные изменения. Основная причина этого заключается в том, что в настоящее время фактор стран региона общего соседства России и ЕС стал влиять на их двусторонние отношения в большей степени, чем когда-либо раньше. До сих пор, не-
1 Женевское заявление от 17 апреля 2014 г., согласованное министрами иностранных дел России, США, Украины и Высоким представителем ЕС по иностранным делам и политике безопасности [Электронный ресурс]. URL: http://www.mid.ru/bdomp/brp_4.nsf/e78a48070f128 a7b43256999005bcbb3/b3b3396b891fb8df44257cbd00600264!OpenDocument
^ смотря на все противоречия, устойчивость отношений России и ЕС коренилась в ^ их экономическом сотрудничестве, в огромном товарообороте. Россия восприни-^ мала Европейский союз прежде всего как экономического актора, и в меньшей с! степени политического. Она прежде никогда не рассматривала ЕС как соперника ^ (например, в отличие от НАТО). Поэтому сегодня возникает вопрос, существует ли о риск сокращения торгово-экономических отношений с ЕС, а также транснациональ-^ ных связей, если украинская ситуация будет усугубляться. До сих пор, несмотря ^ на ухудшающуюся с середины 2000-х гг. динамику политических отношений между ^ ЕС и Россией, товарооборот и плотность экономических связей между ними все ^ равно продолжали расти.
< После 2011 г., в том числе из-за того, чтобы сбалансировать отношения с ЕС, ™ Россия начала форсировать формирование евразийского интеграционного объединения и добилась определенных успехов в этом направлении. Одним из последствий текущего кризиса в российско-западных отношениях стало усиление сотрудничества России и Китая по широкому кругу вопросов, включая энергетику и торговлю газом.
Что касается Европейского союза, то в целом он озабочен тем, чтобы санкции, введенные им в отношении России, не отразились на его собственной экономике. В ЕС присутствуют страны, придерживающиеся как более жесткого курса по отношению к России, так и более умеренного. Еще одно расхождение в отношении политики Евросоюза по отношению к России пролегает между политическими элитами ЕС и частью бизнес-элит, которые торгово-экономически связаны с Россией.
Очевидно, что и в дальнейшем фактор региона общего соседства России и ЕС будет продолжать существенно влиять на отношения Евросоюза и России в целом, снижая их устойчивость. Причем важную роль будет играть динамика внутриполитических процессов в ключевых странах региона общего соседства. Выстраивание Россией, ЕС и его ключевыми странами-членами каких-либо общих правил и скоординированного подхода к данному региону и превращение его в регион сотрудничества России и Европейского союза на сегодняшний день кажется крайне трудной, однако в перспективе стратегически необходимой задачей.
Литература
1. Винокуров Е. Прагматическое евразийство [Электронный ресурс] // Россия в глобальной политике. URL: http://globalaffairs.ru/number/Pragmaticheskoe-evraziistvo-15950
2. Грецкий И., Трещенков Е. Европейская политика соседства: нюансы восприятия в России // Международные процессы. 2012. № 3.
3. Европеизация и разрешение конфликтов: конкретные исследования европейской периферии / Коппитерс Б. [и др.] ; коммент. Попеску Н., Нодиа Г. ; пер. с англ. М. : Весь Мир, 2005. 312 с.
4. Изотов А. Внешнеполитические стратегии Европейского Союза и России по отношению к западной части постсоветского пространства и их влияние на развитие этого региона, а также процессы посткоммунистических трансформаций в его странах // Актуальные проблемы мировой политики в XXI веке / под ред. В. С. Ягьи, Т. С. Немчиновой. Вып. 6. СПб., 2013. С. 294-322.
5. Косов Ю. В., Торопыгина А. А. К вопросу становления евразийской интеграции: политико-экономический аспект // Управленческое консультирование. 2013. № 2 (50). C. 62-67.
6. Либман А. Постсоветская интеграция и политические системы постсоветских государств // Россия и новые государства Евразии. 2012. № 4. C. 5-20.
7. Путин В. Новый интеграционный проект для Евразии — будущее, которое рождается сегодня // Известия. 2011. 03 октября.
8. Тренин Д. Конец прежних отношений Евросоюз-Россия [Электронный ресурс] // Московский
центр Карнеги. Комментарий. URL: http://carnegie.ru/2012/12/27/конец-прежних-отноше-ний-евросоюз-россияД229
9. Тренин Д. Четвертый вектор Владимира Путина [Электронный ресурс] // Россия в глобаль- ^ ной политике. URL: http://globalaffairs.ru/number/Chetvertyi-vektor-Vladimira-Putina--15992 ^
10. Цветкова Н., Ярыгин Г. Политизация «цифровой дипломатии»: публичная дипломатия ^ Германии, Ирана, США и России в социальных сетях // Вестник Санкт-Петербургского о университета. Сер. 6: Философия. Культурология. Политология. Право. Международные ш отношения. 2013. № 1. С. 119-124. 5
11. Emerson M. After the Vilnius fiasco: Who is to blame? What is to be done? [Electronic resource] // о CEPS Essays. URL: http://www.ceps.eu/book/after-vilnius-fiasco-who-blame-what-be-done ш
12. Izotov A. Russia and the EU's Eastern Partnership in the Context of the EU-Russia Relations // g Eastern Partnership Review, ECEAP. N 15 : The Post Vilnius Challenges of the Eastern Partnership. о December, 2013. P. 7-18.
13. Khudoley K., Izotov A. Russia and the European Union: Partnership and Conflict Undefined // The European Neighborhood After August 2008 / Made V., Sekarev A. [etc.]. Dordrecht, The Netherlands : St. Louis, MO : Republic of Letters Publishing BV, 2011. P. 199-232.
14. Popescu N. EU-Russia: overcoming stagnation [Electronic resource] // ISS Briefs. N 3. URL: http://www.iss.europa.eu/uploads/media/Brief_3_EU-Russia.pdf
15. Zaslavskaya N. EU enlargement: Creating framework for the EU-Russian rapprochement // Journal of East-West Business. 2005. Vol. 11. N 1-2. P. 45-66.
m <
References
1. Vinokurov E. Pragmatical eurasianism [Pragmaticheskoe evraziistvo] [Electronic resource] // Russia in global policy [Rossiya v global'noi politike]. URL: http://globalaffairs.ru/number/ Pragmaticheskoe-evraziistvo-15950.
2. Gretskiy I., Treshchenkov E. European policy of the neighborhood: nuances of perception in Russia [Evropeiskaya politika sosedstva: nyuansy vospriyatiya v Rossii] // International processes [Mezhdunarodnye protsessy]. 2012. N 3.
3. Europeanisation and resolution of conflicts: concrete researches of European peripheries [Evropeizatsiya i razreshenie konfliktov: konkretnye issledovaniya evropei skoi periferii] / Coppiters B. [etc.] ; comments of Popescu N., Nodia G. ; translation from English. M. : Whole world [Ves' Mir], 2005. 312 p.
4. Izotov A. Foreign policy strategy of the European Union and Russia in relation to the western part of the former Soviet Union and their influence on development of this region, and also processes of post communist transformations in its countries [Vneshnepoliticheskie strategii Evropeiskogo Soyuza i Rossii po otnosheniyu k zapadnoi chasti postsovetskogo prostranstva i ikh vliyanie na razvitie etogo regiona, a takzhe protsessy postkommunisticheskikh transformat-sii v ego stranakh] // Actual problems of world politics in the XXI century [Aktual'nye problemy mirovoi politiki v XXI veke] / under the editorship of V. S. Yagya, T. S. Nemchinova. Vol. 6. SPb., 2013. P. 294-322.
5. Kosov Yu. V., Toropygina A. A. On a question of formation of the Eurasian integration: political and economic aspect [K voprosu stanovleniya evraziiskoi integratsii: politiko-ekonomicheskii aspect] // Administrative consulting [Upravlencheskoe konsul'tirovanie]. 2013. N 2 (50). P. 6267.
6. Liebman A. Post-soviet integration and political systems of the Post-Soviet states [Postsovetskaya integratsiya i politicheskie sistemy postsovetskikh gosudarstv] // Russia and new states of Eurasia [Rossiya i novye gosudarstva Evrazii]. 2012. N 4. P. 5-20.
7. Putin V. The new integration project for Eurasia — the future which is born today [Novyi inte-gratsionnyi proekt dlya Evrazii — budushchee, kotoroe rozhdaetsya segodnya] // The News [Izvestija]. 2011. October 03.
8. Trenin D. The end of the former relations European Union-Russia [Konets prezhnikh otnosh-enii Evrosoyuz-Rossiya] [Electronic resource] // Carnegie Moscow center. Comment [Moskovskij centr Karnegi. Kommentarij]. URL: http://carnegie.ru/2012/12/27/KOHe^npe*HMX-OTHOweHMM-eBpocoio3-poccufl/f229
9. Trenin D. The fourth vector of Vladimir Putin [Chetvertyi vektor Vladimira Putina] [Electronic resource] // Russia in global policy [Rossiya v global'noi politike]. URL: http://globalaffairs.ru/ number/Chetvertyi-vektor-Vladimira-Putina-15992
10. Tsvetkova N., Yarygin G. Politization of "digital diplomacy": public diplomacy of Germany, Iran, USA and Russia in social networks [Politizatsiya «tsifrovoi diplomatii»: publichnaya diplomatiya Germanii, Irana, SShA i Rossii v sotsial'nykh setyakh] // Vestnik of the St. Petersburg University
^ [Vestnik Sankt-Peterburgskogo universiteta]. Ser. 6: Philosophy. Cultural science. Political sci-
□z ence. Law. International relations. 2013. N 1. P. 119-124.
2 11. Emerson M. After the Vilnius fiasco: Who is to blame? What is to be done? [Electronic reo source] // CEPS Essays. URL: http://www.ceps.eu/book/after-vilnius-fiasco-who-blame-what-uj be-done
q 12. Izotov A. Russia and the EU's Eastern Partnership in the Context of the EU-Russia Relations //
o Eastern Partnership Review, ECEAP. N 15 : The Post Vilnius Challenges of the Eastern Partnership.
^ December, 2013. P. 7-18.
g 13. Khudoley K., Izotov A. Russia and the European Union: Partnership and Conflict Undefined //
o The European Neighborhood After August 2008 / Made V., Sekarev A. [etc.]. Dordrecht, The
Netherlands : St. Louis, MO : Republic of Letters Publishing BV, 2011. P. 199-232.
™ 14. Popescu N. EU-Russia: overcoming stagnation [Electronic resource] // ISS Briefs. N 3. URL:
^ http://www.iss.europa.eu/uploads/media/Brief_3_EU-Russia.pdf
uj 15. Zaslavskaya N. EU enlargement: Creating framework for the EU-Russian rapprochement // Journal of East-West Business. 2005. Vol. 11. N 1-2. P. 45-66.
