CC BY
148
УДК 94 ББК 63.3(0)61
ВЛИЯНИЕ ПЕРВОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ НА РАЗВИТИЕ ГЕОПОЛИТИЧЕСКИХ СТРАТЕГИЙ ГЕРМАНИИ И СССР
Б.А. Ночвина
Аннотация. Целью данного исследования является анализ трансформации геополитических национальных стратегий Германии и России в межвоенный период под влиянием последствий Первой мировой войны. Созданная в 1919 г. Версальская, система международных отношений превратила Германию и Россию из великих держав в страны-изгоев, тем самым создав предпосылки и условия для быстрого утверждения «иррационального» компонента во внешнеполитических стратегиях этих стран. Нацистская и сталинская модели тоталитарного общества главным вектором своих геополитических концепций выделяли насилие. Особое место в эволюции германской и советской геополитических стратегиях занимает формирование новой модели «Империи» под влиянием национальных политических традиций. Изучение данной проблемы позволяет более глубоко и разностороннее проанализировать предпосылки Второй мировой войны.
Ключевые слова: геополитика, тоталитарное государство, национальная идея, реваншизм, империя.
THE IMPACT OF THE FIRST WORLD WAR ON THE DEVELOPMENT OF GEOPOLITICAL STRATEGIES OF GERMANY AND THE USSR
B.A. Nochvina
Abstract. The aim of this study is to analyze the geopolitical transformation of Germany and Russia national strategies in the interwar period with the effects of the First World War. The Versailles system of international relations established in 1919 has transformed Germany and Russia from the major powers to the country-the rogue, thereby creating prerequisites and conditions for quick approval of the "irrational" component in the foreign policy strategies of these countries. The Nazi and the Stalinist model of totalitarian society was isolated violence as the main vector of geopolitical concepts. A special place in the evolution of German and Soviet geopolitical strategies is the formation of a new model of «Empire» under the influence of
291
national political traditions. The study of this problem allows analyzing preconditions of the Second World War deeper and more comprehensive.
Keywords: geopolitics, police state, the national idea, revanchism, Empire.
292
Первая мировая война стала не только закатом «прекрасной эпохи», но и рубежом перехода от эпохи рационализма к эпохе иррационального. Порожденное послевоенным экономическим и социально-политическим кризисом милитаризованное сознание требовало четкого разделения на «своих» и «чужих». «Именно мировая война привела к разрушению того обыденного, повседневного мира, в котором обыкновенный человек пытался удержаться. Выброшенный в парадоксальный мир войны, в котором «что тот солдат, что этот», человек был раздавлен алогичностью, абсурдом жестокости, тотальностью зла, инстинктами, которых он в себе и не подозревал, теми самыми силами души, которые внезапно ему открылись и перед которыми он оказался абсолютно бессильным» [1, с. 212]. Особенность культуры ХХ века был переброс всех негативных качеств на политического, идеологического, классового врага. Пропаганда всех воюющих стран одинаково рисовала образ доблестного защитника и «зверства оккупантов». В Германии милитаризированное сознание дополняется «версальским синдромом», восприятием демократии как национальным унижением. Виновниками объявлялись как внешние враги — страны победительницы, так и внутренние — богатеи-евреи (исток идеи «Холокоста» — «всесожжения», коллективной вины «врага»). Для России Первая мировая война перерастает в гражданскую, которая, в частно-
сти, сопровождается интервенциеи, отсюда дальнейшая трансформация образа «врага» — мир капитала, а внутренний враг — прислужник капитала. Созданная после Первой мировой войны Версальская система международных отношений превратила Германию и Россию из великих держав в страны-изгоев, тем самым создав предпосылки и условия для быстрого утверждения «иррационального» компонента во внешнеполитических стратегиях этих стран.
Анализируя внешнеполитические концепции Германии и России начала ХХ века, следует обратить внимание на следующие обстоятельства. С одной стороны, обе державы объединяло наличие идеи сильного государства и имперского сознания, с другой стороны, молодое национальное немецкое государство стремилось к быстрому и максимально расширенному «жизненному пространству», в отличие от России, которая имела свои «внутренние колонии». Незрелость национальной идеи в Германии, милитаризированный путь объединения страны породил и главную составляющую ценность немецкого общества этого времени — "Deutscher Sonderweg" (немецкий особый путь).
Последствием Первой мировой войны и для Германии, и для России стал крах империи, свержение монархии, революция. Однако, несмотря на сложность формирования режима Веймарской демократии, огромные репарационные выплаты,
Германия оставалась одной из наиболее развитых в промышленном отношении стран мира с передовой технологией и хорошо развитой структурой промышленных объединений. Монополистический капитал после войны сохранил свои позиции и оказал существенное влияние на политическую жизнь. Россия к началу войны представляла собой страну с многоукладной экономикой и неравномерным распределением промышленности, преимущественно в крупных городах. Лишь в конце 1920-х гг. ставится вопрос о форсированной индустриализации, то есть отсутствовал фактор влияния промышленников на политическую жизнь.
В обеих странах также имелись мощные социал-демократические партии - СДПГ и РСДРП. Идея социальной справедливости, усилившаяся в сознании населения после окончания мировой войны и последующих революционных событиях в России и Германии, создала основу для последующего паразитирования на доктрине социального государства. И наконец, именно Первая мировая война стала главной причиной формирования тоталитаризма в Германии и в России.
Тоталитаризм стал ответом на последствия социально-экономических и политических преобразований мирового сообщества, вызванных политикой индустриальных держав. Кризис либерализма начала ХХ столетия выразился в том, что, используя демократический инструментарий, диктатура большинства разрушила традиционное правовое поле. «По сути, устанавливается тоталитарность большинства над меньшинством. Если меньшинство не согласно с большинством, то большин-
ство имеет право навести порядок. Произвести насилие. Большинство всегда приветствует подавление меньшинства. Насилие над меньшинством вызывает энтузиазм большинства, ибо большинство становиться еще больше и плотнее» [2, с. 95].
В основе внешнеполитической стратегии тоталитарного государства лежит насилие [1, с. 115]. Насилие становиться главным способом реализации национальной идеи, главным вектором геополитической концепции.
Еще одним составляющим тоталитаризма стал национализм. Обе страны после окончания Первой мировой войны превратились в страны-изгои: Германия — как проигравшая войну держава, Россия — как пораженец в стане победителей. В Германии, стране одной нации, национализм был выражен сильнее. Арийская теория нацизма связала воедино утопические ожидания германского мистицизма и националистические настроения, подогреваемые «версальским синдромом». По мнению К.Г. Юнга, архетип коллективного бессознательного немецкого общества выражался в стремлении к национальному единству, отсюда появление мифологемы данного архетипа «кровь и почва» (Blut und Boden). Расовая нацистская теория успешно интегрировала в общественное сознание немецкого общества примитивные формы коллективного бессознательного, в итоге варварство и жестокость стали принципами человеческого поведения [1, с. 89]. Торжество иррациональности тоталитарного политического сознания проявляется в господстве мифологем: идеология и мифы стали обладать более реальной и абсолютной властью над сознанием людей.
293
ВЕК
294
Сталинизму, вынужденному опираться на интернационалистическое марксистское мировоззрение в условиях многонационального государства, приходилось сложнее. Тем не менее, созданный на обломках Российской империи Советский Союз воссоздал не только структуру, но и психологию Российской империи — «тюрьмы народов», где «первый среди равных» русский народ по своему положению мало чем отличался от других наций. Интересен тот факт, что от имени нации выступали люди не принадлежавшей к ней: фюрер — австриец Адольф Шикльгрубер и «отец народов» — грузин Иосиф Джугашвили.
Для внешнеполитической концепции тоталитарного государства характерно следующее:
• наличие имперского, великодержавного мировоззрения, мессианские представления. Трансформация национальных традиций в исторически обусловленное «жизненное пространство»;
• распространение государственной идеологии в рамках всего «жизненного пространства»;
• создание «Империи» как воплощения справедливости для своих и оздоровления для чужих путем насилия;
• наличие образа «врага» как постоянной угрожающей дефиниции, которую требуется уничтожить для расширения собственного «жизненного пространства». Идентичность внешнего и внутреннего «врага»;
• «сказкообразность жизненного пространства», заранее недостижимый в реальности внешнеполитический идеал;
• экспансионистский курс, милитаризированное сознание;
• образ Вождя как вдохновителя и реализатора экспансионистского курса;
• необходимость в демонстрации успешности внешнеполитического курса.
Имея ряд схожих черт, внешнеполитические концепции национал-социализма и сталинизма существенно различаются. Главным отличием внешнеполитического курса нацизма было огромное влияние на характер и цели его реализации «арийской теории». Отсюда большая «сказкообраз-ность жизненного пространства», которая объясняет противоречие внешней политики национал-социализма. Основные идеи внешнеполитической концепции нацизма были изложены в "Mein Kampf' А. Гитлера, геополитические интересы реализовались через традиционную немецкую политику "Drang nach Osten". И хотя «жизненное пространство» Германии (Mitteleuropa) включало Центральную и Западную Европу, оккупационных планов для этих территорий не было разработано, равно как и военного плана нападения на Великобританию, несмотря на цель установления «немецкого мирового рейха».
Внешнеполитическую концепцию сталинизма, несмотря на наследие доктрины марксизма-ленинизма, отличает больший политический реализм. Влияние британской дипломатии «равновесия сил» характеризует политику СССР накануне и первые годы Второй мировой войны. Экспансионистские планы Советского союза не выходили за рамки «национальной империи» (воссоздание СССР в территории Российской империи), в частности Западная Украина и Западная Белоруссия не были польскими зем-
лями по условиям Версальского мира, и в отличие от «Судетского варианта» не предусматривалось оккупация СССР всей территории Польши.
Противоречивость внешнеполитической концепции сталинизма проявляется в марксистско-ленинском инструментарии дипломатии СССР: политика Коминтерна, создание антифашистского фронта и борьба с «мировым империализмом». Суть в различии внешнеполитических концепций нацизма и сталинизма — в идеологии двух тоталитарных систем. Национал-социализм не тождествен коммунизму, изначальная враждебность двух теорий объясняет характер их внешнеполитических концепций.
Анализируя теории и концепции, повлиявшие на формирование геополитики нацизма, интересной представляется националистическая трактовка образа России как образа врага. С одной стороны, этот образ отражал попытку оценки России с точки зрения реальной политики, то есть фактора влияния в Европе. Результат был выражен через позаимствованную из XIX века метафору — «колосс на глиняных ногах». Россия, в соответствии с этим образом, огромна, но структурно слаба и поэтому в случае военного конфликта проиграет Германии. Опыт Первой мировой войны воспринимался немецкими националистами как подтверждение такого представления о России.
С другой стороны, традиционная идея «натиска Германии на Восток». "Drang nach Osten" во внешнеполитической стратегии нацистской Германии стал прямым выражением "Deutscher Sonderweg". Пренебрежительная оценка различий в уровне
развития двух стран дополняется понятием, созданным еще в период Веймарской республики, «Германия - цитадель антибольшевизма». Немецкие националисты проводили прямую связь между внутри и внешнеполитической конъюнктурой врага, т.е. складывался образ тотального врага.
Российская внешнеполитическая стратегия после Первой мировой войны формировалась в условиях утверждения советской власти, а значит, утверждения марксистско-ленинской концепции. Ленинская внешнеполитическая доктрина базировалась на двух основополагающих тезисах: концепции пролетарского интернационализма и принципе мирного сосуществования. Первая была позаимствована из марксизма и переработана применительно к новым условиям. Сформулировав вывод о возможности победы социализма в одной стране, Ленин так обозначил будущие внешнеполитические задачи: «Победивший пролетариат этой страны встал бы против остального капиталистического мира, привлекая к себе угнетенные классы других стран, поднимая в них восстание против капиталистов, выступая в случае необходимости даже с военной силой против эксплуататорских классов и их государств» [3, с. 355.].
В практическом плане концепция пролетарского интернационализма получила воплощение в создании в 1919 г. Коммунистического Интернационала (Коминтерна). На первом конгрессе Коминтерна, проходившем в Москве 2-6 марта, Зиновьев, выступивший от имени российской делегации, заявил: «Мы рассматриваем, как одну из наших главных обязанностей, предостав-
295
ВЕК
296
лять максимально возможную материальную помощь рабочему движению в других странах ... Мы будем продолжать считать своим долгом помогать каждому рабочему движению, которое признает коммунистические принципы» [4, с. 6].
В манифесте, единогласно принятом конгрессом, указывалось, что задача Коминтерна состоит в том, чтобы «мобилизовать силы всех истинно революционных партий мирового пролетариата и таким образом облегчить и ускорить победу коммунистической революции во всем мире» [2, с. 38]. В другом документе речь велась о «поддержке эксплуатируемых колониальных народов в их борьбе против империализма, чтобы содействовать окончательному краху мировой системы империализма» [4, с. 23]. Сам Ленин видел в Коминтерне «руководящий центр, способный направлять международную тактику революционного пролетариата в его борьбе за всемирную советскую республику» [5, с. 81-82].
Чрезвычайные условия, в которых зарождалась советская власть, привели к возврату мессианской идеи русского общества. Идея «мировой революции», изначально выражавшая интернациональную солидарность в освободительной борьбе трудящихся, стали трактоваться как право и долг страны, где впервые была осуществлена социалистическая революция, нести идею мирового пролетариата в другие страны «на штыках». Таким образом, не вдаваясь в дискуссию о соотношении ленинской и сталинской концепциях, отметим что, «сказ-кообразность жизненного пространства» присутствует во внешнеполитических стратегиях и Ленина и Стали-
на. Главным отличием можно считать большое влияние на сталинскую внешнеполитическую доктрину наследия традиции российской национальной геополитики. Воссоздав российский имперский потенциал в рамках Советского Союза, Сталин ставил основной целью охрану «внутренних колоний» — Советской империи, а последнее невозможно без гегемонии русского начала в многонациональном государстве.
Геополитические планы России традиционно были лишены ярко выраженной агрессии, Россия как великая держава позиционировала себя, прежде всего, как «защитница всего славянского православного мира». Однако одним из оснований советской системы стала идеализация диктатуры насилия. На тезис об изначальной природы данной идеализации в теории марксизма указал в своей работе «Духовно-историческое положение парламентаризма» К. Шмит: «То, что социализм превратился из утопии в науку, не означает, что он стал отрицать диктатуру.. Некоторые радикальные социалисты и анархисты считали необходимым вернуться к утопии, чтобы сохранить у социализма мужество для диктатуры.. Против абсолютного рационализма диктатуры воспитания, как и против относительного рационализма разделения властей, выступила новая теория непосредственного применения силы, против веры в дискуссию — теория прямого воздействия. Справедливо говорит Троцкий, возражая демократу Каутскому: сознание относительности не дает мужества применять силу и проливать кровь» [6, с. 234]. Последователи учения К. Маркса, В.И. Ленина, например Н.И. Буха-
рин, развивали идеи о значении насилия в становлении пролетарской диктатуры, прежде всего, в рамках торжества мировой пролетарской революции [7, с. 161].
Впоследствии политическое поражение троцкистско-зиновьевского блока означало завершение важного этапа в истории послереволюционной России. Была подведена своеобразная черта под состязанием двух конкурирующих внешнеполитических доктрин: интернационал-коммунистической и национально-социалистической. Последняя взяла верх. Как позднее писал Троцкий, Сталин стал выразителем «консервативного национального уклона», суть которого «сводилась к тому, что мы заинтересованы не в международной революции, а в собственной безопасности для развития нашего хозяйства» [8, с. 236].
В исследовании геополитической концепции сталинизма важное значение имеет рассмотрение эволюции внешнеполитических взглядов Сталина. Об этой эволюции говорил еще Гитлер: «Сталин вообще серьезно изменился. Он уже не большевик-интернационалист, а предстает как абсолютно русский националист и, в сущности, преследует ту же естественно заданную русскую национальную политику, которая проводилась царями... Сталин совершенный автократ, и если бы сейчас, в 1940 г., вместо Сталина посадить какого-либо российского царя образца 1540 г., то ничего бы не изменилось. Только стали бы во всевозрастающей мере изгонять евреев из центральных органов российского государственного управления. И тем самым большевизм сбросил бы свое московитско-еврей-
ское и интернациональное обличье и стал бы просто славянским московит-ством» [9, с. 432].
Эволюция геополитической стратегии сталинизма во многом связана с влиянием на нее идей русской геополитической школы. Хотя в своих работах Сталин напрямую не ссылается на труды видных российских ученых и дипломатов, можно выделить ряд направлений оказавших влияние на формирование геополитической концепции сталинизма. Во-первых, идея «панславизма» и изначального противостояния между германо-романским (Западным миром) и православно-славянским (Срединным миром или Евразийским). Она нашла свое отражение в работах Н.Я. Данилевского, Ф.И. Тютчева, В.И. Ламанского [10, с. 232]. Позднее данная идея найдет свое дальнейшее развитие в концепции евразийцев, которые определят «месторазвитие России как евразийского мира» [11, с. 200].
Исторически сложившееся территориальное единство российской империи «как собора народов» характеризовалось, по мнению евразийцев, «естественностью и устойчивостью своих границ, так как государство, возникшее в самом центре материкового водного бассейна, стало естественным объединителем евразийского материкового пространства. Вот почему большинство евразийцев признали преобразования, осуществляемые в СССР в 30-х годах» [12, с. 48].
Еще одним направлением русской геополитической школы, оказавшим влияние на внешнеполитическую концепцию сталинизма, стала военная геополитическая школа (или, как часто ее называют, милю-
297
тинская). Теоретики данного направления указали стратегические цели расширения «жизненного пространства» России и обозначали потенциальных «врагов» российского влияния в Европе и мире [13, с. 353].
Впитав в себя достижения национальной геополитической школы, внешнеполитическая доктрина Сталина явилась, по существу, первой развернутой доктриной советской внешней политики. Отличительной чертой сталинской доктрины являлась ее целостность. Главное в геополитической концепции Сталина был прагматизм и реализм. Сталинская доктрина представляла собой набор гибких, зачастую довольно общих формулировок, что обеспечивало широкую свободу политического маневра и идеологических интерпретаций [14, с. 15]. Ключевым элементом доктрины, ее стержнем являлось обеспечение национальных интересов в рамках создания новой советской империи, или, вернее сказать, воссоздания в границах СССР Российской импе-ППО рии и российского великодержавного 298 мышления. Последний компонент получил модифицированное содержание в виде политики Коминтерна.
В своем исследовании мы придерживаемся традиционалистского подхода, который объясняет сталинизм как ревизию марксизма-ленинизма в традиционных национальных российских интересах. Стоит согласиться с мнением Р. Такера, что «в сталинской политической программе требования внешней политики во "враждебном капиталистическом окружении" были основными» [15, с. 415].
Оценивая влияние Первой мировой войны на развитие геополитиче-
ЕК
ских стратегий Германии и СССР, следует отметить, во-первых, торжество экспансионистских тенденций во внешнеполитических концепциях данных стран. Во-вторых, усиление «иррационального» компонента во внешнеполитических доктринах Германии и Советского Союза. В-третьих, формирование новой модели «Империи» под влиянием национальных политических традиций и создание условий для неизбежного столкновения геополитических интересов обоих тоталитарных государств в будущем.
СПИСОК ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ
1. Юнг, К.Г. О современных мифах [Текст] / К.Г. Юнг; пер. с нем. и прим. Л.О. Акопя-на. - М.: Практика, 1994. - 256 с.
2. Григорян, С.А. Социология тоталитарности: взгляд изнутри [Текст] / С.А. Григорян // Тоталитаризм как исторический феномен. - М., 1990. - 385 с.
3. Ленин, В.И. Сочинения [Текст] / В.И. Ленин. 5-е изд. - Т. 26. - М., 1964-1981.
4. Коммунистический интернационал. Документы 1919-1943. - М., 1964.
5. Ленин, В.И. Сочинения [Текст] / В.И. Ленин. 5 изд. - Т. 41. - М., 1964-1981.
6. Шмит, К. Политическая теология [Текст] / К. Шмит. - М.: «КАНОН-пресс-Ц», 2000. - 385 с.
7. Бухарин, Н.И. Учение Маркса и его историческое значение [Текст] / Н.И. Бухарин // Проблемы теории и практики социализма. - М.: Политиздат, 1989. - 513 с.
8. Троцкий, Л.З. Сталин [Текст] / Л.З. Троцкий. - Т. 2.- М.: Терра, 1990. - 303 с.
9. Цительманн, Р. К обоснованию мотива «жизненного пространства» в мировоззрении Гитлера [Текст] / Р. Цительманн // Вторая мировая война. Дискуссии. Основные тенденции. Результаты исследований. - М.: Весь мир, 1997. - 704 с.
10. Ламанский, В.И. Три мира Азийско-Ев-ропейского материка [Текст] / В.И. Ламанский // Империя пространства: Хрестоматия по геополитике и геокультуре
России / Сост. Д.Н. Замятин, А.Н. Замятин. - М.:РОССПЭН, 2003. - 720 с.
11. Савицкий, П.Н. Евразийство как исторический замысел [Текст] / П.Н. Савицкий // Социальная теория и современность. Вып. 18. Евразийский проект модернизации России: «за» и «против». - М.: Изд-во РАГС, 1995. - С. 197-213.
12. Очирова, Т.Н. Геополитическая концепция евразийства [Текст] / Т.Н. Очирова // Общественные науки и современность. -1994. - № 1. - С. 47-55.
13. Аналитическая записка начальника Главного штаба Н.Н. Обручева // Золотарев В.В. Военная безопасность Государства Российского. - М., 2001. - 484 с.
14. Eden, A. The Eden Memoirs: Facing the Dictators [Текст] / A. Eden. - Boston: Houghton Mifflin, 1962. - 584 p.
15. Такер, Р. Сталин. История и личность. Путь к власти 1879-1929. У власти 19281941 [Текст] / Р. Такер. - М.: Весь мир, 2006. - 881 с.
REFERENCES
1. ^naliticheskaja zapiska nachalnika Glavno-go shtaba N.N. Obrucheva", in: Zolotarev V.V., Voennaja bezopasnost Gosudarstva Rossijskogo, Moscow, 2001, 484 p. (in Russian)
2. Buharin N.I., „Uchenie Marksa i ego is-toricheskoe znachenie", in: Problemy teorii i praktiki socializma, Moscow, 1989, 513 p. (in Russian)
3. Citelmann R., "K obosnovaniju motiva "zhiznennogo prostranstva" v mirovozzrenii Gitlera", in: Vtoraja mirovaja vojna. Diskus-
sii. Osnovnye tendencii. Rezultaty issledova-nij, Moscow, 1997, 704 p. (in Russian)
4. Eden A., The Eden Memoirs: Facing the Dictators. Boston, 1962, 584 p.
5. Grigorjan S.A., "Sociologija totalitamosti: vzgljad iznutri", in: Totalitarizm kak is-toricheskij fenomen, Moscow, 1990, 385 p. (in Russian)
6. Jung K.G., O sovremennyh mifah, Per. s nemec. i primechanija L.O. Akopjana, Moscow, 1994, 256 p. (in Russian)
7. Kommunisticheskij international. Dokumen-ty 1919-1943, Moscow, 1964. (in Russian)
8. Lamanskij V.I., „Tri mira Azijsko-Evrope-jskogo materika", in: Imperija prostranstva: Hrestomatija po geopolitike i geokulture Rossii, Moscow, 2003, 720 p. (in Russian)
9. Lenin V.I., Sochinenija, 5 izd., T. 41, Moscow, 1964-1981. (in Russian)
10. Lenin V.I., Sochinenija, 5-e izd., T. 26, Moscow, 1964-1981. (in Russian)
11. Ochirova T.N., Geopoliticheskaja koncepcija evrazijstva, Obshhestvennye nauki i sovre-mennost, 1994, No. 1, pp. 47-55. (in Russian)
12. Savickij P.N., Evrazijstvo kak istoricheskij zamysel, in: Socialnaja teorija i sovremen-nost, Vyp. 18, Evrazijskij proekt moderniza-cii Rossii: „za" i „protiv", Moscow, 1995, pp. 197-213. (in Russian)
13. Shmit K., Politicheskaja teologija, Moscow, KANON-press-C6, 2000, 385 p. (in Russian)
14. Taker R., Stalin. Istorija i lichnost. Put k vlasti 1879-1929. U vlasti 1928-1941, Moscow, 2006, 881 p. (in Russian)
15. TrockijL., Stalin, T. 2, Moscow, 1990, 303 p. (in Russian)
299
Ночвина Белла Анатольевна, кандидат исторических наук, доцент, кафедра истории, регио-новедения и журналистики, Нижегородский государственный лингвистический университет им. Н.А. Добролюбова, bella.nochtvina@mail.ru Nochvina B.A., PhD in History, Associate Professor, Department of History, Regional Studies and Journalism, Linguistic University of Nizhny Novgorod, bella.nochtvina@mail.ru
