CC BY
172
Анкара не допустит поддержки Гюлена извне, даже если это будут партнеры Турции по НАТО1.
P.S. Размышляя о событиях лета 2016 г. в Турции, на память невольно приходит фраза «А был ли мальчик?» Воспитанные на русской литературе помнят о том, что она прозвучала в романе А.М. Горького «Жизнь Клима Самгина». По сюжету главный герой отправляется с двумя детьми, мальчиком и девочкой, кататься на коньках и в какой-то момент дети проваливаются в полынью и тонут. Девочку нашли, а мальчика нет. Уставшие от бесплодных поисков люди стали задавать вопрос: «Да был ли мальчик-то, может, мальчика-то и не было?»
P.P.S. Моя коллега в сентябре 2016 г. получила письмо из французского Института анатолийских исследований (Стамбул), в котором руководство Института уведомляло ее о программе мероприятий на ближайшее время. Письмо начиналось со слов: «Мы возобновляем свою деятельность после так называемой "попытки государственного переворота"». Таким образом, вопрос: «А был ли мальчик?» - задавали себе не только мы.
«Экономические, социально-политические и этноконфессиональные проблемы афро-азиатских стран. Памяти Пахомовой Л. Ф.», М., 2016 г., ИВ РАН, с. 46-53.
А. Яковлев,
доктор исторических наук, профессор, факультет мировой политики МГУ им. М.В. Ломоносова, ведущий научный сотрудник Института востоковедения РАН
ВЛАСТЬ И НАСИЛИЕ В САУДОВСКОЙ АРАВИИ: ЭВОЛЮЦИЯ ЦЕЛЕЙ И МЕТОДОВ В НАЧАЛЕ XXI в.
Аннотация. В статье рассматриваются разного рода изменения, происшедшие в политической жизни королевства Саудовская Аравия в первое десятилетие XXI в., отражающие состояние переходности общества и государства от традиционного к современному состоянию.
Ключевые слова: монархия, модернизация, конфликты.
1 Месть Эрдогана напугала Запад. - https://www.gazeta.ru/politics/2016/ 07/18 a 9699197.shtml
Завершение процесса социально-экономической модернизации в Саудовской Аравии к концу ХХ в. обострило проблему соответствия политической системы и норм политической жизни значительно изменившемуся состоянию общества и социально-экономических условий его существования. За полтора десятилетия XXI в. в арабском мире произошли серьезные политические изменения, связанные как с внутриполитическими процессами, так и воздействием внешнего фактора. Серьезные перемены происходят и в мировой системе. Всё это не могло не отразиться на политической культуре и политической жизни саудовского общества и саудовского государства, побуждаемого отвечать на вызовы времени и адаптироваться к условиям современного мира.
Современное саудовское государство было создано в начале ХХ в. в условиях и по нормам досовременного общества. Насилие было естественным и рациональным инструментом власти семьи Аль Сауд для формирования централизованного государства в условиях раннефеодального общества Аравии (впрочем, наряду с иными инструментами - подкупом шейхов отдельных племен или установлению с ними матримониальных связей).
В то же время не стоит и преувеличивать значение этого инструмента как сугубо «аравийского».
«Государство, равно как и политические союзы, исторически ему предшествующие, есть отношение господства людей над людьми, опирающееся на легитимное (т.е. считающееся легитимным) насилие как средство, - отмечал М. Вебер. - Таким образом, чтобы оно существовало, люди, находящиеся под господством, должны подчиняться авторитету, на который претендуют те, кто теперь господствует» [Вебер, 1990, с. 646].
Понятия «власть», «насилие» и «авторитет» в то время оказались равнозначными. Уровень политической культуры весьма разнородного, но в целом досовременного аравийского общества был таков, что семья Аль Сауд получила согласие населения разных частей Аравии (подданных) на ее господство путем как принуждения, так и свободного согласия, и тем самым обрела легитимность. Насилие в той или иной форме стало основным методом объединения различных племен Аравии вокруг семьи Аль Сауд, как это было в эпоху раннего феодализма и в европейских странах. Иначе и быть не могло в условиях относительной экономической самостоятельности населения разных районов Аравии, сохранявшегося племенного уклада жизни и только утверждаемого принципа абсолютного верховенства королевской власти. Психологию
благородного бедуина в отношении к семье Аль Сауд, на мой взгляд, передает старая пословица: «Если не можешь ударить эту руку, поцелуй ее» [Абуриш, с. 16].
Сфера политики изначально была закрыта для народа и общества, политические функции делегировались шейхам племен, улемам и торгово-ростовщической верхушке городского населения. Функции политических партий при этом выполняли семейные, родовые, земляческие и религиозные общности и объединения. В условиях формирования абсолютной монархии в начале ХХ в. население оставалось в средневековом времени и сознавало себя не данниками Ибн Сауда, а свободными членами уммы, подчиняясь не только силе власти, но авторитету шейхов. По выражению Х. Армстронга, «Ибн Сауд стал властителем Аравии (Lord of Arabia) благодаря силе своей личности и силе своего оружия» [Armstrong, p. 291]. Такое сохранение элементов племенного сознания стало важной чертой формирующейся новой политической культуры общества.
Среди изначально характерных черт саудовской политической культуры следует выделить как очевидный идеал - государство первых, «праведных» халифов, основанное на неуклонном соблюдении норм шариата; племенные принципы как символ общинного демократизма; жесткую властную вертикаль, организующую единое централизованное государство; делегирование основной массой населения своих политических прав верхушке общества.
Таким образом, политическая власть в Саудовской Аравии, как и в любом ином государстве, оказалась связана с насилием как необходимым и законным атрибутом государства, обладающего монополией на его использование. Применение насилия регламентировалось и смягчалось нормами ислама и племенной традиции. Особенностью саудовской политической культуры и политической системы стало выработанное в 1910-1930-е годы определенное соотношение насилия и согласия для сохранения политического порядка, т. е. стабильности социально-экономического строя и воспроизводства существующего режима.
Но в дальнейшем, когда начальная цель - создание единого государства под властью семьи Аль Сауд была достигнута, упрочение государственности происходило также с использованием насилия. Можно вспомнить и подавление сопротивления отдельных племен во второй половине 1930-х годов, и репрессии против
работников на нефтепромыслах компании АРАМКО в конце 1940-х - начале 1950-х годов.
Изменение политической культуры в королевстве прямо связано с проведением властью в 1960-1970-е годы модернизации общества. Естественной частью этого процесса стали, с одной стороны, постепенное развитие и усложнение различных государственно-правовых институтов (создание Министерства юстиции, Высшего юридического совета), а с другой - более заметные перемены в мировосприятии и мировоззрении образованной части саудовского общества, включенного в современный уклад жизни. Выпускники саудовских и американских университетов уже не могли не сознавать противоречия между нормами западной модели индустриального и демократического мира второй половины ХХ в. и реалиями Саудовской Аравии с господством патриархального уклада жизни. Отдельные преобразования в государственном аппарате не затрагивали основ государственности - ее авторитарный характер, непосредственную связь с исламскими принципами и племенными традициями.
Глава государства - король - по-прежнему воспринимался не только как аналог европейского монарха, а в ином качестве -хранителя двух святых мест ислама, имама и шейха шейхов. Монарх олицетворял собой законодательную, исполнительную и судебную власть, однако «на практике король передавал эти функции государственным учреждениям, институтам или личностям...» [Васильев, 1999, с. 514]. Абсолютный характер власти монарха ограничивали также нормы ислама в виде коранических предписаний (например: сура 42, аяты 36 и 38) и традиции племенного уклада (издавна принятая консультативно-совещательная практика).
Политическая система в 1960-1970-е годы сохраняла свой характер, а значит, и способы и методы своей защиты. Примеры тому - расстрел демонстрации противников создания телестанций в Джидде и Эр-Рияде в июле 1965 г., жестокие репрессии против участников военного заговора в 1969 г., наказание принцессы Мишаа и ее супруга в январе 1978 г., наконец, разгром мятежников, захвативших Большую мечеть в Мекке в ноябре 1979 г.
В то же время буквальному применению понятий «абсолютизм» и «авторитаризм» к политической жизни в Саудовской Аравии противоречили нормы шариата, по которому все люди равны перед Аллахом, а также сохранявшиеся прочные традиции племенной демократии. Подданные приносили клятву верности
королю по принципу «послушание есть повиновение» и в случае процветания, и в случае бедствия. Открытая и непосредственная связь верховного правителя и его народа выражается поговоркой «вождь народа является его слугой». Любой саудовец мог обратиться к королю по имени, король и наследный принц еженедельно выделяли день для приема подданных, которые, впрочем, могли подать и письменное прошение прямо на имя главы государства.
В большинстве арабских стран возникшие в первой половине ХХ в. политические системы изменялись в большей или меньшей степени под влиянием как внутренних, так и внешних факторов. При сохранении форм правления и типа государственного устройства политические режимы должны были реагировать на вызовы модернизированного арабского общества, становившегося всё более образованным и усваивавшего нормы жизни индустриального буржуазного общества. Определенное воздействие на политические процессы оказывал и внешний фактор в лице стран Запада.
Противоречия и конфликты, возникавшие между обществом и / или его активными сегментами, вели к изменению политического баланса в обществе. Однако в политической культуре арабских стран вопреки логике модернизации наряду с возрастанием активности образованной прозападной молодежи усиливались традиционные настроения. Тем более это было характерно для королевства, несмотря на внешние черты вестернизации общественной жизни.
В Саудовской Аравии не произошло разделения политики и религии, так как вся общественная и государственная жизнь королевства скреплена стержнем ислама. Главным субъектом политической жизни по-прежнему оставалось государство, часто - лидер государства, поэтому борьба за изменение баланса политических сил разворачивалась вокруг него. В этом вполне проявляется специфическая черта мусульманской политической культуры - сохранение и признание власти харизматического лидера, освященного духовной властью (основанием считается 42-я сура Корана: «Он отвечает тем, которые уверовали и творили благое...» и «посылал посланника и открывал ему по Своему изволению, что желал»).
В то же время меньшее значение имели традиционные для западной культуры политические институты (органы исполнительной, представительной и судебной власти, тем более что отсутствовали политические партии и профсоюзы, свободные
СМИ). Лишь один институт государственности - армия - сохранял и сохраняет значение в политической жизни арабских стран и скорее потенциально в Королевстве.
В Саудовской Аравии, как и во всей группе нефтяных монархий Персидского залива, не ставятся под сомнение форма и базовый тип государственности (абсолютная исламская монархия), однако следует отметить новые основы их государственности, существенно дополнившие традиционные - Коран, исламское право и племенной уклад жизни. Это прежде всего акт конституционного значения - Основной закон (низам), принятый в Саудовской Аравии в 1992 г., и созданный тогда же орган, выполняющий формально парламентские функции, - Консультативный совет. Эти атрибуты современной государственности стали ответом на нарастающее давление времени.
Да, королевство остается авторитарным государством, но власть использует насилие избирательно и только против оппозиционных сил, реальных или предполагаемых. Таким образом, за последние десятилетия произошел переход от «жесткого авторитаризма» к «умеренному авторитаризму» [Желтов, Желтов, с. 290295]. Этот переход отвечает уровню сознания жителей модернизированного королевства и изменившейся политической культуры.
В созданном за несколько десятилетий современном индустриальном буржуазном обществе сформировались новые социальные силы: средние городские слои - мелкая, средняя и крупная буржуазия, национальная интеллигенция, широкий слой бюрократии и служащих, наемные рабочие и техники, военнослужащие (см. ниже).
Формальные показатели социального развития вполне положительные. Характерный показатель - число автомобилей на 1 тыс. человек - в Саудовской Аравии составляет 472 автомобиля (для сравнения в Бельгии - 483, в Швеции - 466). Неожиданным следствием модернизации стало изменение рациона питания вчерашних бедуинов, что породило скачкообразный рост числа людей, страдающих ожирением: в Саудовской Аравии 23,0% населения, в Кувейте - 29,6, ОАЭ - 24,5% [Мир в цифрах, 2013, с. 62, 77].
Об итогах модернизации в Саудовской Аравии свидетельствуют не только цифры объема ВВП и доходов от нефти, но и современная инфраструктура, высокий уровень жизни большинства населения. Примечательно, что по такому показателю, как Индекс развития человеческого потенциала, Королевство занимает
вполне достойное 54-е место (77,0) - между Мексикой и Панамой [Мир в цифрах, 2013, с. 18].
Молодые люди в обязательном порядке получают бесплатное начальное и - большая часть среднее и полное среднее образование, более половины - высшее образование [Annual Report, 2010, р. 202]. По инициативе наследного принца, позднее короля Абдал-лы ибн Абдель Азиза, к концу ХХ в. была осуществлена полная компьютеризация национальной системы образования. Изменена программа обучения: предусматривается увеличение часов на изучение точных наук и возможность выбора учащимися курсов по собственным интересам. Это прямо противоречит традиционной методике обучения, в основе которой лежали зубрежка и послушание.
Однако решение старых проблем неизбежно порождает новые. Вследствие экономического спада и колебания нефтяных цен безработица в стране превысила 10% и растет в последние годы за счет молодых людей, имеющих преимущественно среднее и высшее образование и стремящихся получить место на государственной службе. Свою роль играет и давнее пренебрежение коренных жителей королевства (бедуинов-кочевников) к «грязной работе». В 2009 г. общее число безработных составляло 463 тыс. человек, из них 161,1 тыс. имели среднее образование, 258,7 тыс. - высшее [Annual Report, 2010, р. 221]. Между тем пустующие вакансии на сотнях промышленных предприятий и инфраструктурных объектов по-прежнему заполняют иностранные работники.
Корни такого отношения к техническим специальностям и работе на материальном производстве лежат в памяти саудовского общества о презираемых рабах и ремесленниках, занятых физическим трудом. В 2010 г. из общего числа студентов и аспирантов высших учебных заведений и колледжей - 706,9 тыс. человек - лишь 86,7 тыс. человек обучались по техническим специальностям [Annual Report, 2010, р. 204, 380]. Это стало одной из причин существования на постоянной основе в нефтяных монархиях Аравии миллионов иностранных работников (инженеров, техников, рабочих), составляющих большинство занятых в промышленности (кроме нефтяной), ЖКХ и инфраструктуре этих стран. В 2010 г. в Саудовской Аравии проживало 18,5 млн коренных жителей и 6,8 млн иностранцев, при этом соотношение самодеятельного населения составляло соответственно 4,3 млн саудов-цев и 4,3 млн иностранцев [Annual Report, 2010, р. 204]. Высокий уровень социального обеспечения всех коренных жителей Коро-
левства благодаря доходам от нефти, а также возможность легко (до недавнего времени) устроиться на государственную службу мешают удовлетворению спроса рынка труда на технические кадры из числа коренных жителей. Например, на промышленных предприятиях частного сектора Королевства в 2010 г. соотношение саудовцев и иностранцев составляло (тыс. человек) в сельском хозяйстве и рыболовстве - 8,4 и 527,4, обрабатывающей промышленности - 83,4 и 649,0, строительстве - 184,2 и 2 692,4, торговле -180,2 и 1 377,7 [Annual Report, 2010, р. 225]. Эмир Наиф ибн Аб-дель Азиз, будучи министром внутренних дел, сказал по этому поводу:
«Мы не можем укорять лишь бизнесменов в медленных темпах саудизации [рабочей силы]. Часть вины должна взять на себя и наша молодежь. Молодые люди должны готовить себя для любой работы. Их желание работать даже за небольшое вознаграждение побудит работодателей дорожить ими и повышать им зарплату» (цит. по: [Филоник, Вавилов, с. 118]).
В то же время произошли качественные перемены в государственном и административном аппаратах, повысилось качество и эффективность работы. Об этом свидетельствуют данные мировых организаций по Саудовской Аравии. Показатель «уровень деловой среды» (коррупция, волокита) на 2011 г. понизился и для регистрации новой компании теперь требуется всего пять дней, так же как в Канаде и Португалии [Мир в цифрах, 2013, с. 55].
Однако статистические показатели успеха лишь прикрывают негативные тенденции в социально-политической сфере: проблема безработицы среди образованной молодежи из коренного населения потенциально может обернуться взрывом «молодежного бунта», как это произошло в арабских странах весной 2011 г. Благодаря доходам от нефти правительство еще долгое время может смягчать недовольство, сохраняя достаточный уровень материального потребления, и купировать проявления социального недовольства, но лишь для коренного населения. Остается и иная угроза: 8 млн иностранных работников, находящихся в Королевстве на постоянной или временной основе и представляющих собой потенциально непреходящую угрозу, для устранения которой понадобится скорее не «пряник», а «кнут».
Репрессивный аппарат Королевства включает в себя полицию, службу безопасности, армию, Национальную гвардию и пограничные войска. В отличие от ситуации 1960-х годов, когда имели место случаи внесудебных репрессий, ныне власть исполь-
зует при подавлении открытых противников и оппонентов судебные органы.
Для минимизации насилия в отношении иностранных работников в 1980-е годы были разработаны детализированные нормы их пребывания на территории Саудовской Аравии, позднее были допущены некоторые формы их самодеятельности, начато издание печатных органов на английском языке (как приложение к саудовским газетам).
В то же время в самом саудовском обществе имеются и идеологические причины для недовольства. Идеология в ее западном понимании как целостная система взглядов и идей, выражающих интересы определенных слоев людей и предлагающая цель их социально-политической деятельности, ныне играет незначительную роль в арабском мире в целом и в саудовском королевстве в частности.
Но политическая власть не может строиться и сохраняться только при опоре на насилие. Наряду с принуждением власть стремится к возрастанию согласия подданных, их добровольному подчинению. Важной функцией государства стало утверждение своей гегемонии в общественной жизни путем убеждения людей в необходимости его поддержки. Эту задачу решает своеобразный «идеологический аппарат государства», который включает в себя религиозные учреждения, систему образования, систему СМИ и культурных учреждений (фестивали традиционной культуры, благотворительные и иные общественные объединения).
Роль идеологии играет политизированный ислам, отчасти -формирующийся саудовский патриотизм и арабский национализм, подчас отождествляемый с «арабским (или) исламским социализмом». Религиозная деятельность государственной власти и религиозность самого общества выполняют в обществе функции политики. Пройдя путь «догоняющей модернизации» по западной модели, страны Востока «пропустили» Реформацию и секуляризацию, принципиально важные для современной модели западного общества, в котором религия стала маргинальным явлением. Так, идеи справедливости и равенства в западной политической жизни основывались на социалистическом учении, в то время как в ара-бо-мусульманском мире эти идеи оставалась органичной частью учения Пророка Мухаммеда.
Специфическим видом идеологии в современном арабском мире стала «идеология потребления», суть которой - «обмен политических прав на экономическую стабильность» (В.А. Кузнецов).
В основе «идеологии потребления» - не только нормальный консерватизм, глубокая приверженность саудовцев своим традициям, но и «возросшее самоуважение, которое выросло на базе созданного общественного и индивидуального благосостояния...» [Фи-лоник, Вавилов, с. 15]. Однако человек - существо не только материальное. Ему присущи настроения, убеждения, определенные идеи, а в условиях современного общества он зачастую желает проявить свою активность. Этот потенциальный напор общества ощутим в королевстве.
Немалая часть образованных саудовцев уже не готова довольствоваться лицезрением формального официального фасада монархии, в то время как реальным механизмом государственности остаются по-прежнему традиционные по сути племенные и религиозные институты. В Основном законе (низаме) 1992 г. (см.: [Saudi Basic Acts]) заявлено, что Королевство Саудовская Аравия - арабское исламское государство, религией которого является ислам, конституцией - Священный Коран и Сунна Пророка, языком - арабский (ст. 1). Система правления в Саудовской Аравии монархическая, с правящей династией, основанной королем Абдель Азизом ибн Абдель Рахманом Аль Саудом во главе с сыновьями его сыновей (ст. 5). Источником власти режима являются Коран и Сунна, которым должны соответствовать другие законы (ст. 7). Власть в королевстве основана на принципах справедливости, совещательности и равенства, которые декларирует одна из статей Основного закона. Согласно ей маджлис (совет) короля и маджлис наследного принца будут открыты для всех подданных, дабы каждый мог использовать свое право обсуждения с органами власти любых вопросов (ст. 43).
Основным субъектом в политической жизни королевства остается правящая семья Аль Сауд, в рамках которой имеются различные группы и кланы. Внутри этой политико-экономической корпорации ее части (кланы, группы) вступают во взаимоотношения друг с другом, исходя при этом из своих собственных интересов, но готовы прийти к согласию, исходя из высшего интереса -сохранения власти семьи Аль Сауд. Тем не менее активная часть саудовского общества готова взять назад данное ею королям Ибн Сауду и королю Фейсалу право на политическое участие и воспользоваться им самим.
В первое десятилетие XXI в. деятельность Консультативного совета, расширение его состава и полномочий, активизация общественных (деловых, женских, культурных и студенческих)
общественных организаций, а также создание в 2003 г. по инициативе наследного принца, позднее короля Абдаллы, Центра национального диалога (диалога власти и общества), проведение свободных выборов в местные органы власти свидетельствуют о разумных политических реформах (см.: [Косач, 2007]). Власть проводит преобразования, к которым общество уже готово, но которые в то же время не составляют реальную угрозу господству семьи Аль Сауд в политической жизни Королевства.
В наши дни в королевстве право на власть Аль Сауд открыто не ставится под сомнение. Новыми целями династии оказываются увеличение и упрочение своей социальной опоры, реформирование некоторых институтов государственности в соответствии с изменившимися условиями в стране и возросшей самостоятельностью новых социальных сил в обществе - национальной буржуазии, интеллигенции, служащих. В свою очередь эти новые социальные силы, судя по всему, сами привержены принципам существующей политической культуры, и претендуют пока не на власть, а лишь на участие во власти.
Таким образом, в новом веке меняются цели власти и общества в политической жизни, меняется политическая культура общества, но сохраняются в неизменности принципы политической системы. Именно эти обстоятельства и в меньшей мере воздействие внешнего фактора (западных государств и правозащитных организаций) влияют на соотношение используемых властью методов насилия и согласия. Пространство для насилия пока сужается.
Нельзя сказать, что власть никак не реагировала на нарастающие вызовы. Король Фейсал в свое время пренебрежительно назвал парламент «костылем для слабого правителя», но его младший брат король Фахд в 1992 г. создал Консультативный совет.
За 20 лет этот орган обрел определенное значение, превратившись в протопарламент с комитетами, комиссиями, заслушиванием докладов министров, вынесением рекомендаций королю по многим вопросам жизни страны. В то же время этот орган законодательной власти воспринимается обществом не как заимствованный политический институт западной модели, а как вполне традиционный институт управления на основе принципа совещательности, возникший в правление короля Ибн Сауда и прошедший через различные стадии развития в 1924-1952, 1953-1969, 1970-1991 гг. (см.: [Л1-МаНк 8а1еИ, р. 6-32]).
В начале XXI в., в условиях глобализации, возникновения мирового информационного пространства и интенсификации мобильности людей, король Абдалла сознавал, что для власти в Королевстве становится все более важным согласие подданных на подчинение ей. Прошло время, когда это согласие изначально подразумевалось в условиях архаичного племенного сообщества, признавшего главенство Ибн Сауда. Теперь стало необходимостью легитимное обоснование этого согласия со стороны власти.
Конечно, по-прежнему большое значение имеет традиционный авторитет правящей семьи Аль Сауд, авторитет традиционной системы ценностей, привычка (стереотип) к существующему и понятному для населения политическому порядку, а также высокий материальный уровень жизни, который обеспечивает власть (используя и подкуп, например, в разгар «арабской весны» 2011 г.).
На сохранение традиционного господства семьи Аль Сауд работает и государственно-административный аппарат, который формируется отчасти по критериям лояльности власти. В Саудовской Аравии бюрократия подчинена монарху как главе государства и главе правительства. Это подчинение имеет патримониальный характер. По сути можно говорить о формировании тенденции корпоративизма: два крупных союза интересов (фракции внутри семьи Аль Сауд и огромный бюрократический аппарат) инкорпорированы в механизм государственной власти, при этом сохраняют автономию по отношению к государству в политической и экономической сферах. В то же время эти мощные условные корпорации, детерминированные интересами участников и собственными практиками, сохраняют верность основополагающим ценностям саудовской культуры.
Но мир меняется, и для формально абсолютной монархии возникает необходимость ответить на вызов времени. По М. Веберу, это сохранение уже достигнутого господства, но уже «в силу легальности, в силу веры в обязательность легального установления и деловой "компетентности", обоснованной рационально созданными правилами, т.е. ориентации на подчинение при выполнении установленных правил.» [Вебер, 1990, с. 647].
В начале XXI в. в Саудовской Аравии страх и привычка как мотивации политического поведения людей заметно ослабли. В условиях невозможности простого воспроизводства существующего политического порядка происходит определенная адаптация политической системы, но традиционное насилие препятствует налаживанию эффективной связи между властью и под-
данными, а без такой обратной связи власть теряет свою эффективность.
Король Абдалла приступил к увеличению полномочий местных органов самоуправления, выборы в которые проходят уже по современным стандартам, более того - допущено участие женщин. Таким образом, хотя принцип демократизма и не стал ведущим в политической жизни страны, элементы демократии, как традиционной племенной, так и современной западной, там явственно имеются. Причем так же, как в случае с идеологией, генезис принципов демократии и равенства лежит не в Вестминстерской модели, а в еще не изжитых нормах существования племенного общества.
В Саудовской Аравии, как и в ряде соседних стран Аравийского полуострова, сформировался специфический тип государственности - неоабсолютистский. Его появление было вызвано необходимостью для династии Саудидов вписаться в реалии ХХ в., а также стремительностью нефтяной модернизации, в результате которой был совершен скачок от полуфеодального состояния в индустриальное, буржуазное общество.
Нормативная модель капиталистического общества, в котором, по мнению М. Фридмана, «для свободного человека страна должна быть совокупностью составляющих ее индивидуумов, а не какой-то вышестоящей инстанцией» [Фридман, с. 25], не была реализована в Саудовской Аравии в силу иных цивилизационных основ аравийского общества. Более того, убеждение М. Фридмана, что «экономическая свобода - это необходимое средство к достижению свободы политической» [Фридман, с. 31], также полностью не оправдалось в Королевстве. «Капитализм по-аравийски» имеет иную природу. В западных странах его развитие шло демократическим путем (снизу вверх), имея массовую опору в лице представителей мелкокапиталистического уклада, что можно назвать «сталагмитовым типом развития». В странах Востока в условиях ускоренного развития при активном участии государства («революция сверху») новый строй сразу выстраивался на уровне средне-и крупного капиталистического уклада, а это уже иной - «сталактитовый тип развития». Традиционно господствующие слои (семья Аль Сауд, шейхи, верхушка торговцев и ростовщиков) обрели экономическое превосходство в условиях капиталистического хозяйствования. В модернизирующемся обществе не сформировалась равно конкурентная среда, что породило пословицу: «Не все наши торговцы - эмиры, но все эмиры - торговцы».
Процессы социально-экономические намного опередили процессы социально-культурные, многие структуры и элементы традиционного бедуинского и исламского общества не были изжиты. Поэтому монархический строй даже в абсолютистской форме в немалой степени отвечает уровню сознания большинства населения и задачам, которые призвано решать модернизированное общество, а также вызовам, порождаемым внешним миром.
Представляется, что саудовский неоабсолютизм сыграл свою необходимую роль социального арбитра старых и новых социальных сил, однако не исчерпал своего потенциала. Отсюда в текущей политической жизни возникновение разнородных тенденций -к сохранению авторитарных начал и поощрению демократических начал. И то, и другое в целом укладывается в логику традиционного бедуинского мышления и мусульманский уклад жизни.
Ограничителями на пути демократизации политической жизни остаются не только нежелание семьи Аль Сауд ослабить свою монополию на власть (фактически этот процесс уже идет), но и неготовность образованного общества и народных масс к адекватному восприятию таких институтов западной демократической модели, как свободные выборы, деятельность политических партий и парламента как реального органа власти. Все это слишком чуждо традиционным нормам и ценностям социальной жизни, в которых верность племени более важна, чем верность государству, а элементы племенной демократии во многом удовлетворяют потребности простых жителей страны. Попыткой закрепить статус-кво стало обращение короля Фахда ибн Абдель Азиза к нации в 1992 г., в котором он указал на «давние традиции любви, милосердия, справедливости, взаимного уважения и преданности» в саудовском обществе, где «нет ни правителя, ни подданного. Все равны перед законом Господа, все равны в любви к родине.» (цит. по: [Косач, с. 26]).
Таким образом, племенные традиции и принципы ислама не были подвергнуты сомнению в процессе модернизации саудовского общества, а, напротив, были сохранены в основе его социального устройства и модифицированной государственности. Это обстоятельство, а также сохранение неоабсолютистского характера саудовской государственности своеобразно оценили международные правозащитные организации, в мировом рейтинге демократии, поместив Королевство в конец списка (1,77), после Ирана (1,98) и Центрально-Африканской Республики (1,82). Для сравнения: список этот возглавили Норвегия (9,8) и Исландия (9,65) [Мир
в цифрах, 2013, с. 29], хотя по показателю «оказание наибольшей многосторонней и двусторонней помощи» в процентах Саудовская Аравия находится на почетном 6-м месте (0,77) после Нидерландов (0,81) и перед Бельгией (0,64) [Мир в цифрах, 2013, с. 35].
Между тем общественная активность проявляется и в самой Саудовской Аравии. В Королевстве имеется около 200 благотворительных организаций (27 тыс. членов), активно действуют крупные международные Фонд имени короля Фейсала и Фонд имени короля Абдель Азиза, оказывающие финансовую поддержку различным научным проектам, уделяя особое внимание проектам в сферах естественных наук и медицины [Saudi Arabia, p. 224225].
Реакцией власти на раздающуюся в западных СМИ критику недемократического режима в Королевстве стала пропагандистская кампания по разъяснению мировой общественности ситуации с правами человека в Саудовской Аравии. В ходе этой кампании саудовские юристы и богословы показывали принципиальные отличия всей системы западного права от исламской системы права, основанной на Коране и шариате. «Все мусульмане с того момента, как приняли ислам, должны освободить свою волю, чтобы она не подчинялась никому, кроме Аллаха - Великий Он и Могущественный ... Шариат организует сферы этой свободы и определяет ее концепцию, условия и пределы ее применения», - писал министр по делам ислама доктор Абдалла ибн Абдель-Мухсин Ат-Турки [Турки, с. 47].
Но в начале XXI в. в мире начались серьезные перемены. События Арабского возрождения в 2011-2013 гг. в Тунисе, Ливии и Египте, а также на Бахрейне и особенно осенью 2014 г. и весной 2015 г. в Йемене прямо отразились на политической ситуации в Саудовской Аравии. Законопослушность, вернее, почитание принципа послушания ослабели у части молодежи к началу нового века, но до поры до времени выливались в мелкие хулиганские инциденты, а в Восточной (шиитской) провинции и в акты сопротивления власти. Теперь с развитием новых форм массовых коммуникаций появились новые возможности для выражения своих убеждений и настроений, а также самоорганизации. Там и ранее в крупных городах на перекрестках и возле важных политических и социальных объектов стояли полицейские броневики. События «арабской весны» 2011 г. привели к усилению жесткости режима. Был усилен контроль над большими контингентами иностранных работников, а также за шиитским меньшинством в Восточной
провинции королевства. Помимо «кнута» был использован и «пряник»: весной 2011 г. решением короля Абдаллы состоялись немалые выплаты всем подданным.
В то же время оказалось, что не менее важным, чем поддержание порядка на улицах, становится контроль над средствами электронных коммуникаций. По показателю «индекс свободной печати», «несвободу» в области СМИ, цензуру, давление и монопольное положение в Королевстве определили в 83,25, в одном ряду с Узбекистаном (83,0), ближе к Северной Корее (141,0), чем к Великобритании (2,0) [Мир в цифрах, 2013, с. 87].
В стране нет политических партий, и политическая деятельность западного типа по-прежнему находится под запретом, хотя прошедшие недавно выборы в муниципальные органы власти стали важным показателем эволюции. Главным субъектом политической жизни остается правящая семья Саудидов, в недрах которой происходит реальная борьба различных кланов и фракций, опирающихся на разные группы национальной буржуазии, бюрократии и интеллигенции. Возможности Интернета как будто создали формальную основу для проявления инакомыслия вне рамок правящей семьи.
Вот несколько характерных событий. Весной 2014 г. молодого саудовца приговорили к 10 годам тюрьмы за критику власти в Твиттере. Он призывал к протестам против существующей в Королевстве власти, ранее уже отсидел в тюрьме. Другого саудовского подданного, подписавшего обязательство не критиковать в Сети власть, осудили все же на восемь лет. Тогда же атеизм, пропаганда атеистической идеологии любыми средствами, мнения, ставящие под сомнение исламскую веру, были объявлены преступлением [CNN, 11.03.2014].
В то же время политический радикализм либерального толка отвергается значительной частью саудовского общества, включая и его вполне модернизированную в материальном отношении часть, сохраняющую верность нормам и ценностям традиционной политической культуры и не желающую отказываться от высокого уровня материальной обеспеченности ради неопределенных и сомнительных политических выгод. «Мы не в состоянии оценить, насколько могущественна бывает инерция традиционных ценностей», - с сожалением констатировал Л. Харрисон в книге «Главная истина либерализма» [Харрисон, с. 105].
В Королевстве создана Комиссия по коммуникациям и информационным технологиям, в функции которой входит контроль
над сайтами, содержащими информацию, оскорбительную для идейных и моральных устоев общества. Кстати, среди ее 25 сотрудников оказалось немало выпускников ведущих западных университетов. И каждый день в Комиссию поступает более 1 тыс. сообщений от жителей Королевства о «вредных» сайтах и ссылках. Это усиливает эффективность цензуры, причем власти извещают пользователя, почему заблокирован тот или иной сайт. Е. Морозов приводит пример высокопрофессиональной атаки правительства на независимый сайт «Томаар», созданный саудовцами, обсуждающими общественные проблемы [Морозов, 2014, с. 144, 147-148].
В январе 2015 г. саудовский активист Интернета Раиф Бада-ви был приговорен судом к 1 тыс. палочных ударов. Наказание совершалось публично перед мечетью в Джидде: ему нанесено 50 ударов, и наказание продлится по пятницам в течение 20 недель. (В Интернете была размещена видеосъемка с мобильного телефона процесса исполнения наказания.) Ранее он один год отсидел в тюрьме после создания в 2008 г. сайта «Свободные саудовские либералы», несмотря на протесты Эмнисти Интернэшнл. В 2013 г. его также привлекали к суду. Жена и дети активиста проживают в Канаде [CNN, 9.01.2015].
Во втором десятилетии XXI в. саудовские власти оказались в затруднительном положении. Упрощенное деление внешнего мира на прозападный, еврейско-коммунистический или атеистический и единый восточный, арабо-мусульманский, осталось в прошлом. В существующих в неизменности параметрах государственности теперь надо находить новые способы и методы контроля политической жизни.
Отказ Саудовской Аравии от поддержки «Братьев-мусульман» в Египте в 2013 г. был вызван не только внешнеполитическими соображениями, но и внутриполитическим расчетом: снижение уровня исламской волны в самом саудовском обществе. Однако возникновение «Исламского государства» (Исламского государства Ирака и Леванта) в начале 2014 г. уже прямо угрожает самой Саудовской Аравии.
В соседней Иордании 1 октября 2014 г. в столице прошли массовые волнения: на улицы Аммана вышли тысячи людей с выражением поддержки общеарабскому движению ИГ. В июле 2014 г. власти ОАЭ арестовали несколько десятков людей по обвинению в поддержке «исламистского заговора». Более чем вероятно, что немало сторонников идей ИГ существует и в Саудовской
Аравии. Осенью 2014 г. в стране прошли аресты: МВД арестовало 88 человек, причастных к тайной террористической сети [CNN, 03.09.2014].
По мнению западных наблюдателей, правящий режим в конце 2014 г. ужесточил курс внутренней политики в ответ на попытки исламских радикалов разного толка расшатать, ослабить существующие нормы политической жизни. Прежде всего путем принятия «антитеррористических законов» пресекаются все попытки создать какой-либо альтернативный правящей семье Аль Сауд центр политической власти [The Financial Times, 26.03.2014].
На совещании глав государств ССАГПЗ в декабре 2014 г., несмотря на очевидные разногласия между Катаром и Саудовской Аравией и другими государствами Совета, общим было отрицательное отношение к терроризму как общей угрозе. В отличие от Катара саудовские власти и правители других нефтяных монархий стремятся локализовать порожденную «арабской весной» 2011 г. «революционную бактерию, использующую исключительно насилие», террор против существующих арабских режимов. По словам министра иностранных дел Бахрейна шейха Халеда ибн Ахмеда аль-Халифа, «Афганистан был начальной школой для террористов, а Сирия и Ирак стали для них университетом» [The Straits Times, 08.12.2014].
Жестокость международного терроризма потребовала адекватного ответа. Стоит вспомнить слова короля Абдаллы, еще в 1989 г. заявившего, что
«Ислам отвергает насилие во всех его проявлениях и формах, дозволяет совершать убийство только по справедливости. Ислам является религией милосердия, сострадания и равенства всех наций и народностей. Мусульмане неповинны в том, что совершается от имени ислама теми, кто утверждает, что представляет ислам, а на деле лишь прикрывается личиной ислама, служа тем, кто заинтересован в подрыве авторитета ислама и мусульман» (цит. по: [Сюкияйнен, с. 81]).
События в Йемене весной 2015 г. привели к победе там сил, принадлежащих к традиционной политической культуре, но также -к иной ветви ислама. Это не просто дестабилизирует политическую ситуацию в Королевстве, но наряду с деятельностью ИГИЛ бросает открытый вызов и правящему режиму, и самому государству. Следствием начатых в конце 2014 и активизировавшихся в марте 2015 г. боевых действий саудовской армии против йеменских мятежников станет ужесточение политического климата
в стране, усиление контроля государства над проявлениями активности в общественной жизни.
Имеется немало оснований для заключения, что правящий в королевстве режим переживает переходный период. Это и смена поколений в династии Саудидов, где самому молодому из сыновей основателя государства Абдель Азиза уже за 80 лет. Это и перемены в мировосприятии и мировоззрении большого поколения молодых и образованных саудовцев. Это и вызовы ряда арабских государств, где активность общества обрела свои формальные рамки, а также многообразное влияние эпохи глобализации, в которую вступил мир. Власти не упускают из виду и потенциальную угрозу в виде присутствующих в стране на постоянной основе миллионов иностранных работников.
Наметившаяся тенденция к демократизации политической системы и создание пусть и небольших возможностей для общественной активности, наряду с деятельным существованием Консультативного совета, позволяет предполагать возможность избежать революционного переворота. Власти пусть и с запозданием реагируют на перемены. Своеобразным актом «демократизации абсолютизма» стало создание в 2006 г. нового государственного органа - Комитета по принесению клятвы из представителей разных кланов династии Саудидов, функцией которого стало определение следующего кандидата на трон, что ранее было исключительной прерогативой короля. Нельзя исключить возможности трансформации саудовской государственности из неоабсолютистской в конституционную монархию.
Король Салман ибн Абдель Азиз, 23 января 2015 г., сменивший на троне старшего брата Абдаллу, по всей видимости, продолжит в политической жизни его курс ситуативных постепенных перемен.
Власть не может не учитывать и заметные изменения в мире, идущую «смену вех». «Сегодня, в эпоху торжества глобализма, кризиса государственных суверенитетов, заката парламентов и партийного представительства», - констатирует итальянский политический теоретик Д. Дзоло [Дзоло, с. 8], сложность мирового развития представляет собой вызов для самой западной демократической традиции, подвергается сомнению ранее признанная модель западной демократии и национального государства. «В последние десятилетия "пафос наций-государств" несколько поубавился, - отмечал В. В. Наумкин, - и ему на смену приходят глобализация, регионализм и эпоха этничности» [Наумкин, с. 18].
В современном мире по-прежнему действуют и традиционные акторы международных отношений и совсем новые, свободные от суверенитета негосударственные акторы - этноконфессиональные движения и террористические организации, например, ИГ (ИГИЛ) и движение хуситов в Йемене. Новые вызовы потребовали ответа от Саудидов, с этим связано назначение весной 2015 г. новых лиц -представителей молодого поколения - на посты наследника престола и министра иностранных дел.
В то же время указанные ранее объективные особенности социального и экономического развития по-прежнему во многом определяют параметры политической жизни, политической культуры и политической системы в Саудовской Аравии. Политическая культура развивается, но полноценно может развиться только то, что уже есть в самом обществе, иначе происходит имитация развития, использование декоративных элементов западной политической системы.
В целом политическая культура и политическая система Саудовской Аравии ощутимо модернизировались, исходя из логики внутреннего развития, при этом испытав влияние, но избежав формального заимствования политических структур западного образца. В политической жизни королевства можно увидеть причудливое соединение как традиционных арабских и исламских, так и заимствованных западных черт, норм и элементов. Это видно в сочетании элементов эгалитарного типа культуры, целью которого является совместная защита привычного образа жизни, и иерархического типа культуры, главное в котором - стабильность политической системы и национальная безопасность (см.: [Восток и политика, с. 54-92]).
Королевство сумело пока избежать и революционных катаклизмов, не отказавшись от традиционных исламских и племенных основ. В то же время усложнение экономической жизни и неуклонное социальное развитие порождают в саудовском обществе новые проблемы и противоречия, которые требуют разрешения политическими методами, что невозможно без определенного реформирования политической системы, возможно, и религиозной жизни и религиозных институтов в королевстве. Такого рода процессы уже идут. Можно предположить формирование в перспективе путем симбиоза или синтеза специфической модели саудовской государственности, сочетающей начала племенной демократии и просвещенной монархии, элементы политической
системы индустриального и доиндустриального обществ, некий аравийский вариант постсовременного «авторитаризма развития».
Литература
1. Васильев А.М. История Саудовской Аравии (1745 - конец ХХ в.). - М., 1999.
2. Вебер М. Избранные произведения. - М., 1990.
3. Восток и политика. Политические системы, политические культуры, политические процессы / Под ред. А. Д. Воскресенского. - М., 2011.
4. Дзоло Д. Демократия и сложность. Реалистический подход. - М., 2010.
5. Желтов В.В., Желтов М.В. Политическая социология. - М., 2009.
6. Косач Г.Г. Саудовская Аравия: Внутриполитические процессы «этапа реформ». - М., 2007.
7. Мир в цифрах. 2013. - М., 2013.
8. Морозов Е. Интернет как иллюзия. Обратная сторона Сети. - М., 2014.
9. Наумкин В.В. Проблема цивилизационной идентификации и кризис наций-государств // Восток (Oriens). - 2014. - № 4.
10. Сюкияйнен Л. Король Фахд ибн Абд Аль-Азиз Аль Сауд - глава государства, конституция которого - Книга Всевышнего Аллаха и Сунна его посланника // Король-реформатор. - М., 2002.
11. Ат-Турки Абдаллах ибн Абдуль-Мухсин. Ислам и права человека на примере Королевства Саудовская Аравия. - Эр-Рияд, 1997.
12. Филоник А.О., Вавилов А.И. Саудовская Аравия: Поиски внутренней гармонии. - М., 2007.
13. Фридман М. Капитализм и свобода. - М., 2005.
14. Харрисон Л. Главная истина либерализма. - М., 2008.
15. Яковлев А.И. Модернизация Саудовской Аравии: итоги и перспективы в начале XXI века // Восточная аналитика. Ежегодник 2011. - М., 2011.
16. Aburish Said K. The Rise, Corruption and Coming Fall of the House of Saud. - L., 1995.
17. Annual Report. The Latest Economic Developments. SAMA. - Riyadh, 2010.
18. Armstrong H.C. Lord of Arabia. Intimate Study of a King. - L. - N.Y., 2005.
19. The Financial Times.
20. Al-Malik Saleh A. The Shura Council (Consultative Council) of Saudi Arabia. Past and Present. [Б.м.], 2007.
21. Saudi Arabia. - L., 2006.
22. Saudi Basic Acts. - Riyadh, 2005.
23. The Straits Times.
«Восток (Oriens)», М., 2016 г., № 2, с. 116-129.
