CC BY
166
ФИЛОЛОГИЯ
Вестн. Ом. ун-та. 2011. № 1. С. 198-203.
УДК 81
Н.Ю. Шнякина
Омский государственный педагогический университет
ВКУСОВЫЕ МЕТАФОРЫ В СФЕРЕ ОЦЕНКИ ЭМОЦИОНАЛЬНЫХ СОСТОЯНИЙ ЧЕЛОВЕКА (на материале немецкого языка)
В данной статье на материале немецкого языка демонстрируется значимость телесного (перцептивного) опыта вообще и вкусовых ощущений в частности для структурирования опыта, не связанного с материальным. Рассматриваются переносные значения основных номинаций вкусовых ощущений человека (горький, сладкий, кислый) с точки зрения их способности выражать оценки его эмоциональных состояний. Подобный анализ позволяет выявить специфический взгляд на мир как отдельного индивида, так и языкового коллектива.
Ключевые слова: телесный (перцептивный) опыт, ментальная репрезентация, вкусовые метафоры, перцептивный образ, перцептивный признак, метафорическая схема.
Окружающая действительность представляется человеку во всём разнообразии её проявлений, воспринимаемых органами чувств и особым образом структурируемых в сознании. Визуальные предметные образы, запахи, тактильные и вкусовые ощущения, т. е. «телесный» («перцептивный», «эмпирический») опыт человека, служат основой формирования различных форм ментальных репрезентаций: понятий абстрактных и непосредственно наблюдаемых объектов, концептов, фреймов, гештальтов, моделей, образов и т. д., т. е. единиц сознания человека, его внутреннего пространства. Мысль о значимости перцептивного опыта для концептуализации как материального, так и ненаблюдаемого, идеального мира неоднократно высказывалась философами, психологами, лингвистами, а также представителями смежных направлений [1], [2], [3], [4], [5], [6], [7], [8], [9], [10], [11].
Действительно, телесный опыт, образуя начальную ступень когнитивного процесса и являясь максимально наглядным и, соответственно, максимально понятным, складывается в некий перцептивный образ, который затем в результате ментальных ассоциативных построений по аналогии переносится в самые абстрактные сферы. Фиксация этих переносов позволяет говорить о национально-культурной специфике отражения окружающей действительности как отдельной языковой личностью, так и всем языковым коллективом, помещая в центр внимания узуально закреплённые языковые формы как содержание национальной картины мира того или иного этноса.
В процессе познания новое переплетается с уже известным, человек пытается «наложить какую-то «рамку», схему, облегчающую понимание особенностей изучаемого объекта» [12]. Главная роль при этом отводится воображению, которое позволяет нам легко рассуждать о ситуациях как обладающих весом и размером, о знании как о чём-то
© Н.Ю. Шнякина, 2011
светлом, а об эмоциях как о некой вещественной субстанции, обладающей вкусом, или же о проявлениях окружающей действительности как стимулах, эти эмоции вызывающих. Именно о «вкусовых» метафорах идёт речь в настоящей статье. Наряду со многими работами, выполненными в русле когнитивного направления, данное исследование представляется актуальным, поскольку «вкусовые» метафоры находят своё регулярное выражение в языке и зачастую являются единственным средством осознания и выражения в языке нематериальных объектов познания, сконструированных человеческой мыслью.
Каким образом происходит восприятие человеком вкуса? Какие вкусовые ощущения есть у человека? Что общего между вкусом и эмоциональной сферой человека и какие основания переноса из одной сферы в другую можно выделить? Какие типы объектов эмоциональноволевой сферы ассоциируются со сладким, горьким и кислым вкусом? Вот основные вопросы, рассматриваемые в настоящей статье.
Первоначально человек воспринимает обладающие вкусом объекты (пищу, жидкости) в результате раздражения вкусовых (пищевых) рецепторов. Однако целостное вкусовое впечатление возникает в результате взаимодействия вкусовых, тактильных, температурных и обонятельных рецепторов (известно, что слишком горячее или холодное вещество вызывает скорее болевые, чем вкусовые ощущения). Как ответная реакция на раздражение вкусовых рецепторов у человека возникает образ, в котором наряду с эмпирическим представлением о вкусе содержится оценка индивидуального характера - физического удовлетворения или недовольства, выраженная в противопоставлении «приятно - неприятно». На следующем этапе вкусовой перцептивный образ проходит стадию узнавания, соотносясь с уже имеющимися образами, закреплёнными в словесной форме в виде номинаций вкуса.
Принято говорить о четырёх базовых вкусах (солёном, кислом, горьком и сладком), постепенно сформированных в процессе познания человеком окружающей действительности и обусловленных средой существования. Ощущение кислого и горького вкусов исторически было связано с защитной реакцией организма чело-
века, поскольку кислый вкус вещества свидетельствовал о необратимых процессах гниения, разложения, а горький вкус, присущий некоторым растениям, указывал на содержание в них ядов и токсинов, приносящих вред здоровью. Именно в этом следует искать причину, по которой в языке сохранилось негативное отношение человека к горькому и кислому вкусам. Сладкий вкус, напротив, присущ веществам, имеющим питательную ценность, и поэтому оценивается носителем языка положительно.
Исходя из значимости телесного опыта для формирования отвлечённых понятий, можно предположить, что ощущения по шкале «приятно - неприятно» являются тем категоризующим признаком, на основе которого происходит ассоциативное узнавание аналогичного по ощущениям эмоционального состояния при встрече с чем-то непонятным, новым, с тем, для чего нет специального слова, либо в том случае, если специальное слово не отражает сути или является громоздким научным термином. Иными словами, аналогия личных переживаний порождает метафорический перенос, а номинации вкусовых ощущений человека, являются незаменимым материалом описания его эмоционально-волевой сферы. Данный факт основывается на неоспоримо значимой функции метафоры как средства мышления и познания [13, 14, 15, 16, 17].
Спектр вкусовых признаков, отражённых в немецкой языковой картине мира, представлен адъективами bitter, bitterlich, sauer, sauerlich, salzig, sufi, sufilich, pfeffrig и их деривационными коррелятами. Человеческое сознание
«придаёт вкус» эмоциям, описывая личностные переживания, связанные с ощущением вкуса, т. е. оценку «приятно - неприятно», являющуюся формой оценочной генерализации «хорошо - плохо». Характеристика эмоциональных состояний человека и реализация «вкусовых» метафор строится на метафорической схеме «сладкий - приятно, положительные эмоции/горький, кислый - неприятно, отрицательные эмоции». В сравнении с другими перцептивными признаками (температура, размер, степень тяжести и др.) рассматриваемый параметр, если формами его проявления считать признаки «сладкий», «горький», «солёный» и «кис-
лый», не характеризуется наличием градуальной шкалы, поэтому выявленные метафорические схемы не обладают пропорциональностью, а показатель «солёный» вообще не был отмечен в метафорическом употреблении применительно к эмоциональной сфере. Несмотря на то, что и кислый, и даже горький вкус в реальности могут быть источником приятных вкусовых ощущений, в сфере «вкусовой» метафорической эмоциональной оценки прослеживается чёткая тенденция, согласно которой на положительном полюсе оценочной шкалы находятся представления о сладком, остальные же вкусовые признаки занимают противоположную её часть, что подтверждается языковыми фактами: Dies war eine bittere Pille, wenngleich fein verzuckert [18], Ver-bittert wurde die Sufie dieser Zeit nur durch Gedanken an die Zukunft [19], Nach soviel Sufie eine pfeffrige Voranzeige.. .[20].
В процессе исследования были выявлены типы объектов эмоционально-волевой сферы и окружающего мира, обладающие сладким вкусом и, соответственно, вызывающие положительные эмоции.
Сладость зачастую является качеством, приписываемым человеком звуку, характеризуемому приятным нежным звучанием. В данном случае, как считают психологи, перенос основывается на явлении синестезии, заключающейся в «возникновении ощущения одной модальности под воздействием раздражителя другой модальности» [21]. В результате синестетического переноса как «сладкие» могут быть описаны звуки, производимые музыкальными инструментами: Der
Mensch lauscht seinem sufien Flotenton
[22]; Ich horte schon im Vorraum seine Klaviermusik, die eigentumliche Sufiigkeit des Anschlags und das haufige Pedal [23]. Звуки, издаваемые человеком (голос, речь), также могут быть «сладки» в восприятии носителя немецкого языка: Er stifite seine Stimme [24], ...diese sufi
intonierte Rede [25], Melancholisch sufies Gebrumm [26]. Для выражения высшей степени «сладости» звуковых проявлений авторами используются наименования прототипичных веществ, обладающих этим признаком в наибольшей мере (мёд, сахар): diese sa.cha.rinsti.fien Vokale... [27], Die Worte des Barons Alfons schmeckten Tilola sufi wie himmlischer Honig [28]. Во
втором примере помимо «сладкой» звуковой оформленности речи имеется указание и на значимый для главной героини ожидаемый смысл. В данном случае перенос выходит за рамки синестезии и относится скорее к метафоре «рациональноэмоционального» типа [29].
Наряду со звуковыми образами, как «сладкие» могут быть идентифицированы живые существа, внешний вид которых ассоциируется со сладостью, вызывая в человеке приятные эмоции. Чаще всего оценке приятного как сладкого подвергаются миловидные дети или животные, например: das farbige Foto eines stifien Babys... [30], Er will mir die sufie Katze nicht verkaufen [31]. Аналогичное значение выражается в сочетаниях адъектива sup с существительными-соматизмами: ...ihr sufier roter Mund [32].
Отдельную группу образуют примеры, в которых адъектив sup используется непосредственно в сфере эмоциональных состояний человека и описания его жизненных условий: Die Liebe war sufi [33], Eine sufie Traurigkeit breitete sich in seinem Herzen [34], Die Feldwebel hatten sein Leben nicht gerade versufit [35], Wo sie ihren Honigmond erlebt haben... [36],
sufies Nichtstun [37].
Несмотря на общий положительный характер адъектива sup, следует отметить примеры, в которых содержится негативный оттенок. Это связано с неприятными субъективными ощущениями человека, возникающими при восприятии слишком сладкого, приторного вещества. Аспект «намного (чрезмерно) больше нормы» особым образом отражается и в переносных значениях. Так, например, чрезмерная любезность, граничащая с лицемерием, выраженная в адъективах sup, supiich и их производных, отражается при характеристике человека в целом и его манеры говорить: ein sufilicher Mensch [38],
...sagte er und lachelte honigsufi [39]. Указание на неискренность может быть выражено имплицитно в семантике сопутствующего слова, например в глаголах kle-ben и aufsetzen, существительном Miene в примерах: In ihrem blassen Gesicht klebte ein sufies La.cheln [40], sie setzte eine sufie Miene auf [41]. Возможно также эксплицитное выражение, например, частицей zu или словом ubertrieben: ...seine Art ist mir zu sufilich [42], ...ihre ubertriebene
sufiliche Hoflichkeit [43]. Дополнительными указателями преувеличенности и эмоциональной неискренности оценки могут быть компоненты zucker-, honig-, sirup-, например: zuckersufies La.ch.eln... [44],
..und la.chelte honigsufi [45], Sirupsufie Worte tropften aus seinem Munde [46]. И наконец, данное значение может содержаться в семантике целого предложения, например: die Sufiigkeit seiner Worte wi-derte sie an [47].
Адъективы bitter и sauer, условно находящиеся на противоположной от адъ-ектива sup стороне шкалы при описании эмоциональных состояний человека или же объектов окружающей действительности, выражают негативную оценку, основанную на неприятных ощущениях человека при восприятии горького или кислого вкуса.
Перцептивный образ, закреплённый за ощущением горького вкуса и содержащий оценку «неприятно», служит основой ассоциативного переноса в сферу печальных переживаний человека, выражаемых адъективом bitter и его дериватами Bit-ternis и Bitterkeit: ...sagte sie mit Bitternis
[48], Bitterkeit empfinden [49], mit jmdm in bitterer Feindschaft leben [50], Er empfand es plotzlich als bitter traurig [51]. Часто печаль, горечь представлена в языке как жидкость, наполняющая человека подобно сосуду: Bitterkeit breitete sich in ihm aus; stachlige Bitterkeit wie von Aloeblat-tern [52].
Анализ различий в оттенках переносных значений адъектива bitter и его дериватов - причастий verbittert, erbittert и существительных Verbitterung, Erbitterung - показал, что наряду со значением «печальный» горечь ассоциируется с чувством озлобленности, ожесточённости. При этом причастия verbittert и erbittert могут относиться к общей характеристике человека и реализовываться в атрибутивных и предикативных конструкциях: Durch
den verbitterten kleinen Mann... [53], Ich war erbittert und wutend auf mich. [54].
Зачастую вкусовой параметризации подвергаются событийные объекты, осознаваемые человеком как причины негативного переживания, т. е. различные жизненные ситуации и неудовлетворительная жизнь в целом: Zum... tiefen
Glucksgefuhl gehorte. der bittere Wer-mutstropfen der Trennung [55], ...dieses
bitteren Lebens [56], Das waren bittere Wochen [57], Und dort wurde er sterben... in bitterster Armut, wann immer Gott es gefiel
[58], er geriet in bittere Not [59]. В двух последних примерах следует отметить некоторую связанность элементов атрибутивных сочетаний, проявляющуюся в том, что горькими могут быть лишь негатив -ные эмоции, отношение к окружающим: вражда, горе, печаль, безысходность и т. д. Слово bitter в подобных сочетаниях играет ещё и роль интенсификатора, т. е. служит средством выражения количественных отношений.
Несколько иное отрицательное значение порождает перенос из сферы «кислый». Если «горечь» ассоциируется с печалью, безысходностью и пессимизмом, то признаки, стоящие за словом «кислый», скорее характеризуют эмоциональное отношение человека к сложным, утомительным, требующим физических и эмоциональных затрат процессам и событиям. Это эмоциональное отношение может касаться полной трудностей жизни и её отрезков: Ohne Humor war das Leben eine Gurke vom vorigen Jahr, innen hohl, aufien schimmelig, im ganzen sauer [60], Bogdan begann, bei der Bahn zu arbeiten. Sauere Wochen, sauere Feste [61]. Часто адъектив sauer используется в сфере труда и характеризует физические и эмоциональные затраты, связанные с выполнением работы, каких-либо обязанностей, например, die Arbeit wird ihm sauer [62], etw. mit sauerem Schweifi erwerben [63], ein saueres Brot [64], Geld, das man sich nicht sauer verdient hatte... [65]. Адъекти-вом sauer выражается эмоциональная и физическая сложность при совершении каких-либо утомительных действий или же характеристика негативной реакции субъекта на события, граничащей со злобой и агрессией: das Stehen, Gehen wird ihm schon sauer [66], der Abschied wird mir sauer [67], eine sauere Pflicht ausuben mussen [68], .der Abteilungschef mit einem saueren Gesicht [69], Der Mann... nickte sauer. [70].
Итак, телесный опыт человека связывает его с окружающей действительностью. При знакомстве с новым проявлением окружающего мира или собственного переживания человек манипулирует этим новым как чем-то известным, прилагая к нему отработанные схемы дейст-
вий и имеющиеся знания. В этом состоит эвристическая сила метафоры как средства познания, позволяющая говорить об абстрактном в терминах конкретного и о новом в терминах известного. Поскольку чувственные данные, представляя собой первый контакт с миром, наиболее понятны и непосредственны, они образуют ту основу, на которой строится весь процесс познания, в том числе концептуализация познаваемого мира. Разнообразные стратегии познания могут быть связаны с восприятием объектов по различным перцептивным каналам. Ощущения, связанные с восприятием вкуса, складываются в перцептивный образ, в котором наряду с фактическими знаниями о вкусовых признаках содержится оценка «приятно - неприятно».
Рассмотренный фрагмент позволяет говорить об ассоциативном сходстве вкусовых ощущений и проявлений эмоционально-волевой сферы, что доказывается регулярностью метафорических переносов из одной сферы в другую. Однако следует отметить, что из четырёх основных вкусов (сладкого, кислого, солёного, горького) в метафорических переносах рассматриваемого типа (в количестве 380 единиц) солёный вкус не только не обладает релевантностью, но и вообще отсутствует. По-видимому, это обусловлено некой его нейтральностью, естественностью, первоначально связанной со средой обитания человека, в то время как горький и кислый вкусы «обросли» в языке негативными коннотациями ввиду их возможного пагубного воздействия на здоровье человека, неприятного вкуса, чувства жжения при попадании на пищевые рецепторы. Общее положительное отношение к сладкому вкусу, зафиксированное в языке, очевидно связано с приятными ощущениями и пищевой ценностью сладких продуктов питания и жидкостей.
Таким образом, в значениях адъекти-вов sup и bitter/ sauer и особенностях их употребления наблюдается определённая закономерность, в которой частично проявляются их антонимические корреляции. Образуя одну общую схему «сладкий -приятно, положительные эмоции/ горький, кислый - неприятно, отрицательные эмоции», эти адъективы регулярно переносятся в область характеристики эмоций человека. Сладостью обладают сущности, для
него приятные: положительные эмоции, нежные, ласковые звуки, а также жизненные ситуации, эти положительные эмоции вызывающие. Горечь и кислота, зафиксированные во вкусовых номинациях bitter и sauer, выражают негативные чувства: горечь ассоциируется с печалью, трауром, безысходностью, кислота - с унынием, озлобленностью, ожесточённостью.
Проведённое исследование показало перспективность концептуальных исследований языкового материала для объяснения структурирования окружающей действительности как в когнитивном, так и лингвокультурологическом аспектах: в частности, метафорические функции признаков «сладкий» и «кислый» существенно отличаются от их актуализации в русской лингвокультуре. Объективный анализ языковых фактов позволяет выявить скрытые закономерности функционирования человеческого сознания, одной из которых является метафорический перенос.
ЛИТЕРАТУРА
[1] Жоль К. К. Мысль. Слово. Метафора. Проблемы семантики в философском освещении / К. К. Жоль. Киев, 1984. С. 127.
[2] Барабанщиков В. А. Психология восприятия: Организация и развитие перцептивного процесса / В. А. Барабанщиков. М., 2006. С. 14.
[3] Рубинштейн С. Л. Избранные философско-психологические труды. Основы онтологии, логики, психологии / С. Л. Рубинштейн. М., 1997. С. 48.
[4] Василюк Ф. Е. Структура образа // Вопросы психологии.1993. № 5. С. 16.
[5] Залевская А. А. Введение в психолингвистику: учебник / А. А. Залевская. М., 2007. С. 130.
[6] Селиверстова О. Н. Когнитивная семантика на фоне общего развития науки // Вопросы языкознания. 2002. № 6. С. 17.
[7] Арутюнова Н. Д. Предложение и его смысл / Н. Д. Арутюнова. М., 1976. С. 94.
[8] Телия В. Н. Русская фразеология. Семантический, прагматический и лингвокультурологический аспект / В. Н. Телия. М., 1996. С. 136.
[9] Чекалина Е. М. Когнитивная метафора во французском и русском языках (на материале словосочетаний со значением неопределённо малого количества) // Романские языки. Семантика. Прагматика. Социолингвистика. Л., 1990. С. 72.
[10] Лакофф Дж. Метафоры, которыми мы живём / Дж. Лакофф, М. Джонсон. М., 2004. С. 49.
[11] Гак В. Г. Метафора: универсальное и специфическое // Метафора в языке и тексте. М., 1988. С. 23.
[12] Залевская А. А. Введение в психолингвистику: учебник / А. А. Залевская. М., 2007. С. 147.
[13] Гусев С. С. Наука и метафора / С. С. Гусев. Л., 1984. С. 52.
[14] Петров В. В. Научные метафоры: природа и механизм функционирования // Философские основания научной теории. Новосибирск, 19ВВ. С. 197.
[15] Гак В. Г. Метафора: универсальное и специфическое // Метафора в языке и тексте. М., 19ВВ. С. 17.
[16] Лакофф Дж. Метафоры, которыми мы живём / Дж. Лакофф, М. Джонсон. М., 2004. С. 62.
[17] Опарина Е. О. Концептуальная метафора // Метафора в языке и тексте. М., 19ВВ. С. 65.
[18] Mann K. Mephisto / K. Mann. Moskau, 2001. S. 30В.
[19] Bruyn G. de. Tristan und Isolde / G. de Bruyn. Berlin, 1975. S. 70.
[20] Boll H. Irisches Tegebuch / H. BoII. ^ln, 1988. S. 77.
[21] Величковский Б. М. Психология восприятия / Б. М. Величковский, В. П. Зинченко, А. Р. Лу-рия. М., 1973. С. 34.
[22] Strittmatter E. Der Wundertater / E. Strittmatter. Moskau, 1962. S. 233.
[23] Weisenborn G. Der Verfolger / G. Weisenborn. Moskau, 2002. S. 236.
[24] Strittmatter E. Der Wundertater / E. Strittmatter. Moskau, 1962. S. 89.
[25] Updike J. Gott und die Wilmonts / J. Updike. Berlin, 2001. S. 233.
[26] Remarque E. M. Drei Kameraden // Зиброва Г. Г. Учебное пособие по немецкому языку для развития навыков устной и письменной речи с использованием оригинального текста романа Эриха Марии Ремарка «Три товарища». М., 2000. С. 81.
[27] Weisenborn G. Der Verfolger / G. Weisenborn. Moskau, 2002. S. 131.
[28] Strittmatter E. Der Wundertater/ E. Strittmatter. Moskau, 1962. S. 229.
[29] Мерзлякова А. Х. Типология адъективной метафоры // Лингвистические исследования. К 75-летию профессора Г. В. Гака. Дубна, 2001. С. 111-112.
[30] Elgers P. Die Katze mit den blauen Augen / P. Elgers. Rudolfstadt, 1976. S. 189.
[31] Ibid. S. 107.
[32] Klappenbach R. Wбrterbuch der deutschen Gegenwartssprache / R. Klappenbach, W. Steiniz. Berlin, 1961-1977. S. 3671.
[33] Strittmatter E. Der Wundertater / E. Strittmatter. Moskau, 1962. S. 258.
[34] Ibid. S. 157.
[35] Ibid. S. 494.
[36] Ziergiebel H. Zeit der Sternschnuppen / H. Zier-giebel. Moskau, 2001. S. 326.
[37] Klappenbach R. Woi^^u^ der deutschen Gegenwartssprache / R. Klappenbach, W. Steiniz. Berlin, 1961-1977. S. 3671.
[38] Ibid. S. 3672.
[39] Noll D. Die Abenteuer des Werner Holt / D. Noll. Berlin, 1981. S. 427.
[40] Strittmatter E. Der Wundertater / E. Strittmatter. Moskau, 1962. S. 41.
[41] Klappenbach R. Wбrterbuch der deutschen Gegenwartssprache / R. Klappenbach, W. Steiniz. Berlin, 1961-1977. S. 3671.
[42] Ibid. S. 3672.
[43] Ibid.
[44] Remarque E. M. Drei Kameraden // Зиброва Г. Г. Учебное пособие по немецкому языку для развития навыков устной и письменной речи с использованием оригинального текста романа Эриха Марии Ремарка «Три товарища». М., 2000. C. 105.
[45] Noll D. Die Abenteuer des Werner Holt / D. Noll. Berlin, 1981. S. 427.
[46] Strittmatter E. Der Wundertater / E. Strittmatter. Moskau, 1962. S. 377.
[47] Klappenbach R. Worterbuch der deutschen Gegenwartssprache / R. Klappenbach, W. Steiniz. Berlin, 1961-1977. S. 3672.
[48] David K. Die Uberlebende / K. David. Berlin, 1979. S. 214.
[49] Klappenbach R. Worterbuch der deutschen Gegenwartssprache / R. Klappenbach, W. Steiniz. Berlin, 1961-1977. S. 618.
[50] Ibid.
[51] Mann K. Mephisto / K. Mann. Moskau, 2001. S. 326.
[52] Strittmatter E. Der Wundertater / E. Strittmatter. Moskau, 1962. S. 558.
[53] David K. Die Uberlebende / K. David. Berlin, 1979. S. 122.
[54] Remarque E. M. Drei Kameraden // Зиброва Г. Г. Учебное пособие по немецкому языку для развития навыков устной и письменной речи с использованием оригинального текста романа Эриха Марии Ремарка «Три товарища». М., 2000. C. 169.
[55] Ziergiebel H. Zeit der Sternschnuppen / H. Zier-giebel. Moskau, 2001. S. 367.
[56] Mann K. Mephisto / K. Mann. Moskau, 2001. S. 332.
[57] Ibid. S. 200.
[58] Suskind P. Das ParfQm. Die Geschichte eines Morders / P. SQskind. ZQrich, 1996. S. 84.
[59] Klappenbach R. Worterbuch der deutschen Gegenwartssprache / R. Klappenbach, W. Steiniz. Berlin, 1961-1977. S. 618.
[60] Weisenborn G. Der Verfolger / G. Weisenborn. Moskau, 2002. S. 226.
[61] Strittmatter E. Der Wundertater / E. Strittmatter. Moskau, 1962. S. 362.
[62] Moskalskaja O. I. Das grope Deutsch-Russische Worterbuch / O.I. Moskalskaja. Moskau, 2002. S. 286.
[63] Ibid.
[64] Ibid.
[65] Ziergiebel H. Zeit der Sternschnuppen / H. Ziergiebel. Moskau, 2001. S. 358.
[66] Klappenbach R. Worterbuch der deutschen Gegenwartssprache / R. Klappenbach, W. Steiniz. Berlin, 1961-1977. S. 3142.
[67] Ibid.
[68] Ibid.
[69] Weisenborn G. Der Verfolger / G. Weisenborn. Moskau, 2002. S. 123.
[70] Remarque E. M. Drei Kameraden // Зиброва Г. Г. Учебное пособие по немецкому языку для развития навыков устной и письменной речи с использованием оригинального текста романа Эриха Марии Ремарка «Три товарища». М., 2000. C. 156.
