CC BY
156Кормилицына М. А. Некоторые итоги исследования процессов, происходящих в языке современных газет // Проблемы речевой коммуникации : межвуз. сб. науч. тр. / под ред. М. А. Кормилицыной, О. Б. Сиротининой. Саратов : Изд-во Сарат. ун-та, 2008. Вып. 8. С. 18-19.
Леорда С. В. Речевой портрет современного студента : автореф. дис. ... канд. филол. наук. Саратов, 2006. 19 с.
Яхина Д. И. Источники образных средств в сфере обиходно-бытового общения // Проблемы речевой коммуникации : межвуз. сб. науч. тр. / под ред. М. А. Кормилицыной. Саратов : Изд-во Сарат. ун-та, 2013. Вып. 13. С. 100-107.
УДК 811.161.1'255
Т. Синявская-Суйковска
ВИДЫ РИСКОВ ПРИ ПЕРЕВОДЕ СПЕЦИАЛЬНЫХ ТЕКСТОВ (РУССКО-ПОЛЬСКОЕ И ПОЛЬСКО-РУССКОЕ НАПРАВЛЕНИЕ)
В статье рассматриваются виды рисков при переводе специальных текстов, связанные с отдельными составляющими профессиональной компетенции переводчика специальных текстов: языковой, собственно переводческой, дискурсивно-текстовой и специальными знаниями.
Ключевые слова: переводческая компетенция, перевод специальных текстов, виды риска, коммуникативная неудача.
T. Sinyavskaya-Suykovska
TYPES OF RISKS IN TRANSLATION OF SPECIAL TEXTS (RUSSIAN-POLISH AND POLISH-RUSSIAN DIRECTION)
In the article the author examines types of risks arising in the specialized translation, connected to components of professional competence of the specialized translator, i.e. knowledge of two languages in question, knowledge of translation theory, text and discourse competence, specialist knowledge. Key words: translation competence, specialized translation, risks in translation, communicative failure.
Профессиональная компетенция переводчика воспринимается сейчас как, прежде всего, компетенция коммуникативная, как способность переводчика обеспечивать межъязыковую (межкультурную) коммуникацию путем преобразования текста, созданного на исходном языке, в текст на языке перевода в соответствии с целями и ситуацией общения. Именно от переводчика зависит успешность или неуспешность двуязычной коммуникации, независимо от вида контакта.
В структуре коммуникативной компетенции (понимаемой, в широком смысле, как «способность средствами языка осуществлять речевую деятельность в соответствии с целями и ситуацией общения в рамках той или иной деятельности» [Щукин, 2004: 140]) традиционно выделяют языковую, речевую, социокультурную, социальную, стратегическую, дискурсивную составляющие. Коммуникативная (профессиональная) компетенция переводчика, в литературе часто называемая также переводческой компетенцией, претерпевает в теоретических построениях некоторые модификации. В. Н. Комиссаров выделяет в её составе языковую, собственно коммуникативную, текстообразующую, техническую компетенцию, а также особые личностные характеристики и морально-этический компонент [Комиссаров, 2002: 323]. Другие учёные выделяют в ней собственно коммуникативную компетенцию, состоящую из лингвистической, прагматической и социолингвистической составляющих; социальную компетенцию (базовая, предметная, дискурсивная, социокультурная, стратегическая, технологическая составляющие); личностную компетенцию [Гавриленко, 2009: 28]. Польский переводовед К. Хейвовски называет следующие составляющие коммуникативной (профессиональной) компетенции переводчика: знание двух языков (knowledge of the two languages in question), знание двух культур (knowledge of both cultures), умение находить структурные соответствия при переходе от одного языка / культуры к другому языку / культуре (ability to match structures of two languages / cultures), общие и специальные знания (general and special knowledge), коммуникативные способности (communicative skills), знание теории перевода (knowledge of translation theory), черты характера, способствующие данной деятельности (dispositions, traits of character) [Hejwowski, 2004: 235-254]. Как видно, все выделяемые разными исследователями составляющие в большей или меньшей степени совпадают. Под коммуникативной компетенцией переводчика специальных текстов подразумевается обычно собственно языковая составляющая (владение родным и иностранным языком), переводческая (умение использовать соответствующие стратегии перевода для тех или иных видов специальных текстов) и специальные знания (знаний в соответствующей предметной области) [Kielar, 2002: 177]. Представляется целесообразным включить в эту классификацию дискурсивно-текстовую составляющую - умение адекватного текстовосприятия и текстопорождения в рамках того или иного национального дискурса (см. [Синявская-Суйковска, 2011;
2013]). Таким образом, успешность двуязычной специальной коммуникации зависит от уровня подготовленности переводчика как профессиональной языковой личности, т. е. от уровня развития каждой из вышеназванных составляющих его общей коммуникативной компетенции.
В связи с вышеизложенным можно выделить четыре вида рисков при переводе специальных текстов: 1) риск, связанный с недостаточным владением родным и иностранным языком, 2) риск, связанный с незнанием соответствующих переводческих стратегий, 3) риск, связанный с недостаточными знаниями в данной предметной области, 4) дискурсивно-текстовый риск, связанный с недостаточными знаниями в области построения и функционирования текстов определенных жанров в одном из видов национального дискурса.
Ниже будут рассмотрены отдельные виды рисков и связанные с ними коммуникативные неудачи, обнаруженные в практической деятельности начинающих переводчиков. Материалом для исследования послужили работы студентов III курса русской филологии Гданьского университета, выполненные в рамках предмета «Перевод специальных текстов» на переводческой специальности.
Риск, связанный с недостаточным владением родным и иностранным языком
Источником коммуникативных неудач в этой группе риска чаще всего является интерференция, которая может проявляться на всех уровнях: грамматическом (морфологическом), лексическом, синтаксическом.
На грамматическом уровне:
а) род существительных (paradygma вместо paradygmat; leksema вместо leksem и т. д.);
б) склонение фамилий и других существительных (w mo-nografii Nieczajewoj вместо Nieczajewej, w pracy Waiginoj вместо Walginy и т. д.; пена из белок вместо белков);
в) нераспознание повелительного наклонения глагола (рассмотрим - rozpatrzymy вместо rozpatrzmy в предложении Рассмотрим основные ФСТР);
г) глагольное управление przyciqgnigcie uwagi na jakosc roznorodnosci... (под влиянием русской конструкции обращение внимания на...), к этому служат, пользуйте прибор, обращаемся с просьбой о сепарацию продукта и т. д.;
д) родительный падеж в отрицательных конструкциях вместо винительного: не погружайте прибора в воду.
На лексическом уровне это чаще всего
а) так называемые «ложные друзья переводчика»: поворот лингвистики - powrót вместо ukierunkowanie sig, zwrot; синтаксический параллелизм - syntaksyczny paralelizm вместо syntak-tyczny albo skiadniowy; выполнение главной задачи - wypelnienie giównego zadania вместо realizacja; структурное содержание -strukturowa zawartosc вместо strukturalna (и конечно не zawartosc); основную смысловую нагрузку выполняют / несут -postawowy iadunek pojgciowy wypeiniajq / niosq вместо przypada na...; приставка - przystawka вместо prefiks; уставить регулятор (пол. ustawic regulator), заложите крышку (пол. zaiózpokrywkg);
б) нарушение лексической сочетаемости: тщательно прочитайте вместо внимательно, меткое решение удачное, противная / оборотная очередь монтажа вместо обратная очередность, безусловно соблюдайте инструкцию вместо строго, нежелательные лица вместо посторонние, чужие предметы вместо посторонние и т. д.;
в) неадекватный перевод глаголов действия, широко представленных, например, в инструкциях по эксплуатации бытовой техники в связи со спецификой данного вида текстов, ср.: намазать двигатель вместо смазать, положите емкость на штырь вместо установите, толкните фрукты с помощью толкателя вместо проталкивайте, если ножи запнулись вместо заблокировались и т. д.
На синтаксическом уровне:
а) порядок слов: sq to komunikacyjnie uwarunkowane odmia-ny monologicznej mowy, do których tradycyjnie zaliczamy... ; w lite-rackim jgzyku rosyjskim;
б) калькирование русских / польских синтаксических конструкций:
- не используйте прибор для других целей, чем он предназначен; не отключайте кнопки безопасности другим способом, чем указанный в конструкционном решении (кальки польской конструкции inaczej niz). В таких случаях следует использовать метод антонимического перевода: используйте прибор только по назначению; предохранитель следует отключать только предусмотренным в настоящей инструкции способом и т. д.;
- использование относительных местоименных слов в составе союзов, нехарактерных для польского научного дискурса: w praktyce najtrudniejszym okazuje sig opanowanie takiego typu mowy, jak rozumowanie вместо w praktyce najtrudniejsze okazuje sig
opanowanie rozumowania; do podstawowych zaliczylismy te typy mowy, Ыоге... вместо do podstawowych zaliczylismy typy mowy, Ыоге...; То, что события подаются в результативном аспекте... - То, со...;
- употребление союзов, причем дословный перевод приводит иногда к изменению смысла сообщения, ср.: Наиболее сложным оказывается на практике овладение таким типом речи, как рассуждение, между тем сведения именно о данном ФСТР и его подтипах в учебниках для средней школы неполны, а нередко неточны и противоречивы. - Najbardziej ^Шпут okazuje sщ w рт^се opanowanie takiego 1ури mowy, jak rozwazanie, mщdzy innymi dlatego, ±е wiadomosci о danym FPSM i jego podty-pach sq w podr^cznikach dla szkoiy sredniej тереЫе, a nierzadko medokladne i sprzeczne;
- употребление предложных конструкций: недалеко от дома - niedaleko od domu;
в) отсутствие глагола-связки по аналогии с русским языком: Dla literackiego tekstu charakterystyczna kontaminacja opisu z ро^се-тет; Dla polecenia nietypowe nominatywne zdania bezosobowe;
г) перевод пассивных конструкций по аналогии с русскими: Opis dynamiczny uzywa sщ takze w tekstach naukowych;
д) неоднородность однородных членов: перед и после каждого использования (возможный вариант: всегда перед началом эксплуатации и по ее окончании); Нельзя вешать шнур питания на острых кромках, и не разрешайте, чтобы он касался горячих поверхностей.
Риск, связанный с незнанием соответствующих переводческих стратегий
В данном случае «моментом риска», а в случае неправильного выбора переводческой стратегии и коммуникативной неудачей, могут стать любые единицы перевода специального текста (текстемы): от термина до формы текста перевода. Так, например, в научном тексте при переводе с русского на польский язык рискованным является выбор формы имени собственного. Дело в том, что в русском научном дискурсе каждое появление фамилии с необходимостью требует указания инициалов имени и отчества автора (например, В. Н. Комиссаров, Н. Д. Арутюнова и т. д.). Несомненно, такой способ подачи имен собственных в номинативной функции - прерогатива научного дискурса. В других типах дискурса и функционирующих в них текстах русское имя собствен-
ное может иметь еще 4 вида: 1) имя+отчество+фамилия (полная версия); 2) имя+факультативное отчество+фамилия; 3) имя+редкое факультативное отчество; 4) имя+фамилия (см. [Lewicki, 2008: 28]). В польском научном дискурсе имя (полное, не инициалы) может появиться только раз - при первом упоминании цитируемого автора. Далее допускается использование одной фамилии. Закономерно встает вопрос о глобальной стратегии перевода: адаптировать или экзотизировать? Кроме того, если предпочтение отдается все же экзотизации, появляется проблема транскрибировании имен собственных: V. А. Zvegintsev, V. А. Zvegincev или, может быть, Ж А. Zwiegincew? А если все же переводчик принимает решение адаптировать фамилии, то как быть с русским отчеством, даже если его наличие сигнализируется только инициалами: Ж Zwiegincew, Ж А. Zwiegincew или Wiadimir А. Zwiegincew?
Как мы уже говорили, рискованным моментом может быть и форма документа, особенно для начинающих переводчиков. Например, русский и польский договоры выглядят по-разному. Это касается, в частности, размещения даты, которая в русском договоре стоит отдельно от остального текста в правом верхнем углу, а в польском - выносится в название (Umowa dzierzawy zawarta dnia 30 listopada w Warszawie pomщdzy.. .). То же самое касается места заключения договора. По-разному оформляется вся преамбула и, в связи с этим, в разных местах польского и русского договоров находятся такие важные сведения, как юридические адреса и банковские реквизиты сторон: в польском договоре эти сведения указываются в преамбуле, а в русском - в отдельном пункте в конце документа. Кроме того, часто положения русского договора оснащаются названиями, и не менее часто в польском договоре название отсутствует, а на его месте находится знак параграфа с арабской цифрой. Ошибкой студентов при столкновении с такими культурными различиями является не перевод, а создание параллельного текста, т. е., «переводя» польский договор на русский язык, они чаще всего не «переводят» предложенный им документ, а, обращаясь к оригинальным договорам на русском языке, создают новый русский договор - в соответствии с требованиями жанра в русском деловом дискурсе.
Незнание соответствующих переводческих стратегий приводит также и к неадекватной передаче имен собственных и номенклатурных наименований. Неадекватность заключается, прежде всего, (как ни странно это звучит) в переводе названий фирм (Кгеак sp. z о.о. - ООО «Куст»), недостаточной расшифровке этих
же названий, использовании функциональных соответствий там, где они недопустимы (NIP - ИНН) и т. д. Подробнее об этом см. [Синявская-Суйковска, 2010].
Риск, связанный с недостаточными знаниями в данной предметной области
Предотвращение коммуникативных неудач в этом случае тесно связано с работой с параллельными текстами и созданием сетки соответствий. Без этого успех коммуникации становится практически невозможным. Проиллюстрируем это несколькими примерами из области специальной терминологии.
В Уголовном кодексе Российской Федерации преступления делятся в зависимости от наказания (срока лишения свободы) на преступления небольшой тяжести (срок до двух лет), преступления средней тяжести (до пяти лет), тяжкие преступления (до десяти лет) и особо тяжкие преступления (свыше десяти лет) (Уголовный кодекс Российской Федерации. Ст. 15. URL: http://uk. pravozashita.ru/2013/09/20). В польском Уголовном кодексе преступления (przestqpstwa), в свою очередь, делятся на zbrodnie (свыше пяти лет) и wystqpki (до пяти лет) (Kodeks Karny Rzeczypospolitej Polskiej. Art. 7. URL: http://karne.pl/karny.html/ 2013/09/20). Каждый из польских терминов охватывает, таким образом, два русских, причем выбор одного из них при переводе с польского языка на русский непременно влечет за собой хотя бы кратковременное введение в заблуждение специалиста, читающего перевод. Без знания реалий страны перевода найти эквиваленты было бы тяжело. Но ориентируясь в ситуации, вполне возможно и целесообразно перевести первый термин как тяжкое преступление, а второй - как менее тяжкое (эти соответствия как раз и функционируют в переводе (Уголовный кодекс Республики Польша. Ст. 7. URL: http://law.edu.ru/norm/2013/10/20). Кроме того, они фиксируются и словарями).
Аналогичным образом выглядит ситуация с уголовно-правовыми мерами. Среди них в польском Уголовном кодексе выделяются такие специфические для польского уголовного права меры, как przepadek и nawiqzka (Kodeks Karny Rzeczypospolitej Polskiej. Art. 7. URL: http://karne.pl/karny.html/2013/09/20).
Зная терминологию параллельного (российского) документа, можно перевести их с помощью гиперонимов конфискация и денежная компенсация с дальнейшим пояснением, о какой конкретно конфискации и компенсации идет речь. В доступном в Ин-
тернете переводе Уголовного кодекса Польши на русский язык переводчик дополнительно в скобках приводит оригинальные термины (Уголовный кодекс Республики Польша. Ст. 39. URL: http://law.edu.ru/norm/2013/10/20).
Переводчик должен отдавать себе отчет в том, что zagrozenie в тексте Уголовного кодекса - это не только угроза, но также наказание, санкция, ср.: czyn zagrozony karq - деяние, за которое предусматривается наказание, pomocnik - это также пособник, skazanie - это не только осуждение (что легко предположить, зная значение глагола skazac), но также и судимость (уже не настолько очевидное), а dolegliwosc не имеет ничего общего с болезнью (здесь: строгость).
Дискурсивно-текстовый риск, связанный с недостаточными знаниями в области построения и функционирования текстов определенных жанров в одном из видов национального дискурса
Этот вид риска тесно связан с так называемой грамматикой того или иного дискурса и такими единицами перевода, как тек-стово-дискурсивные категории. К одной из таких категорий в рамках договора как текстового образования можно отнести степень императивности. В польских и русских договорах преобладает язык обязательств, а не императивов, т. е. стороны добровольно обязуются что-либо сделать. Тем не менее в русских договорах встречается также форма обязан - это уже не добровольная обязанность, скорее даже косвенный императив. О большей име-ративности русских договоров свидетельствует также частое употребление модальных глаголов типа должен, ср.: Сторона, которая не исполняет своего обязательства, должна известить другую сторону о препятствии и его влиянии на исполнение обязательств по договору. В польских договорах прямые соответствия этого глагола, т. е. глаголы musi, powinien не выступают. Более того, как следует из анализа параллельных текстов договоров на русском и польском языках, там, где в русском договоре имеет место императив, в польском часто появляется будущее время, что дополнительно свидетельствует о меньшей императивности польских текстов. Студенты часто не отдают себе отчет в такого рода межтекстовых несоответствиях и переводят такие грамматические конструкции дословно, не связывая их функционирования с вхождением в более крупные функциональные образования, каковыми являются текстовые категории. О текстовых категориях в модели перевода см. подробнее [Синявская-Суйковска, 2009].
Одной из таких категорий в научном дискурсе является сжатость: информационная насыщенность достигается здесь экономией языковых средств, что проявляется:
- в нагромождении отглагольных существительных (чаще всего в родительном падеже);
- в частотности однородных членов;
- в регулярном использовании причастных и деепричастных оборотов. Благодаря этим языковым средствам в пределах одного предложения находится несколько предикатов. Переводчик должен отдавать себе отчет в такой специфике научного дискурса и стремиться правильно передать каждый из имеющихся предикатов.
Характерной чертой русского научного текста является нагромождение отглагольных существительных в родительном падеже, которое, если оставить его в переводе, усложнит польскому читателю, непривычному к такого рода конструкциям, восприятие текста: ср. Объяснение и обоснование распространены не только в научных, но и в публицистических текстах, где служат задаче повышения степени понимания читателем анализируемых проблем, важности принимаемых решений, предпринимаемых действий.
О проблематичности такого рода синтаксиса свидетельствует перевод приведенного выше предложения:
Wyjasnienie i uzasadnienie wystqpujq nie tylko w naukowych, ale i w publicystycznych tekstach, gdzie sluzq zadaniu podwyzszenia stopnia rozumienia czytelnika analizowanych problemów, waznosci podjqtych decyzji, zachodzqcych dzialalnosci.
Этот текст был бы более «удобоваримым», если бы правильно были переведены некоторые конструкции (przez czytelnika), но и это не гарантировало бы успеха. В таких случаях следует произвести трансформацию текста оригинала, например, следующим образом: ...dziqki czemuzwiqksza siq stopien rozumienia przez czytelnika analizowanych problemów или dziqki czemu czytelnik staje siq bardziej zorientowany w analizowanych problemach, w wiqkszym stopniu zdaje sobie sprawq z podejmowanych decyzji i dzialan.
С описанной выше проблемой тесно связана еще одна -перевод однородных членов, широко представленных в научных текстах на русском языке. Они всегда создают определенную сложность при «расшифровке» текста даже для русскоязычного читателя, особенно если перечисление разбивается вставной
конструкцией в скобках, как в следующем предложении: Развитие функциональной стилистики, специальное обращение ученых к проблеме ФСТР, привлечение в качестве объекта исследования всего многообразия общественно значимых функциональных разновидностей речи привело к вычленению подипов внутри ФСТР, выделению новых типов речи (к основным следует отнести предписание и констатацию - типы речи, характерные в первую очередь для официально-деловых текстов), к существенным уточнениям первоначальных представлений лингвистов о системе ФСТР и ее функционировании в русском языке. В таком случае необходима разбивка текста на несколько предложений, например:
Rozwдj funkcjonalnej stylistyki, zwrдcenie sщ naukowc6w w stroщ ртЫети funkcjonalno-pojgciowych typдw mowy oraz р^уЫо^щЫе w ^атЫе^е obiektu badan rдznorodnosc funkcjo-паЫу^ odmian mowy spowodowaty, ±е wyodrфmono podtypy funkcjonalno-pojgciowych typдw mowy (do gtдwnych паШу zaliczyC nakaz i konstatacjg - typy mowy charakterystyczne dla tekstдw urzgdowych). ЬШпе stato sщ rдwniez шсШете poczqtkowych wyobrazen lingwistдw па temat systemu funkcjonalno-pojgciowych typдw mowy i jego funkcjonowania w jgzyku rosyjskim.
Требование информационной насыщенности при одновременном соблюдении требования максимальной языковой сжатости предъявляется и к текстам инструкций по эксплуатации. Именно этими требованиями объясняется существование в текстах инструкций таких устойчивых выражений, как во избежание (опасности), при условии, использовать что-либо по назначению, проверять что-либо на предмет повреждений. Конечно, можно было бы сказать, например, так: Чтобы обеспечить, чтобы прибор оптимально функционировал и чтобы его эксплуатация была безопасной... - но это не будет текст инструкции. Следовало бы сказать: Для обеспечения оптимальной функциональности и безопасности прибора... По этой причине неправильны следующие конструкции: не оставляйте изделие без надзора, когда оно работает (^ во время работы прибора не оставляйте его без надзора); чтобы избежать вредного воздействия (^ во избежание) и т. д.
Все вышеперечисленые виды рисков и коммуникативные неудачи явственно свидетельствуют о настоятельной необходимости: 1) создания частной (польско-русской и русско-польской)
теории перевода специальных текстов; 2) создания специальных двуязычных и одноязычных словарей в исследуемой языковой паре (например, словаря сочетаемости, словаря русских отглагольных существительных и проч.); 3) включения в сетку предметов по переводческой специальности таких дисциплин, как «Русский научный / юридический / экономический / технический и т. д. дискурс». Представленный обзор рисков и неудач в коммуникативной перспективе может также лечь в основу типологии переводческих ошибок.
Библиографический список
Hejwowski K. Translation : a Cognitive-Communicative Approach. Olecko : Wydawnictwo Wszechnicy Mazurskiej, 2004. 306 с.
Kielar B. J^zyki specjalistyczne a translatoryka // J^zyki specjalistyczne. Problemy techno lingwistyki. Warszawa : KJS, 2002. S. 171-180.
Lewicki R. Otczestwo w slowniku polsko-rosyjskim // Slowo z perspektywy j^zykoznawcy i tlumacza. Gdansk : Wydawnictwo Uniwersytetu Gdanskiego,
2008. S. 25-31.
Гавриленко Н. Н. Теория и методика обучения переводу в сфере профессиональной коммуникации / Науч.-техн. общество им. акад. С. И. Вавилова. М., 2009. 178 с.
Комиссаров В. Н. Современное переводоведение : учеб. пособие. М. : ЭТС, 2002. 121 с.
Синявская-Суйковска T. Цель перевода, тип текста и текстовые категории как основные переменные модели перевода // Вестн. Том. гос. ун-та.
2009. № 4. C. 38-46.
Синявская-Суйковска Т. Проблемы перевода юридических текстов и их решение в рамках функционально-текстового подхода // Текст как культура. Культура как текст. Гданьск : Wydawnictwo Uniwersytetu Gdanskiego,
2010. C. 257-265.
Синявская-Суйковска Т. Проблемы перевода договоров : польско-русское направление // Современные технологии обучения иностранным языкам : сб. науч. тр. / Ульянов. гос. техн. ун-т. Ульяновск, 2011. С. 172-177.
Синявская-Суйковска Т. Теоретические основы перевода специальных текстов // «Палатстыка - Полонистика - Polonistyka 2012». Мшск : TAA «Miedysont», 2013. С. 299-319.
Щукин А. Н. Обучение иностранным языкам. Теория и практика : учеб. пособие для преподавателей и студентов. М. : Филоматис, 2004. 413 с.
