CC BY
54
К. Кимура, А.С. Стыкалин (Институт славяноведения РАН, Москва)
Венгрия и Югославия в 1945 г.: поиски путей преодоления противоречий между недавними военными противниками
Abstract:
Kimura K., Stykalin A.S. Hungary and Yugoslavia in 1945: overcoming the contradictions between recent war enemies
The post-war political elites in Hungary and Yugoslavia - two neighboring countries, which had been enemies in World War II - were interested in peaceful postwar coexistence and economic cooperation. This should let them u without putting an accent on their disagreements - overcome territorial and other disputes that were complicating the interstate dialogue in 1945.
Ключевые слова: Вторая мировая война, международные отношения в новейшее время, Венгрия, Югославия, Дунайский регион.
С окончанием Второй мировой войны страны Центральной и Юго-Восточной Европы вступили в новый этап своего развития. Соседние Венгрия и Югославия пребывали в 1945 г. не в одинаковом положении. Югославия, чья народно-освободительная армия (НОАЮ) под командованием маршала Й. Броза Тито оказывала смелое и масштабное сопротивление нацистским оккупантам, находилась в лагере победителей, авторитет страны на международной арене заметно вырос, велики были и внешнеполитические амбиции, проявившиеся в предъявленных в 1945 г. претензиях на Триест1. Венгрия, напротив, оказалась в ряду побежденных государств, ожидавших своей участи на Парижской мирной конференции. Тяжелое наследие войны сказывалось на взаимоотношениях соседних народов. В массовом сознании сербов и хорватов издавна присутствовали антивенгерские настроения, исторически сложившиеся под влиянием вооруженных столкновений 1848 г. и острого противостояния в Первую мировую войну. В период Второй мировой войны, начиная с вероломного разрыва хортистским правительством договора о мире и дружбе с Югославией 1940 г. и последующего подключения венгерской армии к антиюгославской кампании вермахта в апреле 1941 г., эти настроения не могли не усилиться, особенно вследствие действий венгерской армии, ад-
министрации и жандармерии в оккупированной Воеводине2 Жестокими были и акции возмездия, предпринятые партизанами НОАЮ против мирного венгерского населения при освобождении Воеводины в 1944 г.3 Душевные травмы, полученные тысячами людей в годы вооруженных столкновений и массовых расправ (зачастую по этническому признаку), трудно было изжить за короткий период, они сохранялись в исторической памяти соседних народов, питая взаимные предубеждения.
Попытки осуществить «перезагрузку» в отношениях двух стран были предприняты с формированием в Дебрецене в декабре 1944 г. венгерского антифашистского временного правительства. В его документах декларировался разрыв с прежней «манией величия», доведшей страну до национальной катастрофы, выражалась готовность к установлению добрососедских отношений, налаживанию искреннего диалога и сотрудничества со всеми соседними странами, и едва ли не в первую очередь с победоносной Югославией. О каких-либо спорных вопросах в двусторонних отношениях не было и речи.
В отличие от побежденной Венгрии, которая была не в том положении, чтобы выступать хотя бы с минимальными претензиями к соседям (за исключением разве что воевавшей на стороне «третьего рейха» Румынии), титовская Югославия могла это делать, рассчитывая на поддержку союзников по антигитлеровской коалиции, на понимание ими правомерности ее притязаний на территории побежденных стран - Италии, Венгрии, Румынии, Болгарии, а также Австрии, чей статус в будущей Европе оставался неурегулированным вплоть до мая 1955 г. Территориальные амбиции новой Югославии проявились уже в начале 1945 г.4, что не способствовало развязыванию старых запутанных узлов в международных отношениях и, более того, завязывало новые узлы.
Вплоть до подписания с Венгрией в 1947 г. мирного договора послевоенные границы страны не были окончательно установлены, вопрос об их корректировке оставался открытым для обсуждения и последующего решения в ходе продолжавшейся Парижской мирной конференции на различных этапах ее работы. Не выступая в 1945 г. с официальным предъявлением территориальных претензий к соседней Венгрии, правительство новой Югославии вместе с тем старалось не упустить своего шанса на присоединение новых земель, периодически затрагивая эту тему в хо-
де контактов с представителями крупных держав. Осторожная постановка вопроса о некоторой ревизии границ в свою пользу воспринималась в Белграде помимо всего прочего как эффективный инструмент давления на правительство Венгрии для того, чтобы склонить его к уступкам в пользу Югославии при решении частных вопросов двусторонних отношений (о выгодных экономических связях, репатриации перемещенных граждан, выдаче военных преступников и т.д.). Приоритетными для Тито и его окружения были экономические интересы, претензии заявлялись прежде всего на территории, привлекательные с точки зрения природных ресурсов (нефтяные разработки на юге Венгрии, добыча угля и урана в районе г. Печ). В то же время принималось во внимание наличие в Южной Венгрии вдоль протяженной границы с Югославией южнославянских национальных меньшинств (сербского, хорватского и словенского), включавших в себя и политически активных людей, способных в определенных условиях поддержать лозунги воссоединения своих земель с «матерью-родиной».
В начале 1945 г., когда в Будапеште еще продолжались кровопролитные бои Красной Армии с мощнейшей группировкой вермахта, в Москве готовилось соглашение о перемирии трёх держав с Венгрией, подписанное 20 января. Как известно из исследований венгерского югослависта А. Хорняка, 13 января министр иностранных дел Югославии, попутчик коммунистов И. Шубашич отправил в Москву послу С. Симичу письмо, в котором предписал ему согласовать с руководством СССР вопрос о передаче под контроль Югославии определенных венгерских территорий, которые НОАЮ могла бы занять сразу же после заключения перемирия5. О каких территориях шла речь, можно судить по записи беседы И.В. Сталина и В.М. Молотова 9 января с югославской делегацией во главе с членом руководства Национального комитета освобождения Югославии (НКОЮ) А. Хебрангом6. Речь зашла не только о «восстановлении справедливости» в отношении Воеводины, т.е. о безусловном возвращении этой земли Югославии, но и о притязаниях Белграда на один из крупных городов Венгрии - Печ7, а также на город Байя и окрестности этих городов. Претензии лишь отчасти обосновывались присутствием на этих землях в селах южнославянского населения, но в первую очередь экономическими соображениями. Советская запись беседы фиксирует следующий диалог:
Хебранг, начавший с изложения югославских претензий, «сказал, что для экономики Югославии чрезвычайно важно иметь уголь, имеющийся в прилегающей к Югославии венгерской области с центром в гор. Печ. В этой области в основном венгерское население, но есть известное количество и словен8. Эту область с Печ-скими рудниками надо было бы присоединить к Югославии. Кроме того, югославские территориальные претензии к Венгрии включают и присоединение так называемого Байского треугольника, венгерской области с центром в городе Бая. В этой области, представляющей часть исторической провинции Бараньи, много славянского населения». Выслушав Хебранга, Сталин сразу же бросил реплику: «а венгры согласны?», на что глава югославской делегации ответил: «венгры, конечно, не согласятся, но для Югославии чрезвычайно важно иметь эти области и, может быть, можно будет их хотя бы оккупировать». Как явствует из записи беседы, Сталин проявил понимание югославской позиции, но всё же укло -нился от ее прямой поддержки, ссылаясь на то, что притязания Белграда на земли, до войны принадлежавшие Венгрии, вызовут недоумение на Западе, где привыкли исходить из национального состава тех или иных территорий. Изменить положение можно было бы только в том случае, если бы НОАЮ своевременно заняла Печ и некоторые другие территории, поставив западных союзников перед свершившимся фактом их югославской оккупации, однако этого не произошло. Сталин заметил, что «с оккупацией югославы немного запоздали, что ему Венгрии не жаль, но американцы и англичане будут сильно возражать». Однако, продолжал он, не все потеряно и вопрос еще может быть решен в пользу Югославии, если югославянское население соответствующих районов само активно проявит инициативу. Как зафиксировано в записи, «по словам тов. Сталина, югославам, проживающим в этих районах, надо самим ставить вопрос о присоединении к Югославии, надо выносить решения, шуметь. За присоединение надо царапаться»9 - только в этом случае можно было бы добиться вынесения вопроса о спорных территориях на рассмотрение будущей мирной конференции. Не ограничившись зондированием почвы перед самим Сталиным, члены югославского руководства доносили свою позицию и до западных союзников -через британских военных представителей в Белграде.
Истолковав замечание Сталина как руководство к действию, югославская сторона предприняла усилия для более тесного привязывания к Белграду ряда южновенгерских территорий. Уже при освобождении в 1944 г. Воеводины части НОАЮ вошли на территорию Венгрии в ее довоенных (трианонских) границах, где армейские политработники вели среди местных славян пропаганду в пользу режима Тито, разъясняя его права на некоторые земли, до войны принадлежавшие Венгрии. В составе НОАЮ были бойцы из числа славян Южной Венгрии. Возвратившись в родные села, они в ряде случаев пытались реорганизовать органы местной власти именно по образцу современной Югославии, с военизированными дружинами. Недавние военнослужащие победоносной титовской армии ходили по югославянским сёлам Южной Венгрии в привычном для себя обмундировании бойцов НОАЮ, и, более того, на административных зданиях кое-где вывешивались югославские флаги10. Все это находило поддержку немалой части населения. Известны случаи, когда посланцы из этих сел, прежде всего представители местной интеллигенции отправлялись в Белград, чтобы напомнить там о существующих настроениях в пользу воссоединения некоторых территорий с «матерью-родиной». Они были приняты как Тито, так и Шубашичем, заверившими их, что вопрос этот с учетом воли населения станет предметом рассмотрения на международных форумах в процессе определения послевоенных границ. Таким образом, амбиции белградских лидеров до некоторой степени совпадали с настроениями части политически активных венгерских югославян в местах их компактного проживания11. Факты посещения Белграда югославянскими активистами Венгрии старались не предавать гласности, чтобы не привлекать преждевременного внимания за рубежом к территориальным претензиям Югославии к своим соседям12.
При участии югославских эмиссаров, в том числе из органов безопасности, в Южной Венгрии в первые месяцы 1945 г. происходило формирование югославянских общественных организаций, ориентированных на Белград. Аналогичная деятельность происходила и в румынском Банате, где немалый процент населе -ния составляли сербы. Создававшиеся в Венгрии и Румынии южнославянские «антифашистские фронты» должны были в удобный
для этого момент выступить с инициативой присоединения контролируемых ими территорий к Югославии.
Вынашивавшиеся планы так и не были реализованы. В Москве считалась приоритетной задача укрепления прокоммунистических сил как в Венгрии, так и в Румынии. Поскольку аннексия фактически управляемой коммунистами Югославией некоторых территорий соседних государств могла бы подорвать в них позиции компартий (а значит и советское влияние), Сталин и его окружение не были склонны всецело потакать амбициям Тито. Через Союзные контрольные комиссии (СКК) в Венгрии и Румынии Белграду дали понять, что славянским общественным движениям в этих странах следовало бы сосредоточиться на культурной деятельности и не лезть в вопросы, не входящие в их компетенцию13.
Хотя Белграду был подан явный знак умерить свои амбиции, вопрос о некотором «округлении» венгеро-югославских границ в пользу Югославии не был снят с повестки дня. 13 апреля 1946 г., в период работы Парижской мирной конференции, где обсуждались будущие границы Венгрии, югославский посол в СССР В. Попович сообщил в Наркомате иностранных дел о том, что югославское правительство в скором времени официально предъявит ограниченные территориальные претензии Венгрии, а также потребует права на использование в течение ряда лет нефтяных полей на венгерской территории. Можно предполагать, что оживлению в Белграде надежд на поддержку СССР территориальных амбиций Федеративной Народной Республики Югославии (ФНРЮ) способствовало разочарование в Москве ходом событий в Венгрии, где в ноябре 1945 г. на свободных выборах коммунисты проиграли партии мелких сельских хозяев, набравшей 57% голосов14.
22 апреля 1946 г. Й.Б. Тито в Белграде в присутствии посла СССР А.И. Лаврентьева изложил дипломатам Венгрии суть претензий ФНРЮ. Он понимал, что в силу незначительности юго-славянского населения в границах Венгрии, установленных по Трианонскому договору, при обосновании притязаний имеет смысл сделать акцент на соображениях экономической целесо-образности15. Вскоре из Будапешта приехала делегация, которую возглавлял влиятельнейший лидер коммунистов М. Ракоши в роли вице-премьера коалиционного правительства. По итогам переговоров Тито, знавший о том, что может не заручиться поддержкой Москвы в данном конкретном деле, согласился не поднимать
вопроса о пересмотре границ на мирной конференции при условии, что Венгрия передаст Югославии право на использование нефтедобывающих полей близ границы. Поскольку венгерская сторона не возражала, 27 апреля 1946 г. Тито официально информировал руководство СССР о том, что у ФНРЮ нет территориальных претензий к Венгрии16, а в мае подтвердил это на встрече в Москве со Сталиным, оказавшейся последней17. Отказ Югославии (если не под прямым давлением Москвы, то с учетом ее позиции) от притязаний на территории Венгрии избавил отношения двух стран от довольно весомого груза.
Другая не сразу урегулированная проблема двусторонних отношений была связана с выплатой репараций. Вопрос об объеме репараций, наложенных на Венгрию как на побежденную страну, относился к компетенции США, Великобритании и СССР, предварительно установивших общую сумму в 300 миллионов долларов США. Эта сумма была озвучена Сталиным в ходе вышеупомянутой беседы с А. Хебрангом в январе 1945 г. и зафиксирована позже в соглашении о перемирии от 20 января. Хебранг выразил недовольство предложенной суммой как слишком маленькой, по мнению югославского руководства, однако все же продемонстрировал понимание мотивов советской позиции18. 16 марта 1945 г. югославская делегация при СКК в Венгрии была принята в г. Де-брецене председателем СКК маршалом К.Е. Ворошиловым19, который заявил, что из установленной суммы 200 млн. предстоит выплатить СССР, оставшиеся же 100 млн. разделить поровну между Югославией и Чехословакией.
В Белграде осознавали, что вследствие венгерской оккупации Воеводины Югославии был нанесен куда больший материальный ущерб, чем при оккупации венгерской армией Южной Словакии, ведь масштабы сопротивления и боевых действий были в случае с Югославией совсем иными. Поэтому было решено прозондировать почву в Москве относительно возможности увеличить сумму репараций для Югославии20. Хотя Парижским мирным договором был официально установлен вышеуказанный расклад в выплате Венгрией репараций в пользу трех стран21, еще до подписания договора, в ноябре 1945 г., югославское правительство напрямую договорилось с чехословацким о том, что из суммы в 100 млн. долларов, причитающейся этим двум государствам,
Югославия «по справедливости», как более пострадавшая от Венгрии сторона, получит львиную долю в 70 млн22. Что же касается порядка выплаты репараций, то в конце концов он оказался весьма щадящим для Венгрии, на что также повлияла позиция Москвы, где не хотели создавать лишних трудностей в целом приемлемому на данном этапе левоцентристскому правительству, причем в условиях охватившей Венгрию гиперинфляции23. В августе 1946 г. Венгрия и Югославия договорились о том, что срок выплаты репараций продлится не шесть (как первоначально предполагалось), а восемь лет, начиная с 20 января 1946 г.24 Важное место в структуре выплат должны были занять поставки угля, добываемого в районе г. Печ25.
В 1945 г. на повестке дня двусторонних отношений стояли также вопросы о возврате имущества, вывезенного в Венгрию из оккупированной Воеводины начиная с апреля 1941 г.26, а также возвращения на родину перемещенных за годы войны граждан Югославии (как военных, так и гражданских лиц), не менее 7 тыс. человек. Процесс репатриации завершился в основном к концу 1945 г., причем немалой части репатриантов пришлось пройти через фильтрационный лагерь в Суботице. Вопрос о репатриации стоял и с другой стороны. Решение об освобождении военнопленных венгерских солдат и офицеров было принято югославским правительством в начале сентября 1945 г.27
Еще одну проблему составляла необходимость устранения рудиментов венгерской оккупационной администрации. Уже предварительные условия перемирия с Венгрией от 11 октября 1944 г. предусматривали эвакуацию всех ее войск и чиновников в течение 10 дней с оккупированных территорий Чехословакии, Румынии и Югославии в пределы границ, существовавших на 31 декабря 1937 г.28 В соглашение о перемирии с Венгрией от 20 января 1945 г. было добавлено условие о том, что Венгрия должна аннулировать все законодательные и административные положения, относящиеся к аннексии территорий соседних стран (в этой связи говорилось и о необходимости уточнения количества венгров, переселившихся после 1941 г. в оккупированную Воеводину)29. Все эти условия были соблюдены. Вместе с тем югославская сторона пыталась использовать положения соглашения для того, чтобы добиться депортации из страны не только бывших хортистских чиновников, приехавших начиная с апреля 1941 г., либо местных
венгров, находившихся на службе оккупационной администрации, но более широкого контингента лиц30.
Сложности, возникавшие между двумя государствами31, удавалось преодолевать благодаря доброй воле, проявленной с обеих сторон. С венгерской стороны, не желая трений в отношениях с более сильным соседом, попытались начать политику «с чистого листа», не муссируя старых обид. Не ставился вопрос о привлечении к ответственности виновных в осуществлении карательных акций НОАЮ против мирного венгерского населения при освобождении Воеводины. Вместе с тем Югославии были переданы хортистские военачальники, отдававшие приказы о расправе над мирным сербским населением, в том числе бывший начальник генерального штаба генерал Я. Сомбатхейи, казненный в 1946 г.32 С югославской стороны была занята, как известно, жесткая позиция относительно депортации из страны воеводинских немцев33, отношение к венгерскому меньшинству было более толерантным, тем не менее имели место попытки выселения из страны этнических венгров, вызывавшие несогласие будапештского правительства. Вопрос этот, как и вопрос об освобождении находившихся в заключении венгерских граждан (не несших ответственности за военные преступления), решался дипломатиче-
34
ским путем34.
Правительство Чехословакии, как известно, в 1945 г. взяло курс на массовое выселение с территории страны не только немцев, но и венгров, рассматривавшихся на основе пережитого опыта как центробежная сила, угрожавшая целостности государства35. Когда с подачи Сталина Праге было указано искать соглашения с Будапештом об эквивалентном обмене населением, Югославия взяла на себя не слишком активную посредническую миссию. Правда, в Белграде не были склонны занимать равноудаленную, беспристрастную позицию, югославам была ближе (пусть это и не афишировалось) точка зрения недавнего союзника по антивенгерской Малой Антанте. Можно даже предполагать, что и за посредничество они взялись в стремлении поддержать традиционного союзника, не допустив в то же время излишнего обострения отношений с Венгрией. Как бы то ни было, в сентябре 1946 г. при участии ФНРЮ было достигнуто компромиссное соглашение, ре-
ально способствовавшее некоторому снижению остроты в затянувшемся споре.
Существование территориальных претензий новой Югославии к Венгрии не означало, что в Белграде не искали возможностей для расширения своего влияния на соседнюю страну. В качестве его проводников рассматривали венгерских коммунистов, с которыми у КПЮ уже с 1945 г. налаживаются межпартийные связи, влиявшие и на развитие межгосударственных контактов. Для Венгрии налаживание взаимопонимания с победоносной Югославией, имело еще большее значение, поскольку способствовало выходу из политико-дипломатической изоляции. В вопросе активизации контактов с Югославией фактически не было разногласий внутри правящей коалиции, это направление во внешней политике считалось одним из приоритетных.
Как в Будапеште, так и в Белграде национальные меньшинства рассматривались в качестве инструмента налаживания взаимопонимания. Это предполагало принятие мер по обеспечению их прав в области культуры и образования. В Югославии к большому удовлетворению антифашистской элиты Венгрии была создана развитая система венгерских культурных институций - газеты, с конца 1944 г. выходившие в Нови-Саде и Суботице; широкая сеть венгерских школ (в том числе средних, а также высших педагогических); спонсируемый государством театр в Нови-Саде. Широкую деятельность развернул Венгерский культурный союз Югославии, образованный в июне 1945 г.36 Аналогичные шаги были предприняты и в Венгрии37. Инициатива в развитии двусторонних культурных связей принадлежала, как правило, югославской стороне, ибо Венгрия, как побежденная страна, ожидавшая подписания мирного договора, была не в том положении, чтобы выступать в роли инициатора; вместе с тем она с готовностью откликалась на любые предложения о сотрудничестве.
Создание в Югославии венгерской культурной инфраструктуры не было жестом, адресованным официальному Будапешту (положение побежденной страны не делало это необходимым), оно было направлено на повышение международного имиджа белградского коммунистического режима, но также и на то, чтобы заручиться внутриполитической поддержкой венгерского национального меньшинства, составлявшего в Воеводине около четверти населения. Как бы то ни было, политика югославских
властей в отношении собственных венгров была, судя по откликам прессы, позитивно воспринята в Венгрии, причем не только на левом фланге политической жизни. Деятели разных политических ориентаций положительно отзывались об обеспечении прав венгров в Югославии, противопоставляя курс Тито менее толерантной политике правительства Румынии в отношении еще более значительного венгерского меньшинства38, но в особенности нетерпимой линии в Чехословакии, где окружением президента Э. Бенеша, взявшим на вооружение идею создания чисто славянского государства, был по сути дела в 1945 г. избран курс на полное очищение страны от венгерского элемента, несколько скорректированный лишь под давлением Москвы39.
В апреле 1946 г., когда решался вопрос о снятии Белградом территориальных претензий к южному соседу, большой отклик в Венгрии вызвало выступление Тито, в котором он заявил, что питает братские чувства к соседней стране - оно широко комментировалось в венгерской печати. Заявление Тито вписывалось в стратегию, направленную на укрепление позиций ФНРЮ как региональной державы - не только балканской, но и дунайской. Как бы то ни было, перспектива усиления югославского доминирования в регионе не была воспринята в Будапеште настороженно. Для Венгрии с ее незавидным статусом побежденной страны и репутацией наиболее верного сателлита нацистской Германии, в силу бесперспективности каких-либо собственных региональных амбиций важнее была дружба с более влиятельной внешнеполитической силой.
Поскольку отношения двух компартий были стабильными, титовские власти в своем стремлении укрепить коммунистическое влияние на венгерское население Югославии не возражали против поддержания связей местных (прежде всего воеводинских) венгров с венгерской компартией. В отчетах посещавших Воеводину делегаций ВКП с удовлетворением констатировалось, что национальные права венгров в Югославии гарантированы, созданы условия для сохранения языка, развития культуры, отмечаются национальные праздники40, а кроме того среди венгров были широко распространены левые идеи.
Венгерская компартия в деле налаживания отношений с соседними государствами считала особенно важным сближение
(наряду с СССР) именно с Югославией, надеясь на определенное понимание Белградом венгерской позиции в случае дальнейшего обострения противоречий Венгрии с Чехословакией и Румынией по спорным территориальным проблемам и вопросам положения национальных меньшинств. Начиная с 1945 г. в Венгрии получают распространение идеи сотрудничества дунайских государств (со ссылкой на проекты Дунайской конфедерации позднего Л. Ко-шута), они нашли отражение и в прессе, тяготевшей к компартии. В качестве первого шага рассматривался проект создания югославско-венгерско-румынского таможенного союза. Этот тезис был в сентябре 1945 г. даже включен в предвыборную программу ВКП.
Планы тесного сотрудничества (особенно экономического) дунайских государств прорабатывались и в Белграде, где хотя и негласно, но отводили Югославии главную роль в любого рода дунайских проектах. Желая укрепления в соседней Венгрии левых сил, югославская компартия периодически направляла в Будапешт своих эмиссаров для оказания той или иной помощи венгерским коммунистам (впоследствии, после разрыва отношений в 1948-1949 гг., это облегчило задачу поиска компрометирующих югославских связей функционеров венгерской компартии, оказавшихся в опале). Применительно же к 1945-1947 гг. отчасти и региональными амбициями титовской Югославии, ее стремлением к усилению своего влияния на Венгрию можно объяснить тот факт, что югославские коммунистические власти относились к венгерскому меньшинству в Воеводине лучше, нежели левоцентристские власти Чехословакии или Румынии к своему венгерскому населению.
При том, что тяжелое наследие войны было невозможно изжить за короткий отрезок времени, динамика югославско-венгерских отношений была в первые послевоенные годы однозначно позитивной, сотрудничество развивалось в разных областях. Своего апогея оно достигает во второй половине 1947 г. - всеобъемлющее двустороннее культурное соглашение, подписанное в октябре 1947 г., посещение Й. Тито Будапешта в декабре 1947 г. и подписание договора о дружбе и сотрудничестве. К началу 1948 г. отношения Венгрии и Югославии уже не осложняли ни взаимные территориальные претензии, ни проблемы переселений и национальных меньшинств, тем более что в обеих странах немало делалось для обеспечения прав миноритарных этносов. Как бы то ни было, активизация неблагоприятных внешних факторов могла воз-
родить старые обиды и привести к значительному откату в налаживании диалога. Именно это и произошло весной 1948 г., с началом советско-югославского конфликта. Первый же поступивший в Будапешт сигнал об ухудшении советско-югославских отношений многоопытный коммунистический лидер М. Ракоши, к этому времени сконцентрировавший в своих руках важнейшие рычаги власти, воспринял не только как новую директиву для своей партии, но и как угрозу лично для себя, скомпрометированному в глазах Москвы чрезмерной близостью к Югославии и ее вождю. Он не мог не понимать, что рассерженный на слишком амбициозного и самостоятельного маршала Тито советский вождь может нанести удар и по руководству венгерской компартии как слишком проюгославскому. Ширившееся с каждым годом многостороннее сотрудничество уступило место с обеих сторон крупномасштабным идеологическим акциям разоблачительной направленности, осуществлявшимся в соответствии с актуальным политическим заказом.
Венгрия не просто вынужденно подключилась к антиюгославской кампании, инициированной Сталиным; лидер венгерской компартии (позже Венгерской партии трудящихся) Ракоши претендовал на то, чтобы играть роль «первой скрипки в оркестре». Организованный по его инициативе фальсифицированный судебный процесс по делу Ласло Райка (сентябрь 1949 г.) дал новый толчок этой кампании, способствовав эскалации обвинений против югославских коммунистов, которых Москва в соответствии с резолюцией третьего совещания Коминформа (ноябрь 1949 г.) квалифицировала теперь уже не просто как ревизионистов и националистов, но как шпионов и убийц41.
Осенью 1949 г. дипломатические отношения между Белградом и Будапештом фактически были разорваны. Предельной остроты достигает ситуация на границе двух стран. Нанесенные при этом Югославии психологические травмы оказались настолько сильными, что весьма затруднили новый процесс взаимного сближения, начавшийся в середине 1950-х годов, после смерти Сталина42.
Примечания
'См.: Гибианский Л.Я. Сталин и триестское противостояние 1945 г.: за кулисами первого международного кризиса холодной войны // Сталин и холодная война. М., 1998; Он же. Триестский вопрос в конце Второй мировой войны (1944-1945) // Славяноведение. 2001. № 3, 4.
2 Уже в первые месяцы оккупации более 50 тыс. сербов было изгнано с территорий, отошедших под венгерскую юрисдикцию, в более южные области распавшейся Югославии. Земельные владения изымались в пользу венгров (в том числе прежних хозяев, живших на этих территориях до Трианонского мирного договора 1920 г.), сербы дискриминировались в сфере имущественных прав, профессиональной деятельности, предпринимательства. Часть из них прошла через трудовые лагеря; лица, оказывавшие активное сопротивление новым властям, уничтожались. В начале 1942 г. в ответ на активизировавшееся партизанское движение был предпринят ряд карательных рейдов, их жертвами стали около 4 тыс. мирных жителей. Всего за время оккупации Воеводины Венгрией до 1944 г. погибло как минимум 50 тыс. человек - как сербы, так в еще большем количестве евреи, жертвы Холокоста 1944 г.
3 См.: Sajti E. Büntudat és gyoztes Folény Szeged, 2010.
4 В процессе согласования послевоенных границ с югославской стороны были предъявлены территориальные претензии фактически ко всем соседям. Особую остроту приобрел спор между Югославией и Италией вокруг Триеста, при временном урегулировании которого Белграду, не поддержанному не только западными державами, но и Советским Союзом, пришлось пойти на уступки.
5 Хорняк А. Венгеро-югославская пограничная полоса в годы разрыва Сталина и Тито // Советско-югославский конфликт 1948 г. и страны Восточной Европы. М., 2015 (подготовлено к печати).
6 См.: Восточная Европа в документах российских архивов. 1944-1953. Том 1. 1944-1948 / Отв. редактор Г.П. Мурашко. М. - Новосибирск, 1997. С. 118-133.
7 Королевство сербов, хорватов и словенцев заявляло свои претензии на Печ и в 1919-1920 гг., руководствуясь примерно теми же (экономическими) мотивами, что и новая Югославия в 1945 г. Но Трианонский договор 1920 г., значительно (в три раза) урезав версальскую Венгрию в сравнении с Венгерским королевством как составной частью дуалистической Австро-Венгрии, оставил все же этот город под венгерской юрисдикцией. Югославская армия покинула Печ только в 1921 г.
8 Так в тексте. В окрестностях Печа южнославянское население представляли главным образом хорваты, а не словенцы.
9 Восточная Европа в документах российских архивов. 1944-1953. Том 1. С. 126.
10 Хорняк А. Венгеро-югославская пограничная полоса в годы разрыва Сталина и Тито.
11 Один из ездивших в Белград зимой 1945 г. протитовских активистов литератор А. Караджич подвергся по возвращении в Венгрию судебному преследованию по обвинению в антигосударственной деятельности. Он был освобожден из-под ареста лишь по ходатайству представителей Югославии, с которой новые венгерские власти совсем не хотели ссориться.
12 Хорняк А. Венгеро-югославская пограничная полоса в годы разрыва Сталина и Тито.
13 См.: Гибианский Л.Я. Советский Союз и территориальные проблемы южнославянских государств после Второй мировой войны // Acta contemporánea. K petasedesátunám Viléma Precana. Praha, 1998. С. 38.
14 Тем не менее эта партия не решилась пойти на формирование однопартийного кабинета, взяв на себя всю ответственность за положение в стране. Новое правительство стало, как и прежнее, многопартийным, причем контроль коммунистов над МВД и госбезопасностью помог им потом добиться успеха во внутриполитической борьбе.
15 Gibianski L. The Hungarian-Yugoslav territorial problem in Soviet-Yugoslav political contacts 1945-1946 // History & Politics. III. Bratislava Symposium November 12-15. 1992. Bratislava, 1993. P. 113.
16 Ibid. P. 114. См. также: Архив внешней политики Российской Федерации (далее - АВП РФ). Ф. 0144. Оп. 30. П. 118. Д. 15. Л. 63-65.
17 См.: Последний визит Й. Броза Тито к И.В. Сталину / Подготовили Л.Я. Гибианский и др. // Исторический архив. 1993. № 2. С. 29.
18 Восточная Европа в документах российских архивов, 1944-1953. Т. 1. С. 119.
19 Diplomatski arhiv Ministarstva inostranih poslova Republike Srbije (далее - DAMIPRS). Fond. Pol. arhiv. 1945 godine. fasc. 23. Madarska. L. 338.
20 Хотя бы до 65 млн долларов. См.: DA MIP RS. Fond. Pol. arhiv. 1945 godine. fasc. 23. Madarska. L. 346.
21 Мирный договор с Венгрией. М., 1947. С. 21-22.
22 В Праге пошли на это, будучи заинтересованными в восстановлении традиционно близких отношений с недавним партнером по межвоенной Малой Антанте.
23 После того, как 27 июня 1946 г. Венгерский национальный банк выпустил банкноту в 1 триллион пенгё, показатель обесценения денежной единицы вошел в книгу Гиннеса, опередив показатели инфляции 1923 г. в Германии. Для преодоления финансовой катастрофы с 1 августа 1946 г. была введена новая, устойчивая валюта - форинт. В подготовке финансовой реформы немалую роль сыграл приехавший на несколько недель на родину крупный советский экономист венгерского происхождения академик Е.С. Варга. Для того, чтобы облегчить проведение реформы, Москва пошла летом 1946 г. на послабления Венгрии в деле выплаты репараций: были продлены сроки выплат, отказались также от штрафа за просрочку.
24 Российский государственный архив социально-политической истории (далее - РГАСПИ). Ф. 82. Оп. 1. Д. 1377. Л. 102.
25 Еще в январе 1945 г. А. Хебранг в беседе со Сталиным сообщил о югославском интересе к получению от Венгрии природных ресурсов в качестве компенсации за нанесенный ущерб (См.: Восточная Европа в документах российских архивов, 1944-1953. Т. 1. С. 119).
26 Он был в конечном итоге решен в соответствии с установлениями Парижского мирного договора 1947 г. См.: Мирный договор с Венгрией. М., 1947. С. 13-15.
27 АВП РФ. Ф. 077. Г. 1945. Оп. 19. Папка 12а. Д. 11. Л. 93.
28 Восточная Европа в документах российских архивов, 1944-1953 гг. Т. 1. С. 75-76.
29 Освобождение Венгрии. 1944-1945. Сборник документов. Будапешт, 1976. С. 93.
30 Данные о масштабах выселения венгров с территории Югославии в 1944-1946 гг., приводимые в венгерской литературе (См., например: Sajti E. Büntudat és gyoztes Folény. Szeged, 2010. 137. о.), представляются завышенными, ведь проблема депортаций венгров из Югославии (в отличие от Чехословакии) не создавала в то время ни серьезной внутриполитической напряженности, ни существенных трудностей в двусторонних отношениях.
31 Югославские коммунисты с разочарованием восприняли успех на выборах в ноябре 1945 г. партии мелких сельских хозяев, что проявилось и в тональности прессы, развязавшей кампанию нападок на Венгрию, где ничего якобы не делалось для улучшения положения южнославянских меньшинств. Впрочем, неизменность внешнеполитической линии новой Венгрии способствовала снятию напряженности в отношениях двух стран.
32 Его участь не смягчило и то обстоятельство, что после оккупации Венгрии вермахтом в марте 1944 г. он был отстранен по настоянию Берлина за содействие попыткам премьер-министра М. Каллаи найти пути разрыва Венгрией союза с Германией, а в октябре 1944 г. арестован пришедшими к власти нилашистами во главе с Ф. Салаши за саботаж военных действий против Красной Армии. В 1994 г. Сом-батхейи был посмертно реабилитирован венгерским (но не югославским) судом.
33 Часть из них в соответствии с приказом НКВД СССР от 16 декабря 1944 г. была направлена на восстановительные работы в СССР. См.: Советский фактор в Восточной Европе. 1944-1953 гг. Документы. Т. 1. С. 116-118.
34 См. фонды МИД Венгрии в Венгерском государственном архиве, напр.: Magyar Országos Levéltár (MOL) KÜM. Jugoszlavia TÜK 1945-1964. XIX-J-1-j-Jun-29/ h-5/ pol. -1945. 38 doboz.
35 См.: Национальная политика в странах формирующегося советского блока, 1944-1948 / Отв. ред. В.В. Марьина. М., 2004. С. 211-309.
36 См.: Кимура К. Под знаком дунайского содружества. Венгерско-югославские культурные связи в 1945-1948 гг. // Славяноведение. 2010. № 5.
37 В Сегеде местное общество венгерско-югославской дружбы было создано еще в июне 1945 г. В октябре было образовано общество венгерско-югославской дружбы, действовавшее в масштабах всей страны и получавшее поддержку от государства.
38 В Румынии опасались усиления позиций венгров, на протяжении столетий политически и культурно доминировавших в Трансильвании. Важно при этом иметь в виду, что вопрос о послевоенной венгеро-румынской границе обсуждался на Парижской мирной конференции 1946 г. и продолжал оставаться открытым вплоть до окончательного согласования мирных договоров, заключенных в 1947 г. Югославия в тех условиях не могла иметь аналогичных опасений в отношении как Венгрии, так и собственных венгров.
39 В этих условиях ухудшились и отношения компартий. На второй сессии Вре менного Национального собрания Венгрии, открывшейся 5 сентября 1945 г., все выступавшие, включая коммунистов, критиковали политику властей Чехословакии в отношении собственных венгров.
40 В том числе день начала революции 1848 г. 15 марта (и это несмотря на острые венгерско-югославянские межэтнические столкновения в период той великой революции). Венгерские делегации при посещении Воеводины видели на улицах городов флаги Венгрии на венгерских национальных праздниках, чего нельзя было себе представить в то время ни в Румынии, ни в Чехословакии. См.: Magyar Országos Levéltár (MOL). XIX-1-j-Jugoszlavia-16/ 6-2891/ pol-1947. 25. doboz.
41 См.: Кимура К. «Дело Райка» в контексте венгерско-югославских отношений // Славяноведение. 2012. № 1.
42 См.: Стыкалин А.С. Советско-югославское сближение (1954 - лето 1956 гг.) и внутриполитическая ситуация в Венгрии // Человек на Балканах в эпоху кризисов и этнополитических столкновений XX века / Отв. ред. Г.Г. Литаврин, Р.П. Гришина. СПб, 2002. С. 323-345.
