CC BY
25
РЕЦЕНЗИИ. ОТЗЫВЫ
Векторы евразийства
(рецензия на книгу: Логинов А. В. Евразия и Ислам. Евразийский вектор: мусульманская религиозная и общественно-политическая мысль о цивилизационном единстве России-Евразии. М., 2017)
Работа А. В. Логинова знаменательна тем, что придает современное звучание поискам российской цивилизационной идентичности в евразийском векторе общественно-политической мысли. Скоро исполнится сто лет со времени выхода в Софии первого сборника представителей нового течения русской общественной мысли в изгнании — евразийства1. Родоначальниками и идейными вождями этого течения были филолог Н. С. Трубецкой, географ и экономист П. Н. Савицкий, правоведы В. Н. Ильин и Н. Н. Алексеев, историки Г. В. Вернадский, Л. П. Карсавин. Затем последовали другие издания2. Научная объективность требует упомянуть первое издание, в котором часть будущих идеологов евразийства заявляла о необходимости новой идеологии как альтернативы интернационализму — сборник «Из глубины» (1918), но весь его тираж был конфискован большевиками, как, впрочем, и второе издание 1921 г. Потребовалось семь десятилетий, прежде чем эти труды перекочевали из спецхранов в открытый доступ3. Выход трудов (по-
1 См.: Исход к Востоку. Предчувствия и свершения. Утверждение евразийцев. София, 1921.
2 См.: Евразийство. Опыт систематического изложения. Париж, 1926; тематические выпуски «Евразийская хроника» (Прага), «Евразийский временник» (Прага; Берлин), газета «Евразия» (Париж).
3 Отечественный читатель получил воз-
можность прочитать в полной версии в
сле многих лет запрета к изданию) Л. Н. Гумилева, прежде всего его книги «Ритмы Евразии: эпохи и цивилизации» (1993) вызвал настоящий бум «евразийских публикаций», пришедшийся на распад евразийской супердержавы — СССР. Была подхвачена идея классиков евразийства о том, что территория нашей страны заключает в себе особый исторический и географический мир, не принадлежащий ни Европе, ни Азии, населенный многонациональной — «евразийской» — общностью с самобытной цивилизацией...
А. В. Логинов издал в 2013 г. фундаментальный труд, посвященный поиску российской цивилизацион-ной идентичности, от предпосылок и причин возникновения «евразийства» до его нынешнего состояния4. Цельность этого труда несомненна, но один элемент исследуемой российской идентичности если не выпадал, то был недостаточно представлен: элемент исламской цивилизации, присутствующий наряду с православно-христианской цивилизацией на протяжении нескольких веков в российской истории5. И вот
1991—1992 гг.: Из глубины: сб. ст. о русской революции. М., 1991; Пути Евразии. Русская интеллигенция и судьбы России. М., 1992.
4 См.: Логинов А. В. Россия и Евразия. Евразийский вектор: поиски российской цивилизационной идентичности в XX столетии. М., 2013.
5 В этом подходе отразились установки классических евразийцев, делавших акцент на экспансии славянского начала на Восток.
теперь мы имеем перед собой труд, щедро восполняющий этот пробел.
Перед автором стояла достаточно сложная исследовательская задача: освоить идеи исламской религиозной и общественной мысли последних двух столетий, при этом для более рельефной прорисовки проблемы, отмечает автор, ему пришлось обращаться ко взглядам и идеям не только мусульманской интеллектуальной элиты России, но и сопредельных стран, таких как Турция и Иран. При этом автор предупреждает читателя: «проведенный поиск не увенчался открытием некоей универсальной модели исламского евразийства» (с. 9). И это замечание справедливо: речь идет не о «классическом евразийстве», а о его многочисленных вариациях, привязанных к конкретному историческому времени и месту. Тем интереснее интеллектуальное путешествие во времени и в пространстве, к которому приглашается читатель.
Исторический очерк о Российском государстве и его мусульманских подданных в XVI—XIX вв. дает достаточно полное представление о жизни мусульманской общины (уммы) в Московском царстве и пришедшей ему на смену Российской империи. Читатель узнает и о покровительстве Екатерины II мусульманскому просветительству, и об эмиграции правоверных в мусульманские земли, прежде всего в Османскую империю (муха-джирство), и о движении мусульманского обновления (джадидийя). Именно эта последняя тенденция, прочно связывавшая себя и будущее своих народов с Российским государством, выраженная новой тюркской интеллигенцией, способствовала зарождению идеи интеграции при условии сохранения российскими мусульманами своих исламских корней и традиций.
Перед читателем проходит ряд блестящих представителей му-
См., например: Трубецкой Н. С. Евразийство: избранное (Евразийский путь). М., 2016.
сульманской культуры, каждому из которых современники и исследователи присваивали почетные характеристики: И. Алтынсарин — «первый апостол киргизского просвещения», Ч. Велиханов — «метеор над нивой российского востоковедения», А. Кунанбаев (Абай) — «основатель казахской литературы», Х. Физханов — «первый татарский просветитель», М. Ф. Ахундов — «мусульманский Мольер». Каждый из них внес свою лепту в «становление концепции тюркско-славянского единства и в конечном счете в становление идей евразийства» (с. 48).
Особое место в исследовании занимает Исмаил-бей Гаспринский (1851—1914), крымско-татарский просветитель и выдающийся общественный деятель, развивший идеи джадидизма и цивилизационной идентичности российских мусульман, а также проанализировавший идеи его предтеч и последователей. Наряду с достаточно полным изложением идей Гаспринского читатель узнает и такие детали его биографии, как знакомство в Париже с И. С. Тургеневым, секретарем которого он стал, или дружба с М. И. Катковым. Перед нами предстает широко образованный мыслитель, педагог, общественный деятель, оставивший яркий след в сокровищнице общественно-политической мысли России рубежа XIX—XX вв. Жаль лишь, что, упоминая об основных трудах Гаспринского, в частности о работах «Россия и Восток» (1883) или «Мусульманская политика России» (1910—1911), автор несколько скупо раскрывает их основные идеи.
Интересен анализ идей сторонников исламского обновления в России, татарского общественного деятеля Г. Баруди (1857—1921) и Р. Фах-ретдинова (1859—1936), обладавших поистине энциклопедической эрудицией и оказавших несомненное влияние на общественно-политическую мысль и идеологию мусульманской модернизации. Не обойдена вниманием и другая тенденция —
консервативное кадимистское (кадим (араб.) — старый, древний) направление, нашедшее опору среди части духовенства, настаивавшего на дальнейшей «арабизации» мусульманского образования. В работе приведено немало примеров борьбы этих двух тенденций.
Подводя итог исследованию идей Гаспринского и его последователей, автор подчеркивает, что «наиболее важным в творчестве крымско-татарского просветителя является то, что выдвинутая им идея "русско-восточного соглашения" православной России с народами мусульманского мира была подкреплена утверждением о культурно-цивилизацион-ной близости русских и мусульман» (с. 71). Не обойден молчанием и такой аспект, как критика Гасприн-ским политики ускоренной ассимиляции мусульман со стороны значительной части российского чиновничества того времени, что входило в противоречие с проповедуемой им идеей интеграции без ассимиляции, развитой в работе «Русско-восточное соглашение» (1896).
Именно в работе «Русско-восточное соглашение» геополитический проект Гаспринского обретает черты культурно-цивилизацион-ного союза тюркской и славянской супер-этнических общностей Евразии в пределах Российской империи, противопоставляемого колониальной экспансии западных европейских держав в регионе. И уж совсем современным видится проект русско-восточного соглашения в плане сотрудничества постсоветской России со своими южными соседями, прежде всего с Турцией и Ираном.
Исламская общественно-политическая мысль в советский период подвержена противоречивых тенденциям: от сотрудничества с новой властью мусульманского духовенства до открытых репрессий советской власти в отношении ислама, как, впрочем, и представителей других религий, закрытия мече-
тей, медресе, изменения письменности мусульманских народов. Вывод автора: «К началу 1941 г. мусульманская религиозная жизнь в Советском Союзе в публичной сфере практически прекратилась» (с. 98).
Как уже отмечалось, в работе А. В. Логинова содержится анализ идей межцивилизационных отношений мусульман с окружающим миром, исходящих от идеологов других стран. Отдельная глава посвящена феномену иранской революции и идеям Хомейни. Остается только гадать, почему автор прерывает хронологию анализа этим сюжетом. Помимо анализа идей лидера исламской революции, малоизвестных российскому читателю, особый интерес представляет изложение послания Хомейни в январе 1989 г. М. С. Горбачеву, в котором предложен подход к осмыслению реальностей современного мира с религиозно-цивили-зационных позиций. По мнению автора, в условиях формирования многополярного мира выбор пути устойчивого развития путем обращения к духовно-религиозным основам собственной культурно-цивилизацион-ной идентичности, провозглашенный имамом Хомейни, «безусловно заслуживает интерес в качестве жизнеспособной альтернативы вызовам современности» (с. 129).
Затем автор возвращается к российским реалиям, посвящая отдельные главы ренессансу исламской религиозно-политической мысли в России конца XX — начала XXI в., месту Кавказа в создании православно-мусульманского цивилиза-ционного взаимодействия. Надо признать, что это наиболее актуальная и проработанная с точки зрения поднятых проблем часть книги.
А. В. Логинов утверждает, имея на это все основания, что исламский традиционализм, став широкой базой религиозного ренессанса 80—90-х гг. XX в., актуализировал возрожденческий потенциал, реализовавшийся после снятия атеистических запретов. Традиционалист-
ский подход находил опору прежде всего в привычных моделях поведения, загнанных в подполье в советский период. Это во многом объясняет недоверие значительной части российских мусульман к идеям исламского возрождения конца XX в., которые нередко ассоциировались с исламским радикализмом и экстремизмом (с. 136). Автор делает заключение, что у «российских мусульман традиционализм и возрожденчество составили как бы две стороны исламского ренессанса» (с. 138).
Входя в тонкость анализа современных тенденций в исламской мысли, проявляя при этом глубочайшее знание всех этих тенденций, автор как бы отодвигает на второй план собственно евразийскую проблематику. Здесь и анализ «ах-таевского феномена» (по имени дагестанского религиозного и политического деятеля А.-К. Ахтаева), и анализ «исламского проекта для России» Г. Джемаля, других проектов. Проблематика евразийства просматривается в проектах союза России с мировой уммой.
Интересны ассоциации понятия «Евразия» с державой Александра Македонского в трудах Джемаля, для которого «Евразия» — это не обозначение географического пространства, а наименование великого цивилизационного проекта. Оригинальны попытки Джемаля представить политическую теологию ислама как форму «неоленинизма» — «некое квазирелигиозное чаяние правды».
Кавказ в теориях цивилизаци-онного взаимодействия рассматривается автором сквозь призму православно-мусульманского диалога. Возможно, такой подход оправдан с точки зрения автора, но абсолютизировать религиозный фактор в понятии цивилизации представляется некоторым преувеличением, ведь понятие цивилизации включает в себя многие аспекты светской жизни — образ жизни, образование, искусство, даже кулинарные особенности. Для российско-кавказ-
ских связей это разнообразие особенно важно. Но право каждого исследователя избирать собственную методологию анализа.
А. В. Логинов преподносит читателю россыпь интересных сведений по истории Кавказа, поскольку отмечает определяющее влияние гиперисторизма на формирование национальных идеологий, в которых немало квазинаучных гипотез и концепций, подкрепляемых преданиями о героическом прошлом того или иного народа (с. 193). Он, в частности, не обходит стороной и факты предательства и сотрудничества с гитлеровцами части национальных элит и простых граждан как следствие принудительной коллективизации, советизации и репрессивного атеизма (с. 193—194).
Значительное место в анализе кавказского варианта евразийства отводится анализу концепций чеченского религиозно-политического публициста, вставшего впоследствии на позиции сепаратизма, Х.-А. Нухаева (1954—2004), а именно концепции Евразийского общего дома на основе российско-чеченского мира, скрепленного договором.
По мнению автора, требуется не воссоздание безгосударственного миропорядка, к которому призывал Нухаев, а «актуализация позитивного потенциала национально-имперской культуры» (с. 231), что позволит, в свою очередь, создать кавказско-исламский вариант российской цивилизационной идеи. Для подкрепления своей идеи автор обращается к опыту имперской и ци-вилизационной интеграции Кавказа в России в XIX — начале ХХ в. Он вводит в научный оборот сочинения генерала Р. А. Фадеева (1824— 1883), непосредственного участника многих бурных событий кавказской кампании. При всем уважении к трудам генерала и его несомненной патриотической позиции трудно прийти к убеждению, что его рецепты имперской интеграции кавказских народов и подавления их
сопротивления ускоренной ассимиляции можно считать вкладом в разработку концепции формирования культурно-цивилизационного евразийского пространства.
Завершается исследование анализом современного евразийства и исламских оценок евразийской доктрины в России и Турции. Отмечаются особенности концепции евразийства в Казахстане, где делается акцент на европейской составляющей. Отдал должное идеям евразийства и Конгресс тюркских народов России.
Свою версию евразийства выработали политики и ученые Татарстана. По мнению автора, «согласно татарской версии неоевразийства, тюр-ко-мусульманские народы — единственные, кто действительно воплощает собой Евразию и составляет ее стержень» (с. 280). В Казани проводятся заседания группы «Стратегическое видение: Россия — исламский мир», конференции Исламской академии наук. Все это говорит о стремлении Татарстана быть своеобразным локомотивом процесса евразийской интеграции. Приводится высказывание бывшего президента Татарстана М. Шаймиева о том, что республика является «готовой реальной моделью евразийского общества».
Идеи евразийства находят отклики и среди турецких неоевразийцев, таких как Б. С. Нурен и Ф. Гюлен, хотя, как известно, отношение официальных турецких властей к деятельности и идеям Ф. Гюлена сейчас откровенно отрицательное. Но нельзя отрицать концепцию диалога цивилизаций и влияния его идей на общественную мысль Турции и других стран. Международная платформа «Диалог Евразия» и издаваемые ею журналы выступают за разносторонний диалог Турции и России. Словом, идея евразийства облекается в некую прагматическую концепцию как противовес западной гегемонии.
Автор проявляет подлинную объективность исследователя, завершая свой фундаментальный труд напоминаем о том, что в исламском мире
есть и критики евразийства, которые, подобно В.-Г. Джабагиеву, видят в евразийстве не что иное, как «новый вид русского империализма, одетого в платья новой теории» (с. 315).
Работа содержит впечатляющий библиографический список, что, несомненно, обеспечит работу исследователей, желающих расширить свои познания по тому или иному аспекту теории евразийства.
Конечно, даже в таком фундаментальном труде, как работа А. В. Логинова, невозможно отразить все аспекты евразийства. Так, было бы уместно упомянуть об Указе об управлении инородцами 1822 г. — подлинном «евразийском» манифесте царской власти, ставшем классическим образцом «юридического плюрализма». Справедливо было бы указать на роль Казанского университета, типография которого с 1802 г. приступила к печатанию исламской духовной литературы; на восточное отделение этого Университета в 1844 г. поступил Л. Н. Толстой (в 1845 г. перевелся на юридический факультет), известно, что он начинал изучать там арабский и татарский языки. Правда, публикуется фотография Казанского университета конца XIX в.
Труд А. В. Логинова — заметное явление в отечественной исторической и религиоведческой отраслях научного знания. Фундаментальный охват проблем евразийства стимулирует освоение этого явления общественно-политической мысли во всей его полноте. Хотелось бы высказать пожелание автору продолжать исследование этой темы и предложить читателям новый том — на сей раз о практике евразийских объединений на постсоветском пространстве.
Т. Я. ХАБРИЕВА, академик РАН, доктор юридических наук, профессор
А. И. КОВЛЕР, доктор юридических наук, профессор
