CC BY
66
политики протекционизма и поддержки промышленности со стороны правительства. Эта политика предусматривала обеспечение предприятий оборотными средствами за счет реализации продукции или ссуд под товары, проведение в жизнь принципа подвижных цен. Министр Промышленности и Торговли заявил, что правительство не будет поддерживать торговые операции по продаже сырья, которые ведут к сокращению производства, будет препятствовать переходу предприятий в казну и сократит казенные заказы22. Однако этой программе уже не суждено было реализоваться!
Характерным для социально-экономической политики колчаковского правительства было возвращение к рабочему и фабричному законодательству Временного правительства. Кризисная обстановка, сложившаяся в уральской промышленности, объективно способствовала проведению ряда антирабочих мероприятий. Сравнение с послевоенной обстановкой в Западной Европе наглядно показывает неизбежность таких тенденций. Бедственность положения рабочего класса усиливалась реваншистскими стремлениями реакционной уральской буржуазии и разгулом монархистской военщины. Иногда государственные организации предпринимали слабые попытки регулировать этот напор справа. Усиление эксплуатации, голод и репрессии вызывали недовольство трудящихся, проявившееся в забастовках и восстаниях. Перед лицом надвигающейся катастрофы Министерство промышленности и Торговли показало свою полную беспомощность. Горнозаводские округа оказались фактически один на один с множеством проблем. Засилье военных властей парализовало деятельность Главного управления горных дел и Промышленного комитета по восстановлению уральской промышленности. Игнорирование социально-экономических проблем колча-ковским правительством стало одной из причин его падения.
ПЕРСОНАЛИИ
В. С. Кобзов
В. И. ХОТИМСКИЙ: СТРАНИЦЫ ПОЛИТИЧЕСКОЙ БИОГРАФИИ.
В марте 1938 года в кулуарах Госплана и в Коммунистической академии вызвала настоящую сенсацию новость об аресте консультанта Центрального управления народнохозяйственного учета профессора В. И. Хотимского. Правда, должность, которую он тогда занимал, была не очень-то велика. Но обсуждавшие новость коллеги прекрасно знали, что речь идет «о том самом Хотимском», который был в 1917—1918 годах одним из крупнейших руководителей партии левых эсеров, позднее, вступив в РКП (б), возглавлял после гибели Сергея Лазо Дальбюро ЦК, занимал ответственные советские и хозяйственные посты в центральных 9рганах.
О причине ареста строиди различные догадки. Поговаривали о связях В. И. Хотимского с уже репрессированными к тому времени бывшим председателем Совнаркома РСФСР Д. Е. Сулимовым, с бывшим наркомом и троцкистом И. Н. Смирновым, особенно же с Н. Н. Крестинским, о котором помнили еще не только то, что он был послом и наркомфином, но и то, что его раньше, чем И. В. Сталина, называли генсеком большевистской партии.
Наиболее осведомленные люди намекали, что речь идет об участии В. И. Хотимского в антисоветской террористической организации. Тем, кто знал историю лишь по вышедшим в 30-е годы книгам, да издававшимся широко материалам судебных процессов, это казалось весьма вероятным, особенно учитывая эсеровское прошлое арестованного.
22ГАСО. Ф. Р — 828. Оп. 1. Д. 20. Л. 41—45'.
58
Содержавшийся во внутренней тюрьме НКВД Валентин Иванович Хотимский тоже терялся в догадках относительно причин своего ареста. Дикими казались ему официально предъявленные обвинения в антисоветской и шпионско-террористической деятельности. Но эти обвинения предъявлялись вполне серьезйо и подтверждались законно заверенными показаниями людей, вместе с которыми он прошел революцию и гражданскую войну. Некоторые из них подтверждали на очных ставках по предложению следователей, что «да, это тот самый гражданин В. И. Хотимский, член антисоветской шпионско-террористической организации» и призывали его раскаяться, как раскаялись они сами.
Раскаяться? Но в чем? С придирчивостью, не меньшей, чем следователи, он не раз мысленно обращался к прожитой жизни, отмечая в ней всякое — успехи и ошибки, находил нередко серьезные заблуждения. Не было только преступлений. Не было сделок с совестью...
Жизнь Валентина Ивановича Хотимского как бы вобрала в себя противоречия стремительного и очень непростого двадцатого века. Родился Валентин Хотимский в 1892 году в семье учителя Глуховского уездного училища, известного своим либерализмом и даже одно время подвергавшегося преследованиям полиции за критику существовавшей политической системы. По своему имущественному положению семья была, как тогда говорили, «недостаточной». Поэтому путь к получению фундаментального образования для него был делом далеко не простым. Но Валентин, успешно выдержав отборочные экзамены, был зачислен в Александровское коммерческое училище и закончил его с золотой медалью. Отказавшись от выгодных предложений, поступивших от влиятельных предпринимателей, Хотимский в 1913 году поступил на экономическое отделение математического факультета Петербургского политехнического института.
Но получить Диплом ему не удалось. Дело в том, что Петербургский политехнический институт славился не только великолепной постановкой учебной и научной работы, но и своими революционными традициями. С первых же месяцев учебы Валентин Хотимский включился в деятельность студенческой организации партии социалистов-революционеров, а вскоре стал одним из наиболее активных ее членов1.
В годы первой мировой войны молодой революционер по заданию организации вел пропаганду на заводах столицы, участвовал в создании опорных органов эсеров в деревне — Крестьянских союзов, участвовал в антивоенных акциях партии. Активная деятельность Йотимского была зафиксирована полицией, и после нелегального собрания он был арестован. Спасло Валентина Хотимского заступничество институтской профессуры, высоко ценившей его успехи в области математической статистики. После освобождения под залог он был вынужден выехать из столицы и обосноваться в провинциальном Екатеринбурге, где его и застало известие о свержении самодержавия.
Февральская революция заметно активизировала политическую жизнь на Урале. Особенно быстрыми темпами стала расти численность партии социалистов-революционеров, заручившейся широкой поддержкой в горнозаводских округах и среди крестьянства.
К концу марта 1917 года Екатеринбургская организация, как и многие на Урале значительно выросла, и достигла численности более 500 членов. В конце марта прошли выборы городского комитета ПСР, в состав которого вошел и Хотимский2.
Следствием роста популярности партии явилось засилие эсеров
'ПАЧО Архивная справка ЦПА ИМЛ № 2114.
2КапцуговичИ. С. История политической гибели эсеров на Урале.— Пермь 1975. с. 90.
в представительных органах новой власти. Однако нежелание ЦК и правого крыла приступить на деле к реализации выдвинутых программ, привело к лету к падению популярности партии и отходу от нее значительных сил. 'Тенденции на раскол наметились еще в ходе работы III съезда ПСР в конце мая — начале июня 1917 года. Левое крыло однозначно высказалось за немедленную передачу земли крестьянам. Летом левые эсеры Екатеринбурга во главе с В. И. Хотимским и М. В. Успенским заявили о своем отказе сотрудничать с буржуазией и призвали к бойкоту Временного правительства. Окончательный раскол в партии произошел вскоре после мятежа Корнилова. Для работы с контрреволюционными выступлениями в городе был создан ревком, в состав которого с группой левых эсеров вошел и Валентин Хотимский. Остальная же часть ПСР попыталась провести массовые акции в поддержку курса Временного правительства, но потерпели неудачу.
Осенью возникла Уральская областная организация партии левых социалистов-революционеров, председателем ее комитета стал В. И. Хотимский.
Без предубеждений встретил Валентин Хотимский Октябрьскую революцию. Происходившие в стране события к этому времени окончательно убедили его в том, что пышная фразеология революционеров от юриспруденции и философствовавших нигилистов ничем иным и не могла завершиться. В газетах и на митингах будущее России вырисовывалось в розовых тонах, но реальность складывалась отнюдь не такой радужной, как этого многим хотелось. Подавляющее большинство политических партий к осени 1917 года основательно дискредитировало себя в глазах широких масс неспособностью и нежеланием осуществлять на практике сколько-нибудь значительные реформы. Последовательность, продемонстрированная большевиками в отстаивании интересов крестьянства и рабочего класса в конечном итоге и предопределила сближение с ними В. И. Хотимского.
После победы Октябрьской революции В. И. Хотимский принял активное участие в процессе социалистических преобразований и в конце января 1918 года был избран комиссаром земледелия Уральского областного Совета3.
Можно без преувеличения сказать, что этот пост в Уральском областном Совете был ключевым. Непосредственно с ним связывалась практическая работа по осуществлению принятого вторым съездом Советов декрета о земле. Декрет^, как известно, был в свое время составлен на основе многочисленных крестьянских наказов партией эсеров. Но ни Керенский, ни Чернов, ни другие лидеры этой партии в бытность Временного правительства практически ничего не сделали для осуществления сформулированных в них крестьянских требований. Руководимое большевиками правительство утвердило эту противоречившую в ряде пунктов ее собственным требованиям программу в первые же минуты своего существования.
Началась гигантская по масштабам практическая работа по осуществлению Декрета, в основе которого лежали две главнейшие идеи — вся земля в стране становится общенародной собственностью и передается тем, кто ее обрабатывает. В. И. Хотимский фактически возглавил эту работу на Урале.
Под его руководством и при непосредственном участии Уральский областной и губернские Советы в кратчайший срок провели кардинальный передел земли — передав крестьянам более 15 млн дес. земли. Конфисковывались монастырские, помещичьи имения, причем, полученные в результате этого сельскохозяйственные орудия и машины были сосредоточены в 1400 прокатных пунктах, где за определенную плату крестьяне могли ими
• 3Великая Октябрьская социалистическая революция. Энциклопедия.— М., 1987.— с. 544.
пользоваться. Уральский Совет поставил вопрос о переориентации экономики края, прежде всего крупных заводов на выпуск сельхозинвентаря и сложных машин. В первые месяцы Советской власти более 30 заводов начали изготовление плугов, сеялок, молотилок и другого инвентаря, оказав тем самым незаменимую помощь крестьянским хозяйствам.
В практической повседневной работе неплохо налаживалось сотрудничество В. И. Хотимского, других левых эсеров с большевиками. Их позиции по многим вопросам сближались и, самое главное, Советы во главе с большевиками и левыми эсерами от политических дискуссий и споров переходили к столь необходимой созидательной работе. На этом фоне как гром средь ясного неба для В. И. Хотимского было выступление левых эсеров в июле 1918 года. Правда попытка вооруженного свержения Советской власти провалилась, боевики из отряда левого эсера Попова в Москве были разгромлены, изменивший Советской власти эсер Муравьев, командовавший Восточным фронтом, убит. Но левоэсеровская авантюра и, в частности, убийство эсером Блюмкиным германского посла Мирбаха поставила Советскую Россию на грань войны с Германией.
Самым решительным образом В. И. Хотимский отмежевался от этой авантюры. В декларации, подписанной им вместе с другими левыми эсерами Урала, тактика, проводимая руководством партии, была охарактеризована как гибельная. В. И. Хотимский вышел из партии левых эсеров и в октябре 1918 года вступил в члены РКП (б). Вопрос о приеме его в большевистскую партию окончательно был решен Центральным комитетом РКП (б).
Летом 1918 года мирный период развития революции был прерван выступлением белочехов и вспыхнувшими вслед за ним антисоветскими мятежами. Началась гражданская война. Советская власть на большей части территории Урала пала. После захвата белыми Перми, В. И. Хотимский выехал в Москву и вскоре был направлен на подпольную работу в зону немецкой оккупации. Прибыв в занятый немцами Харьков, посланец Центрального Комитета возглавил крестьянскую секцию подпольного революционного комитета, а через некоторое время в качестве члена Центрального ревкома Донбасса, создавал подпольные группы в ряде населенных пунктов Украины. Вспоминая о работе подполья в годы гражданской войны, один из членов подпольной организации станции Яма В. П. Федоров писал: «Организовал и первое время нами руководил т. Хотимский. Он же доставил подпольщикам крайне необходимые деньги, обучал правилам конспирации, наладил разведку за передвижениями деникинских войск. Характера т. Хотимский был отчаянного — несколько раз ему грозил арест контрразведки, но покинул станцию он только после приказа ревкома»4.
В начале апреля 1919 ^ода Хотимский был отозван в Москву и после продолжительной беседы с членом Оргбюро ЦК Н. Н. Крестинским направлен для работы в Сибирское бюро ЦК РКП (б). В аппарате Сиббюро Валентин Иванович проработал около четырех месяцев и занимался вопросами координации работы подпольных организаций Урала и Сибири. В начале лета по решению Реввоенсовета 3-й армии Хотимский командируется на Южный Урал и по прибытии в Златоуст был принят членом РВС 5-й армии Ф. И. Локацковым и начальником политотдела В. П. Файдышем. Учитывая немалый опыт агитационной и организаторской деятельности Хотимского, его направили на работу по восстановлению советских органов в освобождаемых районах Южного Урала.
Вместе с сотрудниками Сиббюро И. Н. Смирновым, Ф. И. Голощекиным, А. П. Спундэ и другими большевиками, Валентин Хотимский принял
4Красная новь.— 1929.— 16 сентября.
9 Зак 212!
активное участие в советском и партийном строительстве. «Работать в Челябинске в первое время было крайне трудно,— вспоминал позднее Хотимский,— не хватало мало-мальски подготовленных работников, не было замены невылазившим из глухих деревень по нескольку недель агитаторам парткома, крайне остро стояли проблемы питания, размещения учреждений. В округе по ночам часто слышались выстрелы — это бродили остатки разбитых колчаковских частей, да пошаливали казаки5.
Несмотря на трудности, работа продвигалась. Уже 3 августа 1919 года состоялось организационное собрание вышедших из подполья коммунистов, на котором Валентин Иванович был избран заведующим агитационно-пропагандистским отделом Челябинского Временного комитета РКП (б) и одновременно возглавил работу по возрождению в городе советской печати6. Ьлагодаря его усилиям был создан журналистский коллектив и был начат выпуск газет «Степная коммуна», а позднее и «Советская Сибирь». В Челябинске он познакомился с Д. Е. Сулимовым, В. М. Косаревым, М. П. Локацковым и другими большевиками, с которыми ему пришлось впоследствии неоднократно общаться во время работы в Госплане РСФСР и других органах.
Параллельно с восстановлением местных органов управления, Валентину Хотимскому приходилось вести занятия в созданной по решению Сиббюро ЦК и Реввоенсовета 5-й армии партийно-советской школе, краткосрочных курсах агитаторов и на курсах красных командиров. Часто выступал он и на промышленных предприятиях, в трудовых коллективах, перед отправляемыми на фронт запасными частями.
Объемы работ немного возросли после принятия ВЦИК решения об образовании Челябинской губернии. 23 ноября Валентин Хотимский был избран заместителем председателя губернского организационного бюро РКП (б), а после отзыва А. П. Спундэ возглавил работу по созданию губернской партийной организации.
В начале декабря 1919 года в Челябинске состоялась первая губернская партийная конференция, ознаменовавшая завершение организационного периода. Делегаты конференции избрали губком, а на пленуме председателем губернского комитета партии был утвержден двадцатисемилетний Валентин Хотимский7. Занимая ответственную должность, он остался таким же простым и непритязательным человеком, каким его знали многие товарищи по революционной работе. Своей квартиры и никакого имущества председатель губкома не имел, питался как и все работники совучреждений в красноармейской столовой, довольно часто оставаясь голодным — пайки, по решению партийных собраний, передавались больным и детям, оставшимся без родителей. Таким он остался и до конца своей жизни.
Хотимского в Челябинске знали довольно хорошо не только как журналиста, но и в лицо — он постоянно посещал партийные собрания на заводе «Столь и К°», выступая в железнодорожных мастерских и в солдатских казармах, был депутатом городского Совета. Неоднократно выезжал Хотимский и в уезды губернии, чтобы своими глазами увидеть то, о чем поступали донесения — о недовольстве населения существовавшей системой заготовки продовольствия. В итоге — за подписью председателя губкома в ЦК был направлен отчет о ходе и состоянии продовольственной- работы в губернии и выдвинуты предложения о введении частичной свободы на торговлю продуктами питания.
Однако долго в Челябинске поработать Хотимскому не удалось. Уже
6ПАЧО. Ф. 526. Оп. 2. Д. 23. Л. 346.
6Челябинская губерния в период военного коммунизма. 1919—1921 гг.— Челябинск, 1961,— с. 38.
7ПАЧО Ф. 77. Оп. 1. Д. 1. Л. 7. "
2 декабря 1919 года в Челябинский губком была направлена телеграмма за подписью председателя Сибревкома И. Н. Смирнова, предписывавшая В. И. Хотимскому немедленно выехать в Омск для работы в качестве редактора газеты «Советская Сибирь» и преподавателя школы партактива. 18 декабря он был извещен и о назначении членом Сибирского областного бюро РКП (б)8. Пленум губкома, обсудив сложившееся положение, обратился в ЦК с просьбой оставить Хотимского в Челябинске. Однако телеграммой Н. Н. Крестинского распоряжение Сибревкома было подтверждено и В. И. Хотимский выехал в Омск9.
В Омске Валентин Иванович проработал около полугода и в мае 1920 года был направлен в Верхнеудинск в качестве председателя Дальневосточного бюро ЦК РКП (б).
Этот орган был создан постановлением Сибирского бюро для проведения большевистской линии во внутренней и внешней политике созданной Дальневосточной республики и руководства подпольной борьбой в оккупированных районах. Военно-политическая обстановка в крае складывалась крайне сложно. Наряду с остатками колчаковских частей и войсками разнокалиберных атаманов, на окраине России прочно обосновались японские интервенты, стремившиеся террором упрочить свое положение. Интервентами весной 1920 года только в одном Хабаровске было ранено и убито более 2,5 тыс. человек. Удалось им и захватить одного из активных работников Дальбюро — С. Лазо. Взамен погибшего большевика председателем партийного органа был и назначен Валентин Хотимский.
В результате успешных действий Народно-революционной армии ДВР, японцы были вынуждены пойти на частичные уступки и восстановить во Владивостоке Временное правительство из представителей различных политических партий. Однако, вследствие возникших между правительством ДВР и руководством Приморской партийной организации разногласий, единой линии в борьбе с мелкобуржуазным правительством Владивостока, выработать не удалось. Придавая важное значение деятельности Дальбюро, как полномочному органу, ЦК партии вывел его из подчинения Сиббюро. При помоЩи представителей из центра, в Верхнеудинске удалось провести ряд мер, направленных на консолидацию сил подполья и НРА, оказать давление на Владивосток, в результате чего попытки японского командования протащить в состав Временного правительства атамана Семенова, провалились.
Однако в то же время во Владивостоке влияние большевиков стало ослабевать. Поэтому осенью 1920 года по распоряжению из Москвы В. И. Хотимский выехал в город с задачей активизировать борьбу с японскими оккупантами и усилить влияние левых сил в коалиционном правительстве. Участник тех событий, подпольщик П. Парфенов в 1926 году писал в журнале «Пролетарская революция»: «...так как тов. Хотимский находился в пути более месяца, пробираясь через Монголию и Китай, положение за это время резко изменилось. Представители буржуазии под влиянием успехов Врангеля, сами ушли из правительства, а эсеров и меньшевиков пришлось в нем удерживать, чтобы не вызвать разрыва с японским командованием. Хотимскому удалось только создать новый
областной комитет»10.
После возвращения из Владивостока В. И. Хотимский некоторое время работает в Новониколаевске и после X съезда РКП (б), делегатом которого
"Сибирское бюро ЦК РКП (б) 1918—1920 гг. Сборник документов,—Новосибирск, 1978.— Часть 1.— с. 280.
9ПАЧО Ф. 77. Оп. 1. Д. 147. Л. 79.
'"Парфенов П. Переговоры с командованием белых сибирских армий в 1920— 1921 гг.//Пролета река я революция.— 1926.— № 11.— с. 174.
63
он был избран от сибирской партийной организации, остается в Москве. С осени 1921 года он заведующий подотделом пропаганды ЦК РКП (б), проректор Коммунистического Университета трудящихся Востока, а затем полностью переходит на научно-преподавательскую работу, занявшись своей любимой статистикой. В 20—30-е годы им были написаны и изданы многие научные труды и учебники для вузов, в том числе такие, как «Теория математической статистики», учебник «Статистика», «Выравнивание статистических рядов», «Исторические корни теории вероятности» и мнолие другие работы. В начале 30-х годов свободно владевшего тремя иностранными языками ученого привлекли к работе в Разведывательном управлении РККА.
Но времена уже изменились. В условиях складывающегося культа личности Сталина под подозрение были взяты все, кто состоял раньше в других партиях, в том числе и В. И. Хотимский. В годы гражданской войны, когда надо было идти на смерть, ему доверяли. Теперь же он стал «классово чуждым». В июле 1933 года В. И. Хотимского отстранили от работы в разведке. До 1938 года он работал в Госплане РСФСР, институте народного хозяйства, Управлении народнохозяйственного учета. В марте 1938 года последовал внезапный арест. Обвинение, предъявленное через месяц, гласило, что, якобы являясь «кадровым эсером», с 1936 года являлся активным участником антисоветской террористической организации, существовавшей в Москве и действовавшей по заданию зарубежного центра эсеров. Сотрудниками НКВД была при аресте изъята и основная «улика» — оставшийся со времен гражданской войны именной браунинг... без единого патрона в обойме.
Одновременно с ним аресту была подвергнута большая группа работавших в годы гражданской войны на Урале и в Сибири коммунистов. Следствие «по делу» антисоветского террористического центра продолжалось почти год, но сколько-нибудь веских доказательств о его существовании суду предъявлено так и не было. Тем не менее 31 марта 1939 года трибунал Московского военного округа признал Хотимского виновным по всем пунктам предъявленного обвинения и приговорил его к высшей мере наказания — расстрелу. Апелляция, поданная в Верховный суд СССР, удовлетворена не была и на следующий день приговор был приведен в исполнение.
В январе 1957 года, по заявлению жены Хотимского А. С. Тенихиной, дело по обвинению Валентина Ивановича Хотимского было пересмотрено Главной военной прокуратурой. В ходе проверки было установлено, что обвинения против В. И. Хотимского были сфабрикованы и в его действиях не выявлено состава преступления. 2 февраля 1957 года Военная Коллегия Верховного суда СССР отменила приговор Военного трибунала Московского военного округа от 31 марта 1939 года, прекратив дело за отсутствием состава преступления.
Кажется, все встало на свои места. В. И. Хотимский реабилитирован, честное имя его восстановлено, правда восторжествовала. Как сказать! За 34 года, которые прошли после его реабилитации, о Валентине Ивановиче практически ничего не написано. Встречаются кое-где упоминания о нем, но и только. Почему его имя и сейчас так упорно замалчивается? На всякий случай? Или, что еще хуже,— о нем, наверное, просто забыли.
