CC BY
28
ББК 008 УДК 71.0
уроки федерализма, или «русскость нерусских»
Гусейнов Чингиз Гасанович,
доктор филологических наук, профессор, Заслуженный деятель искусств Азербайджана,
писатель, Москва - Иерусалим, [email protected]
20
Аннотация
Наблюдения и суждения писателя и ученого обобщают более чем полувековой опыт специалиста по национальным культурам и собственного писательский опыт, пишущего на русском и азербайджанском языках.
Ключевые слова
Русский язык, «двуязычие», национальный мир, единство в многообразии, взаимодействие культур.
Сразу замечу: эти наблюдения и суждения рождались из собственного моего опыта - как специалиста по «националам», их языку, культуре, религии, так и двуязычного писателя, осваивавшего на протяжении десятилетий и собственный национальный мир, и богатый арсенал русского языка.
Именно русский язык, или «русскость», во взаимодействии с национальным моим языком пробуждал литературную, научную, педагогическую деятельность.
Из поэтических строк, засевших в голове со школьных лет и порой всплывающих в памяти, -чаще гениальные строчки Маяковского: «Мы / диалектику / учили не по Гегелю. / Бряцанием боев / она врывалась в стих...», - такой броской метафорой поэт во весь голос врубался в советскую реальность, восхищаясь её созидательной, как верилось, энергией, и объективно, сам того, может, не желая (но такова природа подлинного искусства), выражал суть системы, многие успехи, но и беды которой проистекали именно от эйфории скорого наступления мировой революции, построения
коммунизма, и самый короткий путь к нему, мнилось, можно было проложить с помощью штыка.
Зачин - как своего рода универсальная отмычка, которой можно открыть все двери минувшего, понять, в частности, идею федерализма, как она задумывалась и как реализовалась тогда на практике, а ныне лежит в основе государство-образующего принципа России как страны федеративной.
Почти сто лет назад на планете произошло событие поистине историческое, если считаться с реальным объективным ходом времени и не быть предвзятым: случилась революция - Февральская, всенародная, а затем и Октябрьско-ноябрьская.
Бывшая царская Россия, в которой жили наши предки, страна, отметим тут же, многонациональная и поликонфессиональная, в которой были представлены десятки этносов, а также все мировые религии, вскоре оформилась по федеративному принципу, и на базе «добровольного объединения равноправных народов» родилась броская и удачно придуманная аббревиатура СССР, и брендом, выражаясь современным языком, стал
Союз молота и серпа, и это представлялось новым решительным шагом на пути объединения трудящихся всех стран в Мировую Республику.
Нельзя не признать, что косвенно революция вызвала существенные изменения в мире «тейлоровского капитализма» с его «потогонной системой», и он, напуганный разрушительной мощью «русской революции», ускоренно пошёл по пути социальных перемен, реализовав тем самым многие идеи социализма, но, по возможности, мирным путем. Октябрьско-ноябрьская революция учила и другому опыту: лучше такое не повторять.
Революции начала века плюс гражданская война - не могли не «взбаламутить» устоявшиеся структуры: прежде всего отношения национальные, ибо религиозные были в одночасье упразднены.
Известно, что государствообразующей нацией в течение веков в царской России был и остался в последующие времена, советские и постсоветские, русский этнос, а потому события революции и гражданской войны ударили по многовековому укладу государства, расколов «именно» русский народ, что способствовало созданию за пределами страны второй России. Это нашло наиболее яркое проявление в так называемой «русской культуре зарубежья» (опускаю вопрос о том, какую лепту внесло первое советское правительство в то, чтобы интеллектуально - с помощью принудительной высылки, и художественно, имею в виду музеи, обесточить страну). А с развалом уже СССР и новыми миграционными потоками сформировался, обретя характер мирового явления, своеобразный «русский мир».Его не следует путать с идеей «русского мира», которой сегодня манипулируют, пугая мир и настраивая его против России.
Однако, необходимо подчеркнуть парадоксальность всех этих процессов. При грубом насаждении внутри вновь возникающего режима, идеология социализма, получившая широкую дорогу, сыграла благотворную роль для судеб всех без исключения нерусских народов, населявших Россию, подняли их, как говорится, на ноги, помогли обрести собственную историю, способствовали развитию их этносознания, этносамоо-щущения, культуры, языка, образа жизни, чего не всегда учитывают историки и, прежде всего, рус-
ские историки, ибо вся тяжесть революции, увы, и это тоже надо признать, легла на плечи именно русских, можно даже сказать, что Россия от революции больше проиграла, чем выиграла, тогда как возникшие республики и автономии наоборот: выиграли больше, чем проиграли.
Хотя бытие федеративного государства СССР оказалось недолговечным, оно было вполне достаточным для того, чтобы можно было поразмышлять над его уроками - как позитивными, чтобы опереться на них, так и в немалом числе - негативными, чтобы их не повторять.
На первоначальном этапе становления новая страна действительно была федеративной, то есть сложенной из равноправных субъектов: РСФСР, Украины, Белоруссии и ЗСФСР (или Закавказской федерации, вскоре распавшейся на суверенные Азербайджан, Армению и Грузию), каждый из которых имел свои символы государственности, даже денежные знаки, и руководители субъектов федерации М. Калинин, Г. Петровский, А. Червяков и Н. Нариманов были равноправными, по современному статусу, «президентами» единого государства и поочередно дежурили в Москве как столице - в данном случае - СССР, а не только РСФСР.
Объективности ради скажем, что царская империя сформировала-таки в течение десятилетий и веков единое экономическое и культурное пространство, объективно обеспечивавшее процессы взаимодействия и взаимообогащения наций и национальных культур, и всё это - вопреки субъективным устремлениям империи, её политике «разделяй и властвуй»,что выражалось (нижеследующий негативный ряд выстроен для тех, кто очень уж по ней ностальгирует) в насильственной русификации народов, культивировании всевозможных этносоциальных, сословных, религиозных неравенств(истины ради заметим, что это было повсеместно), сдерживания и разобщения национальных культур, запретов на развитие языков, организации всевозможных гонений, «погромов» и так далее.
Лишь с образованием СССР, и это тоже бесспорный факт, наметилось целенаправленное поступательно-позитивное движение или, пользуясь терминологией тех лет, ускоренное социальное и
21
культурное развитие населявших страну народов, раскрепощение их творческой энергии, духовных потенций.
Вот - пунктирно - некоторые зримые достижения СССР, хотя их констатация равносильна хождению по минному полю.
Кто может отрицать, что в стране с обширными регионами сплошной неграмотности была в кратчайшие сроки ликвидирована элементарная неграмотность? Немало фактов, свидетельствующих о развитии национальных языков, обретении письменности. Началось систематическое собирание и изучение национальных культур. Многие народы впервые приступили к познанию своей истории, своего культурного прошлого.
Факт, с которым вряд ли можно спорить, что в России, предшествующей СССР, были единовременно, синхронно представлены - и в этом плане она рассматривалась как средоточие всего мира -почти все известные человечеству социокультурные типы или уровни развития от самых передовых до самых примитивных, были даже регионы с приметами каменного века, рабовладельческие, а потому в ходе национально-государственного строительства предстояло экономически и культурно выровнять эти уровни, подтянуть отсталые регионы, дабы достичь равенства, до уровня передовых, развитых регионов.
Многие этносы, которые по традиционной терминологии тех лет числились «инородцами», точно они - пришлые, «туземцами», обрели собственное название, а тем самым ликвидирована была обезличка, формировалось самоуважение к корням, истокам. Так, буряты назывались «российскими мунга-лами», ненцы - «самоедами», удмурты - «вотяками», телеуты - «белыми калмыками».А тюркские, или тюркоязычные народы, которых в России свыше тридцати, и они растянуты от Камчатки до Закарпатья, назывались 22 сплошь «татарами» и различались лишь по месту обитания: «казанские», «астраханские», «крымские», «сибирские», «кавказские», «закавказские», «тобольские», «кайсацкие», «саянские», «кузнецкие» и т.д., в то время как это были разные этносы: собственно татары, башкиры, ногайцы, алтайцы,
хакасы, балкарцы, кумыки, азербайджанцы, казахи, киргизы, тувинцы, шорцы и т.д.
Именно в 20-е годы началось, интенсивно продолженное впоследствии, появление на карте СССР новых литератур - свыше сорока - у народов, многие из которых были бесписьменными.
Стране пришлось решить множество проблем письменности, в частности, были проведены реформы алфавитов, замена, например, арабской графики у народов, исповедующих ислам, унифицированной латиницей (между прочим, современная Турция использует ныне именно этот алфавит, полученный, так сказать, некогда в дар от нас).
Каждый этнос, «союзно» или «автономно» структурированный, обрел опыт национально-государственного строительства, который пригодился, между прочим, при рождении на развалинах СССР новых государств.
Формируется регулирующая языковые процессы языковая политика - как можно было без неё в такой многоязыковой национальной стране, как Россия? - в целом, результативная, и плодами которой мы, кстати, пользуемся и поныне. Политика эта, условно говоря, имела два крыла: первая - это приоритетное развитие языка межнационального общения, каковым исторически сложился язык русский, а также языков всех других народов СССР. Но здесь не обошлось без недостатков: все народы изучали и пользовались русским языком, между тем, русские, в том числе и те, кто проживал на территории других народов, не приобщались к их языку и, в сущности, не так интересовались их культурой, как эти народы - русской.
Вместе с тем были достигнуты определенные позитивные результаты в области культуры, образования, повсеместно создавались национальные школы, театры, широко издавались газеты, литература на языках народов СССР. И не хочется потому думать, что великий английский историк Арнольд Тойнби ошибался, хотя прогнозы его и не оправдались, в своих качественных характеристиках уникальности СССР, о чём он писал известному российскому академику Николаю Конраду, и это многократно перепечатывалось в советские годы, что «страна состоит из такого множества народов, разговаривающих на стольких различных языках и унаследовавших столь различные куль-
туры, что она является моделью мира в целом; и соединением этих культурных и языковых разновидностей, и экономическим, социальным и политическим единством на федеральной основе вы продемонстрировали в Советском Союзе, как это могло бы быть в мире в целом и как будет, я надеюсь, осуществлено в будущем». Получив уникальный шанс создать особый мир на планете Земля, мы им не воспользовались и не реализовали этих возможностей, что стало со всей очевидностью ясно сразу после развала СССР, когда эти народы побежали от своих «покровителей».
Увы, к каждому плюсу целенаправленных намерений и результативных свершений выстраивается тут же длинный ряд, условно говоря, минусовых итогов, связанных с тем, что зачинный, или изначальный федерализм постепенно сменился жесткой централизацией, формированием тоталитарной административно-командной системы со всеми вытекающими отсюда обстоятельствами, о чем много говорено, и опять-таки следует пунктирно заметить, имея в виду, в частности, тех, кто очень уж рьяно ностальгирует, но на сей раз уже по временам советским.
Да, известно, что союзные республики постепенно лишились суверенитета, подчиненные единому центру с диктатом всевластной и никому неподконтрольной и несменяемой больше-вистско-коммунистической партии с ее ничем не оправданной претензией на всеохватное и жесткое управление обществом сверху донизу.
Партия присвоила себе право - вопреки не только общечеловеческим нормам, но и собственной Конституции, - подавления как отдельного человека, так и целых народов. Это создавало почву для формирования потенциальных очагов будущих межнациональных конфликтов и даже кровопролитных войн, чему мы свидетели, начиная с 90-х годов прошлого века и по сей день. Самую губительную роль тут сыграли гонения целых народов: крымских татар, евреев, была целиком депортирована Чечня - чеченцы и ингуши, балкарцы, карачаевцы, калмыки (и даже стёрта была строка на памятнике Александру Пушкину на Тверской: «... и друг степей калмык»). Да, пагубно сказались на унитаристской национальной политике сталинские репрессии в республиках, а
также депортации многих народов, - их результаты по сей день конфликтно проявляются в ряде регионов нынешней России и представляют угрозу для ее целостности.
Стремление к унификации всего и вся привело к плачевным результатам: игнорировалась национальная самобытность культуры народов, причем, прежде всего, как ни странно это звучит, - русского: любое упоминание о национальном своеобразии русской культуры, литературы обрастало ярлыком великодержавного шовинизма. Игнорировались также лингво-культурно-истори-ческие связи нерусских народов друг с другом как внутри СССР, так и за его пределами (тюркско-турецкие, финно-угорские, романские и др.), поощрялись лишь связи с русским языком, русской историей, русскими традициями. Тем самым сама структура русского языка незаметно подтачивалась и размывалась, о чем всё сильнее стали говорить писатели-«народники» (Астафьев, Абрамов, Распутин, Белов).
Подобного рода процессы возникали и находили свое воплощение не случайно, не всегда по воле стихии, - причиной тому были зачастую и организуемые ассимиляции, основанные на начетническом толковании вопроса об отмирании по пути продвижения к коммунизму национально-языковой самобытности, в результате чего суживалась сфера применения многих национальных языков и даже возникла угроза исчезновения таких больших языков, как, к примеру, белорусский, казахский, киргизский.
Не могу не отметить, что в результате тотальной политизированности и стремления к единообразию общественной жизни возникали калькированные национальные языки, на которых люди не говорили. В этом разрезе русский язык, способствовавший обогащению национальных культур, вместе с тем сыграл и злую шутку с аци-ональными языками: абсолютное следование в условиях жесткой цензуры канонам и строю русского языка, механическиточные переводы с него идеологизированных материалов, в частности, собраний сочинений классиков марксизма-ленинизма и речей вождей на все языки народов СССР, не допускавшие никаких вольностей, порой не учитывали особенностей, специфики других на-
23
24
циональных языков, деформировали их природу, лексику и синтаксис. Убиение живого языка не могло, естественно, не влиять на психофизический склад народов.
Впрочем, по существу своему справедливо и примечательное суждение, что «русский язык -всадник, национальный - пеший. Пеший может не отставать в пределах аула, дальше - всадника не догнать!.. Но если пеший ухватится за стремя коня.» - это не означает плестись в хвосте, а и встать со временем вровень.
Диктат классового подхода к национальным проблемам, оправдывавший все средства вплоть до физического уничтожения, привёл к тому, что народы, и русский в том числе, не обладали всей полнотой своей собственной уникальной культуры, от неё отсекались как вредные и регрессивные высокохудожественные духовные пласты. - не стану далее нагнетать свои, так сказать, неприятия того, что в конечном итоге привело к распаду СССР, дабы не уподобиться человеку, который -это любил повторять Александр Пушкин - «снявши голову, плачет по волосам».
Иными словами, с одной стороны, в стране была создана идеальная ситуация для сосуществования народов, языков и культур, а с другой - идеологизированность всего и вся превратила саму идею - во многом уникальную - в свою прямую противоположность: закостенение этих языков, причем русский язык этот удар принял в арьергарде.
Следовало бы, думается, при строительстве новой России опереться на плюсовые свершения, но и в немалой степени учесть минусовую практику СССР, приведшую к распаду страны, держа в уме, что нынешняя Россия по структуре повторяет прежнюю Федерацию - СССР. Но что самое поразительное - объединительным языком всех этих народов на территории России становится. английский.
Особо - о популярной ныне формуле «русский мир» в плане его «защиты». Да, слов нет, он, этот русский мир, - самая что ни на есть реальность, нуждающаяся как в защите, так и поддержке, всемерном поощрении, но если при этом имеется в виду аспект культуры, прежде всего, русский язык и соответственно - поддержка лите-
ратуры, создаваемой на русском языке. Но рассмотрение «русского мира» под углом зрения политики чревато непредсказуемыми последствиями, может быть использован как повод для вмешательства во внутренние дела суверенных государств, где «русский мир» обитает как добровольно, так и вынужденно, в силу внутрисоциальных или внешнеполитических, а то и попросту бытовых обстоятельств. Было бы разумно по возможности поддерживать «русскость», имея в виду и «нерусских русских», за пределами России, создавая Центры культуры, открывая школы русского языка и помогая бывшим соотечественникам и их потомкам общаться с родиной предков.
Так сложилось в России-СССР, что в течение значительного времени «национальная литература» в силу имперского мышления воспринималась с некоторой долей снисхождения как вроде бы второго ряда, а русская литература особо выделялась, и советская литература при этом делилась на литературы «русскую» и «народов СССР», будто русский - вне народов СССР.
Забегая вперёд, отмечу, что яркие «националы» - предварительно назову по крайней мере троих: Расул Гамзатов, Чингиз Айтматов, Фазиль Искандер, разбили эти расхожие представления. Более того: «нерусские писатели» оказали существенное влияние и на русскую литературу, и на «чисто» национальные, внесли в писательские ряды состязательность, пробудили художественный потенциал литератур, заложили, следуя традициям великой русской классики, живительные основы критического отношения к реальности. Более того - существенно обогатили русский язык своей специфической образностью, стилистикой и даже тематикой.
Сегодня следует констатировать: таковы центробежные тенденции времени, что заметно утратилась традиция русской литературы открывать новые инонациональные горизонты, подобная переводческая практика, не питаемая, кстати, общегосударственной национальной политикой, стала угасать, сходить на нет.
Конечно же, в приобщении больших русских литераторов к национальным литературам была и житейская, так сказать, подоплёка: собственным творчеством не прожить, если к тому же эти про-
изведения - на темы «вечные», идеологически не ангажированные, а порой критические по отношению к существующему ныне, а переводы «националов» официально поощрялись, то есть, повторяю, была государственная поддержка Слова, в частности, Русского слова, которое и тогда, и сегодня выступало для национальных литератур окном в большой мир, - чего греха таить, многих грузинских, эстонских, литовских, киргизских, узбекских писателей мир узнавал через русский язык, по их обитанию в русской стихии, и это также играло важную роль своеобразного объединителя народов страны.
Скажу больше: нынешняя преподавательская и научная практика в западном мире строится из подхода к русскому языку именно как носителю всех этих национальных языков, и любой специалист-славист просто обязан изучать и знать хотя бы одну-две страны (Например, Узбекистан, Азербайджан и т.п.), чтобы получить возможность и иметь право на достойную работу.
Еще одна важная черта: среди переводчиков «националов» были большие писатели. Отмечу в этом ряду титанический труд Семена Липкина по переводу эпосов калмыков, киргизов, кабардинцев, татар, бурят, якутов, Арсения Тарковского, Бориса Пастернака, о переводческой практике которых защищены диссертаций, Аделины Адалис, в переводах которой дышит Восток.
Впрочем, из подобных умозаключений вовсе не следует делать выводы о том, как пытаются представить сегодня некоторые ретивые ниспровергатели всего и вся советского, что знаменитых национальных классиков сотворили русские писатели, к примеру, мол, никакого Джамбула или Сулеймана Стальского, названного М. Горьким «Гомером ХХ века», не было, это-де пропагандистские мифы, дабы подтвердить «благотворность ленинской национальной политики» в возрождении национальных литератур, что власти «заставляли» националов творить «не нужную никому, им самим тоже», литературу, а переводчиков русских - «работать» на систему, сочиняя за «националов». Кстати, эти разговоры велись в советские годы тоже, и именно в ответ на такого рода «слухи» Расул Гамзатов обратился к прозе,
создав свой замечательный «Мой Дагестан»: тут уж за него не сочинишь.
А теперь о таком чрезвычайно интересном явлении, как русскоязычие нерусских писателей или иначе - русская литература, творимая ино-националами.
В плеяде «русских нерусских» - неповторимый Тимур Зульфикаров: поэт, прозаик, композитор, сочиняющий романсы и мелодии к собственным стихам, творящий чудеса с русским словом, будто разглядывает его, удивляется ему, точно слышит и видит впервые, восторгается им, и такое ощущение, что даже прикасается к русскому слову, как к чему-то вещественному, имеющему форму и вес, берет на пробу, как поступали с золотым слитком. Не знаю, что первично у Тимура: восточная по отцу-таджику душа ли его переплавляет русскую речь, или русская по матери душа впитывает премудрости Востока, и Тимур щедро одаривает мир образами.
Прав был С. Залыгин, говоря в своё время о «приходе» писателей в русскую литературу из другого языка: «Сейчас в нашей русской литературе происходят очень любопытные и какие-то новые явления... Одно из них заключается в том, что у нас появились национальные писатели, которые по-своему обогащают русское слово, русскую литературу. Мы говорим, что русская литература обогащает национальную литературу. Но и национальные писатели, которые пишут на русском языке, тоже обогащают этот язык своим отношением к нему.»1
Проблема национальной принадлежности «русского нерусского» писателя решалась однозначно, они по этническому признаку автоматически включались в национальные литературы: Юрий Рытхэу - в чукотскую, Чингиз Айтматов -в киргизскую; Олжас Сулейменов - в казахскую, Геннадий Айги - в чувашскую, Василь Быков - в белорусскую.
Сегодня возникает более чем странная ситуация, когда сугубо эстетическая проблема нередко переносится в область политико-идеологическую, художественный менталитет уступает место
1Пятый съезд писателей СССР. Стенографический отчет. М., 1972. С.100.
25
26
менталитету этническому. Даёт о себе знать диктат политических пристрастий.
Да, время хаоса, эйфорический парад сувере-низаций, цепная реакция этнопротиворечий, эт-новойн. А из нонсенсов - «независимость», или суверенитет России: но от чего-кого? «малого» государства РФ от «большого» государства Россия или СССР, так, что ли?
А Кавказ? Скопление наречий и вер: на пятачке небольшой площади мирно уживаются мечеть, церковь, в том числе протестантская, и синагога, сохранился и действует даже храм языческий -огнепоклонников.
В горах: за уступом скалы - аул с единственно-неповторимым языком, ни на какой не похожим, а за хребтом, на той стороне холма, - племя другое, с иной, тоже уникальной речью. О множественности на земле языков немало легенд. Наряду с библейскими, что прежде был один язык, а разноязычие - наказание, ниспосланное людям за вавилонскую дерзость, дабы не могли договориться, возомнив, что способны возвыситься до Бога, на Кавказе есть и своё объяснение изобильной здесь скученности языков: раздарив, как Сеятель, языки расплодившимся после потопа народам, Он ощутил вдруг усталость (или куда спешил?) и, оказавшись над Кавказом, высыпал оставшиеся в путевой суме языки. Легенда в недавнем прошлом воспринималась как оригинальный образ, метафора, ныне - символ новой реальности. Может, дело не в усталости, спешке (куда Богу спешить?), а хотел, пущусь в наивные рассуждения, испытать кавказцев?..
За последние годы в мире неимоверно возрос интерес к национальным проблемам в СССР-России, к русскоязычию в художественном творчестве, обращаются с вопросами.
Почему нерусский писатель пишет по-русски сегодня:
Чтобы расширить круг читателей?
Потому что русский - язык межнационального и международного общения?
Более богатый с точки зрения лексики, стилистики, или просто более престижный?
Первая причина, потому что русский язык -более родной, нежели свой национальный, другая - сегодня продолжается естественный ассими-
ляционный процесс победного шествия русского языка, общего для обширного пространства, начатый в имперские годы и интенсивно развивавшийся в советские десятилетия и только недавно, казалось бы, прерванный в республиках, обретших независимость. Даже президенты некоторых нео-государств свободнее изъясняются на русском, нежели на родном языке, к тому же объявленном государственным.
Есть и другие вопросы: почему нерусский писатель пишет сегодня на своем национальном языке? чтобы работать на престиж своего национального языка и литературы? оживить традиции и коренные национальные чувства своего народа? противится ассимиляции чужой культурой?
Тут на волне чувства национального самосознания возрастает приоритет родного языка, который получил конституционно закреплённые гарантии для развития и саморазвития, наблюдается естественное стремление продолжить литературные национальные традиции общения со своим читателем. И национальные языки стремительно завоевывают культурные пространства. В целом по России «этнопривязка», казалось бы, -редкость, но в регионах национальных это вопрос болезненно-актуальный.
Но и тяга к русскости продолжается, ибо такова реальность, что именно русский как один из мировых языков обеспечивает, о чём говорилось, возможность выхода во всемирное пространство.
Прежде идеология была зациклена на этнона-циональной доминанте, и она, кстати, определила субъектную структуру государства СССР, из-за чего, это одна из важных причин, страна распалась, раскололась на части.
Итак, нечто вроде заключения.
Мононациональная русская классическая литература Х1Х-начала XX века (Гоголь, Лев Толстой, Достоевский, Чехов, Салтыков-Щедрин) стала мировым явлением. Накануне русских революций в Российской империи доминирующее положение занимала литература государствообразующего, титульного этноса - русская. Многие другие народы были лишены возможности в условиях официальной политики ассимиляции развивать литературу на своих национальных языках (за исключением народов, принявших господствующее
в стране православие: якуты, удмурты, алтайцы, хакасы).
Русские революции 1905 - 1917 годов разрушили имперскую государственность с её этнорелигиозной доминантой, раскрепостили все нерусские народы, они получили возможность обрести своё этнобытие.
Со временем в мощный поток русской литературы влились писатели, представляющие многие народы единого евразийского пространства.
Сегодня на русском языке, готовом к новаторству формы и содержания, творят почти на
всех континентах (что должно стать предметом научного изучения и государственной поддержки) как «русские русские» (тут существительное +прилагательное), так и «русские нерусские» (а тут прилагательное + существительное), вносящие существенный эстетический вклад в общечеловеческую культуру, свидетельствуя о поли-этничном характере современной моноязычной русской литературы, могущей стать объединяющим основанием для функционирования большого «русского мира».
Список литературы
1. Баринов Игорь. Дружба народов. Дубль два. «Деловой завтрак» в редакции «Российской газеты» // ^га/а^/ 2016/09/07/.
2. Всегда с партией, всегда с народом. Материалы объединенного пленума правлений творческих союзов и организаций СССР и РСФСР, посвященного 60-детию образования СССР. Декабрь 1982. М., 1983. //www.aif.ru/archive/1656578.
3. Тойнби Арнольд. Письмо академику Николаю Конраду. / Конрад, Н. И. Избранные труды. История. М.: Наука, 1974. С. 270-273.
4. Гусейнов Чингиз. Минувшее - навстречу. Мемуарное повествование. М.: «Флинта», 2009. 712 с.
5. Гусейнов Чингиз. Магомед, Мамед, Мамиш. Повесть в собственном переводе автора с родного азербайджанского на родной русский. М.: Советский писатель, 1977. 224 с.
6. Гусейнов Чингиз. Самая большая скорость - скорость жизни. Публицистика и полемика. Сб. эссе. М.: «Азеррос», 2003.
7. Лукин Ю.А. А была ли советская многонациональная культура? / Лукин Ю.А. Инновационная культурология. Хабаровск, 2012г.
LESSONS FEDERALISM OR «NON-RUSSIAN RUSSIAN-NESS»
Chingiz Huseynov,
doctor of philological Sciences, Professor, Honored art worker of Azerbaijan,
writer,
Moscow - Jerusalem
Abstract
Observations and opinions of the writer and scholar summarize more than half a century's experience on national cultures and their own writing experiences, writing in Russian and Azerbaijani languages. Keywords
Russian language, «bilingualism», national peace, unity in diversity, the interaction of cultures.
27
